CC BY
169
ПОРТРЕТЫ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИХ ДЕЯТЕЛЕЙ
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КАНЦЛЕР РОССИИ, ГРАФ Н.П. РУМЯНЦЕВ
В.Ф. МОЛЧАНОВ
Научно-исследовательский отдел рукописей Российская государственная библиотека
Статья посвящена истории жизни и деятельности П.А. Румянцева (1725—1796), полководца и дипломата, и его сына Н.П. Румянцева (1754—1826), Государственного канцлера, известного в России дипломата.
Деятельность рода Румянцевых в области внешней и внутренней политики России — ярчайший раздел отечественной и мировой истории.
Имена знаменитого сподвижника Петра I, дипломата, военного деятеля Александра Ивановича Румянцева (1680—1749), блистательного полководца, учителя А.В. Суворова, фельдмаршала Петра Александровича Румянцева (1725—1796), Государственного канцлера, первого председателя Государственного совета России Николая Петровича Румянцева (1754—1826), почти 150 лет постоянно присутствовали в посланиях и рескриптах правителей разных стран, дипломатической переписке, международных трактатах.
В их честь слагали гимны, писали стихи, рисовали картины знаменитые художники, устраивали приемы и парады войск европейские императоры и короли. Европа присваивала им высокие награды и знаки отличия.
Нередко злые языки распространяли о них порочащие слухи, завидуя таланту и удачливости, при этом не задумываясь о том, какой огромной тяжести труд и колоссальный груз ответственности вынесли на своих плечах Румянцевы, заботясь о благе Отечества.
Ярчайшие личности, события, дела минувших дней со временем, к сожалению, забываются. Часто о них напоминают лишь сухие справочные сведения да редкие, малодоступные издания столетней давности. Вместе с тем, обращение к историческому прошлому, понимание его, удачное применение уроков истории в жизни становится важнейшим индикатором уровня развития цивилизации. «И в самом деле, разве нельзя судить о каждой эпохе по тому, как она оценивает истекшее, — справедливо полагает современный исследователь В.М. Каиров, — какие из него извлекает уроки, что не просто собирает, айв действительности наследует из него, каким ценностям отводится приоритетное место»1.
В начале XIX в. известный поэт, редактор «Московских ведомостей», князь П.И. Шаликов посвятил графу Н.П. Румянцеву символические строки:
«Но дух великий Твой не ведает предела В парении своих полезных Свету дум!»2
Величие духа Николая Петровича Румянцева проявилось в том, что следуя семейным традициям, примеру знаменитых предков, он все свои благородные душевные качества, знания, природный талант посвятил одной цели — приумно-
жению благ и славы Отечества. Свято чтя исконно румянцевский фамильный принцип: «В службе — честь!» — Николай Петрович с молодых лет мечтал и готовился к дипломатической карьере, увлекаясь при этом историей России3.
В 1781 г. благодаря содействию секретаря Екатерины И, члена Коллегии иностранных дел, графа А.А. Безбородко, Н.П. Румянцев получил первое дипломатическое назначение4. Согласно указу императрицы он направлялся во Франк-фурт-на- Майне в ранге чрезвычайного посланника и полномочного министра при Курфюрстском округе Нижнего Рейна и принцах ближайших округов5.
Европа переживала сложный и противоречивый период в своем развитии, используя сложившуюся ситуацию, Екатерина II приступила к исполнению цели, намеченной с первых лет ее царствования — играть ведущую роль в европейских делах. Чувствуя силу России, во главе которой она стояла, Екатерина II выступила не только в роли посредника, но и гаранта мира в Германии, положив конец войне за баварское наследство между Пруссией и Австрией.
Дипломат Румянцев вел себя соответствующим обстановке образом. Как минимум раз в год, он наносил визиты многочисленным немецким принцам и князьям, прусскому королю Фридриху II, австрийскому императору. Н.П. Румянцев держал себя независимо, часто ссорился с иностранными посланниками даже из-за мелочей придворного этикета, не допуская ни малейшего несоблюдения чести и достоинства России. Усердие его вызывало ненависть сторонников Пруссии, сам Фернанд II называл русского дипломата «бешеным», раздражался даже при упоминании имени Румянцева. О всех перипетиях своей службы, наблюдениях за жизнью и деятельностью влиятельных лиц, иностранных представителей, граф в мельчайших подробностях сообщал в Петербург. В 1783—1786 гг. Н.П. Румянцеву дважды удалось блокировать попытки Австрии и Пруссии дестабилизировать ситуацию в Германии и ослабить позиции России в регионе6.
В 1787 г. развернулась острая борьба вокруг кандидатуры на выборах Майнцского коадьютора7. От того, кто займет этот пост, во многом зависело сохранение стабильности в центре Европы. Русский дипломат, последовательно отстаивая внешнеполитическую линию Екатерины II, соблюдал сформулированный им в эти годы принцип: « В Германии слабые всегда вдут за сильными!» Благодаря усилиям Н.П. Румянцева, несмотря на противодействия прусских и австрийских дипломатов, эту должность занял Дальберг, один из самых авторитетных и мудрых политиков.
После 8 лет пребывания за Границей, в 1789 г. Н.П. Румянцеву был предоставлен отпуск. В Петербурге графа приняла Екатерина II, одобрившая его усилия по защите внешнеполитических интересов России в Европе. Однако, начавшаяся революция во Франции, внезапная смерть 20 февраля 1790 г. австрийского императора Иосифа II заставили Н.П. Румянцева срочно вернуться во Франк-фурт-на- Майне.
Началась новая эпоха. Французская монархия, стесненная финансами, внутриполитическим кризисом, теряла свой международный престиж. Накануне краха она пыталась «выстроить» межгосударственные хитросплетенные отношения, еще более в них запутываясь. Европейские державы, поочередно перелистывая страницы истории своей суетливой борьбы за гегемонию на континенте и первенство в решении проблем международной жизни, неуклонно и уже неотвратимо приближались к жестокому кровопролитию.
В сложных и противоречивых событиях, происходивших в конце XVIII в. на континенте, активно участвовал, верно служа России, и Н.П. Румянцев. Он не только внимательно следил за ходом работы избирательных сеймов «Священной римской империи»8, но и проводил многочисленные приемы, деловые встречи, тратя на их организацию личные средства. Стремление отдать даже фамильные сбережения в дело приумножения славы Отечества, отличало род Румянцевых и особо Николая Петровича, прославившего в отечественной истории также и своим меценатством и благотворительностью.
Русский посланник постоянно наносил визиты в Кобленц и Вормс, где после падения Бастилии с 1789 г. расположилась французская эмиграция во главе с братьями короля Людовика XVI. Н.П. Румянцев, исполняя роль посредника между Екатериной II, герцогом Прованским (будущим королем Людовиком XVIII), герцогом д’Артуа (будущим королем Карлом X) и принцем Кондэ, не упускал из-под контроля ситуацию в Берлине. В многом благодаря его таланту, российской дипломатии удалось раскрыть планы Пруссии, пытавшейся навязать Екатерине II свои внешнеполитические условия, расчленить Польшу, главенствовать в Европе9.
Неудачные дипломатические игры с Россией, страх перед французской революцией послужили толчком для тайных переговоров между Берлином и Веной о сближении против западного соседа. Каждая из сторон, заключая союзный договор, надеялась принять участие в разделе Франции. Свои заботы, видение происходивших событий, направленность российского внешнеполитического курса весьма определенно и недвусмысленно выразила Екатерина II: «Я ломаю голову, чтобы подвинуть венский и берлинский двор в дела французские... У меня много предприятий неоконченных, и надобно, чтобы они были заняты и мне не мешали»10.
