CC BY
69
ББК 81. 2 Рус УДК 811.161. 1' 373.23
И.В. ПРИОРОВА
I.V. PRIOROVA
ГРАММАТИЧЕСКАЯ «АСИСТЕМНОСТЬ» НЕСКЛОНЯЕМЫХ ИМЁН В РУССКОМ ЯЗЫКЕ КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА
THE ABSENCE OF INDECLINABLE NAMES SYSTEMATIZATION IN RUSSIAN GRAMMAR AS A LINGUISTIC PROBLEM
В статье рассматривается несклоняемость заимствованных существительных как комплексная проблема с позиции системного описания языка. Парадигматическая редукция у данной группы слов компенсируется синтагматически, что позволяет c учётом политипологичности русского языка определять их синтаксическое функционирование как способ грамматической категоризации.
The article touches the problem of ^declinability of borrowed nouns as a complex problem from the viewpoint of systematic description of the language. Paradigmatic reduction within this word-group is syntagmatically compensated, that allows us, with a reference to Russian language multytypology, consider their syntactic functioning as one of the methods of grammatical categorisation.
Ключевые слова: полифункциональность, политипологичность, система, элемент системы, парадигматические значения, синтагматические условия, констелляция, деклинация.
Key words: multyfunctionality, multitypology, the system, a system element, paradigmatic meanings, syntagmatic conditions, constellation, declension
Проблемность несклоняемых имён в русском языке заключается не только в специфике их категоризации, но касается также дифференциации структурно-семантических единств в русском языке, что предполагает анализ их синтагматических и парадигматических свойств. Комплексный анализ несклоняемых имён расширяет статус частного явления «нефлективной» морфологии до проблемы типологии русского языка.
Принцип внутреннего обеспечения морфологической имплицитности в естественной семиотической системе языка (А.Н. Аверьянов, В.М. Солнцев) реализуется на основе совмещения различных способов категоризации, необходимых для обмена и передачи информации в человеческом сознании (В. Гумбольдт, Л. Ельмслев, С.Д. Кацнельсон, Ю.С. Степанов, В.Г. Адмони). В основе категориального соответствия несклоняемых имен, которые мы называем деклинационными (в русской интерпретации - это отклонение от склонения), системным признакам русских существительных со словоизменительной парадигмой (Л.В. Щерба, М.В. Панов, А.Н. Тихонов, А.А. Зализняк, И.П. Мучник, А.Б. Копелиович) лежит политипологичность русского языка (Л.Г. Зубкова), допускающая совмещение различных средств категоризации (в слове / в предложении).
Специфика неизменяемых существительных рассматривается в рамках грамматической системы русского языка в сопоставлении с фузией, агглютинацией и аналитической формой (Е.А. Брызгунова, Н.В. Солнцева, Т.В. Туко-
ва) и разными техниками образования форм слов (Л.Г. Яцкевич, А.А. Колесников). Несклоняемые существительные, как качественно тождественные элементы языка и речи с узнаваемыми грамматическими признаками, при взаимодействии с другими элементами системы образуют внутри грамматической системы свою подсистему, которая в традиционном понимании соответствует термину антисистема (асистема) для обозначения таких языковых явлений, которые, не разрушая системного строения языка, подтверждают лишь то, что «антисистема направлена против системы и выступает как производное от системы» [2, с. 208].
Наличие сложных объединений и группировок русской грамматики, характеризующихся прямыми, косвенными, сильными, слабыми взаимосвязями и взаимодействиями между элементами свидетельствует об одновременном наличии у системы различных форм взаимодействия и не позволяет «абсолютизировать какую-либо одну форму...» [1, с. 13]. Элементы, составляющие систему несклоняемых имен, группируются, связываются между собой в силу принадлежности к общей системе грамматики, проявляя при этом свои особые свойства.
Грамматическая «асистемность» логически соотносится с типологической разнооформленностью, и несмотря на то, что принципиально новый типологический признак в русском языке не зафиксирован и признание каких-либо существенных эволюционно-типологических изменений преждевременно, в работах Э. Сепира, А. Мейе, В.В. Виноградова, М.В. Панова, А.А. Поликарпова складывалась традиция изучения аналитизма в индоевропейских языках, в том числе и русском.
В работах М.Я. Гловинской, Е.А. Земской, Н.Е. Ильиной, Н.С. Валгиной, Е.А. Брызгуновой и др. продолжается обсуждение активизации аналитизма в русском языке, сосредоточенное на разных проявлениях типологического характера: в формах общего рода, в наличии двувидовых глаголов, в неразличении рода в глаголах 3-го лица настоящего времени, в аналитических прилагательных, несклоняемых существительных и аббревиатурах, регулярность и нормативность которых в русском языке, является очень примечательной.
