CC BY
4
DOI 10.54770/20729316-2023-1-341
В.В. Куканова (Элиста)
ГРАДУАЛЬНЫЕ КОНЦЕПТЫ ТЕМПЕРАТУРЫ И ИХ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ В КАЛМЫЦКОМ ФОЛЬКЛОРЕ. ЧАСТЬ 2*
Аннотация
Статья является продолжением напечатанной в предыдущем номере журнала работы, посвященной исследованию градуальных концептов температуры и их репрезентации в калмыцком фольклоре. Материалом исследования выступили разножанровые фольклорные тексты, как опубликованные, так и не изданные на калмыцком и в переводе на русский язык. Методом сплошной выборки из материала исследования были отобраны примеры с употреблением градуальных прилагательных. В работе применялся корпусный подход, что позволяет говорить о полноте полученных результатов исследования на материале текстов калмыцкого фольклора. В результате проведенного исследования были сделаны следующие выводы. В калмыцком фольклоре отражены две системы восприятия температуры: 1) точка отчета - сам человек и 2) стандартизированные представления о температуре для тех или иных предметов. Дождь не получает в материале исследования температурной характеристики, в отличие от ветра, который в силу своей невидимости имеет подобную характеристику. Источником прототипичных «горячих» объектов является солнце или огонь, а источником «холодных» - Нижний мир. Те объекты окружающего мира, которые принимают в фольклорных текстах и ту, и другую температурную характеристику, например, ветер и вода, имеют амбивалентную структуру. Оружие в фольклорных текстах чаще всего имеет эпитет киитн 'холодный' в силу синестезии семантики смерти и семантики происхождения из Нижнего мира. Метафоры, имеющиеся в калмыцких фольклорных текстах, не всегда образуют «шкалу» человеческих состояний и ощущений.
КлючевыеслОва
Калмыцкий фольклор; температура; концепт; мифология; междисциплинарный подход.
* Исследование выполнено при финансовой поддержке гранта в форме субсидии из федерального бюджета, выделяемой для государственной поддержки научных исследований, проводимых под руководством ведущего ученого (проект № 075-15-2019-1879 «От палео-генетики до культурной антропологии: комплексное интердисциплинарное исследование традиций народов трансграничных регионов: миграции, межкультурное взаимодействие и картина мира»).
V.V. Kukanova (Elista)
GRADUAL CONCEPTS OF TEMPERATURE AND THEIR REPRESENTATION IN KALMYK FOLKLORE. PART 2**
The article is a continuation of the previously published work examining gradual concepts of temperature and their representation in Kalmyk folklore. The study investigates multi-genre Kalmyk-language folklore texts and their Russian translations, both published and unpublished ones. By the method of continuous sampling from the research material, examples with the use of graded adjectives were selected. The corpus approach was used in the work, which allows us to speak about the completeness of the obtained research results based on the texts of Kalmyk folklore. According to the results of the study the following conclusions can be made, as follows: Kalmyk folklore mentions two temperature perception systems - 1) one with a starting point be man as such, and 2) that of standard temperature presentations for certain objects. So, in the examined materials, rain gains no temperature characteristics, while the invisible wind does receive such a property. The source of prototypical 'hot' objects is the Sun or fire, while that of 'cold' ones is the Lower World. The elements of the objective world granted both the temperature characteristics in folklore texts - wind and water - are structurally ambivalent. Weapon in folklore texts most often have the epithet khhth 'cold' due to the synesthesia of the semantics of death and the semantics of origin from the Lower World. Based on the material of Kalmyk epic and fairy-tale texts, it is possible to create a kind of binary "scale" of human conditions and feelings. Metaphors in examined texts do not compulsorily tend to form a 'scale' of human conditions and feelings.
Keywords
Kalmyk folklore; temperature; concept; mythology; beliefs; interdisciplinary approach.
5. Введение ко второй части статьи
Данная статья является продолжением ранее опубликованной в предыдущем номере журнала статьи, посвященной градуальным концептам и их репрезентации в калмыцком фольклоре [Куканова 2022]. Ранее было установлено,
** The reported study was funded by government grant in the form of federal budget subsidy aimed to support scientific research directed by the Leading Scientist, project no. 075-15-20191879 'From Paleogenetics to Cultural Anthropology: Comprehensive Interdisciplinary Research of Peoples and Traditions of Cross-Border Regions - Migrations, Cross-Cultural Interactions and Worldviews'.
что в фольклорной картине мира калмыцкого народа в основном представлена бинарная система понятий температуры, однако нейтральные концепты встречаются, хотя и крайне редко, и выполняют роль на уровне текста: они являются маркером мотива пограничности мира мертвых и мира живых. О материалах исследования подробно изложено в первой части статьи [Куканова 2022, 387]. Источники и литература даются раздельно, т.е. по факту упоминания в первой и второй частях исследования. Целью этой части является рассмотрение метафор с температурными прилагательными, которые помогают реконструировать фрагмент языковой картины мира калмыцкого народа, а также специфику восприятия температуры, отраженную в фольклорных текстах.
