CC BY
62
УДК 321
Кочнева Ирина Владимировна Irina Kochneva
ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ И ЕГО МОДЕЛИРОВАНИЕ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ЗЕМЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ
PUBLIC ADMINISTRATION AND MODELING IN PUBLIC LAND POLICY
Представлена модель политической деятельности России в целом с проекцией на сферу земельных отношений. Излагается и анализируется актуальность рассматриваемой темы, подтверждающей используемые Россией в разные исторические периоды отдельные технологии политических стратегий в сфере управления, в том числе земельными ресурсами. Подробно описываются политико-правовые способы урегулирования конфликтов, возникающих между обществом и государством в сфере политической деятельности, в том числе в период катаклизмов. Отмечено, что представленная модель политической деятельности Российской Федерации может являться определяющей при решении аналогичного рода проблем, в том числе и в сфере земельных отношений, ориентируясь не только на исторические «ошибки» России, но и на ее достижения, в том числе в виде направлений деятельности различных политических деятелей, высказывающих свои позиции по решению вопросов государственного управления, в том числе земельного.
При оценке значения политико-правовых механизмов и технологий в политическом процессе в современный период времени использованы политические элементы деятельности реального, а не искусственно сконструированного государства, а также политические технологии для его совершенствования. В таком аспекте, акцентируя внимание на земельную сферу, политические структуры существующей государственной деятельности, реализующие свои полномочия в рамках управления и распоряжения земельными ресурсами, представлены в виде проектируемой, приближенной к идеальной, которые могут иметь возможность в той
This article presents a model of political activity in Russia as a whole with the projection on the sphere of land relations. The author describes and analyzes the relevance of the topic, confirming it by the used in Russia of different historical periods separate technology policies in the field of management, including land resources. The political and legal methods of resolving conflicts between society and the state in the sphere of political activity, including during the cataclysm are observed. It is noted that the presented model of the political activities of the Russian Federation may be decisive in solving similar problems, including in the sphere of land relations, focusing not only on the historical «er-rors» of Russia, but also for its achievements, including the activities of various political figures, expressing their positions on issues of public administration, including land management
When estimating the value of political and legal mechanisms and technologies in the political process in modern time period used in the article political activity items are real and not artificially constructed state, as well as political techniques for its improvement. In this aspect, focusing on the land sphere, and political structures of the existing state activities, the implement of its authority under the management and disposal of land resources the article presents in a form of the projected close to the ideal that can be able in some degree to adapt the policy: content and direction to the field of real state land management
или иной степени адаптировать свои политические содержание и направление к сфере реального государственного земельного управления
Ключевые слова: государственная политика, Key words: public policy, land resources, different земельные ресурсы, различные этапы истории, stages of history, managerial decision models управленческие решения, модели
Цели, задачи и функции Российской Федерации как государства — главного элемента политической системы общества, раскрываются через разработку, содержание и проведение государственной политики, в том числе земельной. Государственная земельная политика — это целенаправленная деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления по решению политических задач в сфере земельных отношений, достижению социально значимых целей развития общества. «Несмотря на свою внутреннюю противоречивость», как анализирует В.И. Якунин, в общем, государственную политику, проводимую в период постсоветских реформ, «последние два десятилетия российских реформ наглядно продемонстрировали отчетливую направленность российского общества на устойчивое развитие» [11]. При этом в различные периоды времени разработка политических стратегий приобретает особую сложность. Как говорил об этом Гегель, «каждая эпоха является настолько индивидуальным состоянием, что в это время возможно и необходимо принимать лишь такие решения, которые вытекают из самого этого состояния» [2].
Используемые Россией в разные исторические периоды отдельные технологии политических стратегий являются самым непредсказуемым звеном этого процесса, быстро реагирующим на все внешние и внутренние трансформации и заставляющим государственную власть молниеносно реструктурироваться, совершенствовать приемы и средства политического проектирования. Опыт политических реформ в Российской Федерации, в том числе земельной реформы, поскольку она является основополагающей в любые времена и во
всех государствах, в последние десятилетия наглядно подтвердил мысль М. Кастельса о том, что «в современных условиях технологии уверенно опережают развитие институтов и даже самого человека. Есть веские основания утверждать и то, что механизмы и технологии формирования государственной политики оказывают непосредственное влияние на сущностные характеристики государства, формы его взаимодействия с другими общественными структурами» [5].
