CC BY
62
ИСТОРИЯ
HISTORY
УДК 94 (571.6).084.8.000.32
ГОСУДАРСТВО И ИДЕОЛОГИЯ: ОПЫТ СОВЕТСКОГО ПРОШЛОГО (НА ПРИМЕРЕ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОГО ОБЩЕСТВА В 1941-1945 гг.)
Н.В. Камардина
Статья посвящена проблеме влияния идеологии на государственную политику и общественное сознание советских людей. На основе архивных источников анализируются методы воздействия на сознание жителей Дальнего Востока в условиях Великой Отечественной войны и их ответная реакция на такое воздействие. Делается вывод о том, что постулаты советской государственной идеологии трансформировались, а период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. стал моментом наибольшей сплочённости власти и общества за всю историю существования СССР благодаря умелому использованию различных форм идеологической работы.
Ключевые слова: идеология, государство, общественное сознание, Великая Отечественная война, Дальний Восток
N.V. Kamardina
STATE AND IDEOLOGY: THE EXPERIENCE OF THE SOVIET PAST (AN EXAMPLE OF FAR EAST SOCIETY IN 1941-1945)
This article is dedicated to the ideology of the impact on the government policy and social consciousness of the Soviet people. On the basis of archival sources we analyzed the methods of influence on the consciousness of the inhabitants of the Far East in the conditions of the Great Patriotic War and their response to such exposure. The conclusion is that the Soviet state ideology postulates were transformed, and the Great Patriotic War of 1941-1945 became the greatest moment of unity of government and society in the history of the USSR because of the skillful use of various forms of ideological work.
Keywords: ideology, state, social consciousness, The Great Patriotic War, Far East Society
История ХХ века, ставшего веком борьбы идеологий, заставила ученых широко посмотреть на проблемы возникновения и функционирования идеологических систем, их места в истории общества. Современная историческая наука сохраняет устойчивый интерес к проблемам изменения идеологии под влиянием объективных и субъективных факторов исторического процесса. При этом именно историк, владея профессиональным инструментарием, способен проследить, каким образом шла трансформация идеологических установок, определявших развитие нашей страны.
В различные периоды существования государств место и роль идеологии меняется. Выполняя разнообразные функции, она, в первую очередь, мобилизует общество в моменты кризисов, а когда пик проблем пройден, интерес к идеологическим концепциям снижается. Однако в российской истории ХХ века мы наблюдаем особую ситуацию: с момента возникновения советской политической системы и до ее падения роль идеологии постоянно возрастает. Изучение исторического опыта взаимодействия власти и общества может существенно обогатить российскую политическую культуру на современном этапе. Знание механизмов мобилизации
духа народа, его регулирования и саморегуляции под воздействием различного рода факторов имеет существенное практическое значение, поскольку в настоящее время наша страна переживает переломный период своего развития. Исторический пример официальной советской пропагандыпоказывает, как четко сформулированные и последовательно проводимые в жизнь идеологические установки могут в значительной степени нейтрализовать проявление кризисных форм массового сознания.
Обычные люди не создают идеологии в политическом смысле, однако их интересы, представления об общественно-политической жизни, являются питательной почвой для ее формирования, и при этом трансформируют официально провозглашенную идеологию. «Культурно-идеологический» комплекс, характеризующий общественное сознание советского периода, изучен недостаточно. По мнению философа А.А. Зиновьева, «без коммунистической идеологии были бы невозможны победа революции и построение коммунистического социального строя в нашей стране, победа ее в войне с Германией и превращение страны в сверхдержаву» [7]. Следует признать, что идеология «плоть от плоти власти, она принудительна, властна по своей при-
роде и жаждет господствовать в умах и сердцах масс» [10, с. 138]. Но, видимо, нет оснований отождествлять официальную коммунистическую идеологию с тем комплексом идей, которые разделялись народом и определяли поведение большинства населения. Идеологию «советского человека» нельзя считать лишь примитивной версией марксистско-ленинской идеологии. Проблема двух культур и идеологий в данном случае выступает как проблема «двоемыслия», несоответствия официального и приватного, которому были подвержены и «верхи», и «низы» советского общества. Исследователь Ю.А. Левада, понимающий двоемыслие как «двойственность, бинарность нормативно-ценностных регуляторов любых социокультурных систем и эпох», считает, что именно в советском обществе фактор двоемыслия становится тотальным, ничем не ограниченным [9, с. 23]. В настоящее время потребность в государственной идеологии, в новых идеях, идеалах, перспективных и действенных программах также очень остра и актуальна, как и во время кризисных эпох существования советского общества, в связи с этим изучение исторического опыта может быть весьма полезным.
