CC BY
285
А. В. Смирнов
ГЛУБИННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ КОМПОНЕНТЫ ПРЕДРАСПОЛОЖЕННОСТИ К АДДИКТИВНОМУ ПОВЕДЕНИЮ В СТРУКТУРЕ ИНТЕГРАЛЬНОЙ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ
1. Возможности эволюционного подхода в изучении аддиктивного поведения
Многие отечественные и зарубежные исследователи отмечают сегодня существенное увеличение форм аддиктивного поведения [3; 10; 11]. Наряду с известными, описанными в Международной классификации болезней [25], появляются новые формы зависимостей, которые получили распространение за последние 20 лет и продолжают изучаться [10; 11; 12; 16].
На сегодняшний день представлено две группы расстройств, характеризующихся развитием аномальных влечений с выраженной зависимостью от них.
Первую группу — F10—F19 — составляют психические расстройства и расстройства поведения, связанные с употреблением психоактивных веществ (ПАВ)—химическая зависимость [14; 15; 25].
Вторую группу расстройств составляют расстройства привычек и влечений — F63 ^63.0-Р63.3). Сюда традиционно включены: патологическое влечение к азартным играм (гэмблинг, игромания, людомания), патологическое влечение к поджогам (пиромания), патологическое влечение к воровству (клептомания) и патологическое влечение к выдергиванию волос (трихотилломания) [14; 15; 25]. Однако в последнее время именно эта группа расстройств существенно расширяется за счет появления новых, так называемых нехимических аддикций [10]. Наиболее проработанными и раскрытыми в медицинских источниках являются следующие из них:
1. Омниомания — компульсивное влечение к совершению ненужных покупок и трат [7; 10; 11].
2. Компьютерная и Интернет-зависимость — зависимость от работы с компьютером или в сети Интернет [11; 19; 27].
3. Трудоголия — сужение интересов рамками трудовой деятельности в ущерб всем остальным сферам жизни [2; 11; 12].
4. Адреналиномания — влечение к повторению ситуаций, опасных для жизни, с целью получения от этого удовольствия [10; 18].
5. Любовная зависимость — проявляется любовью к недоступному объекту [8; 11].
6. Аддикция отношений — характеризуется болезненно навязчивой привычкой человека к определенному типу отношений и к отношениям с определенными людьми или группой [11; 24].
7. Сексуальная зависимость [6; 8; 10; 11; 22]
Все эти группы расстройств характеризуются развитием выраженной зависимости, которая связана с повторным, часто насильственным, вынужденным совершением определенных поступков без ясной рациональной мотивации, противоречащим интересам аддикта и окружающих его людей [10].
© А.В.Смирнов, 2010
Анализ свыше 160 отечественных и зарубежных первоисточников позволил выделить два генеральных подхода к изучению аддиктивного поведения — клинический и эволюционный.
Представители обоих подходов однозначны в оценке аддиктивного поведения как деструктивного, «которое характеризуется стремлением ухода от тягостной реальности путем искусственного изменения сознания за счет поддержания определенных видов деятельности и уровня интенсивности эмоций путем приема некоторых веществ» [20, с. 29]. Различия подходов начинают проявляться, когда речь заходит о соотношении «нормы» и «не нормы».
Так, в клиническом подходе аддиктивное поведение является антиподом нормы. Поэтому здесь изучаются именно различные отклонения от нее. Как правило, лица с клиническими формами конкретных аддикций сравниваются с контрольной группой «не аддиктов». На основании получаемых различий делаются выводы о тех или иных качественных особенностях представителей конкретной аддикции. Хотя признается, что истоки патологических процессов следует искать в нормальных проявлениях [13], принято считать, что «аддикт» и «не аддикт» качественно различны. Нельзя не отметить существенности вклада «клиницистов» в изучение проблем аддиктологии. Однако, на наш взгляд, клинический подход априорно содержит в себе ряд трудностей. Во-первых, всегда остается открытым вопрос о том, результатом чего являются устанавливаемые особенности, черты, свойства аддиктов — следствием влияния аддиктив-ного поведения или же они были преморбидны? Во-вторых, невозможно уйти от практики изучения «с нуля» очередной аддикции, по мере того как технический прогресс порождает новые формы зависимости. Хорошим примером в этом смысле является интернетомания. Не было Интернета — не было и соответствующей аддикции. Трудно ответить однозначно, являются ли личностные качества Интернет-аддиктов следствием аддикции.
