CC BY
27
ЭКОНО МИКА
¿f^ ¿fa ^ ^ ¿JSj i't^ ^ ¿J^, ^ ¿fe Дг. ¿^¿'Ь »'J* ^ ¿J^ ¿J^ ¿Jgj ^
DOI 10.24411/223-0564-2020-10401 А.Н. Дегтярев УДК 338.24.01
ГЛОКАЛИЗАЦИЯ - ГИБРИДНАЯ МОДЕЛЬ ГЛОБАЛИЗАЦИИ!: ИНСТИТУТЫ И КАУЗАЛЬНОСТЬ
Аннотация
Исследуется проблема макроэволюции мировых общественно-экономических систем, развивающихся по законам эквифинальности. Новым трендом этого направления развития является т.н. «глока-лизация» - гибридная модель глобализации с локальным «национально-историческим лицом». Е5 основе этого эволюционного процесса лежит многовекторная динамика трансформации институциональной основы социума, являющейся следствием агентно-институциональных интеракций, формирующих сеть суператтракторов, обеспечивающих соответствующий тренд на эволюционной траектории той или иной общественно-экономической системы - государства или мирового региона. История мировых сообществ фиксирует как минимум три фундаментальных принципа глокальной социодинамики, отражающих степень конверсии базовых институтов: социальных, экономических и политических. Окончательная траектория эволюции общественно-экономических систем зависит от энергетики акторов -людей, живущих в пределах конкретной локации, и их выбора, диктуемого их индивидуальными приоритетами (выбором) и институционализированным общественным сознанием.
Ключевые слова: общественно-экономические системы, макроэволюция, гибридная модель, глокализа-ция, агентно-институциональные интеракции, суператтракторы, эквифинальность
Alexander N. Degtyarev
GLOCALIZATION - A HYBRID MODEL OF GLOBALIZATION: INSTITUTIONS AND CAUSALITY
Abstract
The problem of macroevolution of the world socio-economic systems developing according to the laws of equifinality is investigated. A new trend in this direction of development is the so-called "Glocalization" -a hybrid model of globalization with a local "national-historical face". This evolutionary process is based on the multi-vector dynamics of the transformation of the institutional framework of society, which is a consequence of agent-institutional interactions that form a network of superatractors that provide an appropriate trend on the evolutionary' trajectory of a particular socio-economic system - a state or a world region. At the same time, the formation of effective attractors can, under certain conditions, follow a trajectory that differs from the universalist templates of the global world order. The history of world communities records at least three fundamental principles of glocal sociodynamics, reflecting the degree of conversion of basic institutions: social, economic and political. The final trajectory of the evolution of socio-economic systems depends on the energy of actors - people living within a specific location, and their choice, dictated by their individual priorities (choice) and institutionalized public consciousness.
Key words: socio-economic systems, macroevolution, hybrid model, glocalization, agent-institutional interactions, superatractors, equifinality
Дегтярев Александр Николаевич, доктор экономических: наук, профессор, директор Института стратегическихисследований РБ, вице-президент АН РБ, e-mail: mail@isi-rb.ru
Alexander N. Degtyarev, Doctor of Economics, Professor, Director of the Institute for Strategic Studies of the Republic of Bashkortostan, Vice President of the Academy of Sciences of the Republic of Bashkortostan, e-mail: mail@isi-rb.ru
© Дегтярев А.Н., 2020
ПРОБЛЕМЫ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ. 2020/4 (90)
Введение. Исследования макроэволюции мировых общественно-экономических систем на протяжении всей цивилизованной истории человечества, осуществляемые учеными, представляющими различные области научных знаний и школ, эволюционируя вместе с обществом, демонстрируют множество примеров институционального ароморфоза - приспособления и развития институтов общества для достижения адекватного новым вызовам времени состояний конверсии. В итоге сегодня становится ясно, что единой универсальной модели развития экономик и социумов не существует: мир развивается по законам эквифинальности [3]. Анализируя институциональную динамику ведущих стран мира на широком историческом фоне в контексте вызовов глобализации, академик РАН С. Глазьев в рамках теории мирохозяйственных укладов фиксирует аутентичные закономерности институциональных процессов макрогенерации в экономических, политических и социальных координатах мирового развития [2]. В целом этот процесс, по мнению известного русского философа с мировым именем П. Сорокина, в перспективе должен привести к новому глобальному порядку, в котором доминирующую роль займут государства - лидеры с конвергентной системой базовых институтов, которая «в своем развитии не будет вероятно, простой эклектичной смесью специфических особенностей обоих типов, но объединенной системой интегральных культурных ценностей, социальных институтов и интегрального типа личности, существенно отличных от капиталистических и коммунистических образцов» [9, с.350].