Устойчивость политического содержания реформируемой государственной земельной политики обращает интерес к факторам, послужившим основанием для проводимых изменений направления политической деятельности государства, осознанию политических и правовых резервов ее совершенствования, основным направлениям политической эволюции. Источники реформирования политико-правовых содержания и механизма государственной деятельности в сфере земельных отношений, которые во многих ситуациях быстрее государства, как элемента политической системы, приспосабливаются к имеющим место быть политическим обстоятельствам, обладая новыми политическими технологиями и новым политико-экономическим пространством. Особым основанием для изменения механизмов и технологий политических стратегий государства в сфере земельных отношений являются структура и содержание государственного политического процесса в других государствах, «достижения политико-управленческой теории, стимулирующие к сознательному «выращиванию» институтов, а также опыт идущих и начинающихся в стране административных реформ» [11], включающих государственную земельную реформу. При оценке
значения политико-правовых механизмов и технологий в политическом процессе в настоящее время необходимо использовать политические элементы деятельности реального, а не искусственно сконструированного государства, а также политические технологии для его совершенствования. В таком аспекте, акцентируя внимание на земельную сферу, политические структуры существующей государственной деятельности, реализующие свои полномочия в рамках управления и распоряжения земельными ресурсами, в нашем представлении, должны быть в виде проектируемой, приближенной к идеальной, которые могут иметь возможность в той или иной степени адаптировать свои политические: содержание и направление, к сфере реального государственного земельного управления.
При этом, наши проектируемые политические конструкции государственного земельного управления могут не соотноситься с существующими управленческими структурами и практикующейся позицией принятия управленческих решений, направленных на решение обширных политических задач в сфере земельных отношений. В связи с чем теоретическое моделирование политических действий в сфере государственного управления земельными ресурсами нередко увеличивает свое значение и отношение к практике применения в реалии управленческих действий и адекватности решения задач, возникающих в политической деятельности, в том числе в сфере земельных отношений. А зачастую изменяет смысловые, сущностные характеристики всей системы принятия государственных решений. В сфере государственного земельного управления для правильного применения ее конструкционного содержания необходимо более обширно применять общенаучные, естественно-научные методики, которые помогут осознать истинное содержание и направление политической природы государственного земельного управления и увидеть настоящие политические возможности, которые возникнут в результате найденного верного пути реформирования политических сис-
тем государственного земельного управления, взять «на вооружение» и использовать на практике настоящие структурные политические конструкции. Естественно, что предложенные политические конструкции государственного земельного управления могут быть не идеальны. Как уже отмечалось, политические направления деятельности государства должны быть гибкими в связи с меняющимися как внутренними, так и внешними политико-экономическими условиями. В этой связи, Ф. Фукуяма оспаривал научные основания политико-управленческих дисциплин, говоря, что «не может быть науки общественного администрирования, несмотря на недавние усилия экономистов ее создать» [10]. Соглашаясь с ним, многие ученые утверждают, что «государственное управление — это по преимуществу форма искусства, нежели область действий, основанных на научных и рациональных подходах» [6].
Генезис государственной земельной политики России позволяет сделать вывод о том, что содержание и структура государственной земельной политики должны применяться с учетом предыдущего политического опыта государственного земельного управления, а также необходимо акцентировать внимание на традициях, истории, характерных чертах российского гражданского общества. Поскольку любые новые формы взаимоотношений в государстве неизбежно складываются на «институциональных развалинах прошлого» и при игнорировании характерных для страны идей и взаимоотношений, по мнению Д. Старка, с которым трудно не согласиться, неизбежно «загораживают путь» перспективным стратегиям общественного развития [9]. Этот аспект следует подчеркнуть особо, поскольку «весьма тревожной тенденцией последнего времени становится принижение значения национальных, традиционных, придающих нашей истории внутреннюю целостность ориентиров. А замена этих представлений на механически заимствованные идеи из практики зарубежных государств пока ни к каким сверхпозитивным результатам не приводит. На фоне крити-
ки общественно ориентированных норм и наплыва инокультурных воззрений это снижает способности органов управления к консолидации духовных ресурсов общества, ведет к «исторической безвозвратности» (В.Б. Земсков) национально-государственного развития нашего социума» [11].
