CC BY
164
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И ГЕОПОЛИТИКА
ГЛОБАЛЬНЫЕ ПРОГНОЗЫ И РЕАЛЬНОСТИ РАЗВИТИЯ МИР-СИСТЕМЫ ГЛОБАЛИЗМА
Олег БЕЛОРУС
академик Национальной академии наук Украины, профессор, заведующий отделом глобалистики, геополитики и геоэкономики Института мировой экономики и международных отношений
(Киев, Украина)
АННОТАЦИЯ
ВХХ1 столетии, ставшем эпохой кардинальной трансформации среды жизнедеятельности людей, характер и направление развития всех стран мира определяются объективными законами глобализации. Разработки долгосрочных прогнозов развития мира на 25 и 50 лет теперь непременно должны строиться на принципах единства мира и с учетом транзитивно-транс-формационного характера его развития.
Процессы глобальной трансформации бесконечны. Социально-экономиче-
ская неоконвергенция стран, различных по уровню и характеру развития, — новый мировой феномен, требующий глубокого политэкономического исследования. По мнению экспертов, циклические кризисы перепроизводства будут переплетаться с нециклическими кризисами сверхпотребления ресурсов. Интенсифицируются процессы формирования нового технологического способа общественного производства и соответствующих ему экономических отношений.
{Г
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА:
V
глобализация, мир-система экономического глобализма, глобальная неоконвергенция развитых и развивающихся социально-экономических систем, глобальное прогнозирование, глобальная неоиндустриализация.
Введение
Сегодня, как никогда прежде, судьба всех без исключения государств и народов, какими бы «великими или малыми» они ни были, определяется глобальным развитием. Главный императив современности гласит: «Жить в глобальным обществе и быть свободным от него невозможно». При разработке долгосрочных прогнозов, стратегий и программ развития стран на грядущие 50 лет следует учитывать необходимость решения проблем, связанных с выживанием и безопасным развитием объединенных общей судьбой народов мира.
XXI столетие ознаменовалось глобальными трансформациями. Во многих странах (США, Китае, Японии, России и Индии) началась разработка глобальных прогнозов. Настало время создать в рамках ООН международный институт глобального прогнозирования с соответствующими национальными центрами.
Третий1 и четвертый2 (последний) научно-прогнозный глобальный доклад американского разведывательного совета (Национального совета по разведке США) были опубликованы в 2004 и 2008 годах соответственно. В настоящее время возникла необходимость оценить сделанные прогнозы и нынешнюю реальность. Авторы доклада и его комментаторы солидарны во мнении, что будущее мира всегда застает врасплох тех, кто ограничивает свой анализ «препарированием трупа» предыдущего развития; «погруженность в споры о былом является своего рода интеллектуальной анестезией, миражом, отвлекающим от умственной работы над подлинно значимыми процессами, определяющими бесконечно более важное время — будущее»3.
Не менее бесполезна и линейная экстраполяция в будущее процессов настоящего. Автор предисловия к упомянутому Докладу профессор Р. Хатчингс (США) отмечает, что сегодня как никогда необходим «глобальный скачок воображения»; особо подчеркивается императив «освобождения мышления»4.
Американский прогнозный сценарий развития мира до 2025 года исходит из целостности и единства мира, что способствует получению объективной картины происходящих в нем изменений. Впервые подчеркивается трансформационный, аккумуляционный и скачкообразный характер мирового развития. Отсюда напрашивается вывод, что фактически все страны, затронутые глобализационными изменениями, по сути, переживают процесс трансформации. При этом авангардные страны, к числу которых относятся и главные геостратегические игроки (страны-глобализаторы), как и весь глобализованный мир, являются транзитивными.
Тем не менее глобальные тенденции объективно существуют на каждом историческом этапе, их раскрытие — одна из важнейших составляющих геостратегического мышления5. С распадом СССР, с развитием процессов глобализации в Азии и Евразии и трансформацией трансатлантических отношений процессы глобализации и другие факторы, обозначившиеся после окончания холодной войны, лишь усилились.
