CC BY
66
Это противоречие подтверждается существованием двух моделей оценки справедливости оплаты труда - патерналистской и либеральной. Кроме того, в рядах медицинских работников сегодня существует очевидный консерватизм по отношению к трактовке справедливости применительно к оплате их труда. По мнению А. Л. Темницкого, это обстоятельство сдерживает радикальные изменения и вместе с тем открывает путь для постепенных преобразований в этой сфере.
Список литературы
1. Ваньке А.В., Тартаковская И.Н. Трансформации маскулинности российских рабочих в контексте социальной мобильности // Мир России. - М., 2016. -Т. 25, № 4. - С. 136-153.
2. Латова Н.В. Производственная культура рабочих современной России как элемент их человеческого капитала (этнометрический анализ на основе концепции Г. Хофстеде) // Мир России. - М., 2017. - Т. 26, № 3. - С. 36-63.
3. Темницкий А. Л. Феномен справедливости в оплате труда медицинских работников // Мир России. - М., 2017. - Т. 26, № 3. - С. 64-89.
2018.01.004. ЯКИМОВА ЕВ. ГОРОДСКОЕ ПРОСТРАНСТВО КАК СУБЪЕКТ СОЦИАЛЬНЫХ ПРАКТИК И ОБЪЕКТ ЛИЧНОСТНОГО ВОСПРИЯТИЯ. (Обзор).
Ключевые слова: городское пространство; микроурбанизм; мобильный урбанизм; визуальная презентация городской среды; ландшафтоид; комфортность городской среды; локальные городские сообщества в социальных сетях.
В обзор вошли статьи из журнала социально-гуманитарных исследований «Лабиринт», размещенные в специальном выпуске «Микроурбанизм» (2016, № 5). Как отмечает в предисловии к выпуску его составитель М.С. Савоскул (географический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова), основу публикаций, посвященных восприятию и использованию современного городского пространства (как фактора формирования локальной идентичности и гражданской активности), составили материалы конференции «Мозаика городских пространств: экономические, социальные, культурные и экологические процессы» (Москва, МГУ, ноябрь 2015 г.) [Савоскул, 2016]. Междисциплинарность в освещении темы микроурба-
низма на страницах журнала1, обусловленная научной специализацией участников (историки, географы, экологи, социологи, антропологи, филологи), предопределила обсуждение таких ее аспектов, как морфология городской среды, повседневность современного города, его субъективное восприятие и переживание в актуальном и прошлом опыте, локальная идентичность и «конструирование мест», самоименование и местные языковые практики.
Статья киевского социолога А. А. Петренко-Лысак (Киевский национальный университет им. Тараса Шевченко) посвящена феномену мобильного урбанизма, или практикам освоения городской среды посредством мобильных средств связи (телефонов, смартфонов, планшетов) [Петренко-Лысак, 2016]. Автор анализирует взаимодействие составляющих городского пространства (в качестве «транзит(ив)ных» мест городского ландшафта) с его обитателями -пользователями новейших цифровых средств мобильной коммуникации. Ядром предложенной в статье модели такого взаимодействия выступает сочетание инфраструктуры (беспроводные и мобильные сети, Wi-Fi), самих гаджетов и сервисов, имеющих мобильные приложения для коммуникации с целевой аудиторией [Петренко-Лысак, 2016, с. 18]. В продолжение существующей в социологии классификации социального пространства как «первого» (дом), «второго» (работа) и «третьего» (общественные места) А. А. Петренко-Лысак вводит понятие «четвертого места», или транзит(ив)ного пространства. Здесь имеется в виду ландшафт промежуточного (временного, непостоянного) пребывания мобильного горожанина, т.е. человека со смартфоном. Транзитивное пространство (в отличие от транзитного) соединяет в себе два функциональных аспекта: здесь человек передвигается между исходной и целевой точками (транзит) и / или ожидает такого передвижения (статика). Четвертое место - это, по определению автора, публичное, общее и общественное пространство, основанное на практике перехода, движения, временного пребывания, ожидания, которое к тому же предоставляет соответствующие перечисленным функциям сервисы, помещения и объекты [Петренко-Лысак, 2016,
1 Данный выпуск журнала «Лабиринт» был задуман как продолжение тематических исследований, нашедших отражение в сборнике статей: Микроурбанизм: Город в деталях / Под отв. ред. О.Е. Бредниковой, О.Н. Запорожец. - М.: Новое литературное обозрение, 2014.
