CC BY-NC
150Гибридная война в Арктике
Бартош Александр Александрович
кандидат военных наук
119034, Россия, г. Москва, ул. Остоженка, 36, оф. 103 И [email protected]
Статья из рубрики "Современные внешнеполитические концепции и доктрины"
Аннотация.
Предметом исследования является гибридная война в Арктике и её особенности с учетом изменения парадигмы современных конфликтов, основанной на применении непрямых асимметричных действий. Актуальность исследования обусловлена растущим значением Арктического региона для экономики и обеспечения национальной безопасности России в условиях обострения конкурентной борьбы за место на арктическом поле с участием как приарктических государств, так и других стран, а также возможностью формирования ситуативных коалиций, направленных против интересов России в регионе. Методологической основой исследования является системный, структурно-функциональный подходы, сопоставительный анализ, а также синтез, индукция, дедукция. Автор предпринимает одну из первых попыток изучить особенности использования в практике конкурентной борьбы в Арктике стратегии гибридной войны, построенной на комбинации военно-силовых методов с дипломатическими, экономическими и информационными средствами воздействия на противника и применением кибероружия. Показана важность своевременного осознания последствий нелинейного характера гибридной войны для организации противодействия с учётом её особенностей, в том числе, на основе трансформации классических представлений о понятии «трение войны» применительно к арктическому театру войны. Показываются направления переоценки принципов гибридной войны в Арктике, стратегии и тактики её ведения, прогнозирования и стратегического планирования действий по обеспечению национальных интересов России. Автор предостерегает об опасности англосаксонской стратегии непрямых действий, которая формирует основу гибридных технологий, используемых Западом против интересов России в Арктике. Обосновывается необходимость разработки Россией нового стратегического подхода, основанного на широком использовании адаптивных технологий и разработки нормативно-правовой базы, учитывающей особенности арктического театра в условиях применения новой модели конфликта. Предлагаются меры по обеспечению национальных интересов и национальной безопасности России в условиях трансформации угроз и вызовов современности.
Ключевые слова: Арктика, конфликт, стратегия, непрямые действия, гибридная война, катализатор, информационная война, кибервойна, национальная безопасность, трение
DOI:
10.25136/2409-8671.2018.3.21010
Дата направления в редакцию:
08-11-2016
Дата рецензирования:
09-11-2016
Дата публикации:
07-10-2018
Особое геополитическое положение Арктики как важнейшей коммуникационной артерии, богатство ее сырьевых месторождений, включая нефтегазовые, а также черных, цветных, редких и благородных металлов и биоресурсов превратили Арктику в одну из главных точек притяжения не только для арктических государств, но и для весьма отдаленных стран Северного полушария. Статус наблюдателя Арктического совета получили Китай, Япония, Южная Корея, Индия и Сингапур, Нидерланды, Испания, Великобритания, Германия, Франция, Польша, Италия, что, по их мнению, формирует символический репутационный капитал для взаимодействия с арктическими государствами. Стремясь утвердить свою институциональную причастность к арктическим делам, на статус постоянного наблюдателя в Арктическом совете претендует и ЕС.
Государства и их коалиции, претендующие на участие в принятии решений по проблемам Арктики, не ставя де-юре под сомнение юрисдикцию прибрежных арктических стран, де-факто пытаются найти пути изменения существующего положения. Стремление многих государств продемонстрировать свое право на самостоятельное изучение Арктики и закрепить за собой место участника освоения арктического поля позволяет прогнозировать усиление противостояния, прежде всего, между основными мировыми геополитическими игроками: Российской Федерацией, Соединенными Штатами Америки, Китайской Народной Республикой, государствами Арктического региона и их коалициями. Противостояние может осуществляться как в рамках дипломатических переговоров заинтересованных сторон, так и с использованием широкой гаммы технологий современных конфликтов, включая создание коалиций заинтересованных государств для «продавливания» нужных решений.
Пока Арктика считается относительно спокойным регионом. Президент Российского Совета международных дел (РСМД) Игорь Иванов отмечает, что, несмотря неблагоприятный геополитический фон, международное сотрудничество в Арктике продолжает развиваться. «За прошедшие три года регион не стал (и будем надеяться, не станет) ареной геополитического противостояния великих держав или арктических государств»
Однако меняется мир, меняются и стратегии, позволяющие навязывать свою волю противнику. В полной мере это можно отнести и к возможным вариантам развития ситуаций в Арктике. Сегодня обстановка представляется достаточно спокойной, что вовсе не позволяет экстраполировать это состояние на среднесрочную перспективу. В условиях глобализации и информационной революции катализатором изменений могут послужить события, происходящие в весьма удаленных от Арктики районах земного шара.
