CC BY
147
Исторический опыт военного противостояния России и Турции оказал огромное влияние на формирование определенных этнопсихологических стереотипов нового и новейшего времени, которые нашли свое отражение в школьных учебниках истории и приобрели определенную
устойчивость в массовом историческом сознании. Задача современной исторической науки, избавившись от стереотипов, сформировать в рамках школьного образования объективное представление о месте и роли России в истории цивилизации и в современном мире.
список литературы
1. Национальная идея: страны, народы, социумы [Текст] / отв. ред. Ю.С. Оганисьян. — М.: Наука, 2007.
2. Савельева, И.М. Социальные представления о прошлом, или Знают ли американцы историю [Текст] / И.М. Савельвева, А.В. Полетаев. — М.: Новое лит. обозр., 2008.
3. Московичи, С. Век толп: исторический трактат по психологии масс [Текст]: [пер. с фр.] / С. Московичи; предисл. А.В. Брушлинского. — М.: Центр психологии и психотерапии, 1996.
4. Отечественная история в связи с всеобщею (средней и новой). Курс средних учебных заведений [Текст]. В 4 ч. Ч. 4 / сост. С. Рождественский. — СПб.: Книгопечатня Шмидта, 1909.
5. Платонов, С.Ф. Учебник русской истории для средней школы. Курс систематич. [Текст]. В 2 ч. Ч. 2 / С.Ф. Платонов. — Изд. 5-е, пересмотр. — СПб.: Типогр. М.А. Александрова, 1913.
6. Гартвиг, А.Ф. Учебник русской истории для высших начальных училищ и торговых школ [Текст] / А.Ф. Гартвиг, Н.Т. Крюков. — М.: Книгоизд-во К.И. Тихомирова, 1914.
7. Покровский, М.Н. Русская история в самом сжатом очерке [Текст] / М.Н. Покровский. — Ч. 1, 2. От древнейших времен до конца XIX столетия. — М.: Учпедгиз, 1934.
8. История СССР. Краткий курс [Текст] / под ред. А.В. Шестакова. — М.: Учпедгиз, 1938.
9. Бущик, Л.Н. История СССР [Текст]: учеб. для
8 кл. / Л.Н. Бущик; под ред. А.М. Панкратовой. — Ч. 1. - М.: Просвещение, 1959.
10. История СССР [Текст]: учеб. для 9 кл. ср. шк. / под ред. А.М. Панкратовой. — М.: Просвещение, 1959.
11. Федосов, И.А. История СССР [Текст]: учеб. для 8 кл. / И.А. Федосов. — М.: Просвещение, 1981.
12. Нечкина, М.В. История СССР [Текст]: учеб. для 7 кл. / М.В. Нечкина, Л.С. Лейбенгруб. — М.: Просвещение, 1982.
13. История СССР [Текст]: учеб. для 7 кл. ср. шк. / под ред. Б.А. Рыбакова. — М.: Просвещение, 1987.
14. Федосов, И.А. История СССР [Текст]: учеб. для
9 кл. ср. шк. / И.А. Федосов. — М.: Просвещение, 1990.
15. Волобуев, О.В. Россия и мир с древнейших времен до конца XIX века. 10 класс [Текст]: учеб. для общеобразоват. учреждений / О.В. Волобуев. — М.: Дрофа, 2007.
16. Павленко, Н.И. История России с древнейших времен до конца XIX века. 10 класс. Базовый уровень [Текст]: учеб. для общеобразоват. учреждений / Н.И. Павленко. — М.: Дрофа, 2008.
17. Измозик, В.С. История России. 11 класс [Текст]: учеб. / В.С. Измозик, С.Н. Рудник. — М.: Вентана-Граф, 2009.
18. Сахаров, А.Н. История России с древнейших времен до наших дней [Текст]: учеб. В 2 т. / А.Н. Сахаров, А.Н. Боханов, В.А. Шестаков. — М.: Проспект, 2009.
УДК 947:323
А.Н. Мичурин
государственный совет и кризис власти НАКАНУНЕ февральской РЕВОЛЮцИИ 1917 ГОДА
В отечественной историографии большое внимание уделяется истории российского парламентаризма накануне Февральской революции 1917 года. Однако исследователей интересует в основном Государственная дума, а Прогрессивный блок рассматривается часто как внутридумское объединение, хотя в него
входили и члены Государственного совета, влияние которых на политику оппозиции было весьма высоко. Выявление деятельности «прогрессивных групп» Государственного совета по всему спектру политических проблем накануне революции 1917 года — приоритетная задача в исследовании российского парламентаризма.
Это поможет детально разобраться во многих скрытых мотивах тех или иных действий Прогрессивного блока, найти причины устойчивости этого оппозиционного объединения.
