CC BY
10УДК 338; 327 Петр ЯКОВЛЕВ
Глобальная экономика: прыжок в неизвестность
Аннотация. Тенденции последних лет указывают на то, что глобальная экономима вступила в переломный период развития, отмеченный многими знаковыми трансформациями, новыми проблемами и вызовами. В различных регионах наблюдается торможение экономического роста, падают мировые цены на нефть и другие сырьевые товары, лихорадит фондовые рынки, вспыхивают «валютные войны», осложняется социальная обстановка. На этом фоне происходит «перезагрузка» моделей развития, формируются межконтинентальные торговые мегаблоки, разворачивается четвертая технологическая революция. Все это ставит перед отдельными странами, включая Россию, сложные задачи стратегического порядка.
Ключевые слова: замедление мирового роста, «новая норма», падение цен на сырье, четвертая технологическая революция, структурные реформы.
Первый месяц 2016 г. оказался для мировой экономики худшим за многие десятилетия.
Сразу несколько событий, потрясших международные финансовые и товарные площадки в 2015 г., дали о себе знать в году текущем. Завершился промышленный сверхрост Китая, обрушились цены на сырье, обвалились фондовые рынки, снизила обороты трансграничная торговля. Как отмечалось на страницах британского журнала «The Economist», череда финансово-экономических шоков продемонстрировала хрупкость мировой экономики и «выпустила на свободу монстров глобальной нестабильности» [Who's afraid of...]
Именно сочетание разнородных факторов привело к усилению турбулентности и указало на то, что глобальные экономические структуры вступили в период глубокой и во многом болезненной трансформации. Неизбежным результатом этих изменений станет не только широко обсуждаемое экспертами формирование модели роста в логике «новой нормы» (new normal economy), но и возникновение целого ряда трудно предсказуемых явлений и вызовов. Глобальная экономика находится на переломе трендов и готова совершить прыжок в неизвестность.
Новое лицо глобализации
Международных экспертов, анализирующих мировые процессы, можно условно разделить на «пессимистов» и «оптимистов». «Пессимисты» исходят из предположе-
Сведения об авторе: Яковлев Петр Павлович — руководитель Центра иберийских исследований Института Латинской Америки (ИЛА) РАН, профессор Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова, доктор экономических наук; [email protected].
ния, что нынешние экономические неурядицы — в значительной степени продолжение глобальных кризисных потрясений первого десятилетия XXI в. По их мнению, начавшийся в 2007 г. в США финансовый кризис, достигший общемировых масштабов в 2008-2009 гг. и охвативший сферу воспроизводства, растянулся во времени и пространстве, пустил множественные метастазы и перерос в серию кризисов отдельных стран и целых регионов (например, Латинской Америки и Европы), подвергнув суровому испытанию их модели экономического роста. В ряде случаев такие модели утратили прежнюю функциональность и потребовали замены. В широком международном контексте, считают «пессимисты», данный тренд только формируется и займет немало времени, меняя лицо и направленность процесса глобализации. Проблема в том, что власти многих стран не имеют надежных рецептов улучшения сложившейся ситуации. По оценке испанского эксперта Мигеля Отеро Иглесиаса, глобальная экономика находится в «палате интенсивной терапии», а «доктора» (даже самые авторитетные экономисты) «не знают, что делать, чтобы вылечить пациента». Продолжая свою метафору, автор подчеркивает: «...ситуация в мировой экономике настолько хрупкая, что, как в телевизионном сериале House, врачи готовы использовать любые препараты, даже с риском убить больного» [Iglesias M. Otero].
Иной позиции придерживаются «оптимисты». К их числу, в частности, следует отнести авторитетного швейцарского экономиста Клауса Шваба — основателя и бессменного президента Всемирного экономического форума (ВЭФ) в Давосе. К. Шваб считает, что мир стоит на пороге не спада, а взрывного роста, который вызовет четвертая промышленная революция, когда автомобили поедут без водителей, самолеты полетят без пилотов, а миллионы работников заменят роботы [Аскер-Заде Н.]. Очевидно, что далеко не все страны в равной мере примут участие в будущем «празднике жизни». В случае реализации «оптимистического» сценария глобализация приобретет во многом другую окраску.
Между тем на сегодняшний день уже складывается новая макроэкономическая парадигма, предполагающая ряд качественных трансформаций в глобальном хозяйстве. В том числе: сравнительно невысокие темпы экономического роста многих государств и отдельных регионов (табл. 1); переход экономик передовых стран на более высокий технологический уклад и связанное с этим изменение роли отдельных отраслей, а также науки, техники и образования; формирование интеграционных мегаблоков, меняющих условия и правила международной торговли; угроза возникновения «валютной войны»; повышение общественного внимания к проблеме социального неравенства и его влияния на динамику и содержание экономического развития.
Таблица 1
Динамика мирового ВВП, % к предыдущему году (2015 г. — оценка, 2016-2018 гг. — прогноз)
страны и регионы 2013 2014 2015 2016 2017 2018
Весь мир 2,4 2,6 2,4 2,9 3,1 3,1
Развитые государства 1,2 1,7 1,6 2,1 2,1 2,1
страны и регионы 2013 2014 2015 2016 2017 2018
США 1,5 2,4 2,5 2,7 2,4 2,2
Зона евро -0,2 0,9 1,5 1,7 1,7 1,6
Великобритания 2,2 2,9 2,4 2,4 2,2 2,1
Япония 1,6 -0,1 0,8 1,3 0,9 1,3
Развивающиеся страны 5,3 4,9 4,3 4,8 5,3 5,3
Азиатско-Тихоокеанский регион 7,1 6,8 6,4 6,3 6,2 6,2
Китай 7,7 7,3 6,9 6,7 6,5 6,5
Европа и Центральная Азия 3,9 2,3 2,1 3,0 3,5 3,5
Турция 4,2 2,9 4,2 3,5 3,5 3,4
Латинская Америка 3,0 1,5 -0,7 0,1 2,3 2,5
Бразилия 3,0 0,1 -3,7 -2,5 1,4 1,5
Ближний Восток и Северная Африка 0,6 2,5 2,5 5,1 5,8 5,1
Египет 2,1 2,2 4,2 3,8 4,4 4,8
Южная Азия 6,2 6,8 7,0 7,3 7,5 7,5
Индия 6,9 7,3 7,3 7,8 7,9 7,9
Африка к югу от Сахары 4,9 4,6 3,4 4,2 4,7 4,7
ЮАР 2,2 1,5 1,3 1,4 1,6 1,6
Страны БРИКС 5,7 5,1 3,9 4,6 5,3 5,4
Россия 1,3 0,6 -3,8 -0,7 1,3 1,5
источник: The World Bank. Global Outlook Summary: January 2016 Forecasts. - http://www.worldbank.