1. АКТУАЛИЗАЦИЯ ПРОБЛЕМЫ. Хроники глобализации и эксклюзивности
Огромную роль в цивилизационном развитии мирового сообщества играет глобализация, давшая миру множество примеров, как прогрессивного экономического развития, так и чудовищных трагедий, связанных с уничтожением исторических цивилизаций и этносов. Вместе с тем, развитие культуры и общей образованности населения Земли способствуют росту цивилизованного самосознания и самоидентичности наций и народов на очередном витке мировой эволюции. Новым трендом этого направления развития общественно-экономических систем стала т.н.
«глокализация», введенное британским социологом Р. Роберсоном понятие, которое «фиксирует наличие устойчивой взаимосвязи между глобализацией в ее либерально-рыночном варианте и усилением в экономическом мире специфического, локального, самобытного и традиционного» [6, с.10]. При этом каждая общественно-экономическая система по-своему уникальна и имеет собственный институциональный «код», определяющий иерархию целеполаганий и жизненных ценностей соответствующего социума, подчиняясь естественным законам развития: от зарождения до заката, о чем свидетельствует современная эволюционная концепция Кэролла Квигли [13]. Однако системный анализ этих процессов со всей очевидностью позволяет констатировать, что современный мир приобретает образ гибридной модели глобализации. Учитывая, что страны, относящиеся к этой категории, составляют примерно половину мирового сообщества - эта тема заслуживает обстоятельного исследовательского подхода.
Глобальная картина мира отражает непрерывный эволюционный процесс, в основе которого лежит многовекторная динамика трансформации институциональной основы составляющих его общественно-экономических систем. В ходе этого глобального системного процесса формируется сеть суператтракторов, составляющих ядро адаптивных институтов, обеспечивающих соответствующий тренд на траектории трансформации той или иной общественно-экономической системы - государства или мирового региона. При этом, поскольку открытые общественно-экономические системы обладают свойством эквифиналь-ности, формирование эффективных аттракторов может пойти при определенных условиях по траектории, отличной от универсалистских шаблонов глобального миропорядка. Под эквифинальностью в данном случае понимается «способность системы достигать нового уровня развития, вне зависимости от времени и исходного состояния, и определяемого исключительно текущими параметрами системы» [3, с.63]. Именно поэтому различные страны мира отличают эксклюзивные особенности их социумов, находящие отражение в самобытности исторической культуры народов, проявляющейся во всех общественных сферах: социальных коммуникациях, политическом устройстве и спо-
собах организации экономической деятельности. При этом адекватная коллаборация национальной системы базовых институтов государства с институциональной матрицей глобализации дает эффект глокализации -глобализации с локальным «национально-историческим лицом».
Для иллюстрации данного тезиса здесь уместно привести ретроспекцию ряда фундаментальных инверсионных процессов мира, что, безусловно, способствует более глубокому пониманию историко-генетических основ феномена глокализации. Так, в свое время, на смену античности пришла эпоха новых цивилизаций и время «осевых» мировых религий: индуизма, конфуцианства, буддизма, христианства, ислама, в ожесточенной борьбе низвергших языческих богов и сыгравших ключевую роль в дальнейшем развитии мирового сообщества. При этом несомненно одно: чем раньше и эффективнее возникавшие государственные образования адаптировали трансцендентные концепты «осевых» религий, тем они становились более устойчивыми. Очевидно, что этому способствовал также процесс активной инсти-туционализации церкви и ее формального отделения от государства. Это было удобно и светской власти, и церкви, ибо религиозные институты, с одной стороны оказались неподвластны метаморфозам общественной жизни, становясь как бы выше «мирской» суеты, а с другой стороны активно воздействовали на формирование социальных отношений членов общества, независимо от их статуса. Как показала история, жизнеспособность таких религиозных институтов оказалась существенно выше всех без исключения государственно-политических. Думается, что в современных обществах влияние «осевых» религий, предопределивших формирование известных цивилизаций, и способствовавших формированию высшего, трансцендентального уровня духовности, главным образом «встроено» в социальные институты, определяющие ментальность народов, их поведенческую мотивацию, что делает их (институты) весьма важным фактором влияния на трансформационные процессы, сохранение локальной идентичности «культурного слоя» социума.
