CC BY-NC-ND
37
С.Г. Малкин
ГОРНАЯ СТРАНА НА ШКАЛЕ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОГРЕССА: ЭТНОГРАФИЯ «ХАЙЛЕНДСКОЙ ПРОБЛЕМЫ» ВЕЛИКОБРИТАНИИ В 1689-1759 гг.*
В статье анализируются характерные для британских чинов представления об историко-этнографических особенностях мятежей в Горной Шотландии в 1689-1759 гг. Усилия ответственных за умиротворение этого края администраторов по изучению и осмыслению историко-этнографических особенностей развития Хайленда в 1689-1759 гг. рассматриваются в качестве необходимой интеллектуальной практики эпохи. Анализ академической практики как практики имперской, а риторических приемов как инструментов интеллектуальной колонизации позволяет приблизиться к пониманию многих аспектов решения «Хайлендской проблемы» Великобритании в 1689-1759 гг.
Ключевые слова: Великобритания, Горная Страна, «Хайлендская проблема», этнография, империя, модернизация, интеллектуальная колонизация.
Интерес историков к административной этнографии европейских империй Нового времени сформировал за последние полвека весомую академическую традицию1. Этнографию все чаще рассматривают как дисциплину, способствовавшую формированию моделей восприятия «туземцев» колониальной администрацией и имперскими службами, моделей взаимодействия с местными сообществами в решении идеологических и практических задач метрополии. Этнографы на имперских окраинах часто оказывались колониальными чиновниками, на практике подтверждая тес-
© Малкин С.Г., 2013
* Статья подготовлена при поддержке Лондонской школы экономики и политических наук (LSE IDEAS, Paulsen Fellowship Programme, 2010-2015) в рамках проекта «Imperial Identity in Britain and Russia: Scotland and Ukraine, 1707-1914».
ную, хотя и не всегда очевидную связь между властью и знанием в рамках колониальной и окраинной имперской политики.
Британский случай обращения к этнографии как колониальной практике по-прежнему, как правило, связывают с политикой империи за океанами. В то же время такой исследовательский подход к событиям в Горной Шотландии в 16891759 гг., во время поддержки изгнанных в ходе Славной революции Стюартов главным образом именно в Хайленде, имеет принципиальное значение для понимания истории Великобритании в целом. До конца 1750-х годов Горная Страна являлась самой близкой и опасной этнографической лабораторией по испытанию различных проектов формирования, укрепления и расширения лояльности местных жителей Короне и правительству в Лондоне. При этом речь идет об условиях перманентных мятежей и угрозы вторжения иностранной державы. В результате административных назначений приобретенный в Хайленде опыт, как и полученный британскими администраторами на другой мятежной гэльской окраине, в Ирландии, переносился в заморские владения Британской империи2. Последствия таких кадровых решений Лондона позволяют иначе поставить вопрос об особенностях функционирования внутренних механизмов ее управления.
Применительно к этнографии «Хайлендской проблемы» необходимо по-новому подойти к той роли, которую она играла процессе «интеллектуальной колонизации» Горной Шотландии. Предметом исторического анализа в данном случае должен стать не только (и не столько) набор стереотипов восприятия горцев в Великобритании в 1689-1759 гг., но также их формирование и функционирование в процессе реализации имперских практик окраинной политики Британии. Этнографические описания ответственных за умиротворение Горной Страны чинов необходимо проанализировать как процесс не только языкового, но и культурного перевода местных мятежных реалий в понятия и нормы, принятые в остальном Соединенном Королевстве. К образу «варвара»-горца стоит подойти не только как к примеру этнографической мысли в век Просвещения, но и как к конституирующему «Другому» в процессе формирования новой британской (юнионистской и имперской) идентичности. Описание и анализ реформ, предполагавшихся в Горной Стране, представляют исследовательский интерес не только сами по себе, но и как набор характеристик «идеального» британца, необходимых, на взгляд официальных властей и
политической нации в целом, в процессе расширения британского присутствия на имперских окраинах.
Раскрытие этих сюжетов, в свою очередь, поможет дать ответы на вопросы более общего свойства: о соотношении проектов конструирования британской нации и создания Британской империи, о значении интеллектуальной колонизации Хайленда для имперского строительства за океанами, о роли гуманитарного знания в
век Разума, Просвещения и глобальных империй.
***
Между 1700 и 1750 гг. в Соединенном Королевстве опубликовали более 50 различных по жанру и содержанию книг, представлявших географию, этнографию, политэкономию, историю, культуру, быт Шотландии, - чуть меньше, чем за весь предшествующий век (почти 60 различных изданий между 1600 и 1700 гг.), но более чем в два раза меньше, чем в следующей половине столетия (не менее 150 различных изданий между 1750 и 1800 гг.)! При этом среди изданий до 1700 г. ни одно не являлось посвященным специально Горной Шотландии, а среди работ, появившихся в 1700-1750 гг., только несколько сочинений имели целью описание положения в большей степени именно в Горной Стране. Два из них вышли в печать еще в 1701 и 1703 гг., следующие два - в 1723 г., еще два - в 1746 и 1749 гг., еще одно являлось недоступным широкой публике рукописным текстом, впервые опубликованным только в 1754 г. Лишь следующая половина XVIII в. «открыла» путевыми заметками и дорожными дневниками для жителей Британии шотландский Хай-ленд (свыше 50 публикаций, посвященных именно Горной Стране)3.