Накануне Февральской революции 1917 года в российской политической системе проявились неразрешимые противоречия между парламентскими и правительственными кругами. Близкое, как казалось оппозиции, окончание Первой мировой войны требовало немедленного решения вопроса о политической власти и создания «ответственного» перед парламентом правительства. Получить контроль над правительством после войны оппозиционные силы не рассчитывали. Кроме того, непоследовательность царского правительства в отношениях с оппозиционным Прогрессивным блоком, земским и городским союзами создавала у них иллюзию возможности политических уступок и необходимости дальнейшего давления для реализации своих требований. Для этого необходимо было привлечь все силы, в том числе и в Государственном совете.
После выступлений в российском парламенте 1 ноября 1916 года, положивших начало окончательному размежеванию правительства и оппозиции, события в Государственной думе и Государственном совете развивались по двум диаметрально противоположным направлениям. Государственная дума пошла по пути резких нападок на правительство и создания атмосферы всеобщего недовольства правительством Б.В. Штюрмера. Выступления ораторов различных фракций Прогрессивного блока сходились в одном — требовании министерства, пользующегося доверием Государственной думы.
В связи с развязанной в Думе кампанией против власти ясно обозначился раскол в думской части блока по вопросу дальнейшего поведения по отношению к власти. Вслед за отставкой Штюрмера в правом крыле блока наметилось определенное охлаждение к той тактике, которую выработали кадеты. Член Государственной думы Г. Гутоп отмечал в своем письме от 8 ноября 1916 года к графу П.П. Толстому: «Сложность положения Государственной думы увеличивается со дня на день. Несогласованность действий разных фракций, вошедших в блок и составивших большинство в Думе, грозит вызвать серьезный раскол, дискредитирующий само значение блока. Так, несмот-
ря на заявленный декларацией блока отказ от совместной работы с правительством, комиссии продолжают сообщать представителям ведомств о своих заседаниях, тем самым приглашая их на заседания» [1, л. 968]. Правая часть блока была довольна своей победой и хотела остановиться, левые выражали по этому поводу крайнее недоумение. А. Эрн писал 11 ноября 1916 года Ю.М. Эрн: «В общем, наше положение теперь довольно тяжелое. В правой части блока (гр. Бобринский и другие) слышатся уже мнения, что раз добились отставки Штюрмера, надо пока успокоиться, ибо ведь этого только и требовали. Все де речи были направлены только против Штюрмера. По-видимому, для них требуется обвинение против каждого министра в отдельности в уголовном преступлении с фактами в руках и тогда только можно требовать отставки всего кабинета. Трудно будет подвинуть блок на дальнейшие шаги — земцы и октябристы, пожалуй, упрутся» [2, л. 1029]. Аналогичной оценки придерживался и А.И. Савенко.
Сам А.Д. Протопопов, отставки которого добивался блок наравне с уходом Штюрмера с поста премьер-министра, был крайне низкого мнения о своих думских коллегах: «В России некому революцию делать, — всегда говорил он, — что же вы думаете, ее думские болтуны сделают? Вы их не знаете и потому переоцениваете. А я знаю их хорошо. Всем им — ломаный грош цена. И какие они революционеры?! На словах — только» [3, л. 12 об.]. Конечно, сам блок не был революционной организацией и всячески боролся с поползновениями своих отдельных членов втянуть фракции в какие-либо нелегальные или заговорщицкие действия. Но трещина в Прогрессивном блоке появилась: «Правая часть блока удовлетворена и сознает, что зашли слишком далеко, что пора остановиться, левая ожидает перемены системы, а не лиц» [2, л. 1068].
Кадеты торжествовали. Вечером 2 ноября 1916 года состоялось заседание фракции Народной свободы. Появление П.Н. Милюкова было встречено шумной овацией. Но осадок, оставленный притязаниями кадетской фракции на дальнейшую борьбу с системой, остался. В. Герье писал 16 ноября 1916 года А.Н. Кулом-зину: «Сижу здесь и возмущаюсь речами, которые читают в рукописях и которыми восхищается наивная публика. Никогда еще недостаток
политического развития не обнаруживался в такой степени со стороны наших политиков, как во времена так называемого прогрессивного блока» [4, л. 1117]. Член группы, входившей в Прогрессивный блок и числившийся в составе группы после всего случившегося, Герье в частном письме негативно оценивал поведение, тактику Милюкова.