Языковые факты, относимые к аналитическим, на уровне словосочетания (перезревшие авокадо, наше РОНО, первый кутюрье, спелое киви) при согласовании деклинационного слова с причастиями, местоимениями, порядковыми числительными, и на уровне всего предложения при координации подлежащего и сказуемого (Атташе не сделал главного; Панно висело на прежнем месте) (М.В. Панов, С.Д. Кацнельсон) при разности подходов предполагают выделение двух компонентов в раздельном выражении лексического от грамматического значения слова.
Типологическая неоднородность морфологической структуры слова в русском языке (Е.В. Клобуков, Ю.П. Князев, И.С. Улуханов) отражена в грамматической разнооформленности языковых единиц (рука, дом, поле /врач, задира, кутюрье) и касается скорее вопроса языковой техники (Т.В. Тукова), а не языкового значения, поэтому «некорректное признание сочетания аналитическое слово» (И.А. Мельчук) при сравнении грузовой автомобиль -грузовик, дать оценку - оценить, и аналитизм «в выражении коммуникативного типа предложения» (Е.А. Брызгунова) обсуждалось в лингвистике еще в 60-е гг. ХХ в. наряду с вопросом о «десемантизации» и «пересемантизации» служебного компонента, который, не утрачивая лексического значения, приобретает регулярную функциональную направленность в обозначении вариантных свойств и связей опорных референтов в сочетании слов, принадлежащих к определённым частям речи (А.А. Колесников).
Несоответствие плана выражения плану содержания снимается наличием служебного слова и знаменательного в формах буду читать, читал бы, давай сделаем, которые выступают вместе как форма одного слова, как «одно целое - аналитическая форма слова» [9, с. 91]. В формально связных сочетаниях весёлый конферансье, молодые кутюрье/наш конферансье, атташе задерживался, первый гуру прослеживаются отношения иного типа: оба слова являются знаменательными, поэтому им не свойственна целостность аналитической формы, которая максимально грамматикализуется служебным элементом и функционирует наряду с синтетическими формами в морфологической парадигме как семантически неразложимое словосочетание пол-нозначного и служебного компонентов.
Типы аналитической формы с наличием изменяемого служебного слова (монгольский), неизменяемого служебного слова (русский - давай, бы), с артиклем (английский, адыгейский), с неизменяемой формой знаменательного слова (русский, немецкий) (Н.В. Солнцева) в плане выражения грамматических значений слова объединены агглютинативными и фузионными аффиксами, но в тоже время противоположены их фузионному и агглютинативному способу в общем ряду морфологических средств как способ «разъединяющий» способу «соединяющему».
Формальное отождествление несклоняемых имен (такси, жалюзи, кашпо, домино) с корневыми морфемами такси жалюзи, кашпо, домино лишает лексему оппозиционности и парадигматичности в каждом конкретном словоупотреблении (вкусные/ вкусное буше, поставленное /непоставленные тире) по принципу изолирующих языков. Оппозиция в таких случаях деформируется или стягивается в один из ее членов. У несклоняемых существительных гну, колибри, колье содержательные качества морфологических категорий не теряются, хотя вне контекста они обозначают неактуализированное понятие о предмете, а реализуются в замещающем члене - регулирующем элементе, т.е. сходство с аналитизмом прекращается, когда они получают категориальную характеристику в согласуемых с ними словах в контексте (С.Д. Кацнельсон). Если рассматривать согласовательные признаки деклинационных слов в замещающем члене, то уязвимой становится сама согласовательная связь, т.к. предметность или признаковость этих слов актуализируется скорее по принципу примыкания, как в изолирующих языках, а не по принципу согласования, как в русском.
Идея «скрытой грамматики» [6, с. 80] заключается в доминирующей роли смыслового фактора, когда язык обходится без звукового обнаружения категории. Внешняя морфология, обусловленная внутренней формальностью языка, и звуковое обнаружение или необнаружение форм вытекает из необходимости объективизировать мысль. Многоплановость и многоуровневость взаимоотношений формы и содержания раскрывается, когда на одном уровне пальто, кенгуру выступают как содержание, а на другом, как форма нового содержания теплое пальто, пальто реглан, забавный кенгуру, кенгуру прыг. Поэтому несклоняемые имёна нельзя рассматривать в «чистых отношениях» парадигматики и синтагматики, взятых отдельно, т.к. они не могут быть вне парадигматики (вне системы) и вне синтагматики (вне речевой реализации).