Англосаксонская стратегия непрямых действий в противостоянии в Арктике
В современных конфликтах все большее использование приобретают технологии, позволяющие исподволь готовить условия для лавиноообразного развития обстановки на основе стратегии непрямых действий. Стратегия включает несколько этапов и после довольно тру-доёмкого и скрытного подготовительного периода рассчитана на своеобразное «заполнение» ре-альности искусственными событиями с расчётом на то, что затем всё должно «пойти само», без заметного непосредственного участия главного инициатора конфликта. Это сводит к минимуму вероятность провала из-за какой-либо непредвиденной настоя-щей случайности — она ничего не может испортить, поскольку план реализации замысла разбит по многим независимым дублирующим друг друга ли-ниям, одновременно сходящимся в одной точке. Таким образом, жертву агрессии будут постоянно преследовать непри-ятности, «можно устраивать разные относительно мелкие гадости» всё время напоминающие о противнике, но его са-мого не будет видно! Так описывает англосаксонскую стратегию непрямых действий один из её авторов британский военный теоретик Б.Л. Гарт [16, С 5]
Питательной средой для реализации подготовительного этапа стратегии непрямых действий в Арктике служит комплекс гибридных угроз, которые могут послужить катализатором для наращивания противостояния между Россией и другими игроками на арктическом поле. Это притязания Канады на поднятие Менделеева, хребет Ломоносова и хребет Гаккеля, притязания Дании на хребет Ломоносова, притязания Норвегии на рыбоохранную зону вокруг архипелага Шпицберген, аренда (покупка) странами АТР территорий для создания баз ВМС, активизация военной деятельности приарктических государств и их союзников и рост ее масштабов в Арктике, деятельность иностранных государств по интернационализации Северного морского пути и Северо-Западного прохода и некоторые другие действия. Угрозы реальные и их существенная а нтиро с с ийс ка я сос та в ля юща я с о мне ний не в ыз ыв а е т.
В докладе, подготовленном Российским Советом по международным делам «Арктика. Предложения по дорожной карте международного сотрудничества», утверждается, что: «Единственным существенным открытым вопросом остается определение внешних границ и разграничение континентального шельфа ряда прибрежных государств за пределами 200-мильных зон. Однако данный вопрос не будет порождать споры и конфликты относительно доступа к природным богатствам Арктики, большая часть которых находится в пределах никем не оспариваемых исключительных экономических зон прибрежных
государств». [1, С,6]
Довольно умиротворяющая оценка. Понятно стремление дипломатов удержать ситуацию в русле диалога. Вместе с тем, мир уже не раз сталкивался с развитием международной обстановки, когда позиция Запада резко изменялась, подписанные договоры нарушались, что приводило к трансформации ситуаций, казалось бы, не внушавших особых опасений, в направлении решительного отрицания суверенных прав отдельных государств вплоть до использования против них военной силы. При этом нередко игнорировалась существующая международно-правовая база, а агрессия осуществлялась на основе собственных норм и правил или произвольной трактовки международных законов, как это было, например, на Балканах, в Ираке, Ливии, Сирии.
С учетом изменчивости и непредсказуемости международной обстановки, ниже будет предпринята попытка показать возможности реализации стратегии непрямых действий в ходе гибридной войны, которая разворачивается против России на арктических просторах. При этом исходим из того, что Арктика лишь звено в глобальной стратегии
США, цель которой - установление мирового мира, сохранение лидирующего положения и всем жизненно важным районам.
господства, формирование однополярного достижение гарантированного доступа ко
Для Российской Федерации проблемы освоения арктических территорий имеют стратегическое значение. Арктика на длительную перспективу является не только важнейшей ресурсной базой России, опорным регионом для наращивания ее транзитного потенциала, но и узлом пересечения долгосрочных национальных интересов нашей страны и основных зарубежных стран в международной, оборонной и экологической сферах.
Ключевая роль в развитии единой трансконтинентальной транспортной системы принадлежит Северному морскому пути, который служит кратчайшей трассой между европейскими и дальневосточными морскими, а также речными портами Сибири.
Высокий удельный вес Арктического региона в экономике России превращает Арктику в одну из первостепенных целей гибридной войны, во многом построенной на экономических санкциях.
При этом по словам секретаря Совета Безопасности РФ Николая Патрушева: «Принципиальная российская позиция - в Арктике нет проблем, требующих военного
решения»
Военные угрозы России в Арктике
По-иному расценивают обстановку в Арктике США и некоторые другие страны НАТО, которые координируют свои политические, военные, экономические, информационные усилия в рамках решения единой задачи - расширить экономическое присутствие в районах Севера, добиться интернационализации Северного морского пути (СМП) и в конечном итоге попытаться максимально снизить роль России в регионе.
Заметим, что вопрос о контроле над СМП для России имеет критическое значение, поскольку это пока единственный транспортный путь, способный интегрировать отдаленные районы Крайнего Севера страны и их ресурсный потенциал в национальную и мировую экономику. Поэтому Россия не может позволить поставить под международный контроль экономические связи между отдельными регионами страны, осуществляемые по СМП.
Для России Арктика всегда была и остается стратегически важным регионом, где сосредоточены практически все сферы обеспечения национальной безопасности: это область экономических, экологических, транспортных, ресурсных и военных интересов. При этом перед Россией стоит ряд вызовов и угроз, среди которых — необходимость развития инфраструктуры Крайнего Севера, обеспечения высокого уровня жизни населения арктических регионов, сохранение уникальных экосистем Арктики и ряд других. Одним из ответов на них является широкое многостороннее взаимовыгодное сотрудничество как с арктическими, так и неарктическими государствами.
Лидирующая роль в противодействии законным интересам России в Арктике принадлежит США. В докладе начальника штаба ВМС СШАа дмирала Д.Гринерта "Дорожная карта для Арктики 2014 - 2030" определены конкретные цели и задачи для различных служб и ведомств ВМС США по комплексным исследованиям изменений в ледовой обстановке, оценке потребностей сил американского флота в спутниковых коммуникациях, разведке и сбору информации в регионе, оценке уровня готовности действующих портов,
аэродромов и ангаров в прилежащей к арктическому театру военных действий зоне.