Особое влияние будут оказывать процессы глобализации и корпоративной интеграции, происходящие в мировой экономике.
Согласно выводу авторов упомянутого прогнозного Доклада, «вне зависимости от характера перемен, обусловленных глобализацией, их размах и скорость станут важной характер-
1 См.: Mapping the Global Future. Report of the National Intelligence Council's 2020 Project [http://globaltrends2030. files.wordpress.com/2012/08/global-trends_mapping-the-global-future-2020-project.pdf].
2 См.: Global Trends 2025: A Transformed World. Report by the National Intelligence Council, Washington 2009 [http://www.aicpa.org/research/cpahorizons2025/globalforces/downloadabledocuments/globaltrends.pdf].
3 УткинА.И., ФедотоваВ.Г. Будущее глазами Национального совета по разведке США: глобальные тенденции до 2025 года. М.: ИНЭС-МАИБ, 2009. C. 6.
4 Mapping the Global Future.
5 См.: Brzezinski Z. Strategic Vision: America and the Crisis of Global Power. N.Y.: Basic Books, 2012. P. 1.
ной чертой ближайших 15 лет»6. Однако трудно согласиться с их утверждением, что весь мир «уже стал трансформированным».
Рекогносцировка проблемы
Представляется, что процессы глобальной трансформации, вне зависимости от их масштабов, скорости и глубины вызванных ими перемен, практически бесконечны во времени. Более четко выраженными представляются глобальная хозяйственная трансформация и социально-экономическая конвергенция различных по характеру развития систем и стран.
Следует согласиться с выводами авторов Доклада-2025 об усилении процессов сближения, интеграции и конвергенции (экономической и социальной) Запада и Востока, а также Европы и Евроатлантики с Азией и Евразией. Очевидно также, что социально-экономическая конвергенция приобретет глобальный характер и поэтапно затронет Африку и Латинскую Америку (прежде всего Бразилию и Мексику).
С полным основанием можно прогнозировать глобализацию информационной системы и Интернета. Это окажет возрастающее влияние на усиление глобальной монополистической конкуренции, что, в свою очередь, потребует от включившихся в нее стран мира особых стратегических усилий. Стремление обеспечить безопасность проживания и, тем более, процветание исключает самоизоляцию стран и их отстраненность от динамики глобального развития.
Чрезвычайно важным, хотя и дискуссионным, является мнение авторов Доклада-2025 относительно будущих исторических судеб США, Китая, Индии и России. Невозможно, например, согласиться с запоздалым выводом, что Россия не последует западной либеральной модели развития, а остановится на одном из вариантов «государственного капитализма». Это практически невозможно в стране, где почти 93% ранее общенародно-государственной собственности уже приватизировано и создана корпоративно-олигархическая система, захватившая государственную власть. Россия, доля которой в мировом ВВП уменьшилась до 1,6—2%, не выдержит еще одной трансформации. Ее дальнейшее ослабление может стать своеобразным сигналом для некоторых евразийских стран, успешно применяющих весьма специфическую стратегию экспансии посредством массированного «проникновения» на мировые рынки (Penetration Strategy).
Весьма спорным представляется и заключение о том, что уже в течение следующих 12— 15 лет американскому мировому господству придет конец. Очевидно, прав был выдающийся геостратег современности Зб. Бжезинский, когда утверждал в своей книге «Выбор. Глобальное господство или глобальное лидерство», что эра американского господства трансформируется в эру глобального доминирования, а затем в эру «глобального лидерства». При этом в силу своих колоссальных ресурсов и потенциала США сохранят роль локомотива глобальных процессов, что не исключает возможной модификации «американских» геоэкономических мировых зон.
Вряд ли Америка предложит новый План Маршала для России и других транзитивных стран Восточной Европы. Маловероятно также, что будут преодолены острые разногласия между США и Западной Европой. Неминуемо углубятся противоречия между США, Россией и Китаем, которые можно выразить формулой «Партнер-противник моего партнера-противника — мой партнер».