Главным элементом научного познания «государственного земельного управления» выступают политико-управленческие дисциплины, содержание которых раскрывает государственную политику как процесс государственной деятельности. Наша цель заключается в разработке структуры и содержания процесса государственного земельного управления, которые были бы максимально приближены к идеальному политическому процессу государственной деятельности. Задача состоит в сочетании потенциала фундаментальных политических наук, обусловливающих принципиальные подходы к формированию государственной политики, с прикладными подходами, непосредственно связанными с решением конкретных задач в сфере земельного управления.
А.А. Дегтярев считает, что «это предполагает селекцию теоретического материала, способного помочь в решении насущных проблем государственного управления в России. В зависимости от отраслей, специфики объекта государственной политики корпус научных знаний, лежащий в основании государственного регулирования и управления, включает представления, обладающие теоретико-фундаментальным, инструментально-эмпирическим и практически прикладным характером» [3].
Исходя из указанных положений, которые, несомненно, необходимо соблюдать, сформулируем предлагаемую политическую структуру государственного земельного управления. Само содержание государственной земельной политики изначально составляет совокупность целей, задач, приоритетов развития, программ, которые разрабатывают и реализуют органы государственной власти и органы местного самоуправления с привлечением институтов гражданского общества. К примеру: цель
— разграничение государственной собственности на землю; приоритет развития
— направление формирования форм публичной собственности на землю, таких как федеральная, краевая и муниципальная; программы — утвержденные программы финансирования (из краевого бюджета) формирования земельных участков, на которые будет зарегистрировано право собственности Забайкальского края.
Процесс формирования и реализации государственной политики называется «политическим циклом» и включает несколько этапов. Содержание первого этапа (инициирование политики) составляют анализ ситуации, выбор приоритетных проблем (к примеру: необходимость формирования земельных участков под объектами недвижимости, находящимися в собственности Российской Федерации и субъекта Российской Федерации, приводящая к проблеме невозможности определения формы публичной собственности таких земельных участков), принятие решения о разработке основных направлений государственной земельной политики (к примеру: определение приоритетов федеральной собственности на земельный участок перед другими формами публичной собственности). Второй этап (разработка политики) включает разработку целевых программ, пример указан выше. На третьем этапе (выполнение политики) происходит непосредственная реализация программы, осуществляется мониторинг и контроль. Четвертый этап ( оценка политики) составляет оценка результатов и последствий ( к примеру: на сколько земельных участков в указанный период зарегистрировано право собственности Забайкальского края).
Мировой опыт свидетельствует о существовании различных моделей разработки государственной политики. В. В. Лобанов предлагает следующие виды моделей государственной политики:
— «модель «сверху — вниз» — предполагает, что государственные решения принимаются на высших уровнях государственного управления (пример: одно из ключевых решений — это осуществление разграниче-
ния государственной собственности на землю между публичными собственниками), а низовые уровни — пассивные исполнители политики (субъекты Российской Федерации и муниципальные образования);
— модель «снизу — вверх» — формирование государственной политики начинается с низовых структур управления при активном привлечении граждан, общественных институтов (к примеру: Ленинское определение модели управления земельными ресурсами — «власть — народу»);
— «централизованная модель» — политика формируется и реализуется силами бюрократического аппарата без привлечения институтов гражданского общества и учета общественного мнения;
— «демократическая модель» — при сохранении централизованного управления государство создает условие для активизации деятельности граждан, используя механизмы привлечения к разработке государственной политики граждан и общественных объединений» [7] (к примеру: референдум о решении того или иного вопроса в сфере земельных отношений).
Ни одна из данных моделей разработки государственной политики не встречается в «одном» виде; на практике для решения различных по масштабу и характеру проблем применяются различные подходы к решению проблем или стили формирования государственной политики, в том числе земельной. При этом, В.В. Лобанов дает несколько определений подходов:
— «перспективный — планированию и реализации политики предшествует анализ тенденций и прогнозирование развития ситуации («работа на опережение»);
— реагирующий — конкретные действия по разработке и реализации политики начинаются после того, как проблема приобрела определенный масштаб;
— рациональный — основан на использовании экономико-математических методов и принципа рациональности;
— антикризисный — все усилия субъектов политики направлены на преодоление критической ситуации» [7].