Здесь важно отметить принципиальное отличие в подходах мировых религий в формировании высшей духовности человека, что, естественно, по-разному
влияет на мотивацию его поведения как «в быту», так и «на производстве». Ясно, что изощренная восточная философия и этика конфуцианства, даосизма, буддизма и индуизма отличались, как от византийских канонов православия, так и от традиционной духовной культуры, а также западного прагматизма (после Реформации) европейского католицизма. И каждая из них в пределах своего влияния создает всеобщие социокультурные связи людей не зависимо от их государственной принадлежности, что делает это институциональное воздействие с одной стороны эндогенным, а по другую сторону границы государственного образования - экзогенным, при этом существенно меняя его эффективность. Не случайно в концепции Арнольда Тойнби дух идеальной цивилизации не имеет государственного «тела», бренность которого многократно доказана им историческими примерами зарождения и умирания государств в пределах возвышенного духовного поля цивилизаций. Известна точка зрения, согласно которой древние цивилизации, чья религиозная и светская власть были едины и неделимы прекратили свое существование именно в силу того, что религии древних не носили трансцендентный характер, а были замкнуты пределами земного бытия и рамками земных империй-цивилизаций. И лишь метаморфозы «осевого времени» привели человечество к новой парадигме общественного сознания и новым мировым религиям.
Таким образом, история мировых сообществ фиксирует как минимум три базовых принципа гло-кальной социодинамики. Это, во-первых, духовность, как высшая форма проявления сакральности бытия и внутреннего мира человека. Во-вторых, цикличность, как признанный фактор дуализма развития через инверсию поступательного движения. И, наконец, плюралистичность, или иными словами, многовек-торность цивилизационной динамики, как упорядоченная коллективная воля сообществ.
Кажется именно благодаря восхождению новых цивилизаций «осевого времени» к трансцендентному мышлению даже великие имперские катастрофы (разрушение империи Моголов, китайского государства, Киевского княжества, арабского халифата и др.), не смогли помешать им через время вернуть общество в прежние координаты высокой духовности и миро-устроения, обозначив новое институциональное поле
для новых мирских дел. При этом возродившиеся государства становились еще более сильными, получив «прививку» от прежних общественных конфликтов, но, увы, не от будущих. Так многовековая практика межцивилизационных коммуникаций показала, что дуалистичная природа самих институтов (социальных, экономических, политических), так и межинституциональная конкуренция приводят к частным, локальным или масштабным, конфликтам в обществе, приводящим, как правило, к инверсионным процессам в контуре всей системы. От динамики развития этих конфликтов, характера и их глубины зависит, насколько масштабными будут инверсионная волна и ее ритм, способные в своей критической точке (маятниковый эффект) привести либо к деформации, либо вообще к разрушению интегративных механизмов системы и точке бифуркации, или проще говоря - к эволюционной или революционной смене доминант базовых институтов.
2. ГИБРИДНАЯ КОНВЕРСИЯ. Моделирование и каузальность
Исследование столь сложной проблемы, имеющей глобальный масштаб и многофакторность, предполагает методологию, основанную на системно-структурном подходе и синтезе институциональной экономики, эволюционной теории и теории реформ. Подобный конвергентный метод исследования динамики сложных систем использован автором в исследовательском проекте, посвященном конверсии институтов, обеспечивающих интериоризацию норм и ценностей индивида и общества в процессе агентно-институцио-нальных интеракций в контуре трансформирующейся социально-экономической системы [3]. В указанной работе приводится обстоятельный анализ транзитивного процесса институциональной перестройки социума в результате эндогенно/экзогенных воздействий: от начала процесса, запускаемого соответствующими триггерами и далее, проходя по траектории фазовых переходов - до финальной стадии трансформации, определяемой индексом конверсии институтов.