На этом фоне неизбежны конкурентная социализация и экологизация глобального развития при лидирующей роли США: и Китай, и Индия, и Россия, и Бразилия надолго останутся
6 Mapping the Global Future.
развивающимися странами с весьма низкими душевыми уровнями производства, ВВП и потребления. Кроме того, США не смогут преодолеть тяжелую динамическую инерцию сверхпотребления всех видов ресурсов — материальных, финансовых и др.
В обозримом будущем динамично развивающийся Китай усилит свою экономическую экспансию и превзойдет свой нынешний статус «мировой фабрики», превратившись в мирового инвестора. Поднимающийся Китай уже сумел накопить более 2 трлн долл. валютных резервов, которые он может использовать в качестве орудия своей глобальной экспансии. Успехи Китая на «глобальном фронте» будут зависеть от масштабов расширения его внутренних рынков и темпов роста внутреннего потребления, а также от создания крупных национальных корпораций, пользующихся мощной государственной поддержкой.
Учитывая вышесказанное, можно прогнозировать, что грядет глобализация китайского государственного социального капитализма с присущей ему национальной спецификой.
До конца первой четверти XXI века Индия, несмотря на ее трансформацию в глобального гиганта, не сможет решить свои главные проблемы — преодолеть массовую бедность и резкие социальные контрасты. Тем не менее в Индии успешно продолжится политика социализации развития на базе многолетней стратегии государственного капитализма.
Одной из главных задач, стоящих сегодня перед Индией и Китаем, остается контроль над демографическими процессами и обеспечение населения продовольствием.
Ожидается конкурентное наращивание «социальных» заказов Китая и Индии, а также арабских стран на глобальных рынках продовольствия, особенно зерновых. Как известно, зерно является ресурсом многолетнего хранения и использования: «кто владеет хлебом — тот владеет миром».
В интенсивно глобализирующейся мировой экономике возрастет спрос на американское глобальное лидерство, которое рассматривается как гарант выравнивания финансово-экономических дисбалансов, конвергенции различных моделей развития и недопущения новых рецидивов кризисов. Одновременно «усталость» США от необходимости решать мировые экономические проблемы будет нарастать.
Неизбежным представляется выдвижение (или самовыдвижение) новых стран — глобальных лидеров. С большой долей вероятности можно утверждать, что США, не утратив лидерства, скоро потеряют статус единственного мирового лидера. Ускорится формирование глобальных олигополий. При этом мировое лидерство останется ключевой проблемой, стоящей на повестке дня глобального развития.
В условиях существования многополярного мира в течение следующих 20—25 лет наиболее влиятельной страной может стать Китай благодаря высокой эффективности своей социально-экономической системы и растущей военной мощи. Однако с социальной точки зрения великий Китай и Индия в обозримой перспективе останутся странами с высоким уровнем бедности и низким душевым ВВП.
Обобщая последствия нынешнего этапа глобализации, американские аналитики указывают на беспрецедентное и, очевидно, не ожидавшееся ими явление — «глобальный сдвиг экономической мощи с Запада на Восток».
Новая архитектура глобального мира. Прогнозные оценки
Еще одним важным ожидаемым результатом усиления глобальной социализации развития стал невиданный рост численности среднего класса: в 2025 году она достигнет 1,2 млрд чел., что соответствует 16% мирового населения.
В данном контексте следует также упомянуть и о нарастании имущественного неравенства. Речь идет в первую очередь об Индии, Китае, США, а также странах Латинской Америки и Северной Африки.
В период до 2025 года ожидается дальнейшая интенсификация и распространение процессов глобализации и интеграции на Восток и Юг. Оставаясь определяющей мегатенденцией развития, глобализация полностью охватит весь незападный мир.
Ожидается, что глобализация (глобальная интеграция) и неоконвергенция положительно повлияют на экономический рост и развитие многих стран, в том числе и на жизненный уровень их населения. В то же время в ряде стран глобализация приведет к серьезным экономическим и политическим сбоям и потрясениям.
