CC BY
37
СТАТЬИ
Е.Р.Сквайрс
Германско-латинские глоссарии IX-XI в.: между лингвистикой и педагогикой1
Изучение средневековых германских глосс традиционно служит задачам лексикологии, особенно древнесаксонского и нижнефранксого языков. В данной работе на их материале прослеживается рецепция и распространение учебных материалов по регионам Германии и Нидерландов в IX-X вв. Нередко глоссы по диалекту отличаются от рукописи-носителя, и в таких случаях можно проследить пути распространения манускриптов и выявить скриптории и школы, служащие источником излучения филологических знаний. Рукописи из Вердена и Эссена, на которых отложились различные по стилю и диалекту глоссы, помогали обогатить родной язык учащихся монахов, расширяя их словарь и прививая им более гибкий нижне-вер-хненемецкий литературный вариант. Этот метод обучения был эффективен в эпоху активной христианизации в среде саксов, он же мог заложить основу для развития средненемецкого литературного варианта эпохи XI-XII вв.
Ключевые слова: средневековые глоссы, древнесаксонский, нижнефранкский, нижненемецкий,средненемецкий, Верден.
Germanic glosses in medieval manuscripts are traditionally used as a source of lexicological material, particularly for poorly documented languages (Old Saxon, Old Low Franconian). In this paper glosses help to trace the spreading of books for schools in the 9-10th-centuries Germany and Netherlands. A dialect-based attribution of the glosses may point to a different origin than that of their host-manuscript. In this case the analysis of glosses, accumulated in a manuscript, would be indicative of the migration of written texts and a method of tracing down scriptoriums and schools irradiating linguistic influence. Manuscripts from Werden and Essen carrying glosses of different dialect and style, had an enriching effect on the student's vernacular by enriching it with a broader wordstock and a more flexible Low German - High German language. This method, useful in time of intensive missionary work among the local Saxons, may have affected the later shaping of the Middle German literary language of the 11-12th-centuries.
Key words: medieval glosses, Old Saxon, Low Franconian, Low German, Middle German, Werden
1. Вступительные замечания
Средневековые глоссы к латинским рукописям составляют наиболее обширный корпус письменных свидетельств по ранней истории немец-
1 Работа выполнена в рамках проекта РГНФ № 14-06-00123.
кого и нидерландского языков, по объему содержащейся в них лексики значительно превосходящий все сохранившиеся связные тексты на этих языках, в том числе известные литературные памятники. Как правило, в германском языкознании глоссы изучаются для получения дополнительных сведений об изучаемом языке. Так, для ранней истории немецкого языка глоссы представляют основной источник древневерхненемецкой лексики, поскольку литературные памятники в силу своей жанровой специфики дают крайне скудное представление о словаре различных практических областей жизни и вообще о народной речи своей эпохи. На это обстоятельство не раз указывали языковеды. «Из этого времени мы знаем почти исключительно язык монастырей, тогда как воин и крестьянин, ремесленник и купец едва сумели вставить слово... Представление древневерхненемецкого гражданского и профессионального языка поэтому связано с большими трудностями. Исходить следовало бы из глосс, особенно из тематических глоссариев, составленных по реалиям» [Maurer, Stroh, 1957: 52]. В гораздо большей степени, чем для древнего немецкого языка Средней и Южной Германии (то есть древневерхненемецкого), это актуально для языка ее северной части и Нидерландов -древнесаксонского. Сохранившиеся тексты на этом языке буквально единичны, что может объясняться поздней христианизацией Древней Саксонии и тем, что связанное с ней создание христианской словесности на основе латинской письменности происходило здесь значительно позднее и при ведущей роли более южных немецких культурных центров.
С другой стороны, и западные связи также очень важны для континентального германского северо-запада. В том числе для таких ведущих центров науки и письменности Северной Германии и Нидерландов, как монастыри Верден и Эссен, высоко влияние научных школ и скриптори-ев Франции и Англии. Особенно в организации научной деятельности и школ, оснащении латинской духовной, научной и учебной литературой северо-запад Германии и Нидерланды многим обязаны англо-саксонским миссионерам, ученым-просветителям и учителям. Англо-саксонский вклад прослеживается в этих центрах и в происхождении письменных текстов на родном языке и в дальнейшей филологической работе с рукописями. Ниже мы не раз увидим эту связь при анализе конкретных глосс.
2. Глоссы как источник исторической лексикологии
Для решения лексикологических задач современные лингвисты пользуются материалом глосс, как бы «переворачивая» их, то есть принимая
за леммы германские эквиваленты, а глоссируемые ими латинские слова используя в качестве их семантических (а часто и грамматических) пояснений. Таким способом удается не только узнать, как по-немецки обозначалась в VIII-XI вв. та или иная реалия, не нашедшая упоминания в литературных памятниках, но и собрать разнообразные синонимичные или диалектные варианты, позволяющие расширить знания о древнем языке и решать различные лингвистические и историко-культурные за-дачи2. Например, к латинскому incus «наковальня» можно найти в корпусе глосс3 по крайней мере три германские лексемы: 1) различные фонетические варианты слова anaboz, aneboz, amboz, anapoz (откуда нем. Amboss «наковальня»; последняя глосса - южнонемецкая по диалектной окраске) или же другие существовавшие древние синонимы - 2) anafalz, anavalz, anefalz, anabelzi, anabolz (как в современном английском: anvil) и 3) anahou.