От этих проблемных вопросов в какой-то мере ушли представители эволюционного подхода, согласно которому различные формы зависимого поведения изначально присущи любому человеку [13; 16; 17]. Люди зависимы от пищевых потребностей. Любой ребенок изначально зависим от матери и имеет партиципативную взаимозависимость с ней [9; 21; 26]. Установлено, что многие люди несут в себе генетическую предрасположенность к тем или иным аддикциям [5; 9]. Исследователи отмечают, что все описанные на сегодняшний день нехимические зависимости, по существу, «покрывают весь спектр поведенческих актов человека, все стороны его жизни: секс, любовь, работа, деньги, спорт и т. д. Получается, что любой человеческий поведенческий акт таит в себе угрозу возникновения зависимости к нему. Все многообразие нашей жизни — это богатство потенциальных аддикций» [13]. Почему же не все люди в таком случае становятся аддиктами?
Представители эволюционного подхода постулируют, что между нормой и патологией существует не жесткое качественное, а диалектическое количественно-качественное отличие [9; 21; 26]. Другими словами, все люди имеют общие факторы предрасположенности к аддиктивному поведению. Однако у потенциальных и реальных аддиктов эти факторы имеют иное количественное выражение, приобретая тем самым иное качество [9]. Следовательно, необходим поиск не радикальных качественных различий между «аддиктами» и «не аддиктами», а общих для всех людей факторов предрасположенности к аддиктивному поведению, а также их количественно-качественная оценка как у аддиктов, так и у лиц, предрасположенных к аддикциям, и лиц, не склонных к ним.
Такой подход диктует и иную методологию исследований. Она должна быть способной исследовать максимальное число этих факторов и их взаимосвязей. Такими возможностями, на наш взгляд, обладает методология интегральной индивидуальности, где индивидуальность человека понимается как сочетание всех его индивидных и личностных свойств на всех уровнях этой индивидуальности: глубинно-психологическом, психофизиологическом, личностно-психологическом и социальнопсихологическом.
Как определенный вклад в развитие выдвинутой идеи в рамках представленной работы приводятся результаты исследования и сравнительного анализа состояния глубинно-психологической сферы у лиц, предрасположенных к аддиктивному поведению, и лиц, у которых такой предрасположенности не обнаруживается. В контексте представленной нами методологии, эти исследования затрагивают глубинно-психологический уровень интегральной индивидуальности.
2. Эмпирическое исследование глубинно-психологической сферы
Отметим, что под глубинно-психологической сферой мы понимаем сферу «Родового бессознательного», открытого и введенного в научный оборот швейцарским психологом Леопольдом Зонди, вмещающего в себя диалектическое взаимодействие глубинных экзистенциальных потребностей, общих для всех людей [9; 21; 26], специфика проявления которых детерминируется наследственностью.
2.1. Генеральная теоретическая и экспериментальные гипотезы исследования
В качестве генеральной гипотезы был выдвинут тезис о том, что общее состояние глубинных потребностей у лиц с предрасположенностью к аддиктивному поведению имеет количественно-качественные отличия по сравнению с лицами, не предрасположенными к аддиктивному поведению. Они формируют специфичные для потенциальных аддиктов особенности глубинно-психологической сферы, повышающие риск возникновения аддикции. На основании этого были выдвинуты следующие экспериментальные гипотезы:
1. У лиц, предрасположенных к аддиктивному поведению, в отличие от лиц, не предрасположенных к нему, в глубинно-психологической сфере существуют специфичные глубинные конфликты, создающие, в ряду других факторов, почву для развития аддиктивного поведения.
2. У лиц, предрасположенных к аддиктивному поведению, отмечается большая количественная выраженность социально-негативных тенденций в состоянии глубиннопсихологической сферы, чем у лиц, не предрасположенных к нему, что способствует социальной отчужденности потенциальных аддиктов и усиливает риск возникновения аддиктивного поведения.
