CC BY
11
Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение.
2023. № 52. С. 74-85. Tomsk State University Journal of Cultural Studies and Art History. 2023. 52. pp. 74-85.
Научная статья УДК 14
doi: 10.17223/22220836/52/7
ГОРОДСКАЯ КУЛЬТУРАНТРОПОЛОГИЯ В РОССИЙСКОМ КОНТЕКСТЕ. ЧАСТЬ I: ГРАНИЦЫ НАУКИ
Лилия Михайловна Пантелеева
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Пермь, Россия, liliya_pant@mail.ru
Аннотация. В статье предлагается новое обоснование сферы исследований городской культурантропологии в российском контексте. В первой части статьи поднимается вопрос о границах науки, вытекающий из проблемы дифференциации культурологического и антропологического ракурсов в исследованиях культуры. Автор видит ее решение в аспектуальном противопоставлении указанных научных областей по основанию «общее / частное» и увязывает городскую культурантропологию с изучением особенных проявлений культуры городов.
Ключевые слова: культурология, антропология, культурантропология, культурантро-пология города, типология городов
Благодарности: Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и Пермского края в рамках научного проекта № 19-412-590001 «Вариативность региолекта: территориальный, социальный и когнитивный аспекты».
Для цитирования: Пантелеева Л.М. Городская культурантропология в российском контексте. Часть I: Границы науки // Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение. 2023. № 52. С. 74-85. doi: 10.17223/22220836/52/7
Original article
URBAN CULTURAL ANTHROPOLOGY IN THE RUSSIAN CONTEXT. PART I. THE FRONTIERS OF SCIENCE
Liliya M. Panteleeva
National Research University Higher School of Economics, Perm, Russian Federation,
liliya_pant@mail.ru
Abstract. The article offers a new look at the place of cultural anthropology of the city in the national system of the humanities. The contiguity of culturology and anthropology is substantiated according to the principle of "general/particular", arguments and illustrations are given in favor of such a distribution of scientific problems.
The system of author's provisions is based on the history of culturological thought in Russia. It is shown that the Western and Russian ways of development of cultural studies do not coincide. In the West, the study of culture is part of the anthropological problematics, that is, a wide area of research about the physical and spiritual life of mankind. In Russia, the conceptual and terminological system of sciences is built on another principle - there is no such generalization of meanings in it: culturology is an independent science, along with ethnography, linguistics, sociology, etc. Accordingly, the anthropological view of culture in the Russian context cannot displace the existing cultural experience, but should more likely complete it in certain aspects. The culture of specific individuals, communities, and societies is seen as such an area for the application of intellectual efforts.
© Л.М. Пантелеева, 2023
According to the author, the culturology of the city and the cultural anthropology of the city are two oppositely aligned research areas. The first of them covers such issues as properties, genesis, manifestations that make up urban culture, etc., while the second focuses on cultural portraits of cities and proceeds from the principle that the culture of each city is unique. At the same time, in terms of their problems, the culturology of the city and the cultural anthropology of the city undoubtedly intersect.
The question of urban types is chosen as the main example illustrating the proposed view of the system of sciences. Within the framework of culturology, its solution is seen in the plane of identifying and characterizing cultural models of cities, i.e. schemes, enclosed in urban cultures and abstracted from individual manifestations. The anthropological path runs through the establishment of whether the cultural portrait of a particular city coincides with one or another model. If so, to which model (s) does the cultural image of a particular city gravitate, what features of the model are embodied in it? If not, what is its specificity, in what aspects, features, details does it manifest itself?
At the end of the article, additional explanations are introduced on the division of atropological and urbanistic views on the city, the methodological status of urban theory, approaches to the analysis of urban culture.
Keywords: culturology, anthropology, cultural anthropology, cultural anthropology of the city, typology of cities
Acknowledgments: The research was carried out with the financial support of the RFBR and the Perm Krai within the framework of the scientific project No. 19-412-590001 "Variability of the regiolect: territorial, social and cognitive aspects".
