CC BY
48
ИЗ ИСТОРИИ НАУКИ
© 2015
А. С. Смирнов
ГРАФ АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ БОБРИНСКИЙ И НОВАЯ
ВЛАСТЬ
В статье освещается деятельность главы Археологической комиссии А. А. Бо-бринского с момента февральской революции 1917 г. до его отъезда из Петрограда в 1918 г. В эти месяцы А. А. Бобринский, несмотря на множество житейских проблем, пытался наладить отношения с новой властью в стране, как с Временным правительством, так и с большевиками, с целью сохранить возглавляемые им учреждения. В первую очередь Археологическую комиссию, в составе которой он предлагал провести ряд изменений. Эти усилия частично увенчались успехом. А. А. Бобринско-му удалось осуществить некоторые из давно задуманных им реформ. Тем не менее, А. А. Бобринский осознал, что не сможет сотрудничать с новой властью и вынужден был покинул Россию.
Ключевые слова: А. А. Бобринский, Археологическая комиссия, Временное правительство, правительство В. И. Ленина
Деятельности графа Алексея Александровича Бобринского на посту председателя императорской Археологической комиссии исследователи уделили достаточно внимания1. Но в этих трудах анализировались действия А. А. Бобринского до февраля 1917 г. Последующий период, до момента его отъезда летом 1918 г. из Петрограда в Киев, характеризовался скупо. Это обстоятельство во многом объясняется тем, что авторами использовались преимущественно издания императорской Археологической комиссии и документы ее делопроизводства, хранящиеся в рукописном архиве Института истории материальной культуры РАН (г. Санкт-Петербург). Однако в Государственном архиве Российской Федерации, а в особенности в Российском государственном архиве древних актов, где имеется фонд Бо-бринских (Ф. 1412), присутствуют документы, позволяющие по-новому взглянуть на деятельность графа после февраля 1917 г., а также дополнить и уточнить ранее известные события его жизни.
Из существующих публикаций можно сделать вывод, что А. А. Бобринский в период с февраля 1917 г. до лета 1918 г. самоустранился от дел Археологической комиссии, предоставил свое детище на волю случая, занявшись решением личных проблем.
Смирнов Александр Сергеевич — доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института археологии РАН. E-mail: assmirnov@mail.ru
1 Тихонов 2002, 72-88; 2003, 95-117; Императорская археологическая комиссия 2009, 109-247.
В этом есть большая доля истины. Крах привычного для А. А. Бобринского мира поставил перед ним, как и перед большинством представителей его круга, множество проблем, с которыми они ранее не сталкивались. Решить их в смутное время революций было необычайно трудно, а в большинстве случаев невозможно.
В повседневной жизни для А. А. Бобринского первостепенным был финансовый вопрос. Ему не хватало денег для содержания своего дома на Галерной улице. Требовались средства для покрытия «ежемесячных расходов на администрацию дома, дворников, очистку снега, содержание тротуаров, налогов и т.п. расходов»2. Граф, как бывший член Государственного совета, надеялся получить от новой власти соответствующую пенсию, право на которую ему подтвердило Временное правительство3, с главой которого, А. Ф. Керенским, он был близко знаком по совместной работе в Государственной Думе4. В своих письмах от 31 декабря 1917 г. и 3 января 1918 г. на имя «господина товарища комиссара юстиции Алга-зова» А. А. Бобринский пытался оспорить постановление «Временного рабочего и крестьянского правительства» от 23 декабря 1917 г. о лишении бывших членов Государственного совета содержания. Понятно, что безрезультатно.
Без ответа остались письма А. А. Бобринского от 18 февраля 1918 г. к «г. народному комиссару финансов»5 и от 22 февраля 1918 г. к «г. народному комиссару призрения». Последним было обращение графа по линии своего бывшего ведомства. 2 марта 1918 г. он писал «господину комиссару по делам бывшего министерства двора» с просьбой о содержании6. Наивные устремления убедить новую власть выплачивать графу, как члену царского правительства, пенсию ни к чему не привели.
