CC BY
23
УДК 321.01:334.021 (470 + 571) Халилов Тимур Александрович научный редактор журнала
«Историческая и социально-образовательная мысль»
ГОСУДАРСТВО И КОРПОРАТИВНЫЙ БИЗНЕС КАК КОНТРАГЕНТЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ В ПОСТСОВЕТСКОЙ РОССИИ: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ
Аннотация:
Актуальность темы обусловлена тем фактом, что государство и корпоративный бизнес являются наиболее высокостатусными субъектами политического процесса в Российской Федерации, их диспозиции и стратегии во многом детерминируют тип политического порядка. Проводится компаративный анализ интересов и стратегий данных субъектов политики. Главными аспектами исследовательской проблемы являются сущность и типология политического взаимодействия, его институциональные форматы.
Ключевые слова:
государство, корпоративный бизнес, политическое взаимодействие, контрагенты, постсоветская Россия, сравнительный анализ.
Khalilov Timur Aleksandrovich
Science Editor, Scientific Journal "Historical and Social Educational Ideas"
THE STATE AND THE CORPORATE BUSINESS AS COUNTERPARTIES OF POLITICAL INTERACTION IN THE POST-SOVIET RUSSIA: COMPARATIVE ANALYSIS
Summary:
The scientific relevance of the research is substantiated by the fact that the state and the corporate business are the highest status parties of the political process in the Russian Federation, their dispositions and strategies largely dictate the type of political system. The author carries out a comparative analysis of the interests and strategies of these political actors. The main focuses of the research are the nature and the typology of political interaction, its institutional formats.
Keywords:
state, corporate business, political interaction, counterparties, post-Soviet Russia, comparative analysis.
Актуальность темы научной статьи обусловлена следующими соображениями: взаимодействие государства и корпоративного бизнеса является важным каналом конвенционального участия институтов гражданского общества в политическом процессе, методом компромиссного согласования групповых интересов. Такое взаимодействие в демократическом государстве предполагает открытый и устойчивый диалог между субъектами политики как условие оптимального баланса стабильности и инновационного развития.
Роль корпоративного бизнеса России в политическом взаимодействии с государством выявлена в монографиях С.П. Перегудова [1], А.В. Павроза [2], а также в статьях А.Д. Богатурова [3], В.Ю. Фокина [4], Е.Н. Костиной [5]. Внимание ученых сконцентрировано на бизнес-стратегиях. Вместе с тем интересы, диспозиции органов государственной власти Российской Федерации по отношению к крупному бизнесу изучены значительно слабее.
Цель научной статьи - на основе бинарного компаративного анализа определить интересы и стратегии государства и корпоративного бизнеса постсоветской России в политическом взаимодействии. Хронологические рамки работы - с лета 2003 г. по настоящее время. Именно «дело ЮКОСа» обозначило переход органов федеральной государственной власти к ограничению антисистемной оппозиции крупного бизнеса, созданию относительно завершенной системы государственного корпоративизма.
Теоретическую основу исследования составляет субъектно-деятельностный подход в сочетании с социологическим неоинституционализмом. Использование данной опции открывает возможности выявить реальные интересы контрагентов взаимодействия, их положение и позиционирование в политической системе, институты и практики, ресурсы влияния и стратегии. Типология политического взаимодействия государства и крупного бизнеса в России аргументируется на основе важных выводов С.П. Перегудова [6, с. 255-322], а также Л.И. Никовской и В.Н. Якимца [7, с. 27-35].
Сущность политического взаимодействия может быть определена в качестве типа связей между субъектами, при которых они оказывают взаимное влияние, обмениваются ресурсами власти и влияния. Такие отношения являются условием воспроизводства функций политической системы, ее развития; выражают баланс интересов и стратегий; включены в систему политических отношений; позволяют выявить диспозицию участников, их интересы, цели активности. Акты политического взаимодействия дают возможность установить процедуры функционирования и развития политической системы.
Параметры политического взаимодействия - равноправные партнерские виды отношений между его участниками (консенсус, соглашение, союз, блок, сотрудничество) либо иерархические (господство, конфликт, управление). Основная цель взаимодействия при демократии - согласование интересов политических субъектов, консенсуса и сотрудничества между ними, координирование их потребностей в интересах сохранения и повышения уровня стабильности.
Институциональные форматы определяются как воплощение политического порядка в обществе либо его отдельном сегменте. В России они формируются в большей мере неформальными конвенциями (соглашениями) субъектов политических отношений, а не законодательством. Они поддерживаются и воспроизводятся через политико-культурные регуляторы: ценности, ориентации, установки деятельности. Утверждать о наличии форматов можно вследствие типичности, интерсубъектности, прогнозируемости стратегий и тактик отношений власти и бизнеса. Институциональные форматы политического взаимодействия конструируют основные способы существования акторов политики, обеспечивают согласование их интересов в конкуренции за власть и влияние [8, с. 104-106].
