CC BY
33
Э01 10.22394/1726-1139-2018-8-31-38
Государственность как проблема евразийской идеологии
Саблина Ю. В.
Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (Северо-Западный институт управления РАНХиГС), Санкт-Петербург, Российская Федерация; sablina-yuv@sziu.ranepa.ru
РЕФЕРАТ
Цель исследования: выявить особенности восприятия государственности евразийскими идеологами.
Методы исследования: сочетание цивилизационного и институционального подходов, хронологический, проблемно-теоретический, историко-сравнительный, системный.
Результаты: создана концепция общего восприятия государственности евразийскими идеологами.
Выводы: евразийцами была разработана теория совершенного государства, где власть принадлежала бы элите, знающей божественные первопринципы.
Ключевые слова: евразийство, демонизм, философия эмиграции, СССР, духовность
о
о о
Statehood as the Issue of the Eurasian Ideology
Sablina Yu. V.
Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (North-West Institute of Management of RANEPA), Saint-Petersburg, Russian Federation; Sablina-yuv@sziu.ranepa.ru
ABSTRACT
The purpose of the study: to identify the features of perception of state of the Eurasian ideology.
Research methods: combination of civilizational and institutional approaches, chronological, problem-theoretical, historical and comparative, systemic.
Results: created the concept of a General perception of state of the Eurasian ideology. Conclusions: Eurasians developed the theory of a perfect state, where power would belong to an elite that knows the divine principles.
Keywords: eurasianism, demonism, the philosophy of emigration, the Soviet Union, spirituality
Введение
Евразийство было сформировано в качестве идейного направления в среде русской эмиграции в 20-е годы прошлого столетия [8, с. 56]. Оторванность от родины в сочетании с обостренным ощущением катастрофичности переживаемых перемен, порожденных Первой мировой войной и революцией в России, стали мощным импульсом для осмысления изгнанниками ее судьбы. Бесперспективность сокрушения большевизма силой оружия, которая стала очевидной в 1920 г., определила перед мыслителями, ставшими эмигрантами, постановку задачи преодоления его духовным путем. Старые идейные подходы в этих условиях казались недостаточными, они требовали коренного обновления идеи государственности. Попытку такого обновления предприняли евразийцы [1, с. 7].
К сожалению, в среде евразийцев отсутствовало идейно-теоретическое единство, что создает сложности в исследовании данного научного наследия. Почти каждый из идеологов движения евразийства говорит о теоретической самостоятельности. Однако сегодня, когда Россия вновь стала одним из ведущих игроков мировой
^ политики, идеи евразийства могут оказаться крайне важными в рамках принима-^ емых решений о будущем нашей страны со стороны правительства РФ. Именно ^ поэтому столь актуально создание в рамках данной работы исследования возможен но общего восприятия государственности евразийцами.
ш
х Материалы и методы
ш
^ В исследовании использована обширная библиография по истории развития и со-
^ держанию теории государственности в идеях евразийства.
^ При работе над статьей были использованы принципы объективности, плюра-
< лизма, детерминизма, историзма, а также как общенаучные, так и частнонаучные
™ методы: сочетание цивилизационного и институционального подходов, хронологический, проблемно-теоретический, историко-сравнительный, системный.
Результаты
В странах Европы в 20-е гг. ХХ в. происходит активизация русской эмиграции, вызванная некоторыми надеждами на то, что политический режим в Советской России будет достаточно демократизирован. Среди русского зарубежья началось формироваться евразийство, одно из востребованных политических течений [11, с. 67].
Организационное оформление движения еврозийцев произошло в конце 1924 г. в Вене, на совещании, когда был создан руководящий орган евразийцев — Высший Евразийский Совет, главой которого избрали князя Н. С. Трубецкого [6, с. 50].
Важнейшей проблемой идеологии евразийцев следует определить понимание государственности для использования данных знаний ради реформирования России. Исследования в области истории представители течения евразийства направляли на рассмотрение вопроса возможности демократического реформирования государства с советской формой правления. Данный вопрос в основном и был предметом обсуждения евразийцев, прежде всего, в рамках их собственных периодических изданий [19, с. 22].
