CC BY
134
2013. Вып. 4
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
УДК 81'38 Е.И. Лелис
ГРАММАТИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ФОРМИРОВАНИЯ ПОДТЕКСТА В ТВОРЧЕСТВЕ А.П. ЧЕХОВА (СЛОВООБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ УРОВЕНЬ)
Описан подтекстообразующий потенциал словообразовательных средств в поздних повестях и рассказах А.П. Чехова.
Ключевые слова: текст, подтекст, словообразовательные средства, А. П. Чехов.
Под подтекстом мы понимаем часть смысловой структуры текста, реализующую скрытые авторские смыслы, которые формируются всей совокупностью языковых и надъязыковых средств текста и актуализируются благодаря фоновым знаниям и личностному потенциалу воспринимающего текст. Различаем следующие виды подтекста: рациональный и иррациональный, локальный и текстовый, авторский и читательский, которые коррелируют соответственно с семантикой, синтактикой и прагматикой текста. Стимулами их формирования могут выступать все языковые и надъязыковые средства текста в их эстетическом (воздействующем) функционировании. При этом материальной основой подтекста являются языковые единицы разных уровней и их комбинации - лексические, фо-норитмические, грамматические. Особую роль могут играть стилистические, орфографические и графические, в том числе пунктуационные, средства.
В поэтике А.П. Чехова словообразовательные средства занимают особое место, являясь компонентами единой грамматической композиции текста, значимой в процессе формирования скрытых -подтекстовых смыслов.
Смыслообразующий потенциал словообразовательных средств в поэтике А.П. Чехова изучен пока крайне недостаточно, хотя эстетические потенции этого языкового уровня его прозаических произведений представляют большой интерес. Системное описание получили пока только словообразовательные выразительные средства писем А.П. Чехова. Его эпистолярное наследие достаточно велико и по совершенству языка не уступает художественным произведениям писателя. Как отмечает Е.А. Жигарева, изучавшая в чеховских письмах авторские неологизмы, поражают не только число и экспрессивность новообразований писателя, но и разнообразие словообразовательных моделей, по которым они сформированы: постепеновец, благовеститель, аплодисменто-шиканье, безматериа-лье, бисмарковщина, литературничество, мордемондия, оравнодушение, толстожурнальный, дву-личновольнодумствующий, ходулен, банкротист, левитанистее, балалаечнее, фельетонизировать, оравнодушел, разлимонился, французисто и т. д. [3-5].
Эстетические возможности окказионализмов в художественном наследии А.П. Чехова, к сожалению, пока не стали предметом специального исследования. Хотя к решению этой проблемы подступы делались неоднократно. Например, М. Садр, изучавший способы номинации человека в рассказах писателя, приводит примеры ярких чеховских окказионализмов: «Вся деревня... величает его опричником. Редкий день проходит без того, чтобы мужики и соседи не жаловались на нравы и обычаи Карпушки» («За яблочки»), опричник - 'человек, не подчиняющийся общим взглядам'; «Тулупов. от нечего делать беседовал с "колбасником". Его собеседник, молодой сухопарый немец, <... > отрекомендовался горным мастером» («Русский уголь»); колбасник - 'немец; намек на немцев, впервые торговавших в России колбасами' [7. С. 11-12]. Новообразования, как и другие средства номинации человека в рассказах А.П. Чехова, эксплицируют творческое мышление автора и предполагают активное восприятие со стороны читателя.
