CC BY
25
УДК 340 : 1 ББК 67.0
Овчинников Алексей Игоревич Ovchinnikov Aleksey Igorevich
заведующий кафедрой теории и истории государства и права Южного федерального университета, профессор кафедры теории государства и права Ростовского юридического института МВД России доктор юридических наук, профессор.
The Head of the Department of Theory and History of State and Law, the Southern Federal University, Professor of the Department of Theory of State and Law of the Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Doctor of Law, Professor. E-mail: k_fp3@mail.ru
Фетисов Тимофей Анатольевич Fetisov Timofei Anatolyevich
протоиерей, ректор Донской духовой семинарии кандидат богословия.
Archpriest, Rector of the Don Theological Seminary, PhD in Theology. E-mail: donseminary@gmail.com
ГОСУДАРСТВО И ЕГО ПРАВОПОРЯДОК С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ХРИСТИАНСКОГО БОГОСЛОВИЯ*
The state and its law order from the Christian theology point of view
В статье рассматривается онтологический статус государства и права с позиций богословской методологии. Выявляется значение аутентичных библейских критериев оценки существа и сотериологического предназначения власти. Устанавливается роль богословского учения паламизма в политической философии византийской симфонии властей. Раскрываются исторические и мировоззренческие предпосылки богословского исследования государственно-правовых явлений, в том числе важнейшего принципа симфонии властей.
Ключевые слова: государство, правопорядок, политическая теология, правовая теология, византийская симфония, христианская правовая культура.
Богословское познание государства необходимо для отражения сверхисторической и метакультурной онтологии государственно-правовых явлений. И не только потому, что, как отмечал Карл Шмитт, «все точные понятия современного учения о государстве представляют собой секуляризованные теологические понятия» [21, с. 57]. Но и потому, что в условиях постсекулярности диалог между светской и богословской науками необходим для решения ряда методологических задач,
In the article the ontological status of the state and law is examined from the standpoint of theological methodology. The significance of authentic biblical criteria for assessing the essence and soteriological purpose of power is revealed. The role of the theological doctrine of palamism in the political philosophy of the Byzantine symphony of authority is established. The historical and ideological preconditions for the theological study ofstate and legal phenomena including the most important principle of the symphony authorities are revealed.
Key words: state, law and order, political theology, legal theology, Byzantine symphony, Christian legal culture.
прежде всего смыслового объема различных понятий, используемых обеими видами познания. Например, известный со времен Византии принцип «симфонии властей» давно искаженно воспринимается секуляризованным правовым мышлением как сотрудничество, взаимодействие двух различных видов власти - государственной и церковной, светской и духовной. В частности, Владислав Бачинин пишет: «К числу приобретений, унаследованных Россией от Византии, принадлежит
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 21-011-44228 «Право и правосознание в теологическом измерении: история и современность».
известный принцип симфонии, означающий особую близость отношений между Церковью и государством, священством и царством. Восходящий к политической доктрине и социальной стратегии императора Юстиниана I (482-565 гг.), он возник в форме цезаропапиз-ма, т. е. как фактического сращения двух ветвей власти, светской и духовной, при различных, от мягких до жестких, степенях доминирования первой над второй» [29]. Между тем, в христианском богословии Византии вряд ли возникла мысль о каком-либо дифференцировании видов власти, духовной или светской. Императорская власть не могла не распространяться на духовную сферу, на область сакральных оснований царской государственности.