С этой целью в Арктике уже создается и развивается военная инфраструктура США и Канады. В частности, в США принято решение о строительстве двух новых передовых баз береговой охраны на Аляске в Барроу и в Номе. Рассматриваются возможности обеспечения постоянного присутствия в Арктике авианосной группы и выделения дополнительных патрульных кораблей. Наращиваются усилия по противолодочной обороне и обеспечению глубоких десантных операций. Минобороны США уже на практике готовит подразделения сухопутных войск к действиям в Арктике, начались поставки в войска специально адаптированных для действий в суровых климатических условиях многоцелевых вертолетов "Блэк Хок". В 2017 году США разместят в Норвегии батальон морских пехотинцев численностью 330 военнослужащих, который будет базироваться на военной базе в Вернесе на условиях ротации. В основном в подразделение будут входить военнослужащие спецназа, предназначенного для
выполнения диверсионных задач в тылу потенциального противника.
В последние годы возросла масштабность и интенсивность мероприятий оперативной и боевой подготовки О ВС НАТО в Арктике. Ежегодно в Арктику выполняется 3-4 похода многоцелевых атомных подводных лодок ВМС США и ВМС Великобритании, в том числе 12 в район полюса. Еженедельно совершается не менее 3 вылетов самолетов базовой патрульной авиации.
Активизация военных приготовлений сопровождается наращиванием давления на Россию в дипломатической и информационной сфере. В арктическом секторе государственной границы и на приграничной территории Российской Федерации активизировалась деятельность спецслужб США и их союзников по НАТО. Кроме военных сил и средств к ведению разведки привлекаются научно-исследовательские суда Норвегии. Используются различные международные неправительственные организации, в особенности - экологические как это было, например, в 2013 году в ходе акции Гринпис Интернешнл на принадлежащей нефтяной компании «Газпром» платформе «Приразломная». Организаторы акции потребовали отменить экологически опасные и, по их мнению, экономически бесперспективные планы по бурению в Арктике. Присутствие иностранных исследователей отмечается в районах архипелага Новая Земля и в горле Белого моря - там, где Россия проводит испытания своих атомных подводных лодок. В Норвегии говорят о планах изменения демилитаризованного статуса Шпицбергена, завершается разработка концепции применения национальных вооруженных сил в Арктическом регионе.
Позиция НАТО по вопросам военного присутствия в Арктике пока не определена. Генсек НАТО Яап де Хооп Схеффер в 2009 году в Рейкьявике на встрече альянса по вопросам рисков и вызовов в Арктике заявил, что: «Ожидать военного конфликта в Арктике - это
последнее дело, однако там будет военное присутствие»^18^. Однако генсек, по-видимому, поторопился, поскольку дальнейшего развития эта идея пока не получила.
Более того, Генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен в 2013 году в Осло заверил, что Организация Североатлантического договора не имеет намерений по
увеличению присутствия или наращиванию активности в арктической зоне.
Таким образом, несмотря на интерес ряда стран к обширным запасам углеводородов в этом регионе, единую позицию по целесообразности военного присутствия в Арктике альянс пока не выработал. В связи с этим вопрос о политике НАТО в Арктике не нашел отражения ни в принятой в 2010 году стратегической концепции альянса, ни в решениях
последующих саммитов блока. Недостаточная вовлеченность альянса в решение проблем Арктики связана с разными подходами и неодинаковой заинтересованностью союзников, альянс внутренне разделен по вопросу об Арктике и не имеет общей позиции по своей роли в регионе.
Определенные надежды в продвижении арктической повестки некоторые западные эксперты возлагают на следующий саммит НАТО, который состоится в 2017 году в новой штаб-квартире Северо-Атлантического альянса в Брюсселе. Сторонники более заметного присутствия НАТО в северных широтах не оставляют попыток изменить ситуацию, апеллируя к тому факту, что пять государств-членов НАТО (США, Канада, Норвегия, Дания и Исландия) и два важных партнера (Швеция и Финляндия) являются арктическими странами и поэтому при лидирующей роли США нужно вырабатывать общую позицию по Арктике с привлечением Великобритании и прибалтийских государств. Таким образом предлагается нарастить число государств-членов НАТО, участвующих в диалоге и привлечь к нему партнеров, что расширит возможности для экономического, дипломатического, военного и информационного «продавливания» позиций Запада в
противостоянии с Россией.
Наряду с этим, следует отметить, что в национальных арктических стратегиях Дании, Исландии, Канады, Норвегии и США говорится о необходимости сотрудничества с Россией и декларируется намерение обеспечивать собственные интересы в Арктике с помощью национальных вооруженных сил, а не блока НАТО. При этом подразумевается
, что в рамках V статьи Североатлантического договора они в любой момент могут использовать свое членство в альянсе для формулирования солидарного ответа на возможные угрозы. В этих условиях учреждение постоянного институционального присутствия военно-политического блока в Арктике лишается смысла, хотя в современной ситуации в качестве дополнительного средства давления на Россию подобный тезис может быть пересмотрен.
В целом США в диалоге с Россией как главным соперником в Арктике реализуют стратегию, направленную на расширение спектра форм и методов противостояния, осуществляют своеобразную «гибридизацию» вызовов и угроз, стремятся расширить базу для формирования возможной антироссийской коалиции для действий в Арктике с привлечением других стран. Одновременно наряду с военной деятельностью в северных широтах Вашингтон наращивает разнородные усилия в информационной сфере, использует средства традиционной и публичной дипломатии для консолидации союзников и подрыва позиций России, привлекает НПО, готовит силы специальных операций для действий в арктических широтах.
