CC BY
50
М. В. ДЕГТЯРЕВА
(Вятский государственный университет,
г. Киров, Россия)
УДК 821.161.1-1(Блок А.)
ББК Ш33(2Рос=Рус)6-445
ГРАММАТИКА ПЕРЕХОДНОСТИ: КРЕАТИВНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ СУБСТАНТИВАТОВ
В ПОЭТИЧЕСКОМ ЯЗЫКЕ АЛЕКСАНДРА БЛОКА
Аннотация. В статье исследованы особенности функционирования субстантивированных прилагательных, причастий и признаковых местоимений в поэтических текстах Александра Блока. Выполнено описание субстантивированных слов в аспекте понятия лексико-грамматического разряда: одушевлённые / неодушевлённые, личные / абстрактные / событийные - и морфологических категорий рода и числа имени существительного; проанализированы изобразительные возможности морфологической парадигмы субстантивированных слов и их синтаксические функции в поэтическом языке А. А. Блока. С опорой на «Словарь русского языка» под редакцией А. П. Евгеньевой автором статьи выявлены поэтические окказиональные субстантиваты; охарактеризованы креативные ресурсы личных, абстрактных и событийных авторских субстантивированных слов. В статье предпринята попытка раскрыть некоторые черты таких понятий, как поэтическое языковое сознание; константы личности поэта; языковое, >же - грамматическое, творчество; образность поэтического слова в аспекте новаторского и творчески целесообразного использования фрагментов и единиц языковой системы - потенциала частеречной природы слов, их словообразовательных моделей и синтаксических функций, контекстуального изменения лексического значения слова, новизны семантики метафорических и метонимических мотивированных слов и их соче-таемостных возможностей в языке поэтических произведений Александра Блока.
Ключевые слова: переходность частей речи, субстантивация, Александр Блок, окказиональные субстантивированные слова, семантика, синтагматика, креативный потенциал.
Отвечая на вопрос: «Возможно ли творчество языка... как системы и её отдельных фрагментов: лексических единиц, грамматических моделей и правил?», М. Н. Эпштейн подчёрки-
вает возможность «творчески-изобретательской деятельности» писателей и лингвистов не только в области лексики, но и в области грамматики [Эпштейн 2009: 31]. Впервые высказанная и развитая в работах Г.О. Винокура («Маяковский - новатор языка») идея сознательного грамматического творчества показала перспективы развития русского языка как цельной системы: 1) слова в отношении к морфологическому классу слов, 2) слова внутри морфологического класса слов, 3) слова в синтаксическом построении (у Винокура - «слова в фразе») - и обновления самых глубинных, грамматических, фрагментов языковой системы; изменения правил образования и употребления форм слов известных морфологических классов; перспектив появления новых морфологических классов слов [Винокур 1991]. Действительно, если поэтическое творчество, как писал Винокур в другой своей работе «Речевая практика футуристов», позволила «оценить самоё поэзию с точки зрения технических и практических возможностей, в ней потенциально заключённых» [Винокур, 2006: 235], то оно [поэтическое творчество] сквозь призму широких культурных и лингвистических задач, решаемых футуристами, позволило языковеду по-новому взглянуть на изобразительные и выразительные ресурсы разноуровневых средств системы языка, и в частности - грамматических.
В понимании Т. А. Гридиной, грамматический креатив воплощает «нереализованный потенциал грамматической системы в регистре намеренного отступления от канонических (нормативных) моделей слово- и формообразования и / или наполнения их новым содержанием» [Гридина 2017: 41]. Грамматический креатив, «лингво-арт», «грамм-арт», мы разделяем точку зрения М. Н. Эпштейна, творчески целесообразен тогда, когда становится не только фактом эстетики и поэтики, но, открывая скрытые ресурсы грамматики, обозначает перспективы грамматического развития и обновления языка. М.Н. Эпштейн настаивает на особой роли лингвиста, который «вслед за поэтом, творчески обновляющим речь, пытается творчески обновить сам язык»: показывает новые возможности грамматической системы, ищет «расширенную модель языка будущего» [Эпштейн 2009: 32]. И, конечно, лингвист предлагает новые подходы к исследованию
креативной реализации потенциала языковой системы, лексических и грамматических средств языка; ср., напр., понимание феномена языковой игры Т. А. Гридиной как особой формы лин-гвокреативного мышления, в основу которого положены «механизмы актуализации и ломки, переключения ассоциативных стереотипов восприятия, употребления и порождения словесных знаков» [Гридина 2017: 41].
Цель статьи - проанализировать явление переходности частей речи на примере субстантивации в поэтическом языке Александра Блока; охарактеризовать креативные ресурсы субстантиватов в аспекте понятия эмоционального и языкового сознания поэта и вопроса о изобразительно-выразительном потенциале единиц грамматического строя русского языка.
