CC BY
0
Вестник Томского государственного университета. История. 2024. № 90 Tomsk State University Journal of History. 2024. № 90
ПРОБЛЕМЫ АНТРОПОЛОГИИ, ЭТНОЛОГИИ И ЭТНОГРАФИИ PROBLEMS OF ANTHROPOLOGY, ETHNOLOGY AND ETHNOGRAPHY
Научная статья
УДК 390(=941.112)
doi: 10.17223/19988613/90/17
Гипотезы о происхождении уйльта (ороков) Сахалина (вторая половина XIX - начало XXI в.)
Владимир Викторович Подмаскин
Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного отделения Российской академии наук, Владивосток, Россия, [email protected]
Аннотация. Дается оценка трудов исследователей истории и культуры уйльта Сахалина. Каждый исследователь выдвигает свою точку зрения о происхождении народа на основе конструктивистской теории этничности. Основное внимание уделяется рассмотрению неаутентичных этнонимов (ороки, орочены, уйльта). Выясняется, что их общее самоназвание - нани, характеризующее идентичность самосознания древнего племенного союза. Ключевые слова: вторая половина XIX - начало XXI в., уйльта (ороки), происхождение, историко-культурные связи, этнонимы, самоназвание, Сахалин и Нижний Амур
Для цитирования: Подмаскин В.В. Гипотезы о происхождении уйльта (ороков) Сахалина (вторая половина XIX - начало XXI в.) // Вестник Томского государственного университета. История. 2024. № 90. С. 154-161. doi: 10.17223/19988613/90/17
Original article
Hypotheses about the origin of the Uilta (Orok) of Sakhalin (second half XIX - beginning XXI century)
Vladimir V. Podmaskin
Institute of History, Archeology and Ethnography of the Peoples of the Far East, Far Eastern Branch of the Russian Academy of Sciences, Vladivostok, Russian Federation, [email protected]
Abstract. The objectives of the study are as follows: 1) to cobble together all known materials on the origins of the Uilta (Oroks) of Sakhalin in the broad sense of the toponym nani and 2) submit the author's own version of the origins of the Uilta dating from ancient times. The author is quite conscious both of the complexity of the task and that of the proposed solutions, particularly in the case of the version of the homogenous origin of the Uilta. Some modern scholars identify the Uilta in the initial stage of their formation with the modern Evenks. The author's version of the earlier appearance of the ethnonym nani is based on a set of known factors having overall credibility. If the version promotes the reader's interest in the history of Uilta, it will mean that the author has achieved his objectives.
The objects of the study are the hypotheses for the ethnogenesis of the Uilta presented in the works of the Russian and foreign scholars of the second half of the 19th - the early 21st centuries. It can be argued that the issue of the origin of the people remains unsolved, for many authors fail to persuasively argue their different points of view. Many complicated and controversial issues arise concerning the origins of the ethnonyms, the formation of the ethnic territory, toponymies, the relations between the families, dispersion, the population size in different historical periods, and the development of deer breeding conditioned by their nomadism.
The Manchu-Tungus peoples of the Lower Amur and Sakhalin engaged in sea animal and taiga hunting, river fishing, gathering, and deer breeding had constant close links with their neighbours far and near identifying themselves as an integrated and indivisible whole: they all had the same name for themselves, nani, and their languages were broadly similar. Common generic names testify to their being closely related, too. It can be argued that the territorially subdivided «forest people», «Amur river people», and «sea people» formed a union with the deer breeders (the Tungus) and agriculturalists (the Manchus). Turco-Mongol, Ainu, and Nivkh cultural impact can be traced.
The Russian historiography plays a fundamental role in the solution of ethnogenesis of the island ethnos. More recently, there has been a growing interest in the topic progresses conditioned by the revision of received notions. Two concepts have been advanced: that of the local (island) origin of the Uilta, and that of their land (northern and southern) origin. Various hypotheses supported by anthropological, archaeological, linguistic, and ethnographic argu-
© В.В. Подмаскин, 2024
ments have persist up to the present getting close together. It testifies to the fact that many scholars acknowledge the complexity of the ethnogenesis of the Uilta whose structure reveals three cultural compounds: the substrate one (sea animal hunters), the Tungus one (deer breeders), and the Amur one (fishermen and taiga hunters). Further integrated studies of the Uilta history and culture can help to solve outstanding issues of the formation of that ethnic community in the island of Sakhalin.
Keywords: second half of the 19th - early 21st centuries, Uilta (Oroks), origin, historical and cultural ties, ethnonyms, self-name, Sakhalin and Lower Amur
For citation: Podmaskin, V.V. (2024) Hypotheses about the origin of the Uilta (orok) of Sakhalin (second half XIX -beginning XXI century). Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya - Tomsk State University Journal of History. 90. pp. 154-161. doi: 10.17223/19988613/90/17
Уйльта (ранее в литературе известны как ороки или орочены) - один из малочисленных коренных народов Сахалина (295 чел. по переписи 2010 г.). Проживают преимущественно в средней и северной части острова. У уйльта записано несколько самоназваний. Это многообразие создавало путаницу в решении кардинальных проблем аутентичности происхождения этноса. Очевидно, в середине XIX в., когда русские познакомились на острове с уйльта, у них не было идентичного самоназвания и функционировала система взаимосвязанных этнонимов, состоящих из нескольких названий, даваемых им соседями, и самоназваний соседей. Они иногда именовали себя нани в соответствии с принадлежностью к народам материка, с которыми имели тесные родственные и историко-культурные взаимоотношения. Поэтому термины «уйльта», «ороки», «орочены», сохраняясь в этническом самосознании, не стали индикаторами зрелости этнического самоназвания. Наличие этноязыковой терминологии, включающей в себя родовой, территориальный и локальный уровни, характерно для народности с незавершенным процессом этнической консолидации. Многоступенчатость самоназваний - показатель многоступенчатости самосознания, что, в свою очередь, является признаком формирующегося этноса.
Большую роль в изучении этногенеза народов Нижнего Амура и Сахалина, в частности уйльта (ороки), приобретают данные археологических исследований. На юге Сахалина обнаружены памятники материальной культуры периода неолита, родственные арктической приморской культуре на Алеутских островах и северо-западе Аляски. Анализ находок неолита северного Сахалина выявил их родство с находками стоянок этого периода в Амурской области, Приморском крае, на Курильских островах и Камчатке. На основании этого был выдвинут ряд гипотез. Ранними поселенцами Сахалина были выходцы с материка, которые переселились сюда около 2 000 лет до н.э., заселили южную часть острова вдоль морских побережий и речных берегов. Вторая миграция охотников неолита с материка произошла на север Сахалина приблизительно за 1 000 лет до н.э. Культуры названных поселенцев имели тесные связи с неолитическими культурами Амурского и Приморского районов, откуда они пришли [1. С. 109-118].