Таким образом, в Арктике против России ведется гибридная война, что требует соответствующих «гибридных» мер противодействия. Часть таких мер предусмотрены в принятом Советом безопасности Российской Федерации документе - «Основы государственной политики РФ в Арктике на период до 2020 г. и дальнейшую перспективу».
В документе отражены главные цели и стратегические приоритеты государственной политики Российской Федерации в Арктике, основные задачи, меры и механизмы по её реализации. В числе задач в сфере обеспечения военной безопасности требуется «привести возможности пограничных органов в соответствие с характером угроз и вызовов Российской Федерации в Арктике», хотя сами угрозы и вызовы в самом документе отражены лишь частично. Недостаточным является и анализ угроз от
непрямых действий, направленных против интересов России в Арктике.
На наш взгляд, чрезмерно успокаивающе звучит и подготовленный Российским Советом по международным делам документ «Арктика. Предложения по дорожной карте международного сотрудничества», где весьма категорически утверждается, что: «Единственным существенным открытым вопросом остается определение внешних границ и разграничение континентального шельфа ряда прибрежных государств за пределами 200-мильных зон. Однако данный вопрос не будет порождать споры и конфликты относительно доступа к природным богатствам Арктики, большая часть которых находится в пределах никем не оспариваемых исключительных экономических зон прибрежных государств». [1, С,6]
Уже не раз мир сталкивался с ситуациями, когда позиция Запада резко изменялась от, казалось бы, не внушающей особых опасений картины отношений, далёких от споров и конфликтов, до решительного отрицания суверенных прав отдельных государств вплоть до использования против них военной силы. Запад неоднократно нарушал подписанные международные договоры.
В складывающихся условиях одной из главных целей государственной политики Российской Федерации в Арктике в сфере военной безопасности, защиты и охраны государственной границы России, пролегающей в арктической зоне Российской Федерации, является обеспечение благоприятного оперативного режима в Арктической зоне Российской Федерации, включая поддержание необходимого боевого потенциала группировок войск (сил) общего назначения Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов в этом регионе.
Исходя из духа и буквы "Основ" Россия планирует до 2020 года создать
арктическую группировку войск для защиты своих экономических и политических интересов в этом регионе. В документе говорится об усилении пограничных войск ФСБ России и о необходимости создать береговую охрану российских арктических границ.
Однако предпринимаемые шаги при всей их масштабности и необходимости лишь частично перекрывают спектр угроз национальной безопасности России в Арктике. Основные угрозы военной безопасности Российской Федерации в Арктической зоне обусловлены совокупностью следующих факторов: активизация военной деятельности приарктических государств и их союзников и рост ее масштабов в Арктике и прилегающих акваториях; попытки добиться общего и равного доступа к использованию Северного морского пути и ресурсам Арктики для всех субъектов мирового сообщества; осуществление приарктическими государствами и их союзниками, а также НАТО и ЕС координированных мероприятий информационного характера по дискредитации Российской Федерации; попытки Норвегии по силовому вытеснению Российской Федерации из традиционных районов промысла в Баренцевом и Норвежском морях; стремление США и их союзников установить контроль над объектами ядерного комплекса Российской Федерации в Арктике; стремление руководства стран Азиатско-Тихоокеанского региона получить для своих военно-морских сил пункты базирования в Арктической зоне за счет аренды территорий приарктических государств; деятельность, осуществляемая трансграничными террористическими и преступными группировками, занимающимися незаконным оборотом стратегического сырья, природных ресурсов, оружия, боеприпасов, взрывчатых и отравляющих веществ, наркотических средств и психотропных веществ.
Комплекс угроз носит гибридный характер и наряду с политико-дипломатическими и
военно-силовыми мерами включает разнородные формы и методы информационного и кибернетического воздействия, угрозы от действий террористов и организованной преступности. Тенденция трансформации угроз обусловлена набирающим силу трендом, в соответствии с которым в условиях глобализации и бурного развития информационно-коммуникационных технологий (при сохранении в арсенале государств традиционного разрушительного потенциала, неоднократно востребованного в войнах прошлого), в альтернативных стратегиях XXI века намечается отход от стремления физически сокрушить противника и оккупировать его территорию.
Такой тренд явственно просматривается в противостоянии между Россией, отстаивающей свои законные интересы в Арктике и её соперниками, стремящимися закрепить за собой место участника освоения арктического поля и расширить масштабы своего участия.
Становится очевидным многомерный характер противостояния, которое сочетает информационное, финансовое, экономическое, дипломатическое и специальное противоборство в реальном масштабе времени. Это позволяет классифицировать многомерный конфликт в Арктике как важную составляющую гибридной войны против России, которая ведется отдельными государствами и их коалициями.
С учетом тенденции на расширение количества участников, претендующих на свою долю в Арктике, можно прогнозировать формирование ситуативных коалиций в составе государств, отношения между которыми далеко не всегда являют собой примеры дружбы и взаимопонимания. Но с учетом нерешенности ряда юридических аспектов применительно к проблемам Арктики, вполне реальной представляется возможность координации деятельности отдельных государств с целью ослабить позицию России и добиться выгодного для них решения международных инстанций. Для действий таких соперников России характерно целенаправленное, адаптивное применение как военно-силовых методов, так и согласованных шагов по экономическому ослаблению противника, использованию подрывных информационных технологий. Применение непрямых ассиметричных действий и способов ведения «гибридных» войн как против целого государства, так и в отношении отдельных его крупных районов позволяет лишить противоборствующую сторону фактического суверенитета без захвата территорий военной силой.