Умиротворение гэльских окраин Великобритании сопровождалось не только гарнизонным расширением присутствия Лондона в этих краях, но и формированием внушительного корпуса текстов (мемориалы, рапорты, памфлеты, исторические, этнографические, географические, хорографические сочинения, путеводители), не только отражавшего восприятие этих частей Шотландии и Ирландии в остальном Соединенном Королевстве, но и служившего идеологическим обоснованием для политики Лондона в этих гэльских окраинах. В конце XVII - первой половине XVIII в. в правительственных кругах циркулировало не менее полусотни различного рода аналитических записок, мемориалов, отчетов и рапортов о военно-политической ситуации в Горной Стране. Большая их часть принадлежала перу государственных служащих, непосредственно отвечавших за политику Лондона в Горной Шотландии или близко с ними связанных4.
Располагая такими кадровыми ресурсами, правительство Великобритании к 1724 г. впервые обратило пристальное внимание на положение в Горной Шотландии. В 1722 г. в Англии был раскрыт заговор якобитов во главе с Фрэнсисом Эттербери, епископом Ро-честерским5. В это же время ходили слухи о подобных договоренностях между бригадиром Уильямом Макинтошем из Борлама (попытки схватить его долгое время не могли увенчаться успехом, а когда бригадира все же поймали, то мятежные горцы освободили его из заточения в укрепленных казармах в Развене уже в октябре 1724 г.), Доналдом Кэмероном из Лохила, XIX вождем клана Кэме-рон, и Александром Макдоналдом, «юным Гленгэрри» Макдонал-дов из Мойдэрта. При этом все трое не пребывали в изгнании, как многие именитые якобиты, предпочитая, напротив, скрываться на родине, в Горной Стране6. Имелись сведения о тайном хождении в Хайленде простюартовской корреспонденции бежавшего во Францию графа Мара7. 7 марта 1723 г. в одном из рупоров вигской печати, газете «Flying Post», было высказано поддержанное многими мнение о том, что, несмотря на предпринятые правительством усилия, обитатели Хайленда по-прежнему вооружены и представляют собой «удобный инструмент» давления на Соединенное Королевство в руках иностранных держав8.
Под влиянием такого угрожающего стечения обстоятельств Лондон обнаружил более предметный интерес к решению «Хай-лендской проблемы», в том числе к этнографии «мятежного» горца. Долго он не продержался, однако неожиданно удачные кадровые решения, принятые в 1724 г., обеспечили хайлендской политике властей преемственность и последовательность до окончательного умиротворения Горной Страны к концу 1750-х годов. Хай-лендские штудии генерал-майора Джорджа Уэйда, командующего королевскими войсками в Шотландии в 1725-1740 гг., и Джеймса Эрскина, лорда-клерка Сессионного суда Шотландии (второй по значению пост в судебной системе Шотландии после должности лорда-президента Сессионного суда) как лорда Грэнджа, не только сформировали в Лондоне первые после Славной революции целостные представления о Горной Стране, но и сформулировали политику правительства в крае на десятилетия вперед вплоть до начала последнего мятежа якобитов в 1745 г. В этом смысле, несмотря на распространенное представление о восприятии Горной Шотландии в Великобритании в первой половине XVIII в., в отчетах официальных чинов (и их не всегда официальных агентов) информация о Горной Стране носила вполне практический характер, превращая этнографическое знание в составную часть военно-
политической и социально-экономической практики правительства в крае. Видимо не случайно наиболее популярное описание Хайленда в публичном пространстве Великобритании в это время оставил бывший агент Лондона в Шотландии Даниэль Дефо9. В связи с особым характером, содержанием и (на)значением миссии и аналитических сочинений ответственных за умиротворение Горного Края чинов, некоторые аспекты этнографического «прочтения» ими местных реалий вызывают особенный интерес.
Переход шотландских горцев от феодально-клановой системы и идентичности к включению в общебританский юнионистский проект (превращение «варваров»-горцев в «британцев») предполагал, что этот процесс можно измерить во времени. Горная Шотландия репрезентировалась по отношению к остальной Северной Британии и Англии как явление пограничное не только в пространственном, но и во временном отношении. При этом путешествие в Горную Страну на протяжении большей части XVIII в. являлось, по сути, путешествием в прошлое Англии и Нижней Шотландии (аналогичные примеры воображаемой географии Европы модерна представляют отзывы Ш.Л. Монтескьё о Венгрии в 1728 г. или Г.Л. де Боплана об Украине в 1651 г., переиздававшиеся и в XVIII в., не утратив былого значения)10. Таким образом, отношения, в которых горцы состояли с остальными жителями Соединенного Королевства, характеризовались как отсталость, с другими «варварскими» краями - как сходство, со своими древними предками - как полная вневременная преемственность. Шкала относительной (пространства и времени) цивилизованности при этом выглядела так: «варварство-отсталость-цивилизованность». В результате в такой хорографии отчетливо выделяются два контекста тем-поральности этой гэльской окраины: внешний (динамика стадиального развития) и внутренний («безвременье») - цикличность и стадиальность в историческом времени этого края.
