Города Центральной Азии эпохи монгольской империи 13 - 14 вв Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 94(517)

DOI 10.18097/2306-753X-2014-1-4-14

© С. В. Данилов

Города Центральной Азии эпохи Монгольской империи

XIII - XIV вв.

Статья посвящена развитию древних городов на территории Монгольской империи. Приведены данные об археологических раскопках, архитектуре, экспедициях, которые помогли воссоздать картину городов Центральной Азии. Ключевые слова: Монгольское государство, экспедиция, археологические раскопки, памятник, архитектура, Центральная Азия.

© S. Danilov

Cities of Central Asia of the Mongol Empire in XIII-XIV centuries

This article devotes on the development of cities the Central Asia in the Mongol Empire. Information was given about the archaeological excavations, architecture, expeditions that helped to recreate the picture of the Central Asia.

Key words: State of Mongolian, the expedition, archaeological site, monument, architecture, Central Asia.

Бурные события, происходившие в начале 1-го тыс. в центральноазиат-ских степях, привели к созданию в ХШ в. монгольского государства. Это событие имело далеко идущие последствия, отразившиеся на судьбах многих народов Азии и Европы. Процесс прихода к власти представителя знатного рода борджигинов, потомка Хабул-хана и сына известного в монгольских степях Есугей-багатура Темуджина, принявшего впоследствии имя Чингис-хана, хорошо освещен источниками и проанализирован в научной литературе. Укрепив свою власть и создав хорошо организованную, отличавшуюся железной дисциплиной и высокой боеспособностью армию, Чингис-хан - основатель монгольского государства, все свои силы и энергию использовал для организации военных походов и завоевания соседних стран. Его усилиями и усилиями его сподвижников и потомков была создана огромная империя, превосходившая в XIII-XIV вв. все государства средневековья.

О городах, существовавших в эпоху монгольской империи XIII-XIV веков, имеются известия в источниках, написанных европейскими, мусульманскими путешественниками. Плано Карпини, Гильом Рубрук, Марко Поло, Ибн Батутта и другие авторы оставили описания городов, расположенных по всей территории монгольской империи. В их путевых заметках содержатся самые разнообразные наблюдения за жизнью городов Ближнего Востока, Ирана, Средней Азии, Восточного Туркестана, Китая, возрождавшихся после тяжелой депрессии, вызванной монгольским нашествием. На территории евразийских степей, ставших в это время зоной активной политической деятельности, так-

же происходили процессы становления торговли, ремесла: степные регионы становятся сосредоточением политической и экономической жизни. Концентрация политической и экономической активности происходила во вновь возникавших городах. Наиболее известными городами, появившимися в это время в евразийских степях, являются города улуса Джучи, более известного в истории как созданное ханом Бату государство Золотая Орда, и города, появившиеся на территории Монголии, в улусе великого хана Угэдэя.

Одним из первых в Центральной Азии городом, ставшим известным науке, была описанная Гильомом Рубруком столица монгольской империи Каракорум.

В начале XIX века Г.И. Спасским, а затем А.К. Кузнецовым, В. Паршиным одними из первых были отмечены развалины городища на Хирхире и «Кондуйский городок» в Восточном Забайкалье. На территории Тувы А.В. Адриановым, а затем С. А. Теплоуховым были обследованы древние городища, датированные впоследствии временем существования монгольской империи. Но все же подлинное научное открытие древних городов на территории Центральной Азии состоялось в конце XIX века, когда Монголию посетила экспедиция Восточно-Сибирского отдела РГО во главе с Н.М. Ядринцевым. Основной задачей этой экспедиции было обследование долины реки Орхон с целью выявления древних памятников. В ходе работ были открыты каменные стелы с руническими надписями эпохи тюркских каганатов, обширные могильные поля и, в том числе, развалины столицы уйгурского каганата Орду Балыка или Хара-Балгаса и столицы монгольской империи Каракорума.

История изучения и поисков места расположения Каракорума достаточно полно были описаны С.В. Киселевым, производившим раскопки на территории города [4, С. 26-134]. Археологическое изучение городов и поселений этого времени, проведенные на территории Монголии, Тувы, Забайкалья, АРВМ Китая показало, что они имели довольно широкое распространение.