В основу учения евразистов о сущности государственности легли следующие идеи:
1) утверждались особые пути развития России как части Евразии;
2) обосновывались идеалы, долженствующие базироваться на православной основе [23, с. 220];
3) высказывалось положение о культуре как симфонической личности;
4) признавалась необходимость такого государственного устройства, которое бы обеспечило развитие России-Евразии по пути к ее идеалам [18, с. 9].
Вожди евразийства говорили: «наряду с отрицательными сторонами революции... евразийцы видят положительную сторону в открываемых революцией возможностях освобождения России-Евразии из-под гнета культуры Европы» [22, с. 238]. Одной из главных задач революции евразийцы считали восстановление своеобразия мира Евразии и установление соответствия между сознанием правящей и интеллектуальной верхушки России-Евразии согласно условиям окружающей обстановки. Данное положение имело важнейшее значение в определении направления, в котором евразийцам следовало развивать и преобразовывать существовавший на тот исторический момент строй СССР.
Одним из краеугольных камней государственности евразийцы определяют идеологию.
В своем первом документе «Евразийство: опыт систематического изложения», опубликованном в 1926 г. в Париже, затрагиваются вопросы идеологии как основы любого движения жизни и вытекающие из этого положения четкие задачи, объеди-
ненные системой либо программой [21, с. 17]. Причем обусловлены они обязаны ^ быть конкретной исторической обстановкой. ^
Но самое интересное и убедительное положение, которое затрагивает данный ^ документ, это сделанный вывод о коммунистической идеологии. ^
Согласно данному положению, идеология коммунизма, безусловно, гибельна, ^ причем может увлечь за собой в могилу истории все многообразие социалистиче- о ских идеологий в целом. ^
Гибель же эта значит смерть и партии большевиков, ведь в основе последней ^ как раз обусловленные идеологией организация, пафос, энергия. Однако гибель ^ партии большевиков при отсутствии соответствующей замены представляет собой ^ серьезную опасность как для новых государственных форм, так и для функциони- < рования и развития в нормальном ключе уже самой Евразии-России. Причем опас- ™ ность не заключается исключительно в том, что Россия подвергнется новым потрясениям, но и также в том, что жесткое напряжение революционных лет окажется малоэффективным.
Вопрос возможности предотвращения, пусть частичного, данных опасностей, угрожающих России либо ожидание того, что мудрость и силы творчества, свойственные россиянам, смогут преодолеть угрозы — центральный вопрос в данном свете для евразийцев [25, с. 9].
Одновременно они все же высказывают идеи не пассивного ожидания, но активных поисков истинного выхода из возможной негативной для государства ситуации.
Таким образом, евразийцы, в рамках своей теории государственности, приходят к пониманию необходимости разработки новой идеологии, причем, носителем оной обязана выступать новая партия, такая же сплоченная и одушевленная, как партия большевиков на первых этапах ее деятельности.
В течение короткого промежутка времени евразийство перешло из историко-философского в идеологическое течение, а затем, по существу, трансформировалось в некое подобие политической партии: «Мысля новую партию, как преемницу большевиков, мы уже придаем понятию партии совсем новый смысл, резко отличающий ее от политических партий в Европе. Она — партия особого рода, правительствующая и своей властью ни с какой другой партией не делящаяся, даже исключающая существование других таких же партий. Она — государственно-идеологический союз... Формально нечто подобное этому представляет собой итальянский фашизм, лишенный, впрочем, глубокой идеологии; но, разумеется, большую аналогию дают сами большевики... Если мы называем новую партию (союз) возможной наследницей большевистской и с большевистской ее сопоставляем, мы имеем в виду форму и структуру, а не содержание ее идеологии. Коммунистической идеологии противопоставляется принципиально иная — сознательно религиозная, православная и не отвлеченно-интернациональная, а евразийско-русская» [26, с. 33].
То есть уже в 1926 г. евразийцы предугадывали о тех социально-экономических и политических преобразованиях, которые произойдут в России в период горбачевской перестройки.
Во втором программном документе движения, так и названном «Евразийство» (согласно формулировке 1927 г.), говорится, что Россия суть особый мир, чьи судьбы отделены от Европы (стран западнее ее), а также Азии (соответственно, южнее и восточнее). Данный мир нужно обозначать как Евразия. Люди и народы Евразии способны достигнуть высшей формы взаимопонимания и братского существования, которые недоступны народам Азии и Европы. Территориально Союз Советских Социалистических Республик (СССР) тех лет и был главным ядром мира Евразии [24].