Однако это антиправительственное выступление Милюкова 1 ноября 1916 года показало, что или Штюрмер покинет свой пост, или волна обличений продолжится. 3 ноября 1916 года в своей речи в Государственной думе В.А. Маклаков суммировал желания Прогрессивного блока словами: «либо мы, либо они». По этому поводу характерно замечание члена Государственной думы С. Остроумова 9 ноября 1916 года о том, что Прогрессивный блок, т. е. большинство Думы и часть Государственного совета, борется с кабинетом и или Штюр-мер будет отставлен, или Думу распустят. При этом правое крыло блока возлагало большие надежды хотя бы на малейшую уступку со стороны Николая II в сторону «кабинета доверия». Н.В. Савич писал об этих ожиданиях, что если бы Николай II согласился поручить человеку, которому он лично вполне доверяет и который при этом был бы приемлем для большинства Думы, составление министерства из членов Государственной думы и Государственного совета, пользующихся доверием большинства Думы, то такая мера в большой степени успокоила бы общество, министерство нашло бы моральную поддержку в большинстве Думы. Насколько утопическими выглядели эти планы явствует из оценки депутата Думы Н. Рудича 28 ноября 1916 года о настроении большинства Государственной думы: «Настроение же большинства характеризуется словами Милюкова: „Нам важна не столько работоспособность нового министерства, сколько его политическая окраска"» [5, л. 1356]. Николай II не сделал никаких уступок общественному мнению, кроме отставки Штюрмера. Лидеры Прогрессивного блока испытали по этому поводу горькое разочарование.
После таких нападок, такого единодушия в оценках назначение А.Ф. Трепова председателем Совета министров казалось слишком малой наградой, но приходилось довольствоваться и этим. Милюков выражал крайний скептицизм
по поводу этого назначения: «Казалось, тут одержана какая-то серьезная победа. Но это только казалось. Самый выбор нового главы правительства показывал, что власть не хочет выходить из своих окопов и продолжает искать своих слуг все в той же старой среде старых сановников» [6, с. 238]. Примерно так же оценивал этот шаг царя и Савич: «Но разочарование наступило скорее, чем думали. Правда, Штюрмера „ушли", но на его место был назначен Тре-пов» [7, с. 183]. Савич отмечал, что еще до этого назначения между Треповым и Прогрессивным блоком установились отношения вооруженного нейтралитета. Это не соответствует действительности, так как «вооруженный» нейтралитет был провозглашен на заседании блока 11 ноября 1916 года, уже после назначения Трепова.
Сразу же после назначения А.Ф. Трепов попытался выяснить тот комплекс требований, на которые будет готов пойти Прогрессивный блок. Член Государственного совета А.А. Мосолов отмечал по этому поводу, что Трепов располагал четырьмя свободными министерскими портфелями и надеялся дать их лицам, пользующимся доверием общественности и Думы, что могло привести к некоторому соглашению правительства и оппозиции. Вопрос о лицах, устраивающих блок, остается дискуссионным, но не понятны в этом случае слова Милюкова: «Мы выжидали каких-нибудь шагов по отношению к Думе, чтобы подготовить мирную встречу. Но никаких шагов за эти дни не последовало, и обе стороны встретились врагами» [6, с. 238]. Член Государственной думы В. Харламов писал 13 ноября по этому поводу: «Несколько раз Трепов пытался вступить в переговоры с представителями определенных фракций с целью узнать, на каких условиях Дума могла бы работать с новым кабинетом. Все отвечают, что наши условия в декларации блока, и отсылают его для переговоров к председателю бюро блока — Шидловско-му. Настроение во фракции блока пока твердое» [2, л. 1070]. Вечером 11 ноября 1916 года состоялось заседание бюро Прогрессивного блока, чтобы выяснить, как реагировать на возможные попытки правительства вступить в переговоры. Бюро пришло к заключению, что блок должен оставаться на почве сделанной им декларации и что не имеется признаков каких-либо перемен, могущих вызвать изменение позиций, занятых большинством Государственной думы.
Сложным оставалось отношение к Трепо-ву и в Государственном совете. Каждая из его групп имела собственное мнение относительно назначения Трепова председателем правительства. Правые подчеркивали, что Трепов, как и Штюрмер, будучи членом Государственного совета, состоял в правой группе. Представители центра были «склонны видеть в происшедших переменах частичную победу блока. Члены академической группы высказались по поводу перемены весьма сдержанно».
Таким образом, лидеры блока решили выждать выступления Трепова, а вернее, его попытки устранить А.Д. Протопопова, министерский пост которого компрометировал всю оппозицию. Этого явно хотели все члены блока, как доказательство подвижек в политической системе. Этого хотел и сам Трепов, который прямо указывал генералу Мосолову: «С Протопоповым, министром внутренних дел, я управлять не могу» [8, с. 17]. Глава правительства предпринимал определенные шаги в сторону компромиссного решения всех спорных вопросов, которые были в его власти, т. е. замены определенных фигур в новом кабинете.
