CC BY
79
Л Г. Александров
ГЕРМЕНЕВТИКА, ЛИНГВИСТИКА И ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ КОСМОЛОГИЯ: ИСТОРИЯ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ
Одна из проблем современности — проблема языка, знаковых систем выражения идей и смыслов, вообще — понимания. Она стоит перед наукой и искусством, религией и философией, в том числе перед эзотерической философской традицией, языковые концепции которой во многом перекликаются с другими отраслями знания. Возьмем за основу лишь один пласт "тайных" учений — космологический (в обиходе астрологический).
18
Языком древних культур служит миф. Он представляет собой по Шеллингу "эстетический феномен, стоящий между природой и искусством". Символизм как мифологическое направление обозначился в романтическом мировосприятии, а затем у К.Г.Юнга, Э.Кассирера, М.Джонса, Д.Радьяра, П.Рикера в теории мифологических архетипов, часть которых носит скрытый космологический смысл. При этом архетипы обнаруживаются, например, в мировых религиях, что не умаляет их значения для веры. В начале XX века Р.Бультман разграничил мифологические знаковые системы, подлежащие изучению и — непреходящее значение религиозно-нравственного обращения к человеческой совести, требующей "экзистенциального" осмысления. Образы древнего фольклора также часто несут определенный сакральный смысл. "В языке народа, как в микрокосме, обнаруживается отражение человеческого мышления, причем той стадии развития человека, когда понятия, не успевая дифференцироваться, несут многозначность, выраженную в мифообразах"1. Это направление фольклора развивали Я.Гримм, В.Гумбольдт, М.Мюллер, А.Афанасьев и др. Негуманитарные дисциплины также обращаются к мифу в поиске предтеч современных научных истин, выраженных другим языком. Противоречие между ними естественно, но понять, что их объединяет интереснее, чем констатировать явные различия. Физики чаще других занимаются этим: исследования упанишад Э.Шредингером, буддийской традиции — Ф.Капрой, "И Цзин" — Н.Бором, древнегреческих текстов — В.Гейзенбергом. Ж.Деррида писал: "Наличие в философских и научных системах метафор, своими корнями уходящих в библейские тексты и средневековый символизм, уподобляет мир пространству, исписанному знаками"2.
Специфические отрасли гуманитарных дисциплин выявляют смысл мифа, зашифрованный в загадках, пословицах, аллегориях и т.д. Причем в одних и тех же объектах обозначается антропосоциологический (ритуально-обрядовый) и природно-космологический ряд (система) культурных знаков. "Структура символов той или иной культуры, — писал Ю.М.Лот-ман, — образует систему, изоморфную и изофункциональную генетической памяти индивида" . Иными словами, "во всяком индивидууме внутренне присутствует общество"4. Но космос в эзотерике также одновременно реальность и — система символов, связанных с индивидом. При изучении смысла, понятийного аппарата важнее второе. Факт неустойчивее, чем его символ. Он единичен, в нем меньше простора для философского обобщения. "Факты меняются, — пишет психолог Д.Редьяр, — значение, типологическая характеристика неизменны. В символе нет позитивного и негативного подходов. Символическая жизнь сверхлична"5.
Множество космологических загадок найдем в индийской ведической культуре. Они могут быть в числовой, бытовой, назидательной форме. Классический тип — часто встречающиеся ритуальные новогодние загадки типа ЬгаЬтос1уа. В одной из них фигурирует "колесо закона о 12 спицах, на нем парами стоят сыновья семь сотен и двадцать, колесо о 5 спицах, десятеро везут его, седьмой из парнорожденных, говорят, рожден один, а шестеро — близнецы" (год с непарным месяцем из 5 сезонов, 720 дней
и ночей). Загадка о двух орлах на ягодном дереве расшифровывается как "звездное небо и прибывающая Луна", сюжет о конфликте Индры и Ушас — как "восход Солнца" или "утренняя, гроза". Есть в традиционные фольклорные загадки, например, о Солнце и Луне, не видящих друг друга. Сакральность оказывается необходимым элементом "астрологического фольклора"6, и замысел авторов подтверждает это, поскольку сам. текст "Ригведы", например, состоит из 10 мандал (кругов и дисков), первая и последняя содержат одинаковое число гимнов, а первая и последняя строки посвящены Агни (огню), из которого все рождается и в который уходит в конце жизни. Текст предстает жизненным циклом, или замкнутым рядом архетипических фраз, символизирующим космический характер человеческого опыта. В древнееврейской культуре мир выражается первой и последней буквой алфавита и устроен по принципу богосотворенного текста. Загадочность, многозначность, анаграмматичность, природно-космическая цикличность форм впоследствии станут одой из традиций средневековой индийской, японской или европейской литературы7.