Для решения проблем этногенеза уйльта важнейшими считаются исследования охотской культуры, имеющей глубокие связи с мохэской (ГУ-Х вв.) в бассейне Амура и Приморья, а также с чжурчжэньской (Х-ХГГ вв.) на Среднем и Нижнем Амуре [2. С. 8-10]. Признано, что у носителей охотской культуры существовал культ
медведя и других животных. Производственным базисом этой культуры являлись рыболовство, охота на диких копытных и морских животных.
В фольклоре уйльта зафиксировано предание о древних обитателях Сахалина тондзях (тончах) [3. С. 859]. Аналогичные предания, записанные Л.Я. Штернбергом, сохранились у орочей и айнов [4. Л. 151-152]. Айны утверждали, что тончи были краснокожими, очень маленького роста. Они жили в ямах, над которыми ставили конической формы постройки из шестов, покрытых сверху корой, травой и засыпанных землей. Айны вели войну с тончами и полностью их истребили. Н.В. Кю-нер считал, что предшественниками айнов были тончи [5. С. 217]. Археологические находки подтвердили точку зрения Н.В. Кюнера; приходу айнов предшествовала более ранняя миграция на Сахалин. Вероятно, тончи - охотники неолита, пришедшие на Сахалин из Амурского и Приморского районов 3 000-4 000 лет тому назад. Судьба тончей неясна. Возможно, они были поглощены айнскими, нивхскими и орокскими переселенцами или ушли на север и восток - на Камчатку, Чукотку и Алеутские острова, где и обосновались, став предками алеутов [1. С. 17-18; 6. С. 62-66]. При современном состоянии археологических знаний вопрос о древнем населении острова Сахалина не может быть решен полностью.
В антропологическом отношении народы Нижнего Амура и Сахалина, в их числе уйльта, представляют пеструю картину. Развитие межплеменных и межродовых отношений при практиковавшейся экзогамии, длительные связи с народами соседних районов привели к сложным расовым переплетениям. Антропологический тип уйльта исследователи обобщают с единым байкальским антропологическим типом центральной североазиатской монголоидной расы. Для территории Сибири и Дальнего Востока наиболее существенными антропологическими признаками являются: степень выступания носа, строение верхнего века, вертикальная профилировка лица, ширина грушевидного отверстия, пигментация волос и глаз, развитие третичного волосяного покрова. Комбинация этих признаков позволила выделить соматическую байкальскую группу, объединяемую генетическим родством. К ней относятся ламуты (эвены), большинство эвенков, негидальцы, ороки, нанайцы, большинство ульчей, по-видимому, также юкагиры и долганы [7. С. 119]. По ряду некоторых иных признаков региональный антропологический тип уйльта ближе к нивхам; по другим - к орочам. Народы Нижнего Амура и Сахалина, по мнению М.Г. Левина, по антропологическим признакам разде-
ляются на два типа: к наиболее древнему амуро-сахалинскому относятся нивхи, отчасти ульчи и орочи; к более позднему байкальскому - ороки, негидальцы, частично он прослеживается у ульчей, орочей и нанайцев [8. С. 130-131].
Имеется единственное описание внешнего вида ороков, зафиксированное И.С. Поляковым в 1883 г. Он отметил, что «все ороки - брюнеты, с черными или же только темными, черно-бурыми волосами, со значительно выдающимися скулами, с носами довольно разнообразными от короткого и вздернутого до удлиненного, на конце заостренного, при основании же, около ноздрей, немного расширенного. Рост их средний, часто малый. Собственно, у женщин лицо чистое, лунообразно округленное, с приплюснутым носом; встречаются особи с лицом миндалевидно округленным, притом женщины имеют всегда малый рост. Пальцы рук у мужчин и женщин короткие, ступни у ног малые; притом у женщин при ходьбе пальцы ног обращены всегда внутрь, а пятки расставляются» [9. С. 87]. Это описание ценно тем, что сделано оно около 160 лет назад, когда физический тип ороков был представлен в более чистом виде, чем ныне. Они слабее были затронуты процессами метисации с русскими, эвенками, японцами. Можно с достаточной определенностью считать, что этот монголоидный антропологический тип характеризуется крупной головой и широким лицом с большим выступлением скул, широким носом, эпи-кантусом, низким ростом. Антропологические данные свидетельствуют о сложном физиологически неоднородном происхождении уйльта.
В определенной степени дополняют вопрос этногенеза уйльта данные языкознания. В современных лингвистических классификациях орокский язык относят к южной подгруппе тунгусо-маньчжурских языков алтайской языковой семьи. П. Шмидт обнаружил в нем ряд общих элементов с негидальским и тунгусским [10. С. 30]. Согласно исследованию Т.И. Петровой, родной язык ороков (уйльта) - самостоятельный язык, а не один из диалектов какого-либо языка тунгусо-маньчжурской группы. Хотя язык ороков и имеет ряд черт, присущих языкам северной группы, все же по основным ведущим формам он должен быть отнесен к южной группе, внутри которой наибольшую близость его можно констатировать с языками нанайским, ульчским и, возможно, орочским [11. С. 125].
Лексический состав орокского языка наряду с основной массой общетунгусских слов имеет большое количество слов иного происхождения. Л.И. Сем отметила, что длительное окружение ороков со стороны родственных в языковом отношении народностей (эвенков) и в большей степени неродственных (айнов, нивхов, русских, японцев) отразилось на их языке. В фонетике, морфологии и лексике орокского языка наряду с самобытными чертами наблюдается переплетение особенностей, свойственных южной (нанайцы, ульчи, удэгейцы) и северной (эвенки и негидальцы) группам тунгусо-маньчжурских языков. Л.И. Сем также пришла к выводу, что в языке ороков прослеживается ряд языковых пластов, древнейший из которых - амурский. Названия частей тела, одежды, пищи, предметов домашнего
обихода, жилища, животных, рыб и пр. - общеамурские, часть из них ороки выделяли как горопти кэсэ («старые слова») [12. С. 88, 93-94].