Яркие примеры использования идеологии государством с целью сохранения самого государства являет история Великой Отечественной войны. При этом особенно важно исследование реакции общества на проводимую политику.
Территориально Дальний Восток во время войны занимал особое положение среди других территорий Советского Союза. Являясь глубоким тылом, он находился в состоянии постоянной готовности к военным операциям в связи с непосредственной близостью к милитаристской Японии. Внедрение в сознание дальневосточников идеологических постулатов было непростым. Проблемой были и отдалённость, и невысокая грамотность населения, и пестрый состав жителей. Советская система управления с трудом приживалась в районах компактного проживания местного коренного населения, и процесс трансформации традиционных сообществ был весьма сложен. Ситуация, сложившая на Дальнем Востоке во время Великой Отечественной войны, может быть оценена как весьма специфическая, полностью вписывающаяся в понятие «зона особых социальных условий».
Начало Великой Отечественной войны потребовало мобилизации традиционных для дальневосточного края отраслей народного хозяйства (оленеводство, добыча рыбы и пушнины) для нужд фронта. Сбор теплых вещей, покупка облигаций государственного военного займа, военная подготовка - это лишь малый перечень того, что делалось
8
жителями Дальнего Востока в годы Великой Отечественной войны.
Высказывания граждан, зафиксированные документально, как в официальной, так и в неофициальной обстановке в основном свидетельствовали о поддержке действий власти [например, 6, д. 954, л. 43; 6, д.1554, л.2; 4, д. 686, л. 57]. Тенденции же к критике советского строя максимально увеличивались в периоды неудач войск на фронте [например, 6, д. 1076, л.89; 2, д.462, л.159; 5, д.80, лл. 103108]. Негативистский характер высказываний, нехарактерный для довоенного времени, начал явно прослеживаться в первые дни войны с фашистской Германией. «Что вы меня агитируете за родину? У меня два брата воюют, а я не пойду, не нужна мне ваша родина!» — заявил 1 июля 1941 г. стрелок Бу-реинского лагеря НКВД К.В. Хмелёв [6, д. 1076, л. 89]. Вольнонаёмный шофёр 134-й стройки УЛА-Га НКВД приблизительно в то же время говорил сослуживцам: «...всё равно немцы придут, вам будет крышка!» [6, д. 1076, л. 94]. «На чёрта мне Советская власть, если мои дети будут голодать» [2, д. 462, л. 159], — выругалась в отделе кадров Корякского окружкома М.С. Красильникова в мае 1942 года. Столяр железнодорожного училища станции Ин Хабаровского края Б.И. Норин говорил весной 1943 г.: «Скоро ли мы переживём это мучение: кушать нечего, рабочие голодают. Советский Союз ничего не стоит». Этому мнению созвучно высказывание кочегара электростанции Облучье В.П. Попроцкого: «Работаем как черти, не считаясь со временем, а в столовой кормят плохо, в магазинах и на базаре ничего нет. Одним словом, человека превратили ни во что. Сейчас скотина стала ценнее человека» [6, д. 1554, л. 3]. Оценивая свою работу на поприще воспитания масс, З.Л. Лесовская, работник отдела агитации и пропаганды Приморского крайкома,сравнивала её с деятельностью церкви: «Раньше попы одурачивали народ, а сейчас мы их заменяем» [5, д. 80, лл. 103-108].
Но немало было и тех, кто поддерживал действия власти, проникаясь идеями защиты Отечества, 25 марта весовщик ст. Биробиджан-1 Д.В. Медведева, 1899 г. р., из крестьян, беспартийная, в беседе о гитлеровском режиме, говорила: «Этот Гитлер уже каждому надоел до того, что я готова разорвать его на части. Наполеон, говорят, силён был, но всё равно сложил оружие в России. А Гитлера ждёт ещё худшая участь, чем Наполеона. Я каждый вечер, как ложусь спать, так и молюсь, чтобы скорей уничтожить этого гада». 27 марта старший машинист водокачки ст. Биробиджан-2 Г.М. Маслюков, 1895 г. р., беспартийный, говоря о гибели сына на фронте, заявил: «Если бы отпустить меня, я сам бы поехал
JORNAL COLLECTION OF SCIENTIFIC WORKS OF KRASEC. THE HUMANITIES № 2 (28) 2016
ИСТОРИЯ Государство и идеология: опыт советского прошлого... Н.В. Камардина
отомстить поганым собакам за смерть сына. Я бы показал, на что способен старый русский солдат» [6, д. 1076, л. 96].