Независимо от типа и модели государственной политики, от того, какой подход к решению проблем лежит в ее основе, государственная земельная политика должна соответствовать указанным политическим условиям, ее результаты — определенным показателям: оперативно реагировать на изменения, происходящие в обществе и государстве; иметь политико-комплексный характер и рассматривать любую политическую проблему во взаимосвязи с другими проблемами, в том числе, экономической, социальной и т.д.; должна быть эффективной и результативной; пользоваться доверием российского гражданского общества.
Государственная земельная политика начинается с анализа ситуации и выявления списка проблем (на сегодняшний день: основная проблема — решение территориальной целостности Российской Федерации в связи с включением в состав территории Российской Федерации земель Крыма). В государственной политике «противоречие между потребностями и возможностями их удовлетворения, расхождение между тем, что должно быть, и тем, что реально имеется — это проблема» [8].
Анализ механизма государственного земельного управления, выражаемого в принятии политического решения, позволяет классифицировать их по различным основаниям:- политическим (осуществлять ли предоставление того или иного земельного участка для строительства космодрома?); определяющие развитие основных сфер общественной жизни и по своей значимости явно политические (предоставлять бесплатно в собственность земельные участки лицам, имеющим троих детей или нет?). Политическое решение в «чистом» виде — это правовой акт, при этом, в зависимости от характера принимаемого решения и субъекта правоотношения, он может быть нормативно-правовым либо индивидуально-распорядительным.
Поскольку ранее мы выяснили, что разработка модели государственного земельного управления возможна лишь в сравнении с другими иностранными моделями управления, необходимо отметить,
что в современных политико-управленческих науках проблематика цикла принятия управленческих решений рассматривалась многими авторами. Так, Дж. Андерсон выделяет пять основных преимуществ концепции политико-управленческого цикла по сравнению с другими аналитическими конструкциями. «Во-первых, в рамках процессуально-циклического подхода внимание концентрируется на динамике поведения официальных лиц и органов, которые принимают политические решения, а также на факторах, которые воздействуют и обуславливают акции лиц, принимающих решения. Во-вторых, предложенная модель включает в себя внутренние фазы процесса, которые выражают разные виды политической активности и предполагают способы сопряжения между ними. В-третьих, политико-процессуальный подход оказывается достаточно гибким в анализе, предоставляя широкие возможности для его дополнения и совершенствования. В-четвертых, к достоинствам указанного подхода относится и то, что он позволяет увидеть политико-управленческий процесс скорее с точки зрения его комплексной динамики и развития, чем лишь только в статическом и структурном разрезе. В-пятых, процессуально-стадиальный подход не страдает какой-либо социокультурной запрограммированностью или национальной уникальностью» [12].
Наряду с «сильными» сторонами концептуальной модели политико-управленческого цикла обнаруживается ряд «слабых» мест. «Во-первых, политико-управленческий процесс в рамках демократической системы разделения властей оказывается более комплексным феноменом, чем некая «линейная» или «круговая» циркуляция. Во-вторых, на разных фазах продвижения публичного решения в процесс включаются различные государственные органы и группы заинтересованных людей ( депутатов, чиновников, лоббистов и др.). В-третьих, к недостаткам фазово-циклической модели можно отнести ее не слишком высокий объяснительный потенциал. Она выглядит скорее инструментом, способствующим
упорядочиванию многообразно эмпирической информации о политическом решении, чем глубокой теоретической конструкцией, вскрывающей внутренние связи, тенденции и зависимости, которые действуют внутри комплексных феноменов, то есть систем принятия публичных решений» [15; 16; 17]. Таким образом, можно сделать вывод, что структурная модель цикла управленческого процесса политической деятельности государства может быть применена в качестве общей логической базы при анализе процесса принятия управленческих решений, учитывая при этом ограниченные пределы ее осознанного потенциала.
В современной политической науке существует множество подходов к моделированию «политико-управленческого цикла и вычленению в границах некоей родовой динамической метамодели различных видовых «субмоделей» и «субфаз» [18].