По нашим наблюдениям, использование словообразовательных средств как стимулов формирования подтекстовых смыслов у А.П. Чехова носит нерегулярный и экономный характер, но дает возможность включать в смысловую структуру текста невербализованное содержание, осмысление которого требует от читателя языковой интуиции, ассоциативных усилий, развитого воображения. Чаще всего писатель обращается к эстетическим потенциям морфемного повтора, синонимии, антонимии и омонимии словообразовательных аффиксов, использованию однокоренных слов, суффиксальной экспрессии. Частотны также одновременная актуализация языковых значений многозначного слова - так называемая семантическая деривация (о семантической деривации см.: [6]) и использова-
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
ние слов в индивидуально-авторском значении. Все эти средства включены в систему языковой и надъязыковой экспликации локального и текстового, рационального и иррационального, авторского и читательского видов подтекста в целом ряде произведений, среди которых «Попрыгунья», «В ссылке», «Палата № 6», «Страх», «Рассказ неизвестного человека», «Бабье царство», «Скрипка Ротшильда», «Три года», «Дом с мезонином», «Мужики», «В родном углу», «Ионыч», «Человек в футляре», «Крыжовник», «О любви», «В овраге» и др.
Морфемный повтор используется писателем для передачи авторской иронии по отношению к герою или группе героев, как, например, в рассказе «Попрыгунья». «Знаменитые» и «необыкновенные» «друзья и добрые знакомые» Ольги Ивановны, претендуя на статус творческой элиты, на самом деле не представляют собой ничего особенного, не обладают яркими личностными качествами и пошлы в своей бесконечной повторяемости. Поэтому при перечислении «исключительных достоинств» художника Рябовского автор расставляет акценты при помощи морфемного повтора, подкрепленного ритмикой. Рациональные и иррациональные локально формируемые подтекстовые смыслы перетекают друг в друга:
«<...> жанрист, анималист и пейзажист» (Т. 8. С. 7)1.
И ниже о нем же как о человеке, который вполне отвечает внешней атрибутике знаменитости (что отнюдь не свидетельствует о его талантливости):
«<...> имевший успех на выставках и продавший свою последнюю картину за пятьсот рублей» (Там же).
Морфемный повтор может акцентировать внимание на свойствах описываемого предмета, как, например, в рассказе «Бабье царство»:
«Ах, нехороший, гнилой, нездоровый дом!» (Т. 8. С. 259). Или в рассказе «Крыжовник»:
«Иван Иваныч и Буркин испытывали уже чувство мокроты, нечистоты.» (Т. 10. С. 56). Словообразовательные акценты могут быть расставлены и в проекции на всю систему образов, как в рассказе «Дом с мезонином». Тогда они берут на себя функцию компонентов текстовой системы экспликаторов подтекста. Художник обречен на постоянную праздность, помещик Белокуров всячески подчеркивает свою деловитость, основная черта семьи Волчаниновых - порядочность, смысл жизни Лиды Волчаниновой - духовная деятельность.
Морфемный повтор оказывается вовлеченным в архитектоническую плоскость этого рассказа, выстраивая психологический, подтекстовый сюжет о том, как вместо ожидавшегося счастья героя настигло одиночество. Бессмысленный спор художника и Лиды об абстрактных вещах, таких как мужицкая грамотность, смертность, потребности, духовные способности, и последовавший за ним неожиданный отъезд Мисюсь перечеркивают все надежды.
Герой повести «В овраге» фальшивомонетчик Анисим в церкви во время венчания вдруг прослезился. Венчание в церкви - один из ключевых моментов сюжета, поэтому его языковое оформление значимо в проекции на весь текст и существенно для реализации идеосмыслов. Психологическое состояние Анисима, акцентированное в том числе и с помощью морфемного повтора, - минутное духовное просветление перед теперь уже последним шагом в нравственную пропасть:
«И столько грехов уже наворочено в прошлом, столько грехов, так все невылазно, непоправимо...» (Т. 10. С. 153).
Встречаются у А.П. Чехова примеры использования омонимичных аффиксов. Обладая одинаковой звуковой оболочкой, они участвуют в ритмизации фрагмента текста и тем самым актуализируют внутреннее состояние персонажа, продуцируя иррациональный подтекст локального масштаба. Например, о главной героине рассказа «Бабье царство» - Анне Акимовне говорится:
«Поглядела она кругом на темные окна и стены с картинами, на слабый свет, который шел из залы, и вдруг нечаянно заплакала, и ей досадно стало, что она так одинока, что ей не с кем поговорить, посоветоваться» (Т. 8. С. 295).