В канонах иудаизма, отшлифованных долгой историей язычества, за туманными изречениями о 24 старцах, 7 светильниках, 4 чудовищах (Иезекиль, Исайя) скрывалось повествование о движении светил, "вражде" звезд, календарных законах. Космологичны ветхозаветные образы змея Нахаша, тройственного Древа Жизни, четырех рек Эдема и др. Хотя уже в иудаизме тайносказание идентифицируется с темным, "хтоническим" началом8.
По мнению К.А.Кедрова, в русской культуре нет собственных названий созвездий, следовательно, они зашифрованы в фольклорных персонажах. В сказке о Колобке, например, Волк, Медведь и Лиса олицетворяют зодиакальные созвездия, "заглатывающие" поочередно Луну. Тот же код у сказки о Волке и 7 козлятах, о 3 котлах с кипящим молоком. Леший, баба-яга, медведь-оборотень, царевна-невеста выполняют функции архетипов звезд и созвездий (Сириус, Кассиопея, Б. и М. Медведица, Млечный путь и т.д.), а главный герой (напр., Иванушка) олицетворяет светило, чаще Солнце или Луну9.
В европейской традиции толкование текстов Орфея, Гомера, Моисея, Гераклита, Платона, Вергилия стало традицией христианской экзегетики и герменевтического искусства. Стоики и неоплатоники представляли мифологические персонажи аллегориями космических "элементов", в пифагорейском акусматизме (Гиппас и др.) была сильна религиозно-фольклорная традиция древних таинств. Акусмы (символы) заучивались и распевались, например: "Что есть самое мудрое? Число. Что есть острова Блаженных? Солнце и Луна", и т.д.10 У Порфирия гомеровская пещера нимф оказывается орфико-пифагорейской конструкцией космоса11. В таком же виде предстает миф у Филона Александрийского, Апулея, Ямвлиха и Юлиана Отступника. Рубеж нашей эры был периодом, когда зодиак приводился в систему в
стоической астрологии, и боги у Саллюстия, например, делятся по 12
12
уровням космоса, а Уран обнимает их всех в сфере звезд . К античному мифу в форме знаков, понятий, категорий вернутся еще в эпоху Возрождения
(Плифон), но впоследствии мифологические персонажи будут выражать архетипы уже человеческих качеств (Ф.Бэкон).
У родоначальника абстрактно-аллегорического толкования Священного Писания, Филона, космология еще определяла и обосновывала этику. Аллегории могли означать натурфилософские, антропологические и другие понятия. Однако в его философии эзотерическое пифагорейство уже исчерпывает себя в классической форме, уступая место благочестию. Линия христианской экзегезы идет от Филона к Иринею Лионскому, Юстину и др. Климент Александрийский разрабатывал "теорию символа", раскрывающего тайный смысл Библии, где космология уже не присутствовала (он считал "гармонические" науки, в том числе музыку и астрономию "низшими"). Ориген выделял три смысла писания — телесный (буквальный), душевный (моральный) и духовный (философско-мистический). Даже в гносеологии и эстетике Августина оказываются важными знак и число. Против любой возможности толкования выступали многие ортодоксы (напр., Арнобий). И этот противоречивый "расклад" мнений о возможности интерпретации священных книг сохранился до сих пор.