Одним из наиболее хорошо изученных городов является древняя столица монгольской империи Каракорум. Ее остатки расположены на правом берегу Орхона, у подножия северных и восточных склонов Хангайских гор. Развалины Каракорума находятся у ворот одного из старейших буддийских монастырей Монголии Эрдэни Цзу. По описаниям, сделанным С.В. Киселевым, остатки города представляли собой в плане неправильный четырехугольник, несколько суженный к югу, ограниченный невысокими валами и еле заметным рвом. По всей территории отмечалось множество всхолмлений, группирующихся, главным образом, вдоль двух главных улиц, тянущихся с юга на север и с запада на восток (Приложение, рис. 10, 2).

Раскопки, проведенные под руководством С. В. Киселева на отдельных участках города, показали многообразие городских застроек. На его территории находились дворцовые постройки, принадлежавшие, по мнению С.В. Киселева, великому хану Угэдэю. Были раскопаны дома, принадлежавшие торговцу и кузнецу и караульное помещение около южных ворот города.

Одним из наиболее примечательных памятников Каракорума был дворец, возведенный преемником Чингисхана его третьим сыном Угэдэем.

Дворец был возведен на земляной платформе, сооруженной из чередующихся прослоев серой глины (толщиной 10—20 см) и слоев желтой супеси с богатым включением гальки. По всей видимости, платформа сооружалась из смоченного материала и плотно утрамбовывалась [4, С. 152].

В верхней части платформы были открыты 17 массивных гранитных блоков, врытых на уровне пола правильными рядами и, очевидно, служивших опорами для массивных деревянных колонн основной конструкции здания, которые поддерживали его гигантское перекрытие. Размеры блоков колеблются от 1,5 до 1 метра по всем граням [4, С. 156]. В результате исследований С.В. Киселева выяснилось, что дворец был семинефным и опирался на 72 столба. Из этих столбов 30 были включены в линию стен, а 42 столба поддерживали перекрытие над внутренним пространством, размеры которого — 55х45 метра, то есть его площадь была не менее 2475 кв. м. [4, С. 157].

От внутреннего убранства дворца сохранились лишь остатки пола, выстланного квадратными кирпичами (34х34х4 см). На отдельном участке пола уцелели плитки, покрытые сверху зеленой поливой. Встречались кирпичи пола, лежавшие на первоначальных местах, но оказавшиеся неполивными. Кроме этих небольших частей пола с уцелевшими плитками, удалось открыть участки с отпечатками плиток, снятых, вероятно, после запустения дворца [4, С. 157].

Кроме главного здания в дворцовый комплекс входило еще несколько сооружений возведенных на платформах.

Архитектуру небольших зданий Каракорума характеризует «дом на перекрестке», изученный С. В. Киселевым. Здесь помещались «мастерские и лавки. Его открытые террасы выходили на обе улицы; стены были не только деревянные, но и из сырцовых кирпичей. Изнутри и снаружи дом был оштукатурен и расписан. ... Дом крыли черепицей, а коньки кровли украшали рельефными изображениями драконов с оленьими рогами. Устраивалось отопление в виде подпольных каналов-канов. Неизменным оставалось назначение помещений - они служили одновременно и мастерскими ремесленников и лавками» [4, С. 177].

Многочисленные материальные остатки жизнедеятельности населения города, оставленные за его более чем 300-летнюю историю и погребенные в культурном слое, достигавшем 5-7 метров, позволили восстановить, реконструировать занятия его жителей. Необходимо отметить уникальную ситуацию, сложившуюся при изучении Каракорума - город был описан побывавшем здесь в 1253 г. посланником французского короля Людовика Святого Гильо-мом Рубруком. Такое сочетание письменных источников и данных археологии, обычно не встречающееся при исследовании городов центральноазиат-ских кочевников, создает возможность для воссоздания более полной картины средневекового монгольского города. Основу экономической жизни, по данным археологических раскопок Каракорума, составляли развитая торговля, разнообразное ремесло, земледелие; в то же время судя по описанию Рубрука в городе проживало большое число представителей не только этих профессий, но и монгольская знать, чиновники, священники различных вероисповеданий и т. д.

