CC BY
752
УДК 81.25
ГЕРМЕНЕВТИКА В ФИЛОЛОГИИ, ЛИНГВИСТИКЕ И ПЕРЕВОДОВЕДЕНИИ
© Е. А. Морозкина
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450076 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (347) 251 59 07.
E-mail: riksovna@mail.ru
В статье исследуются проблемы использования герменевтики как науки об истолковании текстов в филологии, лингвистике и переводоведении. Автор разрабатывает новую модель перевода — модель «герменевтической спирали» — и с ее помощью осуществляет предпе-реводческий анализ романа У. Г. Симмса «Мартин Фабер» (1833).
Ключевые слова: филология, лингвистика, переводоведение, герменевтика, модель перевода, герменевтическая спираль.
В современной лингвистике и в переводоведении герменевтика как наука об осмыслении и истолковании текстов находит широкое применение. Вместе с тем некоторые лингвистические аспекты герменевтики остаются малоисследованными. Недостаточно разработана и герменевтическая модель перевода, которую, как мы полагаем, можно успешно использовать при переводе художественных текстов. Обращение к указанной проблематике обеспечивает актуальность настоящего исследования и его научную новизну. Цели и задачи данной статьи сводятся к изучению некоторых особенностей лингвистической герменевтической модели перевода художественных текстов. По аналогии Г. И. Богиным [1, с 63], который ввел в научный обиход понятие «филологической герменевтики», полагаем возможным использовать термины «лингвистическая герменевтика» и «герменевтика перевода». Означенные области герменевтики глубоко взаимосвязаны. Изучая герменевтическую модель перевода, следует опираться на различные варианты истолкования смысла текстов известными лингвистами. Так, А. Н. Леонтьев называет элементы субъективной интерпретации текста «личностными смыслами» [2, с. 292], Ю. Д. Апресян [3, с. 6-7] и А. Д. Швейцер [4, с. 65] - «прагматическими значениями». В работе «Проблемы общей теории перевода» (1988) С. А. Семко справедливо отмечает, что, с точки зрения лингвистики, «в языке имеются значения, но нет смысла, смысл появляется только в тексте, причем он не аддиктивен, т. е. не является «арифметической суммой» значений языковых элементов текста» [5, с. 55-57]. В. А. Звягинцев использует в своих исследованиях термины «смысл» и «псевдосмысл» [6, с. 188-192]. Некоторые лингвисты отстаивают гипотезу о потенциально бесконечной множественности индивидуальных интерпретаций текста. К примеру, И. П. Смирнов полагает, что множественность интерпретаций -это объективное свойство самого текста, которое не зависит от личности интерпретатора [7, с. 186]. Другие, напротив, считают, что признание в тексте бесконечного множества «смыслов» лишает его объективного смысла.
Отдельной проблемой в лингвистической герменевтике и в герменевтике перевода становится поиск приемов авторского смыслового наполнения текста. В работе «Филологическая герменевтика» Г. И. Богин отвергает «интенционализм» как установку исследователя исключительно на то, чтобы найти подлинный смысл, вложенный автором в созданный им текст произведения, равно как и «ан-тиинтенционализм» - установку только на субъективную интерпретацию текста реципиентом, отстаивая идею смысловой многогранности текста [1, с. 59-63]. Т. М. Дризе различает «первичную информативность», связанную со смысловым авторским замыслом, и «вторичную информативность», обусловленную смысловой интерпретацией текста реципиентом [8, с. 207-210]. Он вводит понятие «смысловых ножниц» в случае, когда «первичная» и «вторичная информативность» не согласуются между собой, и полагает, что подобную интерпретацию текста невозможно признать адекватной.
Принимая во внимание многообразие подходов к трактовке герменевтической категории смысла текста лингвистами, необходимо отметить чрезвычайную важность герменевтики в теории перевода. В труде Л. Л. Нелюбина и Г. Т. Хухуни «Наука о переводе» (2006) упоминается герменевтическая модель перевода А. Н. Крюкова, согласно которой «перевод начинается с понимания и завершается им». Переводчик, как полагает автор, продвигается от первичного к вторичному пониманию смысла текста, создавая «синтез интенционального смысла, который осуществляется в направлении от интенции к объективному языковому значению с учетом новых ролевых и социально-психологических установок, управляющих конкретно языковой реализацией высказывания» [9, с. 347].
