CC BY
143УДК 94(47)"1851/1917":392.3:613.955 ГРНТИ 03.23: История России
В.А. Веременко
Гигиена школьника в дворянско-интеллигентских семьях России второй половины XIX - начала ХХ вв.
В статье исследуются санитарно-бытовые условия жизни школьника в дворянско-интеллигентских семьях России. Анализу подвергаются гигиенические требования к организации жизни детей и подростков: определение начала школьного возраста, распорядок дня, условия питания и т. д. Обращается внимание на то, что большинство дворян-родителей были хорошо знакомы с рекомендациями врачей и педагогов по правильной организации жизни школьников. Вместе с тем, делается вывод, что полностью реализовать идеи гигиенистов в рамках конкретной дворянско-интеллигентской семьи было достаточно сложно, если не невозможно. С одной стороны это было связано с тем, что в среде самих специалистов существовали дискуссии по отдельным вопросам, прежде всего связанным с характером питания детей и подростков, степенью их участия в «домашних работах», формами и методами физического воспитания. С другой стороны, многие требования гигиенистов оказывались мало исполнимыми по объективным, прежде всего материальным причинам. Наконец, характеризуя факторы, определявшие условия жизни школьников в дворянско-интеллигентской семье в конце XIX - начале ХХ вв., необходимо обязательно обращать внимание и на представления родителей о задачах воспитания.
Ключевые слова: дворянская семья, родители, подростки, школьники, гигиена, условия жизни, режим труда и отдыха, питание, физическое воспитание.
V.A. Veremenko
Hygiene of schoolchildren in the noble-intellectual families of Russia in the second half of the XIX - early XX centuries
The article examines the sanitary conditions of schoolchildren life in noble-intellectual families of Russia. The analysis focuses on the hygienic requirements to the organization of life of children and adolescents: definition of the beginning of school age, daily routine, nutritional conditions, and etc. Attention is paid to the fact that the majority of the noble parents were familiar with the recommendations of doctors and teachers on the proper organization of school life. However, it is concluded that it was quite difficult, if not impossible, to fully realize the ideas of hygienists within a specific noble-intellectual family. On the one hand this was due to the fact that among the professionals there was discussion on certain issues, primarily related to the diet of children and adolescents, the extent of their participation in the «home work», forms and methods of physical education. On the other hand, many of the re-
© Веременко В. А., 2017 © Veremenko V.A., 2017
quirements of hygienists were little realizable for objective, primarily, material reasons. Finally, describing the factors that determined the living conditions of schoolchildren in noble-intellectual families in the late XIX - early XX centuries, it is necessary to pay attention to the parents' views on the tasks of education.
Key words: noble family, parents, teenagers, schoolchildren, hygiene, living conditions, work and rest regime, nutrition, physical education.
Санитарно-бытовые условия жизни школьника в дворянско-интеллигентских семьях России определялись рядом факторов. Главными из них были: возможность сохранения связи ребенка на время обучения с семьей, материальное положение родителей и характер педагогических и гигиенических представлений воспитателей. Вопросы организации жизни дворянских детей в закрытых казенных и частных учебных заведениях были уже рассмотрены мной ранее [1-3], здесь мы более подробно остановимся на социально-гигиенических практиках, характерных для школьников, живших дома.
Анализ санитарно-бытовых условий жизни школьника необходимо начать с рассмотрения вопроса о том, какой возраст современники считали наиболее подходящим для начала целенаправленного систематического обучения и поступления в учебное заведение. На самом деле, указанный вопрос распадался на две, подчас не связанные друг с другом части. С одной стороны, это объяснялось тем, что среди родителей, принадлежащих к дво-рянско-интеллигентской среде, все еще было значительное число тех, кто ратовал за домашнее обучение, а следовательно, предполагая давать своим детям систематическое образование, они тем не менее не собирались отдавать их в учебные заведения. С другой стороны, постоянно увеличивалась группа таких родителей и воспитателей, одни из которых по педагогическим соображениям необходимости ранней социализации ребенка, а другие в связи с невозможностью осуществления домашней подготовки к школе считали необходимым отправлять детей в специальные учебно-воспитательные заведения - детские сады и приготовительные классы, подчас задолго до начала систематического обучения [о деятельности подобных учреждений см.: 4-8].
На протяжении второй половины XIX в. доля дворянских детей, получавших образование вне дома, непрерывно возрастала. Так, например, в 1857 г. из всех дворян Курской губернии (обоего пола) домашнее образование получили свыше половины (53,1 %), а в 1897 г. таких было лишь 39,9 °%. Однако, как видим, доля находившихся на домашнем обучении была весьма значительной и в целом по стране, даже к концу столетия в провинциальных губерниях составляла до трети обучавшихся. В столичных же губерниях, гарантировавших большую доступность учебных заведений, дома
проходил школьный курс каждый пятый дворянский ребенок [9, с. 23; 1].
Вместе с тем даже те, кто в итоге получал аттестат об окончании школы, очень часто начинали образование не с первого класса, а могли присоединиться к учебному процессу на всем его протяжении, вплоть до выпускного класса, пройдя всю предшествующую программу дома или в специализированных приготовительных заведениях. Это было особенно характерно для девушек в 60-80-е гг.
XIX в., когда число женских гимназий было еще незначительно, особенно в провинции, да и обучение девочек в открытой школе казалось для многих родителей слишком рискованным шагом. Традиционные опасения были характерны, например, для семьи Е.М. Гедды, которая так вспоминала свое поступление в гимназию: «До 14 лет я училась дома. Отдать дочь в открытое всесословное заведение в то время (1869) считалось непринятым в той среде, в которой я росла... Воспитание девушки признавалось возможным только в институтах или немногих имевшихся перворазрядных пансионах, очень дорого взимавших за право воспитания в них. Надо было много гражданского мужества со стороны моих родителей, чтобы решиться на этот шаг, который и был тотчас осужден их средой» [10. Л. 1-2].
Довольно типичную историю долгого и запутанного пути ее старших сестер в среднюю школу излагала в своих воспоминаниях П. Г. Васенко: «Сначала их учила моя мать, а в 1874 году обеих сестер отдали в приготовительное училище Кюне. Содержательница его принадлежала к музыкальной семье, и сестры мои обучались там наряду с учебными предметами также и игре на рояле. Через три года перешли в пансион Деле, находившийся в первой роте Измайловского полка. Об этом пансионе сестры мои вспоминали всегда с удовольствием, но в 1881 году принуждены были его покинуть в связи с нашим переездом в другую часть города. Они поступили в частное учебное заведение Веры Платоновны Стеблин-Каменской, старшая сестра - в 4-й, а вторая - в 3-й класс» [11, с. 167].
Оставлять на домашнем обучении до старших классов могли и сыновей. Если во второй половине XIX в. это было, как правило, связано со слабым здоровьем ребенка или отсутствием в достаточной близости гимназии, то в конце столетия, и особенно в начале
XX в., на фоне широкой критики государственной школы, с нежеланием «губить» его в «казенном учреждении». Так, одна из корреспонденток журнала «Свободное воспитание», поделилась с его читателями довольно своеобразными преимуществами отказа от домашнего обучения вплоть до выпускных классов: «.Если бы Боря продолжал учиться дома до старших классов: 7-8-го, как я хотела, то, при уединенности нашей семьи от общества, ему пришлось
бы только в этих классах познакомиться с отрицательными сторонами жизни, и, может быть, с непривычки к ним (ведь велико дело привычки!...) они показались бы ему через-чур тяжелыми и грустными, а он и так, бедняга, очень склонен к пессимизму... но главное, что за год, за два он не успел бы приспособиться к жизни среди людей, где большинство безличных, идущих вслед за испорченным и гадким меньшинством, и где так страшно мало истинно-хороших людей. ... известная доля нравственной эластичности необходима для того, чтобы человек мог жить в современном обществе. Гимназия ... незаменима, как фактор, вырабатывающий эту эластичность» [12, с. 69].
К концу XIX в. основанная масса отечественных педагогов и гигиенистов, вслед за своими зарубежными коллегами, окончательно утвердилась в том, что наиболее подходящим возрастом для начала школьного периода жизни ребенка является достижение им семи лет [13, с. 46-47]. Однако на деле данный рубеж предполагалось относить к детям, посещавшим народную школу. Так как для поступления даже в первый класс среднего учебного заведения необходимо было сдавать вступительный экзамен, включавший как минимум задания по русскому языку, арифметике и Закону Божьему, а подчас к этому списку прибавлялись и другие предметы , то начало школьного обучения автоматически сдвигалось и зависело от того, к какому возрасту ребенок был готов выдержать данное испытание. А так как в большинство учебных заведений был конкурс, то непоступившие в один год могли попытаться сдать экзамен на следующий. В результате дети, обучавшиеся в одном классе, занимающиеся по одной программе, могли быть разного возраста, в среднем в пределах одного-двух, а то и трех лет. Так, например, двоюродная сестра Оли Яфа была старше ее на год, но поступила в ее класс, потому что была слабо подготовлена по математике и естествознанию, а Саша Васенкова, перешедшая из гимназии Зверевой в более престижную гимназию Грау, должна была снова начать ученье с одного из младших классов [14. Л. 94; 11, с. 167].
Педагоги и гигиенисты настойчиво рекомендовали не начинать «систематическое обучение грамоте . ранее семи лет», приступая к нему только после «того, как ребенок . достаточно развил свои способности и достаточно приобрел наглядным путем знаний». Всячески критиковали специалисты родителей, «которые стараются о возможно ранней зрелости своих детей и потому рано засаживают их за книги и вообще за систематическое учением» [15, с. 73]. Однако в большинстве дворянско-интеллигентских семей домашнее и/или детскосадовское обучение детей начиналось не позднее шестилетнего возраста, а в первый класс школы они поступали в 810 лет [1].