Предпосылки мышления в стиле цезарепа-пизма или папоцезаризма возникли уже после появления секуляризма политического и правового мышления. Цезарепапизм не может мыслится вне допредикативного, предпосы-лочного знания о возможности разграничения и разделенности светской и духовной власти. В Византии образ разделения не мог бы появиться в несекуляризованном правовом мышлении императора, не представляющем политические и духовные смыслы и ценности конкурирующими или разделенными. Поэтому идея симфонии властей была призвана подчеркнуть, оттенить сакральность государственно-церковного неслиянного единства. «Концепция "симфонии властей" - это идея о гармоничном взаимодействии церкви и государства, главным содержанием которой является то, что законы церкви есть в то же время и законы государства и оно при этом выступает гарантом их соблюдения. Иначе говоря, государство признает над собой высший духовный авторитет церкви, обязуется руководствоваться в своей деятельности христианскими идеалами, поддерживать церковь в необходимой мере, а та, в свою очередь, обещает, используя свой духовный авторитет, помогать ему в его практической деятельности» [30, с. 23]. Иными словами, император полноценно считает себя ответственным перед Богом за спасение своего народа.
С трудом можно назвать обширной библиографию исследований, раскрывающих именно богословские основы теории государства и государственного правопорядка. В основном это работы западных богословов протестантской традиции. Наиболее близкими по тема-
тике к объекту и предмету нашего исследовательского внимания можно было бы назвать следующие из них: Г. Чиричиньо «Богословское исследование мотивации в ветхозаветном законе» [26, с. 303-313], Н. Готвальд «Племена Яхве: социология религии освобожденного Израиля 1250-1050 гг.» [23], М. Линд «Концепция политической власти в Древнем Израиле» [22, с. 4-24], Дж. Барр «Библейский закон и вопрос естественного богословия» [28, с. 1-22], Р. Клементс «Мир Древнего Израиля: социологические, антропологические и политические перспективы» [24], С. Грейда-нус «Универсальное измерение закона в еврейских Писаниях» [27, с. 39-51].
К сожалению, в этих работах присутствует все тот же методологический промах, когда древние тексты анализируются без учета концептуальных наслоений последующих политических события и эпох. Например, библейская теократия ассоциируется либо с одной из форм правления, либо со способом правового регулирования на основе религиозных норм. Кроме того, большинство соответствующих книг и статей, во-первых, относят теократию исключительно к Ветхому Завету, что не соответствует многомерности данного понятия; во-вторых, рассматривают теократический принцип в основном в политическом контексте, оперируя терминологией из лексикона современной правовой реальности.
В качестве многочисленных подобных примеров недостаточной библейско-бого-словской компетентности можно привести работы американских авторов, таких как Д. Эла-зар, Ст. Коэн, которые проецируя современные секулярные правовые идеи на библейскую эпоху доходят до абсурдного и грубо искажающего религиозно-историческую реальность Древнего Израиля утверждения о том, что искомый принцип разделения властей исключал в том числе и концентрацию власти в руках Самого Бога! [25, р. 16-20] И это с учетом широко известного факта, что не разделение, а именно соединение в одном лице полномочий судьи, верховного правителя и военачальника было нормой властеотношений в Древнем Израиле. [16, с. 64] Имели место и спонтанные переходы властных полномочий в зависимости от обстоятельств времени, особенно в сфере судопроизводства, что дает повод согласиться с Юзефом Майкой, установившим, что
«нельзя обнаружить в Ветхом Завете четко оформленной и цельной системы судебной власти, хотя о роли судьи как таковой говорится очень часто. Несомненно, ее осуществляют патриархи, затем Моисей и "судьи", это прерогатива царской власти, но в определенных случаях ее осуществляют также пророки и священники» [10, с. 40].
И.П. Вайнберг на страницах своей книги «Человек в культуре древнего Ближнего Востока» резонно доказывает неправомерность приложения терминов «демократизм», равно как и «тоталитаризм», к древневосточным религиям и вообще к мировоззрению древнего человека [3, с. 142-146]. Указанную проблему ложной трансполяции признают и сами исследователи, опирающиеся на секулярные принципы познания государства и права. Так, Г.В. Мальцев квалифицирует вышеуказанные попытки реконструкции государственной идеи Древнего Израиля как заданную искусственную стилизацию Библии под американскую конституциональную модель [11, с. 231]. Такого рода искажения, в том случае, если носят ненамеренный характер, продиктованы, на наш взгляд, следующим рядом причин:
1) игнорируется огромный культурный и временной разрыв между дохристианским обществом и христианским;
2) не учитывается различный исторический контекст правовых явлений внутри различных периодов ветхозаветного общества;
3) не принимается во внимание иудейская и святоотеческая богословская герменевтика, наиболее аутентичная по отношению к библейскому религиозно-правовому материалу.