Психагогическая, магическая сила слова (искусства вообще) перешла в христианскую культуру из эпохи эллинизма, вобравшей в себя восточные культуры. Плотин, например, понимал мудрость "в египетском смысле", как знаковую систему ("изваяние"). Общепринято было, что магические формулы теряют силу при переводе на другой язык. Стало быть, сам он стал универсальным носителем смысла, а символ — его выражением. "Поклонение идолам в греко-римскую эпоху означало меньше всего поклонение материальным изваяниям, а подразумевало магическую связь между Богом и человеком с помощью символа в силу смыслового подобия"13. В результате оформилось 4 смысла Библии: буквальный, исторический, профетический (толкующий будущее) и иносказательный. Средневековье (С.Боэций, М.Капелла, Дионисий Малый, Р.Бэкон) активно восприняло этот последний, подразумевающий магию знаков и слов. В ходу была латинская поговорка: "имя — это тайна". Часто знаки на поверку оказывались космологическими элементами.
"Революционный" метод толкования Библии развивал русский астроном H.A. Морозов, рассматривая ее как историко-литературный памятник, в котором мессианцы-астрологи (Иезекиль, Захария, Иеремия, Даниил, Исайя) аллегорически описывали вид звездного неба, и в тексте присутствует "астрологический способ обозначения времени его написания". Морозов добавляет в него геофизические, этнопсихологические и статистические данные, применяя его также к "Истории" Иосифа Флавия и к "Апокалипсису" Иоанна Богослова, а Иисуса сопоставляя (по "вычесленному времени написания") с Рамзесом или Василием Великим14.
Такие аналогии, пусть даже основанные на "космологическом" прочтении Библии, в средневековье были невозможны. Однако это направление герменевтики развивалось, например, в шартрской школе, где образцовый текст рассматривался как "цветущее поле грамматики и поэзии, пронизанное золотыми стрелами логики и украшенное серебром риторики",
а весь этот синтез искусств — как модель космоса, природный смысл которого спрятан за "облачениями". Названные искусства не так далеко отходили от геометрии и небесной механики, которые могли рассматриваться как инструмент для прочтения и Библии, и Аристотеля. Так, в аллегорической поэме Алана Лилльского 15 сестер-добродетелей отправляют к Богу свою сестру Разумение, чтобы попросить одухотворить человека. 4 колеса ее колесницы олицетворяли квадривиум наук, осью была диалектика, дышлом — грамматика, украшениями — -риторика, везли ее 5 коней (чувств) и возница (рассудок). После прохождения космических сфер их встречают Богословие и Вера. Затем Ум сходит на землю и творит идею человека, а Природа затем — его плоть, оказываясь наместницей Бога на земле15. Аналогичные сочинения были у Пруденция и Марциана Капеллы. Метод оказал влияние на эстетику Возрождения (Данте, Леонардо да Винчи, Бруно). Природу как книгу, звездное небо как письмо (или наоборот) воспринимали Кампанелла, Галилей, Декарт, Юм, Фонтенель, Шопенгауэр. Впоследствии это понималось расширительно ("природа как искусство"). И.В.Гете видел смысл текста и знака в полноте раскрытия картины мира, пытаясь в многообразии символов, запечатлевших тайну природы, найти прафеномены, всеобщие ее типы, которые создали бы целостный смысл. Неуловимость и нерасчлененность же символа связывалась с жизненной ограниченностью выражающихся через него начал. В. Гумбольдт окончательно сломал догматизм грамматики, отождествив языковое понимание с миропониманием. Подобные представления характерны для современных "тайных" течений антропосфии или экзистенциализма (Р.Штейнер, К.Ясперс и др.). Символизация бытия оказывается необходимым условием его познания и существования в нем.
В художественном тексте много пространств и времен, существующих в единстве, в том числе сакрально-космологических, определяющих "биологические истоки культурных феноменов", и без этой интерпретации любая другая неполна и лишена истинности16. Не случайно всеобщее Дао на Востоке означало, кроме символа единства мира, также искусство
1 7
метафоры, функцией которого является Слово .
Из Византии сакральное понимание священного текста пришло и на Русь. В русской мифологии бытовала легенда о Голубинной ("глубинной") книге. Она упирается исходящими от нее лучами в небосвод, лежа на камне Алатыре, символе центра мира. Чаша Грааля (в русском варианте — старца Варлаама, Марии Магдалины, Юрия Долгорукого), олицетворение небесной полусферы, может одновременно являться и книгой18. Максим Исповедник воспринимал книгу как живой микрокосм. Г.С.Сковорода декларировал пантеизм в виде семиотического подхода, экзегезы: текст представал знаковым системным анализом и моделированием, обеспечивающим единство всех святых книг. Он говорил о трех мирах: Вселенной. Человеке и Библии, каждый из которых проявляется в видимой (внешней) и невидимой (внутренней) "натуре"1 , П.Флоренский представлял культуру (архитектуру, литературу, орнамент) определенной организацией п рост ран-
ства и времени, синтез которых осуществляется в таких, например, понятиях,
20
как "дерево", "род", и др.
