CC BY-NC-ND
17
Е.В. Суший
ГЛОБАЛЬНЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ В ПРОСТРАНСТВЕ РАЗНООБРАЗИЯ КАК ВЫЗОВ СТРАТЕГИЧЕСКОГО УПРАВЛЕНИЯ
Глобальные трансформации в пространстве разнообразия рассматриваются как вызов стратегическому управлению и прогнозированию развития общества и государства. Показано, что в новых общественно-исторических условиях психосоциальный фактор становится системообразующим в решении общественных проблем и государственного реформирования.
Ключевые слова: гибридный режим, государственность, демократизация, идентичность, культурный код, модернизация, глобальные трансформации.
Современные социально-исторические процессы чрезвычайно ускорились вследствие новейших достижений НТР, а феномен глобализации как один из главных современных мировых процессов обусловил ведущие тенденции трансформационных изменений во всех сферах жизнедеятельности современного общества и человечества в целом - экономике, политике, культуре, управлении и т. д. Системная сложность и порой непредсказуемость современных трансформационных процессов, происходящих почти во всех сферах человеческой жизнедеятельности, требует от государственного управления постоянного принятия и корректировки управленческих решений во времени. Перспективное видение и прогнозируемость будущих событий становится неотъемлемой составляющей современного стратегического управления.
Представления об изменяющемся мире не могут оставаться неизменными. Их трансформация так или иначе связана с пере-
© Суший Е.В., 2013
осмыслением последствий и результатов глобализации как квинтэссенции современного этапа развития всего мира1, отмеченного ускоренным формированием взаимозависимости и взаимодействия стран и народов в результате интенсификации экономических, политических, культурных и других связей между ними2.
Как бы внутренне ни перестраивалась мировая система (и человечество), она всегда глобально остается целостной. И если на разных этапах мировой истории степень осознания этого факта существенно различалась, то на пороге третьего тысячелетия, похоже, мировое сообщество наконец смогло охватить единым взглядом всю мировую панораму. Вместе с тем современный этап глобализации по-разному оценивается научными экспертами. Так, экономисты подчеркивают «унифицирующее» влияние глобализации, тогда как культурологи, наоборот, отмечают рост социокультурных различий и их многоообразие. Политологи же указывают на «интегрирующие» и одновременно «фрагментирующие» моменты данного процесса.
Глобальная направленность современного общественного развития усиливает значение социокультурных факторов во всех сферах общественной жизни. Американский политолог С. Хантингтон отмечает, что в мире после «холодной войны» культура и культурные идентичности (в широком понимании - цивилизационные идентичности) определяют модели целостности, дезинтеграции и конфликта3. Иными словами, мозаическая сущность современной культуры, усиленная миграционными потоками и межкультурным многообразием, становится важнейшим детерминантом, определяющим систему общественных и международных отношений.
Сегодня эксперты едины во мнении, что переход к стратегическому управлению в постсоциалистических странах, вступивших на путь модернизации и демократизации открывает возможности для распространения инноваций, снижает влияние персонификации управления и повышает его объективность, а также является средством согласования интересов различных социальных групп и индивидов4.
Глобальные трансформации в пространстве разнообразия так или иначе становятся вызовом стратегическому управлению и прогнозированию развития общества и государства.
Социальный мир все более становится единым и взаимозависимым и одновременно остается расколотым, иерархическим, конфликтным и неравным. Речь идет об одновременном проявлении двух, как может показаться, взаимоисключающих мировых тен-
денций, рассматриваемых под именем «парадокс глобализации». С одной стороны, существенно возрастает взаимозависимость стран мира и отсюда - относительная «стандартизация» национальных культур, что объективно отражает эквифинальную сущность глобальных трансформаций. С другой - активно распространяются процессы социокультурной дифференциации и дезинтеграции, связанные с такими явлениями, как этническое и религиозное возрождение, а также процессами регионализации и локализации5. Указанные метаморфозы и противоречия нашли свое отражение в понятии «глокализация», который ввел в научный оборот шотландский социолог Р. Робертсон6.