Во взаимодействии государственных органов и крупного бизнеса в РФ ведущие исследователи - Н.Ю. Лапина и А.Е. Чирикова - выделяют следующие модели: патронажа, которая характеризуется административным регулированием предпринимательства; партнерства - взаимовыгодные отношения власти и крупного бизнеса; подавления, то есть их противостояние; «приватизации власти», когда властвующая элита формируется и контролируется бизнес-элитой [9, с. 192]. В зависимости от степени представительства последней в законодательных органах можно выделить ряд типов. Структура депутатского корпуса может быть охарактеризована в качестве модели сбалансированного представительства: ведущие бизнес-группы представлены в законодательном собрании более или менее адекватно их роли и влиянию. Но возможна и модель несбалансированного представительства: бизнес-группы не находятся у власти или почти не находятся. Как правило, это бывает из-за их политической пассивности.
Модель патронажа предполагает административно-распорядительное отношение местной власти по отношению к крупному бизнесу. Для данного типа характерна активная поддержка предпринимательства со стороны губернатора, его покровительство вплоть до фактического сращивания бизнеса и власти. В качестве примеров регионов, в которых преобладает патронажная модель, можно привести Саратовскую область и Краснодарский край.
Модель партнерства во взаимодействии бизнеса и власти сформировалась в тех отраслях экономики и регионах, где контрагенты заинтересованы вести позитивный диалог, обмениваясь ресурсами. Это происходит в таких местностях, как Архангельская и Челябинская области, Республика Татарстан [10, с. 192].
Модель приватизации власти упрочилась в регионах, где группа или группы крупного бизнеса взяли власть в свои руки или установили контроль над ней. Основным условием закрепления данного типа является наличие консолидированной экономической элиты, которая самостоятельно формирует элиту политическую. Для этого вида характерны конфликт с органами государственной власти и попытки давления на них со стороны корпоративного бизнеса в целях удовлетворения корыстных интересов. Примером выступают г. Москва и Республика Саха-Якутия.
Модель подавления возникла в регионах с ограниченными экономическими ресурсами, жизнедеятельность которых полностью зависит от получения трансфертов из федерального бюджета. Отличительной чертой этих территорий является слабость их политических элит. Зависимость от центральной власти ослабляет элиту местности, усиливает недовольство населения. В качестве примера можно назвать Чукотский и Ненецкий автономные округа, Камчатский край [11, с. 192].
В постсоветской России сложилась «вертикальная», государственно-корпоративная модель политических отношений государства и крупного бизнеса. Первое проводит политику взаимодействия со вторым в интересах повышения своей легитимности и стабилизации системы. К параметрам стратегии государства в данной сфере относятся: неформальные институты и практики социального партнерства; приоритет роли государства (формирование системы партнерских отношений сверху); самоустранение от контроля над соблюдением равных прав сторон; соглашение сторон в трактовке органов власти рассматривается как фактор обеспечения макрополитической стабильности в большей мере, чем средство разрешения конфликтов посредством переговоров и согласования интересов.
Современный российский корпоративизм наиболее близок к «азиатскому» типу, а не западному. Он характеризуется доминирующим положением государства по отношению к бизнес-субъектам, но одновременно и формулой «совместное с государством управление». Особенности корпоративизма, формирующегося в России, проявляются в распространении патрон-клиен-тарных отношений, преобладании крупного бизнеса над малым и средним в сфере политических
взаимодействий. Это смещает баланс формализованных и неформализованных методов влияния на принятие политических решений в пользу вторых.
Вместе с тем новейший этап развития политического взаимодействия государства и корпораций (с начала 2000-х гг.) характеризуется сменой методов и процедур интеракций. С избранием президентом Российской Федерации В.В. Путина была объявлена стратегия «равного удаления» бизнеса от политики. На смену административному типу управления приходит политико-экономический. Существенно меняются и линии внутриэлитных отношений: если на начальных этапах становления современной модели доминировало противоречие - противоборство между политико-административной и олигархической элитами, то по мере трансформации правящей элиты в многополярный «ансамбль» центров власти оно заменяется соперничеством сформировавшихся по олигархическому принципу кланов. На передний план выступает борьба за доступ к ключевым ресурсам власти [12, с. 144-174].
Стратегии бизнес-субъектов в политическом взаимодействии характеризуются целями лоббирования предпринимательской деятельности в органах государственной власти, создания выгодных для себя формальных и неформальных институтов согласования интересов. За годы первого президентства В.В. Путина (2000-2004 гг.) выросла как численность правящей элиты, так и представленность бизнес-элиты в высших эшелонах власти (с 1,6 до 11,3 %). В современной России треть региональных депутатов имеют отношение к бизнесу, как правило, корпоративному [13, с. 184]. Согласно рейтингу журнала «Форбс», в России на 2015 г. насчитывается 88 миллиардеров [14]. Приведенные примеры свидетельствуют об укреплении символического капитала российского бизнеса.