При этом сознательность населения понималась как беспрекословное принятие всех без исключения действий государства. Так, например, изъятие денежных средств у населения, ставшее повсеместной государственной практикой, должно было восприниматься с пониманием. Партийно-государственная машина работала в это время на полную мощность. Основное средство массовой информации — газеты — были наполнены различными материалами о сознательном отношении людей к нуждам фронта. Заметка в газете «Камчатская правда» от 22 марта 1944 г. была одной из сотен подобных, опубликованных в годы войны: «.105 тысяч рублей передал в фонд постройки боевых машин рабочий коллектив Ключевского мясокомбината. Патриоты Родины доложили об этом председателю Государственного комитета обороны Маршалу Советского Союза товарищу Сталину. На днях в мясокомбинате получена ответная телеграмма вождя» [8]. Однако случалось, народ и роптал. В телеграмме, отправленной с Хабаровского почтамта в конце 1941 г., говорилось: «.дорогой мой сынок, я сильно бедствую, налога много» [6, д. 946, л. 75]. Политрук парохода «Эскимос» сообщал, что капитан Колесников, рассуждая о мероприятиях по финансированию Отечественной войны, упрекал его (политрука), что в результате сдачи денег государству, скоро «останется без штанов» [2, д. 480, л. 13].
Именно в это время максимально возрастало давление на общество со стороны государства. Жестокие наказания за дезертирство с производства, уклонение от воинской обязанности и уголовные преступления в 1941-1945 гг. являлись нормой. За время применения Указа от 26 декабря 1941 г. до января 1944 г. военным трибуналом войск НКВД Приморского края только заочно было осуждено 143 рабочих и служащих оборонных предприятий угольной и нефтяной промышленности. Из них разыскано 76 человек, что составило 53,1 % [4, л. 17]. По Петропавловскому району Камчатской области за 1944 г. количество нарушителей составило 995 человек. Все дела были переданы в суд. По результатам следствия осуждены 712, оправданы 98 человек (соответственно 71,6 % и 9,8 %) [1, д. 322, л. 54].
Основное место в идеологической работе в годы войны занимала пропаганда самоотверженного труда и беззаветной преданности социалистическому государству. На этой основе всеми возможными методами формировалось негативное отношение советских людей к фашизму. Определяя основы ми-
ровоззрения советского общества, используя при этом весь спектр агитационных средств, партийные организации Дальнего Востока, как и всей страны, сплачивали общество для победы над германским фашизмом. Важной особенностью в деятельности партийных работников региона стала мобилизация внутренних резервов для решения экономических и политических проблем, т. к. центр страны в условиях войны не мог оказать помощи отдаленным территориям. Поэтому вовлечение коренного населения Дальнего Востока в ход мобилизационных мероприятий было жизненно необходимо в условиях недостатка рабочих рук. Сумев найти наиболее приемлемые формы работы, дальневосточные партийные организации обеспечили участие всех слоёв общества в хозяйственной деятельности региона. В целом война существенно повлияла на мировоззрение и поведение дальневосточников, сформировав особый тип повседневной идеологии. Её отличительными чертами были, с одной стороны, подчинённость условиям военного времени, готовность жертвовать всем ради победы, с другой — разнообразное проявление недовольства людей своим тяжёлым положением и при этом рост требовательности к деятельности местных партийных органов, в том числе и в области агитации и пропаганды.