Многообразная и плотная насыщенность чрезвычайно противоречивых тенденций развития глобального мира, по сути, определяет разновекторный характер современных глобальных трансформаций. Определяющими факторами отныне становятся: демократизация и модернизация, развитие научных технологий и информационно-коммуникативных связей. При этом катализатором процессов демократизации выступает «западная» цивилизация (страны евроатлантического ареала), вынуждая остальные «незападные» страны мира приспосабливаться к доминирующей западной модели общественного развития. Завершение индустриальной (современной) эпохи мировой истории открывает новую (постмодерную) эпоху постиндустриальной цивилизации, основанной на информационных технологиях и соответствующих времени культурных формах. Благодаря экономическим, технологическим и военным мощностям, которые обеспечивали когда-то влияние капиталистических стран на колониальный мир, а теперь образцам массовой культуры, активно пропагандируемым средствами коммуникации в мире, западная культура превращается в символ нынешней глобальной цивилизации.
Мировое экспертное сообщество все настойчивее связывает глобализацию с новой волной процесса модернизации, первичную основу которой составляют «капитализм» и «демократия». В свою очередь, история глобализации отождествляется с процессами ве-стернизации или американизации. Иными словами, глобализация воспринимается экспертами и распространяется в сознании широкой мировой общественности как результат и процесс экспансии капиталистической (рыночной) экономики, развития научно-технической сферы, активизации процессов демократизации, интенсификации взаимодействия различных мировых культур, а также благодаря активной модернизации «периферии».
С конца 1960-х годов этот процесс активно проявляет себя через интенции к единению мирового финансово-экономического пространства, через развитие информационного общества и глобальной массовой культуры. Стремительное развитие средств массовой коммуникации (особенно спутникового телевидения и Интернета) кардинально повлияло на состояние открытости национально-государственных образований, территориальных автономий и межгосударственных границ. Глобальная коммуникация привнесла новые стандарты производства культурных артефактов, распространения предметов массового потребления и образцов массовой культуры. Заметно активизировалась деятельность международных правительственных, неправительственных и транснациональных организаций. Со стороны ученых, политиков и государственных деятелей артикулируется мультикультурализм (многокультурность) как принцип и механизм общественной интеграции. Однако за внешним стремлением к универсализации мира скрываются более сложные и неоднозначные процессы гомогенизации и одновременного роста пространства разнообразия.
Правительства современных национальных государств решают один из наиважнейших вопросов национальной безопасности -сохранение единства и целостности государства и общества. Мощное трансграничное передвижение товаров, услуг, капиталов и рабочей силы, развитие транснациональных корпораций и банков, стремление к формированию единого рыночного хозяйства существенно пошатнули современные идеи национальной государственности. На международной арене транснациональные корпорации благодаря контролю над крупным капиталом и обладанию реальной властью становятся влиятельными игроками, уменьшая полномочия и роль в международных отношениях национальных правительств. По мере того как традиционные национальные государства уступают власть наднациональным объединениям, унификацию и одномерность национальной политики заменяет полифония. Соответственно, и такие примордиальные черты национально-государственных образований, как язык, культура, традиции, становятся «заложниками» интенсификации и глобализации миграционных потоков. В конце концов они оказываются неспособны выполнять роль универсальных регуляторов общественной интеграции. Вместе с тем особое значение приобретают этнокультурное разнообразие, социокультурные идентичности и практики.
Мультикультуралистский политический проект, который изначально реализовался в эмигрантских странах Нового Света, теперь
является одним из базовых элементов национальных политик многих стран. Прежде всего, он стал важной составляющей различных социальных практик стран евроатлантического ареала, выступая в качестве весомого компонента политических решений и действий (как самостоятельный политический проект), журналистского дискурса и деятельности массмедиа, новаций в мире литературы и искусства, системы воспитания и образования, языка повседневного общения и т. д.7 Для западных стран этот проект, по сути, выступил альтернативой распространенной концепции «плавильного котла» (melting pot), который в условиях современных глобальных вызовов, по словам американского политика П. Бьюкенена, уже больше похож на «салатник». Собственно, современная массовая миграция представителей различных рас, религий и культур, которую порой называют новым великим переселением народов, пошатнула относительную гомогенность западноевропейских стран, угрожая, по словам П. Бьюкенена, изменить не только этнический состав населения, но и в целом исторически сложившийся образ Запада с его характером и устоями8.