с. 19]. В противовес общественным (третьим) местам здесь не формируются устойчивые сообщества или отношения солидарности, это пространство индивидуального потребления и поведения в публичном окружении (гипермаркеты, городские парки, площади, остановки общественного транспорта, подземные переходы и т.п.). В таких местах индивид не теряет привычной идентичности, он просто приобретает еще одну «на время» - идентичность, обусловленную «не-длительностью» его (возможно, регулярного) пребывания в данном пространстве. Для мобильного горожанина четвертые (транзитивные) места становятся значимыми при наличии в них бесплатного Wi-Fi, с одной стороны, и свободного времени у самого горожанина - с другой. В этих условиях городские пространства, включая те, которые были задуманы как точки организации сообществ, становятся транзитивными зонами временного со-присутствия индивидов, которых можно отнести к категории Homo mobilis, утверждает автор. Это посетители и пользователи общественных публичных мест, практикующие «личное неприсутствие» в ситуации совместного нахождения там с другими людьми. В итоге четвертое место как элемент городского ландшафта превращается в ландшафтоид, или акультурную сферу предельного консьюмеризма1. В границах ландшафтоида (пространства, насыщенного рекламой, торговыми вывесками, услугами и подразумевающего временность пребывания в нем) городской ландшафт отодвигается на второй план, теряет образ городской среды и приобретает ценность только как пространство потребления услуг и ресурсов (в том числе - свободного выхода в Интернет). Социальный тип, который чувствует себя «как дома» в контексте ландшафтоида, - это именно Homo mobilis, активно использующий цифровые гаджеты, постоянно перемещающийся в социальном и физическом пространстве, исповедующий ценности свободного движения и философию бесконечного поиска. Для Homo mobilis пребывание в четвертых местах (черты которых приобретает все большее число общественных и публичных мест городской среды) привычно и удобно, это знакомые зоны, или «поля
1 Термин «ландшафтоид», имеющий сугубо негативную коннотацию, предложил Ю.Г. Тютюнник в статье: Ландшафтоид - новый феномен географии // Культурная и гуманитарная география. - М., 2012. - № 2. - С. 141-151.
комфорта от ожидаемых сервисов», - заключает А.А. Петренко-Лысак [Петренко-Лысак, 2016, с. 21].
Тему комфортности городской среды (обозначенную в предыдущей статье как «приветливость» транзитивных пространств для мобильных горожан) продолжает доктор социологии А.Г. Филипова (Дальневосточный федеральный университет, Владивосток) [Филипова, 2016]. Автор конкретизирует сферу своих интересов как анализ «городской "доброжелательности" к детям» на базе эмпирического материала, собранного в городах Дальнего Востока (Владивосток, Благовещенск, Хабаровск, Комсомольск-на-Амуре, Артем, Амурск, Биробиджан). В архиве исследования -30 экспертных интервью, 38 интервью с родителями, 240 бланков с ответами детей разного возраста, 72 детских рисунка с изображением любимых мест родного города. Цель исследования состояла в сравнении детских и взрослых представлений о критериях и степени доброжелательности к детям городской среды в ряде дальневосточных городов. Для того чтобы выявить особенности детского взгляда на проблему, использовались методика незаконченных предложений (В моем городе мне нравится...; Я хотел бы, чтобы в моем городе было.), авторская рисуночная методика «Дети в городе - фактор неравенства», тематические рисунки («Место, которое мне нравится») [Филипова, 2016, с. 59]. А.Г. Филипова обращает внимание на тот факт, что в отличие от западной социологии, где наметился «географический поворот» в изучении детства, ориентированный на создание городов, релевантных потребностям подрастающего поколения, в отечественном обществознании и социальной политике «данное направление представлено слабо» [Филипова, 2016, с. 58]. Автору статьи близки некоторые идеи «нового урбанизма», в частности те, что были сформулированы в рамках проекта SAGA, нацеленного на разработку методик изучения и проектирования городских общественных пространств в современном российском контексте1. В работе Д. Бычковой описаны критерии дружественной по отношению к детям городской среды (свободная мобильность, игры на природе, право быть горожанином,
1 SAGA о городе: Трансформация общественных пространств / Под ред. О.В. Поченкова, Л. Воронковой. - СПб.: НП-Принт, 2014.