Рассматриваемая динамическая модель глокали-зации представляет собой, по существу, конкурентную модель рынка, параметры которого определяются эффективностью акторов-институтов, формирующих свои аттракторы развития. При этом устойчивость самих институтов - не фатальна и является функцией
агентно-институциональных интеракций в «силовом поле» суператтракторов и определяется временным лагом на траектории фазовых переходов системы. Дуглас Норт по этому поводу констатирует: «Институты задают структуру побудительных мотивов человеческого взаимодействия - будь то в политике, социальной сфере или экономике. Институциональные изменения определяют то, как общества развиваются во времени, и, таким образом, являются ключом к пониманию исторических перемен» (8, с.17). Это означает, что «Черные Лебеди» глобализации (по Н. Тале-бу), запущенные во времена Великих географических открытий, прилетев в дальние страны неведомых до той поры континентов, стали триггерами глобального процесса, продолжающегося и поныне, но имеющего различный результат и институциональную траекторию эволюции. За несколько столетий, прошедших с тех пор, как известно, многократно происходила смена лидеров глобализационного процесса, но неизменным оставался механизм эволюционного развития, основанный на трансформации институционального поля общественно-экономических систем вследствие агентно-институциональных интеракций [3].
В этой связи значительный интерес, с точки зрения теории реформ, представляет процесс коллаборации двух институциональных режимов - транснационального, отражающего особенности глобальных коммуникаций и прав, и локального, аккумулирующего нормы и фактическую практику их правоприменения (менталитет) в контуре той или иной национальной институциональной системы. Заметим, это касается всех трех базовых институтов социума - экономических, политических и социальных. Так, например, интернет-трейдинг, как экономический инструмент глобальных игроков современности, стал нормой коммуникативной сферы всех без исключения стран, даже тех, чье экономическое хозяйство организовано на примитивном технологическом уровне, а образование осуществляется миссионерскими службами для привития населению элементарной грамотности. Другой пример. В ряде стран, объективно относящихся к группе высокоразвитых государств, сохраняются, например, архаичные, с точки зрения мировоззрения людей XXI века, политические институты королевской власти. Третий пример касается социальных институтов, наиболее подверженных влиянию исторических
и культурных традиций народов. Таковым, к примеру, является феномен восточной семьи, не изменившейся в своей социетальной основе на протяжении многовековой истории глобальных трансформаций, разрушивших, как известно, в последнее время семейные устои и традиции западного мира.
Таким образом, вся вышеприведенная картина глобальной эволюции мирового сообщества в общих чертах моделирует процесс конвергенции институтов, относящихся к различным институциональным матрицам. При этом становится очевидным, что степень конверсии институтов, подверженных однопорядково-му воздействию со стороны конкурирующих аттракторов, различна - как по масштабу, так и по содержанию, сочетая одновременно уникальность и самобытность, продуцируемую генетической основой институтов -path dependence. Объяснением этому, по нашему мнению, является, кроме упомянутого уже свойства экви-финальности, которым обладают институциональные системы, объективные пределы трансформации -ароморфоза институтов, подчиняющегося "принципу Кюри" [5], "который накладывает теоретически обоснованные ограничения на степень возрастания (или уменьшения) сложности новых диссипативных структур в процессе эволюции системы, дает потенциальную возможность прогнозировать границы "коридора" эволюции, определяя, как сверху, так и снизу степень сложности возникающих структур" [4, с.32].
Еще одним фундаментальным фактором, определяющим характер формирования специфических локальных образцов глобализации, является, по нашему мнению, принцип обоюдной причинности (reciprocal causation), предполагающий некую своеобразную «инженерию экосистем», базирующуюся на совместном формировании нового социума не только посредством институционального влияния, но и за счет рекомбинации ресурсов и формирования инклюзивных «ниш обитания» самими акторами. Тем самым агенты и институты, участвующие в трансформационной интеракции, по аналогии с другими открытыми биосистемами, уравниваются «в качестве объясняющих переменных эволюции, аналитически объединяясь в единую систему развития (developmental system), которая представляет «укорененный» в среде и коэ-волюционирующий с ней организм, преобразующий матрицу ресурсов, конструирующий нишу и переда-
ющий ее другим поколениям» [11, с. 4]. Иными словами, окончательная траектория эволюции общественно-экономической системы зависит от энергетики акторов - людей, живущих в пределах конкретной локации, и их выбора, диктуемого их приоритетами и институционализированным сознанием.