В апреле 1792 г. Франция объявила войну Австрии и Пруссии, на стороне которых выступили французские эмигранты. Принц Кондэ с 35 тыс. соратников присоединился к австрийской армии, остальные эмигранты вошли в состав прусской армии под командованием герцога Брауншвейгского. Обо всех происходивших событиях подробно сообщал в своих донесениях императрице Н.П. Румянцев, неоднократно просивший ее разрешения участвовать в боевых действиях. Просьба графа была удовлетворена, и с октября 1792 г. он направлял свои письма Екатерине II уже из действующей армии герцога Брауншвейгского.
Успехи Н.П. Румянцева были замечены в Петербурге. В ноябре 1792 г. за «усердие и радение... искусство в делах, опытами доказанное» Екатерина II наградила его орденом Св. Александра Невского11.
В 1793—1794 гг. Н.П. Румянцев находится при дворе прусского короля во Франкфурте-на-Майне в должности полномочного министра, а также представителя императрицы при регенте, герцоге Прованском — в Вестфалии. Бурные события в Пруссии на протяжении всей его четырнадцатилетней дипломатической миссии во Франкфурте-на-Майне, особенно после ее выхода из войны с Францией, сменились затишьем. Николай Петрович направил в Россию, в которой не был со времен краткого отпуска почти 6 лет, прошение об увольнении со службы. Екатерина II удовлетворила его просьбу.
Основное внимание русской дипломатии в это время приковано к событиям в Польше, где вспыхнуло восстание под руководством бригадного генерала, участника войны за независимость Северной Америки (1775—1783) Т. Костюшко. Повстанцы напали на российские воинские части, заставив их покинуть Варшаву.
Когда исчерпывают свои возможности дипломаты, на первые роли выходят полководцы. Разрешение кризиса Екатерина II поручила отцу Николая Петровича фельдмаршалу П.А. Румянцеву. Назначение буквально вызвало восторг общественности, особенно в войсках. Воспитанники и сослуживцы Петра Александровича боевые генералы A.B. Суворов, граф М.Ф. Каменский, князь
А.А. Прозоровский, граф А. В. Гудович, разработав общую стратегию и тактику, в кратчайшие сроки решили польскую проблему. Европейские державы, препятствовавшие славянскому объединению, подстрекавшие и поддерживавшие восставших, не решились на открытые военные действия против России.
Высокая оценка хода польской кампании, ее участников и лично П.А. Румянцева содержится в письме Екатерины II к фельдмаршалу от 4 января 1795 г.12 (см. прил. 1): «Пребываем Вам с императорской Нашей милостью всегда благосклонны». Императрица заканчивала свое послание словами: «Всевышний да укрепит вас на продолжение служения вашего Нам благоугодного и отечеству полезнаго»13.
К сожалению, благим пожеланиям Екатерины II не суждено было сбыться. Выдающийся военачальник завершил свой последний ратный труд. Все, что мог сделать, заботясь о славе России, П.А. Румянцев уже совершил. 8 декабря 1796 г. фельдмаршал П.А. Румянцев ушел из жизни. Всего лишь на 1 месяц Великий Полководец пережил Великую Императрицу.
Приблизительно в то же время, получив извещение об отставке, Н.П. Румянцев прибыл в Петербург с твердым намерением не возвращаться в Германию. Однако на этом дипломатическая карьера графа не заканчивалась. Вершины были еще впереди. Наверное, он не думал о возможных кардинальных переменах в судьбе, работая с 1796 г. в первом департаменте Сената, государственном Заемном банке или Вспомогательном для дворянства банке. Тем более, что в период царствования Павла I он находился в опале из-за придворных интриг, в которых никогда не участвовал и по семейной традиции ненавидел. Еще его дед, Александр Иванович, был осужден на смертную казнь после воцарения в России герцогини курляндской Анны Иоанновны за избиение интригана и казнокрада, брата Бирона — Карла.
После вступления на престол Александра I, а точнее — 21 августа 1801 г., Н.П. Румянцев получил практически одновременно высокие назначения — директора водных коммуникаций империи, министра коммерции и члена Государственного Совета.
Граф Н.П. Румянцев зарекомендовал себя умным, энергичным, администратором крупного масштаба. Он организовал подготовку гидростроителей в Англии и Франции, издание газет «Санкт-Петербургские коммерческие ведомости» и «Виды государственной внешней торговли России», учредил Училище корабельной архитектуры. Под его руководством построены Обводной, Березинский, Вельевский, Ивановский, Мариинский, Свирский, Тихвинский, Северо-Екате-рининский каналы, расчищены для судоходства фарватеры рек Буга, Волхва, Западной Двины, Москвы, Суры, Немана, Упы. Н.П. Румянцев руководил строительством водопроводов в Москве и Петербурге, переоборудованием портов в Риге и Одессе.
Казалось бы, Николай Петрович, занимаясь финансовыми, организационнохозяйственными вопросами, внутренними проблемами России, от внешней политики далек. Однако 12 февраля 1808 г. последовал императорский указ Сенату о назначении графа Румянцева министром иностранных дел с «...оставлением при всех прочих должностях, на него возложенных».
В тяжелейшей для России ситуации вступал на новый пост Н.П. Румянцев. Царское правительство практически одновременно вело три войны: русско-турецкую (1806—1812) на юге, русско-прусско-французскую (1806—1807) на западе, русско-шведскую (1808—1809) на севере. Международная обстановка требовала взвешенности, решительности, тонкости, безошибочности и скоординированности действий внешнеполитического ведомства. Его руководитель предвидел и неоднократно предупреждал в письмах российских военачальников и политиков, что рано или поздно Франция объявит войну России. Выступая за сотрудничество с Наполеоном, Н.П. Румянцев стремился не только не допустить изоляции России на международной арене, но и расширить круг ее союзников в случае резкого обострения отношений. В этой связи важное значение Николай Петрович придавал подготовке и проведению личной встречи императоров Наполеона I и Александра I, которые состоялись 27 сентября — 14 октября 1808 г. в Эрфурте.
Николай Петрович вел дипломатические переговоры, разрабатывал совместно с министром иностранных дел Франции Ж.Б. де Шампаньи проекты документов по обсуждавшимся вопросам. Результатом встречи явилось подписание Эрфуртской союзной конвенции между Россией и Францией, на какой-то период смягчившей 'отношения не только с Наполеоном I, но и с другими европейскими государствами.
За короткий период с октября 1808 г. по август 1809 г. русский министр нанес дипломатические визиты в Эрфурт, Париж, Мадрид, Турку, Бордо, Гельсингфорс
и Стокгольм. Можно представить себе, какие трудности и физическое напряжение пришлось преодолеть Н.П. Румянцеву, совершившему в начале XIX в. в сжатые сроки столь дальние поездки.
Особенно удачным, принесшим европейскую славу графу Румянцеву, стал визит в Швецию в июле—сентябре 1809 г. В ходе переговоров, продолжавшихся более месяца, сторонам удалось достичь компромисса. 5 сентября 1809 г. в Фридрихсгаме был подписан мирный договор, завершив тем самым русско-швед-скую войну 1808—1809 гг., последнюю в истории двух государств. В тексте договора отмечалось: «Во имя Пресвятыя и Нераздельныя Троицы Его Величество Император Всероссийский и Его Величество Король Шведский, одушевляемы равномерным желанием прекратить бедствия войны доставлением выгод мира и возстановить связь и доброе согласие между их державами, избрали для сего Своими полномочными, а именно: Его Величество Император Всероссийский — графа Николая Петровича Румянцева, своего действительного тайного советника, члена государственного совета, министра иностранных дел, министра коммерции, сенатора, действительного камергера, орденов Святого Андрея, Святого Александра Невского, Святого Владимира большого креста и Святыя Анны первых классов, Французского Почетнаго Легиона Большаго Орла, Королевских Прусских Чернаго и Краснаго Орла и Голландского Союза кавалера.., а Его Величество Король Шведский барона Курта Лудвича Богислава Христофа Стединга...»14.