3. В глубинно-психологической сфере лиц, предрасположенных к аддиктивному поведению, можно выделить структуру аддиктивной предрасположенности.
2.2. Диагностический инструментарий
Поскольку наиболее сложной выступила проблема дифференциации лиц, предрасположенных к аддиктивному поведению, а не являющихся клиническими аддиктами, и лиц, не предрасположенных к нему, нами использовалась целая батарея методик и
методов, действующая по принципу «многослойного фильтра», применяемая к участникам обеих групп:
1. Структурированное интервью, содержащее вопросы, направленные на диагностику качественно-количественной аддиктивной симптоматики [14; 22].
2. Опрос лиц, знающих участников исследования не менее 2,5 лет.
3. Проективный тест Л. Зонди, содержащий точные тестовые синдромы исследуемых зависимостей, включая дополненные по новым зависимостям [9; 21; 26].
4. Проективная психографологическая методика «ГАЛС-2005» [23].
Проективные методы были избраны с целью избежать искажения результатов тестирования стремлением испытуемых к социально-позитивной презентации, что особенно проявляется в отношении «неудобных» аддикций — сексуальной, любовной и гэмблинга.
Указанные проективные методы предназначены для диагностики, в том числе, ад-дикций и предрасположенности к ним на основе количественно-качественных показателей. Надежность и различные виды валидности этих методик были многократно проверены автором в специально организованных исследованиях [21; 23]. Дополнительно укажем, что надежность теста Зонди составляет 0,97, прогностическая валидность— 0,94, надежность методики «ГАЛС-2005» составляет 0,92, прогностическая валидность — 0,92 [21; 23].
В ходе исследования представленными методами из общего массива испытуемых выделялись лица с предрасположенностью к следующим видам аддикций: наркотическая; алкогольная; гэмблинг; сексуальная; любовная; адреналиномания; Интернет и компьютерная аддикция; аддикция отношений и трудоголия.
2.3. Характеристика выборки и ее репрезентативность
После обработки диагностических данных были выделены две генеральные группы:
1. Группа лиц, предрасположенных к аддиктивному поведению в различных, выше перечисленных формах аддикций, общей численностью 54 человека (30 лиц женского и 24 мужского пола) в возрасте 18-45 лет (далее— «ГПАП»).
2. Группа лиц, не предрасположенных к аддиктивному поведению. Общая численность 46 человек (19 лиц женского и 27 мужского пола) в возрасте 18-45 лет (далее — «ГНАП»).
И первая, и вторая группы проверялись на репрезентативность методом расщепления выборок по типу «четный-нечетный» с последующей проверкой различий между половинами группы. Статистическая обработка данных по критерию Z Вальда—Вольфовица показала отсутствие различий между половинками выборок, что указывает на их репрезентативность. Таким образом, результаты исследования могут распространяться на достаточно большие объемы генеральной совокупности.
2.4. Характер распределения данных и применяемые критерии статистического анализа
Проверка характера распределения данных в «ГПАП» и в «ГНАП» по критерию d Смирнова—Колмогорова показала нормальность распределения по методике «ГАЛС-2005» и в первой, и во второй группе. По тесту Зонди было выявлено наличие биноми-
нального характера распределения в обеих группах. Соответственно, далее использовались следующие критерии: различий Z Вальда—Вольфовица; углового преобразования Фишера — ф*; критерий — Х (df = 1); различий Фишера — ф. Также применялся метод кластерного анализа.
2.5. Результаты проверки гипотез
2.5.1. Проверка экспериментальной гипотезы № 1
С этой целью первоначально проводился подсчет частоты встречаемости векторных картин в каждой группе по каждому из векторов глубинной сферы. Затем в каждой группе были выделены картины с максимальной частотой встречаемости (см. табл. 1). Выделенные картины сравнивались по критерию Z Вальда—Вольфовица (см. табл. 2), и проводился их качественный сравнительный анализ.