Партийным и государственным органам пришлось существенно перестроить пропагандистскую работу среди местного населения, недостаточно понимавшего суть военных событий. В перечне задач, стоящих перед коммунистами Камчатки в 1942 г., Отдел пропаганды и агитации Камчатского обкома ВКП(б) называл следующее: «Коренным образом улучшить политико-массовую работу среди национального населения, в особенности в отдаленных стойбищах и селах. Партийные руководители должны чаще выезжать в отдаленные пункты районов, вести там политико-воспитательную работу среди населения, вникая во все вопросы хозяйственного устройства и быта населения (оседание, обеспечение питанием, снабжение боеприпасами, организация работы культурных учреждений). Усилить работу по изучению работниками партийного и советского аппаратов чукотского и корякского языков, чтобы работники могли вести политико-массовую работу с местным населением на их родном языке» [2, д. 578, л. 90]. Данную ситуацию можно рассматривать в рамках проблемы «языковогофронтира». Перевод политических терминов, использовавшихся агитаторами, на языки коренных народов порой бывал принципиально невозможен. Оленеводы-кочевники в прямом смысле не понимали выступавших перед ними инструкторов партийных комитетов, говоривших о международном положении, необходи-
мости уплаты государственных налогов, развертывании социалистического соревнования [1, д. 578, л. 115]. Решить вопрос лингвистического барьера административными мерами оказалось невозможно. Это понимали не только русские работники национальных районов, но и местные коренные жители. Например, когда вБерезовский сельсовет Марковского района Чукотского округа прибыл учитель Борушто, председатель колхоза т. Айняу и председатель сельсовета т. Улянго дали учителю карандаш и тетрадь и сказали: «Мы будем говорить, а ты чукотские слова записывай. Это поможет тебе организовать нашу жизнь и работу» [2, д. 578, л. 26]. Для усиления агитационно-пропагандистской работы все руководители районов Хабаровского края были обязаны до 1 марта 1942 года изучить национальные языки [2, д. 462, л. 43]. На протяжении всех военных лет языковая проблема оставалась в центре внимания руководящих партийных органов Дальнего Востока, однако результаты оставались неутешительными. Из пос. Палана в январе 1943 г. поступило сообщение по радио в Камчатский обком партии: «До сих пор массовая политическая работа среди местного населения ведется на русском языке. Партийные и советские работники не изучают местного языка. Бывает так, что работники приезжая в колхоз, не находят переводчика, занимаются созерцанием неполадок и уезжают, ничего не сделав» [2, д. 578, л. 158]. Незнание русского языка и низкий уровень грамотности местного населения требовали от агитаторов большого умения донести основные идеологические установки партии, убедить в необходимости помощи Красной Армии как ударным трудом, так и денежными взносами. После очередной беседы агитатора в пос. Марково Чукотского округа оленевод-колхозник Утыли попросил слова и сказал: «Я понял одно, что Сталин и Ленин создали Красную Армию, а мы ей будем помогать во всем». Сразу же после окончания собрания местные жители сдали меховой одежды на 4000 рублей [2, д. 578, л. 161].
В военных условиях налицо был всплеск популярности церкви. Так, в 1945 г. посещаемость церквей Приморского края в среднем составляла от 25 до 250 человек ежедневно, в дни церковных праздников — до 1,5 тыс. человек [ГАПК. Ф. П-68. Оп. 34. Д. 484. Л. 217]. В г. Хабаровске, особенно в воскресные и праздничные дни, она составляла до нескольких тысяч человек. Партийные и государственные структуры не поощряли походы в церковь советских граждан, но и не препятствовали напрямую. Церковные службы шли с молчаливого согласия власти. Антирелигиозная пропаганда перестала носить агрессивный характер, в основном она была
10 JORNAL COLLECTION OF SCIENTIFIC WORKS
сведена к порицанию религиозной картины мира и обрядов.
Таким образом, преодолевая сопротивление, находя наиболее приемлемые методы работы, коммунисты и беспартийные сумели обеспечить эффективную, всеохватывающую систему пропаганды. Государство, являясь носителем идеологии, последовательно, целенаправленно, эмоциональное оказывало воздействие на все слои населения, что дало свои результаты. В сознании людей, в том числе и представителей коренных малочисленных народов, война постепенно осознавалась как справедливая, освободительная, отечественная. В тяжёлые годы войны власть формировала стереотипы повседневного поведения людей, определяла восприятие ими тех или иных событий, добиваясь общественного согласия и лояльности по отношению к самой себе. Результатом сложения векторов всех общественных процессов, суммой их импульсов, явилось продвижение общества по пути к победе над страшным врагом — фашизмом. При этом господствующие в обществе силы, несомненно, оказывали самое значительное влияние на направление данного движения. Механизм такого влияния был сложен: это и неослабевающее давление власти на общество, и поиск компромисса между всеми участниками общественного диалога. Первый вариант был оперативен, эффективен, но он не мог являться долговременным, второй — отнимал слишком много времени и сил, которых всегда не хватает в критические моменты истории. Поэтому наиболее оптимальным являлся механизм влияния, основанный на сочетании давления «сверху» и организованной поддержки «снизу». Движение общества в нужном направлении обеспечивалось системой ценностных ориентиров, позволявших каждому участнику движения увидеть и оценить перспективу, не отвлекаясь на превратности текущего момента. Дальневосточное общество не было абсолютно монолитным в своём восприятии военной действительности. Повседневная идеология, как составная часть господствовавшей в обществе государственной коммунистической идеологии, складывалась под влиянием различных факторов. Именно поэтому возникала необходимость изменения форм идеологического воздействия на население, что и было вполне удачно сделано партийными и советскими органами Дальнего Востока. Результат этой работы наглядно виден в росте оборонного потенциала Дальнего Востока и создании и усилении единства общества и власти.