Граф Румянцев и барон Стединг подписали этот исторический документ, урегулировавший отношения между двумя странами. Многие современники Николая Петровича отмечали, что он вел переговоры с большим талантом и мудростью, благодаря которым к Российской Империи присоединена Финляндия. Однако главный стратегический результат заключался в том, что русские дипломаты, последовательно решая внешнеполитические проблемы, снимали или ослабляли напряженность у границ отечества. Именно за эти заслуги 7 сентября 1809 г. Н.П. Румянцеву присвоено звание Государственного канцлера России15.
В январе 1810 г. завершилось преобразование Государственного совета, высшего законосовещательного учреждения Российской Империи. Он состоял из четырех департаментов (законов, гражданских и духовных дел, государственной экономии, военного) и предусматривал рассмотрение законопроектов перед утверждением Александром I. Вскоре Н.П. Румянцев, в дополнение к имевшимся должностям и званиям, стал первым председателем Государственного совета.
Однако главной заботой канцлера оставалась внешняя политика. Наполеоновские войны (1799—1812), результатом которых явился захват практически всей континентальной Европы, свидетельствовали о нависшей угрозе общеевропейской войны против России. Ослепленный успехами на полях сражений, возмущенный самим существованием России, Наполеон I на официальном приеме 15 августа 1811 г. не говорил, а буквально кричал русскому послу А. Б. Куракину: «Вы рассчитываете на союзников. Где они?... Весь континент будет против вас!»16
Интересную информацию о напряженности и нюансах предвоенных отношений между Россией и Францией содержит в себе донесение А.Б. Куракина17 от 24 апреля 1812 г. канцлеру Н.П. Румянцеву. Русский посол дословно передает содержание его переговоров с Наполеоном I. Ввиду важности и малоизвестности этого документа, мы приводим полный его текст18 (см. прил. 2).
Упомянутое донесение А.Б. Куракина, как и множество других, направленных царю и канцлеру, свидетельствуют о полной неосновательности распространившихся при дворе слухов о тайном сговоре Н.П. Румянцева с Наполеоном I.
В действительности, как справедливо полагают историки, предпринятая Францией «...дипломатическая подготовка войны с Россией не увенчалась успехом, в то время как мероприятия русской дипломатии оказались весьма эффективными»19. К их числу бесспорно следует отнести подписание 16 мая 1812 г. мирного договора с Османской империей, завершившего русско-турецкую войну 1806—
1812 гг. Александр I получил возможность использовать 52-тысячную молдавскую армию против Наполеона I.
Вскоре при посредничестве Швеции удалось восстановить дипломатические отношения и подписать 6 июля 1812 г. Эребрусский мирный договор между Россией и Великобританией. Стороны договорились также о взаимодействии в войне с Францией.
Долгое время основой французской внешней политики являлся союз с Испанией, направленный против колониального преобразования Англии, обеспечивший надежность тылов. Русской дипломатии удалось и здесь ослабить позиции Наполеона I. Переговоры с испанской делегацией в июле 1812 г. вел лично канцлер Н.П. Румянцев. 8 июля 1812 г. в Великих Луках стороны подписали договор о союзе против Франции. Россия и Испания объявили о намерении вести войну против Наполеона I и оказывать друг другу помощь.
Таким образом, усилиями графа Н.П. Румянцева, руководимого им министерства иностранных дел, Россия не только избежала международной изоляции, весьма реальной угрозы ведения нескольких войн одновременно, но и смогла найти союзников в борьбе с Наполеоном I в его тылу, сформировать против него коалицию. Конечно, недруги России таких энергичных и эффективных действий не ожидали и простить их канцлеру Румянцеву не могли.
Заключение русско-испанского договора по сути стало последним крупным достижением в дипломатической карьере Н.П. Румянцева. Чрезвычайно напряженная работа, постоянно направленные против него интриги, чудовищное обвинение в предательстве интересов России и даже шпионаже в пользу Франции подорвали его здоровье.
В августе 1812 г. канцлера Румянцева, едва выздоровевшего после паралича, активно пытались отстранить от должности, пользуясь своим влиянием и связями при дворе, одновременно и «русские англичане», и «русские немцы», и «русские австрийцы», и просто их русские прислужники. Особенно старались английский посол Каткарт, принцы Ольденбургские, барон Штейн.
Александр I занял двойственную позицию. С одной стороны, он твердо заявлял, что великолепно знает о верности отечеству графа Николая Петровича и что «не может напрасно пожертвовать верным и преданным ему лицом»20, с другой — он практически отстранил канцлера от внешней политики и не отвечал на его послания и донесения.
Русское общество на рубеже XVIII—XIX вв. в лице пока лишь немногих своих представителей — только начинало осознавать необязательность совпадения блага государя-правителя и страны. Н.П. Румянцев, убедившись в этом на собственном богатом опыте, принадлежал к их числу.
Причины удаления Н.П. Румянцева от активной государственной деятельности в 1813 г. некоторые авторы объясняли ухудшением состояния его здоровья, последовавшего в результате пережитого морального потрясения из-за нападения
24 июня 1812 г. Франции на Россию. Данные объяснения односторонни и не раскрывают основной причины. Дело в том, что не желая проводить взвешенную линию, намеченную для внешней политики России канцлером Румянцевым, Александр I мешал ему вести дело, лично сносясь за его спиной с иностранными государствами. В то же время, зная международный авторитет и значение личности Н.П. Румянцева, император не решался сместить его, чтобы не продемонстрировать перед Европой непоследовательность своего внешнеполитического курса. «Поэтому, оставляя Румянцева формально во главе МИД, — как отмечает
В.В. Похлебкин, — уже с августа 1812 г. ввел в руководство ... министерством лично преданного ему статс-секретаря, масона и австрийского агента Карла-Ро-берта Нессельроде, назначенного на странную, но достойного этого чиновника должность докладывающего по всем делам иностранного департамента»21. Работал Государственный канцлер, аппарат министерства, дипломаты, а Нессельроде докладывал Александру I. Понимая всю курьезность ситуации, Николай Петрович в апреле 1813 г. обратился с письмом к императору с просьбой об увольнении от службы, при этом добавив: «Не лета и не болезнь из оной меня выводят, а
необходимость, что продолжаю быть Государственным Канцлером, когда отлучен пребываю от участия и ведения государственных дел»22.
Ответа не последовало. Александр I не отвечал и на неоднократные последующие обращения государственного деятеля, который по сути спас Россию и его, как правителя, на дипломатическом фронте. Удивительная случайность или воля Провидения, но письмо Н.П. Румянцева совпадает с датой смерти героя Отечественной войны 1812 г. фельдмаршала М.И. Кутузова, от которого, после изгнания французов из пределов России, также хотел освободиться Александр I.
В истории не раз повторялось небрежение власть придержащих к подлинным героям, гениям и простым труженикам, вынесшим тяжкий крест для спасения чести, достоинства и независимости России. Немногие правители обладали и обладают достаточной основательностью и свободой ума для удачного применения уроков истории в жизнь. Те же, кому это удавалось, навечно вошли в летописи, остались в народной памяти, прославив свое имя и время, в котором жило их поколение.
Мудрый дипломат ясно осознавал происходящее, проявил выдержку, решительность и 11 февраля 1814 г. направил письмо Александру I, в котором уведомлял его о том, что устраняется от дел и передает их старшему после себя по должности. По существу это был протест Н.П. Румянцева против укрепления в главном внешнеполитическом ведомстве России одной из наиболее одиозных фигур среди иностранцев, когда-либо находившихся на российской государственной службе. Нессельроде, проигнорировавший интересы России на Венском и Веронском конгрессах, итогом деятельности которого стала печальная Крымская война и дипломатическая изоляция России, начал исполнение своих черных планов23 устранения Н.П. Румянцева от управления империей.