В условиях, когда многое кардинально меняется, крайне сложно и даже рискованно предсказывать дальнейший ход событий. Склонный к афористичным и парадоксальным сентенциям крупнейший международный инвестор Уоррен Баффетт (знаменитый «Оракул из Омахи») заметил, что никогда не придает значения экономическим прогнозам, поскольку «не читает юмористических рассказов» [Fernández D.]. Тем не менее в среде экспертов нет недостатка в прогнозах на будущее в тесной привязке к оценкам текущего состояния мировой экономики. В частности, профессор Нью-Йоркского университета Нуриэль Рубини, известный как «Буревестник кризисов» и «Доктор апокалипсис» (Dr. Doom), отметил на ВЭФ в Давосе в январе текущего года: «Это не 2008 год... Пока. Но правительства должны действовать быстро» [González A.]. В качестве одного из главных глобальных рисков маститый экономист назвал замедление роста китайской экономики: 2013 г. — 7,7%, 2014 г. — 7,3, 2015 г. — 6,9, 2016 г. (прогноз) — 6,7%.
Показательно, что китайское торможение произошло в тот момент, когда КНР подошла к вершине своего экономического могущества и по размеру ВВП, рассчитанному по паритету покупательной способности национальных валют, превзошла США
(в 2014 г., соответственно, — 18,0 и 17,4 трлн долл.). При этом КНР становится все более капиталистической страной: в январе 2016 г. 1,3 млн китайцев открыли счета для игры на бирже, в результате чего общее число инвесторов превысило 100 млн человек — на 12 млн больше, чем количество членов Коммунистической партии Китая [China supera...].
Ошеломляя в течение нескольких десятилетий весь мир, превратившись во «всемирную фабрику», крупнейшего импортера сырьевых и продовольственных ресурсов и важный источник инвестиций и кредитов для десятков стран, — Китай в 20132015 гг. стал одной из причин нестабильности на глобальных товарных и финансовых рынках. В 2015 г. китайский ВВП впервые за 35 лет вырос меньше чем на 7%. С учетом ослабления юаня и беспрецедентных колебаний на местном фондовом рынке (на биржах Шанхая и Шэньчженя) стало очевидно, что КНР не защищена от кризисных потрясений. К этому следует добавить колоссальное бегство капитала из Поднебесной, достигшее в прошлом году 676 млрд долл. (92% общего объема оттока инвестиций из развивающихся государств, составившего 735 млрд долл.) [Capital Flows to...]. Ясно, что замедление Китая имеет глобальное измерение, генерирует отрицательный мультипликативный эффект.
Завершение сырьевого «суперцикла»
Примерно 12-15 лет назад стремительный рост спроса в Китае и ряде других динамично развивавшихся азиатских государств на природные ресурсы и продовольствие положил начало так называемому «сырьевому суперциклу» — периоду беспрецедентно высоких цен на commodities. Страны-экспортеры из Латинской Америки, Африки и Ближнего Востока своими поставками утоляли сырьевой голод китайской экономики и получали сверхвысокие экспортные доходы. Ресурсная «ненасытность» КНР больше чем на десятилетие исказила баланс спроса и предложения, внушила международным трейдерам и властям развивающихся стран мысль о бесконечном повышении цен на сырье. Напомним, что еще совсем недавно делались прогнозы о цене на нефть свыше 200 долл. за баррель.
Между тем «суперциклы» не являются чем-то исключительным. Это известный феномен, присущий мировому товарно-сырьевому сектору, характеризуемому чередованием периодов высоких и (сравнительно) низких цен.
В 2014-2015 гг. глобальный рынок пережил «сырьевой удар», оказавший разнонаправленное воздействие на экспортеров и импортеров природных ресурсов и продовольственных товаров.
Данные табл. 2 показывают, что цены на многие commodities, достигнув своего максимума в 201 1-2012 гг., начали быстро снижаться. В ряде случаев падение цен ощутимо сказалось на доходах стран-экспортеров сырья. Например, в 2014 г. по сравнению с 2011 г. цены на все сырьевые и продовольственные товары сократились на 20%. При этом падение цены на медь составило 22%, подсолнечное масло — 23, соевое масло —
30, кукурузу — 31, сахар — 35, железную руду — 42, серебро — 46% и т.д. В 2015 г. цены на большую часть сырья продолжали снижение, а нефтяные котировки за 18 месяцев (с середины 2014 г. по январь 2016 г.) обвалились на 75%: со 110 до 27 долл. за баррель [Who's afraid of...].