Искусство интерпретации текста или других явлений культуры все же является искусством, ставящим перед собой нравственно-эстетические задачи. У него нет цели точно передать значение смысла, доискаться до его истоков, "вычислить" произведение искусства. Поэтому часто изначальный смысл теряется, меняется на другой, секуляризируется, переходит на бытовой уровень. Совсем необязательно знать, что символика жеста древнерусской иконописи связана с древними мифами буддийской традиции, поскольку жест христианской иконы получил уже новое "звучание" культуры. Никто из современников не увидит в жанре трагедии, архитектурной колонне, арке или в хозяйственных орудиях (например, в ярме для скота) "космические" атрибуты древних мистерий. Современная женщина, пользующаяся косметикой, не задумывается, что косметика (красота) и космология когда-то стояли в одном ряду понятий (cosmos — от cosmeo, украшать). Трудно разглядеть в готических соборах и дорических храмах окаменевшую математику древних пифагорейцев, как это сделал Шпенглер21.
Искусство космично. Это утверждают многие. "Космический художник, — писал В.С.Соловьев, — знает, что основа животного тела безобразна и старается всячески прикрыть и прикрасить ее"22. А.Баумгартен, вслед за Х.Вольфом, говорил, что красота есть согласие трех элементов — содержания, порядка и выражения. Но порядок (часто под ним разумеют именно космическую гармонию) лишь одна из составляющих. Назначение искусства — выразить содержание с помощью "космических" средств, не выдавая их, иначе магическая тайна искусства теряется.
Раскрывать ее — задача наук. Гуманитарными дисциплинами, поставившими себе такую цель, являются следующие.
ГЕРМЕНЕВТИКА. Слово произведено, как и философская космология герметизма, от псевдонима автора сборника оккультных трактатов начала н.э. Гермеса Трисмегиста (Триждывеличавшего). Наука сформировалась в "аллегорическом символизме" Гегеля и Кассирера, работах Шлегеля, Гельмгольца, Шлейермахера, "понимающей психологии" Дильтея, феноменологии Гуссерля и Шелера, мировоззрении Витгенштейна, Хейзенги и Хайдеггера (мистика языка-игры) и закрепилась в манифесте Бетти и Гадамера в виде одновременно метода гуманитарных наук и своеобразной онтологии, подразумевающей диалектику бытия. Язык предстает универсальным "телом". Герменевтика — не только истолкование, но прежде всего доставление вести через человека, ибо не мы говорим языком, а язык говорит через нас. Кто "доставляет" весть? Иногда это — космос, естественно онтологическая знаковая система, посредник между Богом и человеком. В этом понимании язык, бытие, время и пространство являются синонимами23. Однако для большинства западных герменевтиков (в особенности представителей франкфуртской школы) неприемлема позитивистская трактовка слова и знака, а характерна рациональная рефлексия как "универсальное сомнение", поскольку любое познание идет по "онтологическому кругу"24.
Другой позиции придерживался Г.Шпет, считавший, что "бытие разума состоит в герменевтических функциях, раскрывающих смысл
предмета. Искусство является органом философии, и главным выразителем его прав в этом плане являлся символизм. Шпет рассматривал структуру слова в общетеоретическом плане и ввел в анализ текста математику2 .
В современной герменевтике различают грамматическое, психологическое, филологическое и теологическое направления. В качестве "классических" текстов, подлежащих толкованию, кроме названных, предстают уже "Божественная комедия" Данте, "Фауст" Гете, "Ундина" Фуке, аллегории М.Твена, Д.Сэлинджера и Л.Кэролла. Художественное творчество Тициана, Рубенса, Дюрера дает большие просторы для интерпретации, в том числе космологической. С.Дали, по его словам, искал в искусстве формулу для выражения магической целостности Вселенной с помощью абсурда. Для русской литературы благодатными объектами изучения являются Лермонтов, Салтыков-Щедрин, Тютчев, Блок, Булгаков, Хармс и другие литераторы.