Лишь только 1 августа 1814 г. последовал указ Сенату об увольнении Н.П. Румянцева с витееватой благодарственной записью, милостями и выражением надежды, что граф не откажется быть полезным отечеству своими познаниями и опытностью.
Освобождение от государственной службы не изменило принципов и планов Николая Петровича. Приумножение благ и славы Отечества по-прежнему, как в молодости — его путеводная звезда.
Сразу же после отставки граф Румянцев «собрал все подарки, которые он получил от царствующих особ, и продал ... вырученную сумму, простиравшуюся до миллиона, пожертвовал в комитет о раненых»24. В Киеве на свои средства он учредил Инвалидный дом. Вдохновленный высоконравственными деяниями Н.П. Румянцева поэт посвятил ему замечательные и правдивые строки:
«Бесценный памятник! Не в пышной пирамиде,
Не в гордых надписях, изысканных словах.
Он в благодарнейших, утешенных сердцах»25
Имея опыт организации первой русской кругосветной экспедиции И.Ф. Крузенштерна, Н.П. Румянцев финансирует путешествия на Камчатку (1816), в Северную Америку (1817). В 1815 г. он снаряжает экспедицию O.E. Коцебу на паруснике «Рюрик» для отыскания северо-восточного морского прохода, продолжавшуюся четыре года, удивившую и восхитившую современников. И.Ф. Крузенштерн писал, что организация экспедиции O.E. Коцебу, которую даже испытанные мореходы англичане считали невозможной, снискало графу Румянцеву мировую славу. Неслучайно O.E. Коцебу первый из открытых им островов назвал именем Николая Петровича Румянцева.
Столь же целенаправлены и научные интересы Н.П. Румянцева в истории, палеографии, археологии, этнографии, о которых A.A. Кочубинский писал, что они «... тяготели к одной центральной точке — к отечествоведению»26. Он сам ездил по России, покупал рукописи в Волоколамске, Гомеле, Старице, Ржеве, Нижнем Новгороде. Разыскивал славянские надписи в Орше, на Кавказе и в
Крыму. Организовывал этнографические экспедиции по Крыму и Кавказу (1819), прибалтийским губерниям (1820), славянским странам (1821—1824).
Многогранна благотворительная деятельность Н.П. Румянцева, которая воспитывала, укрепляла в обществе уважение к науке и любовь к России.
Н.П. Румянцев выделял средства на обучение талантливой молодежи. Значительные суммы перечислены им Киевской духовной академии для поощрения воспитанников, занимавшихся отечественной историей. В 1815—1819 гг. на средства Н.П. Румянцева учился в Петербургской духовной академии сын Могилевского священника Иван Иванович Григорович, впоследствии один из самых активных и близких его соратников, которому Николай Петрович помогал подготовить и издать в 1824 г. первый выпуск «Белорусского архива древних грамот».
Заслуги Н.П. Румянцева-мецената неоднократно отмечала Императорская публичная библиотека. Так, в 1816 г. отмечен его дар — 17 драгоценных греческих и римских медалей.
Н.П. Румянцев считал необходимым учреждение библиотек во всех городах России и много сделал для реализации своих замыслов. Он вполне понимал важность и значение публичных библиотек для народного образования, опережая в этом, как и во многом другом, свое время.
Несмотря на множественные заботы и обязанности, Н.П. Румянцев всегда находил время для изучения исторического прошлого России. Интерес Румянцева к истории славян пробудился еще в молодые годы. Известно, что в 1777 г. Н.П. Румянцев просил своего отца прислать ему церковные книги, которые могут дополнить летописные сказания. Собирая сведения о славянах, он предпринял попытку написать очерк русской истории. Постепенно в 1790-е гг. начала складываться прославленная коллекция Н.П. Румянцева.
Современники и биографы Н.П. Румянцева назвали первую четверть XIX в. «эпохой Румянцева». В этот бурный исторический период, выдвинувший многих государственных, военных, общественных деятелей, его имя стоит в числе первых. Масштабы его плодотворной деятельности на благо России преодолевали не только границы государств, но и бытовавшие стереотипы. Многим из современников Н.П. Румянцева казалось странным, что близкий к императору сановник, богатый вельможа собирал обрывки пергаментных рукописей, дорожил клочками едва сохранившихся бумаг, на которые мало кто обращал внимание и на которых значились мало кому понятные слова. Но именно эти «листки» увековечили имя Румянцева, который понимал, что центр культуры там, где хранятся рукописи. Кто из его современников мог подумать, что из древних рукописей и книг он составит величественное здание, которое прославит отечественную историю, составит несокрушимый памятник его имени, которым стал Румянцевский музей. Многих талантливых исследователей принял и помог им стать знаменитыми учеными, писателями, художниками, государственными деятелями, основанный Н.П. Румянцевым просветительский центр. Велик их вклад в отечественную и мировую культуру. Новые идеи, которые они дали человечеству, зарождались и в этой лаборатории, которую мы называем Румянцевский музей, а ныне — Российской государственной библиотекой.
Важным этапом в становлении исследовательской деятельности РГБ по изучению славянской культуры стала подготовка к изданию «Дипломатического Собрания Государственных грамот и договоров». Концепцию подобной публикации Н.П. Румянцев предложил Екатерине II еще в 1790 г., но приступить к ее реализации удалось лишь в 1811 г. Канцлер создал творческий коллектив, в котором работали Ф.Р. Аделунг, В.Г. Анастасевич, H.H. Бантыш-Каменский, А.Х. Востоков, И.И. Григорович, митрополит Евгений (Болховитинов), К.Ф. Калайдович, П.И. Кеппен, Ф.И. Круг, И.Н. Лобойко, П.М. Строев и др. Современники называли их «Румянцевским кружком» или «Румянцевской академией». В 1811—1817 гг. Н.П. Румянцев ассигновал 66 тыс. руб. на издание более 1000 трактатов и договоров XIII—XVII вв., отражающих наиболее значимые события славянской истории этого периода. В представлении Александру I он писал: «Уважая
правила строгой бережливости, необходимо нужной в расходах государственных... осмеливаюсь испрашивать... Всемилостивейшее соизволение Вашего Императорского величества, чтобы для напечатания первой части сего издания исчисленную выше сего сумм или сколько потребно будет, употребил я из собственного моего иждивения...»27. Благодаря усилиям Н.П. Румянцева и таланту его соратников в
1813 г. вышла в свет первая часть «единственного на природном языке, — как отмечали авторы, — полного дипломатического собрания государственных грамот и договоров», которое служило «... наставительным пособием в приобретении политических знаний для уразумения истинных польз империи Всероссийской»28.
В том же 1813 г. Н.П. Румянцев представил Академии наук 25 тыс. руб. для публикации русских летописей. Он понимал, что на благородных образцах, которые прославляли летописцы, воспитываются благородные чувства и качества людей. Придавая известности подвиги лучших людей Руси, авторы летописей поддерживали и укрепляли жизненную силу многих поколений своих соотечественников.
Многими печатными изданиями, появившимися на свет на средства Н.П. Румянцева, обогатилась историческая литература. Библиография насчитывает более
20 наименований чрезвычайно ценных сборников, словарей, сочинений различных авторов, изданных при жизни Николая Петровича. Например, такие как «Древние российские стихотворения, собранные Киршей Даниловым», «Законы Великого князя Иоанна Васильевича и судебник царя Иоанна Васильевича, с дополнительными указами и образцами почерков», «Памятники российской словесности XII в. с объяснениями, вариантами и образцами почерков» и многие другие.
Покровительствуя ученым и литературным знаменитостям своего времени, Н.П. Румянцев внес значительные пожертвования на просвещение, развитие российской исторической науки. Академик И.И. Срезневский назвал этот период счастливым временем русской науки.