Современное многонациональное государство - это преимущественно абстрактная, символическая общность, объединяющая всех граждан, независимо от их этнической и культурной принадлежности. Представляя собой, по определению Б. Андерсона, «воображаемое сообщество», она прочно скреплена запечатленным в сознании граждан образом этой общности - национальной идентичностью и общезначимыми ценностями демократии, равенства прав и свобод, верховенства закона, социальной солидарности и т. д.9 Если США исторически решали проблему целостности государства и общества путем культурной/этнической ассимиляции эмигрантских групп за счет социально-экономических рычагов, то современные западноевропейские страны - путем интеграции без ассимиляции, провозглашая культурный плюрализм как обогащающий страны иммиграции. Открытость по отношению к сосуществованию различных форм культурной жизни нашла свое отражение в признании коллективных прав и свобод - групповых интересов, идентичностей, языков и культурного членства, которые видятся факторами межкультурной толерантности, гармоничного взаимодействия этнокультурных групп и их интеграции в многонациональную общность.
Реальная повседневность тем не менее вносит свои коррективы в мультикультурный проект, в определенной степени подтвердив опасения относительно вызовов мультикультурализма.
В современном глобальном мире центральной проблемой становится развитие государственности в этнически разделенных странах. В частности, можно проследить некоторые неблагоприятные тенденции, которые вынуждены преодолевать правительства западноевропейских стран. Одна из таких тенденций имеет политико-правовой подтекст и связана с разногласиями между номинальным и реальным состоянием предполагаемого равенства коллективных прав и свобод - групповых интересов, идентичности, языка и культурного членства, где ключевыми со стороны этнокультурных общностей становятся нарекания на недостаточную уравновешенность прав меньшинств относительно коренного населения и общества в целом. Другая тенденция связана с нежеланием этнокультурных общностей ассимилироваться в новую культуру, изучать язык, усваивать ценности, перенимать определенный образ жизни и его устои и т. п. В результате возникает недовольство уже со стороны коренного населения и национальных правительств. В ряде объяснительных мотиваций представители этнокультурных меньшинств заявляют о потенциальной угрозе размывания их идентитета и растворения среди коренного населения. Для коренного же населения эта проблема приобретает национальное значение, поскольку размывание национальной идентичности подтачивает культурные и политические традиции государственности.
Проблема консолидации общества приобретает новое звучание в связи с территориальными и социокультурными особенностями региональных сообществ. Артикуляция социокультурных различий и сформированных на их основе идентичностей становится источником разнообразных спекуляций - репродуцирования политико-идеологических типов идентичностей, разделения на «своих» и «чужих», «хороших» и «плохих» и даже манипулирования этими разногласиями как предопределяющими расколы.
Ситуацию осложняет также становление новой психосоциальной природы - в современном постмодерном мире матрица психических элементов становится основой не только психической реальности, но и порождаемого социального символического мира и его социально-материального воплощения10. В более широком социально-историческом контексте социальный (социально-материальный) и психосоциальный (социетальный) факторы словно в фокусе собирают и отражают все сложности и перипетии общественно-исторического процесса и, в частности, перипетии общественно-трансформационных изменений11.
Сегодня государственно-управленческая деятельность происходит преимущественно на фоне амбивалентности (двойственного состояния) массового сознания, результатом чего являются ситуационный характер поведения, информационная зависимость людей, к которой добавляются также психопатологические неврозы и моральная усталость от результатов действий власти. Перефразируя постмодернистов (С. Бауман, Ж. Бодрийяр), можно сказать, что современный цивилизационный мир развивается в направлении утверждения мира симулякров и симуляций, которые «подменяют» реальный мир иллюзией реальности, размывают значение социально-материальных исторических процессов, способствуют потере социальной и исторической памяти, уничтожают представление о нормативности, девиации и т. д. «Растворение» социального (культурного, этнического) порождает ощущение тотального одиночества человека и предстает серьезным препятствием для интеграционных процессов в обществе. Собственно, угроза патопсихологического состояния самочувствия граждан (нации) - психоневроз отложенного действия (по Б. Зей-гарник) - сегодня почти не учитывается как фактор интеграционных или дезинтеграционных процессов.
