CC BY
63
© В.А.Добронравов, А.А.Жлоба, И.И.Трофименко, 2006 УДК 616.153.478.6:616.61
В.А. Добронравов, A.A. Жлоба, И.И. Трофименко
ГИПЕРГОМОЦИСТЕИНЕМИЯ КАК СИСТЕМНАЯ ПРОБЛЕМА С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ НЕФРОЛОГА
V.A. Dobronravov, AA. Zhloba, I.I. Trofimenko
HYPERHOMOCYSTEINEMIA AS A SYSTEMIC PROBLEM FROM A NEPHROLOGIST'S VIEWPOIN
Кафедра пропедевтики внутренних болезней, отдел биохимии научно-исследовательского центра Санкт-Петербургского государственного медицинского университета им. акад. И.П.Павлова, Россия
Ключевые слова: гомоцистеин, гипергомоцистеинемия, хроническая болезнь почек. Key wards: homocysteine, hyperhomocysteinemia, chronic kidney disease.
Распространенность хронической болезни почек (ХБП) в настоящее время неуклонно увеличивается, принимая характер эпидемии [1], что приводит к драматическому росту числа больных с терминальной почечной недостаточностью, требующей диализа или трансплантации. В результате в настоящее время более 1 млн человек во всем мире получают ту или иную форму заместительной почечной терапии, а к 2010 году ожидается увеличение этого числа вдвое [2]. Другим важным последствием развития и прогрессирования ХБП является резкое увеличение сердечно-сосудистой заболеваемости и смертности, которое очевидно даже при небольшом снижении скорости клубоч-ковой фильтрации и прогрессирует по мере нарастания выраженности дисфункции почек [3-8].
Важным шагом в развитии нефрологии в последние годы явилось понимание единства факторов риска и механизмов развития и прогрессирования кардиоваскулярной патологии и ХБП, что привело к появлению концепции кардиореналъного континуума [9]. Хорошо известные факторы риска сердечно-сосудистых заболеваний, такие как сахарный диабет, артериальная гипертензия, курение, дисли-пидемия, метаболический синдром, в свою очередь, являются существенными предикторами развития и прогрессирования почечной дисфункции. С другой стороны, становится все более очевидным, что почка в результате нарушения своих разнообразных функций может активно вмешиваться в процессы формирования и модификации как традиционных, так и иных (нетрадиционных) предикторов сосудистого повреждения - хронического воспаления, ок-сидативного стресса, анемии, альбуминурии, нарушений кальций-фосфатного метаболизма и про-
чее, и прочее [9-12]. В развитии кардиоренального континуума важное место занимает и гипергомо-цистеинемия (ГГЦ), являющаяся результатом нарушений метаболизма гомоцистеина (ГЦ) -серосодержащей аминокислоты, являющейся промежуточным продуктом превращения метионина в цистеин.
С 90-х годов прошлого века концентрация ГЦ плазмы признана независимым фактором риска развития атеросклероза [13-15]. Также известно, что ГГЦ является предиктором сердечно-сосудистой смертности в общей популяции [16-18]. Обнаружено, что риск сердечно-сосудистых осложнений пропорционален степени повышения ГЦ плазмы в общей популяции [13, 16,18, 19].
ГГЦ полностью сохраняет свое значение как важный кардиоваскулярный фактор риска и в популяции почечных больных [20-21]. Вместе с тем распространенность ГГЦ у пациентов с ХБП в разы превышает общепопуляционную, даже при начальной дисфункции почек, а концентрация ГЦ может достигать очень высокого уровня у лиц с выраженными нарушениями функционального состояния органа, в особенности - у больных, получающих заместительную почечную терапию [22-24].
Так, по данным исследований, проведенных в СПбГМУ им И.П. Павлова с использованием высокоэффективной жидкостной хроматографии, концентрация общего ГЦ (оГЦ) у здоровых доноров, жителей Санкт-Петербурга в возрасте от 21 до 26 лет, варьировала от 3,5 до 9,4 мкмоль/л (6,2+1,7 мкмоль/л). При ИБС содержание оГЦ составило в среднем 15,4±10,9 мкмоль/л, а при церебровас-кулярных нарушениях кровообращения - 12,3±7,0 мкмоль/л [25]. В то же время при обследовании
резидентов того же региона средняя концентрация оГЦ плазмы у лиц с признаками начальной дисфункции почек была 12,6 мкмоль/л (95% доверительный интервал (ДИ) - 6,9-18,2 мкмоль/л); при ХБП III стадии - 15,8 мкмоль/л (95% ДИ - 11,3-20,3 мкмоль/л), а при IV-V стадиях ХБП - 23,0 мкмоль/л (95% ДИ - 17,0-27,0 мкмоль/л). Значения ГЦ, превышающие нормальные (12 мкмоль/л), выявляли в 37,5% при СКФ>60 мл/мин, в 65,4% - при значениях СКФ от 30 до 59 мл/мин и в 90,2% - при СКФ<30 мл/мин. Распространенность и выраженность ГГЦ достигали максимальных значений у пациентов на заместительной почечной терапии. В этой группе только 5,3% имели нормальное содержание ГЦ в плазме крови, средние значения которого составили 31,3 мкмоль/л [26]. Подобные взаимосвязи между уровнем ГЦ и СКФ наблюдали и другие авторы [27, 28].
Повышение уровня ГЦ плазмы при дисфункции почек отражает нарушение метаболизма, вероятно, в большей степени, чем нарушения почечной экскреции этой молекулы, которая очень хорошо реабсорбируется в проксимальных канальцах. По-видимому, могут иметь место как нарушения почечного обмена ГЦ [29], так и системные нарушения метаболизма ГЦ, в частности, его ре-метилирования [30] и транссульфурирования при почечной недостаточности [31].
Таким образом, развитие ГГЦ отчетливо связано с кардиоваскулярными рисками и жестко зависит от функционального состояния почек, достигая при ХБП высоких значений, что, безусловно, заставляет рассматривать повышение содержания ГЦ в плазме крови как один из важных «реногенных» механизмов ускоренного развития и прогрессирования сердечно-сосудистой патологии. С другой стороны, открытым и крайне важным, с точки зрения нефролога, остается вопрос о характере причинно-следственной связи между уровнем ГЦ плазмы и развитием дисфункции почек. Может ли ГГЦ помимо неблагоприятных системных сосудистых эффектов вызывать повреждение почки per se или влиять на прогрессирование уже имеющейся ХБП? Ответы на эти вопросы могли бы привести к еще одному шагу в направлении совершенствования стратегии и тактики ренопротекции.
Метаболизм гомоцистеина
Поступающий с пищей метионин вначале превращается в S-аденозилметионин (S-AM), являющийся основным донором метильных групп в большом количестве биохимических реакций. В результате донации метильной группы S-AM превращается в S-аденозилгомоцистеин (S-АГ), гидролизирующийся
затем до аденозина и ГЦ. Далее ГЦ может реме-тилироваться до метионина двумя путями. В первом, в ходе реакции, катализирующейся метионин синтазой, требующей витамин В12 (в форме метил-кобаламина) в качестве кофактора и №-метилтет-рагидрофолат (МТГФ) в качестве субстрата, происходит образование тетрагидрофолата (ТГФ). Этот путь реметилирования является основным. ТГФ далее в два этапа вновь превращается в МТГФ. На второй стадии процесс катализируется метилтетрагидрофолат редуктазой (МТГФР), мутации которой довольно распространены и могут вызывать умеренную ГГЦ. Второй путь ремети-лирования использует бетаин в качестве донора одноуглеродного фрагмента (-СН3). Помимо реметилирования, ГЦ может вступать в процесс транс-сульфурирования. Вступая в реакцию с серином, ГЦ образует цистатионин с участием фермента циста-тионин р-синтазы. Витамин В6 служит кофактором как в этой, так и в последующей реакции превращения цистатионина в цистеин и а-кетобутират. Цис-теин далее метаболизируется до таурина и сульфатов, экскретируемых почками [32, 33]. Метаболические реакции обмена ГЦ происходят внутриклеточно и являются тканеспецифичными. У человека трансметилирование и фолат-зависимое ре-метилирование происходит во всех клетках. Бетаин-зависимое реметилирование происходит только в печени и почках, полный путь транссульфурирования имеет место только в печени, почках, тонкой кишке и поджелудочной железе [32]. В результате, помимо генетических дефектов, приводящих к выраженной ГГЦ (дефицит цистатионин-р-синтазы, метионин-син-тазы, МТГФР или бетаин-гомоцистеин метилтранс-феразы), другими причинами ГГЦ могут быть не только печеночная и почечная дисфункция, но и дефицит витаминов группы В (фолиевая кислота, витамин В6, витамин В12) [34, 35].