То есть евразийцы предлагают материковый принцип государственности.
^ Также государство нового типа, по мнению евразийцев, может существовать
^ лишь при условии жесткой, сильной власти, которая принудит население принять
^ соответствующие экономические, военные и социальные реформы [9, с. 40]. Од-
с! нако евразийцы предстают противниками коммунизма, несмотря на то, что в ре-
ш
^ зультате революции в России политическая власть во всей полноте досталась о именно партии коммунистов, которая суть строго дисциплинированная, организо-^ ванная группа, которая вполне являет собой соответствие условиям и положению ^ России-Евразии [13, с. 25].
^ Особенность государства определена евразийцами как нахождение в окружении ^ часто враждебных государств, причем с огромной по протяженности сухопутной < границей, что создает проблемы с ее защитой. Также отмечаются немалые эконо-™ мические сложности, что подразумевает, в первую очередь, гигантские расстояния и суровую зиму.
Евразийцы отказывают в силе, способной обеспечить существование государства, предреволюционной императорской власти. В современных им условиях евразийцы видят, как наиболее отвечающую необходимостям российской действительности, правление власти сплоченной, строго дисциплинированной организованной группы [4, с. 51].
Но власть подобной группы можно оправдать, увидеть в ней смысл лишь тогда, когда она в своей организованной правительственной деятельности приносит удовлетворение потребностям всего народа, то есть в своих устремлениях сливается с волей народа, есть выражение ее [15, с. 105]. Подобный государственный порядок евразийцы называют демоническим и являются ярыми его сторонниками [17, с. 22].
Но коммунистическая партия, по мнению евразийцев, (в отличие от многих иных иммигрантов) вовсе не демоническая. Все дело в антихозяйственности и атеизме, которые являют собой яркое противоречие духовным основам, провозглашенным евразистами как основа государственности для жителей России-Евразии [7, с. 44].
Таким образом, система страны Советов для евразийских мыслителей лишь база для государственного режима демонизма, так как политическая воля правящей монопольно партии РКП(б), а также классов-гегемонов смогла подчинить всех жителей Советской России, заставить их двигаться согласно представленной общей национальной идее, которая есть и государственная, ибо национальность лишается какого-либо значения. Но социально-классовый порядок многоуровневых выборов депутатов в Советы явно коррелировал с демоническим делегированием [14, с. 108].
Свою историческую миссию в строительстве Новой России евразийцы видели «во включении происшедшего в революции — в рамки русской и евразийской исторической традиции» [5, с. 207].
Чхеидзе писал: «Русская революция впервые ставит вопрос о сочетании труда на земле и вне земли, притом — организованно-целесообразном их сочетании» [16, с. 122].
Крайне важен в аспекте восприятия государственности евразийцыми тот факт, что в евразийской программе 1927 г. одним из важных предложений было внесение в конституционный строй Советской России начал «религиозности» [20, с. 77].
То есть необходимо, чтобы государственная власть относилась положительно и помогала каждой вере, которую исповедуют народы России-Евразии, понимая, что лишь вера может быть основой социальных отношений, которые проникнуты духом любви и неуклонным хранением человеческого достоинства [10, с. 419].
Но содействие государства вере ни в коем разе не должно превращаться в зависимость церкви как религиозных объединений от государства или государства от церкви. Религия и государство объединяют и организуют каждое особую (хотя и связанную с другой) область человеческой жизни. Между ними должны устано-
виться лично-духовные связи в форме личной религиозности представителей вла- ^ сти (их благочестия) и внимательного отношения с их стороны к голосу религии, ^ а также в форме лояльного отношения к государству представителей религии g и преподавания последними благословения тем начинаниям государства, которые ^ церковь одобряет. Но между религией и государством не может и не должно быть ^ государственно-правовых отношений либо хотя бы финансовых связей. Именно о для того чтобы представители церкви имели возможность выполнять выпадающую ^ на их долю роль народной совести, церковь обязана иметь самостоятельный бюд- g жет, который независим от средств государства. Для этого религиозным объеди- g нениям должны быть предоставлены все права и возложены на них обязанности s юридических лиц [14, с. 112]. <
В области религиозной никакое принуждение недопустимо. Священнослужители, ™ пастыри, иерархи и представители религиозных объединений избираются, в соответствии с установлениями каждой религии, верующим народом из числа лиц, почитаемых им к тому достойными; государство воздерживается от вмешательства в дела религии.