свободная игра), которые нашли применение в авторском проекте А.Г. Филиповой1.
Собранные в ходе реализации проекта данные позволили выделить две ключевые позиции для осмысления городской среды с точки зрения ее доброжелательности к детям: места для детей в городе (институционализированные и неинституционализирован-ные зоны) и характер передвижения детей (степень свободной и организованной мобильности). Как оказалось, формальные индикаторы городской доброжелательности, значимые для детей и родителей, практически идентичны: это доступность среды, комфорт и нацеленность на развитие. Однако в содержательном отношении представления детей и взрослых о том, что такое доброжелательный город, существенно отличались. Взрослые акцентировали такие «измерения доброжелательности среды», как безопасность дорожного движения, социальная ответственность педагогов и прохожих на улице, контроль полиции, близость к дому объектов городской инфраструктуры, обустроенность детских площадок, социализирующие функции городской среды. Дети же считали важными показателями «доброго города»: отзывчивость взрослых на улице; открытость пространства для игр; безопасность досуга в сочетании с элементами риска; равнодоступность для всех поколений рекреационных пространств и оборудования; чистоту и порядок на улицах и в парках; наличие «своих» пространств в городе или во дворе; включение природных элементов в зоны игры; вариативность использования городской среды; сочетание социальных и физических типов активности. Вывод автора состоит в том, что развитие доброжелательной к детям городской среды на Дальнем Востоке тормозят стереотипы взрослых, отказывающих детям в праве считаться ответственными и зрелыми горожанами, и слабость социальной политики городских властей, не предусматривающей трансформацию городских пространств с учетом потребностей подрастающего поколения [Филипова, 2016, с. 65].
В своих статьях московские культурологи Д. А. Радченко (Центр городской антропологии, КБ «Стрелка»1) и А.В. Павлов (Выс-
1 Бычкова Д. Ребенок играющий: Городские исследования детского счастья. - Режим доступа: http://urbanurban.ru/blog/reflection/369/Rebyonok-igrayu schiy-gorodskie-issledovamya-detskogo-schastya [Дата обращения: 10.11.2017.]
шая школа европейских культур, РГГУ) обсуждают элементы городской среды и аспекты городской повседневности в их виртуальном преломлении сквозь призму социальных сетей. Обобщая собранные ими эмпирические данные, авторы выстраивают идеально-типические модели взаимодействия материальных городских объектов и явлений обыденной жизни с их презентацией в виде образов (Д.А. Радченко) и дискурсивных объектов (А.В. Павлов), конструируемых и тиражируемых в интернет-пространстве. В первом случае речь идет о фотографиях городских «мест» (памятников архитектуры, культурных объектов, достопримечательностей, панорам улиц и набережных, парков, укромных уголков, переулков и т.п.), выложенных в Интернет в качестве отчета о досуговой деятельности [Радченко, 2016]. Во втором анализу подлежат «соседский» и «гражданский» типы коммуникации локальных (территориальных) городских интернет-сообществ [Павлов, 2016]. Оба автора использовали в своих проектах материалы, собранные ими в Москве.