В целом соглашаясь с идеей А. Н. Крюкова, добавим, что определенные герменевтические принципы истолкования текстов переводчиком положены в основу предпереводческого анализа художественного произведения. Так, переводчику необходимо определить время создания текста, особенности культурологического контекста, получить сведения об авторе и его эстетических воззре-
ниях. Кроме того, важно ознакомиться с текстом в целом, прежде чем приступать к переводу его частей. Это, конечно, не означает, что каждую отдельную часть произведения невозможно понять, не ознакомившись со всем текстом. Некоторые части текста могут быть автономны, и переводчик может понять и перевести их без учета целого текста. Тем не менее предварительное знакомство переводчика с текстом в целом поможет избежать ошибок и неточностей в переводе, а также позволит глубже передать многообразие смысловых оттенков в ходе его иноязычной интерпретации.
К области герменевтики художественного перевода можно отнести проблему субъективного истолкования смысла художественного текста переводчиком-интерпретатором. В анализе данной проблемы лингвисты предлагают различные терминологические решения. В. А. Звягинцев воспринимает смысл как «согласование значимого содержания предложения с ситуативными потребностями акта общения». Отсутствие такого согласования превращает предложение в «псевдопредложение», а смысл - в «псевдосмысл» [6, с. 188-192]. При этом смысл предложения нельзя подвергнуть непосредственному членению, ибо это «уничтожает» его.
Как указывает Н. Д. Андреев, «смысл предложения начинает восприниматься задолго до того, как оно закончено, уже в самом начале его линейного развертывания, т.е. раньше, чем его нелинейная схема могла поступить в распоряжение трансформационных или иных алгоритмических анализаторов» [10, с. 16]. Необходимо, впрочем, уточнить, что подобный вариант, без сомнения, может иметь место в переводе, что делает возможным наличие синхронного устного перевода. В художественном переводе подобные ситуации тоже встречаются, и тогда такие сегменты текста не представляют большого труда для переводчика. Вместе с тем хорошо известно, что художественный текст представляет большие трудности для перевода, поскольку обладает, с точки зрения герменевтики, «нелинейностью», которая находит выражение в литературном контексте, технике «потока сознания» и иных лексико-семантических приемах автора.
В работе «Текст как объект лингвистического исследования» И. Р. Гальперин относит термин «содержание» к тексту в целом, термин «смысл» -к мысли, заключенной в предложении или сверх-фразовом единстве, термин «значение» - к морфемам, словам, словосочетаниям и синтаксическим конструкциям [11, с. 20-21], что, безусловно, следует учитывать переводчику. Нельзя не согласиться и с замечаниями З. Я. Тураевой о том, что «смысл текста изменяется в зависимости от экстралингвисти-ческих условий коммуникации, от тезауруса коммуникантов, от их фоновых знаний» [12, с. 5].
Как видим, многие исследователи, занимаясь так называемой интерпретацией текстов, фактически вторгаются в область герменевтики. Филологи-
ческая или лингвистическая герменевтика в определенном отношении связана с философской герменевтикой, восходящей к трудам основоположника романтической герменевтики Ф. Шлейермахера, а также к работам его последователя Х.-Г. Гадамера, философа и ученого начала ХХ века. В труде «Истина и метод: Основы философской герменевтики» Х.-Г. Гадамер ставит задачу постижения смысла произведения искусства и его последующего истолкования, опираясь на синтез авторского смысла, воплощенного в произведении, и смысла произведения искусства, предложенного интерпретатором. Х.-Г. Гадамер вводит понятие «смыслоожидания», формируемого из предшествующего текста.
«Смыслоожидание» постоянно корректируется в соответствии с поступающей информацией и добавляется к тексту, превращая его в новую целостность, соответствующую новому «смыслоожида-нию» [13, с. 346].