Другой монгольский город, исследованный профессором Л.Р. Кызласо-вым, находился в Тыве. Он был расположен на трех древних островах р. Эле-гест (главное русло которой находится в 100-200 метрах к северу и северо-востоку от них), со всех сторон окруженных многочисленными протоками. В целом городище достигает в длину 1200 метров, общая площадь города составляла около 30 гектаров. По всей этой площади расположены остатки древних зданий в виде плоских, иногда еле заметных бугров округлых, удлиненно-овальных или подчетырехугольных очертаний. Всего на городище Л.Р. Кызласовым обнаружено 120 зданий, но в действительности их было больше, так как при раскопках в пространствах между холмиками всегда встречаются остатки деревянных фанз, которые при разрушении не могли образвать возвышения [4, С. 62-66]. Причем на городище находились крупные здания, определенные как административные здания и дворцовые сооружения.

В Восточном Забайкалье, между реками Кондуй и Барон-Кондуй, северными притоками реки Урулюнгуй, еще в XVIII в. были выявлены остатки крупного сооружения. Этот памятник вошел в науку под названием «Кондуй-ский городок», а история его изучения описана С.В. Киселевым [4, С. 326-328]. Под его руководством в 1957 и 1958 гг. был раскопан дворец, являвшийся, по всей видимости, центром, какого-то крупного поселения или города, располагавшегося вокруг дворца.

В результате раскопок было выявлено, что здание дворца стояло на высокой двухметровой платформе, крестообразной в плане формы, края которой украшали двухъярусные террасы. Верхняя терраса была ограждена деревянной балюстрадой, покрытой красным лаком. Такая же балюстрада шла и по нижней террасе, возвышавшейся над уровнем двора на 1-1,3 метра. На нижней террасе, выступая личинами наружу, были расставлены гранитные изваяния, изображающие головы драконов [4, С. 342].

В Кондуйском дворце лестницы, в отличие от дворца Угэдэя, где была одна лестница с южной стороны, были заменены пологими выстланными кирпичом пандусами, огражденными балюстрадой. Каждый пандус состоял из двух маршей: один вел на нижнюю террасу, другой — на площадку верхней террасы. Пандусов обнаружено пять: южный, обращенный к главным воротам, и по два с восточной и западной сторон дворца. Следует подчеркнуть, что с северной стороны выходов не было. С юга наверху платформы, сейчас же за верхним маршем пандуса, располагалась обширная передняя терраса шириной 13 метров и глубиной до стены дворца также 13 метров. Крайне малое число находок черепиц на ее площади заставляет считать переднюю террасу дворца открытой [4, С. 345-346].

Внутри здания, располагались ряды гранитных баз, вкопанные в платформу и служивших в свое время опорами для деревянных колонн.

В таком своем первоначальном виде Кондуйский дворец очень близко напоминал дворец Угэдэя, также состоявший из главного корпуса, проходной галереи и заднего жилого помещения, выстланного для тепла деревянным полом [4, С. 348].

В Бурятии близ села Нарсатуй были раскопаны остатки здания крытого черепичной крышей, опиравшейся на деревянные столбы-колонны с гранитными плитами-опорами. Ими была оконтурена часть здания размером 7 на 13 м. По всей видимости, именно эта часть была перекрыта черепичной крышей. Внутри здания настилался пол из обожженных кирпичей. С внешней стороны здание было обнесено кирпичной стенкой, высота которой, судя по сохранившимся участкам и по развалу кирпичей, могла достигать 40-60 см. Возможно, что площадь между этой стенкой и линией деревянных колонн служила в качестве террасы. С южной стороны к этой террасе примыкала площадка, служившая, возможно, входом в здание. Однако, наличие с западной стороны здания кирпичной конструкции, поднимавшейся вверх по склону, а также площадки, вымощенной кирпичом, выходящей за линию колонн, делает возможным предположение, о наличии в здании двух входов - с юга и запада. Внутри здания находилось подквадратной в плане формы кирпичное сооружение, служившее возможно очагом [1].

Мы привели краткие сведения о немногих археологически изученных городах, дворцах, отдельных зданиях эпохи монгольской империи, свидетельствующие о формировании на территории центральноазиатских степей в позднем средневековье своеобразной городской культуры. Следует заметить, что в последние годы возобновились исследования городов монгольского времени. Раскопки Каракорума были продолжены японскими и, впоследствии, германскими исследователями. Японскими и монгольскими археологами продолжаются изучение монгольского города Аварга. Исследование города Хирхира в Восточном Забайкалье, проводившееся экспедицией под руководством безвременно ушедшего из жизни А.Р. Артемьева, было продолжено Н.Н. Кради-ным, Е.В. Ковычевым, открывшим новое поселение монгольского времени Алестуй.

