CC BY
37
ББК: 81.2-2-5*84 К 56 YAK: 81 '373.611:82-1
И.А. КОВЫНЕВА
I.A. KOVYNYOVA
ГОЛОФРАСТИЧЕСКИЕ КОНСТРУКУИИ В ПОЭЗИИ М.И. УВЕТАЕВОЙ
HOLOPHRASTIC CONSTRUCTIONS IN THE POETRY OF M.I. TSVETAEVA
Среди окказиональных слов М.И. Цветаевой есть одна совершенно уникальная группа - голофрастические конструкции. Они весьма своеобразны даже на фоне такого своеобразного способа словообразования как голофразис.
Among nonce words of M.I. Tsvetaeva there is one outstanding group of words as holo-phrastic constructions. They are rather unique even on the background of such unique way of word-formation as holophrase.
Ключевые слова: окказионализм, голофрастическая конструкция, голофразис.
Key words: a nonce word, a holophrastic construction, holophrase.
М.И. Цветаева относится к числу тех художников слова, творчество которых насыщено окказиональными словами. Однако сложилась довольно парадоксальная ситуация: новообразования поэтессы практически не рассматривались в системном виде - есть только отдельные, хотя и довольно глубокие, замечания по поводу сотворённых ею слов [2, с. 96-103; 3, с. 53-16; 11, с. 328-356]).
О таком значительном пласте неологической лексики М.И. Цветаевой, как голофрастические конструкции, писали и совсем уж редко. Обозначена эта проблема в статье [4, 5], отдельные примеры приведены в монографии [6, с. 25-27].
Голофрастические новообразования М.И.Цветаевой отмечаются и другими исследователями, правда, не как явление словообразования, а как явление синтаксическое: «Факты, пограничные между словом и словосочетанием, затрагивают области фразеологии и синтаксиса. На пересечении лексического, синтаксического и фразеологического уровней языка Цветаева тоже экспериментирует много и плодотворно. Анализ аппозитивных сочетаний типа жар-платок, светел-месяц, змей-паук показал, что свободные сочетания очень легко фразеологизируются по языковым, особенно фольклорным фразеологическим моделям, а слово тоже вполне способно делиться на самостоятельные части, ведущие себя как элементы словосочетания. Так, например, словосочетание и целое предложение находим в роли эпитета-предложения к существительному:
Рай-город, пай-город, всяк-свой-пай-берёт Зай-город, загодя-закупай-город (III, 55)» [3, с. 69].
«Представляется, что для приложения, каково бы оно ни было по своей семантике, характерно как раз обратное - отсутствие категориального изменения и, соответственно, отсутствие направления. Мы привыкли понимать и анализировать как бы сквозь призму атрибутивных конструкций. Между тем само по себе приложение не содержит в себе никакого указания на иерархию входящих в него элементов и «сцепленных» в нём признаков, его собственная семантика - это соположение, совместное присутствие в мысли или в ситуации. И в этом квинтэссенция выразительной силы приложения и поэтики приложения. отсюда понятна лёгкость, с которой появляются многосоставные приложения, инкорпорирующие в свой состав действие и участников си-
туации (Бросьте карты-вы-колоду, В ковры-вам-подстилки Вину велю течь, Не будет Девы-нам-Царя!). На приложение может наслаиваться любая семантика - именно в силу того, что его собственное значение вытекает из формы, оно никогда не устраняется и в своём чистом виде ни в какую иную форму не переводится» [11, с. 412].
Рассмотрение голофрастических конструкций именно как голофрасти-ческих конструкций на материале русского языка в системном виде начинается, пожалуй, с монографии Р.Ю. Намитоковой: «Так, при окказиональном сращении - без дополнительного морфемного оформления - изменяется фонетический параметр слова: длина слова увеличивается, фраза или её часть воспринимается как одна номинация:
«Против кого ты прёшь? Против громады, Эрнст. Против четырёхмиллионопятьсотсорокасемитысячевосемьсотдвадцатитрёхквадратнокилометрового чудища, против армии, флота и угарного сброда; Фразы бессильны, словасли-лисьводнуфразу» (А. Вознесенский). Такие авторские неологизмы представляют собой голофрастические конструкции языка, проявляющиеся в «непо-гашенности» синтаксических связей между компонентами своего синтаксического аналога» [9, с. 130]. Таким образом, под голофрастической конструкцией понимается слово, как правило, окказиональное, созданное на базе целого предложения или его части. Ср.: «Конструктивные окказионализмы отличаются от полностью соответствующих им словосочетаний, а иногда и целых предложений только своей конструкцией. В данном случае речь идёт о сдвигах, явлении, характерном для немецкого языка и в принципе невозможного в русском. Хотя следует тут же оговориться - такие слова нет-нет да и появляются в современном русском языке. Например: «Евгений Ильич в костюме «выпонимаетескемимеетедело»...» [8, с. 7].