Механизмы токсичности гомоцистеина
К настоящему времени установлен целый ряд неблагопрятных биологических эффектов ГГЦ, которые могут иметь значение в развитии как системных сосудистых, так и почечных изменений. Среди них повреждение эндотелия [36, 37] и эндо-телиальная дисфункция [38-40]; увеличение пролиферации гладкомышечных клеток сосудов [41]; стресс эндоплазматического ретикулума (ЭПР) [42], приводящий к нарушению биосинтеза холестерина и триглицеридов [43], вызывающий апоп-тоз эндотелиальных клеток [44], стимуляцию провоспалительного ответа [45], нарушение контроля регуляторных протеинов [37], протромботи-ческое действие [46].
К основным биохимическим механизмам действия ГЦ на клетки можно отнести аутоокисление ГЦ с генерацией активных форм кислорода [47], гипометилирование за счет образования Б-АГ, мощного ингибитора биологического трансметилирования [48], нитрозилирование при связывании с оксидом азота [49] и К- и Б-гомоцистеинилирова-ние белков при инкорпорации в них ГЦ [50]. Различные механизмы токсичности ГЦ, безусловно, не являются взаимоисключающими.
Одним из механизмов, вызывающих эндотели-альное повреждение и эндотелиальную дисфункцию, является оксидативныйстресс. При окислении суль-фгидрильной группы ГЦ образуются активные формы кислорода, включая анионный радикал супероксида (О2-) и перекись водорода (Н2О2), которые, как полагают, и ответственны за эндотелиаль-ную токсичность ГЦ [51], а также запускают перекисное окисление липидов (ПОЛ) и последующий воспалительный ответ [52].В присутствии оксида азота (N0) анион супероксида может формировать мощный оксидант пероксинитрит (ООКО-) [53].
Наличие эндотелиального повреждения при ГГЦ продемонстрировано т укго как отделение эндотелиоцитов от сплошного монослоя эндотели-альных клеток в культуре пупочной вены человека и бычьей аорты [54, 55], а также обнаружено в исследованиях на животных [ 56, 57]. Помимо ок-сидативного стресса, в качестве причины эндоте-лиального повреждения обсуждаются также повреждение ДНК и апоптоз, индуцируемый через перегрузку ЭПР [44, 58, 59].
Развитие острой и хронической эндотелиальной дисфункции при ГГЦ обнаружено как в эксперименте на животных, так и у человека [60, 61]. Большое значение среди механизмов развития эндотелиальной дисфункции придают влиянию ГЦ на метаболизм оксида азота (N0). N0 является сильным вазодилятатором и, учитывая, что почечные сосуды более чувствительны к изменениям эндотелиальной функции, чем сосуды других органов [62], играет ключевую роль в почечном гомео-стазе, регулируя гломерулярную и канальцевую функции, поддерживая нормальную почечную перфузию, СКФ и почечное сосудистое сопротивление (ПСС) [63]. Инактивация N0 за счет анионного радикала супероксида и образующегося при этом пероксинитрита может влиять на медуллярный почечный кровоток, способствуя развитию острой почечной недостаточности [64].
Существует несколько механизмов снижения биодоступности N0 при ГГЦ - аккумуляция эндогенного ингибитора эндотелиальной N0 синтазы ^N08) - асимметричного диметиларгинина
(АДМА) [65-67], активация образования нитрозо-тирозина перксинитритом в присутствии тиолов [67], образование Б-нитрозогомоцистеина. Б-нит-розогомоцистеин образуется при окислении ГЦ с N0 и является довольно мощным вазодилятато-ром, обладающим антиагрегантными свойствами, но при хроническом избытке ГЦ ведет к непрерывному потреблению N0 и, следовательно, к снижению его биодоступности [48]. Аккумуляция АДМА может происходить за счет ингибирования активности диметиларгинин-диметиламиногидро-лазы (ДДАГ), причем не только ГЦ [65], но, вероятно, и Б-нитрозогомоцистеином [68].
Кроме того, вазоконстрикторый эффект, приводящий к снижению гломерулярного капиллярного давления и выраженному снижению СКФ и почечного кровотока, может возникать также за счет нитрозилирования пероксинитритом окисленной арахидоновой кислоты, что приводит к высвобождению Б2-изопростанов, являющихся мощными вазоконстрикторами [69].
Другой механизм воздействия ГЦ на эндотелий заключается в инактивации глутатионовой ан-тиоксидантной системы защиты [70]. Помимо снижения активности внутриклеточной глутатион пероксидазы, ГЦ также значительно снижает окислительно-восстановительное равновесие тиолов сосудистых клеток [71]. Таким образом, развивается относительная недостаточность косубстра-та для эндотелиальной защиты от продуктов свободно-радикального метаболизма ГЦ, что еще более усиливает вызываемую перикисным радикалом инактивацию N0 с последующим развитием эндотелиальной дисфункции [53].
Понятие эндотелиальной дисфункции, помимо нарушения вазодилятации на специфические стимулы, такие как ацетилхолин и брадикинин, включает также нарушение провоспалительных и протромбо-тических свойств эндотелия [72]. Так, исследования в культуре клеток показали, что ГЦ вызывает продукцию ряда провоспалительных цитокинов, что происходит через активацию ядерного фактора транскрипции кВ (№-кВ), вероятно, также за счет оксидативного стресса [73]. ГГЦ приводит к усилению лейкоцитарно-эндотелиальных взаимодействий за счет увеличения экспрессии на поверхности клеток молекул адгезии (МСР-1, 1САМ-1, УСЛМ-1) и продукции ряда цитокинов [74-76].
Известно, что ГЦ оказывает протроботическое действие - вызывает активацию факторов V, X, XII, усиление агрегации тромбоцитов, ингибирование С-протеина, поверхностного тромбомодулина, фактора Виллебранда, подавление связывания тканевого активатора плазминогена с клетками, подавление
связывания антитромбина III с гепарансульфатом клеток [46]. Дисбаланс прокоагулянтной и антикоа-гулянтной систем крови при ГГЦ может возникать вследствие реализации нескольких механизмов. Среди них активация, адгезия и агрегация тромбоцитов на фоне снижения биодоступности NO [77] и посттрансляционное гомоцистеинилирование белков свертывающей системы крови, приводящее к нарушению их функции [78].
N-гомоцистеинилирвание белков является важным механизмом токсического действия ГЦ и представляет собой посттрансляционное включение ГЦ или его продукта ГЦ-тиолактона в белки, приводящее к изменению их структуры [79]. У человека обнаружено N-гомоцистеинилирование целого ряда сывороточных белков - альбумина, гемоглобина, у-глобулина, липопротеидов низкой плотности (ЛНП), ЛВП, антитрипсина, трансферрина, фибриногена. Главным резервуаром N-связанного ГЦ является альбумин, абсорбирующий до 90% его общего количества. Не менее чем 2/3 ГЦ крови циркулирует в форме N-ГЦ-протеинов, и только оставшаяся 1/3 представляет собой ГЦ в форме низкомолекулярных смешанных дисульфидов [80]. Блокирование остатков лизина в белках за счет гомоцистеинили-рования по аминогруппе приводит к изменению их физико-химических свойств и потере функции, в частности, к инактивации ферментов (трипсин, ме-тил-тРНКсинтетаза, лизин оксидаза). Например, блокада e-NH2 групп лизиновых остатков коллагена приводит к нарушению межмолекулярных связей волокон экстрацеллюлярного матрикса (ЭЦМ) [81], гомоцистеинилированые ЛНП больше подвержены окислению и снижают активность Na+-K+-АТФазы, приводя к внутриклеточной задержке натрия и кальция, что сопровождается сниженной продукцией NO и повышенным образованием пе-роксинитрита [82]. Гомоцистеинилирование параок-саназы, входящей в состав ЛВП, приводит к инактивации белка, нарушая, таким образом, его плейотропную антиатеросклеротическую активность [83]. Помимо наличия посттрансляционного гомоцистеинилирования белков, в эксперименте продемонстрирована возможность также трансляционного гомоцистеинилирования с участием S-нитрозогомоцистеина, что также, вероятно, приводит к повреждению. S-нитрозотиолы обнаружены в крови человека, а S-нитрозо-ГЦ обнаружен в культуре эндотелиальных клеток [84].