For citation: Panteleeva, L.M. (2023) Urban cultural anthropology in the russian context. Part I. The frontiers of science. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Kul 'turologiya i iskusstvovedenie - Tomsk State University Journal of Cultural Studies and Art History. 52. pp. 74-85. (In Russian). doi: 10.17223/22220836/52/7
Обращение к аналитическому описанию городской антропологии в российском контексте обусловлено ее неоднозначным положением в системе знания, на что в значительной степени повлияла история специализации научной области. Выделившись как направление культурной антропологии, антропология города, с одной стороны, унаследовала проблему, связанную с разделением исследовательских полей на культурологические и культуран-тропологические, а с другой - значительно зависела и зависит в теоретическом плане от зарубежного опыта (см. [1-4]). Вполне соглашаясь с обозначенными в статье Е.Г. Трубиной трудностями современного состояния российской антропологии города, мы все же видим не бессмысленным разговор о том, «чем городская антропология должна либо могла бы (курсив авт. -Л.П.) заниматься» [3. С. 115], и хотели бы изложить собственную точку зрения на границы, объект и аспекты этой научной области. В соответствии с этими категориями исследование делится на 2 части: 1-я часть посвящена вопросу о разделении «культурологического» и «антропологического» в исследовании культуры городов, 2-я часть - вопросу об объекте культурантро-пологии города и ракурсах современных исследований городской культуры.
Новизна представляемого исследования заключается в том, что в отличие от имеющихся на сегодняшний день единичных работ о содержании городской антропологии [2-4], в нем поднимается проблема теоретико-методологических оснований науки, а не истории ее мировой мысли. В «приближенном» фокусе становится очевидным, что генетические связи этнографии и культурной антропологии в российском контексте куда более слабые, чем в западной науке. Если исторически культурантропология и выводится из этнографии, то ее интересы в современности не определяются целиком
проблемой этносов и этничности. Ее интересует культура разнообразных сообществ, а ее теория зависима от достижений культурологической мысли. Культурология города и культурантропология города могут и должны (курсив мой. - Л.П.) рассматриваться как противоположные аспекты исследований городской культуры.
Прежде чем приступать к непосредственному изложению своей позиции, необходимо обозначить два установочных момента. Первое - определиться с языком описания. Проблема, выносимая на обсуждение в этой статье, в корпусе отечественной литературы определяется как культурантропологическая, социально-антропологическая или даже социокультурантропологическая. Свободное варьирование определениями является результатом перенесения западной терминологии на отечественную почву и характеризует начальный этап становления науки. Поддерживать эту вариативность нам бы не хотелось, поскольку традиции социальных и культурных исследований общества в отечественной науке не совпадают.
Из приведенных терминологических вариантов ближе всего к настоящему исследованию находится наименование культурная антропология, так как в его форме зафиксировано указание на непосредственный объект и методологию исследовательского поля. Термин социальная антропология (и также социокультурная антропология) определяет объект более широко, а главное -обнаруживает задействованность в сфере социологии, на территорию которой в данной статье заходить нецелесообразно. В разговоре о культуре города мы бы хотели избежать пересечений с кругом тем о «соотношени[и] человека (субъекта) и созданных его деятельностью общественных отношений и институтов» [5].
Во-вторых, нам хотелось бы говорить о ситуации в настоящем. Быстрое развитие науки, переформатирование ее областей, накопление материала позволяют сегодня видеть проблемное поле в новых красках даже по сравнению с ситуацией десятилетней давности. Наука в целом и культурная антропология в частности находятся на таком этапе развития, когда требуется пересмотр некоторых понятийно-терминологических единиц, которые либо уже не могут определять что-то в современной реальности, либо делают это очень неточно. «При остром дефиците терминов имеющиеся концепции выражаются с помощью относительно небольшого количества слов. При этом концепции весьма компактны: распределения единой научной теории между несколькими дисциплинами не происходит. Очень редки споры о том, какая именно наука должна изучать тот или иной предмет. На практике вопрос решается предельно просто: какая хочет, такая и изучает. А если требуется привлечение результатов смежных наук, это делается без тени сомнения» [6. С. 153].