Права гражданства голофразиса как способа словообразования и го-лофрастических конструкций как особого типа окказиональных слов установлены в работе [8, с. 21-22, с. 53-54, с. 85-86, с. 92] и подтверждены в монографии [7]. В этих работах приведена и исчерпывающая библиография работ, так или иначе касающихся проблем голофразиса.
Интересно, что в предисловии к «Словарю поэтического языка Марины Цветаевой» перечисляются различные особенности её поэтического дискурса, но голофрастические конструкции никак особо не отмечаются: «Столь же существенным является раскрытие грамматики и словопроизводства поэтического языка М. Цветаевой. Мы опирались на то, что словарь репрезентирует дискурс. Дискурсную грамматику М. Цветаевой характеризуют, например, такие глагольные формы, как глядено, закачены (от закачать), ждан (от ждать), бархачены (от бархатить), ведно (от ведать), деепричастия знав и ждав, причастия занемелый и отверделый, изжаждавша-яся и заспанная (рука); краткие формы прилагательных злостен и бессонен, блуден и бродяч, усечённые вита лестница, веска длань, бедну дитятку и замочну скважину; представленные в форме единственного числа доспех, дребезг, бредня и, напротив, в форме множественного числа истом и зверств, дремот и глушизн, по анафемам и в загараньях; наречия голубо и громово (со сравнительной формой громовее); контекстная субстантивация не только прилагательных и причастий, но и других частей речи (Дам на дай променявший...). Не могут не броситься в глаза формы притяжательных прилагательных (грачий и вурдалачий, грифов и гигантов (крестник), волчиный), приставочные глаголы (вплакиваться, вшептываться, всстонать) равно как уменьшительные формы существительных (зреньице и виденьице, известьице и заклятьице, воздушок и всадничек, гадюченька и далька (от даль)). И, конечно, в качестве самостоятельных единиц словаря фигурируют уже не «потенциальные», а воплощающие «философию случая» и власть поэта над языком многообразные поэтические окказионализмы М. Цветаевой, представленные подчас одной словоформой: вое-сапогом» [10, с. 6-7].
В самом словаре последовательно приводятся голофрастические конструкции (в соответствии с идеологией словаря контекст словоупотребления минимален, дефиниций не приводится), но они не обозначаются как окказиональные единицы: «Хошь волк-я-зверь, вор-мой-пёс, какой же волк-я-вор» [12, с. 172, с. 177].
В «Словаре языка русской поэзии ХХ века» цветаевские голофрастические конструкции фиксируются (непоследовательно) следующим образом: «ВИХРЯ-МНЕ-КОНЯ - Хлопнула тут Царь в ладоши: «Повели, чтоб тем же часом Вихря-мне-коня седлали» РП Цв920 (III, 197)» [13, с. 581].
Голофрастические конструкции, принадлежащие перу М.И. Цветаевой, отличаются неповторимым своеобразием, которое проявляется в порядке соединения компонентов. Если обычная голофрастическая конструкция строится в точном соответствии с порядком следования компонентов в исходном предложении, например: «Некоторые признаки задорца по принципу «не-спи-вставай-кудрявая»» (В. Аксёнов); ««Пут, вейени!» - это так эстрада называлась в приморском парке (по-русски «Вей, ветерок!»); название русскоговорящие мои соотечественники воспринимали в большинстве своём не как поэтическое, райнисовское, а скорее - трактирно-халдейское: «Не-пора-ли-вам-освежиться-гражданин-хороший-ну?!» - и было то заблуждение следствием не только незнания аборигенной жизни, сколько наличия рядом с эстрадой пивнушки, посреди которой фонтанировали чугунные фигуры - не помню только, лебедей ли, рыб?» (А. Никишин).
В данных случаях производящая база легко восстанавливается: не спи, вставай, кудрявая в первом случае, не пора ли вам освежиться, господин хороший, ну - во втором.
В цветаевских же голофрастических конструкциях нарушен порядок следования компонентов:
Так, почаёвничав позавчерашним хвостом, Спор-заводили-беседу акула с китом (Царь-Девица).
В данном случае производящая база выглядит следующим образом: заводили спор-беседу или заводили спор, беседу.