"Поэтическую вольность" в использовании известных грамматических форм, моделей и правил их употребления (разумеется - и лексических ресурсов языка) сам Блок в статье «О лирике» определил лаконичным лозунгом: «Так я хочу!» [Блок 2011: 77; курсив автора. -М.Д.]. В размышлениях об истинных поэтах и рабских подражателях он подчёркивал первичность личного творчества: «лирика есть «я»»; что касается творческой свободы поэта и, в частности - свободы и/ или креативности при выборе и использовании языкового средства, понимаемой нами как новаторство, созидательное, творческое начало, то они определяются, писал Блок, тем, насколько «богато и пышно его [поэта] восприятие» окружающего мира [Блок 2011: 77]. В этом смысле поэт Александр Блок - уникальное явление русской культуры и русской поэзии:
О, я хочу безумно жить: Всё сущее - увековечить, Безличное - вочеловечить,
Несбывшееся - воплотить! («О, я хочу безумно жить.»). Грамматический механизм субстантивации мы понимаем традиционно как переход прилагательных, причастий и местоимений в морфологический класс существительных, сопровождаемый утратой грамматических категорий и форм морфологических классов слов, к которым они принадлежали, и развитием у них категорий и форм имени существительного.
Субстантивированные слова, конечно, явление достаточно распространённое в русском поэтическом языке, но анализ 593 поэтических текстов Блока позволил выявить 163 единицы (213 грамматических - родовых и числовых - форм), которые квалифицируются нами как субстантиваты, и утверждать: субстантивация является индивидуально-характеристической чертой поэтической грамматики Блока.
Работа со «Словарём русского языка» под редакцией А. П. Евгеньевой [МАС, 1981 - 1984] показала, что в поэтических текстах Блока употребляются общеязыковые субстантива-ты: богатый корпус родо-числовых форм существительных, называющих человека, и существительных абстрактной семантики - форм ср.р.; немногочисленная группа единиц с конкретным значением; напр.: Право, я буду рад за вас,/ Так как - только влюблённый/Имеет право на звание человека («Когда вы стоите на моём пути...»); В тех мечтаньях ночных я узнал/Недалёкую с милой разлуку,/ И как будто во сне целовал/ Я горячую нежную руку... («Накануне Иванова дня»); Так! Погибайте! Что в вас толку?/Пускай лишь раз, былым дыша,/ О вас поплачет втихомолку/Шалунья девочка - душа («Сусальный ангел»); Прошлое страстно глядится в грядущее / Нет настоящего. Жалкого - нет («Художник») и др.
Доминируют, однако, в поэтическом языке Александра Блока не общеязыковые, а авторские субстантиваты, воплощающие неповторимость и оригинальность образного мышления поэта; смелый творческий поиск новых, нетривиальных номинаций, отражающих авторский, блоковский, способ постижения мира, его отношение к происходящим событиям; безупречный вкус в оценке смысловых и эмоциональных, коннотативных оттенков окказионального субстантивированного слова. Нами квалифицированы как одушевлённые личные в форме мужского / женского рода или множественного числа 82 единицы; как неодушевлённые абстрактные в форме среднего рода (либо реже -лишь некоторые из них в контексте реализующие событийную семантику) - 31 единица.
Эрнст Кассирер, определяя «человека в терминах человеческой культуры», считал, что построение теории человека воз-
можно лишь в широком контексте форм его общественного существования: задолго до государства как продукта цивилизации язык, миф, религия, искусство позволили человеку понять «свои чувства, желания и мысли» [Кассирер 1991: 300]. Задачу познать природу самого таинственного и парадоксального "объекта" всех наук - человека - и облечь это понимание в художественную форму решал поэт Блок.
Анализ языкового материала показал, что среди окказиональных личных субстантиватов доминируют формы женского рода, воплощающие блоковское понимание устройства мира и его связи с женским началом: образ Прекрасной Дамы, Закатной Таинственной Девы, Купины как символа Вечной Женственности и мистически-возвышенное чувство к ней в ранней лирике не противоречит образу реальной женщины и земной любви к ней в более поздних циклах «Снежная маска» (1907), «Фаина» (1906-1908), «Кармен» (1914); они воплощены в авторских суб-стантиватах: златокудрая, недостижимая, нежная, незабвенная, непостижная, светлая, святая, синеокая, черноокая, ночная, певучая, тонкая, ясная, земная, страстная, коварная, лукавая, неверная и др.; напр.: Со мной всю жизнь - один Завет:/ Завет служенья Непостижной («Безмолвный призрак в терему. »); Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла/Над берегом Невы и за чертой столицы? («Не ты ль в моих мечтах, певучая, прошла.»); Неверная, лукавая,/ Коварная - пляши! («Гармоника, гармоника!..»); Эта прядь - такая золотая/ Разве не от старого огня? - / Страстная, безбожная, пустая,/Незабвенная, прости меня! («Перед судом»); «Я неверную встретил у входа...» (название стихотворения). Окказиональные субстанти-ваты мужского рода несут печать образа блоковского лирического героя во власти его чувств к героине; ср.: бессильный, бесстрастный, дальний, мятежный, немудрый, проклятый (и проклятой) и др.: Поглядите, вот бессильный,/ Не умевший жизнь спасти,/И она, как дух могильный,/ Тяжко дремлет взаперти («Поглядите, вот бессильный.»); Нет имени тебе, мой дальний («Нет имени тебе, мой дальний.»); Никого ей не надо из скромных,/Ей не ум и не глупость нужны,/И не любит, наверное, тёмных,/ Прислонённых, как я, у стены... («В беско-
нечной дали корридоров...»). Отличительными чертами стилистики стихотворений являются частотное функционирование личных субстантиватов мужского/ женского рода в роли обращения, формирующего диалогичный поэтический текст; употребление в небольшом фрагменте от 2 до 4 - 5 окказиональных форм; использование метонимических и реже метафорических мотивированных слов - окказиональных субстантиватов; употребление личных - общеязыковых и авторских - субстантиватов в сочетании с притяжательным местоимением мой/ моя.