Для гибридной войны в Арктике как крупнейшем стратегически важном регионе важно следующее: ничто не мешает каждому из участников реализовывать свои намерения без непосредственного применения воору-жённых сил и даже вообще без объявления войны. Каждый из участников может при-менять целый комплекс разного рода политических, эконо-мических, дипломатических акций, одновременно проводя диверсионные операции и используя кибероружие. При совпадении интересов группы участников может стать целесообразным создание их ситуативной коалиции для «продавливания» нужного решения.
Заметим, что для России также важно создавать и использовать в своих интересах подобные коалиции, используя при этом разногласия между различными субъектами, претендующих на место «под арктическим солнцем». С этой целью следует своевременно и продуманно реализовать потенциал ШОС и ЕАС, привлечь Японию, Южную Кореюи некоторые другие государства к разработке природных ресурсов Сибири и Арктики.
Пока нет явных признаков, свидетельствующих о наличии консолидированной антироссийской стратегии, направленной на реализацию интересов арктических государств и стран, находящихся далеко от Арктики.
Однако ситуация может резко измениться. Поэтому по мнению начальника Генерального штаба ВС РФ генерала армии Валерия Герасимова: «возрастание гибридных угроз обусловливает актуальность вопроса повышения эффективности территориальной обороны ... что позволит в период непосредственной угрозы агрессии усилить меры по противодействию иностранным частным военным компаниям, диверсионным и
террористическим актам» Г8, С-221.
При этом действия России и её соперников в Арктике планируются и осуществляются с учетом общих особенностей региона как театра гибридной войны.
Особенности гибридной войны в Арктике
Стратегическая важность региона обусловливает его охват так называемой «системой дуг нестабильности», которая представляет собой основной инструмент, с помощью которого создаются наиболее важные системные проблемы безопасности Евразии в целом и РФ в частности, а также происходит торпедирование интеграционных проектов. По мнению проф. Владимира Колотова: «Система дуг нестабильности формирует геополитический «климат», который всемерно способствует проведению управляемой региональной дестабилизации неподконтрольных субъектов геополитики. Эта система охватывает территорию, расположенную между 4 океанами: Тихим, Индийским, Атлантическим и Северным Ледовитым. Она состоит из 8 действующих сегментов разной степени «готовности»: восточноевропейского, ближневосточного, восточноазиатского, североафриканского, южноазиатского, арктического, кавказского и
центральноазиатского. Эти сегменты объединены в единый взаимосвязанный комплекс проецирования нестабильности внутрь «кольца», которое они в совокупности образуют. Г151
По степени «готовности» арктический сегмент дуги нестабильности находится в процессе становления. Интересы сторон определены, делаются попытки обеспечить их совместимость на основе международно-признанной правовой базы, которая в свою очередь отличается высокой степенью не разработанности, что порождает неопределенность в отношении прав участников на использование в своих интересах различных участков арктического поля. В рамках провозглашенной США стратегии геополитического доминирования в арктическом сегменте параллельно с наращиванием сил и созданием военной инфраструктуры, развертываются операции по другим направлениям подготовки и ведения гибридной войны. Ряд общих особенностей
гибридной войны рассмотрен автором этой статьи в некоторых других публикациях. Г3, 4 5!
В рамках гибридной войны, которую Запад ведет против России, арктический театр занимает особое место, определяемое рядом объективных факторов. В их числе: экстремальные природно-климатические условия; большая протяженность береговой линии и очаговый характер размещения сил пограничной охраны; низкая плотность населения; отсутствие единого промышленно-хозяйственного комплекса на территории и удаленность от основных промышленных центров, высокая ресурсоемкость и зависимость хозяйственной деятельности и жизнеобеспечения населения от поставок топлива, продовольствия и товаров первой необходимости из других регионов России; низкая устойчивость экологических систем, определяющих биологическое равновесие и климат Земли, и их зависимость даже от незначительных антропогенных воздействий.
Важным фактором субъективного характера является пока ещё недостаточно скоординированная система государственного управления в Арктической зоне
Российской Федерации. Несовершенство мер государственного регулирования в экономической и социальной сферах привело к критическому состоянию базовой транспортной, промышленной, пограничной, информационной, научной и социальной инфраструктур. Нарастают диспропорции регионального развития, наблюдается отток населения из региона.
Опасность осознается властями и в результате принятых энергичных мер положение исправляется. Однако все ещё далеко не в полной мере используется конкурентный потенциал Арктической зоны России. По словам вице-премьера Д.О. Рогозина лишь относительно недавно «По поручению Госкомиссии [по вопросам развития Арктики] Минэкономразвития России совместно с федеральными и региональными органами власти и организациями подготовлен своего рода «портфель» проектов, реализуемых или запланированных к реализации в Арктической зоне Российской Федерации. Выбрано порядка 150 приоритетных проектов со сроками реализации вплоть до 2030-х годов,
общей стоимостью почти 5 трлн руб.»[17].
Стратегия и цели гибридной войны формулируются с учетом уязвимости Арктической части России для применения гибридных технологий, направленных на дестабилизацию обстановки в обширных районах.
Во-первых, как уже упоминалось, важнейшей целью является подрыв экономического потенциала государства. Это предопределяет место экономических объектов России в Арктике, коммуникаций и системы управления в качестве первоочередных целей гибридной войны. Создаются силы и средства для воздействия на объекты этой группы, включая силы специальных операций, кибероружие, организуется разведка театра. Следует прогнозировать расширение применения БПЛА.