В слове поглядела приставка по- проявляет себя как «регулярная и продуктивная, чаще формо-, реже - словообразовательная единица, образующая глаголы совершенного вида со значением конечного предела (в словообразовании) или доведения до результата (в формообразовании) действия, на-
1 Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: в 30 т. Соч.: в 18 т. М.: Наука, 1974-1983. Здесь и далее тома и страницы указаны по этому изданию.
2013. Вып. 4 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
званного мотивирующим словом, например: поблагодарить, повредить, погибнуть, позеленеть, понравиться, похвалить, почувствовать» [2. С. 384].
В словах поговорить и посоветоваться приставка по- характеризуется как «регулярная и продуктивная словообразовательная единица, образующая глаголы совершенного вида со значением: в течение некоторого времени совершить действие, названное мотивирующим словом, например: побеседовать, позаниматься, полюбоваться, поработать, посидеть, почитать» (Там же).
Способность к эстетической многофункциональности и участию в смыслообразовании локального и текстового уровней обнаруживают антонимические аффиксы. В рассказе «Попрыгунья» смятение и растерянность Ольги Ивановны, вызванные смертельной болезнью мужа, переданы при помощи антонимических приставок в однокоренных словах:
«И доктора, приходившие дежурить и уходившие, не замечали этого беспорядка» (Т. 8. С. 29).
Глаголы с антонимическими приставками, фиксирующие завязку и развязку действия, тонко вплетены в сюжетно-композиционное пространство «Дома с мезонином». В начале рассказа герой-повествователь «нечаянно забрел в <...> усадьбу» к Волчаниновым, в финале - он «вышел из сада, подобрал по дороге свое пальто и не спеша побрел домой». Нечаянное счастье проскользнуло мимо и осталось светлым воспоминанием. Использование однокоренных слов забрел и побрел актуализирует бесцельность перемещений героя-повествователя: на поверхностном смысловом уровне - праздное шатание между усадьбами, на глубинном, подтекстовом - по жизненному пути.
Контактное использование однокоренных слов окрашивает в иронические тона описание «добрых друзей и знакомых» Ольги Ивановны - героини рассказа «Попрыгунья»:
«Каждый из них был чем-нибудь замечателен или немножко известен, имел уже имя и считался знаменитостью, или же хотя и не был еще знаменит, но зато подавал блестящие надежды» (Т. 8. С. 7).
Аналогично:
«<...> отличный чтец, учивший Ольгу Ивановну читать» (Там же).
«<...> певец из оперы <.> уверявший Ольгу Ивановну, что <.> из нее вышла бы замечательная певица» (Там же).
Использование однокоренных слов в репликах участников диалога зеркально отражает их мысли и чувства и передает одинаковое эмоциональное состояние: в случае с Ольгой Ивановной и Рябов-ским - утомление и досаду от затянувшегося адюльтера. Ольга Ивановна Рябовскому:
« - Нам нужно расстаться на некоторое время, а то от скуки мы можем серьезно поссориться
<...>
- <...> Тебе здесь скучно и делать нечего, и надо быть большим эгоистом, чтобы удерживать тебя <...>» (Т. 8. С. 20).
В сильной позиции текста - начальном абзаце контактное использование родственных слов с корнем -игр- определяет развитие подтекстово реализованного в рассказе «Бабье царство» психологического сюжета о неудавшейся, одинокой, «проигранной» жизни главной героини:
«Вот толстый денежный пакет. Это из лесной дачи, от приказчика. Он пишет, что посылает полторы тысячи рублей, которые он отсудил у кого-то, выиграв дело во второй инстанции. Анна Акимовна не любила и боялась таких слов, как отсудил и выиграл дело. Она знала, что без правосудия нельзя, но почему-то, когда директор завода Назарыч или приказчик на даче, которые часто судились, выигрывали в пользу ее какое-нибудь дело, то ей всякий раз становилось жутко и как будто совестно» (Т. 8. С. 258).