3. ДОМИНАНТА ГЛОБАЛИЗАЦИИ. Дихотомия: Запад-Восток
Особое место, как в научной дискуссии, так и в практике общественно-экономического устройства государств в контексте глобалистских тенденций имеет дихотомия Запад-Восток, имеющая множество оттенков, отражающих институциональную архитектуру социума. Ученые, сторонники универсалистской парадигмы, где мировоззренческий, ценностный ряд предпочтений состоит из утилитаризма, рационализма и секуляризации, считают, что только на Западе индивид способен созидать новое в силу того, что он не скован коллективистскими обязанностями и условностями аскриптивных взаимосвязей, что характерно для традиционных восточных сообществ. Однако преодолению идей универсализма и постулатов теории вес-тернизации, навязываемых обществу множеством ее апологетов, посвящено также немало фундаментальных исследовательских работ. Кроме того, кризисные явления в экономиках всех без исключения стран мира, как в XX в., так и в начале XXI в., в том числе их лидеров, показали, что принимавшаяся ранее на веру универсалистская теория не может дать адекватный ответ на вопросы о причинах указанных явлений, без учета социокультурных особенностей в том числе незападных стран, где жизнеспособность общества в условиях кризисов оказалась в ряде случаев выше, чем в западных странах. Да и предпринимательские способности бизнесменов новых индустриальных стран (НИС) — «азиатских тигров» оказались отнюдь не хуже их западных «коллег». А выход китайской экономики, имеющей в течение нескольких десятилетий рост ВВП выше 10 процентов в год, на второе место (вместо Японии, кстати!) после США, вообще держит в недоумении многих теоретиков вестернизации.
В этой связи особый интерес, с точки зрения объяснения феномена глокализации, вызывает новое научное направление - концепция инклюзивных и экстрактивных институтов Д. Аджемоглу и Дж. Робинсона, претендующая на фундаментальную теорию «о при-
чинах богатства и бедности государств и народов», и имеющая достаточно большую популярность. Причиной этого феномена стала простота объяснения современного фундаментального миропорядка: капитализм - это «хорошо», а социализм (трактуемый как тоталитаризм), или любая другая неанглосаксонская модель государственного устройства - это «плохо». Так уже было в истории наук об обществе: марксизм на протяжении 150 лет, поменяв местами эти признаки, тоже был феноменально популярным, пока крах социалистической системы, построенной по этой упрощенной модели, в 90-е годы XX века не привел к пониманию объективной потребности в конвергент-ности мироустройства. Кроме того, авторы новой теории, определив для себя лишь два детерминирующих фактора мировой социодинамики: экономический институт собственности и политический институт передачи властных полномочий - достаточными для объяснения процветания или упадка (длительной рецессии) государства, попадают в методологическую ловушку, поскольку пренебрегают третьим фундаментальным институциональным фактором - генетической памятью институтов (path dependence) общественно-экономических систем. Однако именно этот фактор, по мнению многих исследователей в области эволюционной теории, к числу которых относится и автор этих строк, лежит в основе эквифинальности трансформационного процесса и эволюционной траектории общественно-экономических систем в многомерных координатах глобализации. Мало того, что т.н. «новая политическая экономика», как ее смело презентуют американские ученые, зачастую пренебрегает принципом историзма в представлении логики развития того или иного социума, как это было изложено в их трактате в части истории России - СССР, концепция дихотомии экстрактивных и инклюзивных институтов страдает монокаузальностью и отрицает общепризнанный феномен конвергентности научного познания в сфере системных процессов.
Е. Лукашева, так же, анализируя особенность развития различных моделей институционных матриц, обоснованно отмечает, что «исключительная приверженность западному универсализму оставляет без внимания своеобразие и самобытность локальных культур, способы взаимодействия людей, традиционные ценности различных незападных об-
ществ. Как правило, такие общества дорожат своей культурой, объективированной в соответствующих институтах, они выражают готовность принять международные стандарты, но не отказываются от своих традиционных ценностей» [7, с. 13-14]. Аналогичного мнения придерживаются многие ученые: «на практике подтверждается одна из основных идей С. Хантингтона, согласно которой Запад уникален, но не универсален и поэтому не должен насаждать свои культурные ценности и этические нормы вовне, а также ожидать их безоговорочного принятия. Но нельзя не отметить, что подобное верно и в отношении Востока, в частности, стран исламского мира», - подчеркивает необходимость толерантного подхода и понимания дуалистичности мира автор [5, с.105]. Все же главное, в чем сходятся практически все исследователи указанной сферы - каждой общественно-экономической системе присуща уникальная институциональная основа, имеющая ядро в виде триады - базовых политических, экономических и социальных институтов, интерактивно взаимодействующих в контуре институционального поля (пространства) вследствие воздействия эндогенных и экзогенных факторов.