В середине XIX в. в трудах русских исследователей обозначилось две гипотезы этногенеза ороков: о материковом (южном и северном) и местном (островном) происхождении уйльта. Первая опиралась на орокские предания, записанные участниками Амурской экспедиции 1850-1854 гг., и сводилась к выводу, что этот народ произошел от эвенков, проживающих в Удском округе. Д.И. Орлов писал, что «народ, обитающий в средней и южной части Сахалина, состоит из двух племен - куги и ороксей. Куги - та самая отрасль ку-рильцев, которые обитают на северных Курильских островах; язык их совершенно такой же, как и наших курильцев; ороксы, или орочены, - те же, что и наши удские тунгусы, пришедшие сюда, как можно было понять из их рассказов, более 200 лет тому назад. Они разместились по всем селениям острова Сахалина, начиная от Дуэ, и смешались с кугами» [13. С. 266267]. Об этом же сообщает Н.В. Рудановский: «В двух северных бухтах - Томари-Анива и Сусуя, где расположены одноименные с ними селения, среди жителей, кроме айнов, встречаются еще ороко, то есть наши удские тунгусы, пришедшие на Сахалин в XVII столетии» [13. С. 279].
Казак Берёзкин, хорошо знавший эвенкийский язык, также отметил, что «из их рассказов оказалось, что в то время, когда русские подчинили своей власти весь край между рекой Леной и морем (то есть Якутский и Уд-ский), что было в исходе XVI и в начале XVII столетия, многие тунгусы (ороки) из Удского края перешли на остров Сахалин и заняли среднюю и южную часть его, перемешавшись с айнами - народом, пришедшим сюда с северных Курильских островов. То же самое рассказывали и Бошняку орочены (ороки), обитавшие на реке Тымь и в заливе Ный» [13. С. 287].
Согласно преданиям ороков, они пришли на Сахалин в начале XVII в., к середине XIX в. расселились на всей средней и южной части острова в местах обитания нивхов и айнов, а также севернее нивхов на восточном берегу. Миграционную теорию о появлении уйльта на Сахалине поддержал Б. Пилсудский. Он считал, что постепенно на острове появились айны, гиляки (нивхи), ороки, а затем небольшое количество тунгусов и якутов [14. С. 8].
Этнограф А.Ф. Старцев, основываясь на миграционной теории, нашел ряд новых аргументов, подтверждающих точку зрения участников Амурской экспедиции и некоторых советских исследователей, об историко-культурных связях уйльта с эвенками и эвенами Охотского побережья и выдвинул гомогенную версию происхождения ороков от эвенов [15. С. 142, 150]. Подобное предположение прослеживается и в статье Л.Е. Фетисовой [16. С. 242]. Такие взгляды, безусловно, требуют дальнейших подтверждений, хотя они не являются новыми.
Академик Л.И. Шренк, работавший на Амуре в 18541856 гг., также относил ороков к ветви «тунгусского племени», тесно связывая их с «ольчами» (одним из ульчских родов). Он отметил, что «ороки, пройдя че-
рез область чуждых им гиляков, встречают на Амуре наиболее родственных им ольчей (ульчей). Эти перекочевки, быть может, и теперь указывают нам путь, по которому в прежнее, ближайшим образом неопределимое время, ороки впервые переселились на Сахалин». Основываясь на лингвистических данных, он объединил амурских ольчей (ульчей), ороков, ороченов, ма-негров, самагиров, негидальцев в «северную или сибирскую ветвь, простирающую до Енисея, Ледовитого моря и Камчатки». Все эти народы, по его мнению, позаимствовали от гиляков (нивхов) элементы местной амурской культуры [17. С. 21, 296]. Исторические экскурсы, гипотезы ученого о происхождении уйльта до сих пор заслуживают внимания, несмотря на то что некоторые из его взглядов не подтвердились позднейшими исследованиями.
Как отметил польский ученый Альфред Маевич, сами уйльта признавали кровные связи с эвенками. Некоторые уйльтинские легенды содержат сведения о живущих на материке предках-оленеводах, а в эвенкийском фольклоре есть упоминание о родственном племени орис, переселившемся на какой-то большой остров. Но, как считает Апьфред Маевич, «даже если это и так, значительные различия уйльтинской и эвенкийской культур наводят на мысль, что в прошлом эти народы не составляли единого целого» [18. С. 12].
Л.Я. Штернберг, критикуя лингвистическую классификацию Л.И. Шренка, выдвинул гипотезу о племенном единстве народов тунгусо-маньчжурской языковой группы, в том числе и ороков, на основании их общего самоназвания нани [19. С. 6-10, 396-398].
Взгляды Л.И. Шренка и Л.Я Штернберга на происхождение ороков оспаривает А.В. Смоляк. По ее мнению, гипотеза Л.Я. Шренка о позднем приходе на Нижний Амур тунгусоязычных групп не подтверждается: «...нанайцы, ульчи и ороки сохраняют реликтовые особенности алтайских языков, что выделяет их из числа всех нижнеамурских тунгусских этнических общностей» [20. С. 5-7].
Изучая родовой состав народов Нижнего Амура и Сахалина в XIX - начале ХХ в., она пришла к выводу, что некоторые родовые названия северных и южных ороков совпадают, однако на юге имелись роды, отсутствовавшие у северных соплеменников, и наоборот. Часть родовых названий (генонимов) связана с топонимами. А.В. Смоляк отмечает, что в с. Найпуту длительное время совместно, кроме ороков (род Найпту-нени), жили нивхи с Амура и ульчи. Однако ороки не употребляли по отношению к себе старые ульчские родовые названия. Род Амультикану имеет амурское происхождение. Созвучны названия орокских родов с ульчскими - Баяуса и Аультикану, удэгейским -Намиса, с орочскими - Амулинка, Надамисса. Всего три орокских рода связаны, по мнению А.В. Смоляк, с жителями Амура: Баяуса и Намиса - жители севера Сахалина, Амультикану - юга. Остальные орокские генонимы не сходны ни с нивхскими, ни с негидаль-скими, ни с эвенкийскими. А.В. Смоляк обращает внимание на то, что территориальных орокских этнонимов мало. Формирование народа протекало в течение длительного периода. Она опровергает высказывание
Л.Я. Шренка о том, что ороки - это группа ульчей, переселившихся на Сахалин, поскольку и у ороков, и у уль-чей был только один общий род, а образ жизни оленево-дов-ороков в корне отличался от образа жизни оседлых ульчей. А.В. Смоляк предполагает, что Баяусал у уль-чей - это группа ороков, переселившаяся на материк, а в состав как южных, так и северных ороков вошли тунгусоязычные группы, пришедшие с материка [21. С. 145]. Примечательно, что за исключением названных выше этнонимов остальные генонимы ороков самобытны; они могли принадлежать древнему населению, вошедшему в состав оленеводов - пришельцев с материка [22. С. 178-179].