Для того чтобы установить особенности понимания государства и его правопорядка с христианско-богословской точки зрения необходимо обратиться к периоду формирования восточно-христианской богословской культуры. Первые попытки богословского осмысления природы государства сквозь призму Священного Писания и Предания начинаются с эпохи святого Константина Великого (272-337 гг.). Прежние республиканские и языческо-импер-ские представления о власти и государстве устаревают вместе с концентрацией единоличной императорской власти и постепенным объединением империи на основе идеи вселенского православия. Ко времени царствования императора Юстиниана Великого (483-565 гг.)
в руках византийского автократора сосредоточились все функции и атрибуты власти: армия, правосудие, административное управление, внешняя и внутренняя политика. Но легитимность молодого государства опиралась не на них и не на прежние языческие фило-софско-политические представления, а на новую христианскую идею царской власти, которая при поддержке Церкви была сформулирована следующим образом: «Величайшим благословением человечества являются дары Божии, ниспосылаемые нам с небес по Его милосердию, - священство и царство. Священство служит предметам Божественным; царская власть главенствует над человеческими и о них заботится; но обе исходят из одного и того же самого Источника и обе украшают жизнь человека» [12, с. 15].
Эта широко известная концепция святого императора Юстиниана, которая вошла в XX веке в соответствующий раздел Социальной концепции Русской Православной Церкви, подчеркивает не только Божественное происхождение государства, но ставит в один аксиологический ряд царство и священство, разделяя их лишь функционально. Данная доктрина отражала сакральное мировосприятие византийского христианского социума, вдохновленное халкидонским богословием несли-янного всеединства в Боге. Протоиерей Александр Шмеман отмечает по этому поводу: «История Византийской Церкви дает бесчисленные примеры высокоавторитетных голосов, оспар ивающих произвол императоро в или церковных властей: примеры святого Иоанна Златоуста, преподобного Максима Исповедника, святого Иоанна Дамаскина, преподобного Феодора Студита общеизвестны и не могут рассматриваться как исключения из правил, ибо их писания, широко читаемые поколениями византийских христиан, всегда были на христианском Востоке авторитетнейшими образцами общественного поведения. Никто из них, однако, не бросал вызова ни византийской политической системе как таковой, ни эсхатологическому идеалу, определенному Юстинианом» [13].
В процессе определения симфонии византийская интеллектуальная традиция, адаптировавшая философские интуиции платонизма, внесла особый вклад в разработку «богословия власти». Благодаря учению святого
Дионисия Ареопагита иерархический принцип структуры мироздания лег в основу онтологической концепции власти. В лествице бытия святого Дионисия именно власть является той онтологической связью, которая соединяет воедино разноуровневые сущности, в том числе и видимое царство с невидимым миром. В силу этого и земная власть есть лишь эманация Божественного присутствия, а потому в своем существе не имеет земных корней. Она не возникает снизу, а исходит сверху вниз в иерархии бытия. Таким образом, данное богословие исключает принцип демократии как делегирования власти от низших представителей к высшим. Политическая интерпретация «небесной иерархии» дезавуирует и традиционные стоические представления о власти как проявлении естественного права [9, с. 34].