Вызванные глобализацией процессы (как положительные, так и отрицательные) имеют необратимый характер и оказывают решающее влияние на мировое развитие. В наш техно-тронно-информационный век остановить их практически невозможно (за исключением разве что развязывания глобальной войны). Вместе с тем в странах, для которых глобализация будет иметь острые социально-экономические последствия, усилится и примет беспрецедентные масштабы антиглобалистское движение.
Вызывает сомнения неоправданно завышенный оптимизм прогнозов американских экспертов о неуклонном росте мировой экономики. Так, в «Mapping the Global Future» они утверждают, что к 2020 году она вырастет на 80% по сравнению с 2000 годом, а средний душевой доход увеличится на 50%. Многие прогнозисты США и России предсказывают на период до 2020 года циклические экономические подъемы и спады, а также финансовые и иные кризисы. Что же касается общей траектории глобального развития, то она, по их мнению, будет определяться «мощным импульсом» роста. Столь необоснованный оптимизм зиждется, скорее всего, на известном мифе о том, что на волне глобализации одновременно поднимутся все лодки.
Как представляется, в период до 2025 года циклические кризисы перепроизводства сменятся нециклическими кризисами избыточного потребления ресурсов. В конечном счете это приведет к общему системному кризису формирующейся мир-системы глобализма.
Ведущие страны Азии и Латинской Америки (Китай, Япония, Индия, Индонезия, Малайзия, Бразилия, Мексика и др.) будут усиливать свои позиции на всемирном рынке, активно борясь за статус великой державы. По нашему мнению, это приведет к усилению экономической и политической конкуренции между традиционными и новыми странами-лидерами.
В контексте этих процессов «евразийская» Россия посредством навязывания различных интеграционных схем и проектов, а также использования средств экономического и политического давления будет предпринимать новые попытки усилить свой контроль и влияние в супер-регионе бывшего СССР. Они могут выразиться в воспрепятствовании европейской интеграции некоторых стран; в качестве примера приведем Украину с ее природными и экономическими ресурсами, транспортно-коммуникационной инфраструктурой и потенциалом квалифицированной рабочей силы.
В прогнозный период до 2025 года следует, очевидно, ожидать усиления роли высоких «глобальных» технологий и нового формирующегося общественно-технологического способа производства в увеличении темпов экономического роста и повышении конкурентоспособности стран.
Учитывая уже действующие тенденции, можно говорить о том, что в целом уровень конкурентоспособности стран будет определяться их инвестициями в глобальную интеграцию, а также созданием и применением ими современнейших технологий.
При этом страны — разработчики новых высоких глобальных технологий получат неоспоримые и долгосрочные конкурентные преимущества. Страны же, которые предпочтут использование традиционных технологий, будут обречены на отставание и неизбежную деградацию.
Указанные угрозы реальны даже для таких индустриальных гигантов прошлого, как Россия и Украина, которые в последние 25 лет допустили беспрецедентную деиндустриализацию.
Поэтому успехи той или иной страны уже в ближайшем будущем будут зависеть от ее способности «производить» собственные инвестиции и вкладывать их в прорывные высокие технологии (что позволит обеспечивать дальнейшее расширение воспроизводства инвестиций).
Подобная мобилизационная стратегия требует радикального усиления роли государств в управлении технологическим и экономическим развитием, а также в стимулировании внутренней интеграции по схеме «государство — наука — предпринимательство».
В особой мере вышесказанное касается таких транзитивных стран, как Россия и Украина, где имеется значительный производственный и научный потенциал, но не создана государственно-корпоративная система, обеспечивающая их технологическую и экономическую конкурентоспособность.
Вместо модернизации всей социально-экономической и производственной инфраструктуры в этих странах произошло формирование олигархической системы «выжимания» прибыли из устаревшего хозяйственно-производственного комплекса.
В Японии, Китае, Индии, Южной Корее, Малайзии и Индонезии, напротив, активно развивается государственно-корпоративное предпринимательство, базирующееся на технологических прорывах и крупных инвестициях. По основным производственно-технологическим характеристикам они догоняют и зачастую опережают США и Европу.