Важна была реакция Думы на декларацию правительства, и думские лидеры попытались выяснить для себя ход и направление прений по данной декларации. С этой целью 16 ноября 1916 года на квартире члена Государственного совета В.В. Меллера-Закомельского состоялось собеседование, в котором участвовали члены обеих законодательных палат и видные общественные деятели. Видимо, об этой встрече Н.В. Савич упомянул как о собрании чрезвычайной важности у барона Меллера-Зако-мельского, члена Государственного совета, на которое прибудут делегаты от московских общественных и политических группировок. Собрание, несмотря на его конспиративность, было очень многолюдным: «Тут были представители всех партий, входивших в Прогрессивный блок, президиум Государственной думы, много членов Государственного совета, примыкавших к блоку, наконец, москвичи» [7, с. 174]. В повестке собрания стояло обсуждение предложения московских представителей об изменении тактики. Это было тем более важно, что речь шла о единстве выступлений всех групп и фракций блока. На фоне общей умеренности правого крыла крайне важно было скоордини-
ровать текст и тон выступлений по декларации правительства. Существовала опасность и распада всей конструкции Прогрессивного блока из-за радикальных требований левой части этого оппозиционного объединения.
17 ноября 1916 года состоялось заседание трех групп Государственного совета — центра, левой и беспартийных — под председательством барона Меллера-Закомельского. Формально это заседание было посвящено рассмотрению законопроекта о реформе Сената, однако многие члены Государственного совета предполагали, что в заседании будет поднят вопрос о современном политическом моменте, об отношении к последним переменам в составе правительства и т. д. Ввиду этого заседание блока было на редкость многолюдным. С разъяснениями законопроекта о реформе Сената выступили С.С. Манухин и Д.Д. Гримм. Ману-хин — член Государственного совета по назначению (группа центра), а Гримм — лидер левой группы. Таким образом, установленным является присутствие на этом собрании Прогрессивного блока членов Государственного совета по назначению. Но говорить о полном вхождении группы центра в состав блока нет никаких оснований, учитывая вышеприведенную оценку члена группы центра Герье о высказываниях лидеров Прогрессивного блока. В конце заседания «некоторые» члены Государственного совета обратились к председательствовавшему Меллеру-Закомельскому с заявлением, что, отправляясь на заседание, они интересовались не столько судьбой законопроекта о реформе Сената, сколько тем, что ныне происходит в политической жизни страны. Значительная часть присутствовавших хотела коллективного решения по данному вопросу, приглашая поделиться информацией о заседании оппозиции 16 ноября 1916 года. Но председательствовавший барон Меллер-Закомельский не рискнул начать обсуждение в столь многолюдном собрании, что неминуемо привело бы к противоречиям на данном этапе, до выступления правительства. Поэтому было принято решение обсудить этот вопрос предварительно по группам.
Заседание Государственной думы 19 ноября 1916 года началось для правительства крайне неудачно. Обструкция с левых скамей и скандальное исключение на 15 заседаний митинговавших левых депутатов показали всю
тщетность попыток правительства создать деловую атмосферу на думском заседании. Но главной темой дня стало все-таки выступление В.М. Пуришкевича. Предложенная им речь не устроила правых, и они не санкционировали ее как доклад от фракции правых, но сила выступления от этого не уменьшилась. Член левой группы Государственного совета Е.Н. Трубецкой писал М.К. Морозовой: «Впечатление было очень сильное. Самые консервативные члены Государственного совета и многие бывшие министры не стеснялись громко одобрять Пуришкевича... Очень важно, что такое слово было сказано, притом именно правым. За это Пуришкевичу можно простить очень многое. Я подошел пожать ему руку» [9, л. 65].
В этот же день Трепов огласил свою декларацию в Государственном совете. Она была тождественна думскому выступлению председателя Совета министров. После речи Трепо-ва был объявлен перерыв, во время которого прошло совещание лидеров всех групп, кроме правых. Д.Д. Гримм, лидер левой группы, настаивал на немедленном ответе правительству, но его не поддержали другие участники совещания. Было решено перенести обсуждения на другой день, тем более, что заседание возобновилось в 21 час 30 минут вечером. Из обмена мнений выяснилось, что большинство членов Государственного совета продолжало считать положение неудовлетворительным.