Д. А. Радченко опиралась в своей работе на идею герменевтического цикла Дж. Урри2, согласно которой не только выбор туристического маршрута, но и селекция объектов для фотосъемки и даже ракурс съемки предопределены знакомством потенциального путешественника с массой фото- и видеоматериалов, доступных в Сети. Иными словами, многократная виртуальная презентация достопримечательных мест мира формирует a priori не только ожидания, но и впечатления новых посетителей, которые стремятся увидеть и запечатлеть увиденное и запечатленное другими. Автор ссылается также на лингвистическую метафору М. де Серто, описывающего передвижение по городу как «речь» - в противоположность «языку»3. Здесь имеется в виду то обстоятельство, что путешествующий выбирает из предложенного набора возможных
1 КБ «Стрелка» - Институт медиа, архитектуры и дизайна, некоммерческий международный образовательный проект; основан в 2009 г., включает образовательную программу по урбанистике и градостроительству для специалистов с высшим образованием.
2 Urry G. The tourist gaze: Leisure and travel in contemporary societies. - L.: SAGE, 1990.
Серто М. де. По городу пешком // Социологическое обозрение. - М., 2008. - Т. 7, № 2. - C. 24-38.
городских пространств вполне определенные места и конструирует визуальный образ города в соответствии с определенными правилами либо вопреки им. С помощью смартфона или планшета человек структурирует визуальную репрезентацию городской среды, усиливая видимость одних ее элементов и делая «невидимыми» другие, определяет «фокусные точки и смысловые провалы, "пустые места" территории» [Радченко, 2016, с. 26]. Третий теоретико-методологический аспект, присутствующий в эмпирическом проекте Д.А. Радченко, связан с необходимостью для автора фотографий проводить тщательный отбор тех «репрезентаций», которые могут заинтересовать искушенную аудиторию социальных сетей, привлечь ее внимание к объектам, которые не раз тиражировались на просторах Интернета.
Сбор данных был основан на комбинации геолокации и ключевых слов (названия улиц, площадей, парков, переулков), поясняет Радченко. Каждая фотография проверялась на соответствие территории, указанной ее автором. В итоге была получена выборка снимков по каждой из территорий за 12 месяцев (36 393 фотографии, сделанные в период с июля 2015 по август 2016 г. на 163 территориях Москвы) [Радченко, 2016, с. 28]. Ключевые результаты исследования сопоставлялись с данными глубинных интервью и массовых уличных опросов. Как показал итоговый анализ, любительские фотографии позволяют описывать город в двух измерениях - пространственном и временном. Социокультурная значимость и привлекательность городских мест зависит в том числе от категории пользователя. Так, временные пользователи (приезжие и туристы) обращают внимание на максимально статичные и «раскрученные» объекты городской среды (памятники архитектуры, исторические здания, мосты); жители города чаще «фокусируются на городе как на спектакле с меняющимися декорациями, актерами и сюжетами» [Радченко, 2016, с. 34]. Перформативность городского пространства усиливается по мере освоения города, знакомые улицы становятся фоном для визуальной фиксации повседневной жизни; здания и памятники перестают интересовать наблюдателя, в фокусе его объектива все чаще появляется он сам и те элементы городского пространства, с которыми связаны его повседневные интересы, резюмирует свои наблюдения Д. А. Радченко.