Прошло 175 лет с того дня, когда закончился земной путь Н П. Румянцева. Он умер 3 (15) января 1826 г. в Петербурге. Похоронен, по его просьбе, в Белоруссии, в любимом, построенном им городе Гомеле, столько раз укрывавшем Николая Петровича от бед и людской несправедливости.
Великий труженик, деятельный патриот Отечества сохранил и оставил нам все, что любил и согревал теплом своей огромной, бескорыстной души.
Живут его традиции, его уникальная коллекция книг и рукописей, жива память о славном Сыне России Николае Петровиче Румянцеве.
ПРИЛОЖЕНИЯ ПРИЛОЖЕНИЕ 1 Переписка императрицы Екатерины II с разными особами
«От Императрицы, к Генералу-Фельдмаршалу Графу Румянцеву-Задунайскому
Граф Петр Александрович!
Предварительно Мы вам сообщили, с каким удовольствием приняли извещение о взятии укреплений Прагских и в вслед за тем о покорении самой Столицы Польской Варшавы оружию Нашему. Получив ныне подробныя донесения о сих знаменитых про-изшествиях, а вместе и о совершенном уничтожении сил мятежнических в руки наши отдавшихся, усматриваем тут и паче следствия добрых и искусных распоряжений начальства усердие и храбрость всех от мала до велика Нам служащих, при помощи Божией столь славными успехами увенчанныя. Мы воздали оным Нашею особливою Монаршею милостию и благопризнанием, как то в росписи у сего приложенной означено; предостав-
ляя вам учинить надлежащее распоряжение и определение о тех чинах, коих произвож-дение зависит от власти Нами вам данной, и коих гласные подвиги достойны особаго уважения.
Всем бывшим действительно на штурме Прагском Штабе и Обер Офицерам, которые туг не получили орденов военнаго Св. Георгия, или Св. Владимира, жалуем золотые знаки для ношения в петлице на ленте с черными и желтыми полосами, с тем, что в пользу награждаемого таковым знаком убавляются три года из числа лет положенных для залуження военнаго Ордена. Равным образом сию убавку в сроке к получению Ордена военнаго распространяем и на тех, кои за заслуги их при помянутом Прагском штурме пожалованы Кавалерами Ордена Св. Владимира.
Что касается до нижних чинов и рядовых, как в сем штурме мужественно подвизавшихся, так и прочих, кои в течении действий оружия Нашего на укрощение мятежа в Польше произведенных находилися в разных сражениях, Всемилостивейшее уважая их усердие, храбрость воинству Российскому сродную, и многие труды ими подъятые, жалуем всем таковым, разумея и тех, которые в войсках под начальством Генерала Репнина в различных противу неприятеля сражениях действительно находилися, серебреныя медали с надписью за Труды и Храбрость для ношения в петлице, на красной ленте, которыя по зделании и собрании ведомостей велено от нас доставить немедленно.
Отдав таким образом справедливость подчиненным, обращаем внимание Наше на труды подъятые вами в распоряжениях дел по главному начальству на вас возложенному, коим предуспели вы и в толь краткое время исполнить наши предположения с толикою славою и пользою. Признание Наше к заслугам вашим засвидетельствовали Мы в указе Сенату Нашему данном и в списке у сего приобщаемом .
Всевышний да укрепит вас на продолжение служения вашего Нам благоугодного и отечеству полезнаго. Пребываем вас с Императорскою Нашею милостию всегда благосклонны.
Екатерина
ПРИЛОЖЕНИЕ 2
Донесение посла России во Францию А.Б. Куракина Государственному канцлеру, графу Н.П. Румянцеву
«Париж, 15-го (27-го) апреля 1812 г.
Граф!
Сегодня утром в 9 часов после вставания от сна императора, мне было назначено явиться в Сен-Клу с собственноручным письмом нашего августейшаго государя.
Введенный к его величеству, котораго я нашел одного в кабинете, я начал речь, говоря, что он должен быть убежден в моем желании и ревности, которыя я всегда выражал для поддержания мира и доброго согласия между двумя империями и потому с доверенностию выслушает и примет в справедливое внимание представления, которыя я буду иметь честь предложить, как единственное средство, которое еще может отклонить войну. Император мне отвечал, что искренность моих чувств ему хорошо известна, что он отдает справедливость моим постоянным усилиям для поддержания доброго согласия и что он видит, что я весьма сожалею, так же как и он, что так много потеряли времени, не занимаясь серьезно, как бы это следовало, средствами восстановить его и не присылали мне полномочий для этой цели. Он не дал мне времени возразить. Вместо того, продолжал он, вы вооружились, вы принудили меня сделать тоже. Я не скрывал с тех пор, что делаю приготовления. Я сказал вам несколько раз и самым торжественным образом во время разговора, который я нарочно вел с вами публично 15-го Августа в конце собрания в
*
Повелено заготовить похвальную грамоту подвигов его, ему пожалованы в потомственное владение деревни: на вечную же память заслуге, повелено воздвигнуть ему на иждивении казны дом с принадлежащим к нему внутренним убором, и перед оным соорудить памятник, истребовав от него уведомление в Столице ли, или же в которых из своих деревень он предпочтет строение».
Тюльери. Я давал полную гласность моим попыткам, и объявил о них полковнику Чернышеву при его отправлении. Я не скрываю от вас теперь, что я совсем готов, но каким же способом вы хотите придти к соглашению со мною? Герцог Бассано мне говорил уже, что вы хотите заставить меня прежде всего очистить Пруссию. Это невозможно. Это требование есть оскорбление. Это значит подносить нож к горлу. Моя честь запрещает мне принять его. вы дворянин, как вы можете делать мне подобное предложение. В Петербурге потеряли голову, если полагают, что меня можно угрозами заставить сделать то, чего они хотят. Я иначе относился к императору Александру, когда он приехал ко мне в Тильзит после моей победы при Фридланде; я ничего не предложил ему тогда, что было бы несогласно с его честью или оскорбило бы его чувствительность, я делал противное, начнем переговоры, согласимся в том, чего мы обоюдно желаем, герцог Бассано имеет полномочия, снабжены ли вы ими так же? Войдите в переговоры с гам.
Я отвечал, что прежде нежели входить в какие бы то ни было переговоры о вопросах подлежащих рассуждению в этих переговорах, прежде нежели войти в объяснения и определить, какия преимущества мы готовы предоставить Франции, я должен предварительно быть уверенным, что по первой статье приказаний, которыя я получил от императора моего государя, условливающая очищения Пруссии и уменьшения Данцигского гарнизона, будет обещано мне, что она будет принята и это послужит основание и введением в конвенцию, которая будет заключена. Я прибавил, что поспешил отправиться к герцогу Бассано, несколько часов спустя после прибытия моего курьера, чтобы прочитать ему депеши, в которых заключались приказания, которыя я получил по этому случаю с тем именно намерением, чтобы его императорское и королевское величество был наперед возвещен от него о тех уступках, выгодных и неожиданных, которыя Россия соглашается сделать ценою необходимого условия, исполнения котораго она требует прежде всего.
Вы действуете, прервал меня император Наполеон, как Пруссия перед сражением при Иене, она требовала очищения севера Германии. Я не мог и теперь согласиться на очищение Пруссии, это затрагивает мою честь.
Но сами вы же государь, сказал я, установили с императором, моим государем, начало во время ваших разговоров в Тильзите, безусловно необходимое для прочности вновь заключенного союза оставить существование, между Россиею и странами находящимися над владычеством вашего императорского и королевского величества независимаго государства. Пруссия и должна была выполнить эту цель и что по этому герцогство Варшавское было дано Саксонии. По этому мы имеем достаточное основание требовать, на основании вашего собственного мнения, государь, того, от чего наиболее зависит сохранение союза и добрых отношений между двумя империями, чтобы Пруссия была приведена в это положение независимости, которое вы сами определили и что конвенция, которую ваше императорское и королевское величество с ней заключили, останется без последствий.