Изучение тайносказаний может вестись по нескольким направлениям — сравнительно-типологический план произведения, поиск модели в стиле, соотнесение типов автора, эпохи и космоса, символика и пространственная геометрия текста, космическая инверсия слов, сюжетные загадки, возможно, имеющие календарный смысл и др.26 Знание эзотерической символики часто оказывается нелишним.
ЯЗЫКОЗНАНИЕ также обладает большими возможностями применения космологии. Количество слов в языке сопоставимо с количеством звезд на небе. Уже Ксенократ высчитал "астрономическое" общее число слогов, возможных из букв. Одной из идей лингвистики являлось уже со средневековья теоретическое построение идеального праязыка (Панини), которым мог быть и язык звезд или планет. В основе письменной иероглифики Китая изначально лежала мантика. Школа софистов (Чжуан-цзы, Хуэй ши. Гуньсунь Лун) разрабатывала космическую символику в учении о связи имен и действительности. Выбор имени в Китае традиционно основывался на нумерологической символике. Ключом же к Книге Перемен иногда считают древний аккадийский язык27. В йоге 50 знаков санскритского алфавита размещались на лепестках космических чакр28.
500 космологических символов-идеограмм вавилонской клинописи были во 2 тысячелетии до н.э. общеупотребительными в культурах Финикии, Арамеи, Урарту и др. 700 знаков египетского письма представляли уже иероглифы, в которых изначальный смысл наполовину стерся. Известно, что греческий алфавит сопрягался с геометрией и опосредованно — с астрономией. 7 гласных соответствовали магической семерке известных тогда светил, в строении алфавита принимали участие круг, треугольник.
У Демокрита и Эпикура Вселенная состоит из атомов, как слова из букв (иероглифов, первосимволов). Язык предстает сферой, где хаос пересекается с космосом. Доминирование космологического начала, возможности описания языка номотетически, в терминах общих законов присутствует у Платона, позднее у "аналогистов" (Варрон). Смысл знака видится в моделировании объекта, подражании вещи. Аномалисты же (напр., Кратет Милосский) акцентировали "хаотический" аспект языка. В эпоху эллинизма обозначился и "циклизм" алфавита ("аз есмь альфа и омега истины"). В близких к Востоку гностицизме и герметизме магия знака (криптограммы,
амулеты с надписями) напрямую связывала его с космосом, что, видоизменившись, дошло и до современности29. Солнечные боги — персидский Митра, вавилонский Ваал, гальский Beleños, василидианский Abraxas, а также индийский Брахма и еврейский Иегова в "сумме букв" давали "календарное" 365. Буквы слагались греческие, но традиция сложения — древнееврейская. Она предполагает соответствие букв — числам и светилам.
Именно с этой культурой связывается классическое эзотерическое понимание языка. Адам считался первым, кто, дав имя всем вещам, выразил их внутренний смысл. Мистика знака-буквы ведет родословную от Соломона, Аарона, Маймонида и логически разрешается в Кабалле (7—8 века н.э.), "рационально-религиозной философии языка", без которой считалось невозможным постижением Талмуда, Библии и других священных книг. Имена духов составлялись из букв астрологических "домов", по которым проходили соответствующие светила в соответствующие дни священной недели. Конец сефиротов (букв) соединялся с началом, "как пламя соединяется с головней"30, т.е. образовывался календарный круг. Яхве-Иегове посвящена не одна загадка31. Толкованию подвергались имена Илии, Моисея, Иисуса. Значение имени в европейской христианской традиции не потерялось и по сей день. В каббализме буквы предшествовали звукам, а письменное Слово — устному. (Подобные представления бытуют и в "логоцентрических" концепциях современности)32. Методами Каббалы были: гематрия (от греческого "геометрия"), действия по замене слов числами; нотарикона, определенная расстановка слов; и тамура, перестановка букв в слове. Авторство ее главных книг приписывается Моисею Леонскому и Бен Иосифу Акива.
