CC BY
57
ГЛОБАЛЬНАЯ ЭТИКА И ЛОКАЛЬНЫЙ ЭГОИЗМ
Авдеева И. А.*
В статье рассматриваются вопросы, связанные с формированием глобальной этики. В частности, отмечается, что, несмотря на преобладающее отрицательное отношение большинства людей к эгоизму, именно версия «разумного себялюбия» может оказать существенную поддержку в борьбе за утверждение этики солидарности и сотрудничества. Кроме того, обосновывается как необходимость прозелитизма в нравственном воспитании молодежи, так и лидирующая в современных условиях роль этики в исторически сложившейся связке «этика - право».
Ключевые слова: глобальная этика, моральные нормы, общественная мораль, глобальное сообщество.
The article deals with issues associated with the _ formation of global ethics. In particular, despite of most people's prevailing negative attitude towards egoism, it is_ just the idea of "reasonable selfishness" that can provide a significant support in the struggle _ for establishing the ethics of solidarity and cooperation. Besides, this explains both the need_ for proselytism in the moral education of youth, and the leading role of ethics in modern situation of historically developed relations between ethics and law.
Key words: global ethics, moral norms, social morality, global community.
У глобального общества должна быть глобальная этика солидарности и сотрудничества - очевидная аксиоматичность этого утверждения обусловила целый ряд попыток построения (конструирования) так называемой глобальной (в других версиях - планетарной) этики. Набор принципов таковой может варьироваться в достаточно широком диапазоне, однако в «сухом остатке» под планетарной этикой понимаются «простые, общечеловеческие нормы нравственности, которые необходимо в сегодняшнем мире распространять всемерно и повсеместно» [Ны-санбаев], или «фундаментальный консенсус по поводу императивных ценностей, незыблемых критериев и важнейших надежд личности» [Кюнг, Мюллер].
Оставив за рамками данной работы вопрос о «джентльменском наборе» принципов глобальной этики, следует подчеркнуть, что необходимость императивности их позиционирования не вызывает сомнений - этические принципы, если уж таковыми стремятся быть, должны отстаиваться в полном соответствии с древнеримским «dura lex, sed lex»1. Моральный релятивизм перед лицом мировых проблем представляется недопустимой роскошью: возможный «глобальный» крах глобализированного сообщества не оставляет возможности для «еще одной» ци-вилизационной попытки.
* Авдеева Ирина Александровна - к. ф. н., доцент кафедры философии Тамбовского государственного университета им. Г. Р. Державина. E-mail: [email protected].
1 Закон суров, но это закон (лат.).
Век глобализации 4/2017 62-67
Планетарная этика солидарности и сотрудничества, по мнению ее строителей (конструкторов), должна быть противопоставлена глобальному эгоизму, неизбежным следствием которого станет крах человечества. Эта чеканная фраза скрывает другую очевидность: глобального эгоизма нет. Эгоизм, как правило, локален и чаще всего индивидуален.
Начав теоретически легализовываться в качестве одного из начал человеческой активности в эпоху Возрождения, укрепившись, опять же теоретически, в эпоху Просвещения и став одним из краеугольных камней построения общества тотальной конкуренции в Х1Х в., эгоизм тем не менее сохранил негативную ауру, определяясь, например, в христианской традиции в качестве одной из греховных характеристик человека. А с учетом того, что именно христианская мораль преобладала на «массовом» уровне общественного сознания, сохранение негативных оценок любого эгоизма - от его крайних до «разумных» проявлений - не вызывает удивления.
Негативность массовой оценки обусловливает то, что большинство эгоистов вынуждено скрывать сей факт, не имея возможности противиться преобладающей на уровне общественного сознания максиме «эгоист - плохой». В этой локальности (разобщенности) и невозможности открыто объединиться кроется ахиллесова пята эгоизма - он всегда проигрывает (пусть очень медленно, пусть даже относительно) альтруистическому и вооруженному лишь общественным порицанием, но большинству. Неизбежность этого проигрыша очевидна, если сравнить современную торговую этику с торговой этикой, описанной в статье Г. Спенсера «Торговая нравственность», напечатанной в «The Westminster Review» в апреле 1859 г. [Спенсер 1999]. Сегодня, по крайней мере в развитых обществах, нет оснований давать системе торговли таких убийственных характеристик: «Совершенно ошибочно довольно, однако же, распространенное мнение, что в обманных действиях повинен только низший класс торговцев. Выше их стоящие массы тоже в большинстве случаев несвободны от этого упрека. В среднем коммерсанты, ведущие торговлю тюками и тоннами, в смысле нравственности мало отличаются от тех, которые продают ярдами и фунтами. Высший класс нашего коммерческого мира обнаруживает в своей деятельности все виды незаконных действий, за исключением только простого воровства. Бесчисленные плутни, ложь в действиях или в речах, тщательно обдуманный обман господствуют в торговле; многие из них признаются в качестве "торговых обычаев", и не только признаются, но даже и оправдываются» [Там же: 1038]. Более того, словосочетание «социальная ответственность бизнеса» сегодня по частоте упоминания из разных уст вполне напоминает мантру и даже удостоилось отдельной статьи в «Википедии» [Корпоративная...].