А.Н. Липский также считал ороков ближайшими родственниками ульчей. Он отметил, что самоназвание у них не орок, а ульча (ульчасел). Исследователь писал: «Несмотря на сильное и длительное влияние гиляк (нивхов) и отчасти айнов ороки сохранили в значительной части характерные особенности языка и культуры ульчей, что и дает основания к их сближению» [23. С. 8].
В современных исследованиях на основании анализа родового состава народов Нижнего Амура и Сахалина, их материальной и духовной культуры с учетом достижений смежных наук показано, что родовой состав коренных народов региона образовался очень поздно. В традиционной культуре у всех этносов Амуро-Сахалинской историко-культурной области исследователи выделили субстратные (не нивхские), тунгусские, маньчжурские, тюрко-монгольские, айнские и нивхские компоненты [24. С. 77; 25. С. 137-145; 26. С. 182]. Уйльта сформировались на основе взаимодействия местных островных групп и мигрировавших с материка иноэтнических народов, что в соответствии с данными других источников делает весьма возможной гипотезу прямой генетической связи у них с тунгусами, маньчжурами, монголами, тюрками, нивхами, айнами и древними тончами Сахалина.
Сохранилась тенденциозная точка зрения на этническую историю Сахалина этнографа Ч.М. Таксами. По его версии, первыми переселились на Сахалин ам-гуньские негидальцы, затем - ульчи, а после них -эвенки. Эти три этнические группы явились «фундаментом», на основе которого сравнительно недавно, возможно, до прихода русских сформировались ороки [27. С. 34-35]. А.В. Смоляк посчитала выдвинутую гипотезу малоубедительной: в середине XIX в., по Л.И. Шренку, ороки были «единственным тунгусским народом на Сахалине» [17. С. 21]. Приход на Сахалин эвенков в работе С. Патканова датируется концом 1860-х гг. Согласно переписи 1897 г., негидальцев на острове не было [28. С. 41-45]. Это подтверждает и Л.Я. Штернберг, занимавшийся переписью коренного населения Сахалина в 1896 г. [29. С. 282]. Поэтому А.В. Смоляк считает невозможным согласиться с тем, что негидальцы «открыли» Сахалин для тунгусоязыч-ных групп и стали «основой» в формировании уйльта. Кроме того, как отметили некоторые исследователи, в родовом составе уйльта нет ничего общего с родовым составом негидальцев [21. С. 146; 22. С. 175-179]. В связи с этим не мог с середины XIX в. сформироваться особый родовой состав ороков Сахалина.
Ю.А. Сем не согласен ни с теорией Л.И. Шренка, отождествляющего ороков с амурскими ульчами, ни с поддержанной А.В. Смоляк гипотезой участников амурской экспедиции 1850-1854 гг., согласно которой ороки произошли от эвенков, переселившихся в ХУЛ в. с Охотского побережья. На основе своих изысканий Ю.А. Сем приходит к заключению, что предки ороков относились к байкальскому антропологическому типу и составляли одну этническую общность. На протяжении многих тысячелетий племена оленеводов в поисках пастбищ для выпаса оленей продвигались на восток и на юг из районов Станового хребта. Часть из них спустилась по долине Амгуни на Амур, вступив во взаимодействие с местным палеоазиатским населением, родственным предкам нани. Эта вышедшая на Амур группа составляла более или менее единое целое. Позднее из этой группы нани выделились племена ульчей, орочей, нанайцев. По мнению Ю.А. Сема, процесс переселения этих племен на Сахалин, вероятнее всего, наиболее интенсивно проходил в ХУЛ -начале ХУШ в. Бесспорным он считает тот факт, что этногенез ороков связан с тунгусским (оленеводческим), амуро-нивхским (рыболовецким) и в меньшей степени айнским влиянием [30. С. 86-87].
У ороков отмечено два типа захоронений - на ветвях деревьев и в свайном погребальном домике. На подготовленное к захоронению тело покойного набрасывали шкуру только что убитого оленя. Покойника располагали лицом вверх, ногами на запад или юго-запад. По поверью ороков, это делалось для того, чтобы он мог найти страну предков, которая находилась на материке. Указанная выше ориентировка тела покойного в пространстве указывает на то, что страна предков - ограниченная на севере Амуром часть материка - лежит в прибрежном районе. Побережье Татарского пролива ороки называют Буниде, как и загробный мир, расположенный, по поверью, на месте их родины [30. С. 84].
Т.П. Роон на базе изучения традиционного хозяйства и материальной культуры уйльта написала монографию, основанную на архивных и полевых материалах XVШ - середины ХХ в. В ней она заключает, что «.уйльта не мигрировали на остров в XVШ в., как отмечалось в некоторых отечественных публикациях. Напротив, глубокие адаптивные корни культуры и ее архаичные элементы свидетельствуют об обратном: предки уйльта заселили остров в более отдаленные времена». Она отметила, что в приемах охотничьего промысла и рыболовства, в типах жилищ, в одежде и обуви «имеются самые древние элементы, именуемые рядом исследователей как субстратные, которые были выработаны и адаптированы к местным условиям существования еще более древними жителями (возможно, предками уйльта). Эти структуры находят аналогии в комплексах материальной культуры ульчей, орочей и частично нанайцев и удэгейцев, т.е. представителей амурской (южной) группы тунгусо-маньчжурских народов, что свидетельствует об общих этнических корнях» [31. С. 168-169].
Согласно гипотезе В.Д. Косарева, в основе этногенеза уйльта, в их субстрате, были не только тунгусы,
но группы палеоазиатов, включая загадочных тончей. Изучая происхождение оленеводства у ороков, он пришел к выводу «о местных, а не байкальских или алтаесаянских истоках оленеводческой культуры оро-ков» [32. С. 26, 30]. Эти выводы подтверждают концепции о субстратном происхождении многих элементов культурного фонда уйльта.