В условиях домашнего обучения занятия, как правило, велись не хаотично. У детей устанавливалось расписание уроков, на которых с ними занимались в малообеспеченных семьях родители, преимущественно матери, а в более богатых - гувернантки (гувернеры) и/или специально приглашенные учителя. Так, например, 14-15-летняя С.А. Бобринская систематически тратила на учение около 8 ч в день, с 8 утра до 16 ч, с небольшим перерывом на второй завтрак. В ее дневнике с завидным постоянством повторяется следующее ежедневное расписание: «Рано встала. До 9 ч у меня батюшка был. До завтрака приготовила уроки. В 1 ч. у меня был немецкий урок ... В 3 ч. русский» [16. Л. 3, 4 об.].
Похожее расписание уроков обучавшихся дома дочерей-погодков находим в дневнике Е.С. Кавос. Меньшее число ежедневных часов занятий связано с тем, что речь идет о 6-8 летних детях:
«понедельник - учит. русск., арифмет, Закона Божия - А.М.Ф. [приходящий учитель - Александр Михайлович - В.В.] от 10-12; 2-5 английский.
вторник от 10-12 - Александр Михайлович. среда - от 10-11 - музыка; 2-5 урок общий и пение. четверг - от 10-12 - Ал. Мих. пятница - 10-11 - музыка; 2-5 - английский суббота - 10-12 английский; 2-5 - музыка» [17. Л. 179]. В следующем году к данным предметам были добавлены еще два языка [18. Л. 51-53], а еще через год и естественная история. По итогам четырехлетнего домашнего обучения мать могла констатировать, что одиннадцатилетняя «Наташа может поступить во II кл.». Сложнее было с двенадцатилетней Марусей, которая по части предметов могла сдать экзамен в третий класс, но имела проблемы с «русским письмом» и ботаникой. В результате было принято решение пригласить на лето дополнительного учителя и попытаться подготовить девочку к экзамену для поступления в III класс [19. Л. 10-12].
Жизненный же цикл ребенка, обучавшего в открытом учебном заведении, четко разделялся на две части - школа и дом. При этом материальное положение семьи оказывало значительно большее (хотя не всегда определяющее) влияние на условия жизни дома, чем на организацию быта в школе. Ведь в учебном заведении устанавливались общие для всех учащихся правила, зависящие прежде всего от того, являлось ли данное учреждение казенным или частным и от тех педагогических задач, которые ставил перед собой его персонал.
С другой стороны, подчас именно от имущественных возможностей родителей зависел характер питания детей (как в количественном, так и в качественном отношении), условия их домашних
занятий (наличие собственной комнаты или хотя бы письменного стола, нормы освещения и вентиляции рабочего места и т. д.), наконец, режим труда и отдыха (вставание, прогулки, игры, дополнительные занятия, выполнение обязанностей по дому, а то и получение школьником самостоятельного заработка).
Учебный год в средней школе России не имел общей для всех даты начала. Администрация учебного заведения определяла такую дату в пределах от середины августа до середины сентября и оповещала родителей. Поэтому вполне обычной могла быть описанная в дневнике Е.С. Зарудной-Кавос ситуация, когда ее младшие дочери начали посещать школу с 3 сентября, сын с 5-го, а старшая дочь еще две недели была на каникулах. К занятиям в одним школах также могли преступать сразу, а в других в первый школьный день мог быть только праздничный молебен или торжественное заседание, а к самим урокам могли приступать только спустя несколько дней [14. Л. 68; 20. Л. 76; 21].
Как правило, в российских школах занятия начинались в 9, реже в 8 часов утра. Гигиенисты предлагали поднимать ребенка за 1-2 ч до начала занятий, в зависимости от того, сколько времени требовалось на дорогу до школы. Идеальным они считали расстояние в получасовой переход пешком в одну сторону, который мог бы стать прекрасной альтернативой специальной прогулки [13, с. 52-54; 22, с. 8-9, 11]. На деле такая дорога могла занимать от пары минут до полутора часов. Более значительного времени не требовалось, так как дети, родители которых жили в сельской местности или в небольших городах, где не было учебного заведения, на период обучения переселялись в пансионы, к родственникам или просто на съемные квартиры поближе к месту учебы [1; 3; 23-24].
Вопрос о том, стоит ли учитывать расстояние до школы при найме квартиры, решался в разных семьях по-разному. Если ребенок был один и именно он был сосредоточением интересов всех домочадцев, то подчас родители были готовы пойти на значительное ухудшение жилищных условий, лишь бы избавить его от ранних подъемов и сократить дорогу до школы. Вот как подобное решение принималось в семье Яфа, где две вдовы - мать и бабушка - растили свою единственную отраду - девятилетнюю Оленьку: «Мы все очень любили нашу квартиру на Мытнинской набережной и тем не менее расстались с нею - только из-за того, что оттуда мне было бы далеко ездить в Стоюнинскую гимназию, а отдать меня в какую-либо другую гимназию поближе - мама и мысли не допускала». В результате вся семья переехала из «удобной, большой и светлой», да к тому же и достаточно дешевой квартиры, в «неудобную, маленькую, сырую» и более дорогую, но расположенную на соседней улице с гимназией [14; 25].
В большинстве же случаев расстояние до школы не входило в число главных приоритетов при выборе квартиры, тем более, когда в семье было несколько детей, и они ходили в разные учебные заведения. Младших школьников сопровождали родители или прислуга, старшие, даже девушки, должны были добираться самостоятельно. Вот, например, какую дорожную эпопею переживала ежедневно ученица старших классов Катя Кавос. «Погода все время очень скверная, бежать ей утром нужно до Благовещенской площади, там садиться на 4-й номер; но это в теории так, а на практике выходит, что она всякий раз берет извозчика» (любящая поспать девочка все время просыпала и опаздывала). В итоге мать решила, «чем ей по мокроте бежать до извозчика, уж лучше пускай ей подает всякий день мой знакомый, весьма порядочный старичок, и мы с тобой будем покойнее и стоит тот же полтинник». Но если семья милостиво разрешила подвозить девочку в школу, то обратно она должна была добираться сама: «Возвращаюсь ... на двух трамваях (причем всегда все страшно толкаются и пихаются; воздух в вагонах невыносимый, воняет сапогами, водкой и т. д.)» [26. Л. 49].
Гигиенисты и педагоги утверждали, что если ребенок правильно ложиться спать (на ночной сон школьника в зависимости от возраста они отводили от 11 до 9 ч), нормально питается и «не раздражает свою нервную систему излишними возбуждениями», то проблем со вставанием в 7-7.30 утра у него не возникнет [13, с. 53; 22, 9; 27, с. 153]. В специализированной литературе для родителей и воспитателей многократно подчеркивалось как важно, чтобы в утренние часы все делалось спокойно и без спешки: «Вычистив зубы и одевшись, он, не торопясь, завтракает и ... не особенно торопясь, идет в школу» или в другом пособии: «Дети должны отправляться в школу, по возможности, пешком, не торопясь; такая утренняя прогулка очень полезна» [13, с. 53; 22, 11]. Особо подчеркивали специалисты важность отсутствия спешки при приеме пищи, чтобы, «боясь опоздать в школу», детям не пришлось «пить горячего чая, кофе или молока и впопыхах не проглатывать непережеванных кусков хлеба...» [28, с. 140; 29, с. 7]. Однако на деле все эти пожелания мало соотносились с реальностью и дневники школьников были переполнены горькими сетованиями на ранние подъемы и бесконечную утреннюю беготню, когда на помощь неуспевающим собраться чадам приходили прислуга или матери, а то и те и другие вместе [3031].
Характер утреннего питания детей, как правило, зависел от той традиции, которая существовала на данный счет в семье и от того, что обычно ели ее старшие члены. В условиях «печной экономики», когда приготовление пищи осуществлялось в печи, а с 80-х гг. XIX в. преимущественно на дровяной плите [32-33], сделать горячий зав-
трак к 7-8 утра было крайне затруднительно. Поэтому, как правило, утром пили чай/кофе, заедали его свежей булкой с маслом и/или джемом, при желании добавляли сюда какие-либо остатки от вчерашнего обеда. Более плотный завтрак, который собственно и назывался завтрак, в отличие от утреннего чая (кофе) и в домашних условиях, и в специальных учреждениях традиционно подавали в промежутке от 10 до 12 ч утра [см. напр.: 2-3; 16. Л. 3; 34. Л. 66 об.]. Поэтому пожелания части гигиенистов о том, чтобы дети «перед уходом в школу, сытно позавтракали» [22, с. 11] оказывались мало исполнимыми в реальности. В этой ситуации всё, что могли сделать наиболее «продвинутые» родители, старавшиеся в наибольшей степени реализовывать рекомендации специалистов, - это заменить для детей утренний чай и кофе, вызывавшие активную критику врачей, как «возбуждающие вкусовые вещества», на молоко или какао [35, с. 38]. Во второй половине XIX - начале ХХ в. в дворянско-интеллигентской семье широко было распространено мнение, согласно которому «. дети и юноши, не пьющие молоко, отличаются по большей части слабой сопротивляемостью по отношению к болезням, наклонностью к малокровию и бледной немочи, а также общей нервозностью» [36, с. 5]. Поэтому, если позволяли финансы, дети ежедневно (даже в пост) получали один-два стакана, а то и бутылку молока, но так как в городских условиях обеспечить детей рано утром свежим, а тем более горячим кипяченым молоком, было значительно сложнее, чем днем или вечером, традиционно молоко пили на ужин и/или прямо перед сном [37; 38, с. 26].