О том, что мир более многоцветен, нежели его упрощенная черно-белая версия по Аджемоглу-Робинсо-ну, свидетельствуют множество примеров из современной истории. Показателен в этом смысле пример США, где новое общественно-политическое движение черного населения страны против социального неравенства и безнаказанности государственных институтов правопорядка весьма наглядно и агрессивно демонстрирует реализацию аларм-прогноза известного американского ученого С. Хантингтона, описавшего эти явления и их мотивы еще четверть века назад и констатировавшего, что угроза для американского государства кроется именно в анархическом, бесконтрольном мультикультурализме, определив это явление как "деконструкцию нации" [12, 2003].
Заключение. Глобальная макроэволюция мировых общественно-экономических систем демонстрирует множество примеров институционального ароморфоза - приспособления и развития институтов общества в соответствии с новыми вызовами времени. Новым трендом этого развития стала т.н. «глока-лизация» - явление, отражающее наличие устойчивой
взаимосвязи между глобализацией в ее либерально-рыночном варианте и усилением специфического, локального, самобытного и традиционного для конкретной общественно-экономической системы, обладающей уникальным институциональным «кодом».
В основе этого эволюционного глобального процесса лежит многовекторная динамика трансформации институциональной основы общественно-экономических систем. В рамках институциональной трансформации, в результате агентно-институцио-нальных интеракций, формируется сеть суператтракторов, составляющих ядро адаптивных институтов, обеспечивающих, в свою очередь, соответствующий тренд на эволюционной траектории той или иной общественно-экономической системы - государства или мирового региона. При этом, поскольку открытые общественно-экономические системы обладают свойством эквифинальности, формирование эффективных аттракторов может пойти при определенных условиях по траектории, отличной от универсалистских шаблонов глобального миропорядка. То есть степень конверсии институтов, отличающихся различной генетической основой (path dependence), будучи подверженным однопорядковому воздействию со стороны конкурирующих аттракторов, может быть различной - как по масштабу, так и по содержанию. Объяснением этому, по нашему мнению, является, кроме упомянутого уже свойства эквифинальности, существование объективных пределов трансформации -ароморфоза институтов, подчиняющегося "принципу Кюри". Еще одним фундаментальным фактором, определяющим характер формирования специфических локальных образцов глобализации, является, по нашему мнению, принцип обоюдной причинности (reciprocal causation), предполагающий некую своеобразную «инженерию экосистем», базирующуюся на совместном формировании нового социума не только посредством институционального влияния, но и за счет рекомбинации ресурсов и формирования инклюзивных «ниш обитания» самими акторами.
В итоге, история мировых сообществ фиксирует как минимум три фундаментальных принципа гло-кальной социодинамики, отражающих степень конверсии базовых институтов: социальных, экономических и политических. Это, соответственно, духовность, как высшая форма проявления сакральности бытия и
внутреннего мира человека. Во-вторых, цикличность, как признанный фактор дуализма экономического развития через инверсию поступательного движения. И, наконец, плюралистичность, или иными словами, многовекторность цивилизационной динамики, как упорядоченная коллективная политическая воля сообществ.
Таким образом, окончательная траектория эволюции общественно-экономических систем зависит от энергетики акторов - людей, живущих в пределах конкретной локации, и их выбора, диктуемого их индивидуальными приоритетами (выбором) и институционализированным общественным сознанием.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аджемоглу Д., Робинсон Дж.А. Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты. М.: АСТ, 2015. 693 с.
2. Глазьев С.Ю. Мирохозяйственные уклады в глобальном экономическом развитии // Экономика и математические методы. 2016. Т. 52. № 2. с. 3-29.
3. Дегтярев А.Н. Конверсия институтов. Начала теории. М.: Издательство NOTABENE, 2020. 240 с.
4. Кирдина С.Г. Институциональные изменения и принцип Кюри // Экономическая наука современной России. 2011. № 1 (52). С. 19-38.
5. Кравченко И. Доктрина С. Хантигтона: гипотеза или жесткий аларм-прогноз? // Мировая экономика и международные отношения. 2006. № 12. C. 104-111.
6. Ли Таньци. Глобализация мирового экономического пространства: содержание и воздействие на национально-государственные экономические системы // Экономические науки. 2017. № 9 (154). С. 7-10.