В основном количество определяемых политической наукой фаз зависит от разделения политико-управленческих функций, закрепляемых ими за этими фазами. Для примера можно привести тот факт, что «в одних вариантах «периодизации» политико-управленческого процесса за ступенью формирования проекта решения закрепляется лишь три функции (фазы) — формулирования повестки дня, подготовки альтернативных вариантов и утверждения решения» [12], то в другом варианте эта же политическая задача разбивается уже на большее количество функций (фаз): принятие решение; в какой форме принимать решение; определение вопроса; прогнозирование; выдвижение целей и приоритетов; и, наконец, анализ альтернатив» [13].
Несмотря на это, в политической науке все мнения, на которых основывается циклическая модель, сводятся к одному — общему основанию выделения ее фаз (или стадий, этапов). Базовый критерий, концентрирующий на себе все точки зрения ученых, изначально предложен Г. Лассу-эллом еще в 1950-е гг., который сводился к «закреплению за каждой фазой процесса ее определенного функционального предназначения политико-управленческой
деятельности» [14]. В качестве примера можно привести установленную законодательно процедуру предварительного согласования места размещения объекта, которая предполагает управленческое решение органов государственной власти или органов местного самоуправления о закреплении за конкретным субъектом какого-либо земельного участка для строительства объекта, до стадии предоставления земельного участка для строительства.
При этом существует проблема, созданная дисциплинарными измерениями в анализе политического процесса принятия решений. «Политико-управленческий процесс, — подчеркивают Дж. Мангейм и Р. Рич, — это комплексная совокупность событий, определяющая то, какие действия предпримет правительство и какое воздействие эти мероприятия окажут на социальную среду» [19].
Советские ученые в сфере экономической политики Э. Вилкас и Е. Майминас выделяют из государственной политики, а государственная земельная политика идет по общему пути развития всех видов политической деятельности государства только в более концентрированном плане, «три «параллельно» идущих (в одном общем процессе) субпроцесса ( и соответственно «субмодели») принятия решений: организационный, где этапы различаются по организации работы; информационный, где этапы отличаются по анализу и обработке информации, и технологический, в котором этапы образуются для группировки сходных и однородных процедур и операций» [1].
Таким образом, учитывая указанные измерения механизма принятия решений, в общем процессе политической деятельности, можно, в свою очередь, выделить более дробные субциклы, в каждом конкретном случае их количество будет различно.
Из сказанного следует, что политическому процессу, каким является принятие управленческих решений, должна соответствовать четко выверенная политическая логика его анализа. При этом политическая наука действительно выделяет четыре вида «политической логики»: «объективирован-
ная» логика самого политического процесса (Д. Истон и Г. Алмонд [20]), «субъективированная» логика управления этим политическим процессом (Дж. Андерсон [12]); «прескриптивная» логика прикладного политического анализа (Данн [21]); общая логика познания и научного исследования политического процесса (Дж. Мангейм и Р. Рич [19]).
Данные «политические логики» существуют во взаимосвязи. Логика политического процесса, функционирования политической системы и общая логика познания этого процесса образуют систему координат для управленческой и аналитической деятельности. «Между логикой политической борьбы и логикой ее рационализации в ходе политического управления постоянно возникают противоречия», которые пытаются разрешить политические аналитики. Ч. Линдблом, рассуждая по поводу этой «коллизии между рациональной оптимизацией и конфликтом заинтересованных факторов», назвал этот парадокс «противостоянием аналитики и политики» [15; 16; 17].
На основании сказанного можно проанализировать оба цикла (или «политические логики»), точнее, политико-управленческого процесса, связанного с принятием управленческих решений, и процесса аналитической работы. Процессы функционируют во взаимозависимости, хотя «ведущей» в ней стороной следует назвать принятие публичных решений, тогда как прикладной политический анализ играет роль стороны «ведомой», обеспечивающей и обслуживающей практическую политику. Ученые, изучающие политический анализ, обосновывают положение о релевантности этапов аналитической работы основным фазам цикла принятия решений [15]. Поэтому можно сказать, что аналитик всегда опережает и сопровождает решение, принимаемое политиком. Одной из наиболее проработанных версий политико-управленческого цикла является «пятифазовая» модель, за последние двадцать пять лет рассмотренная в трудах американских политологов Дж. Андерсона и В. Данна. «За каждой выделенной фазой, в соответствии
с ранее оговоренным критерием их вычленения, закрепляется достаточно самостоятельное функциональное предназначение и отдельный вид политико-управленческой деятельности, начиная от инициирования публичного решения и построения повестки дня до завершения цикла продвижения решения и оценки его результатов и последствий» (W. Dunn [22]; А. А. Дегтярев [3]; J. Anderson [12]).
