CC BY
57
Психолого-педагогические науки
• ••
13
1. Абульханова К.А., Березина Т.Н. Время личности и время жизни. СПб. : Алетейя, 2001. 2. Адлер А. Практика и теория индивидуальной психологии. М. : Прогресс, 1995. 3. Гинзбург М.Р. Жизненные планы как проявление личностного самоопределения старшеклассни-
ков//Психологические условия формирования социальной ответственности школьников: Сб. на-уч. тр./ Под ред. М. Р. Гинзбурга, Л. А. Радзиховского. М. : АПН СССР, 1987. С. 18-22. 4. Головаха Е.И., Кроник А.А. Психологическое время личности. Киев: Наукова думка, 1984. 5. Зейгарник Б.В. Теория личности Курта Левина. М. : Изд-во Моек. ун-та, 1981. С. 60. 6. Кон И.С. Психология ранней юности. М., 1989. С. 71-72. 7. Кроник А.А. Субъективная картина жизненного пути как предмет психологического исследования//Психология личности и образ жизни. М. : Наука, 1987, 149-152. 8. Левин К. Определение понятия «поле в данный момент»//Хрестоматия по истории психологии: Период открытого кризиса. М. : Изд-во МГУ, 1980. С. 131-145. 9. Мухина В.С. Личность. Мифы и реальность (Альтернативный взгляд. Системный подход. Инновационныеаспекты). Екатеринбург: ИнтелФлай, 2007. С. 700. 10. Сарджвеладзе Н.И. Личность и ее взаимодействие с социальной средой. Тбилиси 1989. 11. Формирование личности старшеклассника / Под ред. И.В. Дубровиной. М. : Педагогика, 1989. С. 37-38. 12. Фресс П. Восприятие и оценка време-ни//Фресс П., Пиаже Ж. Экспериментальная психология. М. : Прогресс, 1978. Вып. 6. С. 88-135. 13. Fraisse P. Psychology du temps. Paris: Pres. Univ. France, 1957. 14. Fraisse P. Time in Psychol-ogy//Time and Sciences. Paris: Unesco, 1979. P. 71-84. 15. Frank L.K. Time perspectives // Journ. of Social Philosophy. № 4. 1939. P. 293-312. 16. Lewin K. Field Theory and Experiment in Social Psychology: Concepts and methods//American Journ. of Sociology. V. 44 1939. P. 868-897. 17. Lewin K. Time Perceptive and Morale. Civilian Morale. N.Y., 1942. 18. Nuttin J., Lens W. Future time perspective and motivation: Theory and research method. Leuven and Hillsdale, N.Y.: Leuven University Press and Erlbaum, 1985.
Статья поступила в редакцию 05.11.2008 г.
УДК 159.922.4
ГОСУДАРСТВЕННАЯ И ЭТНИЧЕСКАЯ ИДЕНТИЧНОСТИ В САМОСОЗНАНИИ СОВРЕМЕННЫХ ДАГЕСТАНЦЕВ
© 2008 Гаджимурадова З.М.
Дагестанский государственный педагогический университет
В статье обсуждаются результаты эмпирического исследования государственной и этнической идентичностей старшего и младшего поколений Дагестана. Выявлена специфика этнического самосознания дагестанцев, состоящая из множества разноуровневых идентичностей: этническая, межэтническая (общедагестанская), государственная (общероссийская) и общепланетарная. Государственная идентичность в самосознании дагестанцев представлена значительно как политическая реальность и социальные интересы.
In the article the results of the empirical research of the state and ethnic identities of the elder and young generations of Daghestan people are discussed. On the base of the empirical data the specific of Daghestan people’s ethnic self-conscience is discovered, consisted of several identities of different levels: ethnic identity with native group; interethnic identity with all another Daghestan people; State identity and identity with all the peoples of the whole world. State identity is presented considerably in the selfconsciousness of Daghestan people as political reality and social interests.
14
• ••
ИзвестияДГПУ, №4, 2008
Ключевые слова: этническое самосознание, национальное самосознание, этническая идентичность, государственное самосознание, государственная идентичность, гражданское самосознание.
Keywords: ethnic self-consciousness, national self-consciousness, ethnic identity, state self-consciousness, state identity, patriotic self-consciousness.
Проблема идентичностей - одна из наиболее актуальных в условиях политических перемен в стране и в мире в целом. Этнические вызовы конца XX - начала XXI столетий стимулировали внимание к причинам роста этнической идентичности, ее содержанию и типам (норма, этноцентризм, этнодоминирование, эт-нофанатизм, этнонигилизм, амбивалентность). Перед учеными-
исследователями встала задача показать, что повсеместный рост самосознания у национальностей и усиление интереса к этническим корням имеет объективные и субъективные причины. Важно было подчеркнуть, что позитивная идентичность не представляет опасности для общества, а угрозы исходят от гипертрофирования этнической идентичности, нацизма и надо искать их причины.