Формальная функция согласования, свойственная именным классам (С.Д. Кацнельсон, М.В. Панов, А.Б. Копелиович и др.), в условиях политиполо-гичности русского языка соотносима с тем, что в универсальной информационной оппозиции номинация - предикация, несловоизменительный тип русских имен в коммуникативно-семантических связях реализуется по особому
принципу «свободной зависимости» - констелляции (Л.Ельмслев), где конструктивное оформление «свободной» от парадигмы лексемы «зависит» от семантики окружающих слов [8]. Такой тип зависимости не соответствует формуле основной компонент + вспомогательный компонент, (буду читать, написал бы), а семантически связывает знаменательные части речи в конкретном контексте огромное шоссе, идти по шоссе/горячий кофе, пить кофе/ забавный какаду, купил какаду, где, с одной стороны, проявляется зависимость (связность деклинационных существительных с окружающими единицами), а с другой, - «абсолютная» свобода от словоизменения. Она (свобода) регулируется грамматическим значением «вспомогательного компонента», который выражается формой другой единицы контекстуально, т.к. без контекста в ряде случаев в шоу, на бра, за кафе очевидна уязвимость категория числа, которая актуализируется другой знаменательной частью речи в новогодних шоу (р.п., мн.ч., ср.р.), в новогоднем шоу (р.п., ед.ч., ср.р.), красивая/красивые бра, за теми кафе/за этим кафе.
Грамматическая специфика деклинационных слов касается также дифференциации структурно-семантических единств в русском языке, которая остаётся дискуссионной проблемой сущности и принципов выделения частей речи. Отраженная в классических исследованиях Н.Н. Дурново, А.М. Пеш-ковского, А.А. Шахматова, И.И. Мещанинова она нашла продолжение в работах С.Д. Кацнельсона, Ю.С. Степанова, И.Г. Милославского, А.Л. Шарандина, Е.В. Клобукова и мн. др. Грамматическая предметность имени существительного, имеющая реальный источник - предметы действительности, сосредоточена в «смысловом центре» несклоняемых существительных (пальто, метро, пианино), обозначающих предметы, и в меньшей степени абстрактных понятий (либидо, дежавю, вульгарете).
При формальной классификации деклинационные существительные (кенгуру, ателье) попадают в один класс с наречиями, предлогами и союзами, поэтому на фоне морфологических признаков их синтаксические признаки особо значимы в свободных предметно-логических связях, когда пальто всегда называет предмет, ателье - объект, но не всегда беж - качество, а инкогнито - действие: признаковость беж и действенность инкогнито определяется только контекстуально: мне нужна сумка цвета беж и дама в беж / пребывать инкогнито и право на инкогнито.
Функционально-семантические свойства деклинационных существительных реализуются контекстуально: грамматическая абстракция в их представлении преобразуется с помощью формы лексемы регулирующего компонента при семантической согласованности. Степень грамматичности определяется регулярностью и обязательностью представления лексемы, поэтому для устранения семантической неопределённости в предложении Саше лежало на постели необходимо точное предметное значение заимствованного саше - ароматизатор для белья (не украшение, не шляпа, не предмет туалета). Грамматическая форма регулирующей лексемы лежало (гл. пр.вр., ед.ч. ср.р.) дублируется адъективом Ароматное саше лежало на постели, в соответствии с традицией (заимствованные деклинационные существительные относятся к среднему роду), реализуя грамматические категории (ср. р., ед.ч., И.п.), присущие заимствованному саше как существительному. Осмысление сущности грамматической категории (Н.Н. Дурново, А.М. Пешковский, П.С. Кузнецов, И.П. Мучник, А.А. Зализняк, А.В. Бондарко, В.Н. Ярцева, И.И. Ревзин и др.) всегда опиралось на связи ее содержания с категориями мысли и отождествление её с грамматическими формами в морфологических
типах языка. Разное содержание морфологических форм (структурное, семантическое, структурно-семантическое) (А.В. Бондарко) и устранение параллельности грамматического и семантического в структуре возможно только в синтаксисе, где «семантическое не только не противоречит грамматическому, но и составляет его неотъемлемый компонент» [5, с. 98].
Поэтому парадигматические корреляции русского словоизменения нельзя рассматривать вне синтагматики, вне синтаксиса. Полисистемность парадигмы определяется соотнесённостью референтов, обладающих парадигмами в представленных грамматических значениях, с деклинационными существительными, не имеющих формально выраженных парадигм. Признаваемая синтагматичность морфологических форм существительных (Е.В. Клобуков, И.Г. Милославский, А.Б. Копелиович) отражена в системе кодирования грамматической информации в «парадигме именного словосочетания» (ср. новое кашпо / новые кашпо), где «фактически грамматикализованная в языке информация» [7, с. 38] выражается расчленено, а не в парадигме самого неизменяемого существительного.