3. Глоссы как источник по истории рукописей
Однако такое использование материала глосс «не по назначению» не исчерпывает всех их возможностей; не менее важным и перспективным является также исследование глосс как свидетельства местонахождения, географических перемещений и других обстоятельств судьбы самой глоссированной латинской рукописи. Например, среди найденных глосс к латинскому colus «прялка» - chonachla, chunch(a)la, kunchela, kunkula, ainkil - две первые представляют более южные немецкие диалекты, чем две последующие, а последняя является искаженным написанием, указывающим на непонимание слова переписчиком (если причиной не было повреждение рукописи). Этот пример, таким образом, содержит не только собственно языковой материал древних диалектов Германии, но -пусть и в малых крупицах - информацию о человеке, создавшем глоссы
2 Древненемецкие глоссы ранее изучались автором в этимологическом и лексикологическом аспектах, задачей при этом было выяснить соотношение культурных и социальных факторов с системно-языковыми и семантико-типологиче-скими закономерностями в создании древней лексики, относящейся к сфере трудовой деятельности, ср. [Сквайрс, 2015]. В данной статье материал этого исследования служит для анализа глосс как специфического письменного жанра и способа передачи филологических знаний.
3 Здесь и далее глоссы цитируются по изд.: [Steinmeyer, Sievers, 1879-1898 (Neudruck, 1969)], [Wadstein, 1899], [Bergmann, 1973], [Bergmann, 1977], [Bergmann, Stricker, 2005], [Köbler, 1987]; при анализе исполь-зовались словари [Frings, Karg-Gasterstädt, 1968-], [Seebold, 2008].
и / или пользовавшимся и глоссируемой латинской рукописью, и сделанными до него глоссами.
Далее, факты из истории создания глоссированной рукописи могут содержаться и в морфологии германской глоссы. Например, из глосс к названию кузницы (лат. fabrica, fabri officina) древненемецкое smida отражает тот же словообразовательный вариант, что современное нем. Schmiede, тогда как в глоссах smitta, smitte реализована другая морфологическая модель (где удвоенное -tt- из герм. *smi£ij6n-) - та же, что и в древнесаксонском и древнеанглийском smiööe, то есть представлена форма, общая для верхне- и нижненемецкого регионов Германии, а также для Нидерландов и Англии. Выше было показано, что одно из названий кузнечной наковальни обнаруживает те же лингвогеографиче-ские связи (см. вариант 2: anafalz и др.). Как мы увидим ниже, подобные нюансы языковой формы могут рассказать о месте и времени создания той или иной глоссы и даже сохранять свидетельства о преемственности с другими центрами учености и о влияниях известных авторитетов средневековой науки.
В этом аспекте важно изучать глоссы не только в качестве носителей германских языковых единиц, но и в их прямой функции, как форму интерпретации и комментирования латинской рукописи современными ей пользователями, в том числе и применявшийся ими способ совершест-вования перевода на родной язык или демонстрации его дополнительных или альтернативных средств.
4. Типы глосс и материал для глоссирования
В средневековой работе с рукописями в педагогических и учебных целях различаются две основные формы: в виде схолий, то есть латинских же «школьных» комментариев и пояснений, и в виде глосс, где наряду с латинскими применялись германские, романские и кельтские толкования. Среди языковых глосс в данной работе, посвященной истории германоязычного образования, первоочередной интерес представляют, естественно, германские, то есть добавления в виде связного текста или отдельных слов на древнегерманских языках (в данном случае на древнесаксонском, древних нижнефранкском и верхненемецком). Что касается «формата» интересующих нас глосс, то независимо от их объема и места расположения в рукописи (маргинального или интерлинеарного, в виде вставного текста или отдельных лексем) нас будут в первую очередь интересовать те из них, которые приоткрывают процесс и интенции
работы глоссаторов, в особенности германские глоссы к германскому же материалу. Здесь по возможности мы попытаемся отличать глоссы, внесенные ученым-педагогом, от тех, которые принадлежат учащимся. Таким образом можно будет проследить поступенчатость и направление процесса учебного глоссирования.
Глоссы на перечисленных германских языках обнаруживаются в рукописях учебного назначения и определенного тематического круга. Прежде всего это различные части Библии и комментарии к ней, Псалтирь, другие церковные тексты, а также литературные произведения христианской направленности. Из последних особенно усердно глоссировались сочинения Пруденция. К учебной литературе средневековых школ относились также тексты некоторых античных авторов - Вергилия, Ювенала, Саллюстия - и тематические глоссарии (например, на основе научных трудов Исидора Севильского, Боэция и др.). Отдельную группу составляют собственные произведения германского Средневековья, особенно тексты юридического характера, например кодифицированные законы алеманов и рипуариев. Хронологически глоссы покрывают весь период 1Х-Х1 вв., а в географическом отношении для Нидерландов и севера Германии наиболее вероятными адресами их создания (то есть наиболее вероятными центрами глоссографии) были аббатство Верден и соседний с ним женский монастырь Эссен, а также Корвей, в Рейнских землях также Трир, Кёльн, далее на юге Фульда, Майнц и на востоке Магдебург [КбЫег, 1987:У1].
Если работа средневекового филолога с непосредственной латинской основой служила в первую очередь овладению этим первоисточником, то глоссирование в немецком тексте - это уже работа над родным языком, направленная на расширение его возможностей и подчинение определенной прагматической задаче. Выявить эти прагматические мотивы и цели, раскрыть методы и способы их достижения в определенной степени можно на основе анализа глосс.