Л.И. Миссонова, рассматривая отдельные стороны этнокультурной динамики жизнедеятельности уйльта, отметила: «В конце XIX - первой половине ХХ в. родовая идентификация уходила постепенно на второй план из жизни уйльта, что было следствием прямого воздействия иноэтнического окружения на жизнь данной этнической общности. Отражением этого длительного и глубокого воздействия является и результат сложного этнического самоопределения уйльта в начале XXI столетия» [33. С. 13]. Этнические процессы на Сахалине отличались сложностью взаимоотношений.
Некоторые исследователи пытались решить проблему этногенеза уйльта при помощи анализа этнонимов. Так, этнограф А.Ф. Старцев считал, что определение этнического самоназвания является не только необходимым, но и вполне достаточным признаком этноса; основу формирования ороков он связывал с эвенами Охотского побережья [15. С. 150]. Однако самоназвание уйльта точно не установлено [34. С. 16].
Вероятно, этноним нани, зафиксированный многими исследователями, более древнего происхождения, чем уйльта, ороки, орочены. Этноним нани связан с первичным племенным образованием аборигенов Нижнего Амура. Когда-то часть их переселилась на Сахалин. Самоназвание нани у уйльта постепенно вышло из употребления [35. С. 80-83].
Как уже отмечалось выше, у народов Нижнего Амура и Сахалина в культуре проявляются местные моменты древнего происхождения. Примером могут служить общие понятия о планетах и созвездиях. Уйльта, орочи и ульчи именовали планету Юпитер Пуракта (Буракта, Хуракта), связывали ее с искрой, которая образуется из кремня для высекания огня, что указывает на древнее общее представление о небесном светиле у трех народов нани и характеризует консолидацию этнической общности в прошлом. Довольно архаичны представления об эпической модели «верхнего мира». Главное место в космогонии тунгусо-маньчжуров отводилось созвездию Пуа-лэ (Большая Медведица) - амбару для хранения вяленых мясных продуктов на четырех сваях с лестницей. Представления о нем отразили хозяйственную деятельность древних охотников и рыболовов региона [26. С. 183].
Общие черты аборигенного пласта до сих пор сохраняются в культуре питания тунгусо-маньчжуров: тала - блюдо из сырой мелко нарезанной рыбы; тели -вяленая или сушеная рыба. Мука из сушеной рыбы у ульчей называется суптола, удэгейцев - хумта, ороков - сувукта, негидальцев - септула. Стереотип обнаружен в приготовлении и названии блюда из рыбы, смешанной с толчеными ягодами. Такое блюдо неги-дальцы называли соллан, уйльта - соли, удэгейцы -солими, орочи - сяини, нанайцы - солича.
Примером генетического родства древних рыболовов, вероятно, могут служить традиционные средства
передвижения. Название угда (огда) для лодки-долбленки является общим для нанайцев, орочей, негидальцев, удэгейцев, уйльта и ульчей. У тугусо-маньчжуров с такой лодкой связан похоронный обряд, что свидетельствует о древнем местном происхождении данного средства передвижения. Тип лодки-долбленки с подобным названием нашел отражение в космологических представлениях удэгейцев, нанайцев и уйльта, характеризовал древний пласт культуры - специализированный морской зверобойный промысел [26. С. 186, 188].
В 2016 г. опубликована работа филолога Л.Е. Фетисовой «Повествовательный фольклор ороков (уйль-та) в мультикультурном пространстве Дальнего Востока», в которой отмечено, что «повествовательный фольклор ороков (уйльта) имеет множественные близкородственные параллели в устном творчестве тунгу-со-маньчжуров южной группы, прежде всего нанайцев и ульчей» [16. С. 241].
Среди зарубежных ученых, занимавшихся исследованием культуры коренных жителей Сахалина, в том числе и уйльта, был и участник Северно-Тихоокеанской Джезуповской экспедиции американский востоковед
Бертольд Лауфер. Исследуя быт и культуру, антропологические особенности народностей Сахалина в 1898 г., он пришел к выводу, что ороков, выделенных как народность известным русским этнографом Л.И. Шрен-ком, на острове нет. Он выделил в числе аборигенов Сахалина ольчей и ороченов [36. С. 732-734]. В действительности же названные им группы коренного населения являлись уйльта. Ольчами их называли амурские эвенки, ульчи, орочи, а ороченами - русское население Сахалина, ороками - айны и нивхи [37. С. 56-57].
Таким образом, общепринятого мнения о происхождении уйльта нет. Каждый из исследователей выдвигает предположение, требующее подтверждения. Проблема этногенеза уйльта, как и других коренных народов юга Дальнего Востока России, чрезвычайно сложна. Многолетние исследования показали, что народ уйльта формировался на острове в XVII, XVIII и даже в XIX в.; в его этнический состав вошли субстратные, тунгусо-маньчжурские, тюрко-монгольские, нивхские и айнские компоненты, обусловленные не только этнокультурными связями, но и этногенетиче-ским родством.
Список источников
1. Козырева Р.Н. Древний Сахалин. Л. : Наука, 1967. 156 с.
2. Арутюнов С.А., Сергеев Д.А. Проблемы этнической истории Берингоморья. М. : Наука, 1975. 196 с.
3. Народы Сибири : этнографические очерки / под ред. М.Г. Левина, Л.П. Потапова. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1956. 1084 с.
4. Петербургский филиал архива Российской академии наук. Ф. 282. Оп. (?). Д. 9.
5. Кюнер Н.В. Китайские известия о народах южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока. М. : Изд-во вост. лит., 1961. 392 с. 6 Стефан Д. Сахалин. История / пер. с англ. Оксфорд, 1971 // Краеведческий бюллетень. Южно-Сахалинск, 1992. № 1. С. 46-88.
7. Дебец Г.Ф. Антропологические исследования в Камчатской области // Труды Института этнографии (ТИЭ). Новая серия. М. : Изд-во АН
СССР, 1951. Т. 17. С. 3-263.
8. Левин М.Г. Этническая антропология и проблемы этногенеза народов Дальнего Востока // ТИЭ. Новая серия. М. : Изд-во АН СССР, 1958.
Т. 36. С. 3-360.
9. Поляков И.С. Путешествие на остров Сахалин в 1881-1882 гг.: письма к секретарю Общества // Приложение к Известию Русского геогра-
фического общества. СПб., 1883. Т. 19, вып. 1-2. С. 1-112.
10. Шмидт П.П. Этнография народов Дальнего Востока. Владивосток, 1915. 30 с.
11. Петрова Т.И. Язык ороков (уйльта). Л. : Наука. 1967. 156 с.
