CC BY
165
УДК 336.722
ГОСУДАРСТВЕННЫЕ СБЕРЕГАТЕЛЬНЫЕ КАССЫ В СССР В ПЕРИОД 1917-1940 гг.
© Михаил Александрович КАРРАСК
Российский экономический университет им. Г.В. Плеханова, г. Москва, Российская Федерация, соискатель, кафедра истории экономической науки,
e-mail: [email protected]
Рассматриваются институциональные аспекты развития российского сберегательного дела в период после Октябрьской революции и начала интенсивной индустриализации экономики СССР.
Ключевые слова: государственные сберегательные кассы; динамика сберегательных вкладов; внутреннее кредитование; государственные займы.
Деятельность государственных сберегательных касс в период становления и развития советской власти представляет весьма показательный пример использования ранее созданной организации с малыми транзакционными издержками в условиях, когда государство осуществляло беспрецедентное давление на поведение субъектов экономической деятельности, направляя эволюцию институтов в интересах строительства нового коммунистического строя. Декларируя свою экономическую политику как действия в интересах общества, государство в послереволюционный период стремилось полностью разрушить рыночные отношения, что привело к гипертрофированному росту экстерналий и настоящему экономическому коллапсу. В этих условиях правительство вынуждено было прибегнуть к экстренным мерам, провозгласив военный коммунизм.
Прежняя кредитная система была разрушена. Однако Народный банк (бывший Государственный) уже в 1918 г. восстановил работу Управления государственными сберегательными кассами. Созданная в период монархии эффективная система консолидации внутренних накоплений была необходима в условиях экономической катастрофы и как источник дополнительного финансирования, и как развитая сеть отделений банка.
Однако ведение сберегательного дела при большевистском режиме сопровождалось рядом нарушений: январский декрет 1918 г. об аннулировании государственных займов, декрет ВЦИК от 27 апреля 1918 г. об отмене наследования, а в декабре 1918 г. это распоряжение было распространено даже на мобилизованных в Красную армию и др. [1].
Была нарушена тайна вкладов и разрешено их изъятие как приобретенных «нетрудовым путем». Распоряжение Управления сберкассами от июня 1918 г. ограничивало выдачу денежных переводов. В декабре 1918 г. сберкассам было приказано предоставлять исполкомам совдепов книги счетов и списки вкладчиков для сбора введенного в ноябре 1918 г. единовременного чрезвычайного 10-миллиардного революционного налога и чрезвычайных местных налогов (декреты от 30 и 31 октября 1918 г.). Декрет от 23 января 1918 г. об отделении церкви от государства стал причиной изъятия вкладов церковных общин и монастырей в пользу казны. Сберегательные кассы под угрозой уголовной ответственности обязывались замораживать церковные вклады, сообщать об их наличии и др.
Результатом таких многочисленных нарушений прав вкладчиков стало массовое истребование вкладов и резкое падение доверия к сберегательному делу. И все же экономическое поведение населения отражало накопленные традиции (неформальные институции) сберегательного дела и создавало сложную картину поведения вкладчиков. Сразу после Октябрьского переворота 1917 г. отдельные вкладчики пополняли счета, стремясь предохранить сбережения от инфляционных процессов. Отмена предельной нормы выдачи вкладов в Петроградской сберегательной кассе в январе 1918 г. привела к продолжавшемуся несколько месяцев росту объема вложений и т. д.
В апреле 1919 г. сеть сберегательных касс была переведена в ведение Народного банка, однако уже в январе 1920 г. Народный
банк был упразднен, его структурные подразделения и функции перешли к Наркомату финансов, а в деятельности сберегательных касс наступил перерыв до февраля 1923 г.
Опубликование в марте 1921 г. декрета о продналоге и последовавший за ним в июне 1921 г. декрет Совнаркома «Об отмене ограничений денежного обращения и мерах по развитию вкладной и переводной операции» стали важным финансовым элементом проведения новой экономической политики. Государство было вынуждено частично восстановить рыночные отношения для предотвращения экономической катастрофы. В декабре 1921 г. Совнарком принял постановление об учреждении государственных трудовых сберегательных касс [2; 3; 4, с. 437]. Были отменены ограничения по частным денежным вкладам, восстановлены государственные гарантии сохранности и тайны, стабильный остаток средств и текущая прибыль сберкасс подлежали зачислению на текущий счет в Государственном банке. В июле 1923 г. образовано главное Управление государственных трудовых сберегательных касс.