Речь В.М. Пуришкевича сыграла важную роль в событиях, происшедших в Государственном совете при обсуждении декларации правительства. Ее влияние было значительно на все фракции и группы законодательных палат. Н.В. Савич, оценивая эту речь, писал, что если бы эту речь произнес представитель оппозиционной или революционной группы, она не произвела бы впечатления. То, что ее произнес «самый правый» по своим убеждениям депутат, говорило о многом. В.П. Носовик писал под ее непосредственным впечатлением 20 ноября 1916 года П.П. Башилову: «Речь Пуришкеви-ча произвела страшный фурор, аплодировали члены Государственного совета. Вопрос об уходе А.Д.П[ротопопова] поставлен теперь на определенное место, чрезмерно определенное» [4, л. 1178]. Даже умеренные члены, обеих палат дрогнули в этот момент. Н. Рудич писал 20 ноября 1916 года М.А. Рудич: «Хорошо, что
я в фракционном собрании добился того, что решено было не выступать в защиту Протопопова, на чем усиленно настаивали некоторые его близкие знакомые. При господствующем в Думе настроении ведь это было совершенно невозможно» [Там же. Л. 1186]. Сам Пуришкевич так описывал этот перепад в настроении правых 20 ноября 1916 года: «...Бесчисленное число лиц заносило мне сегодня свои визитные карточки в знак сочувствия. Среди них была масса от членов Государственного совета и, что мне особенно дорого, от старика графа С.Д. Шереметева, которого я привык любить и уважать наравне с покойным, близким мне А.А. Нарышкиным, ибо оба они рыцари без страха и упрека» [10, с. 9]. Граф Шереметев был членом правой группы и присутствующим членом Государственного совета. В этом не было ничего удивительного. Например, член Государственного совета П.М. Кауфман разговаривал с Николаем II об удалении Г.Е. Распутина 9 ноября 1916 года.
На фоне этого резкого изменения оценок деятельности правительства в правых кругах 20 ноября состоялось заседание трех групп Государственного совета, примыкавших к блоку, по поводу обсуждения декларации правительства. Присутствовало около 100 человек. Совещание было весьма продолжительным и носило осведомительный характер. Представители групп выясняли друг у друга характер заявлений, с которыми они намерены выступить в заседании 22 ноября. Не может не вызвать удивления столь высокая явка членов всех трех групп (общая численность этих групп на 26 ноября составляла 98 человек). Тринадцать из них отсутствовало на заседании 26 ноября 1916 года [См.: 11, л. 152—153]. Видимо, число членов Государственного совета, присутствовавших 20 ноября на заседании «прогрессивных групп» указано приблизительно. Но не вызывает сомнений явка практически всех членов этих трех групп, в том числе и членов по назначению.
Состоялись 20 ноября 1916 года и раздельные заседания различных групп Государственного совета. На заседании группы центра выяснилось, что большинство ее членов считало декларацию неудовлетворительной. На это же указала и группа беспартийных и предлагала остановиться в своем ответе правительству главным образом на программе предстоящей законодательной деятельности палат. Правые же на
своем собрании 21 ноября самым решительным образом выступили против предложения «прогрессивных групп» внести мотивированную формулу перехода к очередным делам и решили настаивать на простом переходе. При этом было отмечено: если левые группы попытаются такую мотивированную формулу принять, предложить свою собственную. На состоявшемся в этот день собрании группы правого центра выяснилось, что в общем группа относится сочувственно к декларации правительства. По поводу же декларации Прогрессивного блока полного единодушия у группы правого центра не было. Большинство членов группы относилось сочувственно к требованию Прогрессивного блока об устранении задерживающих нормальный ход государственной жизни факторов. В то же время некоторые члены группы возражали против положения декларации блока о том, что правительство должно опираться на доверие законодательных учреждений, указывая, что оно противоречит Основным законам Российской империи. Выяснилось и то, что группа правого центра выступит совершенно отдельно от правой группы. Таким образом, перед заседанием 22 ноября в Государственном совете сложилось большинство, которое солидаризировалось в отношении устранения «темных сил», влияющих на политику страны. Сложнее обстояло дело по вопросу о «правительстве доверия», но можно сказать, что произошло это объединение групп левой, центра и беспартийных с группой правого центра под влиянием думских выступлений и общей патриотической тревоги.
Заседание 22 ноября открылось выступлением И.Г. Щегловитова, в котором он от имени правой группы выразил удовлетворение заявлением А.Ф. Трепова и предложил нейтральную формулу перехода к делам. Напротив, в речи члена правого центра В.И. Карпова, который до лета 1915 года состоял в правой группе и которому группа правого центра поручила высказать «некоторые недоумения», и выступлениях представителей «прогрессивных групп» А.Ф. Кони, А.Д. Голицына, Д.Д. Гримма, Н.С. Таганцева, Е.Н. Трубецкого, В.И. Шебеко содержалась жесткая критика правительства и «темных сил», стоящих за ним. Это заседание показало, что создалось широкое движение в обеих законодательных палатах и что правительству придется столкнуться с мотивированной формулой пе-
рехода в Государственном совете. Удар этот был тем более силен, что он был скоординирован с выступлениями в Государственной думе. Резко выступили представители правого центра. Но оппозиционность всей верхней палаты не шла дальше патриотической тревоги, «доверие правительства» понималось ими как доверие правительству для успешного окончания войны. Именно так это и поняли участники совещания общественных организаций, заявившие в своем протесте 11 декабря 1916 года: «Верхняя палата, оберегавшая старый порядок, в сознании своего долга перед страной, в тревоге за будущее России, присоединила свой голос к негодующему зову Государственной думы: „Опомнитесь! Отечество в опасности!"» [12, л. 2].