Только в начале ХХ в., по мере распространения газовых плит, что способствовало значительному ускорению процесса приготовления пищи, в быт дворянской семьи стал входить ранний горячий завтрак, состоящий, как правило, из каши, бутербродов и чая/кофе. Так, гимназистка Катя Кавос, жившая у родственников, следующим образом описывала в письмах к родителям свое ежедневное утро 1912 г.: «Дни проходят страшно однообразно. Встаю ровно в % 8-го. Ем кашу. Затем в % 9-го уже сижу на извозчике.» [31. Л. 96].
В подавляющей массе дворянско-интеллигентских семей было принято давать детям «завтрак» с собой в школу. И специалисты, и родители солидаризировались в общем мнении о том, что «давать детям деньги для покупки себе завтрака или фруктов считается неправильным, так как часто случается, что дети употребляют деньги для завтрака на покупку разных лакомств» [28, с. 140]. Вместе с тем среди гигиенистов, педагогов и родителей не существовало единство в вопросе о том, каким по характеру и калорийности должен быть этот завтрак. Одни ратовали за «легкий завтрак», который должен был дать возможность детям «сберечь свой аппетит для обеда в семье» [13, с. 62], другие выступали за «плотный и горя-
чий», требуя от школы организации «приварка» [39, с. 129-130]. В большинстве случаев дети получали с собой бутерброды с ветчиной или оставшимся со вчерашнего обеда мясом и бутылку молока (если в школе не давали чай или хотя бы кипяток, в который уже дети добавляли принесенную из дома заварку) [35, с. 38; 7, с. 21]. В богатых, европеизированных семьях могли добавлять бутерброды с сыром, все еще продолжавшим быть редким продуктом на российском столе, даже дворянском [32-33]. Бедные семьи ограничивались снабжением ребенка куском булки и бутылью воды. Несмотря на уровень обеспеченности родителей, детский завтрак было принято заворачивать в газету. Гигиенисты поражались, что данная традиция была характерна даже для тех семей, где «никто из господ и даже никто из прислуги не стал бы есть упавший на пол кусок хлеба или другого съестного». Попытки разного рода изданий объяснить вред использования грязной бумаги, да еще и покрытой токсичной типографской краской мало действовали на родителей [40, с. 126]. В результате во многих передовых школах, в борьбе за здоровье детей, в начале ХХ века стал использоваться метод воздействия на семью через самих школьников. Так, М. Никольским была составлена небольшая брошюра, за основу которой были взяты правила, подготовленные медицинским советом голландского министерства народного просвещения. Одно из первых мест среди включенных в нее и подлежащих обязательному заучиванию школьниками инструкций занимала следующая: «5) Заворачивай хлеб, булку и прочую пищу только в чистую, никогда не бывшую в употреблении, бумагу...» [41, с. 4].
Необходимость организации в школе горячего питания была признана в 1902 г., когда Министерство народного просвещения потребовало от начальников средних учебных заведений «заботится о том, чтобы учащиеся могли получить в учебных заведениях теплый завтрак или по крайней мере чай» [39, с. 130]. В элитных школах, где была возможность организовать кухню и столовую, горячее питание предоставлялось (за дополнительную плату) еще с 80-х гг. XIX в. О наличии такой услуги в Стоюнинской гимназии писала Ольга Яфа: «Все мои подруги абонированы на «горячие завтраки», сытные и вкусные, но так как они преимущественно мясные, а мне после перенесенной мною летом скарлатины запрещено «черное мясо», мама носит мне горячие завтраки из дому, благо мы живем через улицу» [42. Л. 9].
В подавляющей массе средних учебных заведений не существовало разделения уроков на дообеденные и послеобеденные [13, с. 62]. Вместе с тем в казенной школе право вводить подобную схему учебного процесса было предоставлено администрации в 1902 г. [39, с. 129-130], в частной же такая возможность существо-
вала и раньше. Однако применялась она крайне редко. Таким образом, занятия в гимназиях и реальных училищах традиционно проходили с одним большим - 20-30-минутным - перерывом на завтрак и заканчивались, как правило, в младших классах в 2 ч, в старших - в 3-4 ч дня.
Во второй половине XIX в. продолжительность уроков в средней школе в большинстве учебных заведений страны составляла час с пятиминутными переменами. Данное обстоятельство вызывало серьезное беспокойство части врачей, педагогов и родителей, отмечавших переутомление школьников и связанное с этим ухудшение здоровья подростков. Гигиенисты указывали, что пятиминутного перерыва не только недостаточно для проветривания кабинета и восстановления сил ребенка, но порой дети даже не успевают сходить в туалет (тем более что и в начале ХХ в. в половине учебных заведений он находился на улице) [13]. В начале нового столетия была проведена серия исследований специфики болезней школьников, результатом которой стала настоятельная рекомендация увеличения продолжительности перемены до 15 мин [43, с. 4-6]. Министерство частично пошло навстречу требованиям врачей, рекомендовав с 1902 г. увеличение «пауз между уроками» до 10 мин, а «большой перемены» - до 40. Причем предполагалось, что такой «большой перерыв» должен был наступать для младших школьников раньше, чем для старших [39, с. 129-130]. Вместе с тем организовать подобное схему учебного процесса можно было только в тех школах, где обучающиеся разных классов размещались на отдельных этажах здания и в случае асинхронности занятий не могли мешать друг
другу.
В передовых частных учебных заведениях, нацеленных на создание «гигиенической обстановки», 45-минутные уроки с 15-минутными переменами, а также значительный по размеру перерыв на завтрак существовали и ранее. Наиболее показателен в этом плане порядок учебного дня, сложившийся в Тенишевском коммерческом училище в Петербурге. «Дети появлялись в школе в 9 часов. Два урока по % часа. Перемена между ними в % часа ... они в это время устраивали оживленные игры в зале. Кончались два урока - следовал 1% ч антракт, предназначенный на игры и на завтрак. Полагался целый час игр на воздухе. К часу игр являлся специальный преподаватель. Задачей его было научить детей играть, заинтересовать играми и вовлечь в игры тех, кто почему-либо избегал их. . после этих занятий их ждал уже в школе завтрак, для всех обязательный, состоящий из горячего блюда и из молока. В % первого дети вновь шли на уроки. Из трех последних уроков по крайней мере два отводились на долю практических, ручных занятий. . Незаметно протекало время до 4 часов. Ни усталости, ни
скуки. В передней появлялись родители и прислуга, пришедшие за малышами» [44, с. 25-26].
По своему положению, материальным и санитарно-бытовым условиям разные средние учебные заведения сильно отличались друг от друга. Это могли быть специально построенные учебные здания, жилой дом, состоящий из квартир и приспособленный под гимназию, просто частный дом или квартира, подчас даже не являвшиеся собственностью хозяев учреждения, а взятые в наем. Особенно серьезно различались условия в элитных частных и обычных казенных учебных заведениях.
В конце XIX в. было проведено обследование казенных школ, показавшее следующее состояние системы учреждений среднего государственного образования страны. С одной стороны, почти все учебные заведения помещались в своих («казенных») зданиях, так из 287 обследованных учреждений лишь 31 (т. е. 11 %) «пользовались» наемным помещением. Однако только треть учебных заведений (34 %) имела рекреационные залы (в женских учебных заведениях показатель был выше - 42 %), а вопрос о наличии гимнастических даже не ставился ... Всего 14 % учреждений имели центральное отопление (главным образом воздушное), а 17 % вообще отапливались железными печами. Наконец, лишь 34 % из числа обследованных учебных заведений имели водопровод. Характерно, что наиболее высокие показатели продемонстрировали реальные училища. В данной группе около 30 % учреждений имели центральное отопление и 58 % - водопровод [45, с. 2-4].
В качестве примера казенной гимназии, разместившейся в доме с переделанными под учебные классы жилыми квартирами, можно привести описание Санкт-Петербургской 10-й гимназии, располагавшейся в доме № 3/5 по 1-й Роте Измайловского полка, во флигеле домовладения братьев Тарасовых. Здание имело четыре этажа, помимо классов в нем располагались библиотека, гимнастический зал, квартиры казначея и делопроизводителя. Вот как вспоминали об условиях обучения современники: «Помещения были неважные: потолки низкие, классы тесные, отопление печное, освещение до 1906 года керосиновое. Вся обстановка бедная, парты простые, сосновые. Оборудование физического кабинета и комнат с учебными пособиями весьма скромное» [46, с. 134-135].
Значительно богаче была устроена обстановка в частной гимназии Стоюниных, где обычный класс представлял из себя большую и светлую квадратную комнату «в пять окон: два на юг, два на восток, и одно, в углу между ними, - на юго-восток. Строго говоря, это даже не окно, а стеклянная дверь на балкон, но она большую часть года накрепко заделана и служит просто окном. В углу, наискосок от неё, большая и высокая белая изразцовая печь. Если стать спиной к
печке, то справа - сплошная стена; на ней черная классная доска; в стене слева - белая двустворчатая дверь, которая ведет в так называемый «большой зал». Стены комнаты оклеены глянцевыми белыми обоями «под мрамор» с серыми прожилками. Парты уставлены в три колонны, лицом к доске». Соответствовали таким классам и «Большой зал» - место для проведения игр и мероприятий, и «Малый зал», служивший столовой, а также специальные помещения для занятий гимнастикой [14. Л. 7].