6. РЕЗУЛЬТАТЫ 6.1. Особенности восприятия температуры
В калмыцком языке, как и в других языках, отсутствует обозначение нормативного состояния температуры [Быкова 2014, 58]. Как мы уже говорили ранее [Куканова 2022, 389], все, что отклоняется от нормы, получает лексическое выражение и в калмыцком языке [Ананьев 1961, 284]. Интересно, что именно срединные значения как основные характеристики страны Бумбы становятся доминирующими при ее описании:
Yкл уга мецкин орта,
Yрглж;д херн тавн насни ДYрэр бээдг,
ввл уга, хаврин кевэр,
Зун уга, намраЬар бээдг,
Даарх киитн уга,
Халх халун уга,
Сер-сер гисн салькта,
БYр-бYP хурта
Бумбан орн болна.
Страна, где смерти не зная, вечно жили,
Где все двадцатипятилетними всегда были,
Где не было зим, где всегда весна была,
Где не было лета, где осень всегда была,
Где не было стужи,
Где не было зноя,
Где свежий ветер дул,
Где дождь моросил -
Такой Бумба страна была.
[Эпический репертуар джангарчи Ээлян Овла, 52-53]
В приведенном примере из эпоса «Джангар» выражается понятие о комфортной среде обитания, в условиях которой не было бы холода, не было бы зноя, были бы свежий ветер и моросящий дождь, что в свою очередь свидетельствует о том, что предки калмыков в период появления
и становления эпоса проживали на территории, где были холодные зимы и знойные лета, где дули сильные ветра и где не было частых дождей, т.е. это территории с резко континентальным климатом, где отсутствуют естественные барьеры от ветра и благоприятные условия для дождя. Лес и горы снижают скорость ветра, а дождь часто выпадает вблизи морей и океанов, в горах. Следовательно, эта мечта об идеальном мире косвенно указывает на то, что эпос зародился на территории Центральной Азии, которая отдалена от океанов, не имеет лесов, с резко континентальным и аридным климатом, преобладанием пустынных, полупустынных и степных ландшафтов.
При восприятии температуры существуют две точки отчета, которые устанавливаются человеком в процессе восприятия: 1) точка отчета - это нормальная температура тела человека, все, что выше или ниже 36.6°, маркируется; 2) точка отчета - это стандартизированные представления для каждого отдельного объекта [Быкова 2014: 52]. Восприятие температуры происходит через прямой контакт, непрямое прикосновение через воздух и на основе личного, субъективного представления о температуре, из-за чего и появляются отрицательные и положительные коннотации. Для калмыцких фольклорных текстов характерно отражение двух разных систем.
Температурные прилагательные, где точкой отчета служит сам человек, в основном появляются при описании именно погодных явлений, времени суток, при этом дождь не получает температурной характеристики в фольклорных текстах [Куканова 2019], и только ветру дается подобная атрибуция, что, скорее всего, обусловлено происхождением ветра, особенностями его восприятия как невидимого явления, температурная характеристика появляется как своеобразная «компенсация» отсутствия визуальной «картинки» явления, в отличие от дождя, который получает описание как формы, так и звука, который он производит, ведь «человек <...> отождествляет окружающие его объекты прежде всего по визуально воспринимаемым признакам» [Арутюнова 1999, 11]. В эпосе ветер предстает как погодное явление, несущее прохладу и запахи:
ЗаЬлма киитн салькиг
Халун уга мецк дервн цагт серж;нщлн татв,
Заар куж; хойриг
Мецк дервн цагт
Замб тивин Ьол дотрнь делгрYлн TYгэв. Порывистый холодный ветер
В вечные четыре времени [года] прохладу нести заставил, Ароматы мускуса и благовоний В вечные четыре времени [года] По всему Замбативу распространяя. [Багацохуровский цикл, 68-69]
При описании времени суток полдень характеризуется жарким, при этом период времени не может обладать такой характеристикой, здесь происходит перенос температуры с воздуха на часть суток:
- Халун YДлэ уснд зогсч бээх кек бухин дун соцсгдл уга бээх-гов, - гиж бичкн шарЬ келв. <...>
- Халун YДлэ TYргнкэ цагт суудр хээЬэд зогсч бээх ажрЬин дун соцсгдл уга бээхгов, - гиж; бичкн шарЬ келв. <...>
- Халун YДлэ Yмсн деер лаш хар буур келврж кевтдг болх, тиигэд туунэ хээкрлЬн соцсгдл уга бээхгов, - гиж бичкн шарЬ келв. <...>
- Халун YДлэ жирлЬн жирлзэд Yзгдл уга бээхгов, - гиж келн, бичкн шарЬ харалжн хар тамин амн деер бууЬад ирв.