Положение, регулирующее, в соответствии с изложенным, существование религиозных объединений в пределах государства, издается в порядке одностороннего акта государства, так как церковь по природе своей не может вступать ни в какие государственно-правовые соглашения или договоры с государством [21, с. 36].
Кроме того, предлагаемая евразийцами конструкция государственного строя России, предложенная в программе, была идентична закрепленному Конституцией 1924 г. государственному строю Союза ССР. Копировались названия, структура высших и местных органов власти. Поскольку демонизм был задуман как авторитарный строй, то евразийцы предлагали в перерыве между заседаниями ЦИК Союза передавать всю полноту власти Председателю Президиума ЦИК. Идея индивидуализации высшей государственной власти корреспондируется с консервативной белоэмигрантской идеологемой сильной власти и на практике могла привести Россию к единоличной диктатуре. Главной же задачей преобразования государственного строя СССР евразийцы определили революционное устранение коммунистической партии, «замену» ее в «организационно-правительственном значении» Евразийской партией [26, с. 34]. Таким образом, подлинная идеократия евразийцев заключалась не в смене или кардинальном государственно-политическом реформировании СССР, а в смене правящей партийной элиты.
Выводы
Таким образом, в завершении данного исследования можно сделать несколько выводов:
1) евразийцев можно воспринимать как эмигрантское движение, с излишней симпатией относившееся к ссср и коммунизму;
2) евразийцами была выработана собственная концепция государственности, которая включает в себя:
♦ жесткую, сильную власть;
♦ демонизм;
♦ идеологию;
♦ веру.
По мнению евразийцев, новая экономическая политика (НЭП) в СССР в 19221927 гг. показала, что, с одной стороны, людской массив России еще не расстался с привычками и навыками дореволюционного времени (породившими революцию); а с другой — неискренность коммунистической власти и непонимание ею истинных
^ задач и целей идеократического государства. Тем не менее со стороны формальной
^ НЭП был правильной наметкой, направленной к разрешению проблемы построения
g государственно-частной системы хозяйства.
с! Таким образом, группа опальных философов и ученых, противников демократии
и революции — среди которых многие были аристократами, но при этом понимали
о все недостатки предыдущего строя и не верили в реванш, да и не хотели его, —
^ разработали теорию совершенного государства, где власть принадлежала бы эли-
g те, знающей божественные первопринципы.
X
« Литература
со 1. Антощенко А. В. Споры о евразийстве (вступительная статья) // О Евразии и евразийцах (библиография). Петрозаводск : ПетрГУ, 2000.
2. Ахматов А. В. Философия права евразийства: монография. М. : НИПКЦ Восход-A, 2008.
3. Вандалковская М. Г. Евразийские представления о русской истории // Историческая мысль русской эмиграции. 20-30-е годы XX в. М. : Рос. акад. наук, 2009. С. 138-184.
4. Васечко Е. Н. Социальная философия евразийства: религиозно-политический аспект // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2007. № 6. С. 49-54.
5. Вахитов Р. Р. Евразийцы и Платон: от тирании к «аристократии духа» // Платоновские исследования. 2016. № 1 (4). С. 201-210.
6. Винокуров Е. Прагматическое евразийство // Россия в глобальной политике. 2013. № 2. С. 49-58.
7. Галас М. Л. Идеократические государственные концепции постреволюционных течений российской эмиграции // Теория государства и права. 2008. № 14. С. 43-49.
8. Галас М. Л. Советское государство в России периода НЭПа в исторических исследованиях представителей евразийства и сменовеховцев // История государства и права. 2015. № 21. С. 56.
9. Голенкова З. Т., Еремеев А. Е. Евразийство как географическая идеология // Вестник ТГУ. 2009. № 4. С. 39-43.
10. Данилевский Н. Я. Россия и Европа / сост. и комм. Ю. А. Белова; отв. ред. О. Платонов. М. : Институт русской цивилизации, Благословение, 2011.