Правые были полны негодования. «Русское знамя» 24 ноября 1916 года определенно отреагировало на события: «Заговорил „Совет", тяжеловесно, довольно бестолково, но определенно в смысле „воли большинства" и „настроения" ...Координированность тактики заговорщиков в Думе и Совете — образцовая, причем на заговорщиков Совета возложена главная роль». Общественные круги были полны оптимизма, особенно газеты: «Таких речей в Государственном совете еще никогда не говорилось, таких слов в этом „высоком собрании" никто не произносил. Таких имен здесь никто не рисковал называть». «Утро России» отмечала, что заговорили люди той возрастной группы, которая «еще со времен Гомера считает своим призванием „мудрым молчанием" сдерживать порывы „буйной младости"» [13].
П.Н. Милюков по этому поводу заявил, что «правительство оказалось изолированным, таким образом, не только в нижней палате, но и в верхней, которая осудила всю нынешнюю систему», а В.Н. Львов заметил, что если правительство не пойдет на уступки, «то и нам, и представителям Гос. совета придется увеличить нажим на власть» [14]. Член Государственной думы Лашкевич писал 23 ноября А.С. Алферовой: «Вчера в Гос. совете были удивительные речи: все знамения, а имеющие власть не умеют до сих пор понимать эти знамения» [15, л. 1236]. Общественные круги оценили эти знамения по-своему, ибо один из выступивших в верхней палате 22 ноября 1916 года князь А.Д. Голицын писал 24 ноября 1916 года другому выступавшему, Е.Н. Трубецкому: «...Во всем происшедшем
за эти дни в обеих палатах я вижу знаменательную — и надеюсь — решительную победу народного представительства над темными силами и над отжившими элементами, доселе царствующими у нас» [15, л. 1258].
Но попутно закрадывались и сомнения о причинах столь бурного натиска на власть в верхней палате. Кроме «патриотической тревоги» не было ничего, что могло бы подвинуть группу правого центра выступить со столь резкими заявлениями. Выяснилось, что встать на решительный путь борьбы ни Дума, ни Государственный совет не были готовы. Негодование на власть вылилось в резкие дискуссии о причинах, породивших слухи об измене, и требование правительства, способного положить конец этим слухам, но не более. К тому же Милюков прямо заявил на заседании 22 ноября 1916 года в Государственной думе, что бойкота и обструкции кадеты не объявляли и не объявят. Видимо, одним из тех, кто не боролся с правительством и о ком говорил Милюков, был член Думы Г.В. Гутоп, писавший 22 ноября 1916 года Е.В. Чистяковой: «О себе мне писать нечего, ибо я только один из „малых сил", что толкут воду в ступе, давая тем материал для газетных писаний и только дразня чаяния населения, воображающего, что Дума что-то „может". Ничего она не может, и мы напрасно только сотрясаем воздух своими воплями» [Там же. Л. 1209].
Выражая свою оценку о причинах этой двойственности позиции в Прогрессивном блоке, резко нападающем на правительство и отказывающемся от власти, газета «Русское слово» пришла к выводу о существовании скрытого раскола в блоке. Заслуживает внимания тот факт, что в этот же день «Биржевые ведомости» косвенно признали наличие этой проблемы, отмечая взаимозависимость позиций законодательных палат.
Таким образом, равнение происходило на самые умеренные элементы и то, что эти силы в Государственном совете и Государственной думе объединились в негодовании по поводу неспособности правительства создать приемлемую для них систему, только подтверждает предыдущие выводы о характере речей в законодательных палатах. Временно, до устранения причин, пути, побудившие объединиться все группы и фракции законодательных палат, кроме крайне правых, совпали. «Министерство доверия» трактовалось всеми по-разному, но
эти круги требовали «министерства, не ответственного перед Распутиным». Это единственное, что объединило столь разные по своей сути «прогрессивные группы» и правый центр Государственного совета.