Окончились для А. А. Бобринского неудачей и попытки получить деньги из Русско-Английского банка, где он хранил свои капиталы. Его ходатайства о выдаче денежных сумм, датированные первыми числами января 1918 г., к правлению банка и «господину комиссару по делам Русско-Английского банка» остались без ответа. Аргументы графа, что он предоставил свой дом «с самого начала войны бесплатно под лазарет Красного креста», а также то, что «другие части дома заняты, также бесплатно, латышским батальоном и женским батальоном», не возымели никакого действия. Средств как «для личного прожития, так и для уплаты январского жалования по дому и на расходы по лазарету» он не получил7. Граф не понимал, что рабоче-крестьянское правительство, национализировав в декабре 1917 г. банки, лишило его и остальных вкладчиков в стране их средств. Хотя неудавшиеся попытки годом ранее получить деньги в Кисловодске, после телеграмм В. И. Ленина об аресте всех денег частых владельцев в банках, должны были показать ему истинное положение вещей8.
С другой стороны, революционные власти не преминули наложить на буржуя и домовладельца дополнительные подати. Неожиданные требования платить новые налоги вынудило А. А. Бобринского обратиться в Адмиралтейскую район-
2 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 8.
3 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 38.
4 Бобринской 2003, 522.
5 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 18-19.
6 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 33-34.
7 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 7 об.,8 об.
8 Бобринской 2003, 524-525.
ную управу, которую он пытался убедить в «необлагаемости домовладения добавочным сбором», поскольку указанное здание имеет «санитарно-культурное или историческое значение»9.
Да и старые кредиторы досаждали. В последних числах января 1918 г. граф получил письмо от известного ювелира Карла Фаберже с просьбой погасить долг в сумме 320 руб., «значащийся за Вами еще с 1916 года»10.
Новая советская власть не баловала бывшего члена Государственного совета, бывшего сенатора и бывшего почетного опекуна. Казалось бы, иметь с ней дело наследственному аристократу, родственнику свергнутых Романовых, не было никакого желания. Но А. А. Бобринский считал иначе. Он пытался найти с этой властью общий язык, стремился довести до «народных комиссаров» свои соображения о путях совершенствования народного просвещении. Сам граф считал: «Если в какой-нибудь мере мои соображения могут оказать пользу юношеству, буду глубоко счастлив. В настоящую эпоху всевозможных реформ, может быть эта реформа признана будет полезной»11. Свои предложения он направил в соответствующий комиссариат 4 февраля 1918 г. Документ был озаглавлен «Записка об екзаменах»12. Именно «об екзаменах»! В заглавии и в тексте записки присутствует множество слов, которые граф воспроизводит в форме просторечий: «еказ-мен, екзаменатор, екзаменующийся, ето, теперешних». Не исключено, что аристократ пытался говорить с новой властью на ее языке, как он его понимал.
Предложения А. А. Бобринского были наивны и сводились к тому, что «ек-заменующемуся дается полная возможность справиться по книгам и учебникам, отыскать нужные ему числа, даты, имена, факты, выражения, орфографию, словом — приготовится к ответу на заданный билет или тему». Хотя с мнением, что центр тяжести экзамена надо перенести из области памяти в «умение быстро отыскивать то, что ему необходимо, умения справляться со словарями, грамматиками, руководствами; то есть требуем того, что понадобится человеку в дальнейшей жизни», спорить трудно.
Не оставил вниманием граф и одно из главных детищ своей жизни — Археологическую комиссию. Несомненно, крах дома Романовых и всей императорской России во многом дезорганизовали деятельность комиссии, являвшейся частью одиозного для новой власти Министерства императорского двора. Но, с другой стороны, изменение государственного строя, перестройка всей государственной системы управления давали шанс осуществить некоторые новации в системе управления археологическим наследием страны. Тем более что многие проекты вынашивались и предлагались А. А. Бобринским в предыдущие годы.
Вопросы реорганизации деятельности Археологической комиссии волновали А. А. Бобринского на протяжении многих лет, с момента вступления на должность ее председателя. Достаточно вспомнить его борьбу за право выдачи комиссией открытых листов, завершившейся высочайшим указом 11 марта 1889 г. Также он постоянно стремился увеличить штат комиссии и содержание ее сотрудников.
9 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 14.
10 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 36.
11 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 28.
12 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 29-32.
В то же время А. А. Бобринский понимал необходимость изменения структуры комиссии. Точнее, не изменение, а создание этой структуры. В уставе комиссии никаких внутренних подразделений не предусматривалось. Одним из наиболее кардинальных предложений подобного рода является проект реорганизации деятельности комиссии, поданный А. А. Бобринским в конце 1896 г. Граф писал:
«§1). Каждому из трех пребывающих в С.-Петербурге штатных членов Комиссии поручается заведывание археологическими делами отдельного района, в котором этот член является главным пособником Комиссии и ответственным лицом по выполнению обязанностей, возложенным на нее упомянутым Положением и последовавшими затем дополнительными высочайшими повелениями...