Трудности современного состояния антропологии города, как было уже отмечено, во многом определяются ее историей, а точнее - историей антропологии. Ее западная проекция заключалась в отпочковании антропологии от этнографии, которое задавалось расширением объекта исследований, обращенного к проблемам физической и духовной жизни человечества [7]. Впрочем, новый объект сразу осознавался как многосоставный, т.е. разделяющийся на биологическую, психологическую, культурную, лингвистическую и другие ветви. Одна из его частей, обращенная к изучению культуры, в силу
разных теоретико-методологических уклонов стала называться культурной или социальной антропологией. При этом предпочтение в выборе определения являлись и являются в том числе и национально обусловленными: в США используются оба варианта термина, в Великобритании - социальная антропология, а в Германии и Франции эта область по традиции сохраняет название «этнология» [8. С. 47; 9. С. 6].
Об антропологии применительно к культурной сфере в отечественной науке стали говорить на рубеже веков, поскольку прежде это поле было закреплено за культурологией, а антропология как таковая изучала биологическую природу человека. Так, данные российской научной электронной библиотеки eLIBRARY.RU (по состоянию на 21.06.2021) показывают, что наименования культурная антропология и социальная антропология1 фиксируются в названиях, аннотациях, ключевых словах публикаций с 1997 г., в то время как термины антропология и культурология регистрируются в этих же позициях с 1900 и 1969 гг. соответственно (рис. 1).
Рис. 1. Количество фиксаций конкретных терминов в названиях, аннотациях и ключевых словах российских публикаций (по данным elibrary.ru)
Fig. 1. The number of fixations of specific terms in the titles, annotations and keywords of Russian publications (according to elibrary.ru)
Российская наука столкнулась с неизвестной Западу проблемой дифференциации понятий «культурология» и «культурная антропология». В этом моменте как раз и проявляется несовпадение двух моделей развития наук о культуре - западной и отечественной. Если первая из них может быть метафорически обозначена как «последовательное разветвление», то вторая - де-
1 Поиск публикаций по терминам культурная антропология и социальная антропология осуществлялся с использованием кавычек путем сложения поисковых выдач по всем падежным вариантам словосочетаний (напр., «культурная антропология», «культурной антропологии», «культурную антропологию», «культурной антропологией») и последующего вычета из выдач повторяющихся данных.
2 Поиск публикаций по терминам антропология и культурология осуществлялся без использования кавычек, учитывая все результаты выдачи.
монстрирует образец «разветвления с привоем». Под «привившейся частью» мы имеем в виду именно культурологию, основы которой были заложены в 1940-е гг. в трудах американского исследователя культуры Л. Уайта, а развитие в самостоятельную науку осуществлялось в контексте советских и постсоветских разработок [10. С. 26].
Широкий интерес к культурологии в России просыпается в 90-е гг. прошлого века. О ее популярности свидетельствует и тот факт, что бытование термина - названия научной области, выходит за пределы исключительно научной литературы (рис. 2). В это время публикуются работы, обобщающие историографию науки, выстраивающие ее аспектуальные подходы, конституирующие ее терминологический аппарат. Культурология становится самостоятельной наукой, учебной дисциплиной и образовательной специальностью [10. С. 27].
Рис. 2. Распределение слов по годам в основном корпусе «Национального корпуса русского языка» с
1902 по 2019 г.
Fig. 2. Distribution of words by years in the main corpus of the "National Corpus of the Russian Language"
from 1902 to 2019
В этот же период в исследованиях культуры наметились две проблемы. С одной стороны, стала проявляться конкуренция названий научной области, вызванная несовпадением отечественной и западной системы наук и стимулируемая глобализацией. А с другой стороны, накопленный разнородный материал по исследованиям культуры требовал разработки отдельных подходов к его анализу. Указанные проблемы вылились в множество разнотипных мнений о том, что считать культурологическим, а что - антропологическим.