В условиях гиперинфляционных процессов сберкассы стали и организацией, с помощью которой страховалась заработная плата государственных рабочих и служащих (деньги пересчитывались в золотое исчисление, и при снятии со счета выдавались в дензнаках по курсу дня). Эта услуга носила социально-классовый характер, т. к. данный вид страхования 1923-1924 гг. принес государству убыток не менее 2 млн руб. в золотом исчислении, но сохранил относительную социальную стабильность и частично восстановил доверие населения к сберегательному делу.
Число сберегательных касс за 1924-1925 гг. возросло от 5284 до 9756. Советским республикам были предоставлены расширенные права в области контроля деятельности республиканских касс и некоторые другие права управления. Средства сберкасс главным образом размещались в Государственном банке и, как ранее царским правительством, зачислялись в состав государственного ресурса для предоставления кредитов в реализации внутренних экономических проектов. Часть прибыли сберкасс шла в доход государственного бюджета как плата за государственную гарантию сохранности вкладов и обяза-
тельств по ним. Устойчивый остаток вкладов и текущих счетов в основном размещался в государственных займах, как это происходило в кассах дореволюционного периода. При этом оговаривалась возможность использования части средств на местах в виде фондов для использования при расширении активных операций.
Для расширения объемов кредитования вкладчикам предоставлялись различные льготы: освобождение вкладов и процентов по ним от подоходного налога, от наследственных пошлин по переходящим по наследству вкладам и др. Расширились возможности по управлению вкладами, введены залоговые и ссудные операции с облигациями внутренних государственных займов и др. К
1928 г. данные операции, проводимые сберегательными кассами, достигли 1/3 совокупного фондового оборота.
В 1925 г. сберкассы были открыты там, где можно было привлечь дополнительные накопления крестьян, получивших прибыль в связи с урожайным 1925 г. (в этот же период процент по частным вкладам был повышен до 8 % годовых). Оплата сельхозналога могла осуществляться путем безналичного списания со счетов по вкладам, и в дальнейшем эта процедура была распространена на ряд иных налогов и сборов.
С 1926 г. сберкассы стали выдавать персональные пенсии, а с 1927 г. принимать налоги, сборы и коммунальные платежи от населения и получили право на выпуск денежных обязательств (сберегательных сертификатов). Внедрялись чековые операции и предъявительские вклады, которые были рассчитаны на состоятельных коммерсантов, к 1927 г. они составили около 5 % от общего числа вкладов, что соответствовало удельному весу частного предпринимательского сектора. Во второй половине 1927 г. сберегательные кассы выпустили сертификаты достоинством 5 и 10 руб. с доходностью 12 % годовых, что соответствовало рыночной норме процента на капитал в данный период.
Однако основной деятельностью сберкасс оставалось размещение государственных займов и проведение расчетов по платежам. Государство, прежде всего, было заинтересовано в привлечении накоплений населения в кредитование народного хозяйства, а
также в выводе части обесценивающейся денежной массы из обращения.
Еще начиная с 1923 г. государственные предприятия и организации стали обязывать до 60 % запасных и резервных капиталов держать в гарантийных 8 % внутренних займах. На первом этапе использовалось сочетание добровольного, обязательного и добровольно-обязательного методов размещения облигаций. Краткосрочные 5 %-е обязательства 1925 г. были добровольными, облигации среднесрочных займов 1924, 1925 и 1927 г., внутренний выигрышный заем 1926 г. также размещались преимущественно добровольно. Правительство стремилось сделать займы привлекательными, был установлен заниженный курс выпускных облигаций, расширена выдача ссуд под государственные процентные бумаги (от 446 тыс. руб. на 1 апреля 1925 г. до 1548,6 тыс. руб. на 1 октября 1926 г.).