Существующие разногласия в определении сущности парадигмы декли-национных слов диалектически предопределены тем, что, во-первых, семантика грамматических форм парадигматически обусловлена и реализуется (как ядерная) в составе морфологических парадигм слова, а во-вторых, она контекстуально связана и реализуется в различных моделях предложений, поэтому представлена во «внутреннем» - лексическом контексте и «внешнем» - в составе словосочетаний.
Формальная редукция деклинационных слов семантически обеспечивается грамматическими формами в контекстном окружении при реализации номинативных и коммуникативных значений в соответствии с границами морфологической парадигмы, которая в системе (парадигматических) отношений связывает ряд единиц или образований одного уровня с противопоставленными «друг другу в самой системе языка» (Ю.С. Маслов). Многозначность термина парадигма (парадигма части речи (Л. В. Щерба, В.В. Виноградов), морфологическая парадигма (А.А. Зализняк, И.П. Мучник), парадигма слова (В.В. Виноградов, А.И. Смирницкий), парадигма грамматической категории (А.В. Бондарко, А.А. Зализняка, И.Г. Милославского, Т.В. Булыгиной) определяется широтой понятия: а) парадигма как схема, образец словоизменения; б) парадигма как система форм части речи; в) парадигма как система форм морфологической категории.
Словоизменительная парадигма, включающая парадигмы целого комплекса грамматических категорий, которые характеризуются целостностью
и невариативностью, т.е. эталонностью, при описании грамматической структуры различных лексем определённой части речи имеет свой диапазон от избыточных (стена), полных 12 словоформ (дом, рука), «дефектных» (мечта, сани) до одной словоформы (алиби, ралли): «...он не использовал свои добытые / своё добытое алиби» (Астраханские известия, 2003); «...ралли закончились / закончилось успешно для нашей команды (АиФ, 2003).
Билатеральная сущность морфологической категориальной системы включает морфологический (слова и словесные формы) и синтаксический (словесные позиции и словесные конструкции) компоненты, которые, абстрагируясь от лексики, выражаются морфологическими единицами (минимальными - граммемами) и комплексными единицами (грамматемами) [4, с. 31]. Однако существующий набор грамматических значений для каждой лексемы мо-
жет совпадать или не совпадать с «ожидаемым» набором (лакунарным или «дефектным»), т.к. отсутствие у лексемы стена грамматического значения мужского рода рассматривается как нормальное, а у лексемы некого - грамматического значения «Им. Падеж» - «отклонением от нормы, своего рода лакуной» [4, с. 29]. Нам это представляется следствием диалектического развития языка, а не «отклонением от нормы», как у А.А. Зализняка. Несовпадение с «ожидаемым» набором грамматических значений выявляет «конфликт» между системой, жизнью и нормой, когда потенциально заложенные в языковой системе противоречия системы отражаются в несовершенстве нормы. Определяемый таким образом «ожидаемый» набор грамматических значений у конкретных несклоняемых лексем биде, бра, жабо, зомби (Им. ед. ч. ср.р.) соответствует грамматическим значениям склоняемых существительных, но не формальному набору. Приписанный им набор грамматических значений существительных реализуется не формально, а иначе, но не «асистемно», и значит, существующая лакуна заполняется, не делая их формально дефективными.
«Дефектная парадигма» (А.А. Зализняк), имеющая хотя бы одну пустую клетку, для деклинационных существительных не является таковой, т.к. их парадигма в наборе клеток состоит из одной словоформы [4, с. 31] и является «нормальной» [8, с. 230]. Отождествление «морфологической парадигмы» с понятием «словоизменительная парадигма» (А.А. Зализняк, Е.С. Кубрякова, Ю.С. Маслов) расширяется функциональными типами словоизменительной парадигмы (модификационные, деривационные, конверсивные, мутационные, аналитические парадигмы) [11], где деклинационные имена включены по аналогии (врач пришла/ пришёл - конферансье вышел/ вышла) в мутационный тип. Отсутствие строго соответствия в этой аналогии: врач - изменяемая словоформа, конферансье - неизменяемая: подписано врачом/ диагноз врача, но выступил конферансье/ скандал с конферансье/ обратиться к конферансье), не может полностью отождествлять парадигму деклинационных имён ни с аналитической, ни с мутационной, т.к. при взаимодействии лексемы, части речи и грамматической категории, их парадигма в большей степени соответствует констелляционной, когда редуцированная форма деклинационного существительного, «не симметричная» грамматической категоризации действительности, объективированной словоформами, допускает сосуществование в одной форме нескольких функций благодаря семантико-синтагматиче-ской связности деклинационного слова с регулирующим компонентом по принципу свободной зависимости.