В 1970-х годах в научном мире широко обсуждалось содержание понятий «этническое самосознание», «национальное самосознание» и их структуры. В период дискуссии о понятии нации в журнале «Вопросы истории» В. И. Козлов, отстаивающий идею этнического (национального) самосознания как признака нации, понимал под ним отождествление людей с данные сообществом (феноменом), принятие принадлежности к нему [9. С. 19].
Ю. В. Бромлей ввел узкое и широкое понимание обсуждаемого термина. В узком значении слова он считал возможным понимать под этническим или этнонациональным самосознанием отнесение человеком себя к тому или другому народу, а в широком значении - не только самоотнесение к национальности, но и представление о ней (автостереотипы),
ее языке, культуре, истории, территории и государственности, если она была [2].
Этносоциологи, изучая этническое самосознание, операционально выделяя его элементы, на основании широкого бромлеевского понимания включали в него, кроме того, и интересы, осознаваемые личностью, группой, как этнические, национальные (в значении национальности). Посылом для такого понимания были выводы психологов, которые выделяли в самосознании три структурных компонента
- когнитивный, эмоциональный и регулятивный. Регулятивный (поведенческий) компонент, приводящий к действиям в связи с самосознанием, как раз и не может функционировать, если личность не осознает некоторых интересов, ассоциирующихся со своей личной идентичностью или идентичностью того народа, к которому она себя относит [7].
События последней четверти XX столетия на советском и впоследствии постсоветском пространстве существенно изменили концептуальные подходы к пониманию этнично-сти. Этническое самосознание стало чаще называться этнической идентичностью, как на Западе, хотя некоторые социальные психологи (С. В. Рыжова, Г. У. Солдатова, В. Ю. Хо-тинец) видят различие между этими понятиями, акцентируя в идентичности культурно-психологические составляющие и наличие элемента бессознательного, а в самосознании
- и социально-политические, и социально-психологические компоненты.
По-другому исследователи стали оценивать роль самосознания в связи с распространением конструктивистского подхода к этничности.
Психолого-педагогические науки •••
Представления о своей национальности при этом подходе, также как этническая солидарность, без чего невозможна общность, как раз и являются ее «соединительной тканью». Таким образом, в рассмотрении эт-ничности роль самосознания, идентичности существенно возросла. Она стала предметом рассмотрения как индикатор межэтнической напряженности. Внимание к ее содержательному наполнению, интенсивности выросло, так как связывалось с распространением идей национализма в значении приоритета интересов народа по отношению к интересам личности и стремлении к максимально возможной самостоятельности (сепаратизм, сецессия) [6. С. 11-29].
В стремлении к снижению актуализации этничности ряд российских ученых, прежде всего В. А. Тишков, стал акцентировать идею дрейфа идентичности и, в первую очередь, этнической идентичности и переключения внимания личности с этнической идентичности на осознание государственной - российской идентичности, подчеркивая значение этой общегосударственной идентичности и необходимость активных усилий по ее формированию [10].
Государственным самосознанием на основе анализа многочисленных психологических, социологических и политологических концепций Д. Д. Бекоева называет результат и одновременно процесс отражения политической реальности и социальных интересов. По содержанию оно включает в себя политические идеи, теории, взгляды, специфика которых в высокой степени выражения и отражения социально-классовых интересов. Каждый из компонентов структуры государства - власть, режим, включающий систему законодательных, исполнительных и судебных органов, также отражается в государственном самосознании. Однако такое понимание государственного самосознания весьма близко к классовому, или политическому, самосозна-
15
нию и также довольно далеко от концепций национального самосознания [1. С. 60].
В других теориях [3. С. 117-118] в качестве основных параметров, или измерений государственного самосознания, отмечают, прежде всего, территорию. Как указывается, для начала необходимо обозначить свое собственное расположение на «карте мира»: территория «моего государства» - это и территория малой родины, и территория, по которой можно свободно перемещаться. Гражданство само по себе - это целостная система предписаний: кто ты, что можно, что нельзя, что должно. Фактически это юридически сформулированные права и обязанности гражданина. Материальный ресурс - это не столько запасы недр, материальных ценностей, сколько хозяйственный уклад. Валюта - это скорее знаки материального мира - государственной экономики. Государство должно иметь свой язык. Также предлагается в качестве ключевых аспектов государственного самосознания включить государственную идеологию (вероятно, имеется в виду феномен, сходный с национальной идеей).