Я не могу согласиться, отвечал мне император, начнем переговоры, условимся меду собою и если вы хотите войти в переговоры, то не говорите об этом требовании.
Государь, возразил я, вашему величеству известно, что всякий монарх может требовать повиновения от своих подданных. Никто никогда вместо их требований не заставлял исполнить своих, как ваше императорское величество. Дозволите мне слепо следовать тем, которыя я получил от императора, моего государя и которыя гласят, что соглашения между нами могут состояться единственно в том случае, если ваше величество дадите формальное обещание, что первая статья будет такова, как я предложил. Без этого я не могу входить ни в какия переговоры с вашим министром. Да позволите мне ваше величество возвратиться к прошедшему! Ваши огромньгя вооружения, вообще враждебные меры, которыя вы принимаете, страны, в которых вы теперь разместили все эти средства направленныя против нас, не служат ли достаточным доказательством справедливости наших опасений и которыя вполне оправдают наши приготовления, цель которых с нашей стороны не заключается ли единственно в обороне и в самом сохранении, поддерживая наши военныя силы соразмерно с пространством и могуществом России. Нет ничего враждебного с нашей стороны в таких мерах. Император Александр не переставал давать уверения вашему посланнику, государь, и вследствие приказаний и я с своей стороны не переставал повторять эти уверения вашему величеству и вашему министру. Но ваша последняя конвенция с Прусиею, которой содержание может быть только вполне враждебно нам, потому что она не была нам сообщена, но последствия этой конвенции выказавшияся движением ваших армий на Одер и их аванпостов на Вислу, не составляют ли совершенно
военнаго положения против России? Я имею повеление объявить министерству вашего величества, что если ваши войска в значительных силах перейдут за Одер, мы сочтем этот переход за объявление войны. Последовавшая депеша за тою, в которой объявлялось мне это повеление, извещает, что предвидевшийся случай перехода за Одер, начал уже осуществляться и что если число французских войск, которыя перешли через него, будет увеличиваться в значительном размере, то наши войска выступят из наших границ; но это будет чисто военное движение, предназначенное единственно для того, чтобы занять хорошие позиции и прикрыть их, которое не заключает в себе никакого наступления, никаких видов на завоевания, что оно будет отменено и наши войска возвратятся в Россию, лишь только будут удовлетворены наши требования, эта мера услоалена военными соображениями и нуждою обезпечить себе позиции, необходимые для безопасности наших войск и наших границ. Я прибавил, что ответы, которые я моху сообщить моему двору могут придти не во время, чтобы успокоить его насчет намерений Франции в виду постепеннаго движения ея войск и естественным наследствием продолжения этого движения за Одер будет выступление наших войск за границы империи, как я заявил.
Император мне отвечал, что маршал Даву уже находится на Висле и его главная квартира в Торне, что он уже навел два моста на этой реке и последния известия от него были от 19-го Апреля и тога еще все было спокойно на нашей стороне, что для того, чтобы скорее получать известия от маршала Даву, он велел учредить особыя эстафеты и что они приходят к нему также по телеграфу. Он говорил, что его положение различается от нашего. Страны в которых находятся мои войска принадлежат мне и моим союзникам. Герцогство Варшавское состоит под моим покровительством, как принадлежащее государю, находящему в рейнском союзе. Король Прусский мой союзник. Я должен их защищать. Поэтому эти войска и занимают эти страны. Но что касается до вас, вы не можете выйдти из границ, не нарушив неприкосновенности чужой территории. Вы не можете сделать шагу в Варшавское герцогство, не встретив там сопротивления, а лишь раздастся ружейный или пистолетный выстрел с той или другой стороны, это будет признаком тичала войны. Видя, что ответ императора Александра, котораго я ожидал после приезда полковника Чернышева, который находится уже с 10 марта в Петербурге, слишком опаздывает, я начал безпокоиться. Я предписал маршалу Даву отражать нападения, которыя я начинал уже предвидеть. Я предписал Лористону выехать со всеми посольствами Рейнского союза, лишь только он узнает, хотя бы и по частным известиям, что вы вышли из своих границ. Я думаю, что он уже выехал. По его донесению от 1-го Апреля я ожидаю уже несколько дней от него курьера и не понимаю почему он так долго не приезжает, уж не задержали-ли его у вас?
Я прервал его, чтобы сказать, что это решительно невозможно, такой способ действий не наш. Но, продолжал я, я чрезвычайно удивлен тою поспешностию, с которой ваше величество нашли нужным дать такие предписания Лористону и маршалу Даву, когда ни что с нашей стороны не могло служить к тому поводом и прежде получения ответа его императорского величества. Этот ответ в ваших руках государь. Я сказал так же императору, что после того, что я выслушал от него, я обязан предупредить его, что так как граф Лористон имеет уже приказания на случай, оставить Петербург, то и мне после его отъезда нельзя будет оставаться при его особе и, лишь только узнаю об отъезде этого посланника, я также потребую моих паспортов.
Но вы не можете отсюда выехать, не имея для этого особаго предписания императора Александра!
А, в подобных обстоятельствах я не могу его ожидать. Подобный поступок достаточен для меня, чтобы я решился по собственному усмотрению. Мой долг заставит меня так действовать и ничто меня от этого не отклонит. Но пока я просил бы ваше величество бросить взгляд на письмо императора, моего государя.
Ну вот, сказал он прочитавши его, это письмо, которым я доволен. Оно прилично и совершенно в порядке. Я из него не вижу ничего того, что вы мне говорите и чего вы от меня требуете. Он заставил меня его прочитать. Я сказал ему что считаю себя истинно счастливым, что вижу в этом письме новое подтверждение чувств моего августейшаго государя к нему; но что предписания которыя я получил точно так же положительны и я считаю нужным требовать, в качестве предварительнаго условия для соглашения очищение Пруссии и уменьшение данцигского гарнизона. Ваше величество, отказываясь принять эти условия, лишаете меня возможности вступить в переговоры о других условиях, которыя я имею приказание предложить в след затем и которыя имеют лишь в виду удовле-
творить ваше величество по всем предметам, которых вы всегда желали и требовали с нашей стороны. Но так как вы отказываетесь, государь принять это предварительное условие, то этим самым вы сразу перерываете переговоры и ставите меня в такое положение, что я не могу их начать, и потому позвольте обратиться к более настоятельному, начиная с того в каком положении могут находиться дела в настоящее время в тех странах, которыя сделаются поприщем войны. Я говорю о приказаниях, которыя ваше величество дали маршалу Даву и гр. Лоринстону. Так как, по тому что вы мне сказали, государь, вероятно что наши войска, вспоследствие постепеннаго приближения войск вашего величества, перешли границы России, то считаете ли вы, государь, еще возможным предотвратить пролитие крови?
Но, отвечал император, Даву имеет предписание не переходить Вислы, в ожидании исхода переговоров, на которыя я разсчитывал сначала; но потом я потерял надежду, не получая никакого ответа и полагая что тоже случится и с этим письмом, которое я получил, как и с приездом вашего секретаря. Как вы называете его — Новосильцов? Нет, отвечал я, Нессельроде. Ах, да Нессельроде. Он не приехал и я полагал, что император не будет мне отвечать. Хорошо, чтобы отвечать на вопрос, который вы мне предложили, я скажу, что если ваши войска займут только правый берег Немана, мои не перейдут Вислы. Если же вы займете Мемель, я ничего не скажу. Но если вы перейдете Неман и займете Кенигсберг, где встретите 20 тыс. пруссаков, под начальством генерала Граверта, или если вы войдете в герцогство Варшавское, то маршал Даву должен вас отразить, потому что моя честь требует того, чтобы на войска прусскаго короля и территорию короля саксонского вы не напали силою. Если вы останетесь на берегах Немана, Даву с своей стороны останется на левом берегу Вислы. Я пошлю приказание к Лористону остановиться в Мариенвердере и дожидаться там того, кого император Александр захочет туда послать, чтобы вести с ним переговоры. Этого будет недостаточно, отвечал я, потому что пока гр. Лористон будет дожидаться в Мариенведере, весьма вероятно что начнут уже драться.
