CC BY
135
ГЕРОИЧЕСКОЕ - эстетическая категория, определяющая «созвучие внутреннего мира героев и их внешней среды, объединяющее обе эти стороны в единое целое» (Гегель, с. 265). Г. в литературе связано с изображением и воспеванием мужества, самопожертвования, проявляемых ради достижения высоких целей. Героические мотивы: «борьба против социальной несправедливости», «защита родины», «верность долгу», «поиски правды», «рыцарское чувство любви и дружбы», «покорение природы» и др. Для героической личности характерно выдвижение на первый план родовых, общественных ценностей, она «горда своей славой и честью как формами причастности к сверхличному содержанию миропорядка и равнодушна к собственной самобытности» (Тюпа, 2008, с. 42).
Героические мотивы наряду с сатирическими и юмористическими присутствуют в рамках иронической целостности одного из истоков новейшей драматургии - трагедии В. Ерофеева «Вальпургиева ночь, или шаги командора». Темы долга, любви к родине, самопожертвования в пьесе В. Ерофеева приобретают фарсовое звучание, героика подвергается снижению, карнавализации. В пафосных по форме репликах главного героя драмы (Гуревича) и других персонажей происходит развенчание образа свободной России и ценностей официального мира. Способы снижения высокого в пьесе разнообразны: объединение книжной лексики с нецензурной бранью; языковая игра, балагурство; травестия высокого жанра трагедии и трагического сюжета о дон Жуане и Командоре; пародирование текстов с патриотической тематикой (произведений Н.А. Некрасова, советских песен); сатиризация героев и образов, мотивов, связанных с государственным началом (советское государство, психиатрия, милиция, советская пропаганда и т.д.); использование карнавальных мотивов (избиения, разъятия тела, гротескных образов питья и еды), способствующих формированию особого мира, противопоставленного миру «неживому», нечеловеческому, мертвому, застывшему. Насилие по отношению к отдельной личности, ограниченность представителей власти, стандартизированность мышления, несвобода социума, прикрываемые лицемерными лозунгами, изображенные в пьесе В. Ерофеева «Вальпургиева ночь, или шаги командора», делают невозможным героическое «созвучие внутреннего мира героя и внешней среды», служение героическим ценностям.
Г. может быть рассмотрено в пьесе В. Ерофеева «Вальпургиева ночь, или шаги командора», а также в новейшей драматургии в целом в рамках жанровой категории трагикомического. Трагикомическое (Рацкий, с. 594) трактуется как вид драматического произведения, обладающего комическими и трагическими чертами, смешением комического и трагического начал, высокого и низкого стилей. Герой драмы В. Ерофеева «Вальпургиева ночь, или шаги командора» лишен
-^т^^т^-
возвышенности и цельности как героического, так и трагического образа, ему уготована роль шута в «перевернутом», «изнаночном» хронотопе психиатрической больницы, «проводника» в мир свободы-смерти и, одновременно, роль жертвы социального мира. Гуревич выступает спасателем и героем для сумасшедших, дегероизация образа происходит в рамках традиций карнавального смеха: персонажи объединяются в ночь возлияний (алкогольных), дарующих им свободу. Коллективная смерть во время веселого пития, с точки зрения карнавальной традиции, знаменует победу над официальным миром: все «спасаются» от избиений, унижений санитара-садиста, запретов официального мира. Свобода оказывается краткой, иллюзорной для реального мира, так как оборачивается истреблением всех больных, смертью, изображенной гротескно (автор последовательно формирует ассоциации с образом вальпургиевой ночи, вынесенным в название драмы). Гуревич решает судьбу всех персонажей, одновременно являясь жертвой обстоятельств. Избиение героя в конце драмы трагично, с точки зрения обыденного сознания, но иронично в рамках преобладающей иронической художественной целостности произведения.
Трагикомический эффект (Ищук-Фадеева, с. 270) вызывается в новейшей драме иронией, коренящейся на одновременном утверждении антиномических начал, исключающей возможность предпочтительности противоположных интерпретаций художественной целостности произведения.
Г. развенчивается, оборачивается трагикомизмом в драме «Вычитание земли» Вяч. и Мих. Дурненковых. Тема Г. в пьесе «разоблачается», доводится до абсурда. Герои пьесы «Вычитание земли», рабочие «механосборочного производства», спасают самоотверженными действиями цех от пожара. Официальная точка зрения на персонажей контрастирует с неофициальной: бригадир дает «снижающую» характеристику героям, которые нарушают технику безопасности; взрыв производится сознательно из ревности одним из них и является результатом аномальной тяги к саморазрушению. То, что выдается за подвиг, вызвано целой цепью случайностей, в частности, следствием равнодушия окружающих к действиям новичков. Сатиризации подвергается официальная идеология, разрушается важная составляющая героической картины мира, образ трудового коллектива, высшей ценностью для которого является умение играть в домино. Отчуждение человека в окружающем мире показано в драме «Вычитание земли» Вяч. и Мих. Дурненковых гротескно в рамках иронической художественной целостности.