Пяти-семи-часовой ежедневный интенсивный умственный труд в замкнутых, плохо проветренных помещениях, при необходимости сидеть неподвижно, сохраняя тишину, недостаточные перерывы на отдых, очевидно, требовали физической разрядки молодого организма. Врачи указывали на важность и даже необходимость введения в школах физического воспитания [47, с. 7]. В программах казенных (и работавших по государственным учебным планам частных) учебных заведений гимнастика появилась в конце 70-х гг. XIX в. Правда, данное новшество носило преимущественно декларативный характер и практически нигде не применялось на практике. Для женских учебных заведений это было связано во многом с тем, что по тогдашним представлениям ручной труд (рукоделие) также считался формой физического воспитания. Учитывая этот факт в гимназиях ведомства императрицы Марии во всех классах было отведено на гимнастику и рукоделие по 2 ч в неделю, причем не было точного разграничения числа часов между этими двумя предметами [48, с. 52]. С другой стороны, и в мужской, и женской средних школах отсутствовали спортивные залы и даже (как мы отмечали) рекреационные помещения, в которых можно было бы заниматься, а также возникали серьезные трудности с поиском преподавателей. В результате обычной оказывалась ситуация, сложившаяся в С.-Петербургской Александровской женской гимназии. Здесь, по новой, принятой в 1879 г. учебной табели предмет «рукоделие» упразднялся, а его часы передавались для занятий физическими упражнениями. Но реализовалась данная инициатива достаточно своеобразно - в связи с отсутствием необходимых помещений «временно» эти часы были переданы в младших классах на занятия новыми языками, а в старших - стенографией. И только в 1882 г. так и не организовавшее спортивный зал начальство гимназии вернуло в младшие классы преподавание рукоделия, продолжая занимать старших в эти часы другими предметами [49, с. 19; 43-44; 50].
К началу ХХ в. для значительной части женских средних учебных заведений дилемма между пониманием необходимости физического воспитания девушек и невозможностью его организовать разрешалась включением в учебный план преподавания танцев.
Например, именно в качестве замены гимнастики предлагалось введение уроков танцев для учениц в Тюменской женской гимназии. За эти занятия предполагалось взимать дополнительную оплату -по 1 р. в месяц при 2-часовых уроках в неделю. При этом ученицы, «чьи родители не могли оплачивать, посещали уроки бесплатно» [51].
В тех женских средних учебных заведениях, в которых все-таки удавалось ввести гимнастику, на повестку дня вставал вопрос: какие конкретно занятия были бы полезны именно для «слабого женского организма»? Наиболее широкую поддержку в родительской среде находило соображение, что «лучшая гимнастика для дам и девиц -подвижные игры на открытом воздухе: игра в мяч, в волан, крокет и т. д.». Из «телесных упражнений» одобрение вызывали «прогулка пешком на свежем воздухе», бег, который «еще более ускоряет дыхание и содействует развитию груди», катание на коньках и плавание [52, с. 109-110]. Но все это редко могло применяться в условиях обычной городской средней школы . В большинстве случаев, проходившие в гимназии 1-2 раза в неделю занятия гимнастикой включали два этапа - сначала подвижные игры, а затем девушки «строились в шеренгу и проделывали разные фигуры» [21].
Специалисты настойчиво рекомендовали надевать на занятия физическими упражнениями специальную форму [53, с. 4], которая должна была включать для девочек «широкие панталоны, стянутые под коленом эластичной подвязкой , лиф, надетый сверх рубахи , и поверх его свободную блузу с широкими рукавами» [36, с. 19], но в гимназиях это не разрешалось. Максимум, что позволялось школьницам, это надевать под платье шаровары, чтобы на уроках гимнастики не было видно панталончиков [21].
До последнего десятилетия XIX в. и в мужской средней школе занятия гимнастикой осуществлялись по мере возможности, если были спортивные залы или хотя бы значительные по размерам рекреации, а также находились квалифицированные специалисты. При этом вводилась та система физического воспитания (шведская, чешская, немецкая, система Лесгафта и т. д.), которой придерживался приглашенный преподаватель. Казалось бы, введение обязательного физического воспитания в мужской школе в 1888-1889 гг. должно было улучшить преподавание данной дисциплины, однако ситуация только обострилась. На некоторое время содержание физического образования в государственных школах стало носить ярко выраженный военный уклон. «Не было людей, которые могли бы преподавать гимнастику и, по необходимости, дело преподавания перешло к офицерам и даже унтер-офицерам. Военная гимнастика была внесена в стены гражданских учебных заведений, так как ни с какой другой системой новые случайные преподаватели не были
знакомы» [48, с. 53]. С одной стороны, осуществить ведение в средней школе 1-2 еженедельных уроков «военной муштры» в форме так называемых «порядковых движений», т. е. занятий в гимназических коридорах, под руководством бывших офицеров, а то и фельдфебелей, маршировкой и фронтом, было значительно проще, чем оборудовать спортивный зал и пригласить на работу соответствующего специалиста. С другой стороны, подобное нововведение вызвало столь очевидное недовольство родителей, что уже в 1902 г. МНП было вынуждено заявить, что «военная гимнастика» должна занимать в средней школе «второстепенное место», а приоритет должен быть отдан подвижным играм, физическим упражнениям на снарядах, катанию на коньках и лыжах, плаванью и гребле, езде на велосипеде, фехтованию, ручному труду, танцам, пению, игре на музыкальных инструментах [39]. А так как в организации подобных занятий опять на первый план выходил вопрос материальной базы и отсутствия педагогов, то в подавляющей массе казенных учреждений физическое воспитание либо вообще не велось, либо сохранялось преподавание «военной гимнастики».
Совершенно по-другому относились к физическому образованию в так называемых «новых школах», передовых и дорогостоящих частных учебных заведениях («продвинутых» школах для «избранных родителей»). Администрация совместно с родителями осуществляла тщательный подбор «подходящей» образовательной системы. В гимназии М.Н. Стоюниной, например, физическое воспитание проводилось по системе П.Ф. Лесгафта, при этом первоначально он сам руководил занятиями, а затем их вели его ученицы, так называемые лесгафтички, работу которых он постоянно контролировал, посещая уроки [25. Л. 15]. В первом киевском коммерческом училище физическое воспитание строилось на программе врача А.К. Анохина. Для училища В.Н. Тенишева свою программу физического воспитания разработал петербургский педагог П.Н. Бокин. Почти все опытные школы имели просторные гимнастические залы, несколько площадок для проведения игр на открытом воздухе, а в некоторых школах имелись даже свои бассейны [54, с. 30-32]. На занятия гимнастикой и/или ручным трудом отводилось не менее одного урока в день, помимо этого в середине учебного дня дети проводили час, играя на свежем воздухе [44, с. 23].
Возвратившиеся со школы дети либо сразу садились обедать, либо получали до обеда «свободное время». В условиях «печной экономики» и крайне отрицательного отношения в дворянско-интеллигентской среде к подогреванию пищи [32-33] в каждой семье устанавливалось определенное время обеда, на который собирались все домочадцы. Время это выбирали так, чтобы оно было наиболее удобно всем членам семьи или, по крайней мере, тем из
них, чьи интересы в данном доме выделялись как приоритетные. Во второй половине XIX в. обед в дворянских семьях, как правило, приурочивался к приходу со службы главы семьи, и час его зависел от времени ее окончания. Таким образом, обед отодвигался на период от 16 до 18 ч и вернувшиеся из школы дети в ожидании еды могли просто отдыхать или сразу садиться за уроки. В конце столетия, по мере увеличения числа обучающихся в открытых учебных заведениях, возрастания роли детей в дворянской среде и появления значительного числа детоцентричных семей, с одной стороны, и изменения характера рабочего дня многих учреждений, в которых стал устанавливаться перерыв на обед, с другой, именно приход детей со школы стал тем сроком, к которому вся семья должна была собираться на совместный прием пищи. В результате к началу ХХ в. уже считалось вполне обычным и даже рекомендовалось в руководствах по домоводству, что в том случае, если место службы хозяина дома располагалось так далеко, что он не мог приходить домой обедать, то хозяйке следовало отправлять ему домашние блюда с посыльным или заказывать еду в ресторане или столовой [55, с. 10]. Мало того, именно возвращение школьников должно было стать сигналом для начала подачи обеда, ведь «дети обыкновенно не настолько терпеливы, чтобы выждать, пока горячий суп остынет; поэтому надо подавать блюда на стол тотчас же после прихода детей из училища, чтобы, с одной стороны, не заставлять их чрезмерно проголодаться, а с другой - дать время обедать спокойно, не торопясь» [29, с. 7].
Изменив в интересах школьников время главного приема пищи, родители все же далеко не всегда были готовы принять рекомендации гигиенистов в отношении самого характера питания. Это тем более было сложно сделать, так как сами врачи и педагоги не могли определиться по вопросу о роли мясной пищи в рационе подростка. Одна часть авторов однозначно утверждала, что «самая питательная пища та, которая содержит много белковых веществ, например, мясо, яйца, молоко», а сама она должна быть «разнообразна, свежа и вкусно приготовлена» [22, с. 11]. Другие, озабоченные проблемами полового воспитания и опасаясь распространения в юношеской среде онанизма, предлагали кормить подростков преимущественно растительной пищей с добавлением разнообразных молочных продуктов. Мясо следовало ограничить, а для уже «больных онанизмом» полностью исключить [56, с. 43-57; 57]. Компромиссный вариант предполагал отказ от «кушаний, сильно приправленных луком, чесноком, перцем, корицей, ванилью», при сохранении в рационе «белого мяса, молока во всех видах, вареных овощей и мучной пищи» как средств, рекомендуемых «для умерения возбуждаемости» [43, с. 19].
Традиционно обед в дворянско-интеллигентских семьях состоял из трех перемен и 3-4 блюд: на первое - суп, далее - 1-2 вида «горячего» (мясное и/или рыбное) и гарнир, на третье - сладкое. В идеале блюда должны были готовиться из разнообразных продуктов и не повторяться в течение недели - десятидневки. Меню «образцовых обедов» в «помощь хозяйке», чьей обязанностью было его составление, печаталось в специальных дамских изданиях и многочисленных кулинарных книгах [см. 32-33; 55; 58]. Приведем несколько примеров подобных ежедневных обедов: «Среда. Рассольник из гусиных потрохов. Говядина разварная с разварным картофелем. Телячья печенка шпикованная. Крем-брюле. Четверг. Суп английский из телячьей головки. Свиные котлеты. Рябчики жареные. Желе из вина. Пятница. Щи из кислой капусты. Жареная гречневая каша. Бифштекс. Индейка фаршированная. Вафли. Суббота. Суп из курицы. Телятина - жаркое. Макароны итальянские с маслом. Компот» [59, с. 111].