Во-вторых, протяженность береговой линии и малонаселенность обширных участков суши усложняет задачи охраны границы, предотвращения проникновения диверсионно-разведывательных групп сил специальных операций.
В-третьих, важной особенностью театра является высокая чувствительность окружающей среды в Арктике к экологическим факторам,
что позволяет прогнозировать использование сил специальных операций в гибридной войне для нарушения экологического равновесия. Здесь в полной мере можно ожидать использования свойства нелинейности гибридной войны, когда последствия применения непрямых методов, связанных с воздействием на экологию региона приводят к непропорционально высоким катастрофическим последствиям, способными вызвать лавинообразное изменение военно-стратегической и политической обстановки. Это могут быть, например, диверсионные акты на нефтедобывающих объектах, на трубопроводах, на транспорте. Высокую степень угрозы несут кибероперации против систем управления вышеперечисленных объектов.
При разработке защитных мер в арктическом регионе следует решительно отказаться от традиционного линейного видения войны, которое предполагает возможность установления прямых и пропорциональных связей между причиной и следствиями, возмущающим воздействием и результатами. В гибридной войне, построенной на нелинейной стратегии, малые воздействия могут обеспечить получение значительных результатов. Фактор нелинейности гибридной войны существенно меняет степень достоверности прогнозирования возможных последствий конфликта как в масштабе арктического региона, так и в глобальном масштабе.
В гибридной войне последствия использования непрямых методов создают крайне опасную, зачастую, неподконтрольную инициаторам ситуацию. В результате нарушения прямой связи между причиной и следствиями создаются обширные зоны неопределенности, связанные с действиями разнородных акторов, а действия одного из них могут вызвать лавинообразное изменение всей военно-стратегической и политической обстановки. Эти и некоторые другие факторы создают серьезные препятствия при попытках предвидеть ход и исход гибридной войны.
В-четвертых, гибридная война нелегитимна. Все существующие законы войны разработаны, как правило, для конфликтов между двумя воюющими сторонами, обычно государствами, преследующими интересы, которые каждый из участников считает законными. Для традиционной войны ООН приняла понятия «агрессия», существуют законы, защищающие права комбатантов, военнопленных и гражданского населения, запрещающие использование определенных видов оружия. Существующая нормативно-правовая база служит инструментом для лиц, принимающих политические решения и осуществляющих руководство военными действиями. Ничего подобного для гибридной в ойны не т.
Лишь относительно недавно вопросы противодействия гибридной войне стали рассматриваться на серьёзном практическом и научном уровне, например, в работах В.И. Винокурова Г6,7] и некоторых других авторов.
И, наконец, требует уточнения понятие «стороны конфликта», которые в войне выступают как носители конфликта. Гибридная война в Арктике не объявляется, стороны конфликта не определены, в то время как традиционно считается, что конфликт как фаза противоречия возможен лишь тогда, когда его стороны представлены субъектами. Где субъекта нет - не может быть конфликта.
Если в гибридной войне одним из очевидных субъектов выступает государство-жертва агрессии, то определить самого агрессора как вторую сторону конфликта не просто.
При этом факт гибридной агрессии становится очевидным не сразу. Этот тезис следует в первую очередь отнести к важным составляющим гибридной войны - информационной и кибернетической войнам. В обоих случаях сложно определить и субъекта агрессии. Эти и некоторые другие факторы создают серьезные препятствия при попытках предвидеть ход и ис ход гибридной в ойны в Арктике .
С учетом своеобразия Арктического театра огромное значение для понимания гибридной войны как сферы неопределенного и недостоверного имеет феномен введенного К.Клаузевицем понятия «трение войны». В своих трудах военный теоретик справедливо подчеркивал, что «трение - это единственное понятие, которое, в общем, отличает
действительную войну от войны бумажной» Г14,С,104]. Иными словами, на войне от задуманного до реализуемого на деле может быть огромная дистанция. Справедливость этого суждения особенно верна для гибридной войны в Арктике с учетом непредсказуемости и неопределенности конфликта, особой чувствительности возможных объектов поражения к малым воздействиям, способными повлечь за собой масштабные последствия. Особенности гибридной войны как конфликта неопределенного и недостоверного, в котором участвуют разнородные силы и средства, превращают трение в источник существенных возмущающих воздействий на ход действий, которые под влиянием трения войны часто становятся малоуправляемым и даже неуправляемым процессом.
Для традиционной войны можно выделить семь источников общего трения: опасность; физическое напряжение; неопределенности и недостоверность информации, на основе которой принимаются решения; случайные события, которые невозможно предсказать; физические и политические ограничения в использовании силы; непредсказуемость, являющаяся следствием взаимодействия с противником; разрывы между причинами и следствиями войны 12П.
Для гибридной войны в арктическом регионе список источников трения может быть расширен.
Во-первых, с учетом масштабности экономических интересов государств, претендующих на свою долю в арктическом поле, географии их размещения и специфики подхода к существующим проблемам возрастает психологическое напряжение, стрессы, что способствует повышению вероятности ошибки.
Во-вторых, мощным источником возмущающих воздействий, провоцирующих сбои в системах управления, являются действия в киберпространстве, направленные против систем управления на нефте- и газодобывающих объектах и продуктопроводов.