В начале XXI в., когда актуальная опасность сецессии (выхода каких-то территорий из состава государства) миновала, а сепаратизм в целом по стране (не считая некоторых районов Северного Кавказа) не грозит, встали другие проблемы - борьба с проявлениями терроризма, с ростом ксенофобий и экстремизма. В этих новых условиях востребованы гражданская идентичность, гражданское сознание и поведение.
По определению М. Н. Губолго [5. С. 91], гражданское самосознание состоит из представлений о себе самом (в связи со своими правами и обязанностями перед государством), о своей социальной роли в деле защиты, укрепления, развития и процветания государства и общества. Определенные трудности возникают в связи с форми-
16
• ••
ИзвестияДГПУ, №4, 2008
рованием гражданской идентификации, то есть определением и самооценкой значимости республиканского и общероссийского гражданства. Полностью считают себя гражданами своей республики 91,3% молодежи титульной нации. Из этого следует, что выбор республиканского гражданства и конструирование на этой основе гражданской идентичности имеют для молодежи более важное значение по сравнению со всеми остальными формами идентичности. Ближайшая по интенсивности проявления имущественная идентичность отстает от гражданско-республиканской на 15%.
Для русской молодежи в столицах республик (Дагестан, Осетия, Кабардино-Балкария) более приоритетно общероссийское гражданство - оно оказалось значимым для 87,6% молодых людей. В действительности указанной поляризации (оппозиции) гражданских идентичностей не существует, так как основная часть молодежи считает себя одновременно гражданами России, а значительная часть русской молодежи - гражданами своей республики. О масштабах этой совместимости и взаимной толерантности можно судить по тому, что одинаково важными признали для себя обе гражданственности - республиканскую и общероссийскую - 71,1% молодежи титульных национальностей и 64,0% русской молодежи. Тем не менее остается 12,2% титульной молодежи, для которой одновременно важна республиканская и неприемлема общероссийская гражданская идентичность.
В силу исторически сложившихся стереотипных представлений в России принципиально важно различать государственное и гражданское самосознание. И в этом отличие российской ситуации от французской или ситуации в США, Швейцарии, где формирование политической нации -государства связано со становлением самоуправляющегося народа. Там государственная и гражданская идентичности сложились как равнозначные понятия, а у нас они не мо-
гут не различаться. Государственная - российская идентичность, за которую давно активно ратует известный российский ученый В. А. Тишков, складывается значительно проще и поэтому быстрее, чем гражданское самосознание россиян.
Первая формируется политической волей лидера, политической элитой, политическими антрепренерами, посылающими идеи, интерпретирующие государственность, дер-жавность. Имея в руках СМИ, возможность влиять на образовательную систему, изобретение и внедрение символов и знаков, сделать это можно в исторически короткие сроки (особенно, если не пренебрегать этническими чувствами в полиэтнической стране, учитывать политические настроения при выборе флага, гимна, герба и др.).
Намного сложнее с формированием гражданского самосознания, которое связано с комплексом социальнопсихологических предпосылок в обществе, с заменой исторически сложившихся представлений у громадного большинства населения, переориентацией его с патерналистских настроений на деятельностную самоорганизацию, солидаризацию вокруг ответственности за свою судьбу и жизнь окружающих. И как справедливо считают ведущие ученые страны, различение государственного и гражданского сознания в России еще только начинает происходить.
Нами было проведено специальное исследование этнического самосознания дагестанцев (аварцев, даргинцев, кумыков, лезгин, лакцев). Всего было исследовано 1000 человек (500 человек - представителей старшего поколения в возрасте от 40 до 80 лет и 500 человек - представителей младшего поколения - от 18 до 25 лет). Исследования проводились в 2004-2008 годах в Дагестане [4].
Поскольку в проведенных нами исследованиях в количественных измерениях фиксировалось государственное и этническое самосознание, мы
Психолого-педагогические науки •••
акцентировали основное внимание на их иерархическом соотношении. При этом еще раз подчеркиваем, говоря о государственном и гражданском самосознании, мы понимаем, что между ними нет пропасти, и даже в наших российских условиях, мы считаем вслед за Л. М. Дробижевой, что они «... в чем-то перекрещиваются, особенно в условиях «демократического перехода» [8. С. 241-242].
В ходе исследования мы использовали методику выбора общностей для идентификации. При этом частота выбора «мы - идентификации» служила основанием для суждений о включенности исследуемых нами людей в данный тип общности. Для выявления обыденного повседневного восприятия этнической идентичности на поведенческом уровне мы использовали ряд вопросов типа: «Что, по-Вашему, роднит Вас со своим народом?», «Что сближает Вас с другими народами Дагестана?» и «В чем, по Вашему мнению, основные различия между Вашей и другими национальностями Дагестана?».