Результаты и материалы раскопок показывают многообразие городских застроек. На территории обследованных городов находились дворцовые постройки, принадлежавшие чингизидам - представителям правящей династии, степной аристократии, выдвинувшейся в ходе войн Темуджина в борьбе за власть над монгольскими племенами. Аристократия второй волны, появившаяся в процессе завоевательных походов Чингис-хана против соседних стран и за боевые заслуги получившая земельные наделы и различные привилегии, в основном оседала в завоеванных землях. Однако часть ее отстраивала дворцы в коренных землях, на территории Центральной Азии. Эти дворцовые сооружения знати и окружавшие их административные здания служили своеобразным магнитом: вокруг них оседали ремесленники, земледельцы, различные промысловики, торговцы. Одной из особенностей монгольских городов было отсутствие мощных укреплений. Даже в столице государства Каракоруме городские стены носили чисто формальный характер и выполняли в основном полицейские и таможенные функции. Как считает большинство исследователей мощь монгольской армии позволяла горожанам чувствовать себя в безопасности, довольствуясь невысокими стенами для ограждения от случайных вылазок деклассированных элементов, существовавших в любом обществе.

При исследовании городов методами археологии основное внимание уделялось наиболее заметным объектам, на которых, как показывает практика археологических раскопок, имеется большее количество информативных материалов. Такими объектами обычно оказываются дворцовые постройки, дома знати, фортификационные сооружения. Обращалось внимание и на менее значительные объекты. Так раскопками С.В. Киселева в Каракоруме были выявлены дома, принадлежавшие торговцу и кузнецу, караульное помещение около южных ворот города [4, С. 173-182]. Л.Р. Кызласов на городище Ден Терек раскопал жилища бедных и зажиточных горожан [4, С. 5 9-119].

Наличие довольно значительного количества материалов, полученных в результате раскопок зданий монгольского государства, дает возможность анализа архитектурно-строительных традиций, появившихся в это время.

Первым этапом возведения всех изученных зданий, как видно из данных раскопок, было сооружение насыпи или насыпной платформы из щебенки, смешанной с глиной. Всему сооружению придавалась прямоугольная в плане форма. По периметру платформы сооружалась кирпичная стенка, предохранявшая ее от расползания. Затем поверхность платформы, по-видимому, выравнивалась и утрамбовывалась. Целями ее сооружения могли быть нивелировка поверхности, предохранение здания от попадания туда грунтовых вод, талой и дождевой воды, а также подчеркивание социального статуса владельца здания. После возведения и доработки платформы на ней устанавливались гранитные плиты, служившие опорами для столбов-колонн, поддерживавших кровлю. Последовательность дальнейших строительных операций: сооружение пола, стен, деревянных балок, стропил и перекрытий крыши, установка черепичного настила и т.д. для нас не совсем ясна т.к. мы не располагаем сведениями о технологии строительства в этот период.

В исследованных памятниках платформы были зафиксированы в Каракоруме, при раскопках дворца Угэдэя в Монголии [4, С. 152, рис. 91], в Кондуй-ском дворце [4, С. 330], во дворце в Хирхире [4, С. 28, рис. 4] в Восточном Забайкалье, в административном здании и дворце, на городище Ден-Терек, в Туве [4, С. 83, 104], в здании в Нарсатуе, в Бурятии. Они отличались различной высотой и формой в плане, зависевшие от социального статуса и финансовых возможностей владельца, а также от воплощавших его заказ архитекторов и строителей.

Связующим звеном между нижней частью зданий и кровлей являлись опорные столбы-колонны, следы от которых встречаются при археологических раскопках, в основном, в виде опор, вытесанных из разных пород камня, в основном из гранита. Практически на всех памятниках, исследованных в Монголии, Туве, Забайкалье, при раскопках сколько-нибудь значительных сооружений находились такие изделия. По всей видимости, их размеры, форма и тщательность отделки, зависели от размеров зданий и колонн, от профессионального мастерства строителей и, по-видимому, от материального достатка их владельцев. Изучение их расположения служит основой для суждения о планировке здания, наличии или отсутствии многоярусной кровли. Массив-

ность гранитных опор свидетельствует о мощных колоннах, подпиравших многоярусную, весившую, в отдельных случаях, несколько тонн кровлю.