Таблица 2
Динамика цен на сырьевые товары — commodities (2000 г. = 100)
Виды сырьевых товаров 2005 2010 2011 2012 2013 2014
Все сырьевые товары 140,4 256,0 302,0 276,8 258,2 242,5
Сырая нефть 189,1 280,2 368,3 372,1 368,8 341,1
Минералы, руды и металлы 173,2 327,3 375,2 322,3 305,8 279,8
Золото 159,4 439,9 562,2 598,1 505,7 453,8
Серебро 146,8 404,1 705,4 624,3 477,3 381,5
Железная руда - 183,9 210,1 160,9 169,5 121,4
Марганцевая руда 175,8 415,0 324,4 262,1 291,4 242,7
Алюминий 122,5 140,2 154,8 130,3 119,1 120,4
Медь 202,9 415,6 486,6 438,5 404,1 378,4
Никель 170,6 252,4 265,0 203,0 173,9 195,3
Свинец 215,0 473,2 529,0 454,1 471,8 461,6
Цинк 122,5 191,5 194,4 172,7 169,3 191,6
Олово 135,8 375,4 480,5 388,5 410,6 403,3
Вольфрам 366,6 404,7 715,4 643,3 619,5 594,5
Продовольствие 128,4 231,6 272,8 269,0 249,0 239,0
Пшеница 109,2 210,8 256,5 247,3 271,9 251,7
Кукуруза 103,8 226,8 332,5 312,9 280,5 230,4
Рис 141,2 255,8 270,9 284,8 254,7 209,3
Сахар 120,9 260,2 317,9 263,4 216,3 207,8
Говядина 135,2 173,8 208,6 214,1 209,1 255,2
Кофе 114,0 218,1 276,6 198,7 144,5 193,1
Чай 87,2 125,3 139,5 140,6 107,1 95,9
Соевые бобы 129,7 212,3 255,2 279,2 257,2 232,3
Соевое масло 161,2 297,2 384,3 362,7 312,5 269,0
Подсолнечное масло 172,9 274,2 347,2 322,3 286,8 230,2
Источник: UNCTAD Handbook of Statistics 2015. U.N., New York and Geneva, 2015, p. 286-288.
Критическим для нефтяных котировок стал 2015 г. Страны-экспортеры не смогли противостоять падению, поскольку отказались от контрциклической стратегии и не стали сокращать добычу. Напротив, в членах ОПЕК, России и некоторых других го-
сударствах наблюдался рост производства и предложения, что усугубило и без того тяжелую ситуацию.
Снижение котировок «черного золота» нанесло сильный удар по мировой нефтяной промышленности, ослабило позиции многих крупнейших корпораций. Например, одна из ведущих в мире интегрированных энергетических ТНК — британская «British Petroleum» (BP) в 2015 г. уменьшила продажи по сравнению с 2014 г. на 37%, с 358 млрд до 226 млрд долл., и объявила о планах значительного сокращения активов (путем их распродажи) и увольнения 7 тыс. работников. По признанию менеджмента, прошлый год стал для BP худшим за последние два десятилетия [Bolanos A.]. В свою очередь, американская нефтегазовая компания «Chevron» в четвертом квартале 2015 г. впервые за 13 лет понесла чистые убытки в размере 588 млн долл., а в целом за прошедший год ее прибыли упали на 76% (с 19,2 млрд долл. в 2014 г. до 4,6 млрд долл. в 2015 г.) [Chevron Reports...].
Падение цен на нефть имело еще одно знаковое последствие: резко снизился интерес к разработке новых месторождений углеводородов, в том числе неконвенциональных (например, сланцевых) и труднодоступных — в Арктике и на больших океанских глубинах. В самом деле, зачем вкладывать сотни миллиардов долларов в долгосрочные и рискованные проекты, когда можно дешево приобрести имеющиеся на рынке в достатке углеводородные энергоносители?
Вполне естественно, что экспортерам нынешний уровень цен на нефть представляется необоснованным. Его объясняют, в частности, ожиданиями дальнейшего замедления мировой экономики, а также ростом производительности у сланцевых добытчиков в США и выходом на рынок Ирана. Так или иначе, странам-экспортерам придется адаптироваться к низким ценам и научиться жить в изменившейся макроэкономической реальности. Неизбежны меры по сокращению государственных расходов, в том числе инвестиций в нефтедобычу, что в перспективе может привести к сокращению производства углеводородного топлива.
В большинстве случаев на рынках сырья и продовольствия спрос достиг структурного максимума, и в настоящее время наблюдается транзит от «суперцикла» к «новой норме». Этот переход может продлиться несколько лет, в течение которых экспортеры и импортеры будут искать взаимоприемлемый уровень цен.
Изменения в расстановке сил
В значительной степени из-за завершения «сырьевого суперцикла» в число жертв глобальной турбулентности попали десятки стран Азии, Африки и Латинской Америки. Буквально на глазах их положение в мировой финансово-экономической и торговой системе изменилось в худшую сторону, что стало крупным геоэкономическим и геополитическим сломом.
В период «золотого десятилетия» (2003-2013 гг.) — годы высоких цен на commodities — новые игроки из числа развивающихся стран упрочили экономические позиции
в системе современного мироустройства, сделали заявку на повышение своей политической роли в международных делах [Яковлев П.]. Но события 2014-2015 гг. показали, что далеко не всем этим государствам удалось в полной мере воспользоваться благоприятной ситуацией и провести глубокую модернизацию производственных структур. В результате политические амбиции ряда стран превысили их реальные финансовые, экономические и технико-технологические возможности.
Развивающиеся экономики, еще недавно позиционируемые многими экспертами в качестве главных драйверов глобального роста (в значительной мере так и было), в настоящее время все чаще характеризуются как «слабое звено». Конечно, в такой обобщающей дефиниции есть доля преувеличения и упрощения. Данные табл. 1 свидетельствуют, что, несмотря на замедление роста, темпы прироста ВВП развивающихся стран остаются (в среднем) в два с половиной раза выше аналогичного показателя развитых государств.