Исходя из вышеизложенного, можно прогнозировать, что в мире существенно усилится конкуренция за инвестиции и финансовые ресурсы. США, как мировой лидер, будут продолжать активную политику привлечения новых кредитов, усиливая наращивание глобальных финансовых дисбалансов и увеличивая свой внешний долг, который может перевалить за 20—25 трлн долл.; еще больше расширится их денежная эмиссия и повысится уровень «долларизации» экономик зарубежных стран.
В условиях хронического системного глобального кризиса динамично растущие экономики Китая, Индии, Японии и других успешно развивающихся стран не смогут противодействовать усилению мировых финансовых дисбалансов. Можно с уверенностью предположить, что в период до 2025 года ни евро, ни юань не смогут стать альтернативными или даже параллельными мировыми валютами-лидерами, но существенно расширят ареал своего влияния.
Кроме того, наиболее вероятным представляется, что все крупные страны и интеграционные объединения будут стремиться усилить контроль над рынками и ресурсами. В этих условиях экономическая демократия и социализация развития на национальном и глобальном уровне, как и свобода предпринимательства, столкнутся с новой угрозой.
«Долларизация» национальных экономик станет необратимой; либеральная модель развития хотя и подвергнется испытаниям, но при этом, подпитываясь мощными процессами новой глобализации, останется доминирующей.
На мировую сцену все более решительно выдвигается азиатский глобализм (развивающаяся суб-система макросистемы глобализма). Специфика азиатской глобализации состоит в растущей мобильности и сосредоточенности, а также интенсивном увеличении инвестиций в развитие науки и высоких технологий на фоне самоограничения потребления в странах-лидерах региона (прежде всего в Китае и Индии).
Азиатские гиганты демонстрируют способность конкурировать с Европой и США. Они создают собственный мощный рынок с азиатскими стандартами. Это позволяет говорить о наступлении новой эры, которая бросает вызов «золотому миллиарду» посредством ускоренного вовлечения азиатской рабочей силы в глобальную экономику. Складывается впечатле-
ние, что уже в обозримом будущем общий характер глобализации и векторы ее развития изменятся.
Высказанные прогнозы заставляют задаться вполне закономерным вопросом о возможностях конвергенции и неконфликтного развития евро-атлантического и азиатского направлений мировой глобализации.
Сила американского глобализма — в его финансовой и технологической подсистемах, а азиатского — в мобильности и самоограничении потребления. К слабым сторонам американского глобализма следует отнести в первую очередь стремление к тотальной вестернизации глобального развития.
Достижение компромисса между евро-атлантическим и азиатским направлениями требует установления рационального соотношения глобализации и вестернизации развития, а также определения главных направлений стратегии модернизации Азии и Латинской Америки.
Большинство современных исследователей едины во мнении о том, что представляет собой глобализация (включая азиатскую). Они считают ее эквивалентом глобальной модернизации и неоиндустриализации, которые вполне могут обойтись без тотальной вестерниза-
Что касается азиатской глобализации (как части глобализации всемирной), то, согласно К. Омае, она «подчиняется законам глобального конкурентно-рыночного пространства»7.
Однако вывод К. Омае о «конце национальных государств» не подтверждается практикой и коренными перспективными интересами развития подавляющего большинства наций8.
Представляется вполне очевидным, что национальные государства сохранят свою роль не только в ближайшей перспективе (до 2025 г.), но и в более отдаленном будущем. Необходимо дифференцировать понятие «денационализация»: в одном случае оно связано с процессом создания транснациональных и глобальных корпораций и их сетей, а в другом — с отмиранием государства. Кроме того, может создаться ложное впечатление, что в отмирании национальных государств больше всего заинтересованы глобальные корпорации и их союзы.
Сторонники так называемого гиперглобализма предлагают заменить национальные государства «региональными правительствами». Они считают, что стратегические решения должны «приниматься транснациональными компаниями в союзе с региональными правитель-ствами»9, и призывают к строительству новой мировой структуры, погребающей под собой национальные границы государств. Иными словами, они ведут речь о создании мир-системы глобализма.