Великая Отечественная война 1941-1945 гг. стала моментом наибольшей сплочённости власти и общества за всю историю существования СССР.
OF KRASEC. THE HUMANITIES № 2 (28) 2016
Борьба с фашистской Германией объединила народ, нования. Государству пришлось на время отказать-
придала осмысленность существованию каждого ся от крайностей идеологического диктата, призвав
человека. При этом коммунистическая власть выра- на помощь патриотический потенциал духовной
ботала в обществе особые потребности как матери- культуры. Все это существенно повлияло на миро-
ального, так и духовного характера, которые она не воззрение и поведение советских граждан.
могла осуществить, не разрушая собственного ос-
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИИ СПИСОК
1. Государственный архив Камчатского края (ГАКК). — Ф.13.— Оп. 6-а
2. ГАКК. — Ф.2. — Оп.2.
3. Государственный архив Приморского края (ГАПК). — Ф. П-68. — Оп.
4. Государственный архив Приморского края (ГАПК). — Ф. П-68. — Оп. 1
5. ГАПК.— Ф.П-68. — Оп.4.
6. Государственный архив Хабаровского края. — Ф.П-35. — Оп. 1.
7. Зиновьев А.А. Философия как часть идеологии [Электронный ресурс] // https://books.google.ru/books?id= T8bCY5UKreMC&pg=PT559&lpg=PT559&dq (дата обращения 25.11.2016)
8. Камчатская правда. — № 55. — 22 марта 1944 г.
9. ЛевадаЮ.А. Возвращаясь к феномену «человека советского»: проблема методологии анализа // Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения: Информационный бюллетень. — 1995. —
10.Маркелов Д.Ю. Идеологическая манипуляция власти массовым сознанием (к социально-философской постановке проблемы) // Культура и власть. Всероссийская научно-практическая конференция: Сборник материалов. — Пенза: Приволжский Дом Знаний, 2003. — С. 137-139.
Статья посвящена военно-политической борьбе между тремя сыновьями Вильгельма Завоевателя. Рассматриваются общественные противоречия, вызвавшие данный конфликт, определившие его ход и результаты. Делается вывод о влиянии исследуемых событий на дальнейшую историю Англии.
Ключевые слова: Вильгельм I Завоеватель, Генрих ГБоклерк, феодализм, англо-нормандская монархия
The article is devoted to the military and political struggle among the three sons of William the Conqueror. Social antagonisms which caused the given conflict and determined its development and results are considered in the article. The conclusion about the influence of the events under study on England's further history is made.
Key words: William I the Conqueror, Henry I Beauclerc, feudalism, Anglo-Norman monarchy
№ 6. — С. 20-26.
УДК 94(420)
М.М. Кухтин ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА МЕЖДУ НАСЛЕДНИКАМИ ВИЛЬГЕЛЬМА I ЗАВОЕВАТЕЛЯ В 1087-1106 гг.
M.M. Kukhtin
MILITARY AND POLITICAL STRUGGLE AMONG HEIRS OF WILLIAM I THE CONQUEROR
Нормандское завоевание Англии в 1066 г. вызвало глубокие изменения в английском обществе. Старый политический режим прекратил свое существование, а новый переживал трудный период становления. Это относилось и к порядку престолонаследия. Нормандцам требовалось время, чтобы отчасти приспособиться к английским реалиям, а отчасти — изменить их в своих интересах. Пришедшиеся на переходный период кризисы преемственности
верховной власти существенно повлияли на дальнейшую историю Англии.
Важным следствием нормандского завоевания было завершение процесса феодализации в Англии. Произошел передел земли в пользу нормандцев, англосаксонская знать лишилась большей части своих владений. Продолжилось закрепощение крестьянства, королевская власть укрепилась, а влияние баронов, соответственно, уменьшилось. Феода-