Например, в Каракоруме во дворце Угэдэя опорами колонн служили «огромные гранитные камни почти правильной кубической формы... В северной части дворца, где колонны были тоньше, базы иного вида. На верхней грани гранитного куба высечено округлое возвышение диаметром до 0,8 метра, выступавшее вверх примерно на 5 см» [4, С. 317]. Такие же массивные опоры с размерами граней около 1 метра применялись для строительства Кондуйского дворца [4, С. 347, рис. 172, 182, 183].

Сходного типа опоры или базы колонн находились при раскопках расположенного в Туве городища Ден-Терек. Здесь отмечены каменные базы с высеченными цилиндрами [4, рис. 49, 69], а также округлые дисковидные и квадратные базы [4, рис. 48, 63, 69]. Такие же базы с высеченными цилиндрами были обнаружены на городище Хасара в бассейне реки Аргуни.

Важным элементом архитектуры зданий являлись террасы или опоясывающие галереи, располагавшиеся на краю платформы. Они были зафиксированы при раскопках дворца Угэдэя [4, С. 153], дворца в Кондуе [4, С. 330-321, 342]. Причем в последнем террасы были двухъярусные.

При раскопках в Нарсатуе четко выраженной террасы не обнаружено. Однако наблюдения за платформой, вернее за ее краями позволили сделать некоторые выводы. Кирпичная стенка, опоясывающая платформу, сравнительно хорошо прослеживается с южной стороны. По всей видимости, в Нарсатуе терраса выполняла чисто декоративную функцию и не предназначалась для нахождения на ней людей. Для этой цели использовалась площадка с западной стороны здания.

В процессе раскопок на территории Центральной Азии памятников монгольского времени встречалось множество самых различных находок. Одним из наиболее массовых видов археологического материала, встречаемого при раскопках монгольских городов, были многочисленные черепица и кирпичи находимые, как в виде фрагментов, так и целиком. В сравнительно меньшем количестве встречались остатки лепных украшений.

Черепица при раскопках встречалась обычная из обожженной глины и поливная. Обычная черепица встречается разнообразных видов, каждый из которых соответствует их предназначению при строительных работах по перекрытию зданий. Подавляющее большинство черепиц было серого цвета с отпечатками ткани на вогнутой стороне. Это деталь характеризует технологию изготовления черепицы на шаблоне (возможно изготовленном из дерева) обернутом грубой, типа мешковины, тканью. Наиболее сложны в изготовлении и покрыты орнаментом были нижние концевые черепицы, располагавшиеся по краю кровли. Это широкая 17-18 см. черепица с отгибом на нижнем конце. Плоскость этого отгиба украшалась орнаментом. Общим для них является наличие на орнаментальном поле бороздок, параллельных округлым краям. На этих бороздках, еще по сырой глине, наносились различными штампами те или иные виды орнамента.

При раскопках дворцов встречались нижние концевые черепицы, украшенные преимущественно зеленой и желтой поливой. Во дворце Угэдэя на от-

10

гибе такой черепицы изображен дракон. Причем дракон покрыт золотисто-желтой поливой, а сама черепица ярко зеленой. Так же были украшены и отгибы нижней черепицы Кондуйского дворца [4, С. 319-320, 352, рис. 166, табл. XXXI, рис. 1].

При сооружении кровли дворца Угэдэя и Кондуйского дворца встречались черепицы с красной поливой, что являлось прерогативой членов императорской семьи [4, С. 320, 351].

Нижние концевые неполивные черепицы из средневековых монгольских городов имели в целом единообразную орнаментацию. Сравнивая орнаментальные мотивы на этих черепицах с аналогичными материалами с сопредельных территорий из Тувы, как одновременных, так и более ранних обращает на себя внимание сходство с чжурчженьскими черепицами. С.В. Киселев описывая нижние черепицы Каракорума отмечает «Всеми своими особенностями эта черепица совпадает с найденной в древнемонгольских городах ХШ вв., в... городе на р. Хирхира (на юге Читинской области) и городе Ден-Терек на р. Эле-гест (Тувинской АССР). Так же как про эту черепицу, и про нижнюю черепицу из городских кварталов Кара-Корума можно сказать, что всего ближе ей черепица цзиньских городов и крепостей» [4, С. 318].