Рост фондовых операций возрастал: в 1925 г. было реализовано займов на 783 тыс. руб., а в 1928 г. сумма составила уже 58,259 тыс. руб. Ссудные операции в период от 1 октября 1925 г. по 1 октября
1929 г. выросли почти в 17 раз, и остаток обеспечения ссуд возрос от 488 тыс. руб. до почти 8 млн руб. [4, с. 315; 5]. Таким образом, большая часть вырученных средств возвращалась населению в виде ссуд под залог облигации, что заставило государство в конце 1920-х гг. изменить политику государственного кредитования. Из табл. 1 следует, что доля краткосрочных и среднесрочных государственных займов все более превышала долгосрочные займы, что было невыгодно для государства.
Новая кредитная полтика должна была увеличить сроки займов, снизить расходы по ним, способствовать сдержанной эмиссии, что стало возможным благодаря преодолению огромного бюджетного дефицита к середине 1920-х гг. и укреплению советской валюты (червонца) в результате проведения нэпа.
Немаловажную роль в поведении государственного кредитования сыграла и специфика политического управления Советским государством. Единое управление финансами и кредитом позволяло правительству нарушать границы двух экономических категорий и пользоваться государственным кредитованием как безвозвратным фондом
для финансирования производства (постановление ЦИК СССР от 18 мая 1927 г.).
В результате возникла ситуация, когда вклады населения прямо зачислялись в доходы государственного бюджета, что являлось прямым нарушением принципов финансирования и, как результат, невозможностью реальной оценки положения в денежном секторе экономики1.
Таким образом, внутреннее состояние развития сберегательного дела, несмотря на рост объемов вложений, отражало крайне нездоровый принцип организации экономики, что можно проследить даже по социальному составу вкладчиков и распределению вкладов среди них в начале и конце восстановительного периода экономики.
Данные табл. 2 показывают, что несмотря на то, что к середине 1920-х гг. правительству в целом удалось преодолеть недоверие населения к сберегательным кассам, вызванным деструктивным поведением властей в первые годы Советской власти (рациональный выбор в условиях заданного набора ограничений, влияние формальных и неформальных институций на экономическое поведение населения), результат был неоднозначным: ни одна социальная группа населения в полной мере не была привлечена к сберегательному делу (особенно крестьянство).
Рост сбыта государственных облигаций объяснялся добровольно-принудительной
технологией продаж и отсрочкой погашения их стоимости, которая была выработана при выпуске государственного 10 %-го выигрышного займа 1927 г. Эта практика продолжилась и при эмиссии займов индустриализации 1927, 1928, 1929 гг. С помощью нового общественного института - комиссии содействия государственному кредиту и сберегательному делу - реализация займов превращалась в массовые политические компании, давление оказывалось без учета реального состояния денежного рынка и доходов населения (за период 1927-1929 гг. внутренняя задолженность правительства выросла в 2,8 раза).
1 Разграничение финансовых и кредитных функций было проведено только в 1956 г.
Таблица 1
Распределение государственных займов в период 1924-1926 гг. [4, с. 290; 6, с. 283]
На 1 октября соответствующего года Краткосрочные обязательства, % Среднесрочные обязательства, % Долгосрочные обязательства, %
1924 22,0 28,8 49,2
1925 23,6 31,2 45,2
1926 11,8 56,7 31,5
Таблица 2
Распределение вкладов по социальным группам населения (в % к общей сумме вкладов на 1 октября текущего года) [4, с. 443; 7; 8]
Категория вкладчиков 1924 г. 1927 г.
Служащие 30,4 46,32
Рабочие 10 21,27
Ремесленники 26,5 2,88
Кустари - 1,59
Лица свободных профессий - 0,4
Торговцы и члены их семей - 1,87
Домохозяйки, несовершеннолетние и т. п. - 19,79
Крестьяне 1,9 2,09
Кооперативные клиенты (юридические лица) 31,2 3,79
С началом сталинской политики индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства в формировавшемся обществе послереволюционного периода произошли глубокие структурные изменения. Форсирование развития индустриального сектора, массовая коллективизация и давление на аграрный сектор страны (в 1930-х гг. в СССР большая часть населения по-прежнему проживала в сельской местности), жесткий контроль параметров жизненного уровня стали отличительными чертами данного периода.