Снижение Г. (темы дружбы, клятвы погибшему другу) осуществляется в пьесе П. Пряжко «Трусы». Главную героиню пьесы, подобно народной героине Жанне д'Арк, приговаривают к сжиганию на костре. При доминирующей иронии наряду с героической субдоминантой в тексте
драмы присутствует и драматизм: героиня одинока в окружающем мире людей, ее никто не понимает. Трагикомический эффект возникает из несоответствия высокой темы личной свободы и способа ее реализации (Нина коллекционирует трусы). Ирония реализуется на уровне сюжетном («счастливый» финал, возвращение героине украденных трусов, представляет собой абсурд, демонстрирующий отсутствие смысла и разъятие связей в мире), языковом (герои и их речь гротескны, отчуждены).
В пьесе О. Мухиной «Ю» последовательно формируются и одновременно разрушаются оппозиции: социальное и природное; интимное и официальное; индивидуальное и патриотическое. Автор драмы «Ю» создает стиль, вызывающий ассоциации с творчеством Чехова, Хармса и содержащий аллюзии на драматические и иронические тенденции их творчества. Бессмысленность человеческих отношений сопоставляется с бессмысленностью патриотического решения уйти на фронт и умереть. В пьесе Ольги Мухиной деконструкции подвергаются традиции русской классической драмы, индивидуально-авторский стиль, традиционная художественная целостность, Г., драматизм, эле-гизм. Можно говорить об иронии, формирующей языковой и метафизический абсурд в данном произведении.
Г. является важной составляющей художественного мира пьес Е. Гришковца «Дредноуты» и «Как я съел собаку». Главный герой пьесы «Дредноуты» рассказывает о героической гибели экипажей боевых кораблей, восхищается мужеством капитанов и матросов. Самоопределение героя не соответствует героическому мироощущению: для него нет страны, ради флага которой он мог бы умереть не задумываясь. Между тем, возможность умереть героической смертью рассматривается им как гарантия необходимой внутренней свободы. На протяжении всей пьесы герой «Дредноутов» демонстрирует потенциальные возможности личности, не осуществимые в реальных обстоятельствах («всем этим кораблям в семье не место»). Герой пьесы Е. Гришковца «Дредноуты» уверен, что он тоже смог бы погибнуть («они же смогли»), если бы оказался в героическом хронотопе. Внутренний потенциал героя не может быть реализован: нет флага, дредноута, есть ограничивающая идеалы и мечты обыденность, в конце концов, высшее образование, не позволяющее, не анализируя, умереть. Драматические моменты в пьесе связанны с противоречием «между внутренней свободой самоопределения личности и внешней (событийной) несвободой ее самопроявлений» (Тюпа, 2008, с. 66). Центральным в «Дредноутах» является мотив непонимания героя окружающим миром, в частности, женщинами, читающими книги о мужской психологии, но не интересующимися литературой, раскрывающей по-настоящему, с точки зрения героя, мужские идеалы и амбиции. Драматическая художественность присутствует в пьесе Е. Гришковца «Дредноуты» вместе с элегическими, идиллическими, юмористическими фрагментами при преобладающей иронии.
-^т^^т^-
В драме Е. Гришковца «Как я съел собаку» героика связана с темой гибели кораблей. Г. подвергается комическому снижению в рассказе героя пьесы о том, как он защитил Родину и победил японского летчика, показывая ему непристойный жест («хрена тебе»). Героический пафос выступает в субдоминантном качестве наряду с драматизмом: протагонисту в «Дредноутах» и в пьесе «Как я съел собаку» не суждено освободиться от мыслей о матросах и капитанах погибших кораблей, что противопоставляет его окружающим и возвышает над обыденностью; элегизмом: нет уже прежнего героя, никогда уже не повторятся в его жизни служба в морфлоте, детство и ощущения дома; иронией: невозможно объяснить, как годы унижения и нивелирования личности в армии обернулись чувством гордости от осознания принадлежности к Российскому флоту.