- Голос сизого быка не слышен, потому что он на водопое в знойный полдень, - сказал маленький соловый. <...>
- Голос жеребца не слышен, потому что он ищет тень в изнуряюще знойный полдень, - сказал маленький соловый. <...>
- Крик чёрного-пречёрного верблюда не слышен, потому что он в золе валяется в знойный полдень, - сказал маленький соловый. <...>
- В знойный полдень мираж появляется, потому и не виден, -сказав, маленький соловый опустился на край глубокой-преглубокой ямы.
[Калмыцкие богатырские сказки 2017, 108-109]
В калмыцкой сказке в данном примере скрыты многолетние наблюдения кочевников, согласно которым в полдень домашние животные идут на водопой, отдыхают или спят, не издавая никаких звуков, пережидают жару. В знойный полдень мираж скрывает реальный мир, «свое» пространство. Этот фрагмент весьма интересен и тем, что жаркий полдень, момент верхней кульминации солнца, как и полночь, момент нижней кульминации солнца, связан с иным, Нижним миром, когда границы между мирами стираются, и можно осуществить переход между мирами. Так и здесь в полдень, во время отдыха, соловый переносит сестру Уладан Мергена в Нижний мир через яму, но при этом он успокаивает ее, обманывая, говорит о полдне, о мираже, т. е. о том, что находится в своем мире, где можно услышать домашних животных, можно увидеть дворец Уладан Мергена, объясняя жарким полднем, временем, когда происходит слияние миров. Данное представление о полудне встречается у разных народов, прежде всего у славян [Соколова, Старикова 2020, 215], и сохранилось в виде полудниц, отбиравших жизнь человека в полдень. В калмыцком же фольклоре эта архаичная вера о слиянии миров в полдень сохранилась фрагментарно, лишь отдельные ее элементы доходят до нас в фольклорных произведениях:
Yдэс даву халун уга,
Yкхэс YЛY ээмшг уга
Нет сильнее полуденного зноя,
Нет страшнее смерти.
[Хальмг YЛГYрмYД 1960, 176]
Четыре времени года также получают температурную характеристику, причем достаточно очевидную, посредством описания дней или в целом года:
Тегэд хен жил[д] зуд тату болдг болжана. Бас хен жил хурта, чиигтэ, жеелн болдмн гидг. Хальмг литд жилмуд малын нерд ЗYYДг. Теднэ онцрлт жилин темдг болдмн. Келхд, лу, моЬа, мечн, бар жил-MYД догшн кииттэ, XYYPЭ шуурЬта болдг, эн жилмYДт хавр йир дулан болна. Ноха, така, Ьаха, хулЬн жилмYД чиигтэ, местэ, бората болна. Нег YЛY, туула жил онц темдгтэ. Эн жил дегд соньн болна. ХуурэЬэр кирY бээЬэд, модн цацгар бYркгднэ.
Поэтому в год Овцы редко случается бескормица. Считается, что год Овцы бывает дождливым, тёплым. В калмыцком народном календаре годы носят названия животных. Их отличие состоит в том, что для каждого из них характерны черты, присущие этим животным. Говорят, что в годы Дракона, Змеи, Обезьяны и Тигра зимы бывают морозными, вьюжными, малоснежными, а вёсны - тёплыми. Годы Собаки, Петуха, Свиньи и Мыши бывают дождливыми, [зимой] земля покрывается льдом, случаются [снежные] бураны. Год Зайца тоже имеет особые приметы. В этот год случается интересное - даже если нет снега, всё покрывается изморозью, деревья стоят в инее [Мифы, легенды и предания калмыков 2017, 74-75].
В этом фрагменте четко проявляется оценочно-ценностное отношение предков калмыков к холоду и теплу, которое основано на получении пользы или вреда от тех или иных погодных явлений, оказывавших существенное влияние на их жизнь и деятельность, т.е. человек обозначает объекты окружающего его мира, дает характеристики этим объектам с утилитарной точки зрения и познает окружающую действительность в первую очередь на основании своих физических ощущений [Сорокина 2004, 8].
В эпических и сказочных текстах упоминаются халун цэ 'горячий чай', халун шелн 'горячий бульон' [Калмыцкие богатырские сказки 2017, 390391; Калмыцкие волшебные сказки 2020, 114-115], при этом они явно не имеют температуру в 40°С, которая для человека является высокой и, более того, опасной, а иногда и смертельной, чай или бульон такой температуры можно отнести к теплому напитку.