В-третьих, в информационной войне для манипулирования деятельностью
природозащитных групп уже сегодня широко применяется дезинформация, что способствует созданию обстановки хаоса и неразберихи.
В-четвёртых, важными субъектами гибридной войны в Арктике выступают США и некоторые другие страны НАТО, которые не раз уже на практике демонстрировали пренебрежение международными законами, нарушали заключенные договоры. Это предопределяет высокую степень неопределенности и не прогнозируемости развития обстановки.
И, наконец, в результате трения казалось-бы незначительные явления и факты, происходящие на тактическом уровне, получают мощь и способность стратегического катализатора, способного влиять на ход всей военной кампании. Существуют каскадные механизмы усиления, которые позволяют в ходе войны малым событиям запускать совершенно неожиданные и непредсказуемые процессы, не поддающиеся
количественной оценке в рамках какой-либо теории ■[20]. В арктическом секторе в гибридной войне против России каскадными механизмами-катализаторами могут выступить рукотворные техногенные катастрофы на гражданских и военных объектах, теракты на коммуникациях с большим количеством жертв, нарушение поставок жизненно важных продуктов и средств в труднодоступные арктические районы. Совокупность источников трения обычно оказывается больше их простой суммы, поскольку одни виды трения взаимодействуют с другими, что еще больше наращивает их разрушительный результат.
Трение в зонах неопределенности в гибридной войне связано с проявлением многих случайностей и вызывает явления, которые заранее учесть невозможно. Таким образом повышается вероятность случайных инцидентов, расширяющих масштабы конфликта. Особенно это опасно в гибридной войне в Арктике, где замешаны интересы ядерных
держав.
Таким образом, источники трения в существенной степени определяют структурные свойства гибридной войны, эффективность операций, стратегию и тактику противодействия.
Как и в любой другой войне, в гибридной войне в Арктике существуют своеобразные «смазки», которые позволяют уменьшить трение в любой военной машине, в том числе и в гибридной войне. Это наличие боевого опыта и военной подготовки у участников, рациональная дислокация сил и средств, строгая дисциплина, продуманная информационная стратегия, заблаговременное создание эффективных каналов добывания, передачи, обработки и анализа данных об обстановке и др.
Для гибридной войны уникальной «смазкой» служит полное отсутствие у нее легитимности и подчиненности международным нормам и правилам, что делает допустимым на этой основе проведение самых грязных провокаций с привлечением сил специальных операций, использованием манипулируемых террористических групп и организованной преступности. Нельзя исключить и применение бактериальных средств против животных, например, возбудителей сибирской язвы, ящура, чумы, сапа, ложного бешенства и т. д.
Выводы для России
Арктика представляет собой чрезвычайно «лакомый» регион для геополитических противников России, которые уже не раз демонстрировали способность нарушить любые международные договоренности если это соответствует их национальным интересам. Это не позволяет рассчитывать на безусловное уважение закрепленных в договорах суверенных прав и юрисдикции в арктических акваториях и на шельфе.
Все ещё не решенными остаются вопросы об определении внешних границ и разграничению континентального шельфа ряда прибрежных государств за пределами исключительных экономических зон, согласованию с Норвегией единых мер регулирования промыслов на всей акватории Баренцева моря. Не ратифицировано соглашение 1990 года между Россией и США о линии разграничения морских пространств, не продвигается работа по подготовке российско-американского соглашения по рыболовству.
Эти факторы наряду с известными проблемами с обоснованием внешних границ континентального шельфа России в Северном Ледовитом океане за пределами исключительной экономической зоны создают условия для попыток арктических, некоторых неарктических государств и их коалиций использовать для давления на Россию изощрённую стратегию непрямых действий, построенную на формировании и реализации спектра гибридных угроз.
Эффективность гибридного противостояния в Арктике будет зависеть от того, насколько полно России удастся предвидеть и учесть особенности гибридной войны, придать механизмам противодействия способности адаптации к быстро изменяющейся обстановке, что позволит опередить соперников и не допустить трансформации вызовов и рисков в реальные опасности и угрозы национальным интересам Российской Федерации в жизненно важном регионе. В этом контексте следует своевременно реализовать потенциал ШОС и ЕАС, привлечь Японию, Южную Корею и некоторые другие государства к разработке
природных ресурсов Сибири и Арктики.
Библиография
1. Арктика. Предложения по дорожной карте международного сотрудничества.
Российский Совет по международным делам. М.: Изд. «Спецкнига», № 7, 2012. 39 с.
2- Андерс Фог Расмуссен. О военном присутствии НАТО в Арктике. 2013 г. Осло URL: http://www.arctic-info.ru/news/13-05-2013/voennii-blok-nato-ne-nameren-rassirat_-svoe-prisytstvie-v-arktike/ (дата обращения 6.10.2016)
3. Бартош А.А. Гибридная война как возможный катализатор глобального конфликта // Вопросы безопасности. 2016. № 4. С. 41-53. DOI: 10.7256/2409-7543.2016.4.19958. URL: http://e-notabene.ru/nb/article_19958.html (дата обращения 16.10.2016)
4. Бартош А.А. Стратегии информационной войны // Национальная безопасность / nota bene. 2016. № 4. С. 485-499;
5. Бартош А.А. Информационная война как угроза национальной безопасности России //Дипломатическая служба. 2016. № 4(67). С. 58-67
6. Винокуров В.В. Сетевая дипломатия в борьбе против гибридных войн // Дипломатическая служба. 2016. № 1. С. 19-25.
