CC BY
180
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 9. 2007 Вып.! 4.2
Е.В. Куцубина
ГЛАВНОЕ ДЕЙСТВУЮЩЕЕ ЛИЦО РИТУАЛОВ И ПРАЗДНИКОВ ДРЕВНЕЙ МЕСОПОТАМИИ (царские ритуалы и праздники)
В древней Месопотамии, как и в других культурах Древнего Востока, религиозная и светская жизнь были неотделимы друг от друга. Каждое событие, даже самое незначительное, так или иначе, связывало людей и богов. Во-первых, считалось, что происходящее в одном мире немедленно отражается в другом, и поэтому необходимо соблюдать большое количество самых разнообразных правил, чтобы не нарушить равновесия, а во-вторых, что-посредством определенных действий можно влиять на окружающий мир, чтобы сделать его более благоприятным для обитания. Такого рода обрядовые действия включали жесты, слова и объекты, установленные раз и навсегда для каждого определенного случая, и были предназначены для воздействия в определенном месте на сверхъестественные силы в интересах исполнителя1. Однако в первую очередь нужно сказать, что это была «особая система символического сакрального поведения»2. Обрядовые действия производились на разных уровнях - от бытового до общегосударственного. Общегосударственные ритуалы обычно являлись грандиозными многодневными празднествами. При этом в ходе праздника часто воспроизводилось какое-либо событие, произошедшее в незапамятные времена. Предполагалось, что раз так было сделано когда-то, и цель была достигнута, значит с помощью этого действия всегда можно получать необходимый результат3.
Так, в Месопотамии во время одиннадцатидневного празднования Нового Года читалась поэма «Энума элиш» о сотворении мира. В один из этих дней в главном храме Вавилона - храме главы вавилонского пантеона бога Мардука - жрецы произносили текст поэмы, сопровождая его определенными действиями, воспроизводившими сотворение богами мира. Новый Год праздновался весной и символизировал, таким образом, возрождение окружающего мира. Он также, несомненно, призван был возобновить покровительство бога Мардука над государством. Ежегодная реконструкция сотворения мира должна была не просто напоминать о том, как оно происходило. В этот момент сотворение мира происходило заново, так сказать, в памяти окружающего мира, что должно было привести к обновлению природы и принести государству процветание.
В этом отношении большое значение имел и обряд священного брака. Вступление царя в брак с богиней Инанной также должно было нести стране благоденствие. В шумерский период этот обряд совершался при восхождении царя на престол как часть коронационного обряда. Царь при этом выступал в образе Думузи, супруга Инанны, скотоводческого божества, а роль Инанны исполняла верховная жрица. Царь, таким образом, начинал свое правление тем, что обеспечивал стране плодородие на все время своего царствования. Брак царя и Инанны часто упоминается в эпических шумерских сказаниях. Например, в сказании об Энмеркаре, царе Урука, и Энсухкешданне, правителе Аратты. Энсухкешданна вознамерился захватить власть над всеми территориями Энмеркара (т. е. над всеми шумерскими землями) и для этого решил вступить в священный брак с Инанной. Энсухкешданна
© Е.В. Куцубина, 2006
посылает Энмеркару гонца, который должен передать вызов. Правитель Аратты говорит Энмеркару, что он могуч и, несмотря на то, что Энмеркар находится в браке с Инанной, он тоже вступит с ней в брак и, следовательно, получит власть над всеми шумерскими территориями. «Он (Энмеркар) воистину с Инанной в Эгаре проживает, / но и я буду жить с Инанной в Эзагине, храме лазурном в Аратте. / ...Все правители мне подчинятся, пировать я с ними буду»4. В двух текстах, посвященных Лугальбанде, сыну Энмеркара, к Инанне посылают Лугальбанду. Он должен напомнить ей о том, что она покровительница Урука и супруга Энмеркара, а значит должна покровительствовать его войску в походе к Аратте. В поэме о Гильгамеше (в аккадской ее версии) после того, как Гильгамеш позволяет себе непочтительно разговаривать с Инанной, которая хочет взять его в супруги, у него начинаются неприятности5. Во всех упомянутых случаях, помимо плодородия, брак с богиней дает главному герою власть над всей Месопотамией.
Запись этих литературных памятников относится к довольно ранним периодам шумерской истории (например, правление Энмеркара относится ко временам мифических правителей примерно первой половины III тыс. до н. э.). Это значит, что к тому времени, когда составлялся текст, обряд священного брака был обычным явлением ритуальной жизни царя, и уже тогда считалось, что благоволение Инанны дает власть над шумерскими землями. Поэтому каждый царь, подобно великим героям древности должен был брать богиню в жены. Вступая в священный брак царь возобновлял то, что уже привело к процветанию его мифических предков. Мысль о постоянном воспроизведении того, что было раньше, ярко выражена в месопотамской религиозной традиции. Согласно ей, люди и созданы были только для того, чтобы поддерживать порядок, установленный богами6; отклонение от традиционных норм должно было повлечь за собой немедленное наказание со стороны богов.