Такая стадиальная схема развития вполне соответствовала общепринятой схеме распространения «цивилизации» на Британских островах с римских времен: «Устье Тэя было самым дальним рубежом Римской империи в Британии. Хотя Юлий Агрико-ла, лучший из генералов при худшем из императоров, Домициане, прорвался дальше и по суше проник в самое сердце Горной Страны, но, так и не увидев пределов варварской страны и никакой пользы от захвата нескольких варваров-горцев, отбыл обратно и утвердил Римские орлы <...> сделав Тэй своею границей <...> Теперь мы находим войска короля Георга марширующими в самые отдаленные уголки [Горного Края] <...> Однако сейчас он [король] не иностра-
нец и захватчик, но суверен...»11. При этом постепенный ход «цивилизации» явственно зрим, например, в том, что горцы «также имеют традицию, бывшую в Нижней Шотландии в давние времена, - наследие предков, - считать себя вправе совершать беспорядки [на Равнинах] всегда, когда это в их силах» (что являло собой разительный контраст с образом жизни, теперь уже привычным в Нижней Шотландии)12. Поэтому «несомненно, для правительства будет большим счастьем, когда не только жители Равнин, но и сами горцы, вся Шотландия, будут в равной степени цивилизованны, а горцы будут управляться с той же простотой и спокойствием, что и вся остальная Шотландия.»13.
В этом смысле (стадиальности развития) примечательна этнокультурная история горношотландского порубежья в пограничном с Горной Страной районе города Инвернесс: «Английские солдаты [гарнизон Оливера Кромвеля в Инвернессе, учрежденный лордом-протектором «сохранять в стране мир и держать Горную Страну в благоговении»] поселились в этой <...> части страны и два момента усматриваются как последствия этого: <...> как солдаты Кромвеля приобщили их [местное окружение] к искусству и прилежанию в хозяйстве, точно так же они оставили им английский язык над их языками, что сохраняется до настоящего дня <...> Среди них живет много близких английскому образу жизни.»14. При таком понимании «прогресса» существование Хайленда одновременно на разных стадиях развития не удивительно. Кроме того, сам этот «прогресс» в крае может сменяться «регрессом» и, следовательно, возвращением к прошлому - в прошлое. В изложении практически всех комментаторов (по большей части шотландцев), к мнению которых в правительстве прислушивались, Горная Страна предстает «имеющей слабые связи с Равнинами [Нижней Шотландией], практически недоступной всем, кроме ее собственных жителей, язык [«диалект ирландского, понятный лишь им самим»] и платье которой совершенно отличны от принятых на Равнинах, до нашего дня менее цивилизованная, чем другие части Шотландии, отчего множество неудобств происходит для подданных Его Величества и даже для самого управительства.»15.
Последний комментарий при этом особенно важен, так как в географических, исторических и культурных особенностях развития Горной Страны самым естественным образом кроются причины мятежного состояния Горного Края. В этом случае представляется уместным вновь процитировать лорда Каллодена: «Сила в Шотландском королевстве издревле покоилась на власти властителей над своими вассалами и вождей над их кланами, что в мир-
ное время всегда было тяжким бременем для короля и королевства, поскольку эти могущественные властители и вожди, возгордясь, действовали очень высокомерно и оскорбительно, не управляясь ни королем, ни законом; во времена войны их могущество вредило и более». Последние же монархи из дома Стюартов сами ослабили власть Короны в Горной Стране, «снеся укрепления, построенные среди кланов Горной Страны <...> и вернув их к прежнему варварству»16. В результате к началу XVIII в. власть в Горном Крае по-прежнему была главным образом властью вождей местных кланов, а право - их наследственной юрисдикцией: горцы, «принадлежа к одному из племен, полагают себя под защитой вождя», который «обладает огромной властью на ними, совершенно не зависимой от любой законной силы; в ряде случаев сохраняя ее <...> после того, как земли, на которых они живут, были отчуждены от вождей, которым они служат.»17. Такой реванш «варварства», таким образом, отбрасывал Хайленд на полвека назад, если при расчетах в решении этого уравнения «цивилизации» оперировать датами представления Саймоном Фрэзером, 11-м лордом Ловэтом и вождем клана Фрэзер, мемориала «О состоянии Горной Страны» в 1724 г. Георгу II Ганноверу (того самого, который на соответствие истинности должен был летом 1724 г. в числе прочих задач в Горной Шотландии проверить генерал Уэйд) и началом периода Реставрации Стюартов в 1660 г. Актуализация представлений об утраченном для цивилизации крае через апелляцию к ее границам в прошлом играла при этом особую роль в идеологическом обосновании претензий на британский престол представителей дома Ган-новеров. Политическая история Горной Страны выступала в данном случае как свидетельство достоинств или недостатков правителя, как доказательство законности и закономерности власти новой, протестантской династии.
Учитывая, что ответственные за умиротворение Горной Шотландии чины либо являлись участниками ирландского колониального опыта, либо предлагали применить его на правах комментаторов, уместно привести сравнительный пример аналогичной модели восприятия в Великобритании гэльской Ирландии18. В том же 1724 г. в Дублине вышла в печать «Ирландская историческая библиотека», составленная лордом-епископом Дер-ри19. Она предназначалась, как следовало из текста обложки, для составителей общей истории «Изумрудного острова», включая обстоятельные комментарии к сочинениям, которые могут быть полезными в этом нелегком труде. При этом при написании истории Ирландии автор в первой половине XVIII в. пред-
лагал ориентироваться на сочинения конца XVI - XVII в. «Цивилизованный» взгляд на ирландское «варварство» Э. Спенсера, Р. Стэнхерста, Дж. Дэвиса, У. Петти, непосредственным образом участвовавших в экономической, военно-политической и интеллектуальной колонизации острова, по-прежнему представляется епископу Дерри и его читателям актуальным для понимания не только прошлого, но и нынешнего состояния гэлов Ирлан-дии20. Протестантская община, конечно, настаивала в таких сочинениях на своем особом праве представлять «Изумрудный остров» в отношениях с Лондоном. Но, в силу специфики своего положения среди враждебно настроенного и потенциально мятежного католического большинства, вместе с тем поддерживала проект общей британской нации, юридически оформленный заключением в 1707 г. между Англией и Шотландией унии.