К XIV веку, когда возникло паламитское богословие божественного присутствия в мире, политическая философия стала способна видеть в государственном управлении «синергию с ниспосылаемыми в мир нетварны-ми энергиями» [20, с. 66]. Таким образом, учение о симфонии получило дополнительное богословское обоснование. Созидательная деятельность императоров в этом контексте воспринималась как трансляция и реализация сакральной власти (пp6voгa), происходящая под водительством Божественного Промысла (9sía лp6vola). Кроме того, учение о божественных энергиях отражалось в политической реальности - снимало болезненную для Запада дихотомию небесного и земного царств постольку, поскольку всё земное подлежало обожению через причастие к небесным энергиям Божества. Именно с этой точки зрения не выглядит гиперболой следующая мысль В. Соловьева: «Христианство, придя в мир, чтобы спасти мир, спасло и высшее проявление мира - государство, открыв ему истинную цель и смысл его существования» [17, с. 123]. В то время как вар-ламитское учение, по сути, заложило основы будущего западноевропейского секуляризма, проложив резкую границу между Богом и его творением. Кроме того, случившаяся вместе с окончанием Средневековья метаморфоза правосознания была связана с потерей веры в наличие у государства особой сущности, ноуменального бытия. Это повлекло за собой отказ от самого поиска государственного идеала, который постигается в процессе анализа со-
ответствия феноменальной, эмпирической стороны государства его ноуменальному логосу. В описанной номиналистической парадигме государственный идеал как предмет исследования невозможен в принципе, ибо, по утверждению А.М. Величко, он состоит как раз в «реальном и объективном понимании существа политического тела, целей его создания, принципов функционирования» [4, с. 306]. Потеря западноевропейским обществом чувства реальности государства - таков результат возобладавшей в европейской науке тенденции исторического позитивизма [2, с. 386]. В практическом смысле свершившаяся утрата религиозных корней правосознания, по мысли И.А. Ильина, привела в итоге к неспособности «поддерживать и отстаивать монументальную государственность» [6, с. 271-274].
Хотя учение о симфонии властей является богословско-историческим идеалом, нельзя не признать, что оно стало неотъемлемой частью Священного Предания через каноническую рецепцию Вселенской Церкви. Едва ли можно найти в христианском Предании более явное и недвусмысленное утверждение богоус-тановленности государственной власти, а значит, и самого государства. Невозможно сужать сферу применения этой богословско-правовой новеллы до пределов только православного государства, если, согласно уже приведенной цитате апостола Павла, повиновение даже языческому государству обусловлено тем, что «существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Бо-жию установлению». Так или иначе, весомость темы государства в социальном бытии Церкви далеко не исчерпывается текущей политической повесткой.
Таким образом, на фоне существующего многообразия теорий государства и власти, основанных на методологическом плюрализме, богословский подход должен занять достойное место в философско-правовой науке, в особенности в сообществе экспертов, работающих в области церковно-государственных отношений. Если для правоведа-позитивиста определить концепт «государство» означает описать его как факт, то перед богословом стоит задача - раскрыть его идейную матрицу, определив существо и телос власти. Государство занимает особое отведенное ему место во всеобъемлющем Божественном плане спасе-
ния. Земная власть в общем и государство в частности являются акторами Промысла Бо-жия в мире, следовательно, требуют специального богословского осмысления в сотериоло-гическом контексте. Библейское Откровение показывает, как грех разрушает установленный Богом естественный социальный и даже природный порядок. Искажается брачная гармония первозданной четы (Быт. 2:18-24), их отношения теперь основываются не на чистой любви, а на жестком доминировании и половом инстинкте (Быт. 3:16). В их распространившейся семье появляются первые горькие плоды зависти, гнева, убийства и мщения (Быт. 4). Далее мы видим, как вирус первородного греха разрушает человеческое общество (Быт. 6:5) и приводит к анархии (от древне-греч. avap%ía безвластие). Предел этой анархии полагает Сам Бог, когда уберегает виновного и подлежащего суду Каина от самосуда.