Указанные ученые пытаются расширить границы обобщающей метамодели цикла принятия управленческих решений, дополнив его фазами «адаптации», «преемственной корректировки» (перенастройки на решение сходных проблем) и «тер-минации» (то есть собственно завершения полного цикла [21].
Дж. Мангейм и Р. Рич по поводу цикличности управленческих решений замечают, что «политический курс, который можно изобразить в виде замкнутого круга, не имеет четкого начала или конца» [19]. В этом аспекте, учитывая исторические события в России, необходимо отметить существование цикличности политических земельных решений, принятых в 1917 г. и 1991-2001 гг.
При этом другие политологи вместо одной крупной фазы построения публичной повестки выделяют два-три еще более дробных этапа. Р. Келли и Д. Паламбо разграничивают этапы формирования повестки и определения проблем [21], а Дж. Мангейм и Р. Рич выделяют этапы генерации требований ...» (к примеру: факторы и условия, влияющие на органы государственной власти и органы местного самоуправления в сфере земельных отношений, такие как, к примеру: необходимость финансирования работ по формированию земельных участков, на которые возникает право публичной собственности), «...артикуляции и агрегирования (проекты решения проблем.», такие как, к примеру: до разграничения государственной собственности на землю, распоряжение такими землями осуществляется органами местного самоуправления муниципальных районов и городских округов) и, наконец, «...собс-
твенно разработки повестки (рассмотрение проблем на официальном уровне)» [19]. Таким же образом детализируют процесс государственного управления Б. Хогвуд и Б. Ганн, разбивающие его на три специальных, относительно самостоятельных фазы: «выявления ( или поиска) проблемы» ( решение на принятие решения) ; «селекции» ( или препарирования) проблемы ( решения, какое надо принимать решение); «определения» проблемы [19]. Иная проекция государственного управления предлагается У. Дженкинсом, который «закрепляет формирование политического курса за тремя этапами — его инициирование, переработка необходимой информации и завершающего этот субцикл этапа рассмотрения путей решения проблемы» [23].
Если мы строим модель государственного земельного управления, то существует необходимость определения фактора попадания рассмотренных нами политических проблем в государственную повестку их решения. Каким образом осуществляется процесс построения и удержания политической повестки. Указанные положения стали предметом дискуссии еще в 1960-80-е гг. между американскими политологами П. Бахрахом и М. Баратцем. Они рассмотрели «концепцию «нерешений» (попёес18юш) и предприняли попытку дать интерпретацию процесса удержания повестки под контролем элитных группировок. Контроль за политической повесткой входит, по их мнению, в общий механизм государственного управления, представляя собой так называемое «второе лицо власти» [24]. Поскольку политический процесс государственного управления осуществляется посредством деятельности государственного аппарата, то необходимо отметить, что «верхушка» этого аппарата применяет «средства, при помощи которых требования изменить сложившееся распределение благ и привилегий в данном сообществе могут быть задушены в зародыше еще до того, как их попытаются озвучить, могут быть уничтожены на входе в систему принятия решений, а в случае, если это не удалось осуществить, то эти же требования можно исказить или развалить
во время реализации решения на завершающих стадиях политико-управленческого процесса» [25]. В связи с этим многие общественные проблемы, такие как организация и охрана земель из категории особо охраняемых территорий и объектов, могут быть исключены как из «системной», так и из «институциональной» повестки, как это происходило в России в конце XIX в., когда государство в лице правящей элиты исказило направление земельной реформы и ввергло страну в хаос.