Соотнесенность внутренней синтагматики синтаксически организованной деклинационной единицы с внешней (Ф. де Соссюр) обеспечивает функциональную адекватность несклоняемых имён по падежной парадигме в синтаксических функциях подлежащего, дополнения, обстоятельства в именной и атрибутивной связи: И.п. «Белые кексы, черный кофе» (Т. Толстая. Милая Шура); Р.п. «Я мысленно увидел себя в булочной за стаканом кофе» (М. Зощенко. Леля и Минька); Д.п. «Мамочка налила кофе. У кофе есть запах» (Т. Толстая. Ночь); В.п. «Потом Кислярский ... выкушал стакан кофе и съел слоёный пирог» (И. Ильф, Е. Петров. 12 стульев); Т.п. «Летом 1921 года... собралась за послеобеденным кофе самая разношерстная компания...» (А. Аверченко. Русский в Европах) и «Пахнет кофе...» (Т. Толстая. Огонь и пыль); П.п. «Она вспоминала о нем, о бразильском кофе, о ласковом море и о том, чего больше никогда не будет в её жизни» («Космополитен», 2005).
Типы словосочетаний с деклинационными именами соответствуют типам возможных отношений в минимальном контексте и включаются в простые
предложения, где парадигма несклоняемых имён соотносится с их синтаксической ролью (подлежащего, дополнения, обстоятельства, определения), а предикативные функции зависят от сильных (предложное употребление, согласованный компонент, родовое понятие при связи «примыкание») и слабых позиций (подчинительная связь «управление» в Р., Д., В., Т. падежах). Предложная полифункциональность и неодновалентность глагола, провоцирующие семантическую полифункциональность, устраняются идентификацией типа зависимости деклинационных слов в номинализованных пропозициях, инверсионных и эллиптических конструкциях простого предложения (с двумя и более деклинационными единицами) и определением их синтаксической роли в контексте.
Литература
1. Аверьянов, А.Н. О природе взаимодействия [Текст] / А.Н. Аверьянов. - М.: Знание, 1984. - 64 с. (Сер. Философия, № 10).
2. Брызгунова, Е.А. Тенденции к аналитизму в русском языке: современное состояние [Текст] / Е.А. Брызгунова; сост. М.Л. Ремнева, А.А. Поликарпов // Русский язык: исторические судьбы и современность: III Международный конгресс исследователей русского языка: труды и материалы. - М.: МАКС Пресс, 2007. - С. 14-15.
3. Будагов, Р.А. Язык и речь в кругозоре человека [Текст] / Р.А. Будагов. - М.: Добро-свет, 2000. - 304 с.
4. Зализняк, А.А. Русское именное словоизменение [Текст] / А.А. Зализняк. - М.: Наука, 1967. - 370 с.
5. Золотова, Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса [Текст] / Г.А. Золото-ва. - 3-е изд., стереотип. - М.: Едиториал УРСС, 2003. - 368 с.
6. Кацнельсон, С. Д. Типология языка и речевое мышление [Текст] / С.Д. Кацнельсон. -2-е изд., стереотип. - М.: Едиториал УРСС, 2002. - 220 с. - (Лингвистическое наследие ХХ века).
7. Колесников, А.А. Семантическое обеспечение грамматических форм имён существительных русского языка [Текст] / А.А. Колесников. - Киев: Вища школа. Головное изд-во, 1988. - 139 с.
8. Приорова, И.В. Функциональные особенности синтагматики несклоняемого имени [Текст] / И.В. Приорова, Л.А. Мельникова // Гуманитарные исследования. Журнал фундаментальных и прикладных исследований. - 2009. - № 3 (31). - С. 57-65.
9. Солнцева, Н.В. Проблемы типологии изолирующих языков [Текст] / Н.В. Солнцева. -М.: Наука, 1985. - С. 254.
10. Щерба, Л.В. О частях речи в русском языке [Текст] / Л.В. Щерба // Избранные работы по русскому языку. - М., 1957. - С. 63-84.
11. Яцкевич, Л.Г. Вопросы русского формообразования: функционально-типологический подход в морфологии: (На прим. имен существительных). [Текст] / Л.Г. Яцкович. -Минск: Университетское. 1987. - 128 с.