Переводчик должен уметь «включаться» в историческую традицию, связанную с эпохой создания художественного текста, что до некоторой степени сократит количество неизбежных «псевдомнений» и «псевдосмыслов», возникающих в ходе переводческой интерпретации. В таком случае временная дистанция, отделяющая переводчика от времени создания текста перевода, не только не мешает, но даже помогает переводчику, поскольку со временем постепенно отсеивается все малозначительное и, напротив, наиболее важное в «смыслообразующей» основе произведения становится ярче и рельефнее. Таким образом, герменевтика перевода требует изучения типологии культурной и исторической традиции, социального и политического контекста эпохи, знакомства с биографией писателя, создавшего произведение, с его социально-политическими и эстетическими взглядами, отраженными в дневниках и письмах. Если в ходе перевода удается достичь некоего «сочленения» всех этих составляющих, формирующих восприятие текста переводчиком, и культурно-исторического контекста, то переводческая версия оригинала как бы «оживает», одновременно вписываясь в традиции современной лингвокультуры. В процессе перевода переводчик воспроизводит в тексте перевода детали, понятия и образы из далекого прошлого, опираясь на современные лингвистические средства в рамках лингвистической культурологической традиции, связывающей прошлое и современность.
Представляется весьма продуктивным применить предложенную нами технику «герменевтической спирали» к переводу романа У. Г. Симмса «Мартин Фабер» (1833). Ознакомившись на начальном этапе или «на первом витке герменевтической спирали» с текстом в целом, переводчик формирует в своем сознании определенные «смысло-ожидания», которые либо подтверждаются, либо
опровергаются в ходе переводческой работы над отдельными частями произведения.
Использование подобной техники в переводе позволяет скорректировать «смыслоожидание» на каждой новой стадии перевода, продвигаясь с учетом целого к осмыслению конкретной части текста и вновь, определив смысловую составляющую части текста, к целому. В результате переводчик постепенно переходит на новый, более глубокий уровень «герменевтической спирали» осмысления художественного текста. Например, «смыслоожидание» переводчика на первом «витке спирали» знакомства с текстом романа У. Г. Симмса «Мартин Фабер» соответствует идеям, декларируемым главным героем Мартином Фабером в ходе исповеди. Он обвиняет родителей в том, что они слишком баловали его и потакали ему во всем, школьных учителей, терпеливо сносивших его шалости, он винит злой рок, объясняя совершенное им преступление стечением обстоятельств, он, наконец, считает себя «игрушкой» в руках дьявола, высших сил, которым невозможно противостоять. На данном «витке герменевтической спирали» персонаж осознается переводчиком как жертва пагубного воспитания школы и родителей, а также роковых обстоятельств, как «орудие» высших сил, некой дьявольской энергии власти, проникшей в него. Оставшись на данном уровне восприятия художественного текста, переводчик неизбежно исказил бы авторский замысел и создал бы некий «псевдосмысл», искажающий герменевтику перевода. Останавливаясь на событийной версии, изложенной Мартином Фабером, аргументировано доказывающим разрушительное влияние на него семьи и школы, объясняющим свои преступные деяния идеей рока, фатальности судьбы, переводчик закладывает в основу «смыслоожидания» идею сочувственного отношения к подростку, а позже к нему как взрослому человеку, преступившему закон.
Возвратившись к детальной работе над отдельными частями художественного текста как некоего целостного единства, переводчик должен «набросить» полученное на первом «витке спирали» «смыслоожидание» на составные части текста. Далее переводчик анализирует лингвистические семантические поля воспитания, дружбы, любви, демонизма, фатализма, эгоцентризма личности, то есть те герменевтические составляющие «смысло-ожидания», которые вычленились в исповеди главного героя.