До настоящего времени в российской научной литературе границы между культурологией и культурной антропологией разведены очень неопределенно. Эта ситуация еще больше осложняется, когда рассматривается на фоне социологии и этнологии или когда выстраивается общая история культурной
антропологии (без учета национальных траекторий). Пробраться на твердую почву через «зыбкие» определения очень тяжело, а иногда практически невозможно. Культурантропология то поглощает культурологию: «В культурной антропологии границы такой области устанавливаются самым общим определением понятия „культура", а ее внутренняя упорядоченность обусловлена набором сопутствующих понятий и их логическими комбинациями, соответствующими исследовательским целям» [8. С. 75]), то, напротив, внедряется в ее тело, например, так: «Со временем произошло разделение научного труда: культурологи изучают все проявления человеческой культуры - от шаманских танцев, мифологии и примитивных ритуалов до элитарной и массовой культуры, присущих постиндустриальному обществу, а культурные антропологи - примитивной, первобытно-родовой, племенной культурой, не касаясь современного общества» [11. С. 47]. А иногда обе области настолько срастаются, что граница намечается только пунктиром и довольно свободно: «Социолог изучает отношения людей, индивидов и групп как таковые. Антрополог - отношения людей, проявленные в нормах и явлениях культуры. Культуролог - отношения явлений культуры как бы помимо людей. Социолог работает в основном посредством анкетирования и изучения статистического материала. Антрополог - посредством наблюдения и интервью, без статистики. Культуролог оперирует музейными вещами и их описаниями без непременного контакта с создающими и употребляющими вещи людьми. Понятно, что все это в общем-то схоластика и на самом деле неизбежно отчасти переплетается и перекликается. И в этом ответ на следующий вопрос - как это все пересекается. Чем больше пересекается, тем лучше. Самая хорошая работа - это когда все три подхода идут в синтезе» [12. С. 15].
Представляется, что выход из сложившейся проблемы «культурологического» и «антропологического» в исследованиях культуры не может исходить из элементарных переназываний, упразднения одной из сторон, свободных перераспределений исследовательских полей. Это отсутствие строгости в терминологии является показателем нестрогости понятийных полей и не способствует выходу науки на уровень зрелого функционирования. Выход же на эту вершину может быть осуществлен через достраивание сложившейся научной системы, которое видится нам в следующем.
Культура неоднородна и подходы к ее анализу могут быть выстроены с разных сторон: той общей, что уже разработана культурологией, и новой -частной, обусловленной современным поворотом науки к индивидуальным и локальным феноменам. В разделении культурологического и антропологического ракурса в исследованиях культуры мы исходим из позиции А.Я. Флиера, который, как нам кажется, очень точно определил поле исследований культурологии: «Культурология обращена в первую очередь к культурным универсалиям - таким характеристикам разных культур, которые не дифференцируют их по реализованным в их облике формам, а объединяют в социально-функциональные типы по сущностному содержанию и социальной значимости» [10. С. 75]. Имея в виду эту область, можно сделать вывод о содержании противоположного - культурантропологиче-ского - ракурса, объектом которого, соответственно, становятся культуры конкретных личностей, сообществ, обществ. Ср. положения философской
антропологии: «Антропологический мир всегда чей-то мир. Это мир мужчин или женщин, русских или американцев. Это не просто часть космологического или эпистемологического мира наблюдателя, это не „вещь в себе", ибо он всегда релятивен определенным актам субъекта, выделяющим, придающим смысл определенным секторам окружающей действительности. Этот мир все время меняется, и поэтому Хайдеггер считал его принципиально временным. Благодаря временности, возможно понимание других и даже чужих миров» [13. С. 9].
Выделенные ракурсы не обладают полной автономией, их многое объединяет: и частичное единство терминологии, и некоторые объекты исследования, и др. Поэтому часть научных проблем в исследовании культур не требует одностороннего подхода и, соответственно, не может быть отнесена строго к тому или иному ракурсу. В проблемном поле между культурологией и культурантропологией решаются общетеоретические вопросы, располагаются некоторые объекты исследования, осуществляются индукционные и дедукционные наблюдения и выводы (рис. 3).