В поэме «Царь-Девица» достаточно много таких образований: Духом винным-тут-бочоночным румянилась; Ровно зёрнышки-посыпались-жемчу-жинки; Отравой-обманом-объелась-дурманом; Не очнёшься - и уж царство-нам-Китай; Кончив, на острый край Весть-насадила-гнев. Через коленку - враз - Саблю-ломает-сталь; и др.
Интерпретация этих (и подобных им) новообразований-голофрасти-ческих конструкций, как правило, неоднозначна, например: для новообразования зёрнышки-посыпались-жемчужинки могут быть предложены следующие дефиниции: «посыпались зёрнышки и жемчужинки»; «как зёрнышки посыпались жемчужинки»; «похожие на зёрнышки посыпались жемчужинками»; и т. д.
Однако из более широкого контекста становится ясно, что речь идёт о музыкальных звуках:
Заиграл сперва гусляр так-от легонечко, Ровно капельки шумят по подоконничку. Та - рябь рябит, плечьми дрожит. Заработали тут струночки-прислужницы, Ровно зёрнышки-посыпались-жемчужинки.
Следовательно, и значение этого новообразования может быть представлено следующим образом: «музыкальные звуки, напоминающие шум, издаваемый при падении зёрнышек и жемчужин».
Таким образом, можно констатировать, что голофрастические конструкции, созданные М.И. Цветаевой, нестандартны даже для такого нестандартного способа словообразования как голофразис, и их особенности проявляются и на структурном, и на семантическом уровнях, а также при их лексикографической обработке.
Литература
1. Ежкова, О.И. Субстантивные новообразования в поэтическом языке М.И. Цветаевой [Текст] : дис. ... канд. филол. наук / О.И. Ежкова. - М., 2000. -240 с.
2. Зубова, Л.В. Поэзия Марины Цветаевой: Лингвистический аспект [Текст] / Л.В. Зубова. - Л. : Ленингр. ун-т, 1989. - 264 с.
3. Зубова, Л.В. Язык поэзии Марины Цветаевой: (Фонетика, словообразование, фразеология) [Текст] / Л.В. Зубова. - СПб : С.-Петерб. ун-т, 1999. - 232 с.
4. Изотов, В.П. Словообразование на базе предложений // Актуальные проблемы синтаксиса [Текст] / В.П. Изотов. - Орёл, 1994. - С. 53-60.
5. Изотов, В.П. Параметры описания системы способов русского словообразования [Текст] / В.П. Изотов. - Орёл, 1998. - 149 с.
6. Изотов, В.П. Голофрастические конструкции в лексикографическом осмыслении. Проект словаря голофразисов [Текст] / В.П. Изотов, И.А. Ковынева, -Saarbrücken, 2011. - 67 с.
7. Ковынева, И.А. Голофразис как потенциальный способ русского словообразования [Текст] / И.А. Ковынева. - Курск : ГОУ ВПО КГМУ Росздрава, 2010. -156 с.
8. Король, Т.В. Окказиональное слово как результат спонтанной речевой оценки деятельности со стороны говорящего или писателя // Вопросы современной немецкой филологии. Учёные записки Латвийского гос. ун-та [Текст] / Т.В. Король. - Рига, 1972. - Т. 157. - С. 3-13.
9. Намитокова, Р.Ю. Авторские неологизмы: словообразовательный аспект [Текст] / Р.Ю. Намитокова. - Ростов н/Д : РГУ, 1986. - 156 с.
10. Ревзина, О.Г. Словарь поэтического языка Марины Цветаевой // Словарь поэтического языка Марины Цветаевой : в 4 т. - Т. 1 : А-Г [Текст] / О.Г. Рев-зина. - М. : Дом-музей Марины Цветаевой, 1996. - С. 5-40.
11. Ревзина, О.Г. Безмерная Цветаева: Опыт системного описания поэтического идиолекта : в 4 т. - Т. 1 : А-Г [Текст] / О.Г. Ревзина. - М. : Дом-музей Марины Цветаевой, 2009. - 600 с.
12. Словарь поэтического языка Марины Цветаевой : в 4 т. - Т. 1 : А-Г [Текст] / отв. ред. М.Ю. Белякова. - М. : Дом-музей Марины Цветаевой, 1996. - 320 с.
13. Словарь языка русской поэзии ХХ века. - Т. I : А-В. [Текст] / отв. ред. В.П. Григорьев. - М. : Языки славянской культуры, 2001. - 896 с.