Другим массовым строительным материалом, встречавшимся при раскопках монгольских городов, были кирпичи. На всех памятниках встречались кирпичи прямоугольной и квадратной форм. И лишь однажды была найдена керамическая плита равная по размерам двум квадратным кирпичам. Прямоугольные кирпичи использовались при выкладке пола, сооружении стен, квадратные кирпичи и керамическая плита применялись только для вымостки пола. Все обожженные кирпичи в основном были различных оттенков серого цвета. Изредка встречались и красноватые кирпичи, но их локальное местонахождение вместе с обломками черепицы также с красноватым оттенком может указывать на вторичный обжиг в результате воздействия сильного пламени горевшего на, по-видимому, уже разрушенном здании. Сравнивая кирпичи из раскопок в Монголии, Туве, Забайкалье можно отметить большое сходство во внешней характеристике этого вида строительного материала. По-видимому, единой была технология изготовления кирпичей, в результате которой после обжига они имели в основном серый цвет [4, С. 316, 346, 347].

Размеры кирпичей несколько различны, однако в целом наблюдается определенная стандартизация, которая зависела на наш взгляд не только от существования каких-то центральных учреждений, ведавших строительством, но и в какой-то мере от формирования определенных архитектурных принципов, стандартов, где были взаимосвязаны проекты зданий и унификация строительных материалов, применявшиеся при их возведении. Существенные нарушения размеров применявшихся строительных материалов могли повлечь за собой отход от первоначального замысла архитектора и следовательно дополнительной затраты и увеличения времени строительства, не говоря уже о массе более мелких проблем, возникающих при любых строительных работах с нарушением технологической дисциплины.

Отмечаемая по всей территории распространения памятников монгольского зодчества стандартизация строительных материалов объясняется, по всей видимости, существованием определенных канонов в возведении зданий и дворцовых сооружений и даже возможным существованием специального ведомства, занимавшегося вопросами строительства. Большое сходство, прослеживающееся в элементах архитектуры, строительных материалах монгольских городов с империей Цзинь свидетельствует о заимствовании монголами ряда компонентов строительного комплекса или привлечение для работ цзинь-ских мастеров.

После грандиозных по масштабам и ужасающих по последствиям завоевательных походов Чингис-хана и его сподвижников, а затем преемников начинается постепенная стабилизация экономических отношений, происходит упорядочивание в области государственного устройства. Хотя здесь следует отметить, что в состав монгольской империи вошли страны расположенные в различных природных зонах, с разным уровнем экономического развития, отличными друг от друга финансово-налоговыми системами, разными уровнями развития административно-бюрократического аппарата, не говоря уже о пестром этническом составе и культурном разнообразии населения. Упорядочивание в масштабах империи такого многообразного экономического, политического, социального клубка проблем требовало от центральных властей незаурядных решений. Примером принятия таких непростых решений была отмечаемая исследователями борьба мнений о судьбах последующего устройства общества.

Уже во время первых завоевательных походов среди правящих кругов монгольского общества возникали вопросы о дальнейшей судьбе завоеванных стран и об участи проживавшего в них населения. И.П. Петрушевский, исследуя экономические последствия монгольских завоеваний, упоминает о появлении двух партий, возникших у монголов по вопросу о дальнейших направлениях существования монгольского государства. И одним из основных обсуждавшихся вопросов был вопрос о дальнейшей судьбе покоренных стран. Представители одной партии предлагали уничтожить все население в завоеванных землях, разрушить города, а освободившуюся территорию превратить в пастбища для скота. Другая партия предлагала сохранить все население завоеванных стран, возродить земледелие, ремесленное производство, промыслы, восстановить торговлю и, обложив налогами все виды деятельности, создать источник для постоянного и стабильного обогащения правящей верхушки [13, С. 239-240].

Победило мнение второй партии и после долгих лет кровопролитных завоевательных войн наступает постепенная стабилизация экономической, политической жизни, наблюдается некоторый подъем культуры.

Рост экономики был связан со стремлением крестьянства и ремесленников, искавших средства к существованию, вернуться к своим занятиям, прерванным войной. Возрождается торговля, имевшая решающее значение для восстановления городов и сосредотачивавшаяся в руках купечества, часть которого обслуживала правящие круги завоевателей и выражала их интересы. Источники сообщают, что во всех частях государства в Золотой Орде, в Юань,

12

государстве ильханов, в Каракоруме встречалось большое количество торговцев различных вероисповеданий и национальностей [15, 1997].