Рис. 3. Схематичное изображение двух аспектов исследований культуры Fig. 3. Schematic representation of two aspects of cultural studies
И культурологический, и антропологический подход, имея своим объектом культуру, являются продолжением философии и, как нам кажется, могут испытывать общие трудности в формировании теоретико-методологических основ. По крайней мере пока в качестве одной из таких значительных трудностей культурологам видится неразработанность собственных категорий материала: «Но самое главное, как представляется, заключается в том, что культурологии необходимо пройти через определенную психологическую ломку. Ей нужно выйти из образа „гениального младенца", которому „мамочки" - история, антропология, филология, искусствоведение, археология и пр. поставляют „игрушки" - культурно-историческую фактуру, а культурология тешится с ней в своих интеллектуальных играх. Пока культурология не „отпустит мамочкин подол" и не научится сама добывать нужный фактурный материал для своих аналитических обобщений, ее перспективы как самостоятельной науки не вызывают уверенности» [10. С. 95].
Если рассматривать городские исследования на фоне указанных - общего и частного - ракурсов, то очевидно тяготение работ к разным полюсам. Культурологическая проблематика охватывает такие вопросы, как свойства, генезис, проявления, составляющие городской культуры и т.п. Это широкий круг работ о типах городских субкультур (детских, молодежных, профессио-
нальных), типичных визуальных приметах (планировании, архитектуре, скульптуре), формах творчества (городском фольклоре, наивной литературе, наивном искусстве), обрядовой культуре (родильной, свадебной, похоронной, проводах в армию) и многом-многом другом. Для культурологии важно вычленить то, что продемонстрировало бы сущностные свойства городской культуры или ее категорий в целом.
Культурантропологическая проблематика, как уже было отмечено, выстраивается с противоположной стороны. Устремленная к многообразию, она сосредоточена на культурных портретах городов и исходит из принципа, что культура каждого города своеобразна. Через выявление различий в культурных системах городов появляется информация об индивидуальных признаках той или иной макросоциальной формы, ее месте в региональном, национальном или мировом культурном пространстве. Городскую антропологию интересуют уникальные локальные феномены (топосы, практики, ритуалы, праздники, привычки, маршруты, герои, события, институции, субкультуры, языки, народные произведения и т.д., и т.п.) или уникальные сочетания тех или иных феноменов.
Переходя к конкретным примерам того, как разводятся указанные ракурсы применительно к единой тематической области, обратимся к вопросу о городских типах. Культурологически его решение видится в плоскости выявления и характеристики культурных моделей городов, т.е. схем, заключенных в городских культурах и абстрагированных от индивидуальных проявлений. Антропологический же путь пролегает через установление того, совпадает ли культурный портрет конкретного города с той или иной моделью. Если да, то к какой / каким из моделей тяготеет культурный образ конкретного города, какие из признаков модели воплощаются в нем? Если нет, то в чем его специфика, в каких аспектах, признаках, деталях она проявляется?
К слову, вопрос о культурных моделях решается по-разному на различном национальном материале. На Западе получили описание священные, этнические, гендерные, глобальные, традиционные, оспариваемые, дискурсивные, мифические, физические, поэтические, подземные, ночные, рабочие, разделенные, деиндустриальные, модернистские, постмодернистские города, города-крепости и др. [14-16]. В российском контексте, по данным eLIBRARY.RU (по состоянию на 21.06.2021), в разное время анализу поддавались городские типы, специфика которых проявляется, например, в отношении возраста: исторические (старинные), молодые (новые, новостройки) города; значимой социальной группы: купеческие, шахтерские, университетские (студенческие), тюремные (города ссыльных, пленных, репрессированных) города, наукограды, города мигрантов, город невест; местоположения (по регионам): северные, южные, сибирские, уральские, поволжские, северокавказские, крымские, дальневосточные города, города Крайнего Севера и др.; (по близости к границе) приграничные города, города-близнецы, национального экономического статуса: центральные (столичные), периферийные (региональные) города; национального и регионального культурного статуса: центральные (столичные), провинциальные города, планирования: города-крепости, города-сады, соцгорода; уровня развития: развивающиеся, депрессивные, умирающие (бесперспективные), города-призраки (покинутые города); функционального профиля (в том числе и исторического): моного-
рода, города-заводы, города-курорты, города-остроги, города-предприниматели, поморские, горные, торговые, промышленные, торгово-промышленные, портовые, закрытые, атомные, нефтяные, металлургические, туристические города; цивилизации: доиндустриальные, индустриальные (включая раннеиндустриальные и позднеиндустриальные), постиндустриальные города. Как видно уже из этих (далеко не полных) перечней, у исследователей есть много шансов для анализа универсальных и национально специфичных культурных моделей городов.