Вы справедливо заметили, сказал он мне, в таком случае я предлагаю перемирие, неограниченное, лишь бы только за 15 дней объявили о начале военных действий, если не достигнут соглашений. Но, государь, этого не достаточно, что вы мне заявляете о своем намерении; необходимо, чтобы я был уверен, что вы дадите сообразныя предписания маршалу Даву и гр. Лористону и чтобы я мог послать втораго курьера с уверенностию, что оне уже действительно отправлены и что князь Екмюльский их получил и с своей стороны содействовал бы этому перемирию.
Я желал бы, сказал император, чтобы вы дня на два замедлили отправление вашего первого курьера, котораго вы намеревались послать с отчетом, который вы должны отдать императору Александру о теперешнем моем разговоре с вами, до приезда курьера от Лористона, для того, чтобы я знал что ему сказали и что он сделал, объяснили ли ему переход ваших войск через границы и успокоили-ли его в той мере что он не счел нужным выехать из Петербурга. А между тем повидайтесь с Бассано. Постарайтесь устроиться с ним об этом перемирии. Можете ли вы наперед подписать его вместе с ним?
Я не имею никакого полномочия, этот случай не был предвиден, но видя что дела зашли так далеко от обстоятельства до такой степени настоятельны, что я готов взять на себя и подписать предварительно, sub spe rati и предоставить воле императора, моего государя, согласиться на это перемирие или его отвергнуть.
Первым последствием этого перемирия, сказал мне император, будет то, что если военныя действия уже начались и ваши войска заняли Кенигсберг, они должны будут отступить за Неман, а мои за Пассаргу.
Но, прервал я, ваше величество сказали мне, что маршалу Даву даны приказания не переходить Вислу, а ваше величество теперь говорит мне о том что они отступят за Пассаргу, что совершенно изменяет то, что я должен был полагать их за Вислою, которую они должны охранять и придвигает их гораздо ближе к наши границам.
Я вам объясню правдиво причину этого, отвечал мне император. Страна по левому берегу Вислы слишком песчана и не может доставить достаточно средств существования для моих войск, и оне найдут более средств за Пассаргою
Да. возразил я, ваше величество хотели воспользоваться изобилием старой польской Пруссии; но это соображение с вашей стороны, естественно приводит меня к заключению, какую нужду в продовольствии и фураже будут испытывать эти армии более, нежели в 500 тысяч, которыя, по словам вашего величества вы собрали против нас. Подумали ли вы о тех затруднениях, которыя встретятся в отношении к их продовольствию?
О, затруднений не будет, отвечал император; я все предвидел, и наперед устроил огромный магазины с продовольствием в Торне и Данциге. У меня девять тысяч подвод для перевозки муки, а фураж в настоящее время года родится под ногами лошадей, повсюду где будет проходит кожица. Вы недовольны, продолжал он, конвенциею, которую я заключил с Прусиею. Но прусский король посылал своего адъютанта к императору Александру, чтобы заявить, что я не желаю войны и предлагая ему свое посредничество. Ему отвечали, что император так же не желает войны и не имеет нужды в этом посредничестве. Что же другое оставалось делать прусскому королю, как не войти в соглашение со мною? Австрия в том же положении. Она вам так же делала такия же заверения и такия же предложения в отношении ко мне и получила такой же ответ.
Как, прервал я, должен ли я заключить из того что ваше величество говорите что и Австрия против нас.
Конечно, да, отвечал император.
Как, государь, этот обсервационный корпус, который находится в Галиции предназначен действовать против России?
Да, если начнется война, он будет действовать вместе с моими войсками, был его ответ. Я не понимаю, я который уважаю императора Александра, который ютов доказать свое личное почтение к нему даже в манифесте, который я издам против России, я не понимаю какими советниками он окружен и кто его вынудил выдай из того прекрасного положения, в котором он находился. По средством союза со мною он приобрел Финляндию, которой так сильно желали все его предшественники. Я так же уступил ему Молдавию и Валахию. Оне бы принадлежали ему, если бы он оставил в своей турецкой армии те пять дивизий, которыя были отозваны, чтобы двинуться на границы Польши. Без этой меры, придуманной чрезвычайно некстати, турки подавленные, разбитые не могли бы сопротивляться. Вы заключили бы мир с ними, на каких бы вы не захотели условиях, надо было отступить. Вы хотели теперь, чтобы они согласились на границы по Прут и они на это не хотели согласиться.
Это упорство с их стороны просто объясняется, прервал я его. Оно основано на ожидании помощи и диверсии со стороны вашего величества.
Я скажу вам правду продолжал император, я постоянно отклонял их просьбы. Только шесть недель тому назад, как я согласился их выслушать. Как я мог верить утверждениям Лористона, когда отзыв пяти дивизий мне до очевидности доказывал ваши ввды против герцогства варшавского? Долг требовал, чтобы я двинул мои армии, для противодействия так явно выраженным намерениям. Разве в том моя вина, что в продолжении целаго года мы не пришли к соглашениям между собою? Не должен ли я был видеть презрение и враждебное настроение в отношении ко мне в этом упорном молчании, которое постоянно хранили?
Я отвечал, что все чего он требовал от нас, он теперь может получить для пользы своей империи, согласившись на то что мы требуем с своей стороны чтобы единственно обезпечить наше спокойствие.
Да, сказал он мне, очистить Пруссию: но это оскорбление, котораго я не могу перенести. В Тильзите, после фридляндского сражения, я щадил вашу честь, вы не щадите моей. Вы принудили отложить мои действия в Испании, вызвать мои экипажи, которые я уже туда отправил, предполагая сам туда ехать, вы заставили издержать меня огромныя суммы на вооружения и после всего этого вы требуете от меня невозможных условий, не говорите этого и — войдите в переговоры.
Но, государь, я должен вам повторить, что я вовсе не моху входить в переговоры для заключения договора, не получив наперед этого обещания.
Я не понимаю вашего кабинета, продолжал император, он хочет обходиться со мною как он привык обходиться в прежние времена с польским королем и предлагать мне прежде переговоров условие sine qua non, которое само должно быть последствием переговоров. Вы дадите ноту герцогу Бассано?
Я отвечал, что если бы я и отдал ему ноту, то в ней говорилось бы только о первой статье полученных мною приказаний и они послужили бы к тому, чтобы предварительно требовать обещания очистить Пруссию и потом уже, получив согласие по этому предмету, я могу начать переговоры по другим вопросам.
Если вы не хотите придать другаго значения этому требованию в вашей ноте, то лучше вовсе ее не давать, сказал император, потому что вы сами можете видеть какое она произведет действие. Если бы даже император Александр имел 400 тыс. готовых войск, я буди иметь 500 тыс., я буду иметь еще более и мои распоряжения в отношении к конскрипции сделаны, а она мне дает еще 100 тысяч. Перевес будет на моей стороне.
Кстати. До меня дошли слухи, что император едет в Вильну, что там собралось много польских вельмож, что дело идет о том, чтобы провозгласить его польским королем и таким образом возстановить это королевство.
Я отвечал, что решительно не знаю об этом.