Таким образом, с одной стороны, в условиях глобальных трансформаций акцентуации этнокультурных различий усиливают процессы национально-гражданской дезинтеграции, сопутствуют росту межэтнической, межконфессиональной напряженности и распространению экстремистских идей. Именно в привлекательности идеи возврата к истокам, которые зачастую приводят к фанатизму и архаизации, ныне проявляется обратный результат унификации и стандартизации. С другой стороны, стремление национальных меньшинств к реализации своего неотъемлемого права на самоопределение (от требований широкой национально-культурной автономии до образования собственного независимого государства) угрожает разрушением территориальной целостности государств. Очевидно, что обособленное существование культур сдерживает естественный процесс их сближения, демонстрируя не слишком существенные культурные различия там, где гораздо полезнее подчеркнуть сходство и единство. Поэтому, соглашаясь с мнением С. Бенхабиб, в политическом смысле право на культурное самовыражение должно основываться прежде всего на всеобщем признании гражданских прав и его не следует рассматривать как альтернативу им12.
Очевидно, что проблема целостности национальной государственности неразрывно связана с сохранением и укреплением
центрального идентификационного ядра - общенациональной идентичности как важной стратегической задачи национальной безопасности. Распространение массовой, в том числе незаконной, миграции, рост межэтнической и межконфессиональной напряженности, ныне угрожающие национальному единству, вынуждают правительства государств переосмысливать сущность таких явлений, как самоопределение, национальное государство, мультикультурализм, а в политической риторике среди вопросов национальной безопасности все чаще стало звучать понятие «культурный код» как доминанта национально-государственной целостности и идентитета.
В конце 2010 - начале 2011 г. лидерами трех стран - Германии, Великобритании и Франции - объявлено о кризисе реализации проекта мультикультурализма. По мнению политических деятелей, политика мультикультурализма, несмотря на ее гуманистическую направленность на развитие и сохранение культурных различий (многообразие языков, традиций, этносов и культур) как внутри стран, так и в мире в целом, вызвала размывание национальной идентичности и оказалась неспособной решить вопросы интеграции и ассимиляции. В условиях глобальных трансформаций пространства разнообразия обращение политиков к концепту «культурный код» как национальному культурному ядру представляется вполне обоснованным, но вместе с тем требует учитывать, что культурный код (коды) может выступать как источником социальной консолидации, так и причиной социальной дезинтеграции. Целиком разделяем мысль Ю. Левады - государственное самоопределение или «просто» символическая идентификация с такими понятиями, как история, земля, народ, непосредственно являются факторами граничной интеграции общества13. Социальный индивид принадлежит не только к определенной группе, но и к определенной нормативно-ценностной системе и определенной «линии» социального времени, способных подвигнуть как человека, так и целые народы на действия, направленные (в широком понимании) как на благо, так и на зло.
В целом на рубеже ХХ-ХХ1 вв. в общественном сознании и частично в политической практике стран так называемого глобального севера явно проявились ослабление, эрозия ценностей новой (постмодерной) культуры - индивидуальной свободы, творческого самовыражения, рационального сознания и преимущественно правовых форм общественного регулирования; и наоборот, укрепление ценностей традиционалистской культуры - коллективного
неформального права, групповой идентичности и мифологического сознания14. Собственная неоднородность западной цивилизации воспрепятствовала как реализации проекта универсализации мира по типу плавильного котла, так и реализации проекта мульти-культурализма. Как результат, стратегия вестернизации оказалась неспособной ответить на вызовы глобальных трансформаций, вынуждая правительства стран переосмысливать сущность модернизации и государственной состоятельности, определяющих место страны в современной мировой системе координат. Более того, распространяемые западной цивилизацией институты и ценности, укореняемые в ином социокультурном контексте, обнаружили способность изменять свою содержательную сущность.
Осмысление существенно отличающихся результатов системных изменений, которые, в частности, претерпели за последние два десятилетия новообразованные государства постсоциалистического ареала, свидетельствует, что общественно-трансформационные процессы и модернизация развивающихся обществ не обязательно приобретают черты, свойственные модели «западноевропейского образца», а порой приводят к появлению новых гибридных форм их организации. Поэтому, например, мировой проект США существенно отличается от глобальных планов международного исламизма или китайской модели «Поднебесной», а российское осознание «мирового порядка» может категорически не совпадать с общеевропейскими или, скажем, японскими характеристиками «всемирности» в политике, экономике, культуре (равно как и с американскими, корейскими или исламскими представлениями о глобальном целом и перспективах его развития)15.