5. Глоссирование как инструмент лексического заимствования
Материал глосс позволяет наблюдать механизм совершенствования и обогащения родного языка через сопоставление с образцом латинского литературного языка. Например, глоссы, встречающиеся в латинском источнике Х в. в списке из монастыря Верден, показывают, что в древневерхненемецком лексиконе не было отдельного слова для обозначения глазного зрачка. Это видно по тому факту, что, когда требуется перевести
его латинское обозначение pupilla, глоссатор прибегает к разнообразным попыткам передать его смысл. В ряде случаев приводится то же слово, которое обозначает весь глаз целиком: ougapful, augaphul, что буквально значит, как в современном немецком, «глазное яблоко». Встречается также пример описательного обозначения, в котором подчеркивается, что зрачок является лишь частью глаза: pupilla = swarzouga, буквально «черный глаз». Наконец, глоссы фиксируют попытки описать предмет по его функции, ср. лат. pupilla = seo, где в seo предлагается эквивалент, образованный от глагола sehan «видеть»; он, скорее всего, является новообразованием, так как иногда приводятся даже варианты различного грамматического рода seha (ж. р.) и seho (м. р.). Как можно убедиться сегодня, ни одна из этих попыток обозначить глазной зрачок при помощи германского слова не закрепилась в современном немецком языке; вместо этого было заимствовано латинское слово (ср. нем. Pupille «зрачок»).
Собранные глоссы позволяют увидеть, как именно в подобных глоссах латинская лексема многократно встречалась ученикам-филологам вместе с различными ее немецкими пояснениями, а значит, эти глоссы, процесс глоссирования и пользование глоссированными рукописями и послужили тем инструментом, при помощи которого было введено в немецкий языковой обиход латинское заимствование. Иными словами, мы были свидетелями самого процесса заимствования при посредничестве глосс как специфического инструмента языкового обучения. Обычно подчеркивается роль глосс как средства обучения латыни; однако приведенный пример показывает, что гораздо б0льшее значение глоссы и глоссирование имеют для развития родного языка учащегося и учителя.
6. Латинские глоссы и словарь родного языка
Приведенный пример показывает, что в результате лингводидактиче-ской деятельности в форме глоссирования латинских текстов инновациями обогащается (помимо, естественно, учащегося монаха) не латинский, а германский язык. Этот процесс можно проследить поступенчато. Например, в глоссах к Вергилию, как и во многих подобных им, можно видеть попытки расширения лексического запаса у пользователей, работающих с данной рукописью. Так, в качестве эквивалента одной и той же латинской лексемы могут предлагаться два и более немецких варианта: arula («жаровня») = fiurpanne uel herd, что приблизительно можно перевести как «противень или печь» (ср. соврем. Feuepfanne, Herd). Но могут в качестве альтернативной глоссы вводиться и дополнительные латин-
ские варианты: aestuaria = flod uel bitalassum, где в правой части наряду с исконным германским словом для обозначения потока, течения (воды, реки) приводится латинское слово «полуостров, перешеек» (bitalassum, буквально «суша, с обеих сторон омываемая водой»).
Материал глосс, подобных последней, позволяет предположить определенное намерение глоссатора, сознательное старание «онемечить» усвоенный уже латинский материал. Следующий пример подкрепляет это предположение, так как демонстрирует уже самостоятельную словообразовательную инновацию немецкого пользователя на латинском материале. В Верденском глоссарии к Пруденцию латинское слово clerus «клир, духовенство» передано при помощи собирательного gi-paphi, thit gepaphi, от римско-католического термина papa «епископ (Римский)», то есть сделана попытка создать немецкое обозначение по германской словообразовательной модели, но с использованием изначального (= принадлежащего латинскому языку) корня. Северная форма местоимения / артикля thit соответствует древнесаксонскому диалекту области, где находится аббатство Верден, в связи с чем можно предположить, что глосса внесена именно здесь. Следовательно, глоссатор верденского скрипто-рия предлагает принять латинское корнеслово в качестве материала для создания немецкого христианского термина. Аналогичный пример, также из Верденских глосс к Пруденцию, представляет глосса conscriptum = gibreuid, буквально «записанное», где в форме кальки (в обеих частях глоссы - причастия) значение латинского scrib- передается древнесаксонским глаголом brevian «записывать» [Holthausen, 1967: 11], который, однако, сам образован от существительного (ср. нем. Brief «письмо»), заимствованного из латинского: brevis «краткое (письмо)». Это заимствование является довольно ранним, и в данную эпоху оно уже, очевидно, стало привычным в народноязычном употреблении; все же любопытно, что глоссатор в обоих примерах «переводит» латинскую лемму латинским же словом. В обеих приведенных глоссах мы видим намерение ввести корнеслово латинского источника в словообразовательную систему древнесаксонского языка.
Объективно такой метод, рассмотренный нами на примерах из рукописей Верденского аббатства, должен был способствовать не только более широкому освоению лексики латинских источников, но и большей свободе в языковом творчестве с их помощью на родном языке. Следовательно, эта группа глосс из Вердена иллюстрирует процесс обогащения родного языка за счет латинского материала - как в качестве самостоя-
тельных лексем, так и в виде корнеслова для образования новых немецких слов.
7. Германо-германские глоссы и задачи языковой культуры
Отдельную и очень интересную группу составляют германские глоссы к германским же контекстам в двуязычных рукописях. Такие глоссы встречаются в переводах библейских текстов на германские диалекты. Сравним две версии одного и того же места из древнесаксонского стихотворного евангельского переложения - поэмы «Спаситель» («Heliand»). Место, повествующее о встрече женщин с ангелом у гроба Иисуса (ст. 5846-5847), звучит следующим образом в Коттонской рукописи «Хели-анда»:
bi themo uulite scauuon: uuas im thiu uuanami te strang, te suithi te sehanne.
«[не могли они] на это сияние смотреть, был им этот свет слишком ярок, слишком силен, чтобы смотреть [на него]».