Сокращение числа мясных блюд для подростков, резкое ограничение использования в приготовлении пищи для них специй означало, что либо все в доме должны были перейти на подобное «растительно-пресное» питание, либо для подростков должны были готовить специальный стол. Последний вариант означал не только увеличение трудозатрат, но и значительное удорожание общесемейных расходов на питание, что для озабоченных проблемой экономии дворян было крайне затруднительно. На деле в большинстве случаев не родители подлаживались под требования детского питания, а подростков кормили тем же, что ели взрослые. В семьях вегетарианцев, число которых в интеллигентной среде постоянно росло, детей переводили на полностью растительный стол [12, с. 62; 46, с. 105; 60, с. 24]. Мясоеды кормили подростков теми сортами мяса, которые предпочитали сами. Характерно, что даже если в семье готовили на время постов два вида обедов (скоромный и постный), то связано это было не с питанием детей и взрослых, а с разнообразными требованиями старших членов семьи. Например, на страстной неделе 1883 г. в дворянской семье Гудковых подавали для старших женщин «треску на постном масле, и компот и мармелад», а для отца семейства и 12-летней младшей дочери - «куриный суп, вареную курицу, компот и мармелад». При этом на Вербное Воскресенье вся семья получила одинаковые «суп с перловой крупой и жаркое из мяса» [61. Л. 1 об. - 2; 62].
Гигиенисты настойчиво рекомендовали дополнять обеденный стол школьников сырыми фруктами, на сладкое разрешали баловать детей вареньем, а запивать еду советовали исключительно водой. Строго запрещалось давать подросткам спиртные напитки и «даже пиво» [28, с. 140]. Однако последняя рекомендация исполня-
лась далеко не всеми. Связано это было с широким распространением убеждения в медикаментозной силе алкоголя, разделяемой частью специалистов. В этой связи во многих пособиях специально подчеркивалось, что «спиртные напитки могут принести пользу лишь при известных заболеваниях, причем только опытный домашний врач, знакомый с состоянием детского организма, может определить сорт и количество напитка, так как вред, причиняемый детям и больным ежедневным употреблением вина, значительно превышает их пользу» и осуждались те родители и воспитатели, которые, «не советуясь с врачом, но доверяя лишь газетной рекламе и советам кумушек и тетушек, заставляют детей ежедневно употреблять якобы полезные для детей .вина» [36, с. 5]. Результаты таких практик показало проведенное в конце XIX в. обследование студентов высших учебных заведений, выявившее, что более 2/3 учащихся употребляло спиртные напитки, «начав пить в средней школе» [43, с. 23].
После обеда школьники приступали к выполнению домашних заданий (или возвращались к их выполнению, если начинали готовить уроки еще до обеда). Это отнимало у них практически всю вторую половину дня. Излишнюю загруженность подростков признавали сами педагоги, отмечая, что хотя «нормами . признаются один час для первого и три часа для последнего класса», приготовление уроков может занимать и до 5 ч в день. Мало того, утверждалось, что ученики старших классов за отсутствием необходимого времени вообще «не в состоянии выучить всего материала, задаваемого на дом» [63, с. 106, 109].
Учитывая, как мало времени оставалось у школьников помимо учебы, родителям приходилось думать о том, на какие занятия было бы целесообразно потратить эти часы. Несмотря на то, что многие педагоги, особенно сторонники концепции «свободного воспитания» постоянно указывали на важность и необходимость привлечения детей к физическому труду [65], даже в далеко не богатых семьях предпочитали давать уставшим подросткам или просто «отдохнуть», или обеспокоенные «будущем» своих детей (как мальчиков, так и девочек), родители стремились использовать это «напрасно пропадающее» время «еще для какого-нибудь учения, например, музыке, английскому языку и т. п.» [27, с. 151]. Подобные воззрения находили поддержку у части гигиенистов, утверждавших, что «посторонние занятия, как-то: частные уроки и другие работы ради заработка, равно как и занятия по хозяйству, вредно отзываются на здоровье учащихся. Они не досыпают, становятся вялыми, малокровными и легко подвергаются заболеваниям. При таких условиях страдают также и умственное развитие, и успешность в занятиях» [22, с. 8-9].
За полтора-два часа до отхода ко сну дети получали ужин. Это могли быть жидкая каша на молоке, яйца и/или оставшиеся с обеда холодное мясо и овощи. В качестве питья гигиенисты советовали молоко. Но во многих семьях, несмотря на протесты специалистов, на ужин дети пили вместе с родителями чай с булкой, а горячее молоко получали непосредственно перед сном [28, с. 140].
Спать младшие школьники должны были отправляться в 8 ч вечера, а старшие в 10. Помещение перед сном должно было быть хорошо проветрено и температура в нем не должна была превышать 14-16° С. Детям рекомендовалось вычистить зубы и обмыться прохладной водой [22, с. 9]. Предполагалось, что при правильном воспитании такой порядок не должен был вызвать никаких проблем. Вот как описывали педагоги нормально организованный отход ребенка ко сну: «"Ваня, 8 часов!". И Ваня идет и укладывается без разговоров». Но сами же современники признавали, что «процесс укладывания спать» является для родителей самым «сложным и трудным» и на деле «сколько здесь происходит сцен, сколько раздается усердной мольбы, горячих убеждений, лекций по гигиене, сколько горьких отказов и мягкой уступчивости, сколько зря потраченного времени и энергии» [27, с. 152]. В результате в большинстве семей младшие дети ложились спать около 10, а старшие дотягивали до 11 вечера [31. Д. 44. Л. 97 об.].
По воскресеньям и праздничным дням школьники тоже занимались подготовкой домашних заданий, но имели больше свободного времени, а главное, имели возможность «выспаться». Некоторые из них, по привычке рано просыпаться, вставали уже в 8 утра, но многие, вопреки требованию гигиенистов и педагогов поднимать детей в одно и то же время, нежились в кровати до 12 [31. Л. 123 об.]. Свободное время, по мнению родителей, следовало тратить преимущественно на чтение книг. Помимо этого, в выходные дни дети вместе с другими членами семьи встречали гостей и сами ходили в гости, иногда посещали театры и выставки, ездили на экскурсии, просто гуляли по паркам и скверам [1]. В начале ХХ в. стало популярным привлекать детей к занятию разного рода физическими упражнениями [38, с. 51; 64. Л. 16]. Отдельные сторонники набиравшей на рубеже веков популярность концепции свободного воспитания шли еще дальше: отправляли своих детей во внеучебное время в мастерские ручного труда, а на лето перевозили в сельскохозяйственные колонии, где подростки с целью воспитания любви к труду, силы воли и дисциплины [65] занимались садоводством и огородничеством [см. напр.: 5; 66-67]. Подобные учреждения дополнительного образования формировались, как правило, на добровольные взносы родителей, а так как число участников было невелико, а оплата преподавателей в связи с их редкостью - значительной, то и
приучение детей к производительному труду становилось привилегий далеко не бедствующих дворянских семейств.
Таким образом, во второй половине XIX - начале ХХ в. в дво-рянско-интеллигентской среде серьезное внимание уделялось правильному «выращиванию» детей и подростков. Сформировалась целая система «рационального» воспитания с упором на «натуралистические тенденции» лелеявшая идею создать «нормального человека». «Веровалось, что если ребенок правильно ест, по книжке пьет, по теории спит, нормально болеет, растет, из отрока делается юношей и т. д., то с правильным развитием тела будет правильно идти и правильный рост духа» [68, с. 2]. Понятно, что при таком внимании к физиологической стороне бытия обойти стороной проблему гигиены было невозможно. Большинство дворян-родителей были хорошо знакомы с работами соответствующих специалистов. Их труды выходили отдельными изданиями, печатались в педагогической, дамской и «желтой» прессе, появлялись специализированные и рассчитанные на самую широкую аудиторию еженедельники, задачей которых было «здравие семьи». Вместе с тем полностью реализовать идеи гигиенистов в рамках конкретной дворянско-интеллигентской семьи было достаточно сложно, если не невозможно. С одной стороны, это было связано с тем, что в среде самих специалистов существовали дискуссии по отдельным вопросам, прежде всего связанным с характером питания детей и подростков, степенью их участия в «домашних работах», формами и методами физического воспитания. С другой стороны, многие требования гигиенистов оказывались мало исполнимыми по объективным, прежде всего материальным причинам. Наконец, характеризуя факторы, определявшие условия жизни школьников в дворянско-интеллигентской семье в конце XIX - начале ХХ вв. необходимо обязательно обращать внимание и на представления родителей о задачах воспитания. Так как далеко не всегда строгий режим и трудовое воспитание шли рука об руку с нуждой, а богатство - с праздностью и отсутствием самостоятельности.
Список литературы
1. Веременко В.А. Дети в дворянских семьях России (вторая половина XIX-начало ХХ вв.). - СПб.: ЛГУ им. А.С. Пушкина, 2015.
2. Веременко В.А. Особенности школьного быта дворян в государственных закрытых учебных заведениях России (вторая половина XIX - начало ХХ вв.) // Вестн. Череповец. гос. ун-та. - 2014. - № 8 (61). - С. 33-36.
3. Веременко В.А. Пансионы в России во второй половине XIX - начале ХХ вв. // Вестн. Ленингр. гос. ун-та им. А.С. Пушкина. - 2015. - № 3. - С. 33-39.
4. Мишакова Е.Н. Проблемы дошкольного образования и воспитания на страницах периодической печати России конца XIX - начала ХХ в. // Изв. Воло-год. гос. пед. ун-та. - 2012. - № 7. - С. 127-130.