Ну а если иметь в виду более отдаленную ретроспективу, то в отношении Ирландии было «хорошо известно», что ее история - это история завоеваний. Однако британское присутствие благотворно сказывается на «цивилизации» ирландцев, как замечали комментаторы уже середины столетия21. В конце XVIII в., впрочем, и в Ирландии «варварство» попыталось взять исторический реванш, подняв знамя «противоестественного» мятежа. Как и в случае с Горной Страной, чей исторический опыт, как казалось, подтверждал соображения британских администраторов, способом «цивилизации» ирландцев (в 1798 г. в действительности не одних только гэлов) должна была выступить уния22. Как и в случае с Горной Шотландией, варварство этой гэльской окраины также имело вполне определенные политические характеристики, включая приверженность «папизму» (т. е. «деспотизму») и «предательскую» связь с иностранной державой (в данном случае с наполеоновской Францией).
С одной стороны, такая интерпретация исторического развития воспроизводила одну из распространенных историописатель-ных моделей просвещенной Европы XVIII в. - универсализм. Универсалистская точка зрения была представлена сочинениями об историческом времени и социальном развитии, объединявшимися в жанр «историй человеческого духа» (Ш.Л. Монтескьё, Ж.-Ж. Руссо, Вольтер). Как правило, их авторы основывались на двух типах источников - на сочинениях античных и средневековых авторов и описаниях современных путешественников. В этих работах Европа в эпоху Просвещения предстает единым культурным пространством. Гэльские окраины XVIII в. как «Европа за пределами Европы» - такой же классический пример универсализма,
как и сочинения Монтескьё, Руссо или Вольтера. Не удивительно, что наибольшее развитие теория стадиального развития получила в работах представителей шотландского Просвещения23. Участники этого интеллектуального проекта в Северной Британии имели возможность воочию, в пределах одной и той же страны и на протяжении жизни одного поколения, наблюдать на примере соотечественников в шотландских горах процесс перехода от «племенного» строя к «национальному».
С другой стороны, в том, что касалось отчетов ответственных за умиротворение Горной Страны «шотландских» чинов, дело в данном случае не ограничивалось лишь фиксацией положения Хай-ленда относительно остальной части Великобритании на единой шкале исторического прогресса. На практике переход от «варварства» к «цивилизации», от «бунтующего» подданного к «верноподданному» представлял собой теорию, актуальную скорее для просвещенных шотландских интеллектуалов-Шегай, стремившихся обосновать англо-шотландский договор 1707 г. о заключении унии между двумя королевствами ссылками на открываемые им перспективы развития Северной Британии в составе Соединенного Королевства и в рамках Британской империи, чем для военных и штатских чинов, озабоченных поиском этнографической формулы «мятежного» горца. Вопрос о конкретных путях такой модернизации, таким образом, оставался открытым. По обе стороны англошотландской границы в эпоху Просвещения полагали, что модернизация в Горной Шотландии возможна только при условии скорейшего искоренения местных социально-экономических, политических и культурных практик, распространения британского образа жизни. Ответственные за умиротворение Горной Страны чины и их агенты, разделяя такое британское, юнионистское представление о конечном результате их усилий в Хайленде, считали временное сохранение и использование феодально-клановой системы возможным альтернативным путем к британизации края - вместо всеобъемлющей унификации в рамках «завершения унии».
Аналитические рамки теории стадиального развития оказались достаточно гибкими, чтобы поддержать два взгляда на «цивилиза-ционный» потенциал шотландских горцев, предполагавший различные подходы к хайлендской политике Лондона. В действительности они сочетались и пересекались в зависимости от конкретных обстоятельств. Этнография мятежа не противоречила политэкономии решения «Хайлендской проблемы». Учитывая выгоды и перспективы военного сотрудничества с частью местной элиты, власти до последнего выступления якобитов в 1745 г. полагали
терпимую к «племенному» строю «консервативную» этнографию «шотландских» чинов более уместной, чем поддержанную сторонниками «завершения унии» и исключавшую культурный компромисс. Наглядным подтверждением может служить выбор Лондоном хайлендской политики, предложенной генералом Уэйдом. При этом даже весьма умеренные, по сравнению с модернизационным запалом лорда Грэнджа, предложения командующего в некоторых случаях казались правительству слишком масштабными24. Хотя на самом деле после подавления восстания в 1746 г. апелляция к клановой системе в Горной Шотландии еще долгое время оставалась веским аргументом в руках правительства и многих представителей местной элиты, нуждавшихся во взаимной поддержке и искавших общую выгоду в рамках институтов британского государства раннего Нового времени25.
В результате исторические сведения прочитывались этнографически, порождая стандартный британский юнионистский нарратив в истории этой гэльской окраины. Вопрос состоял не столько в необходимости описать шотландского горца в качестве объекта этнографического анализа, определяемого особенностями нравов и обычаев, принятых в местной среде, сколько в том, чтобы наделить их историей, позволявшей рационально постичь особенности его развития и предугадать поведение в будущем. Исторические комментарии замещали собой историю Горной Страны как историю с собственным смыслом, логикой и внутренней связностью. Неудивительно, что самое значительное в этом новоизобретенном прошлом горцев было связано с Эдинбургом и Лондоном. В известном смысле сам Хайленд существовал постольку, поскольку об этом было написано в сочинениях британских чинов и агентов26. История этой гэльской окраины под их пером представала лишь частью истории Великобритании. Комментаторы не просто восполняли историю Горной Шотландии, но восполняли ее как цепь событий из истории, вершившейся в Эдинбурге и Лондоне. Таким методичным, хотя и не всегда последовательным, образом велась интеллектуальная колонизация Горной Страны, при которой знание о регионе сообщало власть над ним (и наоборот). В результате британское присутствие в крае подкреплялось историческими аргументами, а оценка местных реалий становилась менее противоречивой. И чем шире Лондон распространял власть в шотландских горах, тем подробнее изучался и Хайленд. Процесс «интеллектуальной колонизации» гэльских окраин Соединенного Королевства был формализован благодаря этнографическим особенностям гэ-лов Горной Страны и «Изумрудного острова». Однако отличитель-
ные черты местного населения интерпретировались Лондоном по обстоятельствам.