Что этим выиграет император Александр, продолжал он, как русский император он потеряет прежде всего бывшия польския провинции, присоединенные к империи и которыя надо будет отделить для новаго королевства и должен завоевать, победив меня, провинции, входящие теперь в состав герцогства Варшавскаго и Галиции, что составляет более трети старой Польши. Но скажите мне, я узнал что Сперанский арестован. Можете вы объяснить мне причины этого происшествия?
Я отвечал, что еще ничего не узнал о падении Сперанского и что мой курьер известил только меня что он потерял место и что его уже нет в Петербурге.
Повидайтесь, продолжал он, с герцогом Бассано и придите с ним к соглашениям; но не настаивайте более на условиях, которых я не могу принять и если вам безусловно приказано из предложить, придайте им такой вид, чтобы я имел возможность не отвергнуть их.
Я отвечал, что сегодня же отправлюсь переговорить с герцогом Бассано; но я заявляю вашему величеству, что я немедленно отправлю курьера к императору, моему государю с изложением разговора, которым ваше величество меня удостоили и что в след за ним пошлю другаго, который поедет в одно время с тем, который в конце недели повезет ваши новыя предписания гр. Лористону и маршалу Даву. Я повторил, что если узнаю, что гр. Лористон выехал из Петербурга, то я с своей стороны немедленно потребую моих паспортов, не дожидаясь приказания императора, моего государя, и что условно я уже прошу об этом его величества, самого. При этом я счел долгом сказать ему еще, что может я в последний раз нахожусь в его кабинете, и потому пользуюсь случаем, чтобы поблагодарить его величество за все личныя милости, доказательство которых я столько раз испытывал во время моего пребывания здесь и что я считаю свои долгом сохранить в моей памяти и прошу его милостиво уделить мне местечко в его воспоминании и благосклонности, на которыя я полагаю иметь некоторое право по чистоте намерений, которыми я всегда руководился. Император весьма милостиво отвечал мне и прибавил, что так как я решительно хочу уехать, то он желает только одного и был бы доволен, если бы император Александр согласился на это, чтобы видеть скорое мое возвращение с целью вести с ним вторично мирные переговоры.
Вот, граф, верное изложение этой аудиенции, продолжавшейся два с половиною часа, которое я поспешил написать возвратившись домой, чтобы как можно скорее представить его вниманию императора, нашего августейшего государя. Окончив эту работу, я поехал к герцогу Бассано, чтобы узнать от него с большею подробностию и переговорить с ним
о мыслях императора Наполеона на счет средств остановить на некоторое время неминуемое столкновение двух противных армий и с возможною осторожностию лучше подготовить соглашение, котораго основания почти определены как с той, так и с другой стороны и которой в сущности, кажется, желает сам император Наполеон. Но я с твердостию буду вести речь, как и вел до сих пор, как это мне предписано. Я буду постоянно отказываться от всех иных способов соглашения, кроме того который предписан мне нашим августейшим государем в депешах вашего сиятельства; но в тоже время я не скрою от вас желания успеть, по крайнем мере в том, чтобы сделать возможными переговоры, столь важные для Европы и человечества и которые отвратили бы ужасныя бедствия и в тоже время избавили бы Россию от опасности военных действий всегда сомнительных не смотря на значительныя ея средства и опасных, особенно если, как уверил меня император Наполеон, Австрия будет против нас.
Возвратясь от герцога Бассано, я отдам еще отчет через посредство курьера о последствиях переговоров с ним.
Честь имею и пр.».
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Каиров В.М. Традиции и исторический процесс. — М., 1994, с. 13.
2 НИОР РГБ, ф. 255, к. 16. ед. хр. 3, л. 2.
В одном из писем 1779 г. к отцу, фельдмаршалу П.А. Румянцеву он сообщал об увлечении историей и, что «вознамерился ее наследовать». В это время Н.П. Румянцев собирал книги, позднее рукописи, ставшие знаменитой румянцевской коллекцией, а с 1828 г. Румянцевским музеем, ныне Российской государственной библиотекой.
4 Следует отметить, что первое, кратковременное дипломатическое поручение Екатерины II он выполнил в сентябре 1776 г., совершив визит в Вену с извещением о браке Павла Петровича с принцессой Вюртембергской.
5 НИОР РГБ. Ф. 255, к. 15, ед. хр. 28, л. 1.
Н.П. Румянцев получил верительные грамоты к Майнцскому, Кельнскому, Трирскому курфюрстам, епископу Бамбергскому и к 5 Императорским округам: верхне-рейнскому, нижне-рейнскому, швабскому, франкомскому, вестфальскому, а также к владетельным князьям Аншлаха, Бадена, Вюртемберга, Гессена и Цвейбрюкена.
6 В 1783 г. Иосиф II начал земельные споры с соседними курфюрстами, а позднее об обмене землями с Баварией. В эти процессы вмешался Фридрих II. Центром споров стал г. Мюнхен и Цвейбрюкен, куда на долгое время перебрался Н.П. Румянцев. Русскому дипломату в начале 1785 г. удалось прекратить споры.
В это же время Фридрих II приступил к реализации плана «Союз князей», направленного против интересов России. Процесс объединения, не без участия Румянцева, затянулся и не принес Фридриху II ожидаемого результата.
п
Коадьютор — второе и весьма влиятельное лицо после курфюрста Майнцского, руководившее императорскими выборами, председательствовавшее в коллегии курфюрств, назначавшее имперского вице-канцлера, руководившее Имперским Сеймом.
8 Имперская корона с 1438 г. закрепилась за династией Габсбургов. В октябре 1790 г. императором избран Леопольд II, а в июле 1792 г. — Франц II, ставший последним императором «Священной римской империи германской нации».
9 История дипломатии. — М., 1959, т. 1, с. 420—421.
10 Там же, с. 429.
11 НИОР РГБ. Ф. 256, к. 17, ед. хр. 22, л.1.
12 См.: «Переписка императрицы Екатерины II с разными особами». — СПб., 1807, с. 149-152.
13 Там же, с. 152.
14 Сборник грамот и договор о присоединении царств и областей к государству Российскому в XVII—XIX веках. — Петербург, 1922, ч. I, с. 493—494.
15 НИОР РГБ, ф. 255, к. 18, ед. хр. 10, л. 1.
16 История дипломатии. — М., 1959, т. 1, с. 482.
17 Александр Борисович Куракин (1752—1818) — князь, вице-канцлер, посол в Париже (1808—1812), двоюродный брат Н П. Румянцева.
18 Сборник исторического общества. — СПб., 1877, т. 21, с. 362-379.
19 История дипломатии. — М., 1959, т. 1, с. 482.
20 Русский биографический словарь. — Пг., 1918, с. 510.
21 Похлебкин В.В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах
и фактах». — М., 1992, с. 223.
22 Русский библиографический словарь. — Пг., 1918, с. 511.
23 Современные исследователи доказывают, что Нессельроде причастен к организации убийства гениев славянской культуры A.C. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.С. Грибоедова.
24 Ивановский А.Д. Государственный канцлер граф Н.П. Румянцев. — СПб., 1871, с. 27. Комитетом о раненых А.Д. Ивановский называет Общество попечения о раненых и больных воинах.
25 НИОР РГБ, ф. 255, к. 16, ед. хр. 3, л. 1-2.
26 Кочубинский А.А. Начальные годы русского славяноведения. — Одесса, 1888, с. 78.
27 Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел. — М., 1813, ч. I, с. VI.
28 Там же, с. III.
CHANCELLOR OF RUSSIA, COUNT N.P. RUMJANTSEV
V.F. MOLCHANOV
Manuscripts Research Department, the Russian State Library
The article informs about life and work of P.A. Rumjantsev (1725—1796), a general and a diplomat and about his son N.P. Rumjantsev (1754—1826), chancellor of Russia, the well-known Russian diplomat.