При помощи характеристики температурой через описание пищевых привычек народа, которые складывались на протяжении длительного времени, передается переносный смысл. К примеру, во многих культурах принято есть козлятину горячей, поскольку она относится к быстроостывающему мясу:
Ишкин махн халундан.
Козлятину едят, пока она горяча [Тодаева 2007, 615].
Калмыки в основном употребляли мясо овцы и козы [Калмыки 2010, 186], хотя последняя не входила в четыре вида скота, которые должны иметь калмыки в своем стаде (лошади, верблюды, овцы, крупный рогатый
скот) [Калмыки 2010, 459], что, видимо, связано с архаичными представлениями о козе как животном из Нижнего мира [Басангова 2019, 70]. В приведенной выше пословице Ишкин махн халундан также имплицитно выражается значение «действовать быстро».
Принятые в обществе представления о температуре еды во многом субъективны, но не выходят за рамки общепринятых в том или ином обществе [Шрамм 1979, 19]. В эпосе имеется и другой, с противоположной по значению лексической единицей, пример киитн арз 'холодная арза' [Багацоху-ровский цикл, 106-107], где отражаются стандартные представления о температуре спиртных напитков: «комнатная» температура 18-22°С и выше, поэтому спиртной напиток ниже 18°С считается, как правило, холодным.
В калмыцких пословицах также говорится, что для определенных объектов существует своя температура, которая, конечно, переосмысляется и имеет переносный смысл, однако изначально в них заложены наблюдения человека над объектами, которые окружают его. Приведем пример пословицы:
Темриг халун деернь давтдг.
Железо куют, пока горячо.
[Хальмг YлГYрмYД 1960, 78; Тодаева 2007, 218]
Минимальная температура плавления для железа составляет более 1 147°С, а температура ковки железа зависит от физических и химических свойств и, как правило, находится в пределах от 800°С и до температуры плавления. Обработать металл, придать ему любую форму можно только если будет подходящая температура, и при этом нужно сделать это быстро, поскольку железо быстро остывает и сложнее поддается необходимой деформации. Данное свойство железа перенесено калмыками на повседневную жизнь: приведенная пословица значит «пользоваться случаем и действовать без промедления», такая метафора характерна для многих народов, с древности знакомых с кузнечным делом. Так, на территории Монголии появление железных изделий местного производства датируется III в. до нашей эры [История Монгольской народной Республики 1967, 72].
В одной из сказок был обнаружен пример халун цусн 'горячая кровь':
Эн хар кер мернь хамаЬас эзндэн ямаран хату йовдл, аюл бол-хиг йорлж; медулдг бээж;. Эду-теду Шаж;н Улан баатр ж;ирЬж бээЬэд, нег ерун Ьарад, орчлцгин бээдл хэлэж; йовтл, хаш мецгн урлта, хала мецгн турута хар кер мернь халун цусар шееЬэд, ууднднь зогсад бээдг болна.
Этот тёмно-гнедой конь давал знать хозяину, откуда и какой беды или опасности ожидать. Так и жил Шаджин Улан богатырь, но однажды утром, когда он вышел посмотреть на мир, [увидел, что] с губами, словно из яшмы и серебра, с копытами, словно из железа и серебра, тёмно-гнедой конь, горячей кровью помочившись, у дверей [дворца] стоит [Калмыцкие богатырские сказки 2017, 458-459].
Для того чтобы понять эту загадку, богатырь отправляется к ламе, который говорит, что пришло время ему жениться, но суженая его уже невеста такому же сильному и крепкому богатырю, как и он. В этом фрагменте важно, что здесь температурное прилагательное употребляется в своем прямом значении, а не в переносном. Очевидно, что моча с кровью является плохим предзнаменованием, поскольку это признак болезни мочеполовой системы. Доказано, что температура жидкостей и органов человека чуть выше, чем обычная температура человека, и уже в древности человек знал об этом и переносил наблюдения за своим телом на тело животных, т.е. восприятие температуры в данном конкретном случае происходило на основе личного опыта.
6.2. Прототипичные горячие и холодные объекты
В текстах устного народного творчества отложились представления о прототипично горячих или холодных объектах. Так, «типично горячими» у калмыков выступают следующие объекты: цэ 'чай', шелн 'бульон', булмг 'лепешка', махн 'мясо', керсц 'грудинка', тоЬш 'бублик', боз 'бозо', хот 'еда', хээсн 'котел', Yмсн 'зола', ур 'пар', салькн 'ветер', нарн 'солнце', зун 'лето', YДлэ 'полдень', а «типично холодными» являются булг 'родник', Ьол 'река', тецгс 'море', арз 'арза', эрк 'арака', уулн 'гора', бальчг 'грязь', Сивр 'Сибирь', се 'ночь'. В то время как «горячими» или «холодными» могут выступать следующие объекты: едр 'день', салькн 'ветер', усн 'вода'. «Типично горячих» представлений больше, чем холодных, при этом источником «горячих» выступает или солнце, или огонь, что в представлениях древнего человека одно и то же, а источником «холодного» в фольклорных текстах является Нижний мир. Объекты или явления, которые в фольклорных произведениях выступают и горячими, и холодными, - ветер и вода - имеют амбивалентную структуру, о чем мы ранее писали.