Каббалистическая традиция оказала влияние на ислам. Несмотря на то, что толкование Корана приемлемо в исламской теологии, но исламиты, например, выработали особый метод, основывающийся на числовом значении букв: отдельные буквы относятся к словам и фразам так, как отдельные элементы — к соединениям тел, и именно это составляло тайну книги.
Исследования символов арабского письма и системы счета обнаруживают индийскую и египетскую астрологическую символику. Звездное происхождение алфавита доказывал еще Низами. Существует и сейчас оригинальная тайнопись исламской вязи или орнамента.
В русский алфавит перешли видоизмененные восточные знаки и символы, каноны тайнописи греческого "крюкового письма" (в старообрядчестве), а гипотетическое тайное письмо древних славян осталось в фольклорных узорах, потеряв "природную" символику. Современные исследователи русского, кельтского, грузинского, немецкого и других алфавитов приходят к выводу о космическом (календарном, звездном, планетном, солярно-лунарном) их происхождении.
Иными словами, изначально любой язык — не только искусственная система (как это определял еще Т. Гоббс), но и естественная, иногда космологическая, отражавшая природные закономерности и одновременно служившая практическим нуждам счета или общения. Есть исследования, приближающие алфавит к человеку (например, строению позвоночника,
числу зубов или фигурам движения), что также приемлемо для космологического изучения, ибо человек с древности связывался по принципу подобия с космосом, будучи "свернутым свитком неба"33. "Гематрические" (по каббалистической системе) исследования русского языка приводят иногда к неожиданным космолого-числовым результатам. Чем объяснить идентичное числовое выражение слов Гелиос и Солнце, Луна и Селена, Гермес и Меркурий, Венера и Афродита, а также такого ряда священных образов: Иисус, 12 апостолов, Святой Дух, Библия? Только ли случайностью? А.Кисель вычислил, что количество букв в трехзначном числе, получающемся при сложении порядковых номеров от 1 до 33 (т.е. алфавита) и сумма букв этого числа, а также чисел, получающихся при сложении порядковых номеров отдельно гласных и согласных букв, подчиняется
магии чисел 1, 4 и 7, что невозможно в "произвольных", неестественных 34
системах .
Несколько другими принципами пользовался В.Хлебников при создании периодической системы в виде интерлингвистики, "космоглоттики" на базе русского языка. Фонетика становится у него поэтикой. Он выводит в своих "заумных" стихах" многомерные пространства, создает микромиры, используя соответствующий уровень метаязыка, всего которых 7 5. Он пытается применять к языку поэзии методы математического анализа и выразить его в научных понятиях.
В современных гуманитарных дисциплинах — семиотике (или семиологии, по Р.Барту), грамматике (по Ж.Деррида. грамматологии), систематике, этимологии, сравнительной лингвистике, искусствометрии — стоят проблемы взаимоотношения категорий знака, символа, образа, слова, понятия, архетипа, текста, проблемы концентрации и выражения смысла через знак. Область идеографии, способов однозначной записи понятий и их связей с помощью неких условных символов развивалась у Раймонда Луллия, Лейбница, Кондильяка. Гегеля, знакомых с опытом эзотерической традиции. Логика предстает общей грамматикой всех знаков. Как правило, знаки находятся в системе: 'для того, чтобы полученная информация могла быть освоена, она должна быть структурирована"36. Структура греческого языка создала предпосылки для философского осмысления бытия, а структура еврейского — для каббалистическои религии.
Насколько знак насыщен "элементарным" смыслом? Не стирается ли он совсем, по сравнению с тем смыслом, который вкладывали в первоначальную идеограмму? Настолько ли знак целостен, чтобы быть вырванным из контекста или системы? Над этим думают и современные ученые, и последователи эзотерической философии. При теоретическом обосновании им часто приходится выходить на одни и те же методологические проблемы знакового выражения смысла. И, видимо, не стоит игнорировать опыт нетрадиционных подходов для их решения.
Примечания
1 Памяти академика Н.Я. Марра. М.; JL, 1938. С.225
2 Филиппов Л.И. Грамматология Жака Деррида // ВФ. 1978. №1.
3 Лотман Ю.М. Символ в системе культуры // Одноим. сб./Труды по знаковым системам. Вып. 21. Тарту, 1982. №576. С.20.