В другой (Лейпцигско-Пражской) рукописи того же текста есть лексическое отличие (suikle «блестящий» вместо suithi), и к трем словам есть глоссы (глоссируемые слова выделены полужирным шрифтом): bi them uulite uulitan uuas im thiu uuaname te strang te suikle te sehanna
Вписанные над этими словами глоссы предлагают другие варианты к данным контекстам: соответственно scauuon «смотреть», scone «красота» и skir «ясный». Нетрудно заметить, что две из трех глосс соответствуют формулировке в варианте Коттонской рукописи, однако целью глоссатора вряд ли было приближение к этому списку, так как в третьей замене предлагается вариант, отличный от коттонского. По мнению Вольфганга Бека, посвятившего этим трем глоссам детальное лингвистическое исследование [Beck, 2016], в основе всех трех замен лежит примерно одна и та же мотивация: прежде всего они имеют целью представить существующие в древнесаксонском языке альтернативные варианты, продемонстрировать более широкие возможности его лексики для передачи данного места текста. Далее исследователь обращает внимание на то, что глоссируемые слова представляют собой редкие для самого древнесаксонского языка лексемы, средневековый глоссатор же предложил более общеизвестные, чаще встречающиеся синонимы. В частности, глосса scauwon внесена в качестве варианта вместо редкого древнесаксонско-
го глагола wlïtan, который кроме данного случая встречается только еще один раз - в переводе «Бытия» (древнесаксонский «Генезис»). То же наблюдается и в двух других случаях: редкое uuaname глоссируется более обычным словом scone, а слово suikle - также более частотным синонимом skïr.
Мотивация глоссатора представляет большой интерес, так как, понимая ее, можно через направленность предложенных глоссой лексических замен уяснить процесс, его цели и в целом примененную здесь методику обучения. Для этого также следует оценить назначение древнесаксонского фрагмента с точки зрения его места в рукописном комплексе. Рассмотренные выше цитаты из «Хелианда» относятся к небольшим рукописным фрагментам, находятся на отдельных листах и не сопровождаются другим текстовым материалом. Какие тексты первоначально соседствовали с древнесаксонской поэмой в этих кодексах, неизвестно. Однако другая - Ватиканская - рукопись «Хелианда» считается фрагментом не потому, что от первоначального кодекса сохранились лишь листы с древнесаксонскими стихами. Напротив, отрывки из «Хелианда» и «Генезиса» являются в данном случае вставной частью в комплексе сохранившегося рукописного сборника, насчитывающего всего 32 листа и созданного в Майнце в начале IX в. [Taeger, 1996: XXIX] специально для использования в квадривиуме4. Основной текст этого учебного кодекса включал трактаты Беды Достопочтенного и Дионисия Малого по исчислению дат Пасхи. Два древнесаксонских текста - отрывки из Ветхого Завета (фрагмент «Бытия») и отрывок из «Хелианда» - вписаны поздше на пустых листах между таблицами компутуса, книгой Беды и письмами Диони-сия5. Поскольку вся рукопись является сборником учебных материалов, это позволяет в том же духе понимать и назначение как более поздних
4 Рукописный кодекс, содержащий данный список «Хелианда», включен в каталог рукописей квадривиума, находящихся в библиотеке Ватикана [Schuba, 1992: 258, 260].
5 Это, условно говоря, иногда отнюдь не центральное место важных германских памятников в составе их рукописей (или их «второочередное» включение в кодекс) редко отражается в их описаниях и традици-онно не учитывалось при их изучении. А между тем само расположение обсуждаемого текста в учебном сборнике может многое сообщить о причине его включения туда. Так, древнесаксонский «Генезис» рас-положен рядом с основным текстом кодекса на нескольких листах, притом не смежных и даже не в по-следовательном порядке (на лицевой стороне л. 1, далее на обороте л. 10, но потом продолжается на обеих сторонах л. 2); в двух далеко отстоящих друг от друга местах размещены и части из «Хелианда» - на лицевой стороне л. 27 и на обороте л. 32.
текстовых внесений, в том числе фрагментов из «Хелианда», так и, во-вторых, вписанных в этом последнем глосс к отдельным лексемам.
Оба древнесаксонских текста выполнены несколькими почерками, отличными от основного почерка кодекса и не происходящими из Майнца. Как уже упоминалось, оба библейских перевода выполнены на далеком от Майнца древнесаксонском языке. Эти вставные тексты относят на основании языковых признаков к третьей четверти IX в. [Taeger, 1996: XXIX]. Кроме того, в кодексе имеются поздние (X в.) добавления к календарю; добавленные праздники указывают на Магдебургскую епархию, что позволяет связать историю и перемещения кодекса с этой областью древнесаксонского языка.
Таким образом, состав записанных в рукописи текстов делится на два комплекса: первоначальный сборник латинских трактатов и таблиц ком-путуса, происходящий из верхненемецкого Майнца начала IX в., к которым через несколько десятилетий и / или позднее были добавлены тремя различными писцами древнесаксонские тексты. Последнее произошло уже на древнесаксонской территории (возможно, в области Магдебурга). Очевидно, что эта работа была направлена на подготовку книги для работы с новым контингентом древней Саксонии на его же языке.
При этом, как показали свидетельства глосс, на древнесаксонской территории нередко начинается новый - третий - этап работы с рукописью, в результате которого появляются приведенные выше глоссы к одному из древнесаксонских текстов (к «Хелианду»). На этом этапе мы видели более детальную работу над лексикой евангельского текста, направленную на устранение редких или малопонятных слов, то есть на достижение его большей ясности для пользователей - носителей древнесаксонского. Однако не следует трактовать их как простые подсказки, облегчающие понимание. Вставленные глоссы в сочетании с глоссируемыми лексемами позволяли пользователю, работающему с рукописью, расширить владение литературной лексикой и стилистическими средствами древнесаксонского языка. Таким образом, глоссы, подобные обнаруженным в рукописи «Хелианда», служили не только для лучшего усвоения учащимися содержания текстов, но и для филологического обучения в области древнесаксонского языка.