Приведенные выше и многие другие исследования показывают, что наиболее важные последствия ГГЦ связаны с действием повышенных концентраций ГЦ в клетках. По-видимому, токсические эффекты этого аминотиола связаны с его из-
бирательным накоплением в клетке. Повышение содержания ГЦ в клетке может резко усиливаться за счет его эндоцитоза вместе, например, с альбумином - переносчиком ГЦ.
Помимо гомоцистеинилирования по лизиновым остаткам, более распространено гомоцистеинили-рование белков по тиоловой группе. Связывание ГЦ белками - это преимущественно окисление тиоло-вых групп белков с образованием внутренних дисульфидов ГЦ. Уже упоминалось, что основная масса ГЦ плазмы в норме транспортируется в составе альбумина посредством образования смешанного дисульфида. Это происходит посредством связывания ГЦ тиоловой группой альбумина. По данным А. А. Жлобы, при патологических состояниях при ГГЦ связывание ГЦ в плазме крови может также обеспечиваться крупномолекулярными фракциями белка [85]. Показано, что в плазме крови больных с ГГЦ значительная часть ГЦ, в отличие от ГЦ здоровых доноров, связана с глобулиновыми фракциями крови. Дополнение транспорта ГЦ в составе активированного макроглобулина (МГ) приводит к альтернативному (не связанному с альбумином) потоку ГЦ в клетки, эк-спрессирующие рецепторы к МГ. К ним относят макрофаги, гладкомышечные и некоторые другие клетки [86]. Согласно полученным авторами данным, при патологических состояниях, сопровождающихся активацией протеолитических систем, происходит увеличение доли ГЦ, транспортируемого в составе активированного МГ. Активированный МГ быстро извлекается из кровотока макрофагами, экспрессирующими ЬИР-рецептор (Ырорго1ет-Яе1а1е^Рго1ет-гесер1;ог) [85, 86]. Макрофаги являются носителями этого регулятора и в большом количестве обнаруживаются при развитии атеросклероза в субэндотелиальном пространстве. МГ-за-висимый транспорт ГЦ в макрофаги и другие клетки вносит существенный вклад в повышение концентрации ГЦ в клетке и, тем самым, в инициацию тканевого ремоделирования сосудистой стенки.
Следует также отметить возможную роль ГЦ в инициации аутоиммунных реакций. Выявлено, что гомоцистеинилированные белки способны, подобно другим модифицированным белкам, например окисленным или гликированным ЛНП [87, 88], генерировать иммунный ответ с формированием антител, обнаруживаемым как в эксперименте [89], так и в сыворотке крови человека. Показано, что титр таких аутоантител к модифицированному альбумину коррелирует с частотой инсульта и с ранним развитием ИБС [90], поэтому не исключена роль этих антител как модулятора иммунного ответа в развитии атеросклероза [91].
Следствием образования дисульфидных связей между внутриклеточными протеинами и ГЦ может быть еще один механизм клеточного повреждения при ГГЦ, связанный с перегрузкой ЭПР, клеточной органеллы, играющей важнейшую роль в синтезе и «упаковке» белков и липидов. Гомоци-стеинилирование белков способно приводить к нарушениям их укладки в ЭПР. Аккумуляция таких неправильно упакованных белков приводит к снижению перемещения новых белков в просвет ЭПР, нарушению координации его функционирования. Показано, что длительная активация этого процесса с развитием тяжелого стресса ЭПР приводит к дизрегуляции биосинтеза липидов [92, 93], апопто-зу [58, 94, 95] и воспалению [96].
Важным компонентом ремоделирования сосудов является процесс пролиферации гладкомышеч-ных клеток с увеличением образования коллагена в стенке сосуда, что приводит к развитию атеросклероза [41, 97]. ГЦ может стимулировать пролиферацию гладкомышечных клеток непосредственно или через митогенные эффекты факторов роста, освобождаемых при эндотелиальном повреждении ГЦ [98]. Сигнальные пути синтеза ДНК гладкомышеч-ными клетками при воздействии ГЦ включают цик-лины и циклин-зависимые киназы [99, 100].
Существенное значение при ГГЦ имеют процессы гипометилирования. В процессе метаболизма метионина при АТФ-зависимом переносе аденози-на к метионину с участием фермента аденозилт-рансферазы образуется Б-АМ, являющийся донором метильных групп для большинства клеточных реакций трансметилирования, включая метилирование ДНК, РНК, белков, фосфолипидов, гистонов, синтез креатина, синтез мембранного фосфатидилхолина, нейротрансмиттеров центральной нервной системы, реакций метилирования/дезинтоксикации [101]. В результате переноса метиловой группы к соответствующему акцептору с помощью метилтрансфе-разы Б-АМ превращается в Б-АГ. Избыточное накопление ГЦ приводит увеличению концентрации его метаболического предшественника Б-АГ, являющегося ингибитором трансметилирования, и, следовательно, к угнетению реакции метилирования [102]. Метилирование ДНК является важным эпигенетическим фактором контроля экспрессии генов. Отклонения от нормального метилирования ДНК выявляют при злокачественных новообразованиях и атеросклерозе [103, 104]. К другим функциональным последствиям гипометилирования относятся деми-елинизация ЦНС [105], снижение синтеза нейротран-ссмитеров [106], снижение хемотаксиса и фагоцитоза макрофагами [107], нарушение фосфо-липидного состава мембран [108].
Чувствительность к гипометилированию является, по-видимому, тканеспецифичной. Так, эндотелий не имеет ферментов как транссульфурирования, так и одного из путей реметилирования (бетаин-го-моцистеин метилтрансферазы) [109] и, значит, имеет ограниченную возможность элиминации избытка ГЦ, а следовательно, и более чувствителен к увеличению S-АГ и гипометилированию.
Экспериментальные данные
К настоящему времени представлен целый ряд экспериментальных данных о том, что ГГЦ in vivo вызывает как острые, так и хронические нарушения почечной гемодинамики и функции. Chen Y.E. и соавт. [110] продемонстрировали значительное дозозависимое снижение почечного кровотока и СКФ, а также снижение экскреции натрия и воды при внутривенной инфузии L-гомоцистеина. Эти эффекты блокировались назначением ингибитора аденозиновых рецпторов 8-SPT. Кроме того, в эксперименте при хронической ГГЦ у крыс выявлено снижение аденозина в плазме и в почечном интерстиции. Аденозин, продукт распада АТФ, вызывает дилятацию большинства сосудов и обеспечивает метаболический контроль перфузии органов, увеличивает кровоток на уровне микроциркуляции, ингибирует агрегацию тромбоцитов и уменьшает пролиферацию и/или рост гладкомышечных и ме-зангиальных клеток [111]. Предполагают, что снижение уровня аденозина при ГГЦ связано с его потреблением через обращенную S-АГ гидролазную реакцию [112]. Таким образом, снижение эндогенного аденозина, вероятно, является одним из важных механизмов индуцируемых ГЦ нарушений почечной гемодинамики.