Неизменность температур некоторых объектов подчеркивается в пословицах:
Булгин усн кезэд чигн киитн болдг.
Булгин усн орглв чиг дотран киитн,
Буру санат инэв чиг седклнь хар.
Родниковая вода всегда бывает холодной.
Хотя родниковая вода бурлит, она холодная,
Хотя зловредный человек и улыбается, душа его низменна.
[Тодаева 2007, 326, 502]
За представлениями калмыков о Сибири в современном фольклоре закрепился эпитет киитн 'холодный', который выражает не только температурную характеристику этого места, но и место, принесшего смерть калмыцкому народу, когда он был выслан в ссылку 28 декабря 1943 г. «Чужая» земля, холодная, иной мир для калмыков:
Би Пооль зурхачиг меддг билэв. 1958-гч жилд Сиврэс Ьазртан ирэд, гер бэрвидн. Би Сиврэс Ьанцхн кевYTэ ирлэв, авальм Сиврин
киитн Ьазрт сээЬэн хээлэ. Ьанцхн кевYм ерк-бYЛ тогтасн болв чигн, KYYKД уга билэ. Мана герт тиим зовлц билэ.
Я была знакома с Пооль зурхачи. Вернувшись в 1958 году из Сибири, мы построили дом. Из Сибири я вернулась с единственным сыном, муж мой умер там, в холодной Сибири. Сын мой был женат, но детей у них не было. Такая вот печаль была в нашей семье [Мифы, легенды и предания калмыков 2017, 204-205].
Элвг, у теегм мини внчрэд, ардм Yлдлэ. Килнц уга хальмгудыг Киитн Сиврт курглэ. Киитн Сиврт ^ргвчн Кегшд, бичкднь Ьарутна. Манурсн ергн теегм, Мал-герм хайгдла.
Осиротела, осталась позади. Безгрешные калмыков Выслали в холодную Сибирь, Выслали в холодную Сибирь, Старики и дети умирали. Голубеющую вдали широкую степь, Дома и скот - все оставили. [Калмыцкие песни, 226, 228]
6.3. Холодное У8 горячее оружие
Эпические и сказочные тексты буквально насыщены примерами с температурными прилагательными при описании оружия, которое используется богатырями, героями, антагонистами, врагами и т.д. В основном они получают эпитет киитн 'холодный'. Согласно современной классификации оружия, холодное оружие подразделяется на метательное и контактное, при этом в фольклорных текстах эпитетами халун 'горячий' и киитн 'холодный' в равной пропорции обозначается метательное и контактное оружие (халун сумн 'горячая стрела' [Калмыцкие богатырские сказки 2017, 168-169, 284-285, 480481]; халун саадг 'горячий колчан' [Калмыцкие богатырские сказки 2017, 434-435, 456-457; Эпический репертуар Д. Шавалиева, 126-127]; киитн хар жилц 'холодная стрела' [Багацохуровский цикл, 130-131]; киитн хар жидтэ 'холодное черное копье' [Багацохуровский цикл, 70-71, 416-417]; киитн хар арм 'холодное черное копье' [Багацохуровский цикл, 70-71, 224-225]), а эпитетом киитн 'холодный' - только контактное оружие: киитн хар зев 'холодное черное оружие' [Багацохуровский цикл, 152-153]; киитн хар болд селм 'из холодной крепкой стали меч' [Багацохуровский цикл, 238-239, 300-301, 364-365; Эпический репертуар Д. Шавалиева, 230-231]; киитн хар шорнч / шор 'холодный черный нож' [Цикл песен джангарчи М. Басангова. Песнь
джангарчи Б. Обушинова, 68-69, 266-267, 276-277, 278-279; Эпический репертуар Ээлян Овла, 62-63, 88-89]; киитн хар бэрцк 'холодный черный штык' [Эпический репертуар Д. Шавалиева, 68-69, 78-79, 138-139]; киитн хар Yлд 'холодный черный меч' [Эпический репертуар Д. Шавалиева, 144-145].