Контрастность временного дискурса в то же время позволяет глубже понять природу исторической памяти британцев в XVIII в., а напряжение протекавших параллельно (в пределах одного и того же региона) времен представить как проблему межкультурной коммуникации на этой гэльской окраине. Весьма показательный в этом смысле пример представлен в «Путешествии к Западным островам Шотландии» знаменитого доктора Сэмюэля Джонсона. Для современников события, связанные с походом «младшего Претендента» на Лондон осенью 1745 г., и к 1773 г. не стали частью исключительно прошлого. В результате в сочинении речь идет о времени, бывшем «не так уж давно» (восстание якобитов 1745-1746 гг.); о времени, в котором пишет сам автор (1773 г.); о времени, в котором пока живут многие горцы (до 1745 г.), сохраняя «некоторые прежние альянсы», приверженность клану, вождю и «прежнему образу жизни»27. В этом смысле впечатления доктора Покока от Ирландии в середине XVIII в. мало отличались от испытанных в Горной Шотландии доктором Джонсоном. Последствия деяний лорда Маунтджоя и Оливера Кромвеля в конце XVI - первой половине XVII в. являются частым фоном описания реалий «Изумрудного острова» сто лет спустя28. А ученики благотворительных протестантских школ, обучавших основам «истинной» религии и английскому языку, несомненно, должны были по окончании обучения вести более «цивилизованный» образ жизни, чем их сверстники-католики, пребывавшие в состоянии «варварства»29. В отчетах о положении в Горной Стране ее политические, экономические, социокультурные границы не только совпадали с разделявшими Верхнюю и Нижнюю Шотландию горными кряжами. Они обозначали пределы миновавшей для остальной Великобритании эпохи «тирании и варварства». В результате в географическом воображении британцев возникал «хайлендский рубеж», пересекая который, они попадали в свое «историческое» прошлое.
При этом если дорога в Горную Страну оказывалась для путешественников дорогой в их собственное «историческое» прошлое, неудивительно, что временная продолжительность маршрутов не являлась прямым следствием их географической протяженности. Весной 1716 г. Джон Кэмпбелл, 2-й герцог Аргайл, возглавлявший королевские войска в Шотландии в период вспыхнувшего в королевстве мятежа, распорядился об устройстве сменных лошадей между Эдинбургом и Инвернессом в надежде на своевременный обмен распоряжениями и сообщения-
ми с пришедшим в Хайленд усмирять якобитов генералом Уильямом Кэдогэном. Но с уходом генерала из Горной Страны и эта непрочная связь тут же оборвалась, почтовое сообщение за пределами горно-шотландского рубежа было свернуто30. Тот день, когда «эхо Бен-Невиса тоже будет потревожено, но не боевым рогом воинственного вождя клана, а почтовым рожком», для Горной Шотландии, и в первой половине XVIII в. бывшей краем «мятежа и беззакония», еще не настал31. Притом что в настоящее время от Лондона до крайней северной точки Шотландии, Терсо, не более 16 часов автомобильной езды32. По меткому замечанию П. Шоню, к началу XVIII в. «Англия оставила Шотландию. в другой эре транспортной географии»33. Игры со временем начинались уже на пути в Горный Край. К тому же перемещение во времени ощущалось не только в дороге, но и во время постоя. Не только британская философия и политическая теория Просвещения, но и британские вкусы, характерные для этой яркой эпохи, определяли стандарты цивилизации, которыми измерялась дистанция между Горной Страной и остальным Соединенным Королевством. И эти стандарты также осмысливались в категориях времени34.
К началу XVIII в. наука и литература уже провели первичную подготовку для последующей «цивилизации» и интеграции Горного Края, изображая его жителей такими же «дикарями» и «варварами», какими в свое время (в том числе и в первой половине XVIII в.) представлялись ирландцы (еще раньше - валлийцы, но с другим идейным подтекстом), и подкрепляя мысль о цивилизующей миссии Соединенного Королевства в Горной Стране35. В модель англоязычного протестантского образования на Британских островах с самого начала был встроен определенный «гэлизм» (и в этом смысле параллели уместны между шотландскими и ирландскими гэлами), аналогичный в сущностных чертах (возьмем наиболее примечательный в последние десятилетия пример) ориентализму Европы Нового времени, как его понимал в своем известном исследовании Э.В. Саид36. Наблюдается весьма своеобразная коннотация исторических образов: изображаемый комментаторами горец времен первых Ганноверов очень похож на ирландца времен поздних Тюдоров, притом что XVII век не стал пробелом в этой нарративной традиции: достаточно упомянуть сообщения об «избиении» протестантов в Ирландии в 1641 г. и страх повторения этих событий в 1689-1691 гг. и значительно позже37. «Описание Ирландии» Файнса Морисона, составленное еще при королеве Елизавете и вновь опубликованное в 1735 г., - показательный пример для сравнения38. Таким образом сформировался опреде-
ленный «исследовательский менталитет». Так как британские власти вполне разделяли с ответственными за умиротворение Горной Страны чинами и их агентами и комментаторами в крае принятые в их среде образы «отсталости» и «варварства» гэлов (ирландцев и горцев, чей язык именовали «ирландским» еще в первой половине XVIII в.), этот «гэльский» словарь социальной лексики, видимо, способствовал доведению соображений их авторов до Лондона.