Снижение СКФ и почечного плазмотока, повышение системного АД и ПСС при ГГЦ были выявлены и в ряде других работ [113, 63, 114]. В частности, по данным P.A. Fischer и соавт. [113], при экспериментальной ГГЦ у трехмесячных крыс линии Вистар указанные изменения сопровождались избыточным образованием супероксид аниона и маркеров ПОЛ, уменьшающих биодоступность NO, что позволило авторам связать выявленные гемодинамические изменения с нарушением метаболического пути L-аргинин - NO. Это согласуется с данными C.Baylis и соавт. [115], согласно которым снижение синтеза или повышение инактивации NO сопровождается снижением СКФ и повышением ПСС. Кроме того, на повышенный сосудистый тонус, повышенную чувствительность к вазоконстрикторам и нарушенную вазодилятацию почечного эндотелия может влиять избыточное образование кислородных радикалов при оксидатив-
ном стрессе. Наличие маркеров оксидативного стресса, опосредованного ПОЛ, продемонстрировано в почках крыс с ГГЦ, индуцированной фолат-дефи-цитной диетой [116].
Выявляемые при ГГЦ изменения в почках не ограничиваются лишь функциональными нарушениями. Уже в первой работе о роли ГЦ в развитии атеросклероза в 1969 году, К.Б. МсСи11у [118], помимо выявленных при аутопсии у детей с гомоцистеину-рией выраженных явлений артериосклероза, описал умеренное увеличение мезангиального матрикса и увеличение числа мезангиальных и эндотелиальных клеток почки. Пролиферация мезангиальных клеток и увеличение продукции мезангиального матрикса являются факторами развития гломерулосклероза и прогрессирования ХБП [119, 120]. В исследовании Ы N. и соавт. у крыс линии Бргадие-Ва'^еу с ГГЦ вследствие гиперметиониновой диеты в течение 6 недель наряду с признаками склеротических изменений аорты отмечено значимое нарастание суточной экскреции белка и обнаружены выраженные изменения клубочка: увеличение мезангия, гиперклеточность клубочка, коллапс капилляров и формирование гломерулосклероза [121]. Наличие системного эндотелиального/эпителиаль-ного повреждения, в том числе почек, обнаружено при ГГЦ у крыс линии БНЯ, что сопровождалось нарастанием мочевой экскреции протеина и повышением артериального давления [122].
Механизмы повреждающего действия ГЦ на клубочек изучаются. Имеются данные о том, что ГЦ дозо- и времязависимым образом стимулирует экспрессию МСР-1 и iNOS мРНК в мезангиальных клетках [123], активирует №-кВ в почке [117], что свидетельствует о явном провоспали-тельном и митогенном эффектах ГГЦ в отношении мезангиальных клеток и, следовательно, может участвовать в развитии и прогрессировании мезан-гиального повреждения.
Одним из факторов, регулирующих количество коллагена, являются матриксные металлопротеи-назы (ММР8), обладающие деградирующей способностью в отношении почти всех компонентов ЭЦМ. Этот эффект контролируется семейством эндогенно продуцируемых тканевых ингибиторов металлопротеиназ (ТГМР8), обнаруживаемых во многих тканях и жидкостях организма. Т1МР-1 -один из членов этого семейства, мощный ингибитор большинства ММР8, играющий ключевую роль в регуляции агрегации ЭЦМ. Избыточная экспрессия Т1МР-1 снижает активность ММР8, приводя к аккумуляции коллагена, депозиции других элементов ЭЦМ и последующему фиброзу и склерозу во многих тканях, в том числе в клубочках почки. В
работе Z.Z. Yang и соавт. [124] обработка ГЦ в течение 48 часов мезангиальных клеток крыс вызывала пролиферацию мезангиальных клеток и увеличение коллагена типа 1 в культуре. Авторы продемонстрировали, что одним из возможных механизмов влияния ГЦ на метаболизм ЭЦМ является стимуляция активности тканевых ингибиторов металлопротеиназ (TIMP-1) вследствие увеличения NADH-оксидазной активности. Позже эти же авторы [125] предложили в качестве одного из возможных механизмов активацию NADH/NADPH-оксидазы мезангиальных клеток крыс ГЦ.
A.J. Ingram и соавт. выявили при патофизиологически значимых концентрациях ГЦ (50 мкмоль/л) до-зозависимую активацию митоген-активируемой протеинкиназы (MAPK) в мезангиальных клетках через кальций-зависимый механизм, вызывающую пролиферацию мезангиальных клеток [126].
Однако морфологические изменения в почках при ГГЦ не ограничиваются лишь изменениями клубочка. У новорожденных крыс линии Fisher в течение 12 недель с диетически индуцированной различными воздействиями ГГЦ (дефицит фолата, холина или нагрузка метионином) наряду со снижением СКФ описаны очаговые тубулоинтерстициаль-ные изменения в субкапсулярном корковом веществе в виде признаков атрофии канальцев, мононуклеар-ной инфильтрации и начальных фиброзных изменений, что авторы расценили как результат ишемии вследствие нарушения регионарного кровотока [114].
Впервые детальное описание изменений проксимальных канальцев при экспериментальной ГГЦ, развивавшихся наряду с признаками повреждения клубочков, на световом и субмикроскопическом уровнях дано в работах А.В. Смирнова и соавт. [127, 128]. Трехнедельная экспозиция ГГЦ у крыс линии Wistar приводила к развитию альбуминурии на фоне умеренной мезангиальной пролиферации и пролиферации эндотелия, очаговой гиперплазии гломерулярной базальной мембраны, а также ярко выраженного тубулярного повреждения - гипертрофии эпителия проксимальных канальцев, очаговой утрате щеточной каймы и дезорганизации цитоплазмы клеток проксимальных канальцев [127].
Эти же авторы продемонстрировали неблагоприятное влияние ГГЦ на течение экспериментальной почечной недостаточности у крыс в отношении как функциональных, так и структурных изменений почек, по-видимому, отражавших разнообразные механизмы токсического действия ГЦ на клетки нефрона. В сосудах клубочков обнаружены отложения фибрина, роллинг-нейтрофилов и очаговая гиперплазия базальных мембран. Оча-
говая пролиферация мезангиоцитов сопровождалась сегментарным увеличением матрикса, а заинтересованность подоцитов была представлена пересокращением актиновых филаментов, а также внутрицистернальных включений в просвете ЭПР, отражающих накопление неправильно упакованных полипептидных молекул, вероятно, вследствие их гомоцистеинилирования. Выявлены яркие светооптические и ультраструктурные изменения проксимальных канальцев в виде обширных участков утраты щеточной каймы, увеличения количества аутофагических ваколей, а набухание митохондрий и участки дезорганизации цитоплазмы были обнаружены в базолатеральных отделах клеток. Последнее может быть как результатом локальной гипоксии, так и проявлением избирательного повреждения митохондрий при увеличении содержания внутриклеточного ГЦ [128].
Особая чувствительность проксимальных канальцев к действию ГГЦ обусловлена наличием систем активной реабсорбции и метаболизма ГЦ, в результате чего внутриклеточная концентрация этого аминотиола может быстро увеличиваться, приводя к реализации его токсических эффектов и повреждению клетки [129]. Можно также предположить, что накопление ГЦ в клетках проксимальных канальцев связано не только с реабсорбцией свободного, но и связанного с альбумином ГЦ, что происходит при одновременном повреждении гло-мерулярного фильтра [127, 128].
Клинические данные
В настоящее время существует лишь небольшое количество клинических исследований, анализирующих взаимосвязь ГГЦ с развитием и прогрессированием ХБП.
В когортном проспективном исследовании, проведенном на почти 2500 жителях голландского города Hoorn, была определенно продемонстрирована связь между ГГЦ и развитием микроальбуминурии (МАУ), независимая от наличия сахарного диабета и артериальной гипертензии. При этом риск МАУ возрастал на 30% на каждые 5 мкмоль/л увеличения ГЦ плазмы [130, 131]. Положительная связь между ГГЦ и МАУ обнаружена также у пациентов с инсулинзависимым и инсулиннезави-симым сахарным диабетом [132, 133]. Вместе с тем известно, что мочевая экскреция альбумина является надежным маркером развития и прогрес-сирования дисфункции почек, а также предиктором развития de novo почечной недостаточности в общей популяции, действующим независимо от пола, возраста и сердечно-сосудистых факторов риска [135, 136]. У сиблингов пациентов с ранним
развитием атеросклероза ГЦ-снижающая терапия витаминами группы В, включая фолаты, сопровождалась уменьшением мочевой экскреции альбумина [132].