На новом витке спирали переводчик обнаруживает важнейшие составляющие характера героя, лингвистически переданные писателем с помощью длинных несогласованных предложений и сложных лингвистических конструкций, в которых доминируют глаголы чувственного восприятия негативной окраски: to hate, to despise, to scorn. Например, описание отношения героя к своей жене: “I did not distrust, however - I hated her; ... when I found that she
could love, and that feelings were engendered in her bosom for another, hostile to her affection for me, though not at variance with her duties - I encouraged their growth” [14, с. 7]. Американская писательница Урсула Ле Гуин на основе анализа множества художественных текстов пришла к выводу, что именно длинные, громоздкие предложения и сложные лингвистические конструкции позволяют эмоционально воздействовать на читателя на подсознательном уровне. Текст У. Г. Симмса, как нам представляется, является тому подтверждением. Описывая характер персонажа, автор использует прилагательные insidious (коварный), vindictive (мстительный), malignant (злорадный). Семантические поля, связанные с особенностями самооценки личности, характерологическими особенностями героя, его преступными действиями в конечном итоге по своей интенсивности не только «перекрывают» те характеристики персонажа, которые были «заявлены» в исповеди, но и формируют иное «смыслоожидание», существенно отличающееся от предыдущего. В таком случае переводчику приходится вновь вернуться к тексту как целому смысловому единству и скорректировать «смыслоожидание» читателя. Дальнейшая исследовательская и переводческая работа над текстом позволяет трансформировать «смыслоожидание, выйти на глубинный уровень текста в переводе, иными словами, уйти от «линейной» системы перевода к «нелинейной», позволяющей переводчику проникнуть в так называемый «подтекст» произведения. В процессе лингвистического герменевтического исследования переводчику необходимо разгадать ключевой алгоритм построения текста и попытаться максимально ввести его в формируемый им текст перевода.
«Смыслоожидание» исследуемого художественного текста на новом «витке» его восприятия предполагает выявление крайнего эгоизма как основы характера исповедующегося героя, чувства превосходства над другими, отсутствия сочувствия к окружающим, коварства и злобы, заложенных в нем с самого рождения, что, собственно, и становится истинной причиной превращения эгоистичного, своенравного и жестокосердного подростка в преступника-убийцу.
«Смыслоожидание» глубинного уровня восприятия художественного текста переводчик и должен донести до читателя. Тогда перед читателем возникает не случайно оступившийся вследствие недостатков воспитания в семье и в школе персонаж, достойный сочувствия читательской аудитории, а прямо противоположный «антигерой», который не только не оценил заботу о нем родителей и учителей, но и безнаказанно творил зло, потакая своим пагубным желаниям и страстям, не пытаясь преодолеть свои врожденные недостатки и склонности. Мартин Фабер оказался преступником не в силу злого рока, судьбы, как убежден он сам, а потому, что он не прислушивался к окружавшим его
добрым людям, глумился над их искренностью и непорочностью, отвергал законы морали.
Подводя итоги, подчеркнем, что использование филологической, лингвистической герменевтики в ходе предпереводческого анализа художественного текста и далее герменевтической модели перевода с опорой на технику «герменевтической спирали» позволяет переводчику существенно повысить качество версии перевода текста художественного произведения.
ЛИТЕРАТУРА
1.
Богин Г. И. Филологическая герменевтика. Калинин: изд-во КГУ, 1982. 86 с.
2. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. 4-е изд. М.: изд-во МГУ, 1981. 548 с.
3. Апресян Ю. Д. Экспериментальные исследования семантики русского глагола. М.: Наука, 1967. 251 с.
4. Швейцер А. Д. Перевод и лингвистика. М.: Воениздат, 1973. 196 с.
5. Семко С. А., Калмыков В. А., Дубинко С. А. и др. Проблемы общей теории перевода. Таллин: Валгус, 1988. 197 с.
6. Звягинцев В. А. Предложение и его отношение к языку и речи. М.: изд-во МГУ, 1976. 248 с.
7. Смирнов И. П. Место «мифопоэтического» подхода к литературному произведению среди других толкований текста // Миф. Фольклор. Литература. Л.: Наука, 1978. C.186-203.
8. Дризе Т. М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. Проблемы семиосоциологии. М.: Наука, 1984. 232 с.
9. Нелюбин Л. Л., Хухуни Г. Т. Наука о переводе. М.: Флинта, 2008. 416 с.
10. Андреев Н. Д. Статистико-комбинаторные методы в теоретическом и прикладном языкознании. Л.: Наука, 1967. 403 с.
11. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981. 139 с.
12. Тураева З. Я. Опыт описания категорий текста // Анализ стилей зарубежной художественной и научной литературы. Вып. 3. Л.: изд-во ЛГУ, 1985. C. 3-14.
13. Гадамер Х.-Г. Истина и метод: основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988. 704 с.
14. Simms W. G., Martin Faber, the Story of a Criminal. New-York: Harper and Brothers, 1837. 264 p.
Поступила в редакцию 01.0S.2012 г.