При сравнении обнаруживается, что многие векторные картины двух групп оказываются содержательно схожими (см. табл. 1): в векторе S — на 75%, в векторе Р — 50%, в векторе Sch — 50%, в векторе С — 75%. Это указывает на то, что представители сравниваемых групп сталкиваются с одинаковыми жизненными проблемами, используют схожие механизмы защиты и адаптации. Тем не менее обнаруженные статистические (количественные) отличия (см. табл. 2) подтверждают, что между лицами, предрасположенными к аддикциям, и лицами, не предрасположенными к ним, изначально существует не качественное, а именно количественно-качественное различие.
В векторе контактов (С) мы наблюдаем (см. табл.1), что лица, предрасположенные к аддикциям, меньше стремятся к установлению прочных социальных контактов (0 +), (- +), в меньшей степени склонны к поиску новых отношений и связей (+ +). Как следствие, у них меньше формируется так называемых «несчастливых связей» (0 ±) или конфликтных отношений (—±), (+ ±). Специфичным для них является стремление к свободе от связей и даже разрыву отношений (+—). То есть, с одной стороны, наблюдается устойчивая тенденция к избеганию развития прочных социальных контактов. С другой стороны, у лиц, предрасположенных к аддикциям, наблюдается острый дефицит принятости себя со стороны как конкретных объектов, так и со стороны социума в целом (—+!).
Таким образом, обнаруживается глубинно-психологический конфликт между избеганием установления прочных социальных связей и отношений и их острой нехваткой. Данный конфликт и возникающая вместе с тем неустойчивость могут выступать глубинными факторами риска аддиктивного поведения. Установлено, что такие картины контакта, как (+—), (—+ !), усиливающие указанный конфликт, характерны для ад-дикции отношений, сексуальной, любовной и алкогольной видов зависимости. Количественный анализ показал, что доля лиц из группы предрасположенных к аддикциям с данным тестовым синдромом статистически больше, чем в группе лиц, не предрасположенных к аддикциям (ф* = 2, 33, p < 0, 01).
В сексуальном векторе (S) представители обеих групп (см. табл. 1) испытывают потребность в персональной любви (+—+), (+ 0), (+ ±), (+—). Однако у лиц, предрасположенных к аддиктивному поведению, эта потребность крайне напряжена, трансформируясь в болезненную форму острого дефицита персональной любви, который у них выражен гораздо сильнее: (+!+), (+!0), (+!—). Доля лиц с таким дефицитом в первой группе статистически больше доли лиц с аналогичным тестовым синдромом во второй группе (ф* =3, p < 0, 001). Предрасположенные к аддикции в большей мере стремятся к инфантильно-иждивенческому потреблению любви, которая пассивно
ожидается ими со стороны других лиц: (+! —), (+!0), (+0), (+—). В то время как лица, не предрасположенные к аддикции, занимают активную позицию в удовлетворении потребности в любви, адаптируются к среде, часто преобразуя ее через собственную активность (—+), (0+), потенциальные аддикты, сталкиваясь с дефицитом любви, в большей мере склонны испытывать агрессию (+!+), идти на конфликтное требование любви (+ ±) со стороны других или удовлетворять потребность в любви в крайне инфантильных формах (±+). Они в большей мере остаются социально инфантильными и социально пассивными (+!—), (+—), (+!0), (+0). Причем доля таких лиц в первой группе статистически больше, чем в группе лиц, не предрасположенных к а.дликттии (ф* = 2, 91, р < 0,001).
Таблица 2. Различия векторных картин по тесту Зонди с максимальной частотой встречаемости в группе лиц, предрасположенных к аддиктивному поведению (ГПАП), и в группе лиц, не предрасположенных к аддиктивному поведению (ГНАП)
Вектор Среднее ГПАП Среднее ГНАП Z Статистическая значимость
Сексуальный (S) 21,8 13,7 14,76 0,001
Пароксизмальный (Р) 18,5 23,1 10,29 0,00001
Я (Sch) 20,1 23,4 11,66 0,001
Контактов (С) 14,9 19,9 11,16 0,00001
Таким образом, потенциально возможная аддикция может выступать для таких лиц, во-первых, как форма компенсации дефицитарности персональной любви, во-вторых, как форма и содержание социальной и адаптационной активности.