Как нам представляется, эта мега-система уже формируется странами-глобализаторами и 75-тысячной армией международных корпораций. Завершающая фаза формирования этой системы, по-видимому, придется на конец XXI — начало XXII веков и ознаменуется системными глобальными кризисами и конфликтами. Сегодня же (и в перспективе до 2025 г.) мир-система глобализма остается «национальным американским проектом»10, при помощи которого США пытаются осуществить «захват» мировой экономики в интересах своих корпораций.
Современная идеология глобализации базируется не на принципах и закономерностях органической (естественной) глобальной интеграции и модернизации, а на принципах глоба-листского фундаментализма, являющегося одной из разновидностей тоталитаризма. Именно поэтому глобализация имеет навязанный характер (enforced globalization); она не может не вызывать сопротивление различных стран и политических сил, которое со временем будет неизбежно нарастать.
7 Ohmae K. The Borderless World: Power and Strategy in the Interlinked Economy. N.Y.: Harper Business, 1990. 223 pp.
8 Cm.: OhmaeK. The End of the National State. N.Y.: The Free Press, 1995. P. 5.
9 KaplanL. Meanwhile on the Left // The National Interest, Spring 2005. P. 146—158.
10 Gray J. The False Dawn: The Delusions of Global Capitalism. N.Y.: The New Press, 2007. P. 6.
Объективно глобализация должна способствовать росту производительности труда за счет технологической модернизации и усиления конкуренции. На самом деле концентрация мировых рынков в руках глобальных монополий лишь усугубляет (в соотносительной динамике развития) развивающиеся в транзитивных странах разрывы в уровнях производительности труда и эффективности (конкурентоспособности) производства, тем самым консервируя их отставание.
Из-за низкой международной конкурентоспособности своих экономик и растущего дефицита инвестиций ни Россия, ни страны Центральной и Восточной Европы (в том числе и Украина) так и не смогли в полной мере интегрироваться в глобальные рынки.
Страны-глобализаторы успешно осуществляют стратегию сверхконцентрации инвестиций в развитых северных странах. 81% прямых глобальных инвестиций приходятся на США, Великобританию, Германию и Канаду, что напрямую связано с проведением ими сильной государственной политики. Непрерывный рост концентрации глобальных капиталов отмечается и в странах ОЭСР11.
Не возникает сомнений, что доступ других стран на глобальные рынки (равно как и их участие в процессах глобализации и интеграции) сознательно и крайне жестко ограничивается. По всей очевидности, в первой половине XXI века продолжит доминировать формула «глобализация для глобализаторов». Подобное положение дел сохранится до тех пор, пока не сформируются интересы ключевых глобализаторов по вовлечению ресурсных стран-аутсайдеров. При этом Россия и Украина по-прежнему будут значиться в конце списка «кандидатов» для конкурентоспособной интеграции в глобальные рынки. Это связано с тем, что сырье (углеводороды и минералы) и полуфабрикаты (зерно, прокат, трубы и др.), производимые в этих странах, не отвечают требованиям монополизированных ТНК глобальных рынков, а своих они пока не имеют. Что же касается российского «Газпрома», то зависимость этого монополиста от европейских потребителей делает его весьма уязвимым.
Экономики большинства транзитивных стран (в том числе России и Украины) проигрывают из-за царящей в них тотальной коррупции и неспособности оперативно адаптироваться к жесткой конкуренции на глобальных рынках. Правительства постсоветских стран не решаются полностью отказаться от командно-административной системы управления экономикой, гарантирующей сбыт низкокачественной продукции. Они не способны выработать и реализовать адаптивные динамические стратегии глобализации и модернизировать свои экономики, а также осуществлять координацию и контроль внешней деятельности своих собственных национально-глобальных корпораций на базе высоких технологий.
С другой стороны, правительства транзитивных стран бессильны в налаживании контроля над глобальными ТНК и международными банками, действующими на их территориях. В результате в России и Украине усиливается тенденция к бегству национального капитала в офшоры, что еще больше ослабляет их экономики.