Важным подтверждением связи между ГГЦ и развитием ХБП послужило проведенное в Японии крупное проспективное популяционное исследование с наблюдением 1477 человек без предшествующей патологии почек в течение 5 лет. Авторы выявили отчетливое влияние исходного уровня оГЦ на риск развития ХБП, вне зависимости от уровня систолического АД, уровня гликированного гемоглобина, общего холестерина, липопротеинов высокой плотности, курения, употребления алкоголя, протеинурии, антигипертензивной терапии и исходной функции почек [137].
В работе N. Ikegaya и соавт. у 273 здоровых добровольцев выявлена корреляция между уровнем ГЦ плазмы и экскрецией а1-микроглобулина, отражающим в первую очередь наличие нарушений функции канальцев [138], что является важным клиническим подтверждением экспериментальных данных о «тубулярной токсичности» ГЦ.
Клинические данные о влиянии ГГЦ на течение предсуществующей ХБП представлены весьма ограниченным количеством ретроспективных исследований недиабетической [139, 140] и диабетической [141] патологии почек. Так, в работе 0.3ашиек8оп и соавт. не обнаружено достоверного влияния ГЦ плазмы на снижение функции почек в течение 3 лет у 63 пациентов с недиабетическими нефропатиями при достаточно низком исходном уровне СКФ - 42±15,5 мл/мин [139]. В когортном исследовании МОКО, основанном на 2-летнем наблюдении 804 больных ХБП разной этиологии с низкими значениями СКФ (13-55 мл/мин), также не выявлено влияния уровня ГЦ на прогрессирова-ние почечной дисфункции [140]. При этом ретроспективный анализ 157 пациентов с диабетической нефропатией со значительно более широким диапазоном вариаций функционального состояния почек (СКФ 23-143 мл/мин) на протяжении 7 лет показал существенное влияние уровня ГЦ на темпы снижения СКФ. Эта зависимость, однако, теряла свою значимость при мультивариантном анализе после корректировки модели по другим факторам риска прогрессирования ХБП [141]. Приведенные данные позволяют предположить, что ГГЦ оказывает более заметное влияние на развитие и прогрессирование ранних стадий ХБП, а по мере прогрессирования ренальной дисфункции более важное значение для прогноза приобретают такие факторы, как выраженность склеротических изменений почек, протеинурия и артериальная ги-
пертензия. По крайней мере, по данным 5-летнего проспективного исследования японских авторов, исходный уровень ГЦ был достоверно и независимо связан с темпами снижения СКФ у лиц без предшествующей ХБП [137].
В заключение следует отметить, что ГГЦ является распространенным состоянием при ХБП и в значительной степени может быть ответственна за увеличение кардиоваскулярных рисков в этой категории больных. Однако разнообразные механизмы патологического действия повышенной плазменной и внутриклеточной концентрации ГЦ, по-видимому, касаются не только системных сосудистых изменений, но и повреждения различных клеточных популяций нефрона. Проведенные к настоящему времени исследования позволяют рассматривать ГГЦ как самостоятельный потенциальный фактор риска развития и прогрессирования дисфункции почек. Таким образом, нарушение метаболизма ГЦ является одним из механизмов, позволяющих объяснять взаимообусловленность и параллелизм развития и прогрессирования кардиоваскулярной патологии и хронической болезни почек, а накопление экспериментальных и проспективных клинических наблюдений в недалеком будущем позволит более точно определить место и значение ГГЦ в кардио-ренальном континууме.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Xue JL, Ma JZ, Louis TA, Collins AJ. Forecast of the number of patients with end-stage renal disease in the United States to the year 2010. J Am Soc Nephrol 2001; 12: 2753-2758
2. Lysaght MJ. Maintenance dialysis population dynamics: current trends and long-term implications. J Am Soc Nephrol 2002; 13: S37-S40
3. Mackenzie HS, Taal MW, Luycks VA et al. Adaptation to nephron loss. In: Brenner BM ed. Brenner and Rector's The Kidney. 6th ed. Saunders, Philadelphia, 2000; 1901-1942
4. Foley RN, Parfrey PS, Sarnak MJ. Clinical epidemiology of cardiovascular disease in chronic renal disease. Am J Kidney Dis 1998; 32(suppl 3): S112-S119
5. Collins AJ, Li S, Gilbertson DT et al. Chronic kidney disease and cardiovascular disease in the Medicare population. Kidney Int 2003; 64(Suppl 87): S24-S31
6. Levin A, Djurdev O, Barrett B et al. Cardiovascular disease in patients with chronic kidney disease: Getting to the heart of the matter. Am J Kidney Dis 2001; 38: 1398-1407
7. Chobanian AV, Bakris GL, Black HR et al. The seventh report of the Joint National Committee on prevention, detection, evaluation and treatment of high blood pressure: The JNC VII report. JAMA 2003; 289: 2560-2573
8. Sarnak MJ, Levey AS, Schoolwerth AC et al. Kidney disease as a risk factor for the development of cardiovascular disease: A statement from the American Heart Association Councils on Kidney in Cardiovascular Disease, High Blood Pressure Research, Clinical Cardiology and Epidemiology and Prevention. Hypertension 2003; 42: 1050-1065
9. Смирнов АВ, Добронравов ВА, Каюков ИГ. Кардио-ренальный континуум: патогенетические основы превентивной нефрологии. Нефрология 2005; 9(3): 7-15
10. Brenner BM, Meyer TW, Hostetter TH. Dietary protein intake and the progressive nature of kidney disease: the role of
hemodynamically mediated glomerular injury in the pathogenesis of progressive glomerular sclerosis in aging, renal ablation, and intrinsic renal disease. N Engl J Med 1982; 307: 652-659
11. Schieppati A, Remuzzi G. The future of renoprotection: Frustration and promises. Kidney Int 2003; 64 (6): 1947-1955
12. Landray MJ, Wheeler DC, Lip GY et al. Inflammation, endothelial dysfunction, and platelet activation in patients with chronic kidney disease: the chronic renal impairment in Birmingham (CRIB) study. Am J Kidney Dis 2004; 43(2): 244-53
13. Nygard O, Nordrehaug JE, Refsum H et al. Plasma homocysteine levels and mortality in patients with coronary artery disease. N Engl J Med 1997; 337(4): 230-236
14. Ueland PM, Refsum H, Beresford SAA, Vollset SE. The controversy over homocysteine and cardiovascular risk. Am J Clin Nutr 2000; 72: 324-332
15. Bostom AG, Rosenberg IH, Silbershatz H et al. Nonfasting plasma total homocysteine levels and stroke incidence in elderly persons: The Framingham Study. Ann Intern Med 1999; 131(5): 352-355
16. Vollset SE, Refsum H, Tverdal A, et al. Plasma total homocysteine and cardiovascular and noncardiovascular mortality: the Hordaland Homocysteine Study. Am J Clin Nutr 2001; 74 (1): 130-136
17. Bostom AG, Silbershatz H, Rosenberg IH, et al. Nonfasting plasma total homocysteine levels and all-cause and cardiovascular disease mortality in elderly Framingham men and women. Arch Intern Med 1999; 159(10): 1077-1080
18. Graham IM, Daly LE, Refsum HM, et al. Plasma homocysteine as a risk factor for vascular disease. JAMA 1997; 277:1775-1781
19. Черкас ЮВ, Денисенко AU. Определение содержания гомоцистеина в плазме крови человека методом изок-ратической обращенно-фазовой жидкостной хроматографии (ВЭЖХ). Клин лаб диагн 2001; 5: 35-37