Наибольшие индексы показателей выявили высокую самооценку национальной принадлежности по следующим признакам: язык - 74%; религия -57%; обычаи, традиции - 50%; культура - 48%; музыка - 46%; чувство кровного родства - 36%; образ жизни
- 34%; место жительства - 33%; историческая судьба, прошлое - 34%; черты характера - 26%; психология
- 24%. Эти этноинтегрирующие факторы как бы лежат на поверхности и, независимо от пола и национальной принадлежности респондентов, являются характерными для дагестанцев. Высокие показатели говорят о высоком уровне внутриэтнической самоидентификации и консолидации.
У всех пяти исследованных нами этносов первые четыре места из двенадцати вариантов описаний занимают: язык, религия, обычаи, культура. К очень важным этноинтегрирующим элементам относится «чувство кров-
17
ного родства», которое, как видим по показателям, значительно выражено у дагестанцев.
На вопрос: «Что Вас сближает с другими народами Дагестана?» -этнофоры ответили, что сближают в наибольшей степени (59% от N=1000) «обычаи и традиции», (56% от N=1000) «религия»; «культура и музыка» - 50%; «место жительства» - 44%; «образ жизни» - 43%; «историческая судьба, прошлое» -40%; «внешность» - 26%; 17% дагестанцев испытывают «чувство кровного родства» ко всем дагестанцам. Такой процент и количество интегрирующих факторов подтверждают исторически обусловленную тенденцию дагестанских этносов к консолидации. Обращают на себя внимание показатели значимости обычаев, религии, культуры, места жительства, образа жизни, исторической судьбы в межэтнических связях.
К этнодифференцирующим факторам 76% дагестанцев относят «язык культуры». Остальные факторы обозначены не так выпукло («обычаи и традиции» - 20%; «черты характера» - 19%; «культура» -17%) и не оказывают значимого влияния на развитие общедагестанского «Мы-чувства», как указанные выше. Они лишь подчеркивают некоторую специфику и уникальность каждого отдельного этноса.
Как видим, самое высокое обоснование этнической и общедагестанской идентичностей, конечно же, делается через значимость языка для культуры народа. Отсюда, как показывают исследования, высокие индексы знания родного языка, общения в кругу семьи на родном языке, стремление к тому, чтобы дети и внуки изучали и знали родной язык. Исследования показали, что этническое самосознание дагестанцев можно охарактеризовать как интенсивное, направленное на ценности своего этноса. В то же время у всех этносов велико стремление к иден-
18
ИзвестияДГПУ, №4, 2008
тификации с другими этносами Дагестана.
Исследования категоризации общероссийской государственной идентичности на социальнопсихологическом уровне показали, что для 60% (N=1000) исследованных нами дагестанцев Родиной является, в первую очередь, Дагестан; во вторую очередь, - Россия (44% от N=1000); в третью, - родное село (29% от N=1000) и 6% (N=1000) считают Родиной «планету Земля» или же «всю Вселенную».
Здесь подтверждается гипотеза о сложной иерархической структуре самосознания дагестанцев, которое строится на основе разноуровневых идентификаций. Исследования показали, что в привычной обстановке «общедагестанская» и «общероссийская» идентичности занимают последовательно: первую и вторую ступени, а значение «родного села» редуцируется, что говорит о тенденции выхода самосознания дагестанцев на более широкий (рациональный) уровень.
А при выезде за границу 61% (от N=1000) исследованных нами аварцев, даргинцев, кумыков, лезгин и лакцев ответили бы, что они родом «из России»; 45% (от N=1000) - «из Дагестана», 9% из них «назвали бы свою национальность» и 2% назвали бы «Кавказ».
Очевидно, чувство сопричастности к большому сообществу в условиях измененной социальной ситуации облегчает социальное самочувствие. Этому есть психологическое объяснение: в ситуациях социальной напряженности, социальной фрустрации и конфликтов актуализируются те особенности самосознания и качества личности, которые закреплялись в процессе исторического развития этноса как наиболее адаптивные способы социального реагирования и сохранения личной безопасности его членов.
На прямо поставленный вопрос: «Ощущаете ли Вы себя гражданином
России?», 91% (N=1000) дагестанцев ответили положительно; 5% дали негативный ответ и 4% сказали, что «не задумывались». Такая высокая ориентация дагестанцев на Россию не случайна. Она развивалась в течение двухсот лет, со времени их присоединения в 1860 году.