Вывод очевиден: в транзитивных и развивающихся странах глобальный капитал ориентирует свою деятельность исключительно на получение сверхприбылей. В последние 30— 40 лет США и другие глобализаторы (члены ОЭСР) интенсивно выводили свои предприятия в Китай, Бразилию, Мексику, Индию и Индонезию, привлекавшие их крайне дешевой рабочей силой, а также возможностью гарантированного сбыта своей продукции и получения сверхприбылей.
В то же время вывод предприятий за национальные границы отрицательно сказывается на экономиках и социальных системах развитых стран. По прогнозам экспертов, к 2020 году в производительной сфере США будет занято лишь 10% от общей численности населения страны. Кроме того, внутренние рынки США и других стран-глобализаторов демонстрируют
11 cm.: Weiss L. The Myth of the Powerless State. Governing the Economy in a Global Era. Cambridge, 1999. P. 186.
тенденцию к все большей закрытости. Вследствие этого глобализация может приобрести весьма специфическую одностороннюю направленность. Таким образом, напрашивается формула: «Глобализация не для глобализируемых стран».
К примеру, в США в отраслях и сфере услуг, продукция которых предназначена исключительно для внутреннего потребления, заняты соответственно 82% и 90% американцев12.
В таких важнейших глобальных экономических зонах, как США, ЕС и Япония, на экспорт товаров и услуг приходится лишь 12% их ВВП.
Налицо тенденция к формированию глобальной экономической системы на базе ТНК. По всей видимости, она будет существовать параллельно с национальными экономиками стран-глобализаторов. Эта система, с одной стороны, защитит такие центры экономической мощи, как США, Япония и ЕС, от чрезмерной глобальной открытости и конкуренции, а с другой — позволит им реализовывать стратегию управления процессами глобализации, предложенную в свое время президентом США Б. Клинтоном. Ожидаемые результаты вполне прогнозируемы.
Очевидно, что конфронтация стран Северной Америки, Европы и Юго-Восточной Азии и дисбаланс их экономической структуры, начавшиеся в XXI веке, в первой половине века будут усиливаться. Правительства стран этих регионов удерживают глобальные рынки под своим жестким контролем. Причем в обозримом будущем никакой децентрализации государственной мощи в этих регионах не ожидается: глобальная информационная революция лишь усилила их контролирующие возможности13.
Вместо заключения
Из вышеизложенного напрашиваются следующие выводы.
1. Глобализация — это реальный, доминирующий и необратимый процесс; в XXI веке он достигнет невиданных масштабов и будет иметь колоссальные социально-экономические последствия для всего мира. Усилится экспансия развитых, авангардных и продвинутых стран. В период до 2025 года продолжатся политика принудительной глобализации и тактика «навязанной глобализации для глобализуемых». При этом страны-глобализаторы и ТНК будут успешно усиливать свою монополию на владение рынками. В конечном счете это приведет к разрушению рынков, экономических систем и правительств развивающихся и транзитивных стран.
Что касается самих стран-глобализаторов, то в отношении своих экономик они будут реализовывать стратегию «сдержанной глобализации», одновременно развивая и укрепляя внутренние рынки. Доля дохода, полученного от реализации товаров и услуг на международных и глобальных рынках, в первой половине XXI века, по всей вероятности, не превысит 15—25% их ВВП и ВНП, а концентрация реальных инвестиционных капиталов в клубе сверхразвитых «глобальных стран» Севера и «золотого миллиарда» составит 80—90%.
Некоторые глобальные страны (например, США) продолжат политику и практику наращивания своих долгов как формы привлечения капиталов и эксплуатации «слабых» стран и их национальных экономик.
В этих условиях сохранится высокая конкурентоспособность стран-глобализа-торов. В результате усугубятся экономические, социальные и политические противо-
12 Cm.: Lawrence R.Z. Workers and Economists: Resist the Binge // Foreign affairs, 1996, No. 3—4.
13 Cm.: Keohane R., Nge J. Power and Interdependence in the Information Age // Foreign Affairs, 1998, No. 9—10.
P. 89.
речия между сверхразвитыми и слаборазвитыми странами (отстающими, развивающимися и транзитивными).