На наш взгляд, эпитет халун 'горячий' выражает скорость движения стрелы, что соответствует основной линии метафорического развития слова в сторону быстрый [Рахилина 2008, 226], а что касается эпитета киитн 'холодный', то здесь возникают несколько гипотез его появления: 1) прямое значение, а именно температура металлического изделия, что маловероятно; 2) холодный блеск оружия, относящийся к полирецепторной метафоре, заключающейся в переносе температурного признака к обозначению зрительно воспринимаемого признака; 3) связь со смертью; 4) связь с Нижним миром через металл, из которого то или иное оружие изготовлено. Думается, что здесь происходит синестезия семантики смерти и происхождения металла согласно архаичным представлениям. Считается, что металл по природе своей принадлежит Нижнему, подземному, миру, благодаря деятельности людей его разновидности были переведены в сферу Среднего мира [Сравнительная историческая грамматика 2006, 690].
6.4. Метафоричность температурных прилагательных
Для температурных прилагательных характерны два типа метафорических моделей: метафора интенсивности и метафора оценки, связанные с семами интенсивности и оценки прямых значений [Мерзлякова 2003, 8188]. Интересно, что в калмыцком материале широко представлена мета-форизация температурных прилагательных, причем система переносных значений здесь образует своеобразную шкалу [Рахилина 2008, 231].
Как и в русском языке, так и на материале калмыцких эпических и сказочных текстов можно создать своеобразную бинарную «шкалу» человеческих состояний и ощущений [Рахилина 2008, 231]:
| халун 'горячий' ^ = интенсивный в эмоциональном отношении: халун ик баатр 'горячий и могучий богатырь' [Багацохуровский цикл, 126-127; Цикл песен джангарчи М. Басангова. Песнь джангарчи Б. Обушинова, 76-77, 106-107, 240-241, 252-253, 310-311]; халун нольмсн 'горячие слезы' [Цикл песен джангарчи М. Басангова. Песнь джангарчи Б. Обушинова, 444-445].
| киитн 'холодный' ^ = лишенный эмоций, сдержанный: Киитн ЗYрктэ Киивин кевYн 'сын Хладнокровного Кива' [Калмыцкие богатырские сказки 2017, 152-153]; Киитн Хар Санл 'Строгий Смуглый Санл' [Репертуар Д. Шавалиева, 208-209]; киитн HYДH 'холодные глаза' [Калмыцкие богатырские сказки 2017, 466-467; Эпический репертуар Ээлян Овла, 70-71, 132-133, 160-161, 172-173, 216-217, 246-247, 262-263, 288-289, 348-349, 386-387].
3) халун 'горячий' ^ = радость; 4) киитн 'холодный' ^ = горе: Альк чигн халун, киитн тоотднь... 'И в радости, и в горести.' [Цикл песен джангарчи М. Басангова. Песнь джангарчи Б. Обушинова, 186-187].
Получается, что глаза в калмыцкой культуре, как и в других культурах, являются выражением эмоциональности человека. В первом случае метафора строится на сходстве восприятия двух признаков: испытывающий чувство увлеченности + оценка, где увлеченность воспринимается как нечто положительное; а во втором случае - не испытывающий (не проявляющий) чувств; в третьем случае - наличие / отсутствие тепла, которые рождают положительные (радость) и отрицательные (горе) коннотации.
Однако такие шкалы имеются не во всех метафорах температурных прилагательных в материале исследования: Ср., например:
Т (?)
| киитн 'жестокий' ^ = интенсивный в выражении жестокости: Yг киитн 'холодные слова' [Тодаева 2007, 218].
Или:
Т (?)
Т халун 'горячий' ^ = вызывающие сильные отрицательные эмоции: халун YГ 'горячие слова' [Цикл песен джангарчи М. Басангова. Песнь джангарчи Б. Обушинова, 292-293].
7. Выводы по второй части статьи
В калмыцком фольклоре отражены две системы восприятия температуры: 1) точка отчета - сам человек и 2) стандартизированные представления о температуре для тех или иных предметов. Дождь не получает в материале исследования температурной характеристики, в отличие от ветра, который в силу своей невидимости имеет подобную характеристику. Источником прототипичных «горячих» объектов является солнце или огонь, а источником «холодных» - Нижний мир. Те объекты окружающего мира, которые принимают в фольклорных текстах и ту, и другую температурную характеристику, например, ветер и вода, имеют амбивалентную структуру. Оружие в фольклорных текстах чаще всего имеет эпитет киитн 'холодный' в силу синестезии семантики смерти и семантики происхождения из Нижнего мира. Метафоры, имеющиеся в калмыцких фольклорных текстах, не всегда образуют «шкалу» человеческих состояний и ощущений.
Источники
1. Калмыцкий героический эпос «Джангар». Эпический репертуар Д. Шавалиева // Научный архив Калмыцкого научного центра РАН. 338 с.
2. Калмыцкий героический эпос «Джангар». Эпический репертуар Ээлян Овла // Научный архив Калмыцкого научного центра РАН. 484 с.