Завидную хозяйственную динамику демонстрирует Индия, сравнительно высокие темпы развития показывают страны Азиатско-Тихоокеанского региона и государства Африки к югу от Сахары, набирает скорость экономика Египта. Заметно хуже дела обстоят в Латинской Америке. Это — единственный крупный регион развивающегося мира, где средние темпы прироста ВВП ниже общемирового уровня. По данным Экономической комиссии ООН для Латинской Америки и Карибского бассейна (ЭКЛАК), особенно неблагополучным для латиноамериканских стран стал 2015 г.: произошло сокращение объема регионального ВВП, снизились инвестиции в основной капитал, резко (на 12%) упал товарный экспорт, возрос внешний долг, увеличился дефицит государственного бюджета. Экономические неурядицы потянули за собой социальную сферу, что проявилось в росте безработицы и инфляции (табл. 3). Согласно имеющимся оценкам ЭКЛАК и Всемирного банка, сложным будет и текущий год.
Таблица 3
Макроэкономические показатели стран Латинской Америки (2015 г. — оценка)
Показатель 2012 2013 2014 2015
ВВП(%) 2,9 2,8 1,2 -0,4
Душевой ВВП (%) 1,7 1,7 0,0 -1,5
Потребительские цены (%) 4,9 4,9 6,3 6,6
Городская безработица (%) 6,4 6,2 6,0 6,6
Инвестиции в основной капитал (% ВВП) 21,3 21,5 20,8 19,7
Внешний долг (% ВВП) 28,0 29,6 31,7 33,0
Внешний долг (% экспорта) 95,9 101,2 113,4 134,9
Экспорт товаров (млрд долл.) 1002 1007 991 876
Импорт товаров (млрд долл.) 993 1028 1027 932
Валютные резервы (млрд долл.) 836 830 857 825
Государственные доходы (% ВВП) 18,9 19,2 19,3 18,7
Показатель 2012 2013 2014 2015
Государственные расходы (% ВВП) 20,9 21,5 22,0 21,7
Бюджетный дефицит (% ВВП) -1,9 -2,3 -2,8 -3,0
Источник: CEPAL. Balance Preliminar de las Economías de América Latina y el Caribe, 2015. Santiago, 2015. P. 67.
«Жесткая посадка» латиноамериканской экономики в решающей степени объясняется теми трудностями, которые переживают ведущие региональные экспортеры сырья и продовольствия: Аргентина, Бразилия, Венесуэла, Колумбия, Перу, Чили, Эквадор. Особое беспокойство в Латинской Америке и за ее пределами вызывает экономический сбой Бразилии — члена «большой двадцатки» и БРИКС, крупнейшей страны региона, претендующей на роль влиятельного глобального игрока.
Драматизм бразильской ситуации определяется сопряжением целого ряда негативных внешних и внутренних факторов. Тяжелым ударом для бразильских экспортеров явилось сокращение спроса со стороны китайских промышленных компаний, полтора десятилетия потреблявших в огромных объемах производимые Бразилией сырьевые товары, в первую очередь железную руду. (Китайские предприятия в ближайшие пять лет планируют сократить мощности по производству стали на 100-150 млн т в год.) Южноамериканские корпорации «подсели на китайскую сырьевую иглу», инвестировали миллиарды долларов в разработку новых месторождений и расширение внешнеторговой инфраструктуры. Например, ведущий майнинговый концерн «Vale» приобрел собственный флот судов класса Valemax — самых больших в мире балкеров (длина свыше 360 м, мощность двигателей 37 тыс. л. с., грузоподъемность 400 тыс. т) для транспортировки железной руды в порты Поднебесной. В настоящее время несколько таких гигантов продано, а другие бездействуют и выставлены на продажу [Vale to Collect.].
Не оправдали себя (по крайней мере, на сегодняшний день) многомиллиардные вложения бразильской энергетической корпорации «Petrobras» в дорогостоящую разработку глубоководных месторождений нефти и газа в Атлантическом океане. Обвал нефтяных котировок опрокинул расчеты на сравнительно быстрый возврат инвестиций и уменьшил капитализацию «Petrobras» со 126,5 млрд долл. в 2008 г. до 18,3 млрд долл. в январе 2016 г. (почти на 86%) [Petrobras pierde...]. Та же участь постигла и ряд других ведущих бразильских компаний, сделавших ставку на сохранение высоких цен на сырье.
Анализируя внутренние причины «латиноамериканского обвала», среди главных факторов торможения экономики можно назвать сохраняющееся в регионе огромное (по некоторым оценкам, самое большое в мире) имущественное неравенство. К такому выводу пришли эксперты ЭКЛАК и авторитетного благотворительного объединения «Oxfam International», проанализировавшие социальные тренды последнего времени. По их подсчетам, в 2002-2015 гг. состояния местных мультимиллионеров в среднем за год возрастали на 21%, что шестикратно превышало рост ВВП. При сохранении такой динамики на рубеже 2020 г. активы 1% латиноамериканских богачей превысят сово-
купное достояние остальных 99% населения. По мнению специалистов, немалую роль в увеличении разрыва в доходах между относительно небольшой группой сверхбогатых людей и остальными гражданами стран Латинской Америки играет «архаичная и дисфункциональная фискальная система», позволяющая владельцам крупных компаний легко уходить от уплаты налогов или сводить их до минимума. Только за один 2014 г. потери бюджетов государств региона от подобной практики составили порядка 190 млрд долл. [América Latinay el Caribe...]