Для взаимодействия российского бизнеса с государством характерен институциональный компромисс, то есть неформальные соглашения о допустимости выборочных нарушений правовых норм, благодаря чему поддерживается баланс политических интересов. Данная модель создает возможность несоблюдения законов и формализованных правил.
В итоге осуществляется неформальный обмен политическими ресурсами с органами государственной власти. В России существуют параллельные институциональные режимы взаимосвязи власти с крупным бизнесом. Один и тот же объект отношений власти и бизнеса, одни и те же взаимодействия регулируются разнотипными институциональными порядками, то есть различаются по степени легальности. Общие для всех бизнес-субъектов государственные меры по упрочению корпоративизма в России обусловливают консолидацию предпринимательства. Средствами, способствующими институционализации корпоративизма, являются создание формализованных структур прямого политического представительства и правовая регламентация неформализованных отношений. Российские бизнес-субъекты слабо влияют на политику государства. Среди причин этого -начальная стадия развития гражданского общества и пробелы в законодательстве.
Бизнес-ассоциации трактуются как одна из институциональных форм объединения для достижения совместной цели на основе компромисса интересов. Они действуют в виде торговых палат, торгово-промышленных групп, профессиональных объединений, федераций производителей, ассоциаций малого и среднего бизнеса. Их появление говорит о зрелости того или иного сектора и (или) индустрии бизнеса. Это означает, что его представители воспринимают друг друга не только как конкурентов, но и как коллег, осознают наличие общих целей и интересов, защищать которые перед лицом государства легче совместно.
В Гражданском кодексе РФ, законах «О некоммерческих организациях» и «Об общественных объединениях» не упоминаются предпринимательские объединения. Они существуют в разных организационно-правовых формах: от общественных организаций до коммерческих структур, называемых «союз», «ассоциация» и др. Несмотря на заявление президента Российской Федерации о поддержке бизнес-ассоциаций, государственные служащие на местах проявляют незаинтересованность в их создании. Мешают развитию и недостаток финансовых ресурсов; и тесная связь многих предпринимательских объединений с политическими структурами, лишающая их самостоятельности; и сильная зависимость от своих лидеров, препятствующая эффективному лоббированию интересов отраслей или секторов экономики в целом.
Проанализировав форматы и стратегии разных акторов, предложим рекомендации субъектам политического взаимодействия органов государственной власти и корпораций. Необходимо создание институциональных форм прямого представительства бизнеса в органах власти при нормативной регламентации неформальных практик. Следует развивать процедуры публичных слушаний при обсуждении важнейших вопросов политического процесса. Целесообразны принятие федерального закона РФ «О лоббизме» и организация постоянных совещательных органов из представителей бизнеса и НКО при Федеральном собрании РФ, имеющих решающее право голоса при принятии законопроектов в сфере их интересов.
Ссылки:
1. Перегудов С.П. Корпорации, общество, государство: эволюция отношений. М., 2003.
2. Павроз А.В. Группы интересов и трансформация политического режима в России. СПб., 2008.
3. Богатуров А.Д. Понятие экономической политологии и особенности ее проблемного поля в России // Политические исследования. 2011. № 4. С. 8-19.
4. Фокин В.Ю. Политическая практика государственно-частного партнерства в России // Там же. 2011. № 4. С. 60-69.
5. Костина Е.Н. Особенности внедрения принципов корпоративного гражданства в России (на примере нефтяного бизнеса) // Политическая экспертиза. Политэкс. 2010. Т. 6, № 3. С. 88-96.
6. Перегудов С.П. Политическая система России в мировом контексте: институты и механизмы взаимодействия. М., 2011.
7. Никовская Л.И., Якимец В.Н. Публичная политика как ресурс и фактор посткризисной модернизации // Модернизация и политика в XXI веке. М., 2011. С. 27-35.
8. Драганова Ю.К. Основные модели взаимодействия политической и бизнес-элит в России // Теория и практика общественного развития. 2011. № 1. С. 104-106.
9. Лапина Н.Ю., Чирикова А.Е. Региональные элиты в Российской Федерации: модели поведения и политические ориентации. М., 1999.
10. Там же. С. 192.
11. Там же.
12. Чирикова А.Е. О теориях элит // Общество и экономика. 2008. № 3. С. 144-174.
13. Крыштановская О.В. Анатомия российской элиты. М., 2005.
14. Мировой рейтинг миллиардеров - 2015 [Электронный ресурс]. URL: http://www.forbes.ru/milliardery-package/281267-mirovoi-reiting-milliarderov-2015 (дата обращения: 03.04.2015).