Разногласия проявились сразу же при начале рассмотрения мотивированной формулы перехода к очередным делам по группам. В письме от 25 ноября к Софии Александровне Петрово-Солово, подписанном «Женя», видимо Е.Н. Трубецким, отмечалось: «Вокруг перехода к очередным делам началась интрига. Тре-пов уже успел припугнуть, и наш робкий центр слегка попятился, немного смягчил формулу, чтобы она не провалилась. Впрочем, если она и в этом виде пройдет, результат будет очень внушительным для Гос. совета» [Там же. Л. 1277]. При этом оказалось, что большинство группы правого центра гораздо оппозиционнее, чем до заседания 22 ноября. Группа считала необходимым, чтобы центр отказался от сделанных им первоначально уступок и чтобы в формуле перехода, которая будет представлена председателем Гос. совета на высокое усмотрение, в полной мере отразилось содержание речей, произнесенных в заседании 22 ноября. Все попытки правой группы договориться с правым центром о совместном выступлении с декларацией потерпели крах. Велись переговоры и между «прогрессивными группами» и правым центром, но, ознакомившись с редакцией формулы, группа правого центра нашла ее составленной в крайне мягких тонах и способствовала ужесточению выдвинутых «прогрессивными группами» требований.
25 ноября состоялось соединенное собрание членов Государственного совета, входивших в состав групп центра, левой и кружка внепартийного объединения. На этом заседании был выработан окончательный вариант формулы перехода. Заседавшие параллельно нейдгардовцы (правый центр) постановили предоставить своим членам свободу голосования, но группа в целом согласилась с группами Прогрессивного блока относительно положений формулы перехода к очередным делам. При этом делались уже вполне обоснованные прогнозы о том, что формула пройдет подавляющим большинством голосов.
Перед открытием заседания 26 ноября в Государственном совете сложилось стойкое оппо-
зиционное большинство. Впервые все группы, кроме крайне правых, были готовы выступить единым фронтом в поддержку Государственной думы и принять аналогичную думской формулу перехода. Большинство министров игнорировало заседание 26 ноября в Государственном совете. Все время в правительственной ложе сидел А.А. Макаров, а А.Ф. Трепов присутствовал только при начале прений, остальные министры отсутствовали.
В выступлениях Н.Ф. фон-Дитмара (группа центра) и А.В. Васильева (левый) отмечалась значительная поддержка оппозиционным речам в Государственном совете с мест. В частной переписке можно найти подтверждения этих заявлений. В письме Г. Килвейн к П.М. фон-Кауфману Туркестанскому (группа центра) отмечалось, что «верхняя палата почувствовала то же, что чувствует ныне вся Россия, и сознав свой долг перед родиной, наконец сбросила с себя мертвящую условность и заговорила языком смелым. За это заседание многое простится Гос. совету за его прошлую деятельность» [15, л. 1278].
После Васильева на трибуну поднялся Н.А. Маклаков. Правые решили дать бой членам блока, так как заседание 22 ноября продемонстрировало их полную растерянность. Поэтому правая группа подготовилась к этому заседанию, так как вопрос уже стоял не об обработке общественного мнения, а именно о голосовании мотивированного перехода к очередным делам. Проиграть в этом вопросе значило потерять тот баланс сил, для которого собственно и предназначался Государственный совет. К этому же призывали правых и их сторонники по всей стране. К.Н. Пасхалов еще 21 ноября 1916 года писал Маклакову, что «происки господ, прикрывшихся щитом общественности, не встречают ни малейшего отпора, напротив, правительство распластывается перед этими господами. Не хочется мириться с таким положением. Надо что-нибудь делать. Необходимо предпринять что-нибудь против общего гибельного направления, и во главе этого движения должны стать Вы» [Там же. Л. 1204]. Поэтому не вызывает удивления тот скоординированный отпор «прогрессивным группам», которого не было за все время войны. Причем выступления и правых и левых были значительными по своему содержанию, что давало возможность полностью изложить свои взгляды.
На этом дискуссия в Государственном совете была закончена, так как необходимо было перейти к голосованию. Формула перехода группы центра была за подписью 31 члена, а правой группы — за подписью 34 членов. Очередь для установления порядка рассмотрения перехода к очередным делам Наказом не была предусмотрена. Поэтому логично было бы предположить, что предложение, собравшее наибольшее количество подписей, будет поставлено на голосование первым. Однако председательствовавший И.Я. Голубев поставил на голосование первым предложение центральной группы. Правая группа не возражала против этого, что показывает ее полную неспособность влиять на принятие решений в Государственном совете. За первую часть формулы, в которой говорилось, что необходимо «решительное устранение влияния на дела государственные скрытых безответственных сил», голосовало 105 членов верхней палаты, против только 23 члена. Вторую часть, где было сказано об образовании «работоспособного правительства, действительно сплоченного и объединенного определенною программою, опирающегося на доверие и сочувствие страны и тем самым способного к совместной с законодательными учреждениями деятельности», поддержало 94 члена, а против уже 34 члена из голосовавших на заседании 128 членов Государственного совета. Всего же на заседании 26 ноября 1916 года присутствовало 146 членов Государственного совета из 196 членов от списочного состава, поэтому не совсем ясно отсутствие 18 голосов в списках голосовавших. Если учесть, что 5 членов правительства, в том числе и главноуправляющие (А.Ф. Трепов, А.С. Булыгин, А.А. Макаров, В.И. Мамантов, Н.Н. Покровский) все же присутствовали в Мариинском дворце некоторое время на заседании 26 ноября и не голосовали по формуле перехода, то невыясненными остаются 13 голосов из присутствовавших членов Государственного совета.