Другой судьбоносный глобальный вызов развивающимся странам — неотвратимо надвигающаяся новая (четвертая по счету) промышленная революция [Марш П.]. На ВЭФ в Давосе в 2016 г. эксперты банка UBS подготовили и представили участникам форума исследование ряда факторов, определяющих степень готовности тех или иных стран к участию в четвертой промышленной (технологической) революции. Аналитики UBS обследовали состояние дел в таких ключевых сферах, как гибкость структуры рабочей силы, сравнительный уровень профессиональной подготовки, возможности национальных образовательных систем приспосабливаться к меняющимся производственным условиям, состояние экономической инфраструктуры, степень правовой защищенности бизнеса. В итоге был выведен агрегированный индекс, на базе которого составили рейтинг относительной готовности государств к требованиям складывающегося очередного технологического уклада — основы «новой экономики» XXI в. (табл. 4).
Таблица 4
Рейтинг относительной готовности стран к четвертой промышленной революции
№ Страна Индекс № Страна Индекс
1 Швейцария 3,4 24 Чехия 38,2
2 Сингапур 4,9 25 Южная Корея 41,5
3 Нидерланды 9,4 26 Чили 45,5
4 Финляндия 10,1 27 Испания 47,6
5 США 10,2 28 Китай 51,4
6 Великобритания 10,2 29 Казахстан 55,6
7 Гонконг 11,5 30 Польша 56,5
8 Норвегия 11,9 31 Россия 63,5
9 Дания 12,5 32 Таиланд 63,8
10 Новая Зеландия 13,6 33 Италия 64,5
11 Швеция 14,2 34 Венгрия 64,7
12 Япония 15,4 35 Южная Африка 66,0
13 Германия 15,9 36 Греция 67,6
14 Ирландия 15,9 37 Филиппины 70,0
15 Канада 16,9 38 Индонезия 70,8
16 Тайвань 19,7 39 Турция 75,7
№ Страна Индекс № Страна Индекс
17 Австралия 20,7 40 Колумбия 82,4
18 Австрия 22,0 41 Индия 83,4
19 Бельгия 22,8 42 Мексика 85,0
20 Франция 27,4 43 Бразилия 92,2
21 Израиль 28,1 44 Перу 92,8
22 Малайзия 29,0 45 Аргентина 95,0
23 Португалия 35,4
Источник: UBS. Extreme automation and connectivity: The global, regional, and investment implications of the Fourth Industrial Revolution. January 2016. - https://www.ubs.com/
Из приведенного рейтинга следует, что ни одна развивающаяся страна не входит в топ-20 государств-лидеров мирового научно-технического прогресса. Даже Китай, предпринявший в последние десятилетия титанические усилия по развитию национальной науки и техники, находится лишь на 28-м месте. Еще слабее позиции у других крупнейших африканских, азиатских и латиноамериканских стран: Южной Африки, Филиппин, Индонезии, Турции, Мексики, Бразилии, Аргентины. Индия, известная своими успехами в информационных технологиях, занимает достаточно скромное 41-е место.
Разворот в сторону «новой экономики» меняет и корпоративную карту мира, на которой происходит интенсивная ротация в верхушке глобального бизнеса: традиционно занимавшие верхние строчки всех рейтингов энергетические и промышленные ТНК («Exxon Mobile», «Shell», «Chevron», «General Electric», «Toyota», «General Motors» и т.д.) уступили первые места корпорациям, связанным с высокими технологиями и находящимся на пике научно-технологического прогресса. На начало 2016 г. первую мировую тройку по размерам капитализации образовали компании, занятые в сфере информационных технологий: «Apple», «Alphabet» и «Microsoft» (все — американские), чья совокупная капитализация превысила астрономическую сумму в 1,4 трлн долл., что сопоставимо с ВВП такой крупной экономически развитой страны, как Испания. Среди 20 мировых лидеров — 9 компаний ключевых отраслей «новой экономики», представляющих информационные технологии, электронную торговлю, фармацевтику и телекоммуникации (табл. 5).
Таблица 5
Крупнейшие компании по размеру биржевой капитализации (на 31 декабря 2015 г.), млрд долл.
№ Компания Страна Сектор экономики Биржевая стоимость
1 Apple США Информационные технологии 538,4
2 Alphabet (Google) США Информационные технологии 484,4
3 Microsoft США Информационные технологии 406,6
4 Berkshire Hathaway США Конгломерат 298,4
5 Exxon Mobil США Энергетика 297,7
№ Компания Страна Сектор экономики Биржевая стоимость
6 Amazon США Электронная торговля 290,7
7 Facebook США Информационные технологии 271,5
8 General Electric США Конгломерат 269,7
9 Johnson & Johnson США Потребительские товары 217,7
10 Wells Fargo США Финансы 254,7
11 JPMorgan Chase США Финансы 223,0
12 ICBC КНР Финансы 222,5
13 Roche Швейцария Фармацевтика 218,5
14 Nestle Швейцария Продовольствие 217,7
15 Novartis Швейцария Фармацевтика 212,9
16 China Mobile КНР Телекоммуникации 212,1
17 Petrochina КНР Энергетика 203,7
18 Procter & Gamble США Потребительские товары 198,2
19 AT&T США Телекоммуникации 194,2
20 Toyota Motor Япония Автомобилестроение 190,5
Источник: Los gigantes de la economía mundial en 2015. - El País. Madrid, 1.01.2016.
Смена лидеров в списке ведущих корпораций акцентировала ослабление позиций развивающихся государств, чьи компании (за исключением ряда китайских гигантов) резко сократили свое представительство в элите глобального бизнеса.
Поскольку в новой глобальной парадигме интересы многих государств Азии, Африки и Латинской Америки могут оказаться ущемленными, весьма вероятно обострение их геостратегического противостояния с Западом, которое, впрочем, будет сочетаться с попытками эффективнее приобщиться к формирующимся реалиям передового научно-производственного уклада, вписаться в цепочки создания стоимости, в том числе — через более тесное взаимодействие с высокотехнологичными ТНК. Таким образом, складывается весьма подвижная и во многом неопределенная ситуация.