Возможно также, что правка глоссатора была сознательно направлена на определенную диалектную «усредненность», то есть доступность материала для более широкого круга пользователей: не только для местных саксов, но и для носителей древневерхненемецкого. Вряд ли случайно,
что варианты в глоссах - во всех трех случаях лексемы, хорошо знакомые (частотные) и в древнесаксонском, и в древневерхненемецком языке центральной и южной Германии. Если учесть, что в это время процесс христианизации на землях древних саксов еще далеко не завершен, то понятно, что к миссионерской, проповеднической и педагогической деятельности в среде носителей древнесаксонского языка должны были готовить выходцев из различных мест и других школ, а не только местных уроженцев, среди которых могло и не хватать для этой задачи подходящих кадров.
8. «Учитель - ученик»: общение на полях
Рукопись X - начала XI в. из собрания города Дюссельдорфа, созданная в Вердене и затем на протяжении всего Средневековья находившаяся в соседнем женском монастыре Эссен, содержит стихотворный текст Пруденция с немецкими глоссами. В нем различаются две группы глосс, обе достаточно многочисленные. Они отличаются друг от друга характером почерка и диалектной формой: 1) первая группа из примерно 100 глосс вписана искусной рукой и относится к верхненемецкому диалекту (Бергманн характеризует его как среднефранкский); 2) остальные глоссы - около 750 слов - выполнены неумелой рукой корявым почерком и на древнесаксонском языке. Эту вторую группу исследователь кодекса [Bergmann, 1977: 223, 280] определяет как более позднюю и выполненную уже во время пребывания рукописи в Вердене, тогда как внесенные профессиональной рукой верхненемецкие глоссы были, по мнению Бер-гманна, сделаны еще до Вердена, хотя он не исключает и их возникновения в самом монастыре, объясняя эту возможность граничным местоположением Вердена на стыке древнесаксонских, нижнефранкских (то есть нижненемецких) и среднефранкских (то есть верхненемецких) земель.
На это предположение можно возразить, что само по себе географическое положение на диалектной границе еще не объясняет появления в его рукописях верхне- и нижненемецких черт. Процессы, происходящие в библиотеках, скрипториях и учебных классах такого крупного центра средневекового образования, как Верден, определялись его культурными и научными связями, а в столь позднюю эпоху, как X - начало XI в., - уже и сознательно выработанной в предшествовавшее столетие культурной ориентацией и соответствующей образовательной политикой, в том числе и в области языка. Как показано выше на примере глосс к «Хелиан-ду», речь может идти о выработке межрегионально актуального немец-
кого языка христианской литературы, на который будут ориентироваться выпускники монастырской школы не только в XI в., но и в последующее время.
О соотношении нижне- и верхненемецкого в языковой политике Вердена и других крупных центров, находящихся на территории нижнене-немецких (древнесаксонских и нижнефранкских) диалектов, будет еще сказано ниже, в отношении же обсуждаемой здесь рукописи Пруденция следует отметить выявленные языковым анализом факты:
1) что неумелая рука включилась в работу над рукописью на более позднем этапе и именно ей принадлежат древнесаксонские формы;
2) что работе этого неопытного читателя (ученика?) предшествовало вмешательство опытного писца-глоссатора, внесшего верхненемецкие формы;
3) что эти верхненемецкие глоссы имеют и некоторые нижненемецкие черты. Например, помимо форм, полностью соответствующих верхненемецкой фонетике, встречаются ШпсИс «судебный» и grimlico «злобно» с формой суффикса, не подвергшейся верхненемецкому передвижению (-№, а не -1Ш с передвижением к > И). Более того, Бергманн, кажется, не придал значения тому факту, что в данных случаях опытная рука вписала слова, которые и в остальном соответствуют нижненемецкой (а не только верхненемецкой) фонетике. Оба приведенных примера - grim1ico и особенно 1ЬшсИс (где кроме непередвинутой формы суффикса содержится еще и начальный германский спирант, в это время уже подвергшийся изменению в более южных областях) - вполне могли бы интерпретироваться как древнесаксонские. Ничто, значит, не мешает предположению, что опытный глоссатор (ученый, учитель?) мог вписать и древнесаксонскую глоссу, тем более что она очень близка к верхненемецкой форме. Поскольку местом возникновения этих глосс Бергманн также признает монастырь Верден, получаем вполне правдоподобную картину, когда учитель демонстрирует в учебном латинском тексте возможности как верхне-, так и нижненемецкого перевода. В этом могла быть воплощена сознательная филологическая концепция, согласно которой еще в X или в начале XI в. воспитаннику прививалась «расширенная» языковая компетенция, сочетавшая владение образцовым франкским языком имперской метрополии (более южных срединных земель с такими ведущими центрами, как Фульда) с «культурным», приближенным к нему литературным вариантом нижненемецкого.
9. Глоссирование и региональная переводческая традиция
Такими чертами более южного франкского влияния обладали уже созданные в IX в. литературные памятники как на древнесаксонском («Хе-лианд», «Генезис», различные переводы псалмов), так и на нижнефранкском (Вахтендонкские псалмы) языке. После того как Карл Великий ввел в 789 г. псалмы в качестве обязательного текста для изучения и чтения в монастырских школах, было положено начало их широкому распространению в многочисленных переводах и в виде комментариев, глосс, в том числе интерлинеарных. К числу таких интерлинеарных полных (правда, сохранившихся не полностью) переводов относятся Вахтендонкские псалмы на древненижнефранкском, древнесаксонские Люблинские псалмы и рейнскофранкские Cantica. Все три перевода выполнены в близкое время - в конце IX - начале X в. В эти десятилетия в данной географической области, включающей северные земли и средний Рейн, создано не менее 5 интерлинеарных версий псалмов. Обычно в обоснование такой активности указывают на то, что далеко не каждый монах хорошо владел латынью и глоссы служили необходимым подспорьем для понимания латинского текста. Однако в результате этих сопоставительных лати-но-германских занятий, развернувшихся в различных центрах региона, было достигнуто нечто большее: сложилась характерная переводческая традиция региона Нидерландов, Северной Германии и Рейнской области.