Однако уже упоминавшаяся статья Г. Спенсера указывает на безусловную необходимость наличия этого самого большинства, которое формирует нравственность торговцев. В его отсутствие «те, которые не поддаются этой нравственной порче, часто рискуют при этом банкротством, а иногда даже наверняка к нему идут» [Спенсер 1999: 1038]. И сегодня, в ХХ1 веке, это большинство востребовано не менее, чем в веке Х1Х.
Негативное восприятие эгоистов массами не дает им глобализироваться. Вторым не менее серьезным препятствием на пути глобализации эгоизма является его индивидуалистичность. Различие уровней действия солидарности и эгоизма,
| 64 | Век глобализации 2017 • № 4
вероятно, было одной из причин, обеспечивавших двум взаимоисключающим понятиям возможность длительного и относительно мирного сосуществования. Однако процессы глобализации привели к тому, что в современных условиях локальный (индивидуальный или групповой) эгоизм, слишком медленно проигрывая, может достаточно быстро породить негативные и необратимые глобальные последствия.
Ярким примером этому может служить общество потребления, с упорством, достойным лучшего применения, создававшееся на протяжении практически всего ХХ в., - его эффективное функционирование возможно лишь до тех пор, пока используются ресурсы, многие из которых являются невосполнимыми. Крах общества потребления, представляющийся неизбежным, повлечет за собой не восполнение ресурсов, а лишь глобальный кризис с труднопрогнозируемыми последствиями.
Впрочем, объявлять тотальную войну эгоизму на этом основании представляется неверным. Ни в коей мере не отрицая необходимости «отказаться от эгоизма и начать уважать слабых и обделенных», к чему призывал еще папа римский Бенедикт XVI 25 декабря 2009 г., говоря о мировом финансовом кризисе 20082010 гг. в традиционном послании «Граду и миру» [«Кризис...» 2009], все же следует отметить, что эгоизм, особенно в версии «разумного себялюбия» французских мыслителей XVIII в., может стать союзником в борьбе за утверждение этики солидарности и сотрудничества. Ведь «естественно, что. среди очень многих человекоподобных видов, с которыми человек находился в борьбе за жизнь, выжил тот вид, в котором было сильнее развито чувство взаимной поддержки, тот, где чувство общественного самосохранения брало верх над чувством самосохранения личного, которое могло иногда влиять в ущерб роду или племени», - писал П. А. Кропоткин [1991: 207]. Как представляется, необходимость самосохранения может стать веским доводом в пользу необходимости принятия локальным эгоизмом глобальной этики.
«Эгоистическое» обоснование необходимости глобальной этики не только позволит состыковать разные уровни, но и даст возможность, а главное - время привести в действие систему этического воспитания, о важности которого писал еще Платон в «Законах»: «Мы считаем человека существом кротким. Да, если его счастливые природные свойства надлежащим образом развиты воспитанием, он действительно становится кротчайшим и божественнейшим существом. Но если человек воспитан недостаточно или нехорошо, то это - самое дикое существо, какое только рождает земля. Поэтому законодатель не должен допускать, чтобы воспитание детей было чем-то второстепенным и шло как попало» [Платон 1971: 766].
И, учитывая современные проблемы глобализирующегося сообщества, очевидно, что нравственное воспитание должно происходить не миссионерскими, а скорее прозелитическими, то есть в данном случае более активными и наступательными, методами, в соответствии с известными строками советского поэта С. Куняева: «Добро должно быть с кулаками, добро суровым быть должно».