§2). Упоминаемые в предыдущем §-е районы распределяются следующими полосами:
A) Первый район обнимает северную часть европейской России, примерно до 550 сев. широты, и всю Сибирь
Б) Второй заключает ту часть европейской России, которая простирается от 550 сев. широты до Черного моря, Северного Кавказа и Каспийского моря.
B) Третий обнимает Северный Кавказ, Закавказье и Среднеазиатские владения России.
§3). Четвертый штатный член Комиссии, на которого, по штату, возложено заведывание Керченским музеем древностей, распоряжается всеми хозяйственными делами музея..»13.
Как известно, это весьма актуальное предложение председателя о перестройке структуры комиссии по территориальному принципу не было претворено в жизнь.
В 1902 г. А. А. Бобринским был подготовлен новый проект об изменении штатов комиссии. Помимо традиционных предложений об увеличении жалования сотрудникам, количества сторожей в Ольвии и т.п., есть вопросы принципиального свойства. Первый касается усиления аппарата комиссии, отвечающего за реставрационные работы. А. А. Бобринский предлагал включить в штат комиссии для облегчения работы ее архитектора «трех помощников по архитектурной части» с VII классом по должности и окладом в 1500 руб. Также предлагалось «увеличить количество простых членов на 1 человека, который, в добавление к уже существующим представителям в Керчи и Херсонесе, будет присутствовать на раскопках в Киеве»14. Подобные требования были повторены в документах по реорганизации комиссии, составленных А. А. Бобринским в 1914 г.15
Часть из этих предложений А. А. Бобринского была реализована. В 1902 г. в штате комиссии появилась должность архитектора, которую занял П. П. Покрыш-кин16. Но вопрос о его помощниках оставался нерешенным. Удалось расширить список представителей комиссии на местах. К 1917 г. они действовали, помимо Керчи и Херсонеса, в Киеве и на Кавказе17.
13 РА НА ИИМК. Ф. 25. Оп. 1. Д. 241. Л. 1.
14 РА НА ИИМК. Ф. 25. Оп. 1. Д. 68. Л. 1, 4.
15 РА НА ИИМК. Ф. 25. Оп. 1. Д. 253. Л. 1-8.
16 Императорская археологическая комиссия 2009, 134.
17 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 22 об.
После февральской революции, перед своим отъездом в Кисловодск для поправки здоровья — графа якобы беспокоили «непорядки в области сердца» 18, — А. А. Бобринский обращается с обширным письмом к председателю Совета министров Временного правительства князю Георгию Евгеньевичу Львову. Свое письмо он начинал словами: «С целью оказать посильную помощь в деле упорядочения и мирного процветания нового строя России и помятуя, что крупные организмы действуют исправно тогда, когда правильно работает каждое мелкое колесо сложного механизма, позволяю себе обратить внимание правительства на три небольших государственных учреждения, которым желательно было бы, по моему мнению, преподать указание о временном продолжении ими своей деятельности на прежних основаниях, с соответственными, по новому государственному строю формальными видоизменениями, впредь до пересмотра положений этих учреждений или особых указаний. Эти три учреждения состоявшие в ведении Министерства двора суть Академия художеств, Археологическая комиссия и Эрмитаж».
В данном случае мы остановимся на предложениях А. А. Бобринского в отношении Археологической комиссии. Тем более что он сам указывал: «Лично мне особенно близка Археологическая комиссия, в которой я с 1886 года (31 год) состою председателем»19. Главная идея А. А. Бобринского в отношении деятельности Археологической комиссии в новых условиях сводилась к предложению сохранить действующую систему. «Важно только одно — избежать, поскольку возможно, всяких сотрясений в правильно налаженной, путем больших усилий, деятельности Археологической комиссии... Несмотря на военное время, значительно сократившее ассигнования на нужды археологии и затрудняющие деятельность комиссии, все же работа в ней идет успешно и было бы крайне жаль приостанавливать это маленькое, но правильно действующее государственное колесо»20. Это и понятно. В первые месяцы после свержения монархии главной задачей было сохранение Археологической комиссии.
Характеризуя членов и структуру комиссии, А. А. Бобринский пишет: «Немногочисленный ее состав включает в себя первые наши научные силы по древней эпиграфике (академик наук Латышев), по классическим древностям (профессора Фармаковский, Ростовцев), по первобытным древностям (профессор Спицын), по восточной старине (профессор Веселовский) и по церковным памятникам (академики архитектуры Покровский, Романов) и др.