Индивидуальность городской культуры, в свою очередь, может проявляться в самых разных чертах: социальных типах, архитектурном убранстве, природных особенностях, истории, экономическом профиле, расположении -всем так или иначе, определяющем специфику городской культуры. По причине того, что зачастую сам вопрос о необходимости выявления культурной специфики того или иного города ставится исходя из прикладной задачи -например, по разработке бренда, имиджа, планирования, культурантрополо-гическое исследование ложится в основу конкретных урбанистических проектов. Однако культурантропология города предоставляет урбанистике лишь материал для проектирования и, будучи задействованной в урбанистической практике, не теряет своего самостоятельного значения.
Мы целиком разделяем позицию М.Д. Алексеевского о том, что определенные прикладные наработки могут послужить обогащению антропологии [17], даже если речь идет не о предваряющих урбанистический проект исследованиях городского сообщества, а о стратегиях и последствиях проектирования. В частности, сегодня видно, что складывающиеся закономерности брендинга территорий обнаруживают задействованность символики, сопряженной с функциональным профилем города (Астрахань - арбузная столица, Верхняя Салда - титановая столица, Иваново - столица текстильного края, Кемерово - угольная столица, Соликамск - соляная столица, Магнитогорск - металлургическая столица, Норильск - никелевая столица, Тула -пряничная столица, Ханты-Мансийск - нефтяная столица), что, в свою очередь, указывает на развитие в городских сообществах коллективных иден-тичностных структур, формируемых по распространенному виду деятельности. А этот вывод к тому же коррелирует с приводимыми выше данными о разнообразии (если углубиться в материал, то и о распространенности) культурных моделей, выделяемых тоже по функциональному профилю.
Вводимое разделение культурологического и культурантропологическо-го взгляда на город в обоих случаях очерчивает объект исследования тематически, категориально, но не инструментально. И если в России об этом нюансе предпочитают не говорить, то в ряде западных работ уже с середины XX в. стала проявляться критика городской теории как таковой (D. Pocock 1960, A. Leeds 1972 - цит. в: [16. Р. 88; 18. С. 81]). «[S]ince the 1990s, most anthropologists prefer to define their field of study as anthropological research in urban settings, rather than 'urban anthropology'» [16. Р. 99] - (с 1990-х гг. большинство антропологов предпочитают определять свою область исследований как антропологические исследования в городских условиях, а не 'городская антропология').
Культурантропологическое изучение города, как и культурологическое, зависимо от того, что понимается под культурой. В соответствии с этим мо-
гут быть выделены описательный, нормативный, функциональный, семиотический, адаптивный, исторический, психологический и другие подходы к исследованию культуры города. В каждом из них, соответственно, объект исследования должен приобретать специфические характеристики, но де факто этот принцип слабо реализуется даже в культурологии: «Среди культурологов уже стало „правилом политкорректности" дискутировать о культуре, аккуратно обходя молчанием вопрос о том, что каждый из собеседников понимает под культурой» [10. С. 96].