С одной стороны, комментарии ответственных чинов и агентов правительства порой противоречили друг другу в выборе оптимальной стратегии «цивилизации» Горного Края, порождая конфликт этнографических интерпретаций. Этот факт очевиден на примере отчетов о состоянии Горной Страны 1689-1759 гг. Имея в виду широкие, как казалось, и перспективные, как порой и являлось, возможности военно-политического сотрудничества с частью местной элиты, власти до начала последнего выступления якобитов в 1745 г. считали терпимое отношение ответственных за умиротворение Хайленда чинов к феодально-клановому строю в крае более уместным, чем мнение, исключавшее компромисс и военно-политическое сотрудничество. При этом в действительности и после подавления последнего мятежа сторонников изгнанных Стюартов в 1746 г. апелляция к клановой системе в Горной Шотландии долгое время оставалась веским аргументом в руках правительства и местной элиты, нуждавшихся во взаимной поддержке и искавших общую выгоду в рамках институтов британского регулярного государства раннего Нового времени39.
С другой стороны, идеи Просвещения были универсальным эквивалентом обмена этнографическим знанием между комментаторами. Народы, населявшие окраины европейских империй раннего Нового времени, рассматривались в качестве сопоставимых для сравнения и обобщений на основе упрощения их отличительных этнографических признаков («племенная» организация шотландских и ирландских гэлов или их «естественная склонность к мятежу»). Разница же в восприятии зависела не только от интеллектуального контекста этнографических репрезентаций, но и от разнообразных форм и методов сопротивления горцев проекту Просвещения в Хайленде, в том числе и от конкретных военно-политических обстоятельств. При этом все комментаторы соглашались, что модернизация Горной Шотландии является конечным результатом хайлендской политики Лондона: идеальный вариант заключался в исчезновении самого предмета их этнографических штудий - говорившего на «ирландском» языке «варвара»-горца в Хайленде. Стадия варварства, зарезервированная за мятежными шотландскими
горцами, таким образом, предполагала, что источник цивилизации - Лондон, а дальнейший вектор социальной эволюции края -растворение кланов в общем теле британской политической нации. Такая форма этнографического прочтения правительством, его чинами и агентами в крае местных реалий предполагала, что содержание этого процесса будет представлять собой определенное сочетание познавательных и административных практик в хайлендской политике Лондона. Такой выбор средств умиротворения мятежной гэльской окраины был призван стать связующим звеном между теоретическим определением и практической реализацией модели «интеллектуальной колонизации» Горной Страны и расширения британского присутствия в крае.
Примечания
1 В широком смысле начало новому направлению исследований характера колониального знания европейских модерных держав положила известная работа Э.В. Саида об ориентализме западноевропейских колониальных империй: Said E.W. Orientalism. N. Y., 1978. Впрочем, исследования, рассматривающие этнографию как колониальную практику, появились еще раньше. См., напр.: Anthropology and the Colonial Encounter / Ed. by T. Asad. N. Y., 1973. Подробнее о становлении и развитии такого исследовательского подхода см.: Goh D.P.S. States of Ethngraphy: Colonialism, Resistance, and Cultural Transcription in Malaya and the Philippines, 1890s-1930s // Comparative Studies in Society and History. 2007. Vol. 41 (1). P. 109-142.
2 Starkey A. European and Native American Warfare 1675-1815. L., 1998. P. 46-56; Plank G. An Unsettled Conquest: The British Campaign against the Peoples of Acadia. Philadelphia, 2001; Murdoch A. James Glen and the Indians // Military Governors and Imperial Frontiers c. 1600-1800 A Study of Scotland and Empires / Ed. by A. MacKillop, S. Murdoch. Brill; Leiden; Boston, 2003. P. 141-160; MacKillop A. Fashioning a 'British' Empire: Sir Archibald Campbell of Inverneil and Madras, 1785-9 // Ibid. P. 205-232; Plank G. Rebellion and Savagery: The Jacobite Rising of 1745 and the British Empire. Philadelphia, 2006. P. 103-191.
3 Mitchell A. A List of Travels, Tours, Journeys, Voyages, Cruises, Excursions, Wanderings, Rambles, Visits, etc., relating to Scotland // Proceedings of the Society of Antiquaries of Scotland. 1900-1901. Vol. 35. P. 468-528; Idem. Supplementary List of Travels and Tours relating to Scotland, with Index (being an addition to the list printed in Vol. 35 of the Proceedings of the Society of Antiquaries of Scotland) // Proceedings of the Society of Antiquaries of Scotland. 1904-1905. Vol. 39. P. 502-510; Idem. Second and final Supplementary List of Travels and Tours relating to Scotland, with an Index (being an addition to the Lists printed in Vols. 35 and 39 of
the Proceedings of the Society of Antiquaries of Scotland) // Proceedings of the Society of Antiquaries of Scotland. 1909-1910. Vol. 44. P. 393-395; Coats R.H. Travellers' Tales of Scotland. L., 1913. P. 41-193; Brown P.H. Early Travelers in Scotland. Edinburgh, 1891. P. 91-266.