Осмысление глобальных противоречий в пространстве разнообразия выявляет глубокую зависимость успеха (или безуспешности) трансформационных изменений, связанных в том числе с процессами демократизации и модернизации, преодолением укоренения гибридных форм, от уровня развития человеческого потенциала, общественного самоощущения, доминирующих идеалов и ценностей, психосоциальных свойств общества и в целом от общественных закономерностей.
В новых исторических условиях психосоциокультурный фактор становится одним из определяющих в анализе противоречий процессов общественно-политических трансформаций в мире, требуя от политиков и управленцев владения аналитическим комплексом и инструментарием, позволяющим анализировать социальную систему как совокупность системообразующих значений, которые
отражают ее многообразие, множественность и вариативность в определенных пространственно-временных координатах. Среди основополагающих значений, требующих своего осмысления, по мнению автора, следует выделить анализ системообразующих особенностей переходной эпохи, в частности психосоциального аспекта как фактора общественных трансформаций. Перед стратегическим управлением актуализируется проблема разработки методического инструментария, позволяющего выявлять, фиксировать и анализировать те глубинные сдвиги в человеческой психике, которые собственно обусловливают изменения социальных и институциональных практик. Владение подобным аналитическим комплексом становится важной составляющей государственно-управленческой деятельности в условиях глобальных трансформаций и успешности осуществления реформ.
Примечания
Делягин М. Г. Мировой кризис: Общая теория глобализации. М.: ИНФРА-М, 2003. С. 43.
Арсеенко А. Глобатзащя як вона е на порозi ХХ1 столтя // Сощолопя: теорiя, методи, маркетинг. 2010. № 4. С. 114-137.
Ганттгтон С. Протистояння цивтзацш та змша свиового порядку. Львiв: Кальварiя, 2006. С. 11.
Проблемы стратегического государственного планирования и управления в современной России: Материалы научного семинара. Вып. 5 (43). М.: Научный эксперт, 2011. С. 13.
Паин Э. Обратная волна и парадоксы глобализации [Электронный ресурс] // Дружба народов. 2011. № 2. URL: http://magazines.russ.ru/druzhba/2011/2/ pa12.html (дата обращения: 20.08.2012).
Robertson R. Globalization or g^a^at^n? // Globalization. Critical concept in sociology / Ed. by R. Robertson, K. E. White. L.: Routledge, 2003. P. 31-51. Низамова Л. Идеология и политика мультикультурализма: потенциал, особенности, значение для России // Гражданское общество в многонациональных и поликонфессиональных регионах: Материалы конф.: Казань, 2-3 июня 2004 г. / Под ред. А. Малашенко; Моск. центр Карнеги. М.: Гендальф, 2005. С. 12. Бьюкенен П. Дж. Смерть Запада [Реферат книги] [Электронный ресурс] // Вестник Европы. 2004. № 1. URL: http://magazines.russ.ru/vestnik/2004/11/ bu29-pr.html (дата обращения: 20.08.2012).
Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма М.: «КАНОН-пресс-Ц»; «Кучково поле», 2001. 288 с.
2
3
4
5
6
7
8
10 Афонт Е., Донченко О. Проблема психолопчного феномена проекцп в жш-тищ // Полмчний менеджмент. 2009. № 4(37). С. 30.
11 Афонт Е.А., Суший О.В., Усаченко Л.М. Трансформация сустльно-владних вщ-носин: закономiрностi та особливостi li прояву в Украiнi // Украшський соцiум. 2011. №4. С. 7-30.
12 Бенхабиб С. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эру. М.: Логос, 2003. С. 31.
13 Левада Ю. От мнений к пониманию: Социологические очерки, 1993-2000. М.: Моск. шк. полит. исследований, 2000. С. 425.
14 Паин Э. Указ. соч.
15 Кондаков И. Россия мира: Российский глобалитет в потоке мировой истории [Электронный ресурс] // Eurasian review. 2009. Vol. 2 (November). Р. 1-46. URL: http://www.evrazia.or.kr/review/1.igore.pdf (дата обращения: 20.08.2012).