12. Сем Л.И. Общая характеристика особенностей орокского языка // Общие закономерности и особенности исторического развития народов советского Дальнего Востока (с древнейших времен до наших дней) : тез. докл. и сообщ. на сессии гуманитарных наук совета ДВФ СО АН СССР по итогам научно-организационной работы за 1964 г. Владивосток, 1965. С. 87-94.
13. Невельской Г.И. Подвиги русских морских офицеров на крайнем Востоке России. 1849-1855. Хабаровск : Хабар. кн. изд-во, 1969. 419 с.
14. Отчет о деятельности Общества изучения Амурского края за 1904 и 1905 годы. Владивосток : Тип. Н.П. Матвеева, 1908. 20 с.
15. Старцев А.Ф. Ороки - орочены, а не уйльта! К проблеме этногенеза ороков Сахалина. Владивосток : Дальнаука, 2015. 163 с.
16. Фетисова Л.Е. Повествовательный фольклор ороков (уйльта) в мультикультурном пространстве Дальнего Востока // Россия и АТР. 2016. № 1. С. 234-242.
17. Шренк Л.И. Об инородцах Амурского края. Части географическо-историческая и антропо-этнологическая. СПб. : Изд. ИАН, 1883. Т. 1. 323 с.
18. Маевич А. Ороки в прошлом и настоящем // Краеведческий бюллетень Сахалинского областного краеведческого музея. 1994. № 2. С. 11-31.
19. Штернберг Л.Я. Гиляки, орочи, гольды, негидальцы, айны: статьи и материалы / под ред. и с предисл. Я.П. Алькор (Кошкина). Хабаровск : Дальгиз, 1933. 740 с.
20. Смоляк А.В. Традиционное хозяйство и материальная культура народов Нижнего Амура и Сахалина : этногенетический аспект. М. : Наука, 1984. 248 с.
21. Смоляк А.В. Этнические процессы у народов Нижнего Амура и Сахалина. Середина XIX - начало ХХ в. М. : Наука, 1975. 232 с.
22. Подмаскин В.В., Фадеева Е.В. Социальная организация уйльта Сахалина: середина XIX - первая половина ХХ в. // Россия и АТР. 2017. № 3. С. 172-186.
23. Липский А.Н. Туземцы Дальнего Востока (схематический обзор). Хабаровск, 1925. 10 с.
24. Смоляк А.В. О взаимных культурных влияниях народов Сахалина и некоторых проблемах этногенеза // Этногенез и этническая история народов Севера. М. : Наука, 1975. С. 43-77.
25. Кочешков Н.В. Тюрко-монголы и тунгусо-маньчжуры: проблемы историко-культурных связей на материале народного декоративного искусства XIX-XX веков. СПб. : Наука, 1997. 175 с.
26. Подмаскин В.В. Проблемы этногенеза и этической истории тунгусо-маньчжуров: по материалам народных знаний (XIX-XX вв.) // Первые Шавкуновские чтения. Тунгусо-маньчжурская проблема сегодня : сб. науч. ст. Владивосток : Дальнаука, 2008. С. 182-204.
27. Таксами Ч.М. Тунгусские народы на Сахалине // Страны и народы Востока. М. : Наука, 1968. Вып. 6: Страны и народы бассейна Тихого океана. С. 29-42.
28. Патканов С. Опыт географии и статистики тунгусских племен Сибири на основании данных переписи населения 1897 г. и другие источники. Тунгусы собственно // Записки Императорского русского географического общества по отделению этнографии. СПб. : тип. СПб. АО «Слово», 1906. Т. 31, вып. 1, ч. 1. С. 2-133.
29. Штернберг Л.Я. Дневник путешествия к восточным гилякам и орокам // Известия Института наследия Бронислава Пилсудского. Южно-Сахалинск : Изд-во СахГУ, 2001. Вып. 5. С. 216-283.
30. Сем Ю.А. Проблема происхождения ороков Сахалина // Общие закономерности и особенности исторического развития народов советского Дальнего Востока (с древнейших времен до наших дней) : тез. докл. и сообщ. на сессии гуманитарных наук совета ДВФ СО АН СССР по итогам научно-организационной работы за 1964 г. Владивосток : ДВФ им. В.Л. Комарова СО АН СССР, 1965. С. 79-87.
31. Роон Т.П. Уйльта Сахалина : историко-этнографическое исследование традиционного хозяйства и материальной культуры XVIII - середины ХХ веков. Южно-Сахалинск : Сахал. обл. кн. изд-во : Сахал. обл. краевед. музей, 1996. 176 с.
32. Косарев В.Д. Ороки (уйльта) в этногенетике тунгусоязычных народов Приамурья: задача со многими неизвестными // Культурное наследие Дальнего Востока России. Сахалинская область. Уйльта. Эвенки. Южно-Сахалинск : Лукоморье, 2009. С. 17-31.
33. Миссонова Л.И. Вековой путь идентификации уйльта // Культурное наследие Дальнего Востока России. Сахалинская область. Уйльта. Эвенки. Южно-Сахалинск : Лукоморье, 2009. С. 5-16.
34. Функ Д.А., Зенько А.П., Силланпяя Л. Материалы по современной культуре и социально-экономическому положению северной группы уйльта // Этнографическое обозрение. 2000. № 3. С. 14-30.
35. Подмаскин В.В. Новая гипотеза о происхождении этнонимов «ороки» и «уйльта» // Восьмые Гродековские чтения : материалы междунар. науч.-практ. конф. , посвященной 70-летию Победы в Великой Отечественной войне «Дальний Восток России: история и современность», Хабаровск, 15-17 апреля 2015 г. Хабаровск : Хабар. краевед. музей им. Н.И. Гродекова, 2015. Т. 3. С. 79-83.
36. Laufer B. Ethnological work on the island of Sachalin // Science. 1899. May, № 26. P. 732-734.
37. Никонов В.А. Этнонимы Дальнего Востока СССР // Этническая ономастика. М. : Наука, 1984. С. 44-69.
References
1. Kozyreva, R.N. (1967) Drevniy Sakhalin [Old Sakhalin]. Leningrad: Nauka.
2. Arutyunov, S.A. & Sergeev, D.A. (1975) Problemy etnicheskoy istorii Beringomor'ya [Problems of the ethnic history of the Bering Sea]. Moscow:
Nauka.
3. Levin, M.G. & Potapov, L.P. (1956) Narody Sibiri: etnograficheskie ocherki [Peoples of Siberia: Ethnographic Essays]. Moscow; Leningrad: USSR
AS.