4 Mitchison R. The Government and the Highlands, 1707-1745 // Scotland in the Age of Improvement / Ed. by N.T. Philipson and R. Mitchison. Edinburgh, 1970. P. 44-45; Withers C.WJ. Gaelic Scotland. The Transformation of a Culture Region. L.; N. Y., 1988. P. 80-83.
5 Лучшее свидетельство серьезности заговора - имена адресатов корреспонденции епископа Рочестера. Например: Atterbery F. Letter to Sir. August 15, 1717; Same. Letter to the Earl of Mar. December 14, 1717 // Letters of Francis Atterbury, Bishop of Rochester to the Chevalier de St. George and some of the adherents of the House of Stuart. Vol. I. L., 1847. P. 1-2, 11.
6 Harris E. Letter to General G. Wade. Ruthven, October 7, 1724; Wade G. Letter to Viscount Townshend. October 12, 1724 // State Papers Domestic George I. Typescript Calendar Part I. Vol. 155 (1722-1725). L., 1979. P. 252-254; Mitchison R. Op. cit. P. 32. Эти признанные якобиты и после «реализации» акта о разоружении кланов Горной Шотландии 1725 г. не оставили агентурную деятельность в интересах изгнанных Стюартов: Campbell D. Letter to General George Wade from Sir Dunkan Campbell, Capt. of one of the Highland Companys. Edinburgh, May 2, 1727 [вложено в: Wade G. Report, &c., relating to the Highlands, 1727] // Historical Papers relating to the Jacobite Period 1699-1750: In II vols. Vol. I / Ed. by J. Al-lardyce. Aberdeen, 1895-1896. P. 154, 159.
7 Keltie J.S. History of the Scottish Highlands, Highland Clans and Highland Regiments. With an Account of the Gaelic Language, Literature, and Music by T. Maclauchlan and an Assay on Highland Scenery by J. Wilson. Vol. I-II. Edinburgh; L., 1875. P. 494.
8 Black J. Culloden and the 45'. L., 1990. P. 36.
9 Defoe D. Letter XIII, containing a Description of the North of Scotland // Defoe D. Tour... P. 362-431.
10 Ш.Л. Монтескьё: «Я хотел увидеть Венгрию, все европейские государства некогда были то, что Венгрия сейчас, и я хотел познакомиться с нравами наших предков»; Г. Л. де Боплан: «...если бы не появление пороха, мы могли смело принять современных казаков за древних русских». Цит. по: Вульф Л. Изобретая Восточную Европу: карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения. М., 2003. С. 308, 446.
11 Defoe D. Letter XIII, containing a Description of the North of Scotland. P. 394.
12 Например: Wade G. Report, &c., relating to the Highlands, December 10, 1724 // Historical Papers relating to the Jacobite Period... Vol. I. P. 133; Wodrow R. The State of Scotland in 1724 [содержится в: Analecta: or Materials for a History of Remarkable Providences mostly relating to Scotch Ministers and Christians] // The Early Hanoverian Age. 1714-1760. Commentaries of an Era / Ed. by A.F. Scott. L., 1980. P. 148.
13 Fraser S. Memorial Addressed to His Majesty George I concerning the State of the Highlands, 1724 // Burt E. Letters from a Gentleman in the North of Scotland to His Friend in London. With large Appendix, containing various important historical documents, hitherto unpublished; with an introduction and notes by R. Jamieson. Vol. II / Ed. by R. Jamieson. Edinburgh; Glasgow; L., 1822. P. 257.
14 Defoe D. Letter XIII, containing a Description of the North of Scotland. P. 407-408.
15 Fraser S. Op. cit. P. 254-255.
16 Forbes D. Memoir of Plan for preserving the Peace of the Highlands: written a short time after the Revolution // Culloden Papers: comprising an Extensive and Interesting Correspondence from the year 1625 to 1748; including numerous letters from the unfortunate Lord Lovat, and other distinguished persons of the time; with occasional state papers of much historical importance. L., 1815. P. 14.
17 Fraser S. Op. cit. P. 255.
18 Генерал Уэйд, например, родился в Ирландии в семье офицера Джерома Уэйда из Килэвэлли, сына одного из английских солдат, высадившихся на «Изумрудном острове» вместе с Оливером Кромвелем и получивших там же ветеранские владения. А, скажем, генерал Блэнд был ирландским протестантом и предлагал применить опыт «цивилизации» ирландских гэлов к гэлам шотландским: Plank G. Op. cit. P. 113-118.
19 The Irish Historical Library. Pointing at most of the Authors and Records in Print and Manuscript, which may be serviceable to the Compilers of a General History of Ireland. By William, Lord Bishop of Derry. Dublin, 1724.
20 Ibid. P. 4-16.
21 Angel J. A General History of Ireland in its Ancient and Modern State. On a New and Concise Plan. Vol. I. Dublin, 1781. P. 3-25.
22 См., напр.: An Impartial View of the Causes leading this Country to the Nec-cessity of an Union... Dublin, 1799.
23 Подробнее об этом см., напр.: Микешин М.И. Социальная философия шотландского Просвещения. СПб., 2005. С. 87-147; Amoh Y. The ancient-modern controversy in the Scottish Enlightenment // The Rise of Political Economy in the Scottish Enlightenment / Ed. by T. Sakamoto, H. Tanaka. L.; N. Y., 2005. P. 69-85; Koyanagi K. Civilization and history in Lord Kames and William Robertson // Ibid. P. 150-162.
24 Так, предложения, касавшиеся правового регулирования и отправления правосудия в Горной Стране (назначение шерифов, их заместителей, мировых судей и констеблей в Хайленде, финансирование расходов на судебные издержки и квартальные судебные сессии на регулярной основе), так и остались на бумаге: Wade G. Report, &c, relating to the Highlands, 1724 // Historical Papers relating to the Jacobite Period. Vol. I. P. 142.