В драмах Ю. Клавдиева «Собиратель пуль», «Я, пулеметчик» также присутствует героика при доминирующей иронической художественной целостности. В «Собирателе пуль» ирония проявляется в разобщенности между миром и человеком, в «размежевании я-для-себя и я-для-другого» (Тюпа, 2008, с. 84). Герой пьесы одинок, живет в чуждом ему мире, определяющей характеристикой которого является насилие по отношению к личности. Связи главного героя с другими «я» в пьесе драматичны: его никто не понимает, не слышит. Реальному миру герой противопоставляет мир вымышленный, напоминающий реальность фэнтези, в которой он героически борется с силами зла. Социальная действительность в пьесе описана с натуралистическими подробностями. Бесстрашие, рожденное из отчаяния, по иронической логике не только не возвышает героя, но делает марионеткой, не человеком, но «собирателем пуль», обреченным выполнять свою «фэн-тезийную» миссию. Герой драмы «Собиратель пуль» одиночеством, разобщенностью с миром, несвободой напоминает героя-романтика. Сознание героя иронически раздвоено: он связан и с миром реальным, и с миром вымышленным. Границы между этими мирами взаимопро-никаемы: зло социальное соприкасается со злом метафизическим. Друг оказывается двойником, достойным игры-смерти, и погибает от руки героя. Мифологический уровень драматического произведения Ю. Клавдиева «Собиратель пуль» содержит мотивы испытания, посвящения, жертвы. Финал пьесы демонстрирует ироническое слияние миров: герой кладет на могилу друга случайно найденную пулю. Героизм подростка в драме Ю. Клавдиева не ведет к победе, зло не уничтожено, оно остается в социуме и в самом герое.
В драме Ю. Клавдиева «Я, пулеметчик» героическая тема войны переводится в ироническое и драматическое русло. Иронически соприкасаются события Великой Отечественной войны и войны, которую герой пьесы ведет с реальным миром. О войне прошедшей герою когда-то рассказывал дед, она уже мифологизирована, но преломленная через сознание героя, становится более реальной, чем современ-
ные события. Героическая война в пьесе «Я, пулеметчик» в контексте произведения оборачивается войной «за себя», «за собственную жизнь» в мире, в котором ценность отдельного «я» нивелирована. Героика требует отказа от всего личного во имя сверхличного, «равнодушна к собственной самобытности» (Тюпа, 2008, с. 42), герой пьесы Ю. Клавдиева дорожит своим видением мира, противопоставленным несвободному социуму.
Анализ произведений показывает актуальность героического типа художественного оцельнения мира для современной драматургии. Героика подвергается в текстах новейшей драмы переосмыслению и, как правило, используется в качестве субдоминанты при преобладающей иронии.
Лит-ра: Гегель Г.В.Ф. Эстетика: в 4 т. М., 1968-1973. Т. 1; Ищук-Фадеева Н.И. Трагикомедия // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М., 2008; Поспелов Г.Н. Теория литературы. М., 1978; Рацкий И.А. Трагикомедия // Краткая литературная энциклопедия. Т. 7. М., 1972; Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература. М., 2001; Тюпа В.И. Героическое // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М., 2008; Тюпа В.И. Драматическое // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М., 2008; Тюпа В.И. Ирония // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий. М., 2008; Теория литературы: учеб. пособие: в 2 т. / под ред. Н.Д. Тамарченко. Т. 1. М., 2004; Хализев В.Е. Теория литературы. М., 1999.
Lit-ra: Gegel' G.V.F. Jestetika: v 4 t. M., 1968-1973. T. 1; Ischuk-Fadeeva N.I. Tragikomedija // Pojetika: slovar' aktual'nyh terminov i ponjatij. M., 2008; Pospelov G.N. Teorija literatury. M., 1978; RackijI.A. Tragikomedija // Kratkaja literaturnajajenciklopedija. T. 7. M., 1972; Skoropanova I.S. Russkaja postmodernistskaja literatura. M., 2001; Tjupa V.I. Geroiches-koe // Pojetika: slovar' aktual'nyh terminov i ponjatij. M., 2008; Tjupa VI. Dramaticheskoe // Pojetika: slovar' aktual'nyh terminov i ponjatij. M., 2008; Tjupa V.I. Ironija // Pojetika: slovar' aktual'nyh terminov i ponjatij. M., 2008; Teorija literatury: ucheb. posobie: v 2 t. / pod red. N.D. Tamarchenko. T. 1. M., 2004; Halizev V.E. Teorija literatury. M., 1999.
Е.Н. Рогова
ГРОТЕСКНЫЙ СУБЪЕКТ в современной отечественной драме - субъект речи и (само)сознания (как персонаж, так и «носитель» высказывания в афише и ремарках), образ «я» которого в соответствии с традицией гротескной эстетики «строится на переходе границ» (Н.Д. Тамарченко).
Понятие впервые введено Н.Д. Тамарченко и А.А. Белянцевой по отношению к эпике, но может быть применимо и к другим родам литературы. Такой тип субъекта возникает в литературе XIX века и становится особенно распространённым на неклассическом этапе эпохи художественной модальности (С.Н. Бройтман).