20. Hoogeveen EK, Kostense PJ, Jakobs C, Dekker J M et al. Hyperhomocysteinemia Increases Risk of Death, Especially in Type 2 Diabetes : 5-Year Follow-Up of the Hoorn Study. Circulation 2000; 101(13): 1506-1511
21. Jungers P, Chauveau P, Bandin O, Chadefaux B et al. Hyperhomocysteinemia is associated with atherosclerotic occlusive arterial accidents in predialysis chronic renal failure patients. Miner Electrolyte Metab 1997; 23: 170-173
22. Bostom AG, Shemin D, Verhoef P et al. Elevated fasting total plasma homocysteine levels and cardiovascular disease outcomes in maintenance dialysis patients: A prospective study. Arterioscler Thromb Vasc Biol 1997; 17: 2554-2558
23. Moustapha A, Naso A, Nahlawi M et al. Prospective study of hyperhomocysteinemia as an adverse cardiovascular risk factor in end-stage renal disease. Circulation 1998; 97: 138-141
24. Mallamaci F, Zoccali C, Tripepi G et al. Hyperhomocysteinemia predicts cardiovascular outcomes in hemodialysis patients. Kidney Int 2002; 61: 609-614
25. Zhloba AA, Blashko EL. Liquid chromatographic determination of total homocysteine in blood plasma with photometric detection. J Chromatography B 2004; 800: 275-280
26. Смирнов АВ, Добронравов ВА, Голубев РВ и др. Распространенность гипергомоцистеинемии в зависимости от стадии хронической болезни почек. Нефрология 2005; 9 (2): 48-52
27. Bostom AG, Lathrop L. Hyperhomocysteinemia in endstage renal disease: prevalence, etiology, and potential relationship to arteriosclerotic outcomes. Kidney Int 1997; 52 (1): 10-20
28. Arnadottir M, Hultberg T, Nilsson-Ehle P, Thysell H. The effect of reduced glomerular filtration rate on plasma total homocysteine concentration. Scand J Clin Lab Invest 1996; 56: 41-46
29. Bostom A, Brosnan JT, Hall B. Net uptake of plasma homocysteine by the rat kidney in vivo. Atherosclerosis 1995; 116: 59-62
30. van Guldener C, Donker AJM, Jakobs C et al. No net renal extraction of homocysteine in fasting humans. Kidney Int 1998; 54: 166-169
31. Suliman ME, Divino Filho JC, Barany P et al. Effects of high-dose folic acid and pyridoxine on plasma and erythrocyte sulfur amino acids in hemodialysis patients. J Am Soc Nephrol 1999; 10: 1287-1296
32. Finkelstein JD. Pathways and regulation of homocysteine metabolism in mammals. Semin Thromb Hemost 2000; 26: 219-226
33. Fowler B. Homocysteine: Overview of biochemistry, molecular biology, and role in disease process. Semin Vasc Med 2005; 5(2): 77-86
34. Klee GG. Cobalamin and folate evaluation; measurement of methylmalonic acid and homocysteine vs vitamin B12 and folate. Clin Chem 2000; 46: 1277-1283
35. Seshadri N, Robinson K. Homocysteine, B vitamins, and coronary artery disease. Medical Clinics of North America 2000; 84(1): 215-237
36. Harker LA, Harlan JM, Ross. Effect of sulfinpyrazone on homocysteine-induced endothelial injury and arteriosclerosis in baboons. R Circ Res 1983; 53(6): 731-739
37. Wang H, Yoshizumi M, Lai K et al. Inhibition of growth and p21ras methylation in vascular endothelial cells by homocysteine but not cysteine. J Biol Chem 1997; 272(40): 25380-25385
38. Chambers JC., McGregor A, Jean-Marie J et al. Demonstration of rapid inset vascular endothelial dysfunction after hyperhomocysteinemia and effect reversible with vitamin C therapy. Circulation 1999; 99:1156-1160
39. Bellamy MF, McDowell IF, Ramsey MW. Hyperhomocysteinemia after an oral methionine load acutely impairs endothelial function in healthy adults. Circulation 1998; 98: 1848-1852
40. Austin RC, Lentz SR, Werstuck GH. Role of hyperhomocysteinemia in endothelial dysfunction and atherothrombotic disease. Cell Death Differ 2004; 11: S56-S64
41. Tsai JC, Perrella MA, Yoshizumi M et al. Promotion of vascular smooth muscle cell growth by homocysteine: a link to atherosclerosis. Proc Natl Acad Sci USA 1994; 91: 6369-6373
42. Outinen PA, Sood SK, Pfeifer SI et al. Homocysteine-induced endoplasmic reticulum stress and growth arrest leads to specific changes in gene expression in human vascular endothelial cells. Blood 1999; 94: 959-967
43. Werstuck GH, Lentz SR, Dayal S et al. Homocysteine-induced endoplasmic reticulum stress causes dysregulation of the cholesterol and triglyceride biosynthetic pathways. J Clin Invest 2001; 107(10): 1263-1273
44. Zhang C, Cai Y, Adachi MT et al. Homocysteine induces programmed cell death in human vascular endothelial cells through activation of the unfolded protein response. J Biol Chem 2001;276: 35867-35874
45. Ungvari Z, Csiszar A, Edwards JG et al. Increased superoxide production in coronary arteries in hyperhomocysteinemia: role of tumor necrosis factor-alpha, NAD(P)H oxidase, and inducible nitric oxide synthase. Arterioscl Thromb Vasc Biol 2003; 23: 418-424
46. Lee R, Frenkel EP. Hyperhomocysteinemia and thrombosis. Hematol Oncol Clin North Am 2003; 17(1): 85-102
47. Welch GN, Upchurch GRJ, Loscalzo J. Homocysteine, oxidative stress, and vascular disease. Hosp Pract 1997; 32: 81-82
48. Lee ME, Wang H. Homocysteine and hypomethylation. A novel link to vascular disease. Trends Cardiovasc Med 1999; 9: 49-54
49. Perna AF, Ingrosso D, Lombardi C et al. Possible mechanisms of homocysteine toxicity Kidney Int 2003; 63: S137-140
50. Jakubowski H. Protein N-homocysteinylation: implications for atherosclerosis. Biomed Pharmacother 2001; 55: 443-447
51. Misra HP. Generation of superoxide free radical during the autoxidation of thiols. J Biol Chem 1974; 249: 2151-2155
52. Heinecke JS. Superoxide mediated oxidation of low-density lipoproteins by thiols. In: Cerutti PA, Cerutti JM, McCord I, I Fridovich, eds. Oxy-radicals in Molecular Biology and Pathology, Alan R. Liss, New York, 1988: 433-457
53. Loscalzo J. The oxidant stress of hyperhomocyst(e)inemia. J Clin Invest 1996; 98: 5-7
54. Wall RT, Harlan JM, Harker LA, Striker GE. Homocysteineinduced endothelial cell injury in vitro: a model for the study of vascular injury. Thromb Res 1980; 18: 113-121
55. Berman RS, Martin W. Arterial endothelial barrier dysfunction: actions of homocysteine and the hypoxanthine-xanthine oxidase free radical generating system. Br J Pharmacol 1993; 108: 920-926
56. Matthias D, Becker CH, Riezler R, Kindling PH. Homocysteine induced arteriosclerosis-like alterations of the aorta in normotensive and hypertensive rats following the application of high doses of methionine. Atherosclerosis 1996; 122: 201-216
57. Harker LA, Ross R, Slichter SJ, Scott CR. Homocystineinduced arteriosclerosis. The role of endothelial cell injury and platelet response in its genesis. J Clin Invest 1976; 58: 731-741
58. Hossain GS, van Thienen JV, Werstuck GH et al. TDAG51 is induced by homocysteine, promotes detachment-mediated programmed cell death, and contributes to the development of atherosclerosis in hyperhomocysteinemia. J Biol Chem 2003; 278:30317-30327
59. Buemi M, Marino D, Di Pasquale G et al. Effects of homocysteine on proliferation, necrosis and apoptosis of vascular smooth muscle cells in culture and influence of folic acid. Thromb Res 2001; 104: 207-213
60. Woo KS, Chook P, Lolin YI et al. Hyperhomocysteinemia is a risk factor for endothelial dysfunction in humans. Circulation 1997; 96: 2542-2544