На этом заседании правые располагали только 39 голосами из 57 своей группы, так как часть членов правой группы не пришла на заседание. Напротив, в кружке внепартийного объединения отсутствовали только 3 члена (И.М. Тютрюмов, Ф.Ф. Трепов, С.Д. Сазонов) из 19 членов этой группы Государственного совета. Левая группа недосчиталась троих членов
из 19 (В.П. Энгельгардт, П.П. Рябушинский, Е.Л. Зубашев). В группе центра на заседании 26 ноября насчитывалось 47 человек из 59 членов списочного состава группы. Из правого центра на заседании присутствовали 17 человек из 23 членов Государственного совета, входивших в группу. Не считая председательствовавшего И.Я. Голубева и четырех внепартийных (Х.Х. Рооп, Н.Н. Сухотин, М.А. Стахович, П.С. Шереметев 2-й), правая группа осталась в подавляющем меньшинстве в Государственном совете. Прогрессивные группы смогли обеспечить явку на заседание 83 своих членов, что уже само по себе давало большинство на заседании 26 ноября. Очевидно, что правый центр в полном составе голосовал за формулу перехода. Поддержали ее и внепартийные. Это дает в сумме те 105 голосов, отданных за первую часть формулы перехода, в которой говорилось об устранении влияния «скрытых безответственных сил». Но из присутствовавших 39 членов правой группы против этого пункта голосовало всего 23 человека. 16 членов этой группы, видимо, просто уклонились от голосования по данному вопросу. Не понимал этого и один из корреспондентов Н.П. Муратова, писавший ему 28 ноября 1916 года: «С большим восторгом читал Вашу красиво сказанную речь. Вполне разделяю все Ваши выражения... Конечно, такая резолюция недопустима в Государственном совете и нельзя было бы ставить на баллотировку. Между тем у них нет мужества сказать
это прямо, а прикрываются болтовней о правительстве, „пользующимся доверием"... Меня только поражает, что если правых 62 человека, то каким же образом при баллотировке остается только 32» [5, л. 1354]. В этом послании не совсем точно указано количество правых, так как по официальной росписи на 18 ноября их числилось 56 человек, без графа А.А. Бобринского, уволенного со своего поста министра земледелия и перешедшего в правую группу. За вторую часть формулы перехода голосовало 34 члена Государственного совета. Но общий тон этого письма говорит о том, что его автор, видимо, не верит в возможность того, что кто-либо, кроме членов правой группы, голосовал против декларации группы центра.
Можно отметить консолидацию большинства Государственного совета, включая и группу правого центра, по вопросу об отношении к «темным силам», что не шло вразрез с монархическими убеждениями членов верхней палаты. Одновременно можно отметить, что объединение большинства на политической платформе Прогрессивного блока совпадает со столь же очевидным размежеванием во всех группах Государственного совета по частным вопросам. Это противоречие так и не было преодолено вплоть до февраля 1917 года, что сделало взаимоотношения с правительством и Государственной думой в последние месяцы существования верхней палаты и поддерживавших Прогрессивный блок групп необычайно сложными.
список литературы
1. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 1059(1).
2. Там же. Д. 1060(1).
3. Харламов, Н.П. Записки бюрократа. Воспоминания. Последний министр последнего самодержца (А.Д. Протопопов). РО РГБ. Ф. 261.
4. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 1061(1).
5. Там же. Д. 1063(1).
6. Милюков, П.Н. Воспоминания [Текст] / П.Н. Милюков. — Т 2. — М.: Современник, 1990. — 446 с.
7. Савич, Н.В. Воспоминания [Текст] / Н.В. Са-вич. — СПб.: Logos; Дюссельдорф: Голубой всадник, 1993. - 490 с.
8. Мосолов, А.А. При дворе последнего императора. Записки начальника канцелярии министра двора [Текст] / А.А. Мосолов. - СПб.: Наука, 1992. - 261 с.
9. РО РГБ. Ф. 171. К. 9. Д. 1.
10. Пуришкевич, В.М. Дневник «Как я убил Распутина» [Текст] / В.М. Пуришкевич. — М.: Сов. писатель, 1990. — 144 с.
11. РГИА. Ф. 1148. Оп. 10. 1916 г. Д. 1.
12. ГАРФ. Ф. 1463. Оп. 3. Д. 2446.
13. Утро России. — 1916. — 24 ноября.
14. Речь. — 1916. — 24 ноября.
15. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 1062(1).