5. М.К. Опыт семейной школы в Москве // Свободное воспитание. - 1907/8. -№ 1. - С. 51-59.
6. Горбунов-Посадов И. Заметка о московском «Кружке совместного воспитания и образования детей» и «Детском саде М.А. Гуцевич» // Свободное воспитание. - 1907/8. - № 6. - С. 109-111.
7. Из деятельности «Детского сада М.А. Гуцевич», продолжающего дело «Дома свободного ребенка» // Свободное воспитание. - 1907/8. - № 7. -С. 10-23.
8. А.Т. Еще одна попытка свободного воспитания и образования // Свободное воспитание. - 1908/1909. - № 1. - С. 5-32.
9. Оноприенко И. Г. Быт провинциального дворянства: традиции и новации в 50-90-е гг. XIX века (на примере Центрального Черноземья): автореф. дис ... канд. ист. наук. - Воронеж, 2007.
10. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ). Ф. 423. Д. 947.
11. Васенко П.Г. Воспоминания о моей прошлой жизни и прошлом быте. Новосибирск: СО РАН, 2014.
12. А-ская. Из записок матери // Свободное воспитание. - 1907/8. - № 10.
13. Заволжская Ю.И. Школьная гигиена. - СПб.: Изд. журн. «Современная медицина и гигиена», 1898.
14. ОР РНБ. Ф. 163. Д. 315.
15. Скворцов И. Гигиена воспитания. - М.: Тип. М.Г. Волчанинова, 1890.
16. ОР РНБ. Ф. 1 - А. А. Абаза. Д. 107.
17. Институт русской литературы Российской Академии наук (ИРЛИ РАН) (Пушкинский дом). Ф. 445. - Е.С. Зарудная-Кавос. Д. 11.
18. ИРЛИ, Ф. 445. - Е.С. Зарудная-Кавос. Д. 35.
19. ИРЛИ. Ф. 445. - Е.С. Зарудная-Кавос. Д. 16.
20. ИРЛИ. Ф. 445. - Е.С. Зарудная-Кавос. Д. 28.
21. Бердинских В. Тайны русской души. Дневник гимназистки. - М.: Ломоносов, 2015.
22. Зильберштейн Р. Гигиена ребенка школьного возраста. - СПб.: Изд. тип. С.М. Проппера, 1908.
23. Березина А.Н. Семья. Школа. Революция. 1902-1920. - СПб.: КОПО,
2015.
24. Седова Л. Социальные воззрения детей как отражение общественной среды // Вестн. воспитания. - 1900. - № 5. - С. 128-152.
25. ОР РНБ. Ф. 163. Д. 316.
26. ИРЛИ РАН (Пушкинский дом). Ф. 445. - Е.С. Зарудная-Кавос. Д. 43.
27. Обухов А. Как мы портим наших детей (К съезду по семейному воспитанию) // Русская мысль. - 1912. - Кн. 12. - С. 147-155.
28. Питание детей, посещающих школу // Здравие семьи: журн. гигиены и попул. медицины, изд. при «Биржевых ведомостях». - 1902. - 25 сент. (8 окт.). -№ 16.
29. Питание детей школьного возраста // Домоводство. Бесплатное приложение к журналу «Сельский хозяин» за 1903 г. - СПб.: Изд-во П. П. Сойкина, 1903. - Кн. 2.
30. ИРЛИ РАН (Пушкинский дом). Ф. 445. - Е.С. Зарудная-Кавос. Д. 1.
31. ИРЛИ. Ф. 445. - Е.С. Зарудная-Кавос. Д. 44.
32. Б-ий И.Ф. Гигиенический стол. Питательные и вкусные обеды на каждый день: настольная книга для каждой семьи. - СПб.: Электропечатня, 1902.
33. Подарок молодым хозяйкам, руководящий к рациональному уменьшению расходов в домашнем хозяйстве. - М.: Тип. Ф. Иогансон, 1872.
34. ИРЛИ. Ф. 445. - Е С. Зарудная-Кавос. Д. 13.
35. Питание ребенка // Здравие семьи: журн. гигиены и попул. медицины, изд. при «Биржевых ведомостях». - 1902. - 27 февр (12 марта). - № 5.
36. Уффельман. Гигиена мальчиков и девочек. - СПб.: СПб. электрпечат-ня, 1902.
37. Веременко В.А. Религиозное воспитание детей в дворянских семьях России во второй половине XIX - начале ХХ вв. // Петерб. ист. журн. - 2015. -№ 2. - С. 100-116.
38. Голицына И.Д. Воспоминания о России (1900-1932) / пер. с англ Т. И. Голицыной, О. А. Несмеяновой. - М.: Фйрис-пресс, 2009.
39. Эм В. Оздоровление школы // Здравие семьи. Журн. гигиены и попул. медицины, изд. при «Биржевых ведомостях». - 1902. - 11 (24). сент. - № 17.
40. Безвредная бумага // Здравие семьи. Журн. гигиены и попул. медицины, изд. при «Биржевых ведомостях». - 1902. - 28 авг. (10 сент.). - № 16.
41. Никольский М. Гигиена школьного юношества. Краткие общедоступные правила для сохранения здоровья учащихся. - СПб.: Изд. тов. М.О. Вольф, 1912.
42. ОР РНБ. Ф. 163. Д. 314.
43. Либерман Б.Н. Что необходимо знать родителям учащихся. Новгород: Губерн. тип., 1911.
44. Соломин Е. Физическое воспитание и развитие самодеятельности учащихся в Тенишевском училище (в СПб) // Свободное воспитание. - 1909/10. -№ 4. - С. 23-34.
45. Соколов А.Д. Санитарное состояние низших и средних учебных заведений // Высочайше разрешенный второй съезд русских деятелей по техническому и профессиональному образованию 1895-1896. Х-я секция. Школьная гигиена и физические упражнения / под ред. А.Д. Соколова. - М.: Тип. г. Лисс-нера и А. Гешели, 1898. - С. 1-32.
46. Засосов Д.А., Пызин В.И. Из жизни Петербурга 1890-1910-х годов: зап. очевидцев. - Л.: Лениздат, 1991.
47. Д-р А.М. Гигиена школьного возраста // Семья: еженед. ил. журн. -1892. - 15 нояб. - № 1.
48. Игнатьев В.Е. Физическое воспитание: Гимнастика, спорт, подвижные игры. - М.: «Польза» В. Антик и К, 1912.
49. Пятидесятилетие С.-Петербургской Александровской женской гимназии: Хроника гимназической жизни и деятельности. - СПб., 1910.
50. Веременко В.А. Подготовка дворянок к хозяйственной деятельности в семье в России второй половины XIX - начала ХХ вв. // Вестн. Ленингр. гос. унта им. А.С. Пушкина. - 2014. - № 4. - С. 62-75.
51. Зуев В.Н., Куценко Я.А. Становление и развитие физического воспитания в учебных заведениях Тобольской губернии на рубеже XIX-XX века // Вестн. Тюменск. гос. ун-та. Социально-экон. и прав. исслед. - 2013. - № 2. -С. 145-154.
52. Телесные упражнения // Здравие семьи: журн. гигиены и попул. медицины, изд. при «Биржевых ведомостях». - 1902. - 24 июля (6 авг.). - № 14.
53. Общество распространения между образованными женщинами практических знаний. О курсах педагогической гимнастики, состоящих под руководством Н.Е. Цабель. - М., 1894.
54. Корякина Е.А., Устинов И.Ю., Караванов А.А., Холодов О.М. История развития физкультуры и спорта в дореволюционной России (конец XIX - начало ХХ вв.) // Физическая культура, спорт и здоровье в современном обществе: сб. науч. ст. всерос. с междунар. участием очно-заочной науч.-практ. конф. / под ред. Г. В. Бугаева, О.Н. Савинковой. - Воронеж, 2016.
55. Синицына М. Хорошая хозяйка. Настольная книга для каждой хозяйки, советы о разумном и выгоднейшем ведении домашнего хозяйства. - М.: Тип. И.Д. Сытина, 1899.
56. Золотарев А.А. Опасный враг юности. Половой порок (онанизм). Причины и последствия его. Борьба с ним. - М., 1906.
57. Веременко В.А. «Страшный враг юношества» - борьба с онанизмом и половое просвещение подростков из привилегированных слоев российского общества во второй половине XIX - начале ХХ вв. // Столица и провинции: взаимоотношения центра и регионов в истории России: материалы Всерос. науч. конф. с международ. участием / отв. ред. В.В. Карпова. - Вып. 7. - СПб.: ЛГУ им. А.С. Пушкина, 2016. - С. 68-75.
58. Веременко В.А. Хозяйка на кухне: адаптационные практики в жизни российской дворянской семьи во второй половине XIX - начале ХХ в. // Экстремальное в повседневной жизни населения России: история и современность (к 100-летию русской революции 1917 г.): материалы междунар. науч. конф., 16-18 марта 2017 г. / отв. ред. В.А. Веременко. - СПб.: ЛГУ им. А.С. Пушкина, 2017. - С. 315-323.
59. Дамский календарь на 1898 год. 1-й год издания. Издание И. В. Барто-шевича. - М.: Тов. И.Н. Кушнерев, 1898.
60. Лозинский Е. Вегетарианство и воспитание. - М.: Тип. Вильде, 1912.
61. ИРЛИ РАН. (Пушкинский дом). Ф. 15 - Ольги Георгиевны Базанкур.
Д. 1.
62. Веременко В. А. «Пост матушка ...»: дворянские семьи и религиозные ограничения в еде (вторая половина XIX - начало ХХ в.) // КЛИО. - 2015. -№ 4(100). - С. 83-87.
63. Труды Первого всероссийского съезда по семейному воспитанию. Петербург, 30.12.1912-6.01.1913. Т. 2. - СПб., 1914. - С. 106, 109.