Ясно одно: в мире происходит перегруппировка экономических сил, которая на данном этапе обещает основные дивиденды развитым государствам, готовым мощно задействовать свое научно-образовательное и технологическое превосходство. Что касается значительного числа развивающихся стран, то им придется одновременно отвечать на новые внешние и внутренние вызовы. При всей важности внешних факторов, будущее африканских, азиатских и латиноамериканских стран в решающей степени будет зависеть от способности властей и местных бизнес-сообществ мобилизовать имеющиеся в их распоряжении крупные внутренние ресурсы и выработать точные институциональные решения. Главное — провести давно назревшие структурные реформы, создать дополнительные точки роста, расширить национальные инновационные системы координат и сформировать модели развития, отвечающие на современные технологические запросы.
На пороге кардинальных сдвигов
На фоне нарастающих проблем в развивающемся мире и неустойчивого состояния глобальной экономики все отчетливее прослеживается стремление западных стран во главе с США к финансово-экономической конвергенции. Ключевой элемент формируемого механизма максимально тесного сотрудничества Соединенных Штатов с государствами Европейского союза — инициированное ими Трансатлантическое торгово-ин-вестиционное партнерство (ТТИП). Оно (наряду со снятием по обе стороны Атлантики еще имеющихся торгово-финансовых барьеров) нацелено — и это самое главное — на создание институциональных основ гармонизации американских и европейских бизнес-стандартов и норм регулирования предпринимательской деятельности. Как отмечают многие аналитики, основные дивиденды от трансатлантической интеграции получат наиболее конкурентоспособные международные высокотехнологичные корпорации и крупнейшие банки США. Это неизбежно приведет к ущемлению интересов европейского бизнеса и (по примеру более либеральной Америки) ослабит социальные устои Евросоюза [Zuesse E.]. Создавая трансатлантический интеграционный мегаблок, Вашингтон ведет интенсивный поиск новых рамок своего финансово-экономического (а следовательно, и политического) лидерства на пространстве Старого Света.
Практически синхронно, столкнувшись с нарастающим натиском Китая на мировых рынках, Вашингтон изобрел и в настоящее время реализует формулу отношений с государствами Азиатско-Тихоокеанского региона, предполагающую известное торгово-экономическое обособление Поднебесной [Das S. Basu]. Так родилось Транстихоокеанское партнерство (ТТП) — интеграционный мегаблок, договоренность о создании которого была достигнута 5 октября 2015 г. на совещании представителей 12 государств в Атланте (в объединение вошли Австралия, Бруней, Вьетнам, Канада, Малайзия, Мексика, Новая Зеландия, Перу, Сингапур, США, Чили, Япония).
Образование ТТП свидетельствует о начале перехода мировой экономики на более высокий уровень глобализации и регионализации. Можно согласиться с российскими учеными В.В. Михеевым и В.Г. Швыдко, считающими, что тихоокеанский мегаблок предполагает не только снижение тарифных и нетарифных ограничений международной торговли и трансграничного движения капитала, но и выстраивание единых правил игры для мирового бизнеса, защиту интересов крупнейших корпораций (прежде всего высокотехнологичных), включая их исключительные права на получение инновационной ренты от интеллектуальной собственности [Михеев В.В., Швыдко В.Г.].
Глобальное воздействие будет иметь принятое в декабре 2015 г. решение Федеральной резервной системы (ФРС) Соединенных Штатов впервые за девять лет повысить базовую процентную ставку на 0,25 процентных пункта. Казалось бы, изменение незначительное, но в условиях глобальной нестабильности этого достаточно, чтобы дополнительно привлечь в США инвесторов, закрепить наметившуюся тенденцию оттока капитала с рынков развивающихся стран. Действуя подобным образом, американские власти рассчитывают придать дополнительный импульс внутреннему экономическому росту.
Однако реальное развитие событий не вполне отвечает наиболее оптимистичным ожиданиям Вашингтона. Периодически возникающая турбулентность на фондовых рынках в начале 2016 г. не обошла стороной и американские площадки. Негативное воздействие на торговый баланс оказало укрепление доллара по отношению к большинству других валют. По данным Бюро экономического анализа при министерстве торговли США, в 2015 г. впервые с 2009 г. произошло сокращение экспорта товаров и услуг — с 2,34 трлн до 2,23 трлн долл. (на 4,8%). Это привело к увеличению внешнеторгового дефицита до рекордной суммы в 531,5 млрд долл. [ U.S. International Trade...] С учетом нестабильности в мировом хозяйстве и спада в международной торговле западные аналитики опасаются, что даже не слишком значительные негативные факторы могут подтолкнуть американскую экономику к рецессии. К такому выводу, в частности, пришел экономический обозреватель влиятельной газеты «The New York Times» Нил Ирвин [Irwin N.].
В известном смысле злую шутку глобализация сыграла с Европой. C одной стороны, усиление экономической мощи Китая и других развивающихся стран создало сильнейшую конкуренцию европейским товарам. Один из последних примеров: в начале февраля 2016 г. правительства ряда государств-членов Евросоюза (Бельгии, Великобритании, Германии, Италии, Люксембурга, Польши и Франции) обратились в Брюссель с письмом, в котором призвали власти ЕС принять меры против импорта «дешевой» стали из Китая и России. Речь, по существу, идет о применении протекционистских механизмов. Очевидно, что за этой обеспокоенностью и непрекращающимися обвинениями КНР в «экстенсивном демпинге» лежит кризис европейской сталелитейной отрасли, которая с 2008 г. сократила более чем на 20% количество рабочих мест [EU governments call.]. Высокие социальные издержки этого тренда не могут не тревожить политических лидеров ЕС.