На наш взгляд, несфокусированность исследователей на этом моменте часто обусловлена развивающейся междисциплинарностью работ, когда авторы входят в культурологическое или антропологическое пространство, будучи представителями иных наук. В этих случаях из материала извлекается разнообразная культурно-значимая информация, соотнесение которой с конкретной научной теорией не осознается как проблема. Другой причиной этого же обстоятельства нам видится распространенность описательного подхода в исследованиях культуры, что, в свою очередь, обусловлено современным состоянием науки: российская культурантропология еще только формирует свой теоретико-методологический аппарат. Ей еще далеко даже до культурологии, а ведь и та, как мы отметили выше, имеет соответствующие трудности.
Подводя итог вышесказанному, отметим, что представленный взгляд на антропологию города в российском контексте тоже в определенном смысле «антропологический»: он показывает специфику анализируемой области изнутри, в ближайших обстоятельствах ее развития. Его ценность определяется тем, что понимание национально-специфических черт науки обеспечивает возможность для установления ее естественных связей с мировыми исследованиями.
Список источников
1. Романов П.В., Ярская-Смирнова Е.Р. Прикладная антропология: управление и развитие // Полис. Политические исследования. 2004. № 6. С. 136-150.
2. Трубина Е.Г. Городская антропология: сложное наследство специализации // Академический вестник УралНИИпроект РААСН. 2009. № 3. С. 26-30.
3. Трубина Е.Г. Генезис американской урбанистики // Этнографическое обозрение. 2016. № 4. С. 102-119.
4. ШабаевЮ.П., Садохин А.П., Лабунова О.В., СазоноваН.Н. Антропологическое понимание города и методология урбанистического изучения // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2018. № 3 (145). С. 248-267.
5. Шаронов В.В. Основы социальной антропологии. СПб. : Лань, 1997. 192 с. URL: http://library.nlu.edu.ua/P0LN_TEXT/K0MPLEKS/KURS_1/kurs/10/19.htm (дата обращения: 02.08.2021).
6. Лурье С.В. Культурная антропология в России и на Западе: концептуальные различия // Общество, науки и современность. М., 1997. № 2. С. 146-159.
7. Боас Ф. История антропологии / пер. И.В. Кузнецова // Этнографическое обозрение. 2002. № 6. С. 86-96.
8. Орлова Э.А. История антропологических учений: учебник для студентов педагогических вузов. М. : Академический Проект : Альма Матер, 2010. 621 с.
9. Клейн Л. История антропологических учений / под ред. Л.Б. Вишняцкого. СПб. : Изд-во СПб. ун-та, 2014. 744 с.
10. Флиер А.Я. Культурология 20-11. Авторский сборник эссе и статей. М. : Согласие, 2011. 560 с.
11. Добреньков В.И., Кравченко А.И. Социальная антропология : учебник. М. : ИНФРА-М, 2005. 688 с.
12. Арутюнов С.А. Вопросы редколлегии // Антропологический форум. 2012. № 16. С. 1516.
13. МарковБ.В. Философская антропология: очерки истории и теории. СПб. : Лань, 1997.
384 с.
14. Low S. The Anthropology of Cities: Imagining and Theorising the City // Annual Review of Anthropology. 1996. Vol. 25. P. 387-399.
15. Irving A. Cities: an Anthropological Perspective // Anthropology Matters Journal. 2004. Vol. 6 (1). P. 1-4.
16. Prato G.B., Pardo I. Urban antropology // Urbanities. November 2013. Vol. 3, № 2. P. 80110.
17. АлексеевскийМ.Д. Трудности перевода: заметки о развитии прикладной городской антропологии в России // Фольклор и антропология города. 2018. Т. 1, №1. С. 204-213.
18. Коуп Б. Вопросы редколлегии / пер. А. Блюмбауна // Антропологический форум. 2010. № 12.С. 86-93.
References
1. Romanov, P.V. & Yarskaya-Smirnova, E.R. (2004) Prikladnaya antropologiya: upravlenie i razvitie [Applied anthropology: management and development]. Polis. Politicheskie issledovaniya -Polis. Political Studies. 6. pp. 136-150.