Через текст всего рассказа протягивается дистантное употребление слов с корнем -смех-(27 употреблений) как знак внутреннего напряжения главной героини, ее ощущения непричастности к радости бытия и человеческому, женскому счастью, как знак плохо скрываемого конфликта между нею и окружением:
«А свои люди, рабочие, не получившие к празднику ничего, кроме своего жалованья, и уже истратившие всё до копейки, будут стоять среди двора, смотреть и посмеиваться — одни завистливо, другие иронически (Т. 8. С. 259).
«В морозном воздухе раздавались смех и веселый говор. Анна Акимовна поглядела на женщин и малолетков, и ей вдруг захотелось простоты, грубости, тесноты» (Т. 8. С. 261).
«<...> Чаликов вздохнул и сказал насмешливо, с негодованием:
- Правда говорится: из благородства да из чинов шубы себе не сошьешь» (Т. 8. С. 266).
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
«<...>Анна Акимовна сконфузилась, покраснела. Ей было стыдно, что люди стоят перед ней, смотрят ей в руки и ждут и, вероятно, в глубине души смеются над ней» и т. д. (Там же).
Контактное и дистантное расположение слов с корнем -холод- определяет развитие одного из важнейших мотивов рассказа «В ссылке» - мотива одиночества и жестокости жизни:
«Шагах в десяти текла темная холодная река; она ворчала, хлюпала об изрытый глинистый берег и быстро неслась куда-то в далекое море» (Т. 8. С. 42).
«Слышно, как небольшие льдины стучат о баржу. Сыро, холодно...» (Там же).
«А от нужды голодно, холодно и страшно... Теперь бы, когда всё тело болит и дрожит, пойти в избушку и лечь спать, но там укрыться нечем и холоднее, чем на берегу; здесь тоже нечем укрыться, но всё же можно хоть костер развесть...» (Т. 8. С. 47) и т. д.
Автору необходимы контактно расположенные однокоренные слова, создающие локальный эмоционально-смысловой (иррациональный) фон для рассказа о вспыхнувшей любви молодого художника и юной Мисюсь в «Доме с мезонином»:
«Потом я повернул на длинную липовую аллею. И тут тоже запустение и старость. <...> Направо, в старом фруктовом саду, нехотя, слабым голосом пела иволга, должно быть, тоже старушка» (Т. 9. С. 174-175).
Хрупкость этой девушки и бережное отношение к ней героя-повествователя подчеркиваются с помощью уменьшительно-ласкательных аффиксов, использованных при описании Мисюсь и участвующих в формировании иррационального подтекста:
«Все время она смотрела на меня с любопытством <...> и водила пальчиком по портретам, <.> и я близко видел ее <.> худенькое тело, туго стянутое поясом» (Т. 9. С. 177).
«Вставши утром, она тотчас же бралась за книгу и читала, сидя на террасе в глубоком кресле, так что ножки ее едва касались земли» (Т. 9. С. 178).
«В будни она обыкновенно ходила в светлой рубашечке и в темно-синей юбке» (Т. 9. С. 179)
и т. д.
Совсем иную роль играет суффикс -к- в слове записочка в рассказе «Ионыч». Его семантика локально переосмысляется, и он превращается в выразительнейшее средство уничижительно-презрительного отношения к собственному чувству влюбленности со стороны главного героя - стимул формирования иррационального подтекста.