При Археологической комиссии существует особое «реставрационное» совещание, ведающее делами по охране памятников старины. Здесь участвуют лучшие архитектурные и художественные силы (академики архитектуры Суслов, Беклемишев, Котов, Китнер, Преображенский, Лансере и многие другие)»21.
18 Что не мешало графу планировать проведение археологических раскопок, о чем свидетельствует выданный ему 4 апреля 1917 г. Войсковым атаманом Терского казачьего войска во Владикавказе открытый лист на право раскопок «в течение 1917 г. в пределах Пятигорского отдела Терской области, на войсковых землях» и разрешение от Кисловодской городской управы от 24 апреля «исследовать с научной целью курганы, находящиеся у Белой речки за молочной фермой». Эти раскопки ему удалось осуществить (РГАДА. Ф. 1412. Оп. 2. Д. 620. Л. 139, 140, 141-150).
19 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 21.
20 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 23, 24 об.
21 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 21 об, 22 об.
Из слов А. А. Бобринского становится понятно, что de facto комиссия имела свою внутреннюю структуру, организованную по культурно-хронологическому принципу. Но формально какая-либо система в части организации археологической деятельности отсутствовала. То же можно сказать и о проблеме «реставрации». В комиссии действовало «особое совещание», ведавшее вопросами охраны памятников, но в штатном расписании подобное подразделение не значилось.
А. А. Бобринский также изложил проблемы, связанные с должностью председателя комиссии, и требования к личности, ее занимающей. «Председатель Археологической комиссии содержания не получает, и его лично легко сменить, если желательно, и назначить другое лицо без особого ущерба для дела. Однако при новом назначении надо подыскать лицо вполне объективное в научной степени. Люди знаний, светила науки по той или другой отрасли — неоценимы в своей научной сфере, но как администраторы, они в большинстве случаев мало пригодны. Научные споры зачастую переносятся на личную почву и вредят совместной работе. Во главу комиссии следует поставить лицо, умеющее ладить со своеобразной психологией научных специалистов»22.
Из текста записки недвусмысленно следует, что граф стремился остаться на посту председателя. «Лично я, вполне конечно оцениваю стремление нового правительства установить во главе государственных учреждений новых лиц и потому более чем понимаю желание меня удалить от должности председателя комиссии. Но вместе с тем я считаю долгом заявить, если бы встретилось затруднение в приискании нового лица, то я охотно и на сколько только позволят мои годы и здоровье, готов посвятить и впредь себя знакомой деятельности — археологическим руководителем до указания правительства»23.
Не забыл граф и о сотрудниках: «Для служащих в Академии, Комиссии и Эрмитаже, которые живут исключительно за счет получаемого содержания, существенно важно знать, что материальное положение их и их семейств — обеспечивается новым правительством»24.
В Петроград А. А. Бобринский возвратился в начале ноября 1917 г., уже после октябрьского переворота, при советской власти. И продолжил свои усилия по устройству жизни сотрудников комиссии в новых, еще более тяжелых условиях. 2 июля 1918 г. А. А. Бобринский получает от Государственной археологической комиссии Народного комиссариата имуществ республики удостоверение за подписью А. А. Спицына следующего содержания: «Выдано настоящее удостоверение председателю Государственной Археологической комиссии Алексею Александровичу Бобринскому в том, что он делегирован от служащих комиссии в заседание Петербургского отделения Народного комиссариата имуществ республики по установлению окончательных норм ставок в учреждениях комиссариата, имеющее быть в четверг, 4-го сего июля»25. Устройством жизни сотрудников комиссии А. А. Бобринский был озабочен вплоть до своего окончательного отъезда из Петрограда на юг, согласно полученной в комиссии командировке от 20 июля 1918 г.
22 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 24.
23 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 24 об.
24 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 26 об.
25 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 17.
Не прекращал Алексей Александрович заниматься и традиционными проблемами комиссии. На заседании 26 апреля (8 мая) 1918 г. он предлагает избрать А. А. Спицына старшим членом комиссии взамен скончавшегося Н. И. Веселов-ского. На этом же заседании происходит дискуссия «о скорейшем составлении проекта расширения деятельности Археологической комиссии и об усилении ея денежных средств в новом сметном периоде». Главное внимание в проекте нового устава комиссии уделялось проблемам «расширения в комиссии реставрационного дела... в связи с общим Положением об охране памятников древности в государстве»26. Заседание постановило: «1) Просить Археологическую комиссию составить новый проект нового ея устава и передать его для рассмотрения в специальное пленарное заседание комиссии, 2) немедленно ввести в ближайшую смету предложения о расширении издательской деятельности комиссии, 3) признать желательным посещение комиссии Коллегией по охране памятников древности»27.