7. Лукашева Е.А. Трансформационные процессы XXI века: институциональный контекст // Труды института государства и права РАН. 2018. Т. 13. № 5. С. 9-39.
8. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997. 180 с.
9. Сорокин П.А. Главные тенденции нашего времени. М.: Наука, 1997. 350 с.
10. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество / Кн. серии «Мыслители XX века». Общ. ред.
А.Ю. Согомонова. М.: Политиздат, 1992. 542 с.
11. Фролов Д.П. Эво-дево: парадигмальный вызов для институционально-эволюционного анализа // Экономическая наука современной науки. 2019. № 2. С. 35-52.
12.Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. Пер. с англ. Т. Велимеева, Ю. Новикова. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. 603 с.
13.Quigly C. The Evolution of Civilizations. An Introduction to Historical Analysis. Indianapolis, 1961. 428 p.
REFERENCES
1. Acemoglu, D., Robinson, J.A. Pochemu odni strany bogatyye, a drugiye bednyye. Proiskhozhdeniye vlasti, protsvetaniya i nishchety [Why Nations Fail: The Origins of Power, Prosperity, and Poverty]. Moscow: AST, 2015. 693 p.
2. Glazyev, S.Yu. Mirokhozyaystvennyye uklady v global'nom ekonomicheskom razvitii [World economic structures in global economic development]. In: Ekonomika i matematicheskiye metody [Economics and Mathematical Methods]. 2016. Vol. 52. No. 2. P. 3-29.
3. Degtyarev, A.N. Konversiya institutov. Nachala teorii [Conversion of institutions. Beginnings of theory]. Moscow: NOTA BENE Publishing house, 2020. 240 p.
4. Kirdina, S.G. Institutsional'nyye izmeneniya i printsip Kyuri [Institutional changes and the Curie principle]. In: Ekonomicheskaya nauka sovremennoy Rossii [Economic science of modern Russia]. 2011. No. 1 (52). P. 19-38.
5. Kravchenko, I.S. Doktrina S. Khantigtona: gipoteza ili zhestkiy alarm-prognoz? [Huntigton's Doctrine: Hypothesis or tough Alarm-Forecast?] In: Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnyye otnosheniya [World Economy and International Relations]. 2006. No. 12. P. 104-111.
6. Li Tanqi. Globalizatsiya mirovogo ekonomicheskogo prostranstva: soderzhaniye i vozdeystviye na natsional'no-gosudarstvennyye ekonomicheskiye sistemy [Globalization of the world economic space: content and impact on nationalstate economic systems]. In: Ekonomicheskiye nauki [Economic sciences]. 2017. No. 9 (154). P. 7-10.
7 Lukasheva, E.A. Transformatsionnyye protsessy XXI veka: institutsional'nyy kontekst [Transformational Processes of the XXI Century: Institutional Context]. In: Trudy instituta gosudarstva i prava RAN [Proceedings of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences]. 2018. Vol. 13. No. 5. P. 9-39.
8. North, D. Instituty, institutsional'nyye izmeneniya i funktsionirovaniye ekonomiki [Institutions, institutional change and the functioning of the economy]. Moscow: Fund of the economic book "Beginnings", 1997. 180 p.
9. Sorokin, P.A. Glavnyye tendentsii nashego vremeni [The main trends of our time]. Moscow: Nauka, 1997. 350 p.
10. Sorokin, P.A. Chelovek. Tsivilizatsiya. Obshchestvo / Kn. serii «Mysliteli XX veka» [Man. Civilization. Society / Book of the "Thinkers of the 20th century" series]. Moscow: Politizdat. 1992. 542 p.
11. Frolov, D.P. Evo-devo: paradigmal'nyy vyzov dlya institutsional'no-evolyutsionnogo analiza [Evo-Devo: A paradigmatic Challenge for an Institutional-Evolutionary Analysis]. In: Ekonomicheskaya nauka sovremennoy nauki [Economic Science of Modern Science]. 2019. No. 2. p. 35-52.
12.Huntington, S. Stolknoveniye tsivilizatsiy [Collision of civilizations]. Translation from English by T. Velimeeva, Yu. Novikova. Moscow, AST publishing house, Ltd, 2003. 603 p.
13. Quigly C. The Evolution of Civilization. An Introduction to Analysis. Indianapolis, 1961. 428 p.