Инициирование внесения проблемы в политическую повестку во многом связано с политическими конфликтами между заинтересованными политическими субъектами, которые должны в итоге нащупать «формулу согласования интересов», положенную в основу совместной интерпретации общественной проблемы. Без подобных компромиссов или консенсусов публичную повестку построить крайне трудно, поскольку без этого, как содержание решения
Литература_
1. Вилкас Э., Майминас Е. Решение: Теория, информация, моделирование. М., 1981.
2. Гегель. Философия истории, Соч., М., 1935, т. VIII, с. 7.
3. Дегтярев А.А. Основы политической теории. М., 1998.
4. Дегтярев А.А. Политический анализ как прикладная дисциплина: предметное поле и направления развития // Полис, 2004. № 1.
5. Кастельс М. Информационный век: экономика, общество и культура. Малден (Мас) в трех томах, 1996-1998 гг.
6. Кнорринг В.И. Теория, практика и искусство управления. М.: Изд-во НОРМА, 2001. 528 с.
7. Лобанов В.В. Государственное управление и общественная политика. СПб., 2004. С. 107.
8. Панфилова А.П. Мозговые штурмы в коллективном принятии решений. СПб.: ИВЭСЭП, «Знание», 2005. 317 с.
9. Старк Д. Гетерархия: неоднозначность активов и организация разнообразия в постсоциалистических странах // Экономическая социология:
(в ходе его подготовки, принятия), так и дальнейшая политическая судьба указанного решения может быть искажена или разрушена.
Результаты нашего политико-технологического анализа механизмов и технологий в государственном управлении в общем с непосредственной проекцией на земельные отношения, в том числе при принятии управленческих решений,помогут выработать четко реагирующие, но при этом ориентированные схемы функционирования органов государственной власти либо управления; политически синтезировать требования с новыми подходами, раскрыть потенциал введения инноваций, увидеть дальнейшее развитие качества принимаемых управленческих решений. В научном и практическом подходах рациональная разработка, конкретизация и реализация задач государственной земельной политики тесно взаимодействуют с раскрытием этапов процесса принятия управленческих решений.
_References
1. Vilkas E. Maiminas E. Reshenie: Teoriya, in-formatsiya, modelirovanie [Decision Theory, information modeling]. Moscow, 1981.
2. Hegel. Filosofiya istorii [Philosophy of History]. Moscow, 1935, t. VIII, p. 7.
3. Degtyarev A.A. Osnovy politicheskoy teorii [Foundations of Political Theory]. Moscow, 1998.
4. Degtyarev A.A. Polis (Polis), 2004, no 1.
5. Castells M. Informatsionny vek: ekonomika, obschestvo i kultura [The Information Age: Economy, Society and culture]. Malden (Mas) in three volumes, 1996-1998.
6. Knorring V.I. Teoriya, praktika i iskusstvo up-ravleniya [Theory, practice and art of management]. Moscow: in Normal, 2001. 528 p.
7. Lobanov V.V. Gosudarstvennoe upravlenie i obschestvennaya politika [Public administration and public policy]. St. Petersburg, 2004, pp. 107.
8. Panfilov A.P. Mozgovye shturmy v kollek-tivnom prinyatii resheniy [Brainstorming in the collective decision-making]. Petersburg: IVESEP, «Knowledge», 2005.317 p.
9. Stark D. Geterarhiya: neodnoznachnost ak-tivov i organizatsiya raznoobraziya v postsotsialis-ticheskih stranah [Heterarchy: ambiguity assets and
новые подходы к институционализму и сетевому анализу, М., 2002. С. 90.
10. Фукуяма Ф. Сильное государство, М., 2006. С. 8-9.
11. Якунин В.И. Процессы и механизмы формирования государственной политики в современном российском обществе: автореферат дис. на со-иск. уч. ст. д-ра полит. наук. М.: МГУ, 2007.
12. Anderson J. Public Policymaking: An Introduction. Boston-New York, 2003. С. 29-30.
13. Hogwood B., Gunn L. Policy Analysis for the Real World. Oxford, 1984.
14. Lasswell H.. The Decision Process: Seven Categories of Functional Analysis. College Park, 1956.
15. Lindblom C., Woodhouse E. The Policy-Making Process. Englewood Cliffs, 1993.
16. Teisman G. Models for Research into Decision-Making Process: On Phases, Streams and Decision Making Rounds // Public Administration. 2000. Vol. 78. No. 4.