Вектор «Я» (Sch) представляет для нас особый интерес, поскольку выраженность тех или иных защитных механизмов, входящих в структуру Я, позволяет судить о способах и формах адаптации индивида к окружающей действительности, сохранности его психического здоровья, способах совладания с различными противоречиями (см. табл. 1). Здесь мы вновь видим, что представители обеих групп используют схожие механизмы адаптации: невротическое приспособление и вытеснение (— 0), навязчивости в виде навязчивых мыслей, действий и деятельности (±0), (±+), реализацию определенных идеалов или целей (—+!). Причем эти механизмы выражены в равной степени у представителей и первой, и второй группы.
Однако имеются и качественные отличия. Так, например, лица, не предрасположенные к аддикциям, будучи активно включенными в социум (-------), стремятся к дости-
жению высокого материального и социального статуса, престижного положения (+—). Сталкиваясь с трудностями в реализации собственных устремлений (—+!), они могут без ущерба для себя приспособиться к ситуации (-), найти новый, социально-позитив-
ный путь реализации своих устремлений (++) или отказаться от задуманного, потеряв к нему интерес (0 0). Другими словами, они чувствуют себя включенными в среду, социальную жизнь и проявляют, в зависимости от изменения ситуации, весь спектр имеющихся у них адаптивных механизмов.
У лиц, предрасположенных к а.дликттии, подобные механизмы защиты и адаптации количественно слабы и не выражены. Важной особенностью таких лиц является их неспособность найти оптимальные способы для воплощения в реальность собственных устремлений (0+). Сталкиваясь с трудностями в реализации задуманного, они либо отказываются от своих устремлений, обесценивая себя (—+), либо проявляют себя как агрессоры и деструкторы по отношению к социуму, воспринимаемому ими как
220
Таблица 1. Векторные картины по тесту Зонди с максимальной частотой встречаемости в группе лиц, предрасположенных к аддиктивному поведению (ГПАП), и в группе лиц, не предрасположенных
к аддиктивному поведению (ГНАП)
№ позиции Сексуальный вектор (5) Пароксизмальный вектор (Р) Вектор «Я» О&Л) Вектор контактов (С)
ГПАП ГНАП ГПАП ГНАП ГПАП ГНАП ГПАП ГНАП
Векторная картина Частота Векторная картина Частота Векторная картина Частота Векторная картина Частота Векторная картина Частота Векторная картина Частота Векторная картина Частота Векторная картина Частота
1 ++ 28 ++ 23 ! 27 — 31 -0 32 +- 37 0 + 25 0 + 32
2 +! + 24 + 0 16 + - 21 +- 30 - + 31 -0 20 - + 16 - + 23
3 +!- 22 0 + 11 + -! 20 ±- 21 ±0 14 ± + 18 + + 9 +/+ 14
4 +! 0 21 + - 10 0-! 18 + -! 8 -! + 13 ±0 11 0± 7 0± 11
5 + 0 20 +! 0 9 ±- 14 0-! 7 ± + 10 -- 9 -± 6 -± 9
6 + ± 18 + ± 8 -0 8 0 ± 4 -!+! 9 -+! 8 -+! 5 ± + 5
7 + - 17 +! + 7 -± 7 ±0 3 0 + 8 + + 7 + - 4 + ± 4
8 ± + 6 - + 6 - + 6 ± + 2 -+! 6 00 6 + ± 3 ±- 2
препятствие ( — !+!), ( — !+). Важно отметить, что доля лиц, воспринимающих социум как препятствие для реализации своих устремлений, враждебно и агрессивно относящихся к нему, статистически больше в группе лиц, предрасположенных к аддикции (ф* = 2, 32 при p < 0, 01). Таким образом, мы наблюдаем еще один глубинно-психологический конфликт. Личность отказывает себе в реализации собственных устремлений из-за неверия в собственные силы, не зная, как воплотить задуманное в реальность, воспринимая среду реализации задуманного — социум — как враждебное препятствие. Выявленная деструктивность и агрессивность согласуются с некоторыми формами ад-дикций — гэмблинг, зависимость от ПАВ, адреналиномания, сексуальная зависимость и трудоголия.