Любая религиозная традиция указывает на страну обитания как на центр мира, как на местность, которая была создана самой первой или являлась в доисторические времена местом обитания богов. Соответственно существует священное место, которое соединяет человеческий мир с божественным. Эту функцию чаще всего выполнял главный храм, в котором проводились все самые важные для государства церемонии. Таким образом, храм не просто символизировал центр мира, он был им в глазах людей, и все, связанное с ним, приобретало оттенок священности. Таким центром для Месопотамии II тыс. до н. э. являлся храм Мардука Эсагила в Вавилоне, в котором проводились почти все церемонии Нового Года. Как праздновался Новый Год, известно недостаточно хорошо. От середины первого тысячелетия до нас дошел текст, описывающий ритуалы в храме бога Бела (Мардука) в Вавилоне со второго по шестой день празднования. Всего праздник длился, как уже говорилось, одиннадцать дней. Руководил праздником жрец уригаллу. В ходе праздника Мардук (т. е. его статуя) обязательно отправлялся в Борсиппу навестить своего сына Набу - бога письма. Царю в первую половину праздника запрещалось входить в храм. На шестой день жрецы приводили его в храм, и уригаллу подводил царя к святилищу Мардука и забирал меч и скипетр, т. е. все знаки царской власти. Царь подходил к статуе Мардука и уригаллу должен был несколько раз ударить его по щекам. Затем царь ложился на землю перед статуей и говорил следующее: «О, царь всех стран, я не грешил, я не пренебрегал твоими требованиями, я не разрушал Вавилон... я не забывал обряды в Эсагиле... я не унижал подчиненного...». Так царь доказывал Мардуку, что был хорошим правителем, заботился о благе страны и не забывал при этом богов. Это означало, что и он и страна достойны благополучия на следующий год. После этих слов царя жрец уригаллу возносил молитву Мардуку, чтобы тот прислушался к словам царской мольбы. А затем обращался к
царю с уверениями в том, что Мардук услышит молитву, благословит его и устранит всех врагов. После этого царю возвращались все его регалии. При этом жрец снова ударял его по щеке изо всех сил. Если от удара у царя выступали слезы на глазах, это означало, что Мардук доволен. Если же нет - страну ждало бедствие, например нашествие врагов или неурожай. В последующие дни праздника царь принимал участие в ритуалах наравне с остальными жрецами7.
Неизвестно, когда Новый Год стал праздноваться в том виде, который здесь описан. Вероятно, этот праздник восходит к более древнему обычаю убиения одряхлевшего царя, обычаю, известному у многих народов древности8. Эта церемония демонстрирует, что связь царя и верховного бога была очень тесной. Благополучие государства зависело, как считалось, от благосклонного внимания Мардука и прочих богов. По представлениям вавилонян, царь был всего лишь наместником, выбранным богами для управления государством, а благополучие страны зависело от праведных поступков каждого человека. Но обычай покаяния свидетельствует, что боги судили о людях в основном по поведению царя, который являлся, следовательно, связующим звеном между двумя мирами. Участвуя в празднике Нового Года и других ритуалах, проводившихся в течение года, царь представлял всех людей перед божествами и, наоборот, - представлял богов перед людьми, доводя до сведения своих подданных их требования. И если храм был центром пространства, в котором существовал данный народ, то царь являлся своеобразным мостом, соединявшим богов и людей, олицетворявшим единственную точку пересечения этих двух миров. В глазах подданных он был сакральной фигурой, т. е. существом не вполне принадлежащим миру людей. Он обладал тем, что вавилоняне называли «меламму» - сияние. Таким «ужасным» (т. е. повергающем в ужас) сиянием обладал каждый бог, а царь получал, взойдя на престол, и обладал им до тех пор, пока был праведным правителем. И несмотря на то, что в Месопотамии царь не обожествлялся (кроме двух периодов III тыс. до н. э. - правление Нарам-Сина (2236-2200) и период третьей династии Ура (ок. 2112-2003), а жречество играло довольно значительную роль в религиозной жизни государства, именно царь отвечал за связь человеческого и божественного миров и нес ответственность за благосостояние государства.
1 Якобсен Т. Сокровища тьмы / Пер. с англ. С.Л. Сухарева. М., 1995.
2 Лльбедиль М.Ф. Зеркало традиций. СПб., 2003. С. 82.
3 Элиаде М. Космос и история / Пер. с франц. и англ. М., 1987.
4 От начала начал. Антология шумерской поэзии. СПб., 1997. С. 171-180.
5 Эпос о Гильгамеше/ Пер. И.М. Дьяконова. М.; Л, 1961. Табл. 39.
6 Тюмеиев А.И. О предназначении людей по мифам древнего Двуречья // Вестн. древней истории. 1948. № 4 (26) С.14-23.
7 Pritchard J.B. Ancient Near Eastern texts relating to the Old Testament. Princeton, 1955. P. 331-334.
8 Фрэзер Дж. Золотая ветвь / Пер. с англ. М.К. Рыклина. М., 1986.
Статья принята к печати 20 ноября 2006 г.