В архиве А. А. Бобринского сохранилась рукопись на 12 листах под названием «Археологическая комиссия», в котором это учреждение именуется «Российская археологическая комиссия»28. Название «Российская» позволяет определить дату создания рукописи временем не позднее весны 1918 г. Именно так комиссия именовалась в документах Народного комиссариата имуществ республики29. Летом 1918 г. в письмах этого комиссариата она стала называться «Российская государственная археологическая комиссия»30 либо «Государственная археологическая комиссия»31. Наименование «Российская государственная археологическая комиссия» появляется 13-го августа 1918 г. в «Журнале заседаний» АК32.
В этом документе присутствуют многочисленные предложения по составу комиссии, вплоть до фотографов, письмоводителей и сторожей, ставкам, распределении обязанностей и т.п.
А. А. Бобринский по-прежнему стремился расширить число представителей комиссии в регионах, предлагая иметь в штате семь младших членов, «имеющих жительство в Москве, Киеве, (Херсонесе) Севастополе, Ольвии, Евпатории, Керчи и Тифлисе... На них возлагается исполнение местных задач определенных Комиссией. Проведение исследований и раскопок и описание их; содержание складов; охранение городищ и памятников и т.п. Комиссии предоставляется приглашать в помощь своим членам по вольному найму компетентных лиц, археологов и художников и помощников для выполнения предъявленных задач и заданий»33.
Он также стремился усилить действенность комиссии в вопросе охраны отечественных древностей. В его предложениях по-прежнему присутствует пожелание иметь «четвертого старшего члена архитектора — заведующего вопросами ремонта и реставрации и имеющего пребывание в Петрограде и при нем. трех помощников члена-архитектора»34. Их обязанностью, среди прочих, была
26 РА НА ИИМК. Ф. 1. Оп. 1, 1918. Д. 1. Л. 1.
27 РА НА ИИМК. Ф. 1. Оп. 1, 1918. Д. 1. Л. 1 об.
28 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 163. Л. 57 об.
29 ГАРФ. Ф. Р-410. Оп. 1. Д. 53. Л. 74.
30 ГАРФ. Ф. Р-410. Оп. 1. Д. 214. Л. 3.
31 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 32. Л. 17.
32 РА НА ИИМК. Ф. 1. Оп. 1, 1918. Д. 1. Л. 2.
33 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 163. Л. 62, 63 об.
34 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 163. Л. 61 об, 62.
«регистрация монументальных памятников старины как тоЗJ церквей, дворцов, кремлей и т.п. и описание их. Обсуждение поддержки, ремонте и реставрации памятников старины, заслуживающих особого внимания, а равно о необходимости их уничтожения»36.
Подобные, частично уже встречавшиеся в прежних документах предложения, касавшиеся памятников архитектуры, были дополнены чисто археологическими новациями. Среди возлагавшихся на комиссию задач были:
«— Охрана обнаруженных при раскопках остатков древних городов, строений, могил и памятников.
— Сбережение добытых при раскопках предметов старины, хранение их в особых складах на месте производства раскопок, изучение их и передача их в государственные и общественные древлехранилища.
— Содержание и благоустройство (временных музеев) складов древностей на месте проведения раскопок»37.
Здесь необходимо выделить два момента. Во-первых, требование охраны обнаруженных «остатков» и, во-вторых, создание условий хранения на месте раскопок. Другими словами, А. А. Бобринский предлагал ввести систему учета и хранения находок, начиная с момента их обнаружения и вплоть до передачи в постоянные хранилища.
Не оставил А. А. Бобринский свою давнюю идею о создании внятной внутренней структуры комиссии. Но в данном случае он предлагал утвердить систему, организованную не по географическому, а по хронологическому и культурному принципу. «Штатный состав комиссии распределяет между... тремя старшими членами различные отрасли занятий по вопросам эпиграфики, археологии первобытной, общей, славянской, классической и восточной»38. Так граф представлял основные направления археологической науки. Сейчас трудно представить, как три «старших члена» могли объять в своей деятельности подобные фундаментальные проблемы.