7. Винокуров В.В. К вопросу о классификации видов (типов) дипломатии // Дипломатическая служба. № 4(67). С. 30-40.
8. Герасимов В.В. Организация обороны Российской Федерации в условиях применения противником «традиционных» и «гибридных» методов ведения войны. М.: Вестник Академии военных наук, 2016. № 2(55). С. 19-23.
9. Гринерт Д. "Дорожная карта США в Арктике 2014-2030 "Доклад начальника штаба ВМС США URL: http://www.navy.mil/submit/display.asp%3FstoryJd%3D79288(дата обращения 6.10.2016)
10. Иванов И.С. Приветственное слово. Международная конференция «Международное сотрудничество в Арктике: новые вызовы и векторы развития. М.: РСМД, 12-13 октября 2016 URL: http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=8233#top-content (дата обращения 6.10.2016) URL: http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=8233#top-content(дата обращения 6.10.2016)
11. Моньков И.С. США прирастут в Арктике Норвегией) URL: http://riss.ru/analitycs/35330/](дата обращения 6.11.2016
12. Основы государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2020 года и дальнейшую перспективу. (утверждены Президентом Российской Федерации Дмитрием Медведевым 18 сентября 2008 г. (Пр-1969). URL:www.rg.ru/2009/03/30/arktika-osnovy-dok.html (10.10.2016).
13. Патрушев Н.П. URL: http://www.arctic-info.ru/news/16-02-2012/nikolai-patrysev---v-arktike-net-problem--trebyusih-voennogo-resenia(дата обращения 6.10.2016)
14. Карл фон Клаузевиц. О войне. М.:Изд. Логос, МАИК "Наука"-1998, С.2 448 с
15. Колотов В.Н. Система дуг нестабильности в Евразии и проблемы безопасности РФ. URL: http://viperson.ru/articles/sistema-dug-nestabilnosti-v-evrazii-i-problemy-bezopasnosti-rf (дата обращения 6.11.2016)
16. Лиддел Гарт Б. Стратегия непрямых действий / Пер. с англ. — М.: Астрель; Владимир: ВКТ, 2012. — 649 с.
17. Рогозин Д.О. Приветственное слово. Международная конференция «Международное сотрудничество в Арктике: новые вызовы и векторы развития- М.: РСМД , 12 - 13 октября 2016 URL: http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=8233#top-content (дата обращения 6.10.2016)
18. Яап де Хооп Схеффер. О военном присутствии НАТО в Арктике. 2009 г.-Рейкьявик URL: http://krsk.sibnovosti.ru/politics/66679-nato-neobhodimo-voennoe-prisutstvie-v-arktike(дата обращения 6.10.2016)
19. Luke Coffey and Daniel Kochis. NATO Summit 2016: Time for an Arctic Strategy-URL:
http://www.heritage.org/research/reports/2016/06/nato-summit-2016-time-for-an-arctic-strategy(дата обращения 6.10.2016)
20. Beyerchen А. Clausewitz, Nonlinearity, and the Unpredictability of War-International Security, Vol. 17, No. 3. (Winter, 1992-1993), pp. 59-90 - URL: URL: http://www.fd.unl.pt/docentes_docs/ma/aens_MA_20002.pdf (дата обращения 16.10.2016)
21. Watts B. Clausewitzian Friction and Future War, p. 139. URL: URL:
https ://www.clausewitz.com/readings/W atts-Friction3.pdf (дата обращения 16.10.2016)
22. Манойло А.В. Управление психологической
войной // Международные отношения. - 2013. - 3. - C. 377 - 389. DOI: 10.7256/2305-560X.2013.3.6221.
23. Карпович О.Г. Современные концепции и модели управления международными конфликтами
(сравнительный политологический анализ) // Национальная безопасность / nota bene. - 2013. - 4. - C. 605 - 612. DOI: 10.7256/2073-8560.2013.4.6434.
24. Карпович О.Г. Проблемы и перспективы исследования современных концепций, моделей и технологий управления международными конфликтами// Национальная безопасность / nota bene. - 2013. - 5. - C. 80 - 93. DOI: 10.7256/20738560.2013.5.6432.
25. Аникин В.И., Сурма И.В. Методологические основы анализа и развития сложных систем в международных отношениях (структурно-функциональный подход в формировании государственного внешнеполитического механизма)// Национальная безопасность / nota bene. - 2015. - 2. - C. 283 - 296. DOI: 10.7256/20738560.2015.2.14753.
26. О. Г. Канторович Перспективные направления развития российской концепции управления международными
конфликтами // Национальная безопасность / nota bene. - 2011. - 5. - C. 143 - 151.
27. Рязанов Л.Ф., Стародуб И.В. Сетевой принцип организации «гибридной войны» // Вопросы безопасности. - 2016. - 3. - C. 80 - 88. DOI: 10.7256/24097543.2016.3.19139. URL: http://www.e-notabene.ru/nb/article_19139.html
28. О. Г. Канторович Россия: проблемы выработки национальной стратегии политического управления
современными международными
конфликтами // Политика и Общество. - 2011. - 8. - C. 48 - 59.
29. А. В. Манойло Парадигмы управления международным
конфликтами: конкуренция или конфронтация // Национальная безопасность / nota bene. - 2011. - 5. - C. 135 - 142.
30. Виноградова Е.А. Информационная война: концептуальный анализ // Тренды и управление. - 2014. - 3. - C. 283 - 292. DOI : 10.7256/2307-9118.2014.3.12722.