В «Толковом словаре словообразовательных единиц русского языка» Т.Ф. Ефремовой отмечено, что суффикс -к- чаще образует слова со значением уменьшительности, которая обычно сопровождается экспрессией ласкательности, реже - уничижительности [6. С. 238]. Включая слово записочки в контекст осознания Дмитрием Ионычем того, что Котик «дурачится» и что не «к лицу» ему, «земскому доктору, умному, солидному человеку, вздыхать и получать записочки, таскаться по кладбищам, делать глупости, над которыми смеются теперь даже гимназисты» (Т. 10. С. 30), А. П. Чехов с помощью словообразовательного средства фиксирует первые признаки меняющегося сознания Стар-цева, который в конце рассказа превратится в Ионыча.
В систему языковых средств создания облика персонажа А.П. Чехов вводит синонимические суффиксы. Например, в рассказе «Бабье царство» при описании госпожи Чаликовой - несчастной, задавленной нуждой и безысходностью, семье которой Анна Акимовна жертвует деньги:
«Тощая желтая рука госпожи Чаликовой, похожая на куриную лапку, мелькнула у нее перед глазами и сжала деньги в кулачок» (Т. 8. С. 266).
В повести «Палата № 6» включение слова с презрительно-уничижительным суффиксом -ишк-(в халатишке) в портретную характеристику одного из обитателей этой палаты - Мойсейки, в контекст употребления слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами -к- (Мойсейка, лавочек, копеечку) и -ок- (дурачок) корректирует формируемый ими эмотивный фон описания, обостряя у читателя чувство жалости и сострадания герою:
«Это жид Мойсейка, дурачок, помешавшийся лет двадцать назад, когда у него сгорела шапочная мастерская.
<...> тихий, безвредный дурачок, городской шут, которого давно уже привыкли видеть на улицах, окруженным мальчишками и собаками. В халатишке, в смешном колпаке и в туфлях, иногда босиком и даже без панталон, он ходит по улицам, останавливаясь у ворот и лавочек, и просит копеечку» (Т. 8. С. 73).
2013. Вып. 4 ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
В рассказе «Крыжовник» А. П. Чехов использует слова с суффиксами, несущими уменьшительно-ласкательную и уничижительную семантику через весь текст, как устойчивый знак персонажа. Они звучат в речи Ивана Иваныча, рассказывающего о цели всей жизни своего брата: именьишко, усадебка, деньжонки, лавочка, дорожки. В идеосмысловом плане рассказа все эти слова приобретают однозначно уничижительную экспрессивную окраску и включаются в систему подтекстопо-рождающих средств: идеосмысловое противопоставление трех аршинов земли и всего земного шара (одна из значимых для философии писателя идеологем) осуществляется благодаря в том числе и экспрессии словообразовательных средств.
Особую эстетическую значимость, важную в процессе смыслопорождения локального и текстового масштаба и направленную на формирование рационального и иррационального видов подтекста приобретают в повестях и рассказах А.П. Чехова существительные, образованные семантическим способом. Частотны субстантивированные прилагательные и причастия, ставшие онимами, которые одновременно называют человека и дают ему характеристику (результат лексико-грамматической компрессии). Например, в рассказе «Попрыгунья»:
«Приходил маленький, рыженький, с длинным носом и с еврейским акцентом, потом высокий, сутулый, лохматый, похожий на протодьякона, потом молодой, очень полный, с красным лицом в очках. Это врачи приходили дежурить около своего товарища» (Т. 8. С. 27-28).
В рассказе «Бабье царство»:
«Вот в стороне лежит пачка прочитанных и уже отложенных писем. Это от просителей. Тут голодные, пьяные, обремененные многочисленными семействами, больные, униженные, непризнанные...» (Т. 8. С. 258-259) и т. д.
В смысловой структуре чеховских повестей и рассказов особое место занимают слова, у которых возникает эстетическое - индивидуально-авторское значение, важное для реализации идеосмы-слов. Из наиболее ярких примеров можно привести метафорическое осмысление молодым татарином - героем рассказа «В ссылке» общеязыкового значения слова глина - «1. Осадочная горная порода, состоящая из мельчайших частиц минералов и образующая во влажном состоянии вязкую массу (обычно используемую для гончарных, скульптурных и строительных работ). 2. Почва с большим содержанием такой породы» [1. Т. 1]. Ссыльных героев, оказавшихся оторванными от дома, в далекой и чужой Сибири, угнетают рыжие глиняные берега пустынной реки, на которых ничего не растет, глинистый обрыв, глиняный пол в холодной избе.