Наступательность (или даже агрессивность, если следовать рекомендациям С. Куняева) необходима не только нравственному воспитанию, но и всей системе этики, созданной за многие века. Давно канули в Лету времена, когда категорический императив Канта мог позволить себе не спеша овладевать умами интеллек-
туалов, попутно проникая в сознание политических деятелей и общественных лидеров. Уже в 60-е гг. ХХ в. А. Печчеи, один из основателей Римского клуба, поднявшего глобальную проблематику, отмечал, что в современном коммуникационном океане «люди пребывают в постоянном недоумении, как уловить существенное, отбросить второстепенное и, наконец, как на основании всего этого прийти к разумным выводам, и к каким именно» [Печчеи 1985: 128]. И нет ничего зазорного в том, чтобы взять на вооружение его опыт позиционирования пределов роста, который базировался на том, что «воззвание Римского клуба произведет нужный эффект лишь в том случае, если оно будет представлено в какой-то новой, непривычной, образной форме. Это должно было напоминать лечение шоком» [Там же: 128-129].
К сожалению, сегодня о наступательности нравственного воспитания речи не идет. Более того, трудно говорить о наступательности нравственности даже в профессиональной этике. Так, например, анализ уровня развития этики PR [см. подробнее: Авдеева 2011] позволяет говорить о том, что сегодня PR-специалисты (даже лучшие представители) действуют с позиций последовательного утилитаризма, описанного М. Вебером более 100 лет назад. В 1905 г. в работе «Протестантская этика и дух капитализма», анализируя этические воззрения Б. Франклина, он писал, что они все имеют утилитарное обоснование: «Честность полезна, ибо она дает кредит, так же обстоит дело с пунктуальностью, прилежанием, умеренностью - все эти качества именно поэтому и являются добродетелями. Из этого можно заключить, что там, где видимость честности достигает того же эффекта, она вполне может заменить подлинную честность - ведь легко можно предположить, что в глазах Франклина преизбыток добродетели - лишь ненужная расточительность и как таковая достойна осуждения... Для Франклина упомянутые добродетели, как, впрочем, и все остальные, являются добродетелями лишь постольку, поскольку они in concreto полезны данному человеку, и видимостью добродетели можно ограничиться во всех тех случаях, когда с ее помощью достигается тот же эффект» [Вебер 1990: 74-75].
Необходимость следования юридической максиме «dura lex, sed lex» заставляет по-новому взглянуть на взаимоотношения и взаимообогащение этики и права.
Этика, как практическая философия, предметом которой, по мнению Аристотеля, являются поступки людей, всегда находилась в тесной взаимосвязи с правом, предметом которого также являются те или иные человеческие отношения. Как способы регуляции человеческих отношений мораль (собственно предмет этики) и право формируются и складываются практически одновременно. Не случайно многие правила поведения людей в обществе с давних пор параллельно закреплялись как в этической, так и в правовой системах социума, а в наиболее ранних из дошедших до нас источниках фактически сливались в единое целое. При этом возникающий синкретизм нормативной регуляции, подкрепленный в древнем обществе еще и, как правило, религиозными императивами, оказывался в практическом плане достаточно эффективным и действенным.
Взаимосвязь права и этики в тот период являлась настолько тесной, что попытки определить ведущего и ведомого в этом тандеме представляются столь же эффективными, как и в знаменитом споре о курице и яйце.
Вместе с тем очевидно, что на протяжении истории и уже в наше время достаточно большое количество этических норм становилось нормами права или
| 66 | Век глобализации 2017 • № 4
его источниками. Как представляется, ведомая роль права в современном этико-правовом тандеме обусловливается несколькими обстоятельствами: в первую очередь - усложнением жизни современного социума по сравнению с ветхозаветными временами, а во-вторых, еще и тем обстоятельством, что нормативные изменения в отношениях людей закрепляются сначала в неформальной сфере, какой является мораль, а затем часть из них находит формальное закрепление в праве. При этом этика в силу очевидных причин (к примеру, всеобщего характера самой морали) оказывается гораздо оперативнее права, что и позволяет говорить о важнейшей роли первой в формировании современной этико-правовой системы. Проблема только в том, что правовое регулирование, несмотря ни на что, все же остается эффективнее и зачастую действеннее требований морали, что обусловлено предусмотренными для правонарушителей санкциями.