Вахтендонкские псалмы на нижнефранкском языке относятся к области Нижнего Рейна или восточного Лимбурга, Люблинские псалмы на древнесаксонском языке относят к скрипторию в Вестфалии [Quak, 1973: 117], [Quak, 2010: 73]. Эти две версии, как полагают, с момента своего создания содержали интерлинеарный германский текст. Несколько особняком от них стоят Падерборнские псалмы, так как содержащиеся в них древнесаксонские глоссы считаются «незапланированными»6, то есть их включение не было предусмотрено при создании латинской рукописи, а произошло позднее. Сохранившиеся в небольшом фрагменте, они представляли собой древнесаксонские формы конца X в. [Hellgardt, 2001: 269], вписанные между латинскими строками.
Эти три источника свидетельствуют о работе над созданием германского текста псалмов на севере континента, и результатом такой регионально ограниченной переводческой деятельности стал ряд переводческих (лексических) особенностей, отличающих данный регион от более
6 Ср. библиографию по вопросу и общий вывод на сайте базы данных древненемецких рукописей (http://www.handschriftencensus.de/18907).
южных частей Германии с созданными там версиями псалмов [Сквайрс, 1997: 104-114]. Некоторые из этих особенностей северных переводов удается проследить в языке более поздних версий псалмов. Например, такой лексической инновацией IX в., возникшей в литературной переводческой традиции и объединяющей древнесаксонско-нижнефранк-ский регион, является общий перевод латинских контекстов со словом «тьма» (лат. in tenebris, tenebrae). Употребленное в Люблинских и Вах-тендонкских псалмах существительное thiusternussi (an thiusternussiun = in tenebris Lubl. Ps. 140.4; thuisternussi = tenebra в псалмах Wacht. 54.6) вместе с однокоренным прилагательным дсакс. thiustri «темный» (встречается в «Хелианде» 8 раз) и существительным ж. р. thiustria «темнота» (в «Хелианде» an thiustriu) являются несомненной ареальной лексемой общего англо-фризско-нижнефранкско-саксонского происхождения7. Именно этот переводческий вариант, отбор которого прослеживается в интерлинеарных глоссах IX-X вв., сохраняется в более поздних версиях псалмов, например в XIV в. в тех же местах в тексте так называемых Южновестфальских псалмов (Swf. 54.6: dusternusse) [Сквайрс, 1997: 135-141]. На судьбе этой лексемы и целого ряда других региональных изоглосс в текстах псалмов прослеживается сохранение в переводческой традиции того наследия литературного языка, которое, как мы видели, было выработано усилиями переводчиков-глоссаторов IX - начала X в.
10. Глоссирование как вклад в будущее литературного языка
В последующий период, начиная с нового культурного подъема конца X в., количество создаваемых глосс возрастало: например, если составленные в Вердене глоссы к Пруденцию насчитывают около 100 единиц, то Трирский Пруденций XI в. имеет уже 360, а Кельнский - 500 глосс. Наконец, кодекс, принадлежащий Трирской духовной семинарии (Priesterseminar), содержит около 1070 глосс. Тематические глоссарии XI в. и аналогичные учебные источники (Summarium Henrici, Вергилий и др.) также насчитывали со временем все возраставшее количество глосс, достигавшее к концу эпохи нескольких тысяч [Bergmann, 1977: 311].
Эти резкие перепады в статистике глоссирования коррелируют со спадами и подъемами в школьной системе. Каролингский расцвет в области образования закончился с разделением империи Карла, но во второй по-
7 За пределами этого региона распространена другая лексема - vinstemisse «тьма» от прилагательного vinster «темный»; подробнее о развитии литературного языка рассматриваемого северного региона см. [Сквайрс, 1997: 46-47, 107].
ловине X в. начинается волна оживления научной и педагогической работы в соборных и монастырских школах. Кроме того, с подъемом науки и культуры наступает и расцвет среднелатинской литературы, создаются новые произведения. Обе эти тенденции вместе вызывают сильный рост глоссографической деятельности. Сходные хронологические рубежи заметны, если обратиться к истории конкретных образовательных центров этой эпохи. Например, те же спады и подъемы прослеживались в истории книжных фондов соборной школы крупного епархиального центра Гальберштадт: ее основание при жизни Карла Великого в 804 г. (или в 817), период бурного разития с начала IX, затем с X до середины XI в. консервативный период, сменившийся с приходом XII в. началом роста библиотечных фондов, в том числе и за счет притока латинских и немецких рукописей, созданных в Вердене и других западных регионах. В ряде случаев это были списки XII в. с рукописей произведений, которые возникли в регионах-донорах в предшествующие десятилетия, включая конец XI в.8 К таким произведениям XI в., поступившим в Гальберштадт в списках XII в., относятся такие важные учебно-образовательние тексты, как латинская «Аврора» Петра Риги и среднефранкская «Рифмованная Библия» из Вердена9.
Историки языка и литературы отмеяают, что в эти два столетия (XI-XII вв.) на западе немецких земель созданы многие литературные произведения духовно-просветительской тематики, язык которых сочетает преобладание верхненемецких (обычно среднефранкских) черт с заметным нижненемецким компонентом. Попытки объяснить смешанный характер языка обстоятельствами личной биографии составителя (профессиональная деятельность вдали от родины) или вмешательством переписчиков-носителей различных диалектов не дали удовлетворительного объяснения для явления диалектного смешения, сходным образом проявлявшегося в целом ряде текстов, созданных в большом регионе начиная с конца XI в. В 1977-2003 г. Томасом Клейном в целом цикле работ, посвященных этой языковой проблеме (см. [Klein, 1977], [Klein, 1996], [Klein, 2003a], [Klein, 2003b]), была выдвинута и развита гипотеза о верхненемецкой литературе, авторами которой были уроженцы нижненемецкой диалектной зоны (hochdeutsch schreibende Niederdeutsche).