С другой стороны, европейская экономика в силу внутренних проблем демонстрирует анемичный рост, а ряд стран до сих пор не могут оправиться от кризисных потрясений 2008-2009 гг. и преодолеть рецессию. Чтобы выйти из экономического тупика и в полной мере воспользоваться возможностями четвертой технологической революции, европейские финансовые власти (прежде всего президент Европейского центрального банка Марио Драги) встали на путь насыщения банковского и реального секторов экономики стран Евросоюза ликвидностью в размере 60 млрд евро в месяц, переняв тем самым недавний американский опыт политики денежного стимулирования или количественного смягчения (Quantitative easing) [Ратников А.].
Разумеется, отдельные монетаристские меры могут временно вызвать положительный макроэкономический эффект, но они не в состоянии стать стратегическим ответом на вызовы, с которыми сталкивается Евросоюз. В числе насущных задач можно назвать: формирование на страновом уровне новых моделей роста; радикальное повышение конкурентоспособности; выход из рецессии и переход на траекторию устойчивого развития; ликвидация последствий «греческой лихорадки»; выработка обновленной формулы участия в ЕС Великобритании; решение острейшей проблемы неконтролируемого притока мигрантов из государств Северной Африки и Ближнего Востока и т. д.
Все это и многое другое предполагает глубокие сдвиги в политике и экономике Европейского союза.
Россия в своем лабиринте
Тренды и антитренды развития глобальной экономики, очередной раунд перестройки мировых финансово-экономических реалий оказали сильнейшее воздействие на Россию, подвергли испытанию на прочность ее политические институты, производственные структуры, финансовый и внешнеэкономический секторы. Рубеж 2013-2014 гг. стал началом регресса российской экономики, которая утратила устойчивость, осуществила разворот от сравнительно стабильного роста к снижению всех ключевых макроэкономических показателей. Если в 2013 г. ВВП, рассчитанный в долларах США по официальному обменному курсу, достигал 2,15 трлн долл., то в 2015 г. этот показатель снизился до 1,2 трлн, а в текущем году, по данным Министерства финансов и Центрального банка РФ, произойдет дальнейшее сокращение экономики. В итоге Россия по объему ВВП пропустила вперед Мексику и заняла лишь 15-е место в мировой табели о рангах (и 76-е по размеру душевого ВВП). Такова суровая макроэкономическая реальность — результат сопряжения неблагоприятных внешних и внутренних обстоятельств.
Выдерживать «нефтяной удар» стране помогают ранее накопленные валютные резервы и резкое обесценение рубля, но российская экономическая модель продемонстрировала неспособность эффективно приспособиться к изменившимся глобальным условиям. Экономические факторы вошли в резонанс с резкими внешнеполитическими решениями, которые затронули связи со стратегически важными партнерами (например, с государствами Евросоюза и Турцией), ускорили бегство капиталов и, по существу, перекрыли потенциальные каналы привлечения на российский рынок иностранных инвесторов, способных содействовать диверсификации и модернизации отечественных производственных структур. На грани разорения оказалась туристическая отрасль, ощутимые потери понес сектор чартерных авиаперевозок, сильный удар был нанесен по сфере капитального строительства, приостановлен гигантский (стоимостью 20 млрд долл.) проект возведения «Росатомом» турецкой атомной станции «Аккую». Последнее особенно досадно, поскольку речь идет о высоких технологиях, а невыполнение контракта вредит международной репутации российской корпорации — одной из немногих национальных компаний, продвигающих на мировом рынке конкурентоспособные технологии.
Разумеется, нет правил без исключений. В частности, по данным некоммерческого партнерства «Руссофт», в прошлом году объем экспорта российского программного обеспечения (софта) вырос на 16% и достиг 7 млрд долл., что в 2,5 раза превысило уровень 2009 г. (2,8 млрд долл.) [Грамматчиков А.]. Можно отыскать и другие примеры организации новых несырьевых и высокотехнологичных бизнесов даже в нынешних неблагоприятных условиях, но это будут отдельные случаи, не меняющие общей тревожной картины.
Большие надежды российская власть связывает с политикой импортозамещения, ставшей альфой и омегой экономической стратегии на обозримую перспективу. Слов
нет, умело используемые механизмы импортозамещения могут какое-то время стимулировать хозяйственный рост. Но мировой опыт учит, что замещение импортной продукции товарами местного производства — весьма рискованная стратегия, чреватая утратой международной конкурентоспособности.
Острейший вопрос — по какому пути идет Россия и чем завершится процесс ее общественно-политической эволюции. К сожалению, есть признаки того, что страну (уже не в первый раз за последние сто лет) ожидают серьезные социально-экономические и политические потрясения. Похоже, узкие места ее экономики и социальной сферы, многочисленные проблемы в области образования, науки и техники неведомы только властным структурам, которые, действуя в ручном режиме, своими не всегда продуманными и наспех принятыми решениями (как, например, в случае с «реформой» Академии наук) только усугубляют сложившуюся ситуацию.
Не вселяет особых надежд и выжидательная тактика правительства Российской Федерации. Свидетельство тому — бюджет на 2016 г., исполнение которого не предусматривает неотложных структурных реформ и формирования альтернативных минеральным ресурсам значимых драйверов экономического роста.
Остановить рецессию призван одобренный правительством РФ антикризисный план. Но знакомство с его содержанием наводит на мысль о стремлении властей «менять, ничего не меняя». Не менее сомнительно выглядит и вброшенная в информационное пространство главой Минэкономразвития РФ А.В. Улюкаевым идея приватизировать крупные государственные активы с целью пополнения федерального бюджета. Очевидно, что переход в частные руки предприятий, в которые были вложены колоссальные государственные средства, не даст существенных финансовых поступлений в период, когда практически все производственные активы обесцениваются. Не говоря уже о том, что приватизация в нынешней нестабильной ситуации только повысит профиль финансово-экономических рисков.
Процессы, развивающиеся в отечественной экономике, свидетельствуют о ее внешней уязвимости и недостаточной гибкости, а также чрезвычайно низкой степени отраслевой диверсификации. Решение этих ключевых проблем должно занять приоритетное место в деятельности российского правительства, всех ветвей власти.