Собирательный образ - «мы» - русского человека в водовороте войн и революций «стихийного и грозного» начала XX века, тему прошлого, настоящего и будущего русского народа транслируют формы множественного числа окказиональных личных субстантиватов: бесприютные, забывшие, легковерные, мудрые, несуществующие, сгоревшие, скромные, смиренные, тёмные, усталые, утраченные, чиновные, нечиновные, чужие и др., поддерживаемые и "обобщаемые" общеязыковым субстан-тиватом все; напр.: Дождик стучался в окошко,/Ветер в трубе завывал./ «Плохо теперь бесприютным!» - / Сказочник добрый сказал («Вспомнил я старую сказку.»); «Забывшие Тебя» (название стихотворения); Я вышел в ночь - узнать, понять/ Далёкий шорох, близкий ропот,/ Несуществующих принять... («Я вышел в ночь - узнать, понять.»); И все, как он, оскорблены/В своих сердцах, в своих певучих./И всем - священный меч войны/ Сверкает в неизбежных тучах («В огне и холоде тревог.»). Художник, полагал П.Л. Лавров, это человек того же общества и не может не разделять его боль; если художник - истинный человек, то он воплотит в своих произведениях «слёзы и жажду своих братьев» [Лавров 1991: 328]. Такое представление о поэте и истинном человеке в полной мере относится к Александру Блоку.
Блок не мыслил себя вне контекста сложной эпохи: блоков-ский лирический герой, как и сам поэт, сопричастен всему -стихии русской революции, своему времени, будущему России, глубинам духа человека, где «идут ритмические колебания, подобные процессам, образующим горы, ветры, морские течения, растительный и животный мир» [Блок 2011: 176]. В поисках от-
ветов на вопросы поэту "узок" круг общеязыковых субстантива-тов абстрактной и событийной семантики - он создаёт новые; ср.: безличное, беспредельное, возможное, вольное, временное, высокое, доброе, жгучее, забытое, невозвратное, невозможное, немыслимое, ненавистное, несбывшееся, печальное, страстное, яркое и др.; напр.: Всё говорит о беспредельном, / Всё хочет нам помочь,/ Как этот мир, лететь бесцельно/ В сияющую ночь! («Болотистым, пустынным лугом. »); Забудь о временном, о пошлом/ И в песнях свято лги о прошлом («Повеселясь на буйном пире.»); «Я вам поведал неземное...» (название стихотворения) и др.
Обобщая сказанное, подчеркнём: творческий опыт создания субстантиватов обнаружил потенциал явления переходности частей речи в современном русском языке; если в эпитете «креативный» присутствует сема 'праздничность, изобретательность, оригинальность' [Демьянков 2009: 11], то ко всем поэтическим общеязыковым и окказиональным субстантиватам Александра Блока, на наш взгляд, могут быть отнесены эпитеты «творческий», «изысканный», «гуманный», «провидческий», а константами личности самого поэта являются «творец», «гуманист», «гражданин», «провидец».
ЛИТЕРАТУРА
Блок А. А. Избранные произведения. - Л., 1980.
Блок А. А. О назначении поэта. Стихия и культура. - М., 2011.
Винокур Г. О. О языке художественной литературы. - М., 1991.
Винокур Г. О. Культура языка. - М., 2006.
Гридина Т. А. Грамматический «креатив» в поэзии Игоря Северянина // Грамматические исследования поэтического текста: материалы международной научной конференции (7-10 сентября 2017 года, г. Петрозаводск). - Петрозаводск, 2017.
Демьянков В.З. Языковое творчество и речевая креативность // Язык как медиатор между знанием и искусством: Сборник докладов Международного научного семинара. - М., 2009.
Кассирер Э. Опыт о человеке. Введение в философию человеческой культуры. Часть II: Человек и культура // Мир философии. Ч. 2. Человек. Общество, Культура. - М., 1991.
Лавров П. В. Три беседы о современном значении философии // Мир философии. Ч. 2. Человек. Общество, Культура. - М., 1991.
Словарь русского языка: В 4-х т.; Под ред. А. П. Евгеньевой. - 2-е изд., испр. и доп. - М., 1981 - 1984 (МАС).
Эпштейн М. Н. Грамматическое творчество в речи и языке: от аномалии к норме // Язык как медиатор между знанием и искусством: Сборник докладов Международного научного семинара. - М., 2009.
©ДегтяреваМ. В., 2018