В различных типах правопонимания связь государства и права, как известно, интерпретируется по-разному, от отождествления в юридическом позитивизме до противопоставления в социологической или психологической теории права. В христианско-богословском учении о государстве и праве исчезает необходимость разрешения давнего методологического конфликта между теорией естественного права и юридического позитивизма, так как и государство, и право имеют богоустановлен-ный характер. Государство и его правовой порядок учреждаются именно Богом. Дальнейшая функция поддержания правопорядка передается в руки человеческой власти. Правопорядок как антоним беззакония приобретает и сотериологическое значение, поскольку первое нарушение закона, согласно библейской концепции, происходит вследствие действия сатанинских сил, стремящихся погубить человека и отлучить его от Творца. Связь юридического понятия беззакония и греха как понятия нравственного устанавливает ап. Иоанн Богослов: «Всякий, делающий грех, делает и беззаконие; и грех есть беззаконие» (1 Ин. 3:4). Однако наиболее отчетливо сотериологическая аксиология государства раскрывается в учении ап. Павла об «удерживающем» (катехоне), содержащимся во Втором послании к Фессало-никийцам. Комментируя это место Священного Писания, святитель Иоанн Златоуст пишет: «когда прекратится существование римского
государства, тогда он (Антихрист) придет. И справедливо, - потому что до тех пор, пока будут бояться этого государства, никто скоро не подчинится (Антихристу); но после того, как оно будет разрушено, водворится безначалие, и он будет стремиться похитить всю - и человеческую, и божескую - власть» [18]. В учении ап. Павла безначалие производит беззаконие (avopл,a) (2 Фес. 2:7). Стоит отметить, что данное понятие было в начале XX века использовано и введено в научный социально-философский оборот Эмилем Дюргеймом. Вслед за ап. Павлом Дюргейм считает аномию распадом ценностной структуры общества [5, с. 303], связанной с отсутствием или слабостью нормативно-контролирующего регулирования со стороны государства. Поэтому, как считает Й. Ратцингер, «христианин связан с государственным правопорядком как порядком нравственного характера» [14, с. 21]. Государство же, гарантируя мир и право, исполняет свое божественное предназначение, являясь представителем «порядка творения». [15, с. 20] Отсюда «высшая цель всякой политики имеет нравственный характер; эта цель -мир и справедливость» [15, с. 24]. Как известно, сходным образом задачи государства понимала и византийская святоотеческая мысль, признав в империи «могучее средство Царства Божия» [7, с. 49]. Русское богословие в лице святителя Филарета Московского выразило это понимание следующим образом: «Различные состояния земных гражданств всесильною рукою Божиею непрестанно направляются к тому, чтоб они уготовляли в себе граждан небесам» [19, с. 6-7]. Протоиерей Максим Козлов уверен в том, что «апостольская Церковь, как и ее ветхозаветная предшественница, Церковь закона и пророков, утверждала сотериологическое служение государства высшим целям Царства Божия» [8].
Таким образом, методология и критерии богословского анализа государства должны определяться контекстуально с учетом их над временного и над пространственного значения и позиции той конечной цели, которая выходит за пределы действующего эона бытия и находится в жизни будущего века. Богословский метод способен установить метафизическую ценность государства, сформулировать государственный идеал исходя из соответствия или несоответствия изначальной идее, ос-
нованной на незыблемых этических ценностях, определяющих его цель. В этом отношении указанный метод не нуждается в исследовании частных составляющих государства, таких как суверенитет, территория, наличие законодательства и органов принуждения и так далее. Тем более что в современной философско-правовой науке данные атрибуты далеко не суть безусловные и определяющие признаки государства. Так, суверенитет более не считается ни существенным признаком - поскольку имеются и не суверенные государства, ни даже условным - по причине почти полного отсутствия абсолютно независимых государств [2, с. 461]. Наличие же в мире государственных образований без определенной территории позволяет считать, что «с точки зрения родовой сущности государства признак территории не может рассматриваться в качестве необходимого и конститутивного» [1, с. 43]. Конъюнктурными выглядят и правовые теории, сложившиеся в постсредневековый период в связи с изменением общественного правосознания, с их ут-
Литература
1. Алексеев Н.Н. Очерки по общей теории государства. М., 1918.
2. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. М., 2003.
3. Вейнберг И. Человек в культуре древнего Ближнего Востока. М., 1986.
4. Величко А. Философия русской государственности. СПб., 2001.
5. Дюркгейм Э. Самоубийство. Социологический этюд. СПб., 2008.
6. Ильин И. Поющее сердце. Книга тихих созерцаний. М., 2003.
7. Карташев А.В. Церковь. История. Россия. М., 1996.
8. Козлов М., протоиерей. Церковь и государство. Историческая ретроспектива и современная ситуация. Доклад на Торжественном акте в МДА 14 октября 2014 года. URL: http://www. uchkom.info/index.php?option=com_content &view=article&id=2663:2013-10-18-08-35-01&catid=28:2010-06-02-05-34-34&Itemid=4.
9. Костюк К.Н. История социально-этической мысли в Русской православной церкви. СПб., 2013.
10. Майка Ю. Социальное учение католической церкви. Люблин, 1994.
верждениями о том, что для функционирования государства непременно требуется письменное законодательство. Правовое регулирование общественных отношений во многих странах силою обычая или религиозных заповедей при отсутствии кодифицированного законодательства делает необязательным и это условие. Ярким историческим примером сего послужило ветхозаветное библейское государство. По всей видимости, в том случае, когда правопорядок и легитимность государственной власти «покоятся» на библейских заповедях возникает та самая симфония властей, которой добивались византийские императоры, хотя и понимали заповеди Бо-жии в различные периоды Византии своеобразно. Именно в таких ситуациях кризиса церковные иерархи направляли корабль государства, постоянно «сбивавшегося с курса», на верный догматическому богословию путь церковно-государственного единства, подсказывая царю, несущему послушание кормчего всенародного спасения, правильные координаты и ориентиры.
Bibliography
1. Alekseev N.N. Essays on the general theory of the state. Moscow, 1918.
2. Alekseev N.N. Russian people and state. Moscow, 2003.
3. Weinberg I. Man in the culture of the ancient Near East. Moscow, 1986.
4. Velichko A. Philosophy of Russian statehood. Saint Petersburg, 2001.
5. Durkheim E. Suicide. Sociological study. Saint Petersburg, 2008.
6. Ilyin I. Singing heart. The book of quiet contemplation. Moscow, 2003.
7. Kartashev A.V. Church. History. Russia. Moscow, 1996.
8. Kozlov M., archpriest. Church and State. Historical retrospective and modern situation. Report at the Solemn Act at the MDA on October 14, 2014. URL: http://www.uchkom.info/index. php?option=com_content&view=article&id=2663: 2013-10-18-08-35-01&catid=28:2010-06-02-05-34-34&Itemid= 4.
9. Kostyuk K.N. The history of social and ethical thought in the Russian Orthodox Church. Saint Petersburg, 2013.
10. Mike Y. Social teaching of the Catholic Church. Lublin, 1994.
11. Мальцев Г.В. Культурные традиции права. М., 2013.
12. Махно Л.Л. Церковь как путь человечества ко спасению // Вестник ТулГУ. Тула, 2008.
13. Мейендорф И., протоиерей. Церковь, общество, культура в православном церковном Предании // Православная энциклопедия «Азбука веры». URL: https://azbyka.ru/otechnik/ Ioann_Mejendorf/tserkov-obshestvo-kultura-v-pravoslavnom-tserkovnom-predanii.
14. Ратцингер Й. (Бенедикт XVI). О соответствии вызовам времени / пер. с нем. М., 2007.
15. Ратцингер Й. (Бенедикт XVI). Ценности в эпоху перемен. 2007.