11. Замятина О. А. Евразийство как инструмент диалога национальных культур // Социальная интеграция и развитие этнокультур в евразийском пространстве. 2015. № 3-2. С. 67-70.
12. Лобанов Д. А., Устюгова В. В. Источники периода российской эмиграции «первой волны». Пермь : ПГУ, 2001.
13. Люкс Л. Заметки о «революционно-традиционалистской» культурной модели «евразийцев» // Вопросы философии. 2003. № 7(600). С. 23-34.
14. Люкс Л. Евразийство // Вопросы философии. 1993. № 6. С. 105-114.
15. Макаров В. Г. «Pax rossica». История евразийского движения и судьбы евразийцев // Вопросы философии. 2006. № 9. С. 102-117.
16. Макаров В. Г., Репников А. В. Как возникло евразийство // Россия XXI. 2008. № 5. С. 98127.
17. Мармонтова Т. В. Евразийская идея — от теории к практике воплощения // Современные евразийские исследования. 2015. № 2. С. 21-26.
18. Осинский И. И. Евразийство как вызов современности // Евразийская парадигма России: ценности, идеи, практика: сб. статей. Улан-Удэ : Бурятский государственный университет, 2015. С. 7-10.
19. Осинский И. И. Становление евразийства // Евразийство и мир. 2014. № 4. С. 21-32.
20. Рассел Д. Евразийство. М. : Книга, 2012.
21. Романова Е. В. Этнокультурная концепция основоположников евразийства: монография. Барнаул : Изд-во Алтайского гос. ун-та, 2010.
22. Россия и Европа: хрестоматия по рус. геополитике / сост. Л. Н. Шишелина. М. : Наука, 2007.
23. Россия между Европой и Азией: евразийский соблазн. М. : Антология, 1993. С. 217-310.
24. Савицкий П. Н. Географические и геополитические основы евразийства [Электронный ресурс]. URL: http://www.kulichki.com/~gumilev/SPN/spn05.htm (дата обращения: 20.03.2018).
25. Скуратов Ю. И. Некоторые проблемы евразийской интеграции на постсоветском пространстве (теоретические основы и современная практика) // Евразийская парадигма
России и трансформация политико-правовых институтов стран Азиатско-Тихоокеанского региона: сб. статей. Улан-Удэ : Бурятский государственный университет, 2014. С. 5-17.
26. Суслонов П. Е. Евразийство как политико-правовая концепция // Образование и наука в современных условиях. 2016. № 1 (6). С. 30-35.
Об авторе:
Саблина Юлия Валерьевна, аспирант, ведущий специалист факультета экономики и финансов Северо-Западного института управления РАНХиГС (Санкт-Петербург, Российская Федерация); sablina-yuv@sziu.ranepa.ru
References
1. Antoshchenko A. V. Disputes on eurasianism (introductory article) // About Eurasia and Eurasians (bibliography) [O Evrazii i evraziitsakh (bibliografiya)]. Petrozavodsk : PetrSU, 2000. 83 p. (In rus)
2. Akhmatov A. V. Eurasianism legal philosophy: monograph. M. : Scientific and research Production and Commerce Centre Sunrise-A, 2008. 172 p. (In rus)
3. Vandalkovskaya M. G. Eurasian ideas of the Russian history // Historical thought of the Russian emigration. The 20-30th of the 20th century [Istoricheskaya mysl' russkoi emigratsii. 20-30-e gody XX v.]. M. : RAS, 2009. P. 138-184. (In rus)
4. Vasechko E. N. Social philosophy of eurasianism: religious political aspect // Humanitarian, social and economic sciences [Gumanitarnye i sotsial'no-ekonomicheskie nauki]. 2007. N 6. P. 49-54. (In rus)
5. Vakhitov R. R. Eurasians and Platon: from tyranny to "the aristocracy of spirit" // Platon researches [Platonovskie issledovaniya]. 2016. N 1(4). P. 201-210. (In rus)
6. Vinokurov E. Pragmatical eurasianism // Russia in global policy [Rossiya v global'noi politike]. 2013. N 2. P. 49-58. (In rus)
7. Galas M. L. Ideocracy state concepts of post-revolutionary courses of the Russian emigration // Theory of the state and law [Teoriya gosudarstva i prava]. 2008. N 14. P. 43-49. (In rus)