* * *
Многие факты и макротенденции свидетельствуют, что текущий и ближайшие годы станут переломными в развитии мировой экономики и торговли. Начавшийся процесс глубоких трансформаций, судя по всему, будет тяжелым для немалого количества стран, хотя каждая из них окажется «несчастной по-своему».
В числе государств, несущих максимальные потери от очередных глобальных потрясений и сдвигов, фигурируют экспортеры сырья, не воспользовавшиеся тем уникальным историческим шансом, который им дали «тучные» годы высоких цен на commodities,
«заболтавшие» собственную модернизацию и не диверсифицировавшие в надлежащей мере свои экономики. К сожалению, в их числе оказалась и Россия. Теперь у россиян не осталось «хороших» и «легких» решений. Российская экономика попала в стратегический цугцванг: шаг в любом направлении сопряжен с крупными издержками, потерями и жертвами, чреват малоприятными сюрпризами. Но переломить возникший негативный тренд необходимо — хотя бы для того, чтобы не допустить дальнейшего отставания от передовых в экономическом, научном и технико-технологическом отношении государств. Императивным образом вступает в силу принцип Черной Королевы: чтобы остаться на том же месте, приходится бежать со всех ног.
Литература:
Аскер-Заде Н. Форум в Давосе: оптимисты и пессимисты представили свои прогнозы // Вести.
ру. 23 января 2016. URL: vesti.ru/doc.html?id=2711605&cid=6 (дата обращения: 15.02.2016) Грамматчиков А. Касперский на смену Калашникову // Эксперт. № 5, 1-7 февраля 2016. С. 18. Марш П. Новая промышленная революция. Потребители, глобализация и конец массового
производства. М., 2015. Михеев В.В., Швыдко В.Г. АТЭС и Тихоокеанское партнерство // ИМЭМО РАН. 08.12.2015. URL:
imemo.ru/index.php?page_id=502&id=2030&ret=640 (дата обращения: 15.02.2016) Ратников А. ЕЦБ запустил программу количественного смягчения на €1,1 трлн // РБК.
22.01.2015. URL: rbc.ru/finances/22/01/2015/ (дата обращения: 15.02.2016) Яковлев П. Геополитический разворот стран Латинской Америки // Мировая экономика и международные отношения, 2014, № 7. C. 55-66. América Latina y el Caribe es la región más desigual del mundo. ¿Cómo solucionarlo? // Cepal. 25
de enero de 2016. URL: cepal.org/es/print/35842 (fecha de trato: 15.02.2016) Bolaños A. La caída del precio del petróleo lleva a BP sufrir el peor resultado en 20 años // El País. Madrid, 2.02.2016.
Capital Flows to Emerging Markets // Institute of International Finance (IIF). January 19, 2016. URL: iif.com/publication/capital-flows/january-2016-capital-flows-emerging-markets (date of access: 15.02.2016)
Chevron Reports Fourth Quarter Loss of $588 Millon And 2015 Earnings of $4.6 Billon // Chevron.
January 26, 2016. URL: chevron.com (date of access: 27.01.2016) China supera los 100 millones de inversores de bolsa // EFE. 30 enero 2016. URL: efe.com/efe/
espana/; expansion.com/agencia/efe/2016/01/30/21598992 (fecha de trato: 15.02.2016) Das S. Basu. The Trans-Pacific Partnership as a tool to contain China: myth or reality? // EastAsia-Forum. 8 June 2013.URL: eastasiaforum.org/2013/06/08/the-trans-pacific-partnership-as-a-tool-to-contain-china-myth-or-reality/ (date of access: 15.02.2016) EU governments call on Brussels to tackle China over steel // Financial Times. London, February 6, 2016.
Fernández D. Los países ricos marcan el paso de la economía // El País. Madrid, 27.12.2015. González A. La economía global afronta su mayor desafío desde la crisis // El País, 23.01.2016. Iglesias M. Otero. Radiografia (y primera resonancia) de la economia mundial: ¿estancamiento secular o shock tecnologico deflacionario? // Real Instituto Elcano. 27 de enero de 2016. URL: realinstitutoelcano.org/wps/portal/web/rielcano_es/contenido?WCM_GLOBAL_CON-TEXT=/elcano/elcano_es/zonas_es/ari11-2016-oteroiglesias-radiografia-primera-resonancia-
economia-mundial-estancamiento-secular-shock-tecnologico-deflacionario (fecha de trato: 15.02.2016)
Irwin N. If There Is a Recession in 2016, This Is How It Will Happen // The New York Times, February 4, 2016.
Petrobras pierde un 85,55% de su valor de mercado desde su record en 2008 // EFE. 19 enero, 2016. URL: efe.com/efe/america/economia/petrobras-pierde-un-85-55-por-ciento-de-su-va-lor-mercado-desde-record-en-2008/20000011-2815239 (fecha de trato: 15.02.2016) U.S. International Trade in Goods and Services // Bureau of Economic Analysis. December 2015.
URL: bea.gov (date of access: 29.12.2015) Vale to Collect $448 Millon from Sale of Four Giant 'Valemax' Ships to China // Marine Traffic. July 30th, 2015. URL: marinetraffic.com/es/maritime-news/article/3111 (date of access: 15.02.2016) Who's afraid of cheap oil? // The Economist. Jan 23rd 2016. URL: economist.com/node/21688854/
print (date of access: 15.02.2016) Zuesse E. Obama's Transatlantic Trade and Investment Partnership (TTIP) Would Be Disastrous for Europe // Global research. November 18, 2014. URL: globalresearch.ca/obamas-transatlantic-trade-and-investment-partnership-ttip-would-be-disastrous-for-europe/5414546 (date of access: 15.02.2016)