61. Lentz SR, Sobey CG, Piegors DJ et al. Vascular dysfunction in monkeys with diet-induced hyperhomocyst(e)inemia. J Clin Invest 1996; 98: 24-29
62. Salazar FJ, Pinilla JM, Lopes F et al. Renal effects of prolonged synthesis inhibition of endothelium-derived nitric oxide. Hypertension 1992: 20: 113-117
63. Kone BC, Baylis C. Biosynthesis and homeostatic roles of NO in the normal kidney. Am J Physiol 1997; 272: F561-F578
64. Nath KA, Norby SM. Reactive oxygen species and acute renal failure. Am J Med 2000; 109: 665-678
65. Stuhlinger MC, Oka RK, Graf EE et al. Endothelial dysfunction induced by hyperhomocyst(e)inemia role of asymmetric dimethylarginine. Circulation 2003; 108(8): 933-938
66. Boger RH, Bode-Boger S M, Sydow K et al. Plasma concentration of asymmetric dimethylarginine, an endogenous inhibitor of nitric oxide synthase, is elevated in monkeys with hyperhomocyst(e)inemia or hypercholesterolemia. Arterioscler Thromb Vasc Biol 2000; 20: 1557-1564
67. Sood HS, Cox MJ, Tyagi SC. Generation of nitrotyrosine precedes activation of metalloproteinase in myocardium of hyperhomocysteinemic rats. Antioxid Redox Signal 2002; 4(5): 799-804
68. Knipp M, Braun O, Vasak M. Searching for DDAH inhibitors: S-nitroso-L-homocysteine is a chemical lead. J Am Chem Soc 2005; 127: 2372-2373
69. Ossani GP, Fischer PA, Caram SG et al. Mild hyperhomocysteinemia promotes renal hemodynamic dysfunction without histopathologic changes in adult rats. Kidney Int 2004; 66(5): 1866-1872
70. Upchurch GRJr, Welch GN, Fabian AJ et al. Homocyst(e)ine decreases bioavailable nitric oxide by a mechanism involving glutathione peroxidase. J Biol Chem 1997; 272:17012-17107
71. Tyagi N, Sedoris KC, Steed M et al. Mechanisms of homocysteine-induced oxidative stress. Am J Physiol Heart Circ Physiol 2005; 289(6): H2649-H2656
72. Endemann DH, Schiffrin EL. Endothelial dysfunction. J Am Soc Nephrol 2004; 15: 1983-1992
73. Au-Yeung KK, Woo CW, Sung FL et al. Hyperhomocysteinemia activates nuclear factor-B in endothelial cells via oxidative stress. Circ Res 2004; 94: 28-36
74. Poddar R, Sivasubramanian N, Dibello PM et al. Homocysteine induces expression and secretion of monocyte chemoattractant protein-1 and interleukin-8 in human aortic endothelial cells: implications for vascular disease. Circulation 2001;103: 2717-2723
75. Wang G, Siow YL and O K. Homocysteine induces monocyte chemoattractant protein-1 expression by activating NF-kappa B in THP-1 macrophages. Am J Physiol Heart Circ Physiol 2001; 280: H2840-H2847
76. Nappo F, De Rosa N, Marfella R et al. Impairment of endothelial functions by acute hyperhomocysteinaemia and reversal by antioxidant vitamins. JAMA 1999; 281: 2113-2118
77. Rakhit RD, Marber MS. Nitric oxide: an emerging role in cardioprotection? Heart 2001; 86: 368-372
78. Undas A, Williams EB, Butenas S et al. Homocysteine inhibits inactivation of factor Va by activated protein C. J Biol Chem 2001; 276: 4389-4397
79. Jakubowski H. Homocysteine thiolactone: metabolic origin and protein homocysteinylation in humans. J Nutr 2000; 130: 377S-381S
80. Sass JO, Nakanishi T, Sato T et al. S-homocysteinylation of transthyretin is detected in plasma and serum of humans with different types of hyperhomocysteinemia. Biochem Biophys Res Commun 2003; 310: 242-246
81. Lubec B, Fang-Kircher S, Lubec T et al. Evidence for McKusick's hypothesis of deficient collagen cross-linking in patients with homocystinuria. Biochim Biophys Acta 1996; 1315: 159-162
82. Vignini A, Nanetti L, Bacchetti T et al. Modification induced by homocysteine and low-density lipoprotein on human aortic endothelial cells: an in vitro study. J Clin Endocrino Metab 2004; 89: 4558-4561
83. Beltowski J. Protein homocysteinylation: a new mechanism of atherogenesis? Postepy Hig Med Dosw 2005; 59: 392-404
84. Jakubowski H. Translational incorporation of S-nitrosohomocysteine into protein. J Biol Chem 2000; 275(29): 21813-21816
85. Жлоба АА, Иванова СЮ. Очистка и энзиматическая активность комплекса a2М-LRP-рецептор-a2-макроглобу-лин-трипсин. Ученые записки Санкт-Петeрбургского государственного медицинского университета имени академика И.П. Павлова. 2002; П9(1): 62-66
86. Жлоба АА, Иванова СЮ. Изучение свойств и выявление экспрессии рецептора активированного а2-макроглобу-лина человека. Клиническая лабораторная диагностика 2002; 4: 7-11
87. Binder CJ, Chang MK, Shaw PX et al. Innate and acquired immunity in atherosclerosis. Nat Med 2002; 8: 1218-1226
88. Virella G, Thorpe SR, Alderson NL et al. DCCT/EDIC Research Group. Autoimmune response to advanced glycosylation end-products of human LDL. J Lipid Res 2003; 44: 487-493
89. Ferguson E, Parthasarathy S, Joseph J, Kalyanaraman B. Generation and initial characterization of a novel polyclonal antibody directed against homocysteine thiolactone-modified low density lipoprotein. J Lipid Res 1998; 39: 925-933
90. Undas A, Jankowski M, Twardowska M et al. Antibodies to N-homocysteinylated albumin as a marker for early-onset coronary artery disease in men. Thromb Haemost 2005; 93: 346-350
91. Undas A, Perla J, Lacinski M et al. Autoantibodies against N-homocysteinylated proteins in humans: implications for atherosclerosis. Stroke 2004; 35(6): 1299-1303
92. Werstuck GH, Lentz SR, Dayal S et al. Homocysteineinduced endoplasmic reticulum stress causes dysregulation of the cholesterol and fatty acid biosynthetic pathways. J Clin Invest 2001; 107: 1263-1273
93. Horton JD, Goldstein JL, Brown MS. SREBPs: activators of the complete program of cholesterol and fatty acid synthesis in the liver. J Clin Invest 2002;109: 1125-1131
94. Kaufman RJ. Orchestrating the unfolded protein response in health and disease. J Clin Invest 2002; 110:13891398
95. Zhang C, Cai Y, Adachi MT et al. Homocysteine induces programmed cell death in human vascular endothelial cells through activation of the unfolded protein response. J Biol Chem 2001;276: 35867-35874
96. Outinen PA, Sood SK, Liaw PC et al. Characterization of
the stress-inducing effects of homocysteine. Biochem J 1998; 332: 213-221
97. Ross R. The pathogenesis of atherosclerosis: a perspective for the 1990s. Nature 1993; 362 (6423): 801-809
98. Tyagi SC. Homocysteine redox receptor and regulation of extracellular matrix components in vascular cells. Am J Physiol 1998; 274 (2 Pt 1): C396-405
99. Tsai JC, Wang H, Perrella MA et al. Induction of cyclin A gene expression by homocysteine in vascular smooth muscle cells. J Clin Invest 1996; 97: 146-153
100. Lubec B, Labudova O, Hoeger H et al. Homocysteine increases cyclin-dependent kinase in aortic rat tissue. Circulation 1996; 94: 2620-2625
101. Chiang PK, Gordon RK, Tal J et al. Adenosylmethionine and methylation. FASEB J 1996; 10: 471-480
102. Yi P, Melnyk S, Pogribna M et al. Homocysteine associated with parallel increases in plasma S-adenosylhomocysteine and lymphocyte DNA hypomethylation. J Biol Chem 2000; 275(38): 29318-29323
103. Esteller M, Herman JG. Cancer as an epigenetic disease: DNA methylation and chromatin alterations in human tumours. J Pathol 2002; 196: 1-7