2. Trubina, E.G. (2009) Gorodskaya antropologiya: slozhnoe nasledstvo spetsializatsii [Urban anthropology: The complex legacy of specialization]. Akademicheskiy vestnik UralNIIproekt RAASN. 3. pp. 26-30.
3. Trubina, E.G. (2016) Genezis amerikanskoy urbanistiki [The genesis of American urbanism]. Etnograficheskoe obozrenie. 4. pp. 102-119.
4. Shabaev, Yu.P., Sadokhin, A.P., Labunova, O.V. & Sazonova, N.N. (2018) Antropo-logicheskoe ponimanie goroda i metodologiya urbanisticheskogo izucheniya [Anthropological understanding of the city and methodology of urban studies]. Monitoring obshchestvennogo mneniya: ekonomicheskie i sotsial'nyeperemeny. 3(145). pp. 248-267.
5. Sharonov, V.V. (1997) Osnovy sotsial'noy antropologii [Fundamentals of Social Anthropology]. St. Petersburg: Lan'. [Online] Available from: http://library.nlu.edu.ua/POLN_TEXT/KOMPLEKS/ KURS_1/kurs/10/19.htm (Accessed: 2nd August 2021).
6. Lurie, S.V. (1997) Kul'turnaya antropologiya v Rossii i na Zapade: kontseptual'nye razlichiya [Cultural anthropology in Russia and the West: Conceptual differences]. Obshchestvo, nauki i sovremennost'. 2. pp. 146-159.
7. Boas, F. (2002) Istoriya antropologii [History of anthropology]. Etnograficheskoe obozrenie. 6. pp. 86-96.
8. Orlova, E.A. (2010) Istoriya antropologicheskikh ucheniy [History of Anthropological Teachings]. Moscow: Akademicheskiy Proekt; Al'ma Mater.
9. Klein, L. (2014) Istoriya antropologicheskikh ucheniy [History of Anthropological Teachings]. St. Petersburg: St. Petersburg State University.
10. Flier, A.Ya. (2011) Kul'turologiya 20-11. Avtorskiy sbornik esse i statey [Culturology 20-11. Author's Collection of Essays and Articles]. Moscow: Soglasie.
11. Dobrenkov, V.I. & Kravchenko, A.I. (2005) Sotsial'naya antropologiya [Social Anthropology]. Moscow: INFRA-M.
12. Arutyunov, S.A. (2012) Voprosy redkollegii [Questions to the editoral board]. Antropologicheskiy forum. 16. pp. 15-16.
13. Markov, B.V. (1997) Filosofskaya antropologiya: ocherki istorii i teorii [Philosophical Anthropology: Essays on History and Theory]. St. Petersburg: Lan'.
14. Low, S. (1996) The Anthropology of Cities: Imagining and Theorising the City. Annual Review of Anthropology. 25. pp. 387-399.
15. Irving, A. (2004) Cities: An Anthropological Perspective. Anthropology Matters Journal. 6(1). pp. 1-4.
16. Prato, G.B. & Pardo, I. (2013) Urban antropology. Urbanities. 3(2). pp. 80-110.
17. Alekseevskiy, M.D. (2018) Trudnosti perevoda: zametki o razvitii prikladnoy gorodskoy antropologii v Rossii [Lost in translation: Notes on the development of applied urban anthropology in Russia]. Fol'klor i antropologiyagoroda. 1(1). pp. 204-213.
18. Cope, B. (2010) Forum "Issledovaniya goroda" [City Research Forum]. Antropologicheskiy forum. 12. pp. 86-93.
Сведения об авторе:
Пантелеева Л.М. - кандидат филологических наук, научный сотрудник социально-гуманитарного факультета пермского филиала Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (Пермь, Россия). E-mail: liliya_pant@mail.ru
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Information about the author:
Panteleeva L.M. - National Research University Higher School of Economics (Perm, Russian Federation). E-mail: liliya_pant@mail.ru
The author declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 14.10.2021; одобрена после рецензирования 10.01.2022; принята к публикации 15.11.2023.
The article was submitted 14.10.2021; approved after reviewing 10.01.2022; accepted for publication 15.11.2023.