16. Салыгин Е.Н. Теократическое государство. М., 1999.
17. Соловьев В. Духовные основы жизни // Социальное значение религиозной личности. Вышний Волочек, 1903.
18. Феофилакт Болгарский, блаженный. Беседа 4 на Второе послание к Фессалони-кийцам // Православная энциклопедия «Азбука веры» URL: https://azbyka.ru/otechnik/ Feofilakt_Bolgarskij/tolkovanie-na-vtoroe-po-slanie-k-fessalonikijtsam/2.
19. Филарет (Дроздов), святитель. Христианское учение о царской власти и об обязанностях верноподданных. М., 1888.
20. Хвостова К.В. Византийская цивилизация как историческая парадигма. СПб., 2009.
21. Шмитт К. Политическая теология. М., 2000.
22. Annual of the Swedish Theological Institute 1 (1968-1969).
23. ВСЕ. Maryknoll: Orbis; London, 1979.
24. Clements R. The World of Ancient Israel: Sociological, Anthropological and Political Perspectives. Cambridge, 1989.
25. Elazar D.J., Cohen St.A. The Jewish Polity. Bloomington, 1985.
26. Journal of the Evangelical Theological Society. 1981. № 24.
27. Studies in Religion. 1985. № 14.
28. The Law in the Bible and in Its Environment. Gottingen, 1990.
29. Бачинин В. Общественные грехи визан-тизма. URL http://www.archipelag.ru/authors/ bachinin/?library=1934.
30. Новиков О.А. Византийская концепция «симфонии властей». Историко-политический аспект // Право и политика. 2007. № 7.
11. Maltsev G.V. Cultural traditions of law. Moscow, 2013.
12. Makhno L.L. Church as the path of mankind to salvation // Bulletin of TulSU. Tula, 2008.
13. Meyendorf I., archpriest. Church, society, culture in the Orthodox Church Tradition // Orthodox encyclopedia "The ABC of Faith". URL: https://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Mej endorf/ tserkov-obshestvo-kultura-v-pravoslavnom-tserk-ovnom-predanii.
14. Ratzinger J. (Benedict XVI). On Compliance with the Challenges of Time / Per. with him. Moscow, 2007.
15. Ratzinger J. (Benedict XVI). Values in an era of change. 2007.
16. Salygin E.N. Theocratic state. Moscow,
1999.
17. Soloviev V. Spiritual foundations of life // The social meaning of a religious personality. Vyshny Volochyok, 1903.
18. Theophylact Bulgarian, blessed. Conversation 4 on the Second Epistle to the Thessalonians // Orthodox Encyclopedia "The ABC of Faith".URL: https://azbyka.ru/otechnik/Feofilakt_Bolgarskij/ tolkovanie-na-vtoroe-poslanie-k-fessalonikijtsam/2.
19. Filaret (Drozdov), saint. Christian doctrine of kingship and the duties of loyal subjects. Moscow, 1888.
20. Khvostova K.V. Byzantine civilization as a historical paradigm. SPb ., 2009.
21. Schmitt K. Political theology. Moscow,
2000.
22. Annual of the Swedish Theological Institute 1 (1968-1969).
23. EVERYTHING. Maryknoll: Orbis; London, 1979.
24. Clements R. The World of Ancient Israel: Sociological, Anthropological and Political Perspectives. Cambridge, 1989.
25. Elazar D.J., Cohen St.A. The Jewish Polity. Bloomington, 1985.
26. Journal of the Evangelical Theological Society. 1981. № 24.
27. Studies in Religion. 1985. № 14.
28. The Law in the Bible and in Its Environment. Gottingen, 1990.
29. Bachinin V. Social sins of Byzantism. URL: http://www.archipelag.ru/authors/bachinin/ ?library=1934.
30. Novikov O.A. Byzantine concept of "symphony of powers". Historical and political aspect // Law and Politics. 2007. № 7.