3. Калмыцкий героический эпос «Джангар». Цикл песен джангарчи М. Басангова. Песнь джангарчи Б. Обушинова // Научный архив Калмыцкого научного центра РАН. 527 с.
4. Калмыцкий героический эпос «Джангар». Багацохуровский цикл // Научный архив Калмыцкого научного центра РАН. 484 с.
5. Калмыцкие песни // Научный архив Калмыцкого научного центра РАН. 575 с.
Литература
1. Ананьев Б.Г. Теория ощущений. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1961. 458 с.
2. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1999. 896 с.
3. Басангова Т.Г. Животные в калмыцком фольклоре. Элиста: КалмГУ, 2019. 192 с.
4. Быкова А.А. Температурная метафора в русской языковой картине мира: дискурсивное варьирование: дис. ... к. филол. н.: 10.02.01. Томск, 2014. 182 с.
5. История Монгольской народной Республики. М.: Наука, 1967. 537 с.
6. Калмыки / отв. ред. Э.П. Бакаева, НЛ. Жуковская. М.: Наука, 2010. 568 с.
7. Калмыцкие богатырские сказки / вступит. ст. Б.Б. Манджиевой; подгот. текстов, переложение калм. текстов, пер. Б.Б. Манджиевой, Т.А. Михалевой, Ц.Б. Селе-евой; примеч., коммент., указатели, словарь Б.Б. Манджиевой, Ц.Б. Селеевой; отв. ред. А.А. Бурыкин, В.Л. Кляус, В.В. Куканова, Г.Ц. Пюрбеев. М.: Первая Образцовая типография, Филиал «Чеховский Печатный Двор», 2017. 561 с.
8. Калмыцкие волшебные сказки / вступит. ст. Б.Б. Горяевой; сост., указатели Б.Б. Горяевой, Д.В. Убушиевой; перевод, примеч., коммент., словарь Б.Б. Горяевой, Т.А. Михалевой, Д.В. Убушиевой; отв. ред. А.А. Бурыкин, В.Л. Кляус, В.В. Куканова, Г.Ц. Пюрбеев. Элиста: КалмНЦ РАН, 2020. 584 с.
9. Куканова В.В. Градуальные концепты температуры и их репрезентация в калмыцком фольклоре. Часть 1 // Новый филологический вестник. 2022. № 4.
C. 385-396.
10. Куканова В.В. Материалы к Толковому словарю языка калмыцкого героического эпоса «Джангар» (на примере лексемы хур 'дождь') // Бюллетень Калмыцкого научного центра РАН. 2019. № 3. С. 48-65.
11. Мерзлякова А.Х. Типы семантического варьирования прилагательных поля «восприятие»: на материале английского, русского и французского языков: дис. . д. филол. н.: 10.02.19. М., 2003. 356 с.
12. Мифы, легенды и предания калмыков / подгот. текстов, пер., вступит. ст., примеч., коммент., указатели, словарь, сверка калмыцких текстов Т.Г. Басанговой, Т.А. Михалевой; отв. ред. А.А. Бурыкин, Е.Н. Кузьмина, В.В. Куканова, Г.Ц. Пюрбеев. М.: Наука, Восточная литература, 2017. 365 с.
13. Рахилина Е.В. Когнитивный анализ предметный имен: семантика и сочетаемость. М.: Русские словари, 2008. 416 с.
14. Соколова Т.С., Старикова Г.Н. Полдень, полночь в аспекте номинативной деривации (на материале восточнославянских языков) // Русин. 2020. № 61. С. 203-223.
15. Сорокина М.О. Лингвокультурологическое исследование поля «погода» в русских говорах Алтая (моделирование фрагмента региональной языковой картины мира): автореф. дис. ... к. филол. н.: 10.02.01. Барнаул, 2004. 19 с.
16. Сравнительная историческая грамматика тюркских языков. Пратюркский язык-основа. Картина мира пратюркского этноса по данным языка. М.: Наука, 2006. 908 с.
17. Тодаева Б.Х. Пословицы, поговорки и загадки калмыков России и ойратов Китая / на калм. и рус. яз. Элиста: Джангар, 2007. 746 с.
18. Хальмг YЛГYрмYД болн тээлвртэ туульс. Элст: Хальмг дегтр Ьаргач, 1960. 135 х.
19. Шрамм А.Н. Очерки по семантике качественных прилагательных (на материале современного русского языка. Л.: Изд-во Ленинградского университета, 1979. 132 с.
References
•Articles from Scientific Journals
1. Kukanova V.V. Gradual'nye kontsepty temperatury i ikh reprezentatsiya v kal-mytskom fol'klore. Chast' 1 [Gradual Concepts of Temperature and Their Representation in Kalmyk Folklore. Part 1]. Novyy filologicheskiy vestnik, 2022, no. 4, pp. 385396. (In Russian).