Несомненно, что экономический фактор был одним из основных, повлекших за собой возрождение разрушенных военными действиями городов Северного Китая, Средней Азии, Ирана, Закавказья, Руси. Причем экономические и политические причины вызывали появление и рост городов в степных регионах, там, где до монгольского завоевания не было развитой городской культуры, например в южнорусских, казахских и монгольских степях.

Рассмотренные материалы по городам монгольского времени, расположенных на территории Центральной Азии, показывают, что в XIII веке на территории коренного обитания монголов формировалась собственная городская культура отличная от существовавших в других частях империи. Расцвет ее пришелся на время правления трех великих ханов Угэдэя, Гуюка и Мункэ, то есть на 1228-1259 годы. После переноса столицы Хубилаем в Китай и образования империи Юань городская жизнь на территории Монголии хотя и не исчезает, но уже не испытывает того подъема как в начальный период истории монгольской империи.

Литература

1. Данилов С.В. Средневековые поселения Западного Забайкалья // Археологические памятники эпохи средневековья в Бурятии и Монголии. -Новосибирск, 1992. - С. 137-145.

2. Данилов С.В. Средневековое здание в Нарсатуе и некоторые проблемы истории монгольского государства 13-14 вв. // Традиционная культура народов байкальского региона: возрождение и развитие. - Улан-Удэ, 1999. - С. 33-34.

3. Данилов С.В. Города в кочевых обществах Центральной Азии. -Улан-Удэ, 2004.

4. Древнемонгольские города. - М., 1965.

5. Егоров В. Л. Причины возникновения городов у монголов ХП-Х^ вв. // История СССР. - М., 1969, № 4. - С. 39-49.

6. Ибрагимов Н. Ибн Батута его путешествия по Средней Азии. - М.,

1988.

7. Киселев С.В. Древние города Монголии // Советская археология. -М., 1957, № 2. - С. 91-101.

8. Киселев С.В. Древние города Забайкалья // Советская археология -М., 1958, № 4. - С. 107-119.

9. Киселев С.В. Город монгольского Исункэ // Советская археология, 1961, № 4.

10. Кызласов Л.Р. История Тувы в средние века. - М., 1969.

11. Кызласов Л.Р. Древняя Тува. - М., 1979.

12. Кызласов Л.Р. История Южной Сибири в средние века. - М., 1984.

13. Петрушевский И.П. Иран и Азербайджан под властью хулагуидов (1256-1353) // Татаро-монголы в Азии и Европе. - М., 1977. - С. 228-259.

14. Петрушевский И.П. Поход монгольского войска в Среднюю Азию в 1219-1224 гг. и его последствия // Татаро-монголы в Азии и Европе. - М., 1977. - С. 107-139.

15. Поло М. Книга Марко Поло. - М.: Мысль, 1997.

16. Пэрлээ Х. К истории древних городов и поселений Монголии // Советская археология. - М., 1957, № 3. - С. 43-53.

17. Рубрук Г. Путешествие в восточные страны. - М.: Мысль, 1997.

Данилов Сергей Владимирович - доктор исторических наук, профессор, заведующий отделом истории и культуры Центральной Азии Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, г. Улан-Удэ.

Danilov Sergey - Doctor of Historical Sciences, professor, Head of the Department of History and Culture of Central Asia, Institute of Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies, Russian Academy of Sciences, Ulan-Ude.

УДК 94(517)

DOI 10.18097/2306-753X-2014-1-14-28

© Т. Д. Скрынникова

Социально-политические институты монголов XVII в.

Статья раскрывает эволюцию социальной структуры и политической организации монголов. Дается описание таксономических уровней, выдержки из летописей монголов 17 века.

Ключевые слова: линидж, отог, обог, нойан, улус, Чингис-хан, Далай-лама, Бортэ, Тумэн.

© T. D. Skrynnikova Socio-political institutions of the Mongols of the 17th century

This article reveals the evolution of the social structure and political organization of the mongols. Description taxonomic levels, each institution is an example of the Chronicles of the 17th century mongols.

Key words: lineage, otog, obog, noyan, ulus, Genghis Khan, the Dalai Lama, Borta, Tumen.

Изучение кочевых обществ является одним из важных направлений исторической науки. Безусловно, большое значение в решении проблем кочев-никоведения имеет изучение эволюции социальной структуры и политической организации монголов от периода образования империи Чингис-хана до возрождения монгольской общности в XVII в.