17. Sabatier P. (ed.).Theories of Policy Process: Theoretical Lenses on Public Policy. Boulder, 2001.
18. Birkland T. An Introduction to the Policy Process: Theories, Concepts, and Models of Public Policy Making. N.Y; L., 2001.
19. Manheim G., Rich R. Empirical Political Analysis: Research, 1991.
20. Easton D. A Framework for Political Analysis. N.Y., 1965.
21. Dunn W. Public Policy Analysis: An Introduction. 3rd ed. Upper Saddle River, 2004.
22. Bardach E. A Practical Guide for Policy Analysis: The Eightfold Path for More Effective Problem Solving. N.Y., L., 2000.
23. Jenkins W. Policy Analysis. Oxford, 1978.
24. Bachrach P., Barats M. Decisions and Non-Decisions: An Analytical Framework. American Political Science Review. Vol. 57, 1963.
25. Bachrach P., Barats M. Power and Poverty. New York, 1970.
organization of diversity in the post-socialist countries]: Economic Sociology: new approaches to institu-tionalism and network analysis, Moscow, 2002, p. 90.
10. Fukuyama F. Silnoe gosudarstvo [Strong state]. Moscow, 2006, pp. 8-9.
11. Yakunin V. Processes and mechanisms of formation of public policy in the modern Russian society [Protsessy i mehanizmy formirovaniya gosudarstvennoy politiki v sovremennom rossiyskom obschestve]: abstract dis. ...doc. polit. sciences. Moscow: MSU, 2007.
12. Anderson J. Public Policymaking: An Introduction [Public Policymaking: An Introduction]. Boston-New York, 2003. P. 29-30.
13. Hogwood B., Gunn L. Policy Analysis for the Real World [Policy Analysis for the Real World]. Oxford, 1984.
14. Lasswell H. The Decision Process: Seven Categories of Functional Analysis [The Decision Process: Seven Categories of Functional Analysis]. College Park, 1956.
15. Lindblom C., Woodhouse E. The Policy-Making Process [The Policy-Making Process]. Englewood Cliffs, 1993.
16. Teisman G. Public Administration (Public Administration), 2000. Vol. 78, no. 4.
17. Sabatier P. (ed.) .Theories of Policy Process: Theoretical Lenses on Public Policy [Theories of Policy Process: Theoretical Lenses on Public Policy]. Boulder, 2001.
18. Birkland T. An Introduction to the Policy Process: Theories, Concepts, and Models of Public Policy Making [An Introduction to the Policy Process: Theories, Concepts, and Models of Public Policy Making]. N.Y; L., 2001.
19. Manheim G., Rich R. Empirical Political Analysis [Empirical Political Analysis]: Research, 1991.
20. Easton D. A Framework for Political Analysis [A Framework for Political Analysis]. N.Y., 1965.
21. Dunn W. Public Policy Analysis: An Introduction [Public Policy Analysis: An Introduction]: Upper Saddle River, 2004.
22. Bardach E. A Practical Guide for Policy Analysis: The Eightfold Path for More Effective Problem Solving [A Practical Guide for Policy Analysis: The Eightfold Path for More Effective Problem Solving]. N.Y.,L., 2000.
23. Jenkins W. Policy Analysis [Policy Analysis]. Oxford, 1978.
24. Bachrach P., Barats M. Decisions and Non-Decisions: An Analytical Framework [Decisions and Non-Decisions: An Analytical Framework]. American Political Science Review. Vol. 57, 1963.
25. Bachrach P., Barats M. Power and Poverty [Power and Poverty]. New York, 1970.
Коротко об авторе
Briefly about the author
Кочнева И.В., ст. преподаватель кафедры ГП и ГП, Забайкальский государственный университет, г. Чита, Россия
irina.kochneva2012@yandex.ru
I. Kochneva, senior teacher, GP and GP department, Transbaikal State University, Chita, Russia
Научные интересы: государственная политика в области земельных отношений, роль политической коммуникации в формировании публичной земель-
ной политики
Scientific interests: state politics in the sphere of agrarian relations, role of political communication in public agrarian politics formation