4. The St. Petersburg Branch of the Archive of the Russian Academy of Sciences. Fund 282. List (?). File 9.
5. Kuehner, N.V. (1961) Kitayskie izvestiya o narodakh yuzhnoy Sibiri, Tsentral'noy Azii i Dal'nego Vostoka [Chinese News about the Peoples of Southern
Siberia, Central Asia and the Far East]. Moscow: Izd-vo vost. lit.
6. Stefan, D. (1992) Sakhalin. Istoriya [Sakhalin. History]. Translated from English. Oxford, 1971. Kraevedcheskiy byulleten'. Yuzhno-Sakhalinsk. 1.
pp. 46-88.
7. Debets, G.F. (1951) Antropologicheskie issledovaniya v Kamchatskoy oblasti [Anthropological research in Kamchatka]. In: Trudy Instituta etnografii
(TIE). Novaya seriya [Proceedings of the Institute of Ethnography (TIE). New series]. Vol. 17. Moscow: USSR AS. pp. 3-263.
8. Levin, M.G. (1958) Etnicheskaya antropologiya i problemy etnogeneza narodov Dal'nego Vostoka [Ethnic anthropology and problems Ethnogenesis
of the Peoples of the Far East]. In: Trudy Instituta etnografii (TIE). Novaya seriya [Proceedings of the Institute of Ethnography (TIE). New series]. Vol. 36. Moscow: USSR AS. pp. 3-360.
9. Polyakov, I.S. (1883) Puteshestvie na ostrov Sakhalin v 1881-1882 gg.: pis'ma k sekretaryu Obshchestva [Journey to Sakhalin Island in 1881-1882:
Letters to the secretary of the Society]. In: Prilozhenie k Izvestiyu Russkogo geograficheskogo obshchestva [Supplement to the Bulletin of the Russian Geographical Society.]. Vol. 19(1-2). St. Petersburg: [s.n.]. pp. 1-112.
10. Schmidt, P.P. (1915) Etnografiya narodov Dal'nego Vostoka [Ethnography of the Peoples of the Far East]. Vladivostok: [s.n.].
11. Petrova, T.I. (1967) Yazyk orokov (uyl'ta) [The Language of the Oroks (Uilta)]. Leningrad: Nauka.
12. Sem, L.I. (1965) Obshchaya kharakteristika osobennostey orokskogo yazyka [General characteristics of the peculiarities of the Orok language]. In: Obshchie zakonomernosti i osobennosti istoricheskogo razvitiya narodov sovetskogo Dal'nego Vostoka (s drevneyshikh vremen do nashikh dney) [General patterns and features of the historical development of the peoples of the Soviet Far East (from ancient times to the present day)]. Abstract of reports at the session of the Humanities Council of the Far Eastern Branch of the USSR Academy of Sciences on the results of scientific and organizational work for 1964. Vladivostok: USSR AS. pp. 87-94.
13. Nevelskoy, G.I. (1969) Podvigi russkikh morskikh ofitserov na kraynem Vostoke Rossii. 1849—1855 [Exploits of Russian naval officers in the Far East of Russia. 1849-1855]. Khabarovsk: Khabar. kn. izd-vo.
14. Russia. (1908) Otchet o deyatel'nosti Obshchestva izucheniya Amurskogo kraya za 1904 i 1905 gody [Report on the activities of the Society for the Study of the Amur Region for 1904 and 1905]. Vladivostok: N.P. Matveev.
15. Startsev, A.F. (2015) Oroki — orocheny, a ne uyl'ta! K probleme etnogeneza orokov Sakhalina [Oroks are Orochen, not Uilta! On the problem of the ethnogenesis of the Oroks of Sakhalin]. Vladivostok: Dal'nauka.
16. Fetisova, L.E. (2016) Povestvovatel'nyy fol'klor orokov (uyl'ta) v mul'tikul'turnom prostranstve Dal'nego Vostoka [Narrative folklore of the Oroks (Uilta) in the multicultural space of the Far East]. Rossiya i ATR. 1. pp. 234-242.
17. Shrenk, L.I. (1883) Ob inorodtsakh Amurskogo kraya. Chasti geografichesko-istoricheskaya i antropo-etnologicheskaya [On the foreigners of the Amur region. Geographical-historical and anthropo-ethnological parts]. Vol. 1. St. Petersburg: IAN.
18. Maevich, A. (1994) Oroki v proshlom i nastoyashchem [Oroks in the past and present]. Kraevedcheskiy byulleten' Sakhalinskogo oblastnogo kraevedcheskogo muzeya. 2. pp. 11-31.
19. Shternberg, L.Ya. (1933) Gilyaki, orochi, gol'dy, negidal'tsy, ayny: stat'i i materialy [Gilyaks, Orochs, Golds, Negidals, Ainu: articles and materials]. Khabarovsk: Dal'giz.
20. Smolyak, A.V. (1984) Traditsionnoe khozyaystvo i material'naya kul'tura narodov Nizhnego Amura i Sakhalina: etnogeneticheskiy aspect [Traditional economy and material culture of the peoples of the Lower Amur and Sakhalin: The ethnogenetic aspect]. Moscow: Nauka.
21. Smolyak, A.V. (1975) Etnicheskie protsessy u narodov Nizhnego Amura i Sakhalina. Seredina XIX — nachalo XX v. [Ethnic processes among the peoples of the Lower Amur and Sakhalin. Mid-19th - early 20th century]. Moscow: Nauka.
22. Podmaskin, V.V. & Fadeeva, E.V. (2017) Sotsial'naya organizatsiya uyl'ta Sakhalina: seredina XIX - pervaya polovina XX v. [Social Organization of the Sakhalin Uilta: mid-19th - first half of the 20th century]. Rossiya i ATR. 3. pp. 172-186.
23. Lipskiy, A.N. (1925) Tuzemtsy Dal'nego Vostoka (skhematicheskiy obzor) [Natives of the Far East (a schematic review)]. Khabarovsk: [s.n.].
24. Smolyak, A.V. (1975) O vzaimnykh kul'turnykh vliyaniyakh narodov Sakhalina i nekotorykh problemakh etnogeneza [On the mutual cultural influences of the peoples of Sakhalin and some problems of ethnogenesis]. In: Gurvich, I.S. (ed.) Etnogenez i etnicheskaya istoriya narodov Severa [Ethnogenesis and Ethnic History of the Peoples of the North]. Moscow: Nauka. pp. 43-77.