Пароксизмальный вектор (Р) отражает специфику эмоциональной сферы индивида, что позволяет установить, насколько успешно или неуспешно проходит процесс социальной адаптации. Здесь учитывается регуляторная, мотивирующая и защитная функция эмоций (см. табл. 1).
Анализ вновь показывает содержательную схожесть половины представленных регуляторных механизмов у представителей сравниваемых групп. Наблюдается выраженность социально-позитивной морально-этической цензуры поведения (+—), (± —). У представителей обеих групп выражена совестливость в регуляции поведения и страх нарушения социальных норм и запретов (+—!).
Однако у лиц, предрасположенных к аддиктивному поведению, менее выражена способность к совладанию с аффективной агрессией, злобой, досадой, завистью (— 0), (—±), (—+), естественно возникающими в процессе социального взаимодействия. В то же время в группе лиц, не предрасположенных к аддикциям, векторные картины указывают на достаточную развитость механизмов сдерживания таких притязаний «Каина» через возникновение этических дилемм — совестливости (±0) и (± +).
Если лицо, не предрасположенное к аддикциям, испытывая зависть, пытается подавить эти чувства (---), не допустить их эскалации через механизм совести (±0),
(± +), то лица, предрасположенные к аддикциям, напротив, склонны к их спонтанной, внезапной для окружающих манифестации (—+), (— 0), —±). Единственным механизмом совладания для них является возникновение страха социальных взаимоотношений, подавляющего социально-негативные аффекты (——!). Установлено, что доля лиц, предрасположенных к аддикции с тестовым синдромом «Каина», статистически больше доли лиц с аналогичным синдромом во второй группе (ф* = 2, 35, p < 0, 01). Все это, естественно, только отдаляет потенциального аддикта от социума, той среды, в которой он может реализовать свои устремления. Эмоциональная сфера, таким образом, не компенсирует, а только усиливает указанные ранее конфликты. Аффективная взрывчатость потенциальных аддиктов хорошо согласуется с компульсивной спецификой ряда форм аддиктивного поведения, таких как адреналиномания, сексуальная и любовная аддикция, аддикция отношений, гэмблинг и интернетомания.
Таким образом, сравнительный анализ глубинно-психологической сферы показывает, что лица, предрасположенные к аддиктивному поведению, обладают схожими глубинно-психологическими механизмами адаптации, также представленными у лиц, не предрасположенных к аддикциям. Однако количественная выраженность этих механизмов и их взаимодействие у потенциальных аддиктов формирует специфичные противоречия во всех областях глубинно-психологической сферы.
Указанные особенности подтверждают выдвинутую гипотезу и хорошо согласуются с симптоматическими проявлениями рассматриваемых аддикций.
В соответствии с методологией экспериментальной диагностики побуждений Л. Зонди, все векторные картины, получаемые при тестировании, классифицируются на социально-позитивные и социально-негативные и четко отражают степень социальной или асоциальной направленности поведения и образа жизни человека. Чем больше количественное преобладание позитивных или негативных картин, тем выше вероятность социального или асоциального поведения и образа жизни личности [9; 21; 26]. Это положение позволяет нам проверить вторую гипотезу.
Все полученные на представителях двух групп векторные картины рассматривались с точки зрения их социально-позитивной и негативной природы. Частота их встречаемости сравнивалась с соответствующей частотой у представителей «конкурентной» группы. Использовались критерии х2 ^ = 1) и различий Фишера — ф, результаты представлены в табл. 3.
Таблица 3. Статистически значимое преобладание социально-негативных векторных картин по тесту Зонди в группе лиц, предрасположенных к аддиктивному поведению, по сравнению с группой лиц, не предрасположенных к аддикциям
Вектор X2 (сК=1) Коэффициент ф Статистическая значимость
Сексуальный (5) - - -
Пароксизмальный (Р) 13,51 0,26 0,003
Я (век) 4,66 0,15 0,02
Контактов (С) 4,35 0,22 0,01
Данные не просто подтверждают гипотезу, но и указывают, что у лиц, предрасположенных к аддикциям, трудности их включенности в социум объясняются не только спецификой представленного выше взаимодействия глубинных побуждений, но и наличием изначальных социально-негативных тенденций в глубинной сфере, в связи с чем потенциальные аддикты изначально выбирают социально-негативные способы взаимодействия как единственно возможные, что только увеличивает дистанцию между ними и социумом, усиливая риск аддиктивного поведения.