В понимании молодого татарина, который очень тоскует по своей семье и не может пережить оторванности от дома, слово глина, которым он называет старика Толкового, - синоним душевного очерствения, недопустимого смирения перед мертвящей атмосферой чужбины:
«Бог создал человека, чтоб живой был, чтоб и радость была, и тоска была, и горе было, а ты хочешь ничего, значит, ты не живой, а камень, глина!» (Т. 8. С. 49-50).
Таким образом, характеризуя в целом эстетику словообразовательных средств в прозе А.П. Чехова, отметим, что они многофункциональны, включены в грамматическую композицию художественного текста и, комбинируясь с другими языковыми и надъязыковыми средствами, многократно увеличивают суггестивное воздействие текста на читателя.
Подтекстообразующий статус словообразовательных средств обусловлен участием в обрисовке героев, их психологического состояния, отношения к себе, к другим людям и миру в целом, способностью формировать сюжетно-композиционное пространство текста и передавать авторскую позицию.
Словообразовательные средства способны продуцировать все выделяемые нами виды подтекста. Эти подтекстовые смыслы не столь текучи и неуловимы, как формируемые, например, фонографическими средствами, но требуют для своего извлечения из текста не менее высокого уровня читательской и языковой компетенции, большого интеллектуального багажа, развитого ассоциативного мышления, умения работать с текстом большой смысловой глубины.
Словообразовательная грамматика включена в систему языковых и надъязыковых средств реализации таких особенностей идиостиля А.П. Чехова, как лаконичность и содержательная емкость.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Ефремова Т.Ф. Современный толковый словарь русского языка: в 3 т. М.: Астрель, 2006. URL: http://www.edudic.ru/efr
ИСТОРИЯ И ФИЛОЛОГИЯ
2. Ефремова Т.Ф. Толковый словарь словообразовательных единиц русского языка: ок. 1900 словообразов. единиц. 2-е изд., испр. М.: АСТ; Астрель, 2005. 636 с.
3. Жигарева Е.А. Авторские новообразования и их функции в письмах А.П. Чехова: автореф. дис. ... канд. фи-лол. наук. Л., 1983. 16 с.
4. Жигарева Е.А. Семейные окказионализмы Чеховых // Слово в художественном тексте: сб. ст. Алматы, 2000.
5. Жигарева Е.А. Экстралингвистическая интерпретация новообразований А.П. Чехова // Функционирование языковых единиц в тексте. Актюбинск, 1996. С. 17-32.
6. Зализняк А.А. Семантическая деривация в синхронии и диахронии: проект «Каталога семантических переходов» // Вопр. языкознания. 2001. № 2. С. 13-25.
7. Садр М. Номинации человека в произведениях А.П. Чехова: ономасиологический аспект: автореф. ... дис. канд. филол. наук. Астрахань, 2011. 19 с.
С. 14-18.
Поступила в редакцию 19.08.13
E.I. Lelis
Grammatical means of implication formation in the A.P. Chekhov's prose (word-formation level)
The article describes implication forming facilities of word-formation means in late stories by A.P. Chekhov.
Keywords: text, implication, word-formation means, A.P. Chekhov.
Лелис Елена Ивановна,
кандидат филологических наук, доцент
E-mail: elena-lelis@mail.ru
ФГБОУ ВПО «Удмуртский государственный университет» 426034, Россия, г. Ижевск, ул. Университетская, 1 (корп. 2)
Lelis E.I.,
candidate of philology, associate professor Udmurt State University
426034, Russia, Izhevsk, Universitetskaya st., 1/2 E-mail: elena-lelis@mail.ru