64. ИРЛИ. Ф. 445. - Е С. Зарудная-Кавос. Д. 32.
65. Веременко В.А. Трудовое воспитание в дворянско-интеллигентских семьях России во второй половине XIX - начале ХХ вв. // Материальный фактор и предпринимательство в повседневной жизни населения России: история и современность. Сб. материалов междунар. науч. конф. / под общ. ред. проф.
B.Н. Скворцова, отв. ред. В.А. Веременко. - СПб.: ЛГУ им. А.С. Пушкина, 2016. -
C. 361-370.
66. Сухова В. Мастерская ручного труда // Свободное воспитание. -1907/1908. - № 5. - С. 107-108.
67. Зонов А. Первые ступени земледельческого труда с детьми // Свободное воспитание. - 1907/1908. - № 10. - С. 53-56.
68. Амфитеатров Ал. Наши дети // Семья: еженед. ил. журн. - 1892. -6 дек. - № 4.
References
1. Veremenko V.A. Deti v dvoryanskih sem'yah Rossii (vtoraya polovina XIX-nachalo ХХ vv.) [Children in noble families of Russia (second half XIX-beginning of XX centuries)]. SPb.: LGU im. A.S. Pushkina, 2015.
2. Veremenko V.A. Osobennosti shkol'nogo byta dvoryan v gosudarstvennyh zakrytyh uchebnyh zavedeniyah Rossii (vtoraya polovina XIX - nachalo ХХ vv.) [Features a school life of nobles in the state of closed educational institutions of Russia (second half XIX - beginning of XX centuries)] // Vestnik CHerepoveckogo gosudar-stvennogo universiteta [Bulletin of Cherepovets state University]. 2014. № 8 (61). S. 33-36.
3. Veremenko V.A. Pansiony v Rossii vo vtoroj polovine XIX - nachale XX vv. [Pensions in Russia in second half XIX - early XX centuries] // Vestnik Leningrad-skogo gosudarstvennogo universiteta im. A.S. Pushkina [Vestnik Pushkin Leningrad State University]. 2015. № 3. S. 33-39.
4. Mishakova E.N. Problemy doshkol'nogo obrazovaniya i vospitaniya na stran-icah periodicheskoj pechati Rossii konca XIX - nachala XX v. [The problems of preschool education and upbringing on the pages of periodicals of Russia in the late xIx -early XX century] // Izvestiya Vologodskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta [News of the Vologda state pedagogical University]. 2012. № 7. S. 127130.
5. M.K. Opyt semejnoj shkoly v Moskve [The experience of family school in Moscow] // Svobodnoe vospitanie [Liberal education]. 1907/8. № 1. S. 51-59.
6. Gorbunov-Posadov I. Zametka o moskovskom «Kruzhke sovmestnogo vospitaniya i obrazovaniya detej» i «Detskom sade M.A. Gucevich» [Note on Moscow "Circle of joint care and education of children" and "kindergarten M. A. Gutsevich"] // Svobodnoe vospitanie [Liberal education]. 1907/8. № 6. S. 109-111.
7. Iz deyatel'nosti «Detskogo sada M.A. Gucevich», prodolzhayushchego delo «Doma svobodnogo rebenka» [Of activities "kindergarten M. A. Gutsevich" continuing "Home of the free child"] // Svobodnoe vospitanie [Liberal education]. 1907/8. № 7. S. 10-23.
8. A.T. Eshche odna popytka svobodnogo vospitaniya i obrazovaniya [Another attempt of free education and education] // Svobodnoe vospitanie [Liberal education]. 1908/1909. № 1. S. 5-32.
9. Onoprienko I.G. Byt provincial'nogo dvoryanstva: tradicii i novacii v 50-90-e gg. XIX veka (na primere Central'nogo CHernozem'ya) [The life of a provincial nobility: traditions and innovations in the 50-90-ies of the XlX century (on the example of the Central Chernozem)]. Avtoref. diss ... kand. ist. nauk. Voronezh, 2007.
10. Otdel rukopisej Rossijskoj nacional'noj biblioteki (OR RNB) [Department of manuscripts of Russian national library (OR RNB)]. F. 423. D. 947.
11. Vasenko P.G. Vospominaniya o moej proshloj zhizni i proshlom byte [Memories of my past life and past life]. Novosibirsk, 2014.
12. A-skaya. Iz zapisok materi [From the notes of mother] // Svobodnoe vospitanie [Liberal education]. 1907/8. № 10.
13. Zavolzhskaya YU.I. SHkol'naya gigiena [School hygiene]. SPb.: Izd. zhur-nala «Sovremennaya medicina i gigiena», 1898.
14. OR RNB. F. 163. D. 315.
15. Skvorcov I. Gigiena vospitaniya [Hygiene education]. M.: tip. M.G. Vol-chaninova, 1890.
16. OR RNB. F. 1 - A.A. Abaza. D. 107.
17. Institut russkoj literatury Rossijskoj Akademii nauk (IRLI RAN) (Pushkinskij dom) [The Institute of Russian literature of the Russian Academy of Sciences (the Pushkin house) RAS (the Pushkin house)]. F. 445. - E.S. Zarudnaya-Kavos. D. 11.
18. IRLI, F. 445. - E.S. Zarudnaya-Kavos. D. 35.
19. IRLI. F. 445. - E.S. Zarudnaya-Kavos. D. 16.
20. IRLI. F. 445. - E.S. Zarudnaya-Kavos. D. 28.
21. Berdinskih V. Tajny russkoj dushi. Dnevnik gimnazistki [Secrets of the Russian soul. Diary of a schoolgirl]. M., 2015.
22. Zil'bershtejn R. Gigiena rebenka shkol'nogo vozrasta [Hygiene of the school child]. SPb.: izd. tip. S.M. Proppera, 1908.
23. Berezina A.N. Sem'ya. SHkola. Revolyuciya. 1902-1920 [Family. School. Revolution. 1902-1920]. SPb., 2015.
24. Sedova L. Social'nye vozzreniya detej, kak otrazhenie obshchestvennoj sredy [Social views children as a reflection of the social environment] // Vestnik vospitaniya [Journal of education]. 1900. № 5. S. 128-152.
25. OR RNB. F. 163. D. 316.
26. IRLI RAN (Pushkinskij dom). F. 445. - E.S. Zarudnaya-Kavos. D. 43.
27. Obuhov A. Kak my portim nashih detej (K s"ezdu po semejnomu vospitani-yu) [How do we spoil our children (To Congress on family education)] // Russkaya mysl'. 1912. Kn. 12. S. 147-155.
28. Pitanie detej, poseshchayushchih shkolu [The nutrition of children attending school] // Zdravie sem'i. ZHurnal gigieny i populyarnoj mediciny, izdavaemyj pri «Bir-zhevyh vedomostyah» [The Health of the family. Journal of hygiene and popular medicine, published in the "Exchange news"]. 1902. 25 sent. (8 okt.). № 16.
29. Pitanie detej shkol'nogo vozrasta [Nutrition of school-age children] // Do-movodstvo. Besplatnoe prilozhenie k zhurnalu «Sel'skij hozyain» za 1903 g. [Economics. Free Supplement to the magazine "the house" of 1903]. SPb: izd-vo P.P. Sojkina, 1903. Kn. 2.
30. IRLI RAN (Pushkinskij dom). F. 445. - E.S. Zarudnaya-Kavos. D. 1.
31. IRLI. F. 445. - E.S. Zarudnaya-Kavos. D. 44.
32. B-ij I.F. Gigienicheskij stol. Pitatel'nye i vkusnye obedy na kazhdyj den'. Nastol'naya kniga dlya kazhdoj sem'i [The hygienic table. Nutritious and delicious Lunches every day. A reference book for each family]. SPb.: EHlektropechatnya, 1902.
33. Podarok molodym hozyajkam, rukovodyashchij k racional'nomu umen'sheniyu raskhodov v domashnem hozyajstve [A gift to young Housewives, leading to the rational reduction of expenses in the household]. M.: tip. F. Ioganson, 1872.
34. IRLI. F. 445. - E.S. Zarudnaya-Kavos. D. 13.
35. Pitanie rebenka [Child nutrition] // Zdravie sem'i. ZHurnal gigieny i populyarnoj mediciny, izdavaemyj pri «Birzhevyh vedomostyah» [The Health of the family. Journal of hygiene and popular medicine, published in the "Exchange news"]. 1902. 27 fevr (12 marta). № 5.
36. Uffel'man. Gigiena mal'chikov i devochek [Hygiene for boys and girls]. SPb.: SPb. ehlektrpechatnya, 1902.
37. Veremenko V.A. Religioznoe vospitanie detej v dvoryanskih sem'yah Rossii vo vtoroj polovine XIX- nachale XX vv. [Religious education of children of noble families in Russia in the second half of XIX - early XX centuries] // Peterburgskij is-toricheskij zhurnal [The St. Petersburg historical journal]. 2015. № 2. S. 100-116.
38. Golicyna I.D. Vospominaniya o Rossii (1900-1932) [Memories of Russia (1900-1932)] / per. s angl T.I. Golicynoj, O.A. Nesmeyanovoj. M.: Fjris-press, 2009.
39. EHm V. Ozdorovlenie shkoly [Improvement of the school] // Zdravie sem'i. ZHurnal gigieny i populyarnoj mediciny, izdavaemyj pri «Birzhevyh vedomostyah». [The Health of the family. Journal of hygiene and popular medicine, published in the "Exchange news"]. 1902. 11 (24) sent. № 17.
40. Bezvrednaya bumaga [Harmless paper] // Zdravie sem'i. ZHurnal gigieny i populyarnoj mediciny, izdavaemyj pri «Birzhevyh vedomostyah» [The Health of the
family. Journal of hygiene and popular medicine, published in the "Exchange news"]. 1902. 28 avg. (10 sent.). № 16.