25 См., напр.: MacKillop A. «More Fruitful Than The Soil»: Army, Empire and the Scottish Highlands. 1715-1815. East Linton, 2000; Dziennik M.P.
The Fatal Land: War, Empire and the Highland Soldier in British America, 1756-1783. Vol. I-II. Ph.D. thesis. Edinburgh, 2010.
26 Горная Страна в мемориале старшего Данкана Форбса из Каллодена служит яркой иллюстрацией такого упрощения: четыре страницы текста представляют сжатый очерк нескольких сот лет истории края и этнографические заметки обо всем населении Хайленда: Forbes D. Op. cit. P. 14-18.
21 Johnson S. A Journey to the Western Islands of Scotland. L., 1791. P. 72, 92104, 127, 143-148, 175-210, 258-263, 267, 310-314.
28 Pocock R. Pococke's Tour in Ireland in 1752. L., 1891. P. 105-106.
29 Ibid. P. 136.
30 Chambers R. Domestic Annals of Scotland. From the Revolution to the Rebellion of 1745. Vol. III. Edinburgh; London, 1861. P. 401.
31 Скотт В. Эдинбургская темница // Скотт В. Собр. соч.: В 8 т. М., 1990. Т. 5.С. 8.
32 Брайсон Б. Остров Ее Величества. Маленькая Британия большого мира. М.; СПб., 2008. С. 327.
33 Шоню П. Цивилизация классической Европы. Екатеринбург, 2005. С. 264.
34 Например: Johnson S. Op. cit.; Defoe D. Letter XIII, containing a Description of the North of Scotland. P. 362-430; Robertson J. Tour through some of the Western Islands, etc., of Scotland in 1768 / By A. Mitchell // Proceedings of the Society of Antiquaries of Scotland. 1897-1898. Vol. 32. P. 11-19.
35 Среди аналитических сочинений 1689-1759 гг. об умиротворении Горной Страны ни одно не преминуло указать на «цивилизацию» Хай-ленда как непременное условие решения этой задачи: Forbes D. Op. cit. P. 14-18; Wade G. Report, &c, relating to the Highlands, 1724. Vol. I. P. 131-146; Erskine J. An Account of the Highlanders and Highlands of Scotland. Edr., 29 Decbr., 1724 // National Archives of Scotland (далее -NAS). Mar and Kellie Papers (далее - MKP). GD 124/15/1263/1; Idem. A Continuation of the Account of the Highlanders and Highlands. Edr., 2 Jan., 1725 // Ibid. GD 124/15/1263/2; Idem. Memorial concerning the Highlanders, Sherifships, Vassalages and etc. 1 [2,3]. Edr., 14 [21,25] Jan., 1725 // Ibid. GD 124/15/1264/1 [2,4]; Bland H, Fletcher A. Proposals for Civilizing the Highlands [вложено в: Fletcher A. Letter to the Duke of Newcastle. Edinburgh, December 14, 1747] // Albemarle Papers. Being the Correspondence of William Anne, Second Earl of Albemarle, Commander-in-Chief in Scotland, 1746-1747. With an Appendix of Letters from Andrew Fletcher, Lord Justice-Clerk, to the Duke of Newcastle, 1746-1748 / Ed. by C.S. Terry. Vols. I-II. Aberdeen, 1902. P. 480-492; The Highlands of Scotland in the 1750. From Manuscript 104 in the King's Library, British Museum. With an Introduction by A. Lang. Edinburgh; L., 1898.
36 Саид Э.В. Указ. соч.; Said E. С^Ште and Imperialism. L., 1993.
37 Подробнее о формировании и бытовании в Великобритании в XVII-XIX вв. представлений о «резне», устроенной «ирландскими паписта-
ми» в 1641 г., как о ключевом событии в истории Ирландии XVII в. см.: Fitzpatrick T. The Bloody Bridge and other Papers relating to the Insurrection of 1641 (Sir Phelim O'Neill's Rebellion). Dublin, 1903. Истории «Ирландского мятежа» в конце XVII - первой половине XVIII в. издавались с завидной регулярностью, причем некоторые из них, как, например, труд сэра Дж. Тэмпла, впервые вышли в свет еще во второй половине XVII в.: Manley R. The History of the Rebellions in England, Scotland and Ireland. L., 1691; Temple J. The Irish Rebellion: Or, an History of the Beginnings and first Progress the General Rebellion raised within the Kingdom of Ireland, Upon the Three and twentieth Day of October, in the Year 1641. Together with the Barbarous Cruelties and Bloody Massacres which ensued thereupon. Dublin, 1713 [1716, 1724, 1746]; Borlase E. The History of the Irish Rebellion. Dublin, 1743; Curry J. Historical Memoirs of the Irish Rebellion in the Year, 1641. L., 1758. Стоит отметить, что публикации сочинений сэра Джона Темпла видимо не случайно в трех из четырех приведенных здесь случаев совпали с важными вехами в истории мятежного Горного Края (подавление мятежей якобитов в 1716 и 1746 гг. и прибытие в Горную Страну в 1724 г. генерала Уэйда на фоне роста опасений подготовки очередного восстания).
38 Moryson F. The Description of Ireland // Illustrations of Irish History and Topography, mainly of the seventeenth century / Ed. by C.L. Falkiner. L., 1904. P. 214-232.
39 MacKillop A. Op. cit.; Dziennik M.P. Op. cit.