4 Scheler М. Wesen und Formen der Sympathie. Bonn, 1923. S.265.
5 Редиер Д. Астрологическая мандала. М., 1992. С.8—10.
6 Елизаренкова Т.Я. Великое начало // Ригведа, манд. 1—4. М.,
1989.
п
Аналогичное построение текста найдем у Л.Толстого, Э.Золя и др. писателей.
8 См.: Мень А. История религий: В 2 т. Т. 2. М., 1991. С.332.
9 См.: Кедров КА. Поэтический космос. М., 1989. С.243. (В дальнейшем — Кедров).
10 Таннери П. Первые шаги древнегреческой науки. СПб., 1902. С.319.
11 См.: Порфирий. О пещере нимф // Лосев А.Ф. История античной эстетики: В 7 т. Т. 7. Ч. 12. М., 1988. С.383.
12 См.: Саллюстий. О богах. 6. // Там же. Ч. 1. С.331—358.
13
Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии. М., 1979.
С.109.
14 См.: Морозов H.A. Миф о Христе. М., 1910; Пророки. М., 1914; Христос: В 7 т. М., 1924—1930.
15 См.: Алан Лилльский. Плач Природы / / Памятники средневековой латинской литературы 10—12 вв. М., 1972.
16 См.: Топоров В. Пространство и текст // Текст: семантика и структура. М., 1983. С.233, 246.
Григорьева Т.П. Дао и Логос: встреча культур. М., 1992. С. 123, 274.
18 Лазарев Е Извечные тайны бытия // НИР. 1988. № 7.
19 См.: Сковорода Г.С. Букварь мира // Собр. соч. СПб, 1912. С. 190.
20 См.: Флоренский П. Анализ пространственное™ и времени в художественно-изобразительных произведениях. М., 1993.
21 См.: Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. М., 1993. С.207. Соловьев B.C. Красота в природе // Соч. Т. 2. М., 1991. С.383.
23 См.: Гайденко П. Герменевтика и кризис буржуазной культурно-исторической традиции // Вопр. лит. 1977. № 5. С.149, 156—157.
24 Gadamen Н. Wahrheit und Methode. Tubingen, 1960. S.267.
25 См.: Шпет Г.Г. Явление и смысл. М„ 1914. С.209—210.
26 См.. напр.: Герменевтика: история и современность. М., 1985.
27 См.: Шантепи де ля Соссей Д.П. Иллюстрированная история религий. Т.1. М.. 1900. С.59.
28 Шивананда С. Концентрация и жизнь // Даосская йога. Бишкек,
1993.
29 Н.Рерих говорил, что Матерь Мира с распростертыми руками — универсальный символ, поскольку буквы М и W в разных культурах похожи на нее и связаны с понятием "Мир", напр., нем. Welt (Кедров, 1989. С. 10.).
30 Лайтман М. Каббала: В 2 ч. Ч. 1. М„ 1992. С.8.
31 Толкуя древнерусские, санскритские, цифровые и др. символы, Е.Блаватская развивает гипотезу, по которой древние божества отражены
в имени Иеговы (IeHoVaN). Изначально обозначавшего у аргивян и египтян Луну (loh) как причину зарождения и исчисление лунного года при естественном измерении дней (365 — это: Земля — 3, Природа — 6 и Мать — 5), затем у пифагорейцев десятерицу (10, 1о), столб и круг как фаллические символы, впоследствии десять точек, расположенных треугольником в четыре ряда, и наконец, кабаллистический тетраграмматон: 4 буквы (Яхве). См.: Дмитриева Л.П. Беседы по новому восприятию. Магнитогорск, 1992. С. 97.
32 Напр., Derrida J. De la grammatologie. P., 1967. S.42—43.
33 Кедров. С.293. См. также: Числа и алфавиты / / Астрология: век двадцатый. Материалы 1 Всесоюз. конф. астрологов. М., 1990.
34 См.: Кисель А. Кладезь бездны. М. ,1993.
См.: Григорьев В.П. Грамматика идиостиля. М., 1983. С.77, 112.
36 Семантика и категоризация. М., 1991. С.145.
От редакции:
Редколлегия "Вестника" оставляет за собой право не соглашаться с некоторыми положениями данной статьи.