2.5.3. Проверка экспериментальной гипотезы № 3
Если выявленные ранее закономерности не случайны, то глубинно-психологическая сфера потенциальных аддиктов несет в себе устойчивую структуру, которую можно выделить и описать.
Применение кластерного анализа в отношении факторных реакций теста Зонди позволило выделить следующую структуру (см. табл. 4). Кластеризация и значимость выделяемых кластеров определялась методами Варда и «Манхеттенских кварталов».
Представленные результаты подтверждают устойчивость закономерностей и ранее выдвинутую гипотезу.
3. Общие выводы
1. Анализ эмпирических данных подтвердил, что между лицами, предрасположенными к аддикциям, и лицами, не предрасположенными к ним, изначально существует не качественное, а именно количественно-качественное различие, по крайней мере в состоянии глубинно-психологических потребностей.
Таблица 4. Кластерная структура глубинно-психологической сферы лиц, предрасположенных к аддиктивному поведению
Кластер Переменные R V Интерпретация
I h = 0; fc+ 0,29 0,03 Неспособность обладать объектом любви и чувствовать его любовь
II ^3 J. H- 0,40 0,003 Отсутствие прочной партиципатив-ной связи с матерью, приводящее к глубинному чувству одиночества
III h—; hy = 0 0,38 0,005 Неспособность чувствовать любовь о кр у жаю щи х
IV m e =h 0,31 0,01 Стремление рвать связи и переживание досады и чувства вины в связи с возникающей неустойчивостью
V e = 0; k± 0,37 0,006 Систематически повторяющееся компульсивное поведение
VI s—5 d-\- 0,28 0,05 Депрессивный фон настроения в связи с неустойчивостью и чувством одиночества
VII d— 5 sH- 0,35 0,009 Агрессия, направляемая вовне
2. Сравнительный анализ глубинно-психологической сферы показывает, что лица, предрасположенные к аддиктивному поведению и не предрасположенные к нему, обладают схожими глубинно-психологическими механизмами адаптации и защиты.
3. Однако у потенциальных аддиктов количественная выраженность силы этих механизмов и их взаимодействие формируют специфичные противоречия во всех областях глубинно-психологической сферы.
4. В качестве таких противоречий выступают: нехватка прочных социальных связей и отношений и их избегание; острый дефицит персональной любви и инфантильно-иждивенческое ожидание любви со стороны других; стремление к реализации собственных устремлений и отказ от них из-за неверия в собственные возможности, неспособности находить оптимальные пути для их воплощения, из-за восприятия социума как враждебного препятствия, а также собственной деструктивности и агрессивности. Обнаруживается слабость и неконструктивность механизмов совладания с социальнонегативными аффектами, усиливающими социальную дистанцию.
5. Глубинно-психологическая сфера потенциальных аддиктов изначально несет в себе социально-негативные тенденции, отражающиеся на способах и формах социального взаимодействия, которые увеличивают дистанцию между потенциальными аддиктами и социумом.
6. Выделенная устойчивая глубинно-психологическая кластерная структура показывает неслучайность выявленных закономерностей потенциальных аддиктов.
7. Все выявленные закономерности согласуются с симптоматическими и поведенческими проявлениями представленных в данном исследовании аддикций.
Литература
1. Griffiths M. D. Internet fuels other addictions // Students British Medical Journal. 1999. Vol. 7. Р. 428.
2. Griffiths M. D. Workaholism is still a useful construct // Addiction Research and Theory. 2005. Vol. 13, N 2. P. 97.
3. Griffiths M. D. Behavioural addiction: an issue for everybody? // Journal of Workplace Learning. 1996. Vol. 8, N3. P. 19-25.
3. Internet Addiction and its Symptoms. URL: http:// www.Employee-Assistance-Program.us. com (дата обращения: 10.09.2008).