104. Dong C, Yoon W, Goldschmidt-Clermont PJ. DNA methylation and atherosclerosis. J Nutr 2002; 132: 2406S-2409S
105. Scott JM, Molloy AM, Kennedy DG et al. Effects of the disruption of transmethylation in the central nervous system: an animal model. Acta Neurol Scand 1994; Suppl.154: 27-31
106. Schatz RA, Wilens TE, Sellinger OZ. Decreased transmethylation of biogenic amines after in vivo elevation of brain S-adenosyl-L-homocysteine. J Neurochem 1981; 36: 1739-1748
107. Leonard EJ, Skeel A, Chiang PK, Cantoni GL. The action of the adenosylhomocysteine hydrolase inhibitor, 3-deazaadenosine, on phagocytic function of mouse macrophages and human monocytes. Biochem Biophys Res Commun 1978; 84: 102-109
108. Chiang, PK, Im YS, Cantoni GL. Phospholipids biosynthesis by methylations and choline incorporation: effect of 3-deazaadenosine. Biochem Biophys Res Commun 1980; 94: 174-181
109. Chen P, Poddar R, Tipa EV, Jacobsen DW. Homocysteine metabolism in cardiovascular cells and tissues: implications for hyperhomocysteinemia and cardiovascular disease. Adv Enzyme Regul 1999; 39: 93-109
110. Chen YF, Li PL, Zou AP. Effect of hyperhomocysteinemia on plasma or tissue adenosine levels and renal function. Circulation 2002; 106: 1275-1281
111. Hansen PB, Schnermann J. Vasoconstrictor and vasodilator effects of adenosine in the kidney. Am J Physiol Renal Physiol 2003; 285: F590-F599
112. Biaggioni I, Mosqueda-Garcia R. Adenosine in cardiovascular homeostasis and the pharmacologic control of its activity. In: Laragh JH, Brenner BM, eds. Hypertension, Pathophysiology, Diagnosis, and Management. 2nd ed. Raven, New York, 1995: 1125-1140
113. Fischer PA, Dominguez GN, Cuniberti LA et al. Hyperhomocysteinemia induces renal hemodynamic dysfunction: is nitric oxide involved? J Am Soc Nephrol 2003; 14: 653-660
114. Kumagai H, Katoh S, Hirosawa K et al. Renal tubulointerstitial injury in weanling rats with hyperhomocysteinemia. Kidney Int 2002; 62: 1219-1228
115. Baylis C, Slangen B, Hussain S, Weaver C. Relationship between basal NO release and cyclooxygenase products in the normal rat kidney. Am J Physiol 1996; 271: R1327-R1334
116. Diez N, Perez R, Hurtado V, Santidrian S. Hyperhomocysteinaemia induced by dietary folate restriction causes kidney oxidative stress in rats. Br J Nutr 2005; 94(2): 204-210
117. Zhang F, Siow YL, O K. Hyperhomocysteinemia activates NF-B and inducible nitric oxide synthase in the kidney. Kidney Int 2004; 65(4): 1327-1338
118. McCully. KS Vascular pathology of homocysteinemia: Implications for the pathogenesis of arteriosclerosis. Am J Pathol 1969; 56: 111-128
119. Brenner BM. Hemodynamically mediated glomerular injury and the progressive nature of kidney disease. Kidney Int 1983;23: 647-655
120. Dworkin LD, Feiner HD. Glomerular injury in uninephrectomized spontaneously hypertensive rats. A consequence of glomerular capillary hypertension. J Clin Invest 1986; 77: 797-809
121. Li N, Chen YF, Zou AP. Implications of hyperhomocysteinemia in glomerular sclerosis in hypertension. Hypertension 2002; 39: 443-448
122. Miller A, Mujumdar V, Shek E et al. Hyperhomocyst(e)inemia induces multiorgan damage. Heart Vessels 2000; 15(3):135-143
123. Tsai JrC, Chen LN, Hwang ShJ et al. Homocysteine stimulates the expression of monocyte chemoattractant protein-1 and inducible nitric oxide synthase, and DNA synthesis in rat mesangial cells. Congress ERA-EDTA, Berlin, june 8-12, 2003; [T62], abstract
124. Yang ZZ, Zou AP. Homocysteine enhances TIMP-1 expression and cell proliferation associated with NADH oxidase in rat mesangial cells. Kidney Int 2003; 63(3): 1012-1020
125. Yi F, Zhang AY, Janscha JL, Li PL, Zou AP.Homocysteine activates NADH/NADPH oxidase through ceramide-stimulated Rac GTPase activity in rat mesangial cells. Kidney Int 2004; 66(5):1977-1987
126. Ingram AJ, Krepinsky JC, James L et al. Activation of mesangial cell MAPK in response to homocysteine. Kidney Int 2004; 66( 2): 733-745
127. Смирнов АВ, Добронравов ВА, Неворотин АИ и др. Гомоцистеин вызывает повреждение не только клубоч-кового, но и канальцевого отдела нефрона (экспериментальное исследование). Нефрология 2005; 9(3): 81-87
128. Смирнов АВ, Добронравов ВА, Неворотин АИ и др. Гипергомоцистеинемия усугубляет повреждение нефро-на при экспериментальной хронической почечной недостаточности. Нефрология 2005; 9(4): 67-74
129. Bridges CC, Zalups RK. Homocysteine, System b0,+ and the renal epithelial transport and toxicity of inorganic mercury. Am J Pathol 2004; 165: 1385-1394
130. Hoogeveen EK, Kostense PJ, Jager A et al. Serum homocysteine level and protein intake are related to risk of microalbuminuria: The Hoorn Study. Kidney Int 1998; 54: 203209
131. Jager A, Kostense PJ, Nijpels G et al. Serum homocysteine levels are associated with the development of
(micro)albuminuria: the Hoorn study. Arterioscler Thromb Vasc Biol 2001; 21(1): 74-81
132. Chico A, Perez A, Cordoba A et al. Plasma homocysteine is related to albumin excretion rate in patients with diabetes mellitus: a new link between diabetic nephropathy and cardiovascular disease? Diabetologia 1998; 41(6): 684-693
133. Lanfredini M, Fiorina P, Peca MG et al. Fasting and post-methionine load homocyst(e)ine values are correlated with microalbuminuria and could contribute to worsening vascular damage in non-insulin-dependent diabetes mellitus patients. Metabolism 1998; 47: 915-921
134. Vermeulen EG, Rauwerda JA, van den Berg M et al. Homocysteine-lowering treatment with folic acid plus vitamin B6 lowers urinary albumin excretion but not plasma markers of endothelial function or C-reactive protein: further analysis of secondary end-points of a randomized clinical trial. Eur J Clin Invest 2003; 33(3): 209-215
135. Bigazzi R, Bianchi S, Baldari D et al. Microalbuminuria predicts cardiovascular events and renal insufficiency in patients with essential hypertension. J Hypertens 1998; 16(9):1325-1333
136. Verhave JC, Gansevoort RT, Hillege HL et al. PREVEND Study Group. An elevated urinary albumin excretion predicts de novo development of renal function impairment in the general population. Kidney Int 2004; 92 [Suppl]: S18-21
137. Ninomiya T, Kiyohara Y, Kubo M et al. Hyperhomocysteinemia and the development of chronic kidney disease in a general population: the Hisayama study. Am J Kidney Dis 2004; 44(3): 437-445
138. Ikegaya N, Yanagisawa C, Kumagai H. Relationship between plasma homocysteine concentration and urinary markers of tubulointerstitial injury. Kidney Int 2005; 67(1): 375
139. Samuelsson O, Lee DM, Attman PO et al. The plasma levels of homocysteine are elevated in moderate renal insufficiency but do not predict the rate of progression. Nephron 1999; 82(4): 306-311
140. Sarnak MJ, Wang SR, Beck GJ et al. Homocysteine, cysteine, and B vitamins as predictors of kidney disease progression. Am J Kidney Dis 2002; 40(5): 932-939
141. Hovind P, Tarnow L, Rossing P et al. Progression of diabetic nephropathy: role of plasma homocysteine and plasminogen activator inhibitor-1. Am J Kidney Dis 2001; 38(6): 1376-1380
Поступила в редакцию 20.03.2006 г.