8 История соборной школы Гальберштадта и развитие ее книжных учебных фондов подробно рассматривались в другой работе автора [Сквайрс, 2016: 42-62].
9 Об истории Гальберштадтских списков этих произведений см. [Сквайрс, Ненарокова, 2004], [Сквайрс, Ненарокова, 2008], [Squires, 2017].
Согласно его объяснению, эти авторы в своем творчестве сознательно ориентируются на некий языковой образец, в целом верхненемецкий (соответствующий языку средней Германии), но отмеченный рядом сохраненных нижненемецких черт. Последние могли колебаться в отдельных текстах, но в целом Клейну удалось определить типичный общий профиль этого «верхненемецкого литературного языка нижненемецких писателей». Эта интересная и плодотворная гибридная модель объяснила особенности произведений данной эпохи, включая «Рифмованную Библию» из аббатства Верден, версию Шверинского списка «Песни о Роланде», Лейденскую «Песнь Песней» аббата Виллерама и многие другие выдающиеся литературные памятники, происходящие из Северной Германии и Нидерландов.
Однако если языковой профиль и социолингвистическая сущность этого образцового литературного варианта получили достаточное объяснение, то вопрос об источнике и происхождении гибридной обработанной литературной формы языка все еще остается открытым. А между тем выработка такого образцового языка, знакомого нижненемецким авторам на территории от голландского Лейдена до восточнонемецкого Шверина, должна была потребовать значительного времени и нуждаться в широко развернутой и постоянно работающей организационной форме. Эта деятельность вряд ли могла проходить в стороне от области внимания исследователей современных ей средневековых рукописей, она также не могла протекать независимо от тех процессов, которые разворачивались в течение многих предшествующих десятилетий в филологических школах тех же центров литературы и учености в Лимбурге, вестфальских монастырях Верден и Эссен. Напротив, с полным основанием можно предположить, что оба процесса были связаны между собой: что к созданию выдвинутой Т. Клейном модели образцового литературного языка, сочетающего верхненемецкую ориентацию с сохранением умеренно нижненемецкой основы, с неизбежностью должны были привести языковые принципы и педагогические методы, которые проявляются в ходе исследования глосс.
11. Заключение
Изучение глоссариев и глоссирования в качестве приема и метода работы с немецкой частью глосс показало, что эта деятельность имела несколько аспектов. Наиболее очевидной является педагогическая задача облегчения для учащихся из нижненемецких областей их работы по из-
учению и освоению латинских источников. Необходимостью привлечь и обучить значительный новый контингент, подготовить его к проповеднической и педагогической работе в среде новообращенных христиан, безусловно в достаточной мере объясняется подъем школьного дела и активность ученых и учащихся-глоссаторов. Как мы видели, не менее важным был и редакторский аспект этой деятельности: одним из ее результатов стала созданная здесь собственная традиция перевода основных христианских текстов, след которой сохранялся в переводе Псалтыри даже два-три века спустя. Работа над германской частью глосс вообще предстает не менее важной и сознательно преследуемой задачей, чем учебное освоение латинского языка. Более того, поскольку нередко рукописи подвергались неоднократному глоссированию и на его новом этапе сохранялись и копировались глоссы предыдущего этапа, в том числе и возникшие в предшествующем скриптории и на другом языке или диалекте (не только латинском, но и верхненемецком), то складывались напластования лексических вариантов - латинских, верхне- и нижненемецких, - которые создавали для пользователя синхронную, горизонтальную картину различных языковых и стилистических возможностей и прагматических альтернатив, служа инструментом передачи многослойных филологических знаний. Однако в то же время такая рукопись предоставляет нам возможность «считывать» последовательность сделанных глосс как бы по вертикали, восстанавливая направление изменений и реконструируя их мотивацию. Даже на ограниченном числе приведенных здесь примеров можно было убедиться, что однотипные изменения повторялись, что позволяло интерпретировать их как прагматически мотивированные. К таким типичным повторяющимся моментам относятся:
• устранение редких нижненемецких лексем и замена их более употребительными;
• выдвижение в фонд желательных вариантов лексем с широкой, нижне- и верхненемецкой сферой функционирования;
• дополнение нижненемецкого литературного стиля верхнемец-кими лексическими синонимами;
• образование неологизмов по продуктивным моделям с использованием общеизвестного латинского корнеслова;
• сочетание верхне- и нижненемецких фонетических черт.
Этот перечень параметров, которые проявляются при анализе глосс, включает все особенности гибридного литературного языка Х1-ХП в., созданного на основе средненемецкого с добавлением нижненемецких
черт, который был выявлен в работах Т. Клейна. Во всяком случае такая редакторская и учебная деятельность ученых-глоссаторов на протяжении двух предшествующих столетий и воспитание на этом материале поколений северогерманского духовенства не могли не внести большой вклад в образцовый литературный язык XI-XIII вв.