Среди предлагавшихся задач комиссии привлекает внимание пункт о поддержке «молодых сил, посвятивших себя археологии, направление их деятельности и представление им археологических работ». Примечательно, что в первоначально граф писал о поддержке молодых сил, «желающих заниматься» археологией, но затем изменил формулировку на «посвятивших себя» археологии39. По его мнению, поддерживать требовалось не интересантов, а молодых профессиональных археологов. В смутные годы революций А. А. Бобринский справедливо был озабочен проблемой научной смены, воспитанием нового поколения ученых.
В проекте устава был один интересный пункт. Председатель комиссии предлагал ввести специальное положение, закрепляющее за АК право организации археологических съездов. Согласно ему, одной из задач комиссии являлось «участие в съездах и конгрессах по археологии и принятие на себя инициативы в созвании таких съездов»40. Лавры Московского археологического общества не давали гра-35 Выделенные курсивом фрагменты вписаны в первоначальный текст сверху.
36 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8 . Д. 163 Л. 60.
37 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8 . Д. 163 Л. 58.
38 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8 . Д. 163 Л. 62 об
39 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8 . Д. 163 Л. 61.
40 РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8 . Д. 163 Л. 61.
фу покоя. А дилетантизм в работе съездов его раздражал изначально. А. А. Бо-бринский предполагал, и к этому были основания, что руководство комиссией археологическими съездами повысит их научный уровень.
А. А. Бобринский в годы революционных переворотов, времени разброда и анархии, личных невзгод, не оставлял попыток продвинуть в жизнь предложения, которые он вынашивал долгие годы, в первую очередь — создание внутренней структуры комиссии и организацию специального постоянного подразделения, ведавшего охраной древностей, для чего он стремился получить новые штатные должности. И самое удивительное — последнее ему удалось. 11 мая 1918 г. «комиссар по просвещению» А. В. Луначарский обратился к «комиссару имуществ республики по Петроградскому отделению» с поддержкой требования «учредить две новые должности помощников архитектора Археологической комиссии» и «учредить две должности техников. и одну должность архивариуса, а так же средства на разъезды архитектора». На основании этого письма начальник Петроградского отделения Комиссариата имуществ И. В. Киммель выделил комиссии 3 000 руб. на май и июнь41. Это было последней заслугой А. А. Бобринского на ниве российской археологии.
События 1917-1918 гг. кардинально изменили жизнь председателя Археологической комиссии графа Алексея Александровича Бобринского. Отчаянно борясь с трудностями повседневной жизни в революционном Петрограде, А. А. Бо-бринский пытался найди общий язык с новой властью, предлагал себя в качестве одного из реформаторов и не оставлял своей заботой учреждения, с которыми был связан во времена империи, в первую очередь Археологическую комиссию, которую он всячески стремился сохранить. Граф прилагал усилия к улучшению условий жизни и работы ее сотрудников, пытался осуществить реорганизацию этого учреждения. Но постепенно А. А. Бобринский приходил к убеждению, что его дни в России сочтены. Об этом свидетельствуют повседневные документы комиссии, значительная часть которых в первой половине 1918 г., во время пребывания А. А. Бобринского в Петрограде, создавалась другими сотрудниками. На большинстве документов того времени стоят подписи товарища председателя комиссии В. В. Латышева, члена комиссии Б. В. Фармаковского и делопроизводителя И. С. Сутулло. Эти люди продолжали руководить комиссией после отъезда А. А. Бобринского, вплоть до выбора новым председателем Н. Я. Марра.
ЛИТЕРАТУРА
Бобринской А. А. 2003: Граф Алексей Александрович Бобринской. 1852-1927 (Сын об отце). Подготовка к публикации, предисловие и примечания И. Л. Тихонова // Культурное наследие Российского государства. Вып. IV, 479-532.
Императорская археологическая комиссия (1859-1917). К 150-летию со дня основания. У истоков отечественной археологии и охраны культурного наследия. 2009. СПб.
Тихонов И. Л. 2002: Предводитель дворянства, сенатор, депутат, министр, археолог граф А. А. Бобринский // Знаменитые универсанты: Очерк о питомцах Санкт-Петербургского университета. Т. 1. СПб.
Тихонов И. Л. 2003: Последний председатель императорской археологической комиссии граф А. А. Бобринский // Невский археолого историографический сборник. К 75-летию канд. ист. наук А. А. Формозова. СПб.
41 ГАРФ. Ф. Р-410. Оп. 1. Д. 31. Л. 21-21об.