А.В. Павлов в своем эмпирическом исследовании «медийного опосредования городской жизни... посредством локальных интернет-сообществ» [Павлов, 2016, с. 46] использовал метод включенного наблюдения. На протяжении двух лет он являлся участником всех крупных локальных Фейсбук-сообществ Москвы, включая районные форумы Хамовников, которые и стали предметом его кейс-стади в настоящей статье. Среди 20 интернет-сообществ этого престижного района столицы А. В. Павлов выделил два - «Объединение жителей района Хамовники» (3683 участника) и «Secret Hamovniki» (1555 участников) - на том основании, что эти виртуальные площадки для общения наглядно иллюстрируют его гипотезу о разных режимах территориального онлайн-общения (гражданский и соседский режимы коммуникации). Автор исходит из предположения, что локальные (городские, территориальные) сетевые сообщества можно рассматривать не только как сообщества городских жителей в Интернете, но и в качестве низовых гражданских медиа, аудитория которых в принципе не ограничена локальными сетевыми публиками. Участники таких сообществ используют интернет-площадки в том числе как средство «гражданской журналистики». Автор ссылается на работу Д. Уокер, посвященную крупным городским форумам Филадельфии1, чтобы показать, что «публичные сетевые разговоры» - это не только «тротуарные разговоры» (термин Дж. Джекобс) или общение в «третьих местах» (концепция Р. Ольденбурга)2, но также обсуждение актуальных городских проблем, значимых за пределами локальных сообществ. Примером (идеальным типом) локального городского интернет-сообщества гражданской ориентации автор считает форум «Объединения жителей района Хамовники», который создан «для отстаивания прав и интересов жителей Хамовников в области коммунальной, социальной, жилищной и законодательной сфер», но при этом предполагает также освещение проблем, вне района. которые можно решить сообща» [Павлов, 2016, с. 52-53]. При этом администраторы форума, один из которых является муниципальным депутатом, настаивают на том, что-
1 Walker D.M. Networked public talk: Attention, difference and imagination in online urban forum: PhD thesis / Univ. of Michigan. - Ann Arbor, 2011.
Oldenburg R. Our vanishing «third places» // Planning commissioners j. - Burlington (VT), 1996-1997. - N 25. - P. 6-10.
бы посты участников не носили сугубо личного характера. Как показывает обзор дискуссий в рамках данного форума, участники не только обсуждают проблемы района и города, но и проявляют гражданскую активность в конфликтных ситуациях (подписывают петиции, распространяют информацию). Сообщество «Secret Hamov-niki», напротив, позиционирует себя как площадку для добрососедского локального общения и обмена «всякими полезно-стями» в виде информации о службе быта, медицинских центрах и т.п. Администраторы специально обращают внимание на то, что обсуждение общественно-политических вопросов, в особенности «агрессивное», не приветствуется. По замечанию автора статьи, в этом случае налицо аффективные характеристики «соседского» режима сетевой коммуникации, стремление сохранить добрые отношения даже ценой отказа от обсуждения провокационных тем (общественных и гражданских). В заключение А.В. Павлов подчеркивает, что его гипотеза о режимах коммуникации локальных сетевых сообществ может рассматриваться как развитие идей Д. Уокер, Р. Ольденбурга, а также концепций «гражданского мира» и «режимов вовлеченности» Л. Тевено и Л. Болтански и теории «сообществ практики» Э. Венгера.
Список литературы
1. Павлов А.В. Локальные городские сообщества в социальных сетях: между «соседской» и «гражданской» коммуникацией // Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований. - Иваново, 2016. - № 5. - С. 46-57.
2. Петренко-Лысак А. А. Мобильный урбанизм в транзит(ив)ных местах городского ландшафта // Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований. -Иваново, 2016. - № 5. - С. 17-24.
3. Радченко Д.А. Мегаполис в объективе: Фотографии в социальных сетях как источник данных о пользовании территорией // Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований. - Иваново, 2016. - № 5. - С. 25-34.
4. Савоскул М.С. Город - не точка на карте и не строчка в статистической таблице // Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований. - Иваново, 2016. - № 5. - С. 6-7.
5. Филипова А.Г. Городская «доброжелательность» к детям: Взрослый и детский взгляды (на материалах городов юга Дальнего Востока) // Лабиринт. Журнал социально-гуманитарных исследований. - Иваново, 2016. - № 5. - С. 58-66.