41. Nikol'skij M. Gigiena shkol'nogo yunoshestva. Kratkie obshchedostupnye pravila dlya sohraneniya zdorov'ya uchashchihsya [Hygiene school youth. Public short rules for maintaining the health of students]. SPb: izd. tov. M.O. Vol'f, 1912.
42. OR RNB. F. 163. D. 314.
43. Liberman B.N. CHto neobhodimo znat' roditelyam uchashchihsya. Novgorod: gubern [What is necessary to know for student's parents]. Tip., 1911.
44. Solomin E. Fizicheskoe vospitanie i razvitie samodeyatel'nosti uchashchihsya v Tenishevskom uchilishche (v SPb) [Physical education and development of Amateur students in Tenishev school (in St. Petersburg)] // Svobodnoe vospitanie [Liberal education]. 1909/10. № 4. S. 23-34.
45. Sokolov A.D. Sanitarnoe sostoyanie nizshih i srednih uchebnyh zavedenij [The sanitary condition of the lower and middle schools] // Vysochajshe razreshennyj vtoroj s"ezd russkih deyatelej po tekhnicheskomu i professional'nomu obrazovaniyu 1895-1896. H-aya sekciya. shkol'naya gigiena i fizicheskie uprazhneniya [Majesty allowed the second Congress of Russian figures on technical and vocational education, 1895-1896. X-th partition. school hygiene and physical exercises] / pod red. A.D. Sokolova. M.: tip. g. Lissnera i A. Gesheli, 1898. S. 1-32.
46. Zasosov D.A., Pyzin V.I. Iz zhizni Peterburga 1890-1910-h godov. Zapiski ochevidcev [From the life of St. Petersburg 1890-1910-ies. Memoirs of the eyewitnesses]. L., 1991.
47. D-r A.M. Gigiena shkol'nogo vozrasta [Hygiene school age] // Sem'ya. Ezhenedel'nyj illyustrirovannyj zhurnal [Family. Weekly illustrated magazine]. 1892. 15 noyabrya. № 1.
48. Ignat'ev V.E. Fizicheskoe vospitanie: Gimnastika, sport, podvizhnye igry [Physical education: Gymnastics, sports, outdoor games]. M., 1912.
49. Pyatidesyatiletie S.-Peterburgskoj Aleksandrovskoj zhenskoj gimnazii: Hronika gimnazich. zhizni i deyatel'nosti [The fiftieth anniversary of St. Petersburg Alexander women's gymnasium: the gymnasium Chronicle of life and activit]. SPb., 1910.
50. Veremenko V.A. Podgotovka dvoryanok k hozyajstvennoj deyatel'nosti v sem'e v Rossii vtoroj poloviny XIX - nachala XX vv. [Preparation of noblewomen in economic activities to the family in Russia of second half XIX - beginning of XX centuries] // Vestnik Leningradskogo gosudarstvennogo universiteta im. A.S. Pushkina [Vestnik Pushkin Leningrad State University]. 2014. № 4. S. 62-75.
51. Zuev V.N., Kucenko YA.A. Stanovlenie i razvitie fizicheskogo vospitaniya v uchebnyh zavedeniyah Tobol'skoj gubernii na rubezhe XIX-XX veka [The formation and development of physical education in the schools of the Tobolsk province in the XIX-XX century] // Bulletin of Tyumen state University. Socio-economic and legal research [Vestnik Tyumenskogo gosudarstvennogo universiteta. Social'no-ehkonomicheskie i pravovye issledovaniya]. 2013. №2. S. 145-154.
52. Telesnye uprazhneniya [Physical exercise] // Zdravie sem'i. ZHurnal gigieny i populyarnoj mediciny, izdavaemyj pri «Birzhevyh vedomostyah» [The Health of the family. Journal of hygiene and popular medicine, published in the "Exchange news"]. 1902. 24 iyulya (6 avgusta). № 14.
53. Obshchestvo rasprostraneniya mezhdu obrazovannymi zhenshchinami prakticheskih znanij. O kursah pedagogicheskoj gimnastiki, sostoyashchih pod rukovodstvom N.E. Cabel' [The society for the propagation between the educated women practical knowledge. About the courses of pedagogical gymnastics, consisting under the supervision of N. E. Zabel]. M., 1894.
54. Koryakina E.A., Ustinov I.YU., Karavanov A.A., Holodov O.M. Istoriya razvitiya fizkul'tury i sporta v dorevolyucionnoj Rossii (konec XIX- nachalo XX vv.) [The history of development of physical culture and sport in pre-revolutionary Russia (end of XIX- beginning of XX centuries)] // Fizicheskaya kul'tura, sport i zdorov'e v sovremennom obshchestve: sb. nauchnyh statej vseros. s mezhdunarodnym uchas-tiem ochno-zaochnoj nauchno-prakt. konf. [The Physical culture, sport and health in modern society: collection of scientific articles of the all-Russian. with international participation, part-time scientific-practical. Conf.] Pod red. G.V. Bugaev, O.N. Sav-inkova. Voronezh, 2016.
55. Sinicyna M. Horoshaya hozyajka. Nastol'naya kniga dlya kazhdoj hozyajki, sovety o razumnom i vygodnejshem vedenii domashnego hozyajstva [A good hostess. Handbook for each family, advice about a reasonable and profitable home]. M.: tip. I.D. Sytina, 1899.
56. Zolotarev A.A. Opasnyj vrag yunosti. Polovoj porok (onanizm). Prichiny i posledstviya ego. Bor'ba s nim [A dangerous enemy of youth. Sexual sin (Masturbation). The causes and consequences of it. The fight with him]. M., 1906.
57. Veremenko V.A. «Strashnyj vrag yunoshestva» - bor'ba s onanizmom i polovoe prosveshchenie podrostkov iz privilegirovannyh sloev rossijskogo ob-shchestva vo vtoroj polovine XIX - nachale XX vv. ["The worst enemy of youth" - the struggle against Masturbation and sexuality education of adolescents from privileged strata of Russian society in the second half of XIX - early XX centuries] // Stolica i provincii: vzaimootnosheniya centra i regionov v istorii Rossii: materialy Vseros. nauch. konf. s mezhdunarod. uchastiem [Capital and the provinces: the relationship between the centre and regions in the history of Russia: materials of vseros. scientific. Conf. international. participation] / otv. red. V.V. Karpova. Vyp. 7. SPb.: LGU im. A.S. Pushkina, 2016. S. 68-75.
58. Veremenko V.A. Hozyajka na kuhne: adaptacionnye praktiki v zhizni ros-sijskoj dvoryanskoj sem'i vo vtoroj polovine XIX - nachale XX v. [The hostess in the kitchen: adaptation practices in the life of Russian noble families in the second half of XIX - early XX century] // EHkstremal'noe v povsednevnoj zhizni naseleniya Rossii: istoriya i sovremennost' (k 100-letiyu russkoj revolyucii 1917 g.): materialy mezhdu-nar. nauch. konf., 16-18 marta 2017 g. / otv. red. V.A. Veremenko [The Extreme in the everyday life of the population of Russia: history and modernity (the 100th anniversary of the Russian revolution of 1917): proceedings of the international. scientific. Conf. On March 16-18, 2017]. SPb.: LGU im. A.S. Pushkina, 2017. S. 315-323.
59. Damskij kalendar' na 1898 god [Lady's calendar for 1898. 1st year]. 1-j god izdaniya. Izdanie I.V. Bartoshevicha. M.: tov. I.N. Kushnerev, 1898.
60. Lozinskij E. Vegetarianstvo i vospitanie [Vegetarianism and education]. M.: tip. Vil'de, 1912.
61. IRLI RAN. (Pushkinskij dom). F. 15 - Ol'gi Georgievny Bazankur. D. 1.
62. Veremenko V.A. «Post matushka ...»: dvoryanskie sem'i i religioznye ogra-nicheniya v ede (vtoraya polovina XIX- nachalo XX v.) ["The post mother ...": noble families and religious food restrictions (second half of XIX - beginning of XX century)] // KLIO. 2015. № 4 (100). S. 83-87.
63. Trudy Pervogo vserossijskogo s"ezda po semejnomu vospitaniyu [Proceedings of the First all-Russian Congress on family education]. Peterburg, 30.12.19126.01.1913. T. 2. SPb., 1914. S. 106, 109.
64. IRLI. F. 445. - E.S. Zarudnaya-Kavos. D. 32.
65. Veremenko V.A. Trudovoe vospitanie v dvoryansko-intelligentskih sem'yah Rossii vo vtoroj polovine XIX - nachale XX vv. [Labor education in aristocratic intellectual families in Russia in the second half of XIX - early XX centuries] // Material'nyj
faktor i predprinimatel'stvo v povsednevnoj zhizni naseleniya Rossii: istoriya i sov-remennost'. Sb. materialov mezhdunar. nauch. konf. [The Material factor and entre-preneurship in everyday life of the population of Russia: history and modernity. SB. materials Intern. scientific. Conf.] / pod obshch. red. prof. V.N. Skvorcova, otv. red. V.A. Veremenko. SPb.: LGU im. A.S. Pushkina, 2016. S. 361-370.
66. Suhova V. Masterskaya ruchnogo truda [Workshop of manual labor] // Svo-bodnoe vospitanie [Liberal education]. 1907/1908. № 5. S. 107-108.
67. Zonov A. Pervye stupeni zemledel'cheskogo truda s det'mi [The first stage of agricultural labor with children] // Svobodnoe vospitanie [Liberal education]. 1907/1908. № 10. S. 53-56.
68. Amfiteatrov Al. Nashi deti [Our children] // Sem'ya. Ezhenedel'nyj illyustriro-vannyj zhurnal [Family. A weekly illustrated journal]. 1892. 6 dekabrya. № 4.