Список литературы
Источники
Bergmann R. Mittelfränkische Glossen: Studien zu ihrer Ermittlung und
sprachgeographischen Einordnung. Bonn, 1977 (Rheinisches Archiv 61). Bergmann R. Verzeichnis der althochdeutschen und altsächsischen Glossenhandschriften: Mit Bibliographie der Glosseneditionen, der Handschriftenbeschreibungen und der Dialektbestimmungen. Berlin; New York, 1973 (Arbeiten zur Frühmittelalterforschung 6). Bergmann R., Stricker S. Katalog der althochdeutschen und altsächsischen Glossenhandschriften. 2005. http://glossen.ahd-portal.germ-ling.uni-bam-berg.de/datenbank-katalog-der-glossenhandschriften. Köbler G. Sammlung aller altsächsischen Texte. Giessen, 1987 (Arbeiten zur
Rechts- und Sprachwissenschaft 31). Steinmeyer E. von, Sievers E. Die altochdeutschen Glossen: In 5 Bd. Berlin,
1879-1898 (Neudruck: Zürich, 1969.) Taeger B. Heliand und Genesis / Hrg. von Otto Behaghel. 10. überarbeitete
Auflage. Tübingen, 1996 (Altdeutsche Textbibliothek 4). Wadstein E. Kleinere altsächsische Sprachdenkmäler. Norden-Leipzig, 1899.
Исследования
Сквайрс Е.Р. Ареальная база истории нижненемецкого языка Ганзы. М., 1997.
Сквайрс Е.Р. Раннесредневековая соборная школа Германии на примере Гальберштадта: идеи, задачи, ресурсы // Вестник ПСТГУ. Сер. IV. Педагогика. Психология. 2016. № 2 (41). С. 42-62. Сквайрс Е.Р. Ремесленная терминология в древнегерманских языках. М., 2015.
Сквайрс Е.Р., Ненарокова М.Р. Две неизвестные латинские рукописи «Авроры» Петра Риги // Немецкие средневековые рукописи и старопечатные фрагменты в «Коллекции документов Густава Шмидта» из собрания Научной библиотеки Московского университета / Сост. Е.Р. Сквайрс, Н.А. Ганина. М., 2008. С. 247-274.
Сквайрс Е.Р., Ненарокова М.Р. Две неизвестные рукописи «Авроры» Петра Риги из фондов Научной библиотеки Московского университета // Рукописи. Редкие издания. Архивы: Из фондов Отдела редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ /Отв. ред. И.Л. Великод-ная. М., 2004. С. 51-84.
Beck W. Zur Glossierung im Leipziger Heliand-Fragment // dat ih dir it nu bi huldi gibu. Linguistische, germanistische und indogermanistische Studien Rosemarie Lühr gewidmet / Hrg. S. Neri, R. Schuhmann. Wiesbaden, 2016. S. 57-62.
Frings Th., Karg-Gasterstädt E. Althochdeutsches Wörterbuch. Bd. 1-. 1968.
Handschriftencensus: Paderborner Repertorium der deutschsprachigen Textüberlieferung des 8. bis 12. Jahrhunderts. http://www.handschriftencensus. de/18616.
Hellgardt E. Einige altenglische, althoch- und altniederdeutsche Interlinearversionen des Psalters im Vergleich // Mittelalterliche volkssprachige Glossen. Internationale Fachkonferenz des Zentrums für Mittelalterstudien der Otto-Friedrich-Universität Bamberg 2. bis 4. August 1999 / Hrg. R. Bergmann u.a. Heidelberg, 2001. S. 261-296 (Germanistische Bibliothek 13).
Holthausen F. Altsächsisches Wörterbuch. Köln; Graz, 1967.
Klein Th. Althochdeutsch und Altniederländisch. // Amsterdamer Beiträge zur älteren Germanistik. Bd. 57. 2003. S. 25-43 (2003a).
Klein Th. Niederdeutsch und Hochdeutsch in mittelhochdeutscher Zeit // Die deutsche Schriftsprache und die Regionen: Entstehungsgeschichtliche Fragen in neuer Sicht / Hrg. R. Berthede u.a. Berlin; New York, 2003. S. 203229 (2003b) (Studia Linguistica Germanica 65. Hrg. Stefan Sonderegger u.a.).
Klein Th. Studien zur Wechselbeziehungen zwischen altsächsischem und althochdeutschem Schreibwesen und ihrer sprach- und kulturgeschichtlichen Bedeutung. Göppingen, 1977.
Klein Th. Zu altwestfälisch ande 'und' // A Frisian and Germanic Miscellany: Published in honour of Nils Ärhammar. Odense, 1996. S. 399-411 (NOWE-LE. Vol. 28/29).
Maurer Fr., Fr. Stroh. Deutsche Wortgeschichte. Bd. 1. Lfg. 1. Berlin, 1957.
QuakA. Studien zu den altmittel- und altniederfränkischen Psalmen und Glossen. Amsterdam 1973 (Amsterdamer Publikationen zur Sprache und Literatur 12).
Quak A. Hintergründe eines altniederdländischen Textes // Amsterdamer Beiträge zur älteren Germanistik. 2010. 66. S. 63-102.
Schuba L. Die Quadriviums-Handschriften der Codices Palatini Latini in der
Vatikanischen Bibliothek. Wiesbaden, 1992. Schwab U. Die Bruchstücke der altsächsischen Genesis und ihrer altenglischen Übertragung: Einführung, Textwiedergaben und Übersetzungen, Abbildung der gesamten Überlieferung: Mit Beiträgen von Ludwig Schuba und Hartmut Kugler. Litterae 29. Göppingen, 1991. Seebold E. Chronologisches Wörterbuch des deutschen Wortschatzes. Bd. 2.
Der Wortschatz des 9. Jahrhunderts.^ Berlin; New York, 2008. Squires C. Mitteldeutsche Wege im Handschriften-Austausch aus linguistischer Sicht: Der Fall Halberstadt // Deutsch-russische Arbeitsgespräche zur Buchgeschichte. Bd. 4. [Erfurt, 2017.]
Сведения об авторе: Сквайрс Екатерина Ричардовна, докт. филол. наук, профессор кафедры германской и кельтской филологии филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected].