Современная этика, пытаясь вернуть себе в соответствии с вызовами нового века имя практической философии, должна «найти приемлемые решения современных и практически неотложных моральных проблем, что предполагает гораздо большее, чем простое осуществление некоторой философской процедуры, когда теория высокого уровня применяется к практике» [Кэллахан]. А таковые решения по определению предполагают и механизм «Peitsche und Zuckerbrot»2. При этом, вероятнее всего, «кнут» не должен предполагать исключительно общественное воздействие, поскольку еще Гиппократ отмечал, что из-за невежества тех, что занимаются медициной, и тех, которые с легкомысленной снисходительностью судят их, медицина «далеко ниже теперь всех искусств. И, по моему мнению, причиной такого падения служит больше всего то, что в государствах одной лишь медицинской профессии не определено никакого другого наказания, кроме бесчестия, но это последнее ничуть не задевает тех, от которых оно неотделимо» [Закон...].
Сегодня, несмотря на достаточно разветвленную сеть разного рода профессиональных этических кодексов, их эффективность недостаточна даже по самым скромным оценкам. И это понятно - «а судьи кто?». Как представляется, ситуацию можно было бы исправить через создание внешних общественных организаций, выступающих в роли «авторитарной совести»3 Э. Фромма, которая являлась, по его мнению, «необходимым этапом в процессе эволюции человечества, прежде чем разум и свобода достигли такой степени развития, что стала возможной гуманистическая совесть» [Фромм 1993: 131]. Организация подобного рода могла бы рассматривать не только (и не столько) вопросы этики PR, но и - шире - вопросы этики бизнеса, профессиональной этики [см. подробнее: Авдеева 2011].
Отвечая на новые вызовы, глобальной этике предстоит преодолеть и локальный эгоизм в собственных рядах - существование чистой этики (или, если хотите, этики ради этики) сегодня невозможно. Чтобы в современном обществе эффективно овладевать умами не только интеллектуалов и политиков, но и необходимого большинства, этика должна эффективно осваивать современные технологии, формы и методы работы, а этики должны стать в первую очередь практиками.
2 Кнут и пряник (нем.).
3 По Фромму, авторитарная совесть - «голос интернализованного внешнего авторитета», в отличие от совести «гуманистической» - собственного голоса, не зависящего от внешних санкций и одобрений [см.: Фромм 1993: 116, 126].
Только так - через использование локального эгоизма во благо глобального общества, через осознание новых условий взаимодействия этики и права, через коренное изменение форм и методов нравственного воспитания - глобальные солидарность и сотрудничество станут возможны в глобальном обществе.
Литература
Авдеева И. А. Этика PR: теоретико-философский анализ. Тамбов, 2011.
Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма / М. Вебер // Избранные произведения. М. : Прогресс, 1990. С. 61-272.
Закон. Избранные произведения Гиппократа [Электронный ресурс]. URL: http:// www.signorita.ru/doc_534.htm.
Корпоративная социальная ответственность [Электронный ресурс]. URL: http:// ru.wikipedia.org/wiki/%CA%EE%F0%EF%EE%F0%E0%F2%E8%E2%ED%E0%FF_%F 1%EE%F6%E8%E0%EB%FC%ED%E0%FF_%EE%F2%E2%E5%F2%F1%F2%E2%E5 %ED%ED%EE%F1%F2%FC.
«Кризис морали, более чем экономический, поразил мир», - сказал сегодня папа римский Бенедикт XVI в традиционном рождественском послании «Граду и миру» («Урби эт Орби») // Новая газета. 2009. 25 декабря.
Кропоткин П. А. Этика. М., 1991.
Кэллахан Дж. От «прикладной» к практической: преподавание практических аспектов этики [Электронный ресурс]. URL: http://ethicscenter.ru/biblio/callahan.htm#_ ftn1#_ftn1.
Кюнг Х., Мюллер Д. Принципы формирования глобальной этики [Электронный ресурс]. URL: http://ukrmonitor.ucoz.org/news/principy_formirovanija_global noj_ehtiki/ 2010-09-08-3790.
Нысанбаев А. Н. Основания планетарной этики в эпоху глобализации [Электронный ресурс]. URL: http://www.kisi.kz/img/docs/1046.pdf/.
Печчеи А. Человеческие качества. М. : Прогресс, 1985.
Платон. Законы / Платон // Соч.: в 3 т. Т. 3. Ч. 2. М. : Мысль, 1971.
Спенсер Г. Опыты научные, политические и философские. Т. III. Торговая нравственность. М., 1999.
Фромм Э. Человек для самого себя / Э. Фромм // Психоанализ и этика. М. : Республика, 1993.