4. Nestler E. J. Genes and addiction // Nature Genetics. 2000. Nov. Vol. 26. P. 277-281.
5. Roschbeth E. Sexual Addiction. URL: www.AllPsych/Journal.com (дата обращения:
28.07.2008).
6. Schlosser S., Black D. W., Repertinger S., Freet D. Compulsive buying: Demography, phenomenology, and comorbidity in 46 subjects // General Hospital Psychiatry. 1994. Vol. 16, N 3. P. 205-212.
7. Sex and Love Addiction // Health and Medical information. URL: www.MedicineNet.com (дата обращения 20.07.2008).
8. Szondi L. Lehrbuch der Experimentellen Triebdiagnostik. Bern: Hans-Huber Verlag, 1972.
9. Ворошилин С. И. Расстройства привычек и влечений: феноменология проявлений и границы диагностики // Журнал практического психолога. М., 2008. №2 (март-апрель). С. 34-47.
10. Егоров А. Ю. Нехимические (поведенческие) аддикции (обзор) // Аддиктология. 2005. №1. С. 65-77.
11. Егоров А. Ю. Социально приемлемые аддикции. URL: http://www.Narcom.ru/publ/260 (дата обращения: 24.03.2009).
12. Егоров А. Ю. К вопросу о новых аспектах аддиктологии. URL: http:// www.Narcom.ru/ publ/221 (дата обращения: 27.05.2009).
13. Каплан Г. И., Сэдок Б. Дж. Клиническая психиатрия: В 2 т. М.: Медицина, 2002. Т. 1. С. 160-230.
14. Клиническое руководство: модель диагностики и лечения психических и поведенческих расстройств / Под ред. В. Н. Краснова и проф. И. Я.Гуровича // Приложение к журналу социальной и клинической психиатрии. М., 1999. 107с.
15. Короленко Ц. П. Аддиктивное поведение. Общая характеристика и закономерности развития // Обозрение психиатрии и медицинской психологии. 1991. №1. С. 8-15.
16. Короленко Ц. П., Дмитриева Н. В. Социодинамическая психиатрия. М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2000. 460 с.
17. Кукк В. Р. Адреналиномания. URL: http://www.dr.kukk.ru (дата обращения:
01.06.2009).
18. Лоскутова В. А. Интернет-зависимость как форма нехимических аддиктивных расстройств: Автореф. дис. ... канд. мед. наук. Новосибирск, 2004. 25 с.
19. Семке В. Я. Аддиктивная личность в зеркале персонологии // Наркология. 2002. №1. С. 27-34.
20. Смирнов А. В. Екатеринбургские лекции по экспериментальной диагностике побуждений Леопольда Зонди. Екатеринбург: Изд-во гуманитарного ун-та, 2005. 255 с.
21. Смирнов А. В. Наш взгляд на сексуальную аддикцию // Психологические проблемы развития и существования человека в современном мире: Сб. науч. трудов / Отв. ред. С. А. Минюрова. Екатеринбург: Изд-во Уральск. гос. пед. ун-та, 2008. C. 75-100.
22. Смирнов А. В. Графологическая психодиагностика личности с использованием методики «ГАЛС-2005»: Науч. издание. Екатеринбург: ИРА УТК, 2008. 266с.
23. Смирнов А. В. Аддикции и кадровая безопасность: Учеб. пособие. Екатеринбург: Изд-во Уральск. гос. пед. ун-та, 2009. 102 с.
24. Чуркин А. А., Мартюшов А. Н. Краткое руководство по использованию МКБ-10 в психиатрии и наркологии. М.: Триада-Х, 1999. 232с.
25. Юттнер Ф. Судьбоанализ в выводах. Обзор пяти основных книг Леопольда Зонди / Пер. с нем. А. В. Тихомирова. Екатеринбург: Изд-во Уральск. гос. пед ун-та, 2002. 262 с.
26. Янг С. Кимберли. Диагноз — Интернет-зависимость // Мир-Интернет. 2000. № 2. С. 24-29.
Статья поступила в редакцию 26 октября 2010 г.