25. Kocheshkov, N.V. (1997) Tyurko-mongoly i tunguso-man'chzhury: problemy istoriko-kul'turnykh svyazey na materiale narodnogo dekorativnogo iskusstva XIX—XX vekov [Turkic-Mongols and Tungus-Manchus: Problems of Historical and Cultural Relations Based on the Material of Folk Decorative Art of the 19th-20th Centuries]. St. Petersburg: Nauka.
26. Podmaskin, V.V. (2008) Problemy etnogeneza i eticheskoy istorii tunguso-man'chzhurov: po materialam narodnykh znaniy (XIX-XX vv.) [Problems of ethnogenesis and ethical history of the Tungus-Manchus: based on folk knowledge (19th-20th centuries)]. In: Dyakova, O.V., Sidorenko, E.V. & Shavkunov, V.E. (eds) Pervye Shavkunovskie chteniya. Tunguso-man'chzhurskaya problema segodnya [The First Shavkunov Readings. The Tungus-Manchurian Problem Today]. Vladivostok: Dal'nauka. pp. 182-204.
27. Taksami, Ch.M. (1968) Tungusskie narody na Sakhaline [Tungus peoples on Sakhalin]. In: Strany i narody Vostoka [Countries and Peoples of the East]. Vol. 6. Moscow: Nauka. pp. 29-42.
28. Patkanov, S. (1906) Opyt geografii i statistiki tungusskikh plemen Sibiri na osnovanii dannykh perepisi naseleniya 1897 g. i drugie istochniki. Tun-gusy sobstvenno [Geography and statistics of the Tungus tribes of Siberia based on the 1897 population census data and other sources. The Tungus proper]. Zapiski Imperatorskogo russkogo geograficheskogo obshchestva po otdeleniyu etnografii. Vol. 31(1). St. Petersburg: Slovo. pp. 2-133.
29. Sternberg, L.Ya. (2001) Dnevnik puteshestviya k vostochnym gilyakam i orokam [Diary of a journey to the eastern Gilyaks and Oroks]. Izvestiya Instituta naslediyaBronislavaPilsudskogo. 5. pp. 216-283.
30. Sem, Yu.A. (1965) Problema proiskhozhdeniya orokov Sakhalina [The problem of the origin of the Oroks of Sakhalin]. In: Obshchie zakonomernosti i osobennosti istoricheskogo razvitiya narodov sovetskogo Dal'nego Vostoka (s drevneyshikh vremen do nashikh dney) [General patterns and features of the historical development of the peoples of the Soviet Far East (from ancient times to the present day)]. Abstract of reports at the session of the Humanities Council of the Far Eastern Branch of the USSR Academy of Sciences on the results of scientific and organizational work for 1964. Vladivostok: USSR AS. pp. 79-87.
31. Roon, T.P. (1996) Uyl'ta Sakhalina: istoriko-etnograficheskoe issledovanie traditsionnogo khozyaystva i material'noy kul'tury XVIII — serediny XX vekov [Uilta of Sakhalin: A historical and ethnographic study of traditional economy and material culture of the 18th - mid-20th centuries]. Yuzhno-Sakhalinsk: Sakhal. obl. kn. izd-vo; Sakhalin Local Lore Museum.
32. Kosarev, V.D. (2009) Oroki (uyl'ta) v etnogenetike tungusoyazychnykh narodov Priamur'ya: zadacha so mnogimi neizvestnymi [Oroks (Uilta) in the ethnogenetics of the Tungus-speaking peoples of the Amur River Region: A problem with many unknowns]. In: Kul'turnoe nasledie Dal'nego Vostoka Rossii. Sakhalinskaya oblast'. Uyl'ta. Evenki [Cultural Heritage of the Russian Far East. Sakhalin Region. Uilta. Evenki]. Yuzhno-Sakhalinsk: Lukomor'e. pp. 17-31.
33. Missonova, L.I. (2009) Vekovoy put' identifikatsii uyl'ta [The century-old path of Uilta identification]. In: Kul'turnoe nasledie Dal'nego Vostoka Rossii. Sakhalinskaya oblast'. Uyl'ta. Evenki [Cultural Heritage of the Russian Far East. Sakhalin Region. Uilta. Evenki]. Yuzhno-Sakhalinsk: Lukomor'e. pp. 5-16.
34. Funk, D.A., Zenko, A.P. & Sillanpyaya, L. (2000) Materialy po sovremennoy kul'ture i sotsial'no-ekonomicheskomu polozheniyu severnoy gruppy uyl'ta [Materials on the modern culture and socio-economic situation of the northern Uilta group]. Etnograficheskoe obozrenie. 3. pp. 14-30.
35. Podmaskin, V.V. (2015) Novaya gipoteza o proiskhozhdenii etnonimov "oroki" i "uyl'ta" [A New Hypothesis on the Origin of the Ethnonyms "Oroks" and "Uilta"]. Dal'niy Vostok Rossii: istoriya i sovremennost'. Vos'mye Grodekovskie chteniya [The Russian Far East: History and Modernity. The Eighth Grodekov Readings]. Proc. of the International Conference. Khabarovsk, April 15-17, 2015. Vol. 3. Khabarovsk: Khabarovsk Museum of Local Lore. pp. 79-83.
36. Laufer, B. (1899) Ethnological work on the island of Sachalin. Science. 26. pp. 732-734.
37. Nikonov, V.A. (1984) Etnonimy Dal'nego Vostoka SSSR [Ethnonyms of the USSR Far East]. In: Dzharylgasinova, R.Sh. & Nikonov, V.A. (eds) Etnicheskaya onomastika [Ethnic Onomastics]. Moscow: Nauka. pp. 44-69.
Сведения об авторе:
Подмаскин Владимир Викторович - доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института истории,
археологии и этнографии народов Дальнего Востока Дальневосточного отделения Российской академии наук (Владивосток.
Россия). E-mail: [email protected]
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Information about the author:
Podmaskin Vladimir V. - Doctor of Historical Sciences, Professor, Chief Researcher of the Institute of History, Archeology and
Ethnography of the Peoples of the Far East, Far Eastern Branch of the Russian Academy of Sciences (Vladivostok, Russian Federation).
E-mail: [email protected]
The author declares no conflicts of interests.
The article was submitted 14.02.2020; accepted for publication 01.07.2024 Статья поступила в редакцию 14.02.2020; принята к публикации 01.07.2024