Задачей государства в финансовой и кредитной сфере стал контроль за денежными накоплениями населения в соответствии с товарооборотом, государственным кредитованием и «плановыми» показателями развития промышленности. Предыдущая едва сложившаяся в условиях нэпа экономика была разрушена и заменена приоритетами тяжелой промышленности и финансирования остальных сфер экономики по остаточному принципу. Данный переход вызвал резкое падение уровня жизни населения, связанное, в т. ч., и с массовой коллективизацией в сельском хозяйстве, приведшей к сокращению продовольственных ресурсов и введению системы нормированного потребления.
Смена финансовой и экономической политики привела к резко возросшей роли долгосрочных государственных займов. С середины 1929 г. и до начала 1933 г. кредитные вложения возросли более чем на 6,6 млрд руб.
С 1930 г. капитальное строительство в промышленности было переведено на безвозвратное финансирование; с июля 1931 г. на полный хозрасчет переведен железнодорожный транспорт. В дальнейшем такой же порядок был распространен на все другие отрасли народного хозяйства.
Кредитная реформа 1930-1932 гг. привела и к изменению в деятельности системы Гострудсберкасс: была произведена реорганизация прежнего аппарата государственного кредитования с передачей сберегательным кассам ликвидированных фондовых отделов Государственного банка; с 1931 г. была введена подекадная оперативная отчетность по мобилизации средств населения (объем подписки на государственные займы, прирост вкладов в сберегательной кассе, поступления средств по «самообложению» и др.)
В январе 1930 г. Совнарком СССР принял постановление, по которому сберкассы должны были стать «единым органом счетоводства и учета социалистического общества». На селе, в частности, они должны были
стать посредником между правлением колхоза и колхозниками по расчетам и платежам, а также механизмом мобилизации накоплений крестьянства и перевода их в облигации государственных займов.
В 1930-1931 г. Главное управление Гос-трудсберкасс запланировало привлечение
5,5 млн новых вкладчиков, в т. ч. 1 млн рабочих и служащих и 3 млн. крестьян. Прилив единоличных вкладов должен был составить 180,6 млн руб., общий приток средств -270 млн руб. [9]. В ходе данной компании была продолжена тактика и методы по принудительному привлечению денежных средств на вклады, которая использовалась вплоть до середины 1950-х гг. Распределение суммы государственного долга между сектором народного хозяйства и населения показано в табл. 3.
Приводимые в таблице данные показывают, что внутренние накопления населения являлись одним из основных источников финансирования индустриализации. С помощью принудительных займовых операций регулировался и рост цен на дефицитном потребительском рынке страны. Общее число вкладчиков к концу первой пятилетки достигло 23 млн человек, что составило около 25 % работающего населения страны, охват же рабочих и служащих превысил 62 %.
Привлечение средств по займам в порядке «добровольных» компаний превысило намеченные по плану, в частности, по реализации государственного займа - более чем на 21 % [10; 11].
Из табл. 3 видно, что в 1932 г. мобилизация внутренних накоплений приобрела грандиозные масштабы: с помощью займов сбер-
кассы должны были собрать 2,8 млрд руб. (в 1931 г. - 1,6 млрд руб.), прирост вкладов физических лиц должен был составить 575 млн руб. (в 1931 г. - 400 млн по плану, собранно 267 млн руб.). По займам план был увеличен на 175 %, по увеличению вкладов -на 43 %. Государственные займы в 1932 г. должны были составить до 12 % государственного бюджета (в 1931 г. - 8,8 %), по отношению к плановой сумме инвестиций в промышленный сектор - до 31 % [4, с. 447]. Но несмотря на все усилия, план по вкладам в 1932 г. был выполнен только на 40,3 %, план по реализации займа «Четвертого, завершающего года пятилетки» - на 85,5 %. Причиной являлся низкий уровень жизни населения и истощение его сберегательных возможностей.
Число сберегательных касс стало сокращаться: в 1933 г. их насчитывалось 56,1 тыс., к 1938 г. - 19,8 тыс., многие низовые кассы стали нерентабельными, снизилось и число вкладчиков (за 1933-1937 гг. от 23,9 млн до 14 млн человек). Тем не менее, общая сумма привлеченных средств за период 1933-1938 гг. увеличилась от 974 млн руб. до 4515 млн руб., средний размер вклада вырос от 34,9 руб. до
322,5 руб.