8. Galas M. L. The Soviet state in Russia of the period of the New Economic Policy in historical researches of representatives of eurasianism and smenovekhovtsy // History of state and law [Istoriya gosudarstva i prava]. 2015. N 21. P. 56. (In rus)
9. Golenkova Z. T., Eremeev A. E. Eurasianism as geographical ideology // Messenger of TSU [Vestnik TGU]. 2009. N 4. P. 39-43. (In rus)
10. Danilevsky N.Ya. Russia and Europe / Drawing up comments of Yu. A. Belov / Ex. edition of O. Platonov. M. : Institute of the Russian civilization, Blessing, 2011. 816 p. (In rus)
11. Zamyatina O. A. Eurasianism as the instrument of dialogue of national cultures // Social integration and development of ethnocultures in the Eurasian space [Sotsial'naya integratsiya i razvitie etnokul'tur v evraziiskom prostranstve]. 2015. N 3-2. P. 67-70. (In rus)
12. Lobanov D. A., Ustyugova V. V. Sources of the period of the Russian emigration of "the first wave". Perm : PSU, 2001. 67 p. (In rus)
13. Lux L. Notes about "revolutionary and traditionalist" cultural model of "Eurasians" // Philosophy Questions [Voprosy filosofii]. 2003. N 7(600). P. 23-34. (In rus)
14. Lux L. Eurasianism // Philosophy Questions [Voprosy filosofii]. 1993. N 6. P. 105-114. (In rus)
15. Makarov V. G. "Pax Rossica". History of the Eurasian movement and fate of Eurasians // Philosophy Questions [Voprosy filosofii]. 2006. N 9. P. 102-117. (In rus)
16. Makarov V. G., Repnikov A. V. How Eurasianism appeared // Russia XXI. 2008. N 5. P. 98-127. (In rus)
17. Marmontova T. V. The Eurasian idea — from the theory to practice of the embodiment // Modern Eurasian researches [Sovremennye evraziiskie issledovaniya]. 2015. N 2. P. 21-26. (In rus)
18. Osinsky I. I. Eurasianism as present call // Eurasian paradigm of Russia: values, ideas, practice: collection of articles [Evraziiskaya paradigma Rossii: tsennosti, idei, praktika]. Ulan-Ude: Buryat State University, 2015. P. 7-10. (In rus)
19. Osinsky I. I. Eurasianism formation // Eurasianism and world [Evraziistvo i mir]. 2014. N 4. P. 21-32. (In rus)
20. Russell D. Eurasianism. M. : Book, 2012. 114 p. (In rus)
21. Romanova E. V. Ethnocultural concept of founders of eurasianism: monograph. Barnaul : Publishing house of the Altai State University, 2010. 135 p. (In rus)
о
о о
o
o o
22. Russia and Europe: anthology of Russian geopolitics / collection of L. N. Shishelina. M. : Science, 2007. 614 p. (In rus)
23. Russia between Europe and Asia: Eurasian temptation. M.: Anthology, 1993. P. 217-310. (In rus)
24. Savitsky P. N. Geographical and geopolitical bases of eurasianism [An electronic resource]. URL: http://www.kulichki.com/~gumilev/SPN/spn05.htm (In rus)
25. Skuratov Yu. I . Some problems of the Eurasian integration at the former Soviet Union (theoretical bases and modern practice) // Eurasian paradigm of Russia and transformation of political and legal institutes of the countries of the Pacific Rim: collection of articles [Evraziiskaya paradigma Rossii i transformatsiya politiko-pravovykh institutov stran Aziatsko-Tikhokeanskogo regiona]. Ulan-Ude: Buryat State University, 2014. P. 5-17. (In rus)
26. Suslonov P. E. Eurasianism as the political and legal concept // Science and education in modern conditions [Obrazovanie i nauka v sovremennykh usloviyakh]. 2016. N 1(6). P. 30-35. (In rus)
About the author:
Yulia V. Sablina, Graduate Student, Leading specialist of the Faculty of Economy and Finance of North-West institute of management of RANEPA (St. Petersburg, Russian Federation); sablina-yuv@sziu.ranepa.ru