2. Kukanova V.V. Materialy k Tolkovomu slovaryu yazyka kalmytskogo geroich-eskogo eposa "Dzhangar" (na primere leksemy khur 'dozhd'') [The Contribution to the Explanatory Dictionary of the Language of the Kalmyk Heroic Epic Jangar (Exampli-fied by the Lexeme hur 'Rain')]. Byulleten' Kalmytskogo nauchnogo tsentra RAN, 2019, no. 3, pp. 48-65. (In Russian).
3. Sokolova T.S., Starikova G.N. Polden', polnoch' v aspekte nominativnoy derivatsii (na materiale vostochnoslavyanskikh yazykov) [Polden, Polnoch in the Aspect of Nominative Derivation (Based on Material from Eastern Slavic Languages)]. Rusin, 2020, no. 61, pp. 203-223. (In Russian).
•Monographs
4. Ananiev B.G. Teoriya oshchushcheniy [A Theory of Feelings]. Leningard, Leningrad State University Publ., 1961. 458 p. (In Russian).
5. Arutyunova N.D. Yazyk i mir cheloveka [Language and World of Man]. Moscow, Yazyki Russkoy Kultury Publ., 1999. 896 p. (In Russian).
6. Bakaeva E.P., Zhukovskaya N.L. (eds.) Kalmyki [The Kalmyks]. Moscow, Nauka Publ., 2010. 568 p. (In Russian).
7. Basangova T.G. Zhivotnye v kalmytskom fol'klore [Animals in Kalmyk Folklore]. Elista, Kalmyk State University Publ., 2019. 192 p. (In Russian).
8. Rakhilina E.V. Kognitivnyy analiz predmetnyy imen: semantika i sochetaemost' [Cognitive Analysis of Object / Subject Names: Semantics and Co-occurrence]. Moscow, Russkie Slovari Publ., 2008. 416 p. (In Russian).
9. Shramm A.N. Ocherki po semantike kachestvennykh prilagatel'nykh (na materiale sovremennogo russkogo yazyka [Essays on Semantics of Qualitative Adjectives: The Case of Modern Russian]. Leningrad, Leningrad State University Publ., 1979. 132 p. (In Russian).
10. Tenishev E.R., Dybo A.V. (eds.) Sravnitel'naya istoricheskaya grammatika tyurkskikh yazykov. Pratyurkskiy yazyk-osnova. Kartina mira pratyurkskogo etnosa po dannym yazy-ka [Comparative Historical Grammar of Turkic Languages. Proto-Turkic Language: A Pro-to-Turkic Worldview according to Language Data]. Moscow, Nauka Publ., 2006. 908 p. (In Russian).
11. Zhukov E.M., Shirendyb B. (eds.) Istoriya Mongol'skoy narodnoy Respubliki [History of the Mongolian People's Republic]. Moscow, Nauka Publ., 1967. 537 p. (In Russian).
•Thesis and Thesis Abstracts
12. Bykova A.A. Temperaturnaya metafora v russkoy yazykovoy kartine mira: diskursivnoe var'irovanie [Temperature Metaphor in the Russian Linguistic Worldview: Variability in Discourse]. PhD Thesis. Tomsk, 2014. 182 p. (In Russian).
13. Merzlyakova A.Kh. Tipy semanticheskogo var'irovaniya prilagatel'nykh polya «vospriyatie»: na materiale angliyskogo, russkogo i frantsuzskogo yazykov [Types of Semantic Variability among Adjectives Clustering within the Field 'Perception': A Case Study of English, Russian and French]. Dr. Habil. Thesis. Moscow, 2003. 356 p. (In Russian).
14. Sorokina M.O. Lingvokul'turologicheskoe issledovanie polya "pogoda" v russkikh govorakh Altaya (modelirovanie fragmenta regional'noy yazykovoy kartiny mira) [A Lin-guocultural Study of the Field 'Weather' in Russian Dialects of the Altai: Modelling a Fragment of the Region's Linguistic Worldview]. PhD Thesis Abstract. Barnaul, 2004. 19 p. (In Russian).
Куканова Виктория Васильевна,
Калмыцкий научный центр РАН.Кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник отдела письменных памятников и языкознания.
Научные интересы: поэтика, калмыцкий фольклор, картина мира. ORCID ID: 0000-0002-7696-4151
E-mail: vika.kukanova@gmail.com
Viktoria V. Kukanova,
Kalmyk Scientific Center of the RAS. Candidate of Philology, Leading
Research Associate, Department of Written Monuments and Linguistics. Research interests: poetics, Kalmyk folklore, Kalmyk poetry, worldview.
E-mail: vika.kukanova@gmail.com ORCID ID: 0000-0002-7696-4151