2. В период активной фазы глобализации, охватывающей вторую половину XX — первую половину XXI века, еще более углубится пропасть между либеральной теорией, философией, идеологией и пропагандой глобализации, с одной стороны, и ее реальной стратегией и практикой — с другой. Это, в свою очередь, выявит огромную разницу между глобализацией как естественным объективным процессом глобальной интеграции и навязанной глобализацией, проводимой глобальными ТНК и странами-глобализаторами исключительно в своих финансовых интересах.
3. В XXI веке сверхразвитые державы и глобальные ТНК увеличат силовое давление на глобализуемые страны (с помощью механизмов монопольной глобальной конкуренции и эксплуатации); резко обострится борьба за такие ресурсы, как нефть, газ, продовольствие и питьевая вода. Усилится политика «принуждения к глобализации», которая будет проводиться в интересах ТНК.
4. Ни развивающиеся, ни транзитивные, ни среднеразвитые страны мира не смогут повлиять на масштабы глобализации. Им остается лишь использовать этот исторический шанс для своей глобальной интеграции.
Применительно к глобализации скептицизм и катастрофизм бесперспективны и контрпродуктивны. Выводы некоторых исследователей и левых теоретиков о том, что глобализация является ошибочным проектом США, разрушительно влияющим на национальные экономики и международные интеграционные экономические структуры, сегодня звучат бессмысленными заклинаниями. Как известно, наряду с американским на мировую сцену выдвигаются азиатский и даже евразийский глобализм. Противоречивое единство и конфликт их экономических интересов — такая же реальность, как ставший уже традиционным евро-атлантический глобализм. Сегодня полным ходом идет создание системы тотального глобализма.
5. На наших глазах зарождается новый, адекватный технотронно-информационной реальности способ производства. Поэтому уже в первой половине XXI века глобализа-ционные процессы должны интенсифицироваться и расшириться, обретая при этом новые организационно-экономические, социальные и политические формы. Происходит формирование реальной мегасистемы, которая со временем эволюционирует в мир-систему глобализма и приобретет всеобщий, универсальный характер.
США и небольшая группа наиболее богатых «приближенных» к ним стран объективно не смогут удержать в своих руках тотальный контроль за процессами глобализации. Глобально-монопольная система взрывоопасна и способна подорвать могущественные процессы интернационализации, происходящие в современном мире. В связи с этим необходимо полнее учитывать интересы глобализуемых развивающихся и транзитивных стран.
Законы интернационализации и глобализации постепенно вынудят сверхстраны открыть свои экономики и рынки и включиться в формирование новой мир-системы глобализма. Стремясь сохранить за собой роль лидеров процесса глобализации, они интернационализируют свои капиталы, инвестиции и технологии.
6. Большинство транзитивных стран Восточной Европы (например, Россия и Украина) упустили исторический шанс осуществить конвергенцию (например, по китайской модели) рыночных систем, базирующихся на государственной и частно-корпоративной собственности. Они «до основания разрушили» свои мобилизационные, индустриальные и экономические системы, не создав при этом современных рыночных
механизмов. В результате возникли коррупционно-олигархические системы «дикого» капитализма периода первичного накопления капитала.
Народы транзитивных стран постсоветского пространства и их элиты, упустившие первую стадию обратной трансформации, должны взять под строгий контроль деятельность своих правительств; в противном случае они обречены на деградацию и пауперизацию.
Главной стратегической задачей этих стран является развитие своих внутренних рынков и создание конкурентоспособных экономических и производственно-технологических систем и институтов, способных к эффективной региональной и глобальной интеграции.
Порочная практика тотальной «распахнутости» национальных рынков и наводнение их импортными, зачастую контрафактными, товарами, ведущее к уничтожению собственных производителей, должна быть прекращена. Историческим социально-экономическим императивом для транзитивных стран является неотложная разработка адаптативных стратегий поэтапного включения в глобально-интеграционные процессы на основе наращивания международной конкурентоспособности их национальных экономик, стимулирования внутреннего производства и расширения внутренних рынков.