Для дагестанцев понятия «Большая Родина» и «Малая Родина» неразделимы, и в зависимости от социальной ситуации они меняются в иерархии самосознания местами. Так, во время августовских событий 1999 года, когда чеченские бандформирования напали на Дагестан с целью установления исламского государства и отделения республики от России, дагестанские добровольцы бок о бок с русскими бойцами защищали российскую государственность, показав, что в экстремальной ситуации у дагестанцев доминирует общероссийская (общегражданская) мен-
тальность.
Черты народа, проявляющиеся в ситуациях беспокойного состояния, недовольства и опасности являются, на наш взгляд, базовыми и наиболее истинными. Присоединившись к России в XIX веке, дагестанцы выбрали свой путь исторического развития и, как показывают исследования (рефлексивные самоотчеты «В чем я вижу смысл моей жизни?», глубинные интервью, анкетирование), своих ориентаций они менять не собираются.
Итак, этническое самосознание дагестанцев в современную эпоху кризисов и практики всеобщей интеграции, изменяясь под влиянием внешних условий, в то же время в значительной мере определяется традиционными этнокультурными факторами.
Многоуровневая структура, состоящая из взаимосвязанных между собой идентификаций - от этнической (родовой, джамаатской), межэтнической (общедагестанской) до общероссийской и в настоящее время -общепланетарной составляет основ-
Психолого-педагогические науки •••
ную особенность самосознания современных дагестанцев. Совершенствуясь в процессе истории на основе самоопределения этнической принадлежности через межэтнические отношения в ходе взаимодействия с представителями других этносов, народы Дагестана сегодня тяготеют к единой общей модели самосознания. В первую очередь осуществляется идентификация со своим этносом и этносами, проживающими в едином геоисторическом пространстве.
При этом возникающие типы самосознания дагестанцев могут быть многовариативны, что объясняется выраженной разнонаправленностью ценностных ориентаций. Особенностью самосознания современных дагестанцев, на фоне расширения идентичностей до масштаба общечеловеческих ценностей, является сохранение этнорегио-нальной, общедагестанской, общероссийской (общегражданской)
идентичностей, а также возрождение родовых, джамаатских ориентации и выраженной идентификации в этой сфере.
И в заключение хотелось бы отметить, что при формировании общегражданской идентичности важны и значимы не только принадлежность к определенному государству, но,
прежде всего, доверие и комфорт граждан, живущих в пределах одного
Примечания
19
государства, выполнение взаимных обязательств.
Отношение к такому сообществу, как «россияне», можно рассматривать как гражданскую идентичность, прежде всего, потому, что эта более широкая общность в многонациональном государстве позволяет подняться над узкоэтническими интересами.
Для того, чтобы произошло совмещение государственной и этнической идентичности, государство должно выстроить систему отношений, основанную на взаимопонимании. В стране, где русские составляют доминирующее большинство, государственная идентичность не может не базироваться на этнической идентичности большинства. Но именно поэтому, чтобы общероссийская идентичность стала привлекательной для других нардов России, ее ценности, символы, представления, ассоциирующиеся с российско-стью, должны соответствовать также и их интересам и ценностям.
Формирование гражданского сознания, солидаризации с ценностью человеческого достоинства, свободы и ответственности, уважения к индивидуальному выбору могло бы как раз стать цементирующим государственную и этническую идентичности, делающим государственную идентичность привлекательной для всего населения страны.
1. Бекоева Д.Д. Государственное самосознание. М.: Университетский гуманитарный лицей, 2004. С. 60. 2. Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М.: Наука, 1972. Очерки теории этноса. М.: Наука, 1983. 3. Гаджимурадова З.М. Этническое самосознание личности: Структура, содержание, генезис: Монография. М. : Прометей, 2006. С. 117-118. 4. Гаджимурадова З.М. Этническое самосознание личности в эпоху интенсификации интеграционных процессов (на материале исследования народов Дагестана). Дисс. ...док. психол. н. М., 2008. 5. Губолго М.Н. Формирование гражданской идентичности (опыт молодежи России)//Этнографическое обозрение. 1998. № 6. С. 91. 6. Дробижева Л.М. Государственная и этническая идентичность: выбор и подвиж-
ность//Гражданские, этнические и религиозные идентичности в современной России/Отв. ред. В. С. Магун. М.: 2006. С. 11-29. 7. Дробижева Л.М. Национальное самосознание: база формирования и социально-культурные стимулы развития//Советская этнография, 1985. № 5. 8. Дробижева Л.М. Российская и этническая идентичность: Противопоставление или совмести-мость/Россия реформируется. М., 2002. С. 241-242. 9. Козлов В.И. Проблема этнического са-