В дальнейшем рост объема вкладов наблюдался в результате введения в 1939 г. срочных вкладов для физических лиц на срок не менее 6 месяцев с процентной ставкой 5 % годовых (выше всех видов процентных доходов на этот период). К 1941 г. в стране насчитывалось уже 42,8 тыс. касс (10,7 тыс. - в городах и 32,1 тыс. - в сельской местности). Вклады населения на 21 июня 1941 г. составили в общей сложности 6,8 млрд руб.
Таблица 3
Основные источники формирования государственного долга (1929-1932 гг.) [4, с. 305; 12 с. 73]
Показатель На 1 октября На 1 января
1929 г. 1930 г. 1931 г. 1932 г. 1933 г.
Общая сумма долга, млн. руб. 1846,9 2504,8 2831,1 6012,8 9771,4
в т. ч.: обобществленный сектор хозяйства (включая сберкассы), млн руб. 1316,8 1217,3 1339,6 2898,2 4328,7
в % 71,3 48,6 47,3 48,2 44.3
население, млн руб. 530,1 1278,5 491,5 3114,6 5442,7
в % 28,7 51,4 52,7 51,8 55,7
За счет жесткого централизованного управления темпы макроэкономического роста в этот период резко возросли. К 1940 г. в стране было построено около 9 тыс. крупных промышленных предприятий, по размерам валового производства СССР вышел на первое место в Европе и второе в мире после США. Отраслевая структура и техническая оснащенность стали приближаться к развитым странам, однако эти преобразования, не связанные с принципом рыночных отношений, были построены за счет экстенсивных методов, низкого уровня жизни населения, использования внутренних сбережений, привлеченных часто насильственными мерами и направленными в кредитование промышленности через сбыт облигаций государственных займов. Одним из главных механизмов проведения такой государственной финансовой политики стала система Гострудсбер-касс.
Таким образом, мы видим, что организация, предназначенная изначально для гарантированного хранения сбережений, в условиях безальтернативного выбора и государственной диктатуры постоянно нарушала условия договора, увеличивая экстерналии, ставшие в дальнейшем частью общих предпосылок разрушения социалистического строя.
1. РГАЭ (Российской государственный архив экономики). Ф. 3877. Оп. 1. Д. 14. Л. 109; Д. 7. Л. 44; Д. 44. Л. 3, 7. (Архивные источники цитируются по данным исследования «История Сбербанка России (1841-1991) / под ред. А.И. Казьмина. иКЬ: www.Sberbank-history.ru/)
2. Съезды Советов Союза ССР, союзных и автономных республик. М., 1959. Т. 1. С. 235.
3. Сборник узаконений и распоряжений Правительства Союза ССР. 1921. № 72. Ст. 594; № 77. Ст. 644.
4. История Министерства финансов России / гл. ред. А.Л. Кудрин: в 4 т. М., 2002. Т. 2.
5. Сборник по госкредиту. М., 1928.
6. Дьяченко В.П. Советские финансы в первой фазе развития социалистического государства. Ч. 1. 1917-1925 гг. М., 1947.
7. Сберегательное дело. 1925 № 2; 1927. № 5.
8. Сберегательные кассы и государственное страхование. М., 1927.
9. Сберегательное дело. 1929. № 10; 1930. № 6-7.
10. Финансы и социалистическое хозяйство. 1932. № 2-3.
11. Лифшиц М. О. За советскую культурную сберкассу. М., 1932.
12. Советские финансы от XVI к XVII съезду ВКП(б). М., 1934.
Поступила в редакцию 11.09.2012 г.
UDC 336.722
STATE SAVINGS BANKS IN USSR DURING 1917-1940S
Mikhail Aleksandrovich KARRASK, Russian Economics University named after G.V. Plekhanov, Moscow, Russian Federation, Competitor, History of Economic Science Department, e-mail: [email protected]
The institutional aspects of Russian savings deal development after October revolution and during the beginning of intensive economical industrialization of USSR are considered.
Key words: state savings banks; dynamics of savings deposits; domestic loans; government loans.
