CC BY
669
науч. ст.: Вып. 12. / под ред. П. Я. Циткилова. - Новочеркаск; Ростов н/Д.: Логос, 2011. - С. 114-121; Она же. Фрагменты повседневности Великой Отечественной войны в источниках личного происхождения // Народы Юга России в отечественных войнах: мат-лы Междунар. науч. конф. (6-7 сентября 2012 г., Ростов-на-Дону) / отв. ред. акад. Г. Г. Матишов. - Ростов н/Д.: Изд-во ЮНЦ РАН, 2012. - С. 339-343.
4. Лабунская, Л. Н. О субъекте социального наследования и его специфике // Вестник Таганрогского государственного педагогического института. Гуманитарные науки. - 2011. - № 2. - С. 59-64; Она же. Социальное наследование: онтологические и гносеологические основы // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики: в 2-х ч. -2012. - № 3 (17). - Тамбов: Грамота. - Ч. II. - С. 110-113.
5. Воспоминания Пантилеева Юрия Васильевича 1962 г.р., записаны Э. Ю Пантилеевым в х. Селезнёв в 2010, 2011, 2012 годах.
6. Зеленская, Т. В. Человек культуры в оккупации: размышления на тему (историко-психологический аспект осмысления истории Великой Отечественной войны) // Актуальные проблемы социальной истории: сб. науч. ст. - Вып. 12. - Новочеркасск; Ростов н/Д.: Логос, 2011. - С. 114-121.
7. Агеева, В. А. Государственный подход нетерпимости к педагогам юга России, пережившим немецко-фашистскую оккупацию // Альманах современные науки и образование. - № 1. - Тамбов, 2009.
8. Агеева, В. А. Войной опаленное детство: система школьного и профессионально-технического образования Дона и Кубани в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.) / В. А. Агеева. - Таганрог: Из-во Таганрог. гос. пед. ин-та имени А. П. Чехова, 2007.
9. Гуров, М. И. Великая Отечественная война глазами детей (на примере Таганрога и окрестностей) // Война в истории и судьбах народов Юга России (к 70-летию начала Великой Отечественной войны): мат-лы Международ. науч. конф. (1-2 июня 2011 г. Ростов-на-Дону) / отв. ред. акад. Г. Г. Матишов. - Ростов н/Д.: Изд-во ЮНЦ РАН, 2011. - С. 356-359.
10. Мартианова, И. Ю. Жизненный мир советских детей в контакте с жизненным миром оккупантов // Проблемы истории массовых политических репрессий в СССР: к 70-летию начала Великой отечественной войны: мат-лы VII Международ. науч. конф. - Краснодар: Экоинвест, 2012. - С. 334-339.
11. Рожков, А. Ю. «Вместо сияющего будущего - участь рабыни»: репрезентация переживаний в период оккупации в нарративах краснодарских школьников (1945-го) // Вторая мировая война в детских «рамках памяти»: сб. науч. ст. / под ред. А. Ю. Рожкова. - Краснодар: Экоинвест, 2010.
12. Из воспоминаний Пантелеевой Раисы Андреевны 1939 г.р., записанных Э. Ю. Пантилеевым в х. Селезнёв в феврале 2012 года.
13. Из воспоминаний Селезневой Евдокии Ивановны,1917 г.р., записанных Э. Ю Пантилеевым в х. Селезнев в 2001, 2002, 2003, 2004 гг.
14. Там же.
15. Из воспоминаний Никулиной Анастасии Алексеевны, 1928 г.р., записанных Э. Ю. Пантилеевым в х. Селезнёв в марте 2012 года.
16. Там же.
17. Там же
18. Там же.
19. Из воспоминаний Никулиной Анастасии Алексеевны, 1928 г.р., записанных Э. Ю. Пантилеевым в х. Селезнёв в марте 2012 года.
УДК 94 ББК 63
С. П. Петренко
ГЕРМАНИЯ В ТРЕТЬЕЙ ЧЕТВЕРТИ XIX ВЕКА: СОЗДАНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА
Аннотация. Статья посвящена завершающему этапу формирования немецкой нации и содержит анализ ряда малоизвестных сторон процесса объединения Германии в 1870 - 1871 гг. под эгидой Пруссии.
Ключевые слова: нация, национальное единство, государство, федерация, конфедерация, империя, титул монарха, Германия, Пруссия, Бисмарк.
S. P. Petrenko
GERMANY IN THE THIRD QUARTER OF THE XIXTH CENTURY: NATIONAL STATE FORMATION
Abstract. The article deals with the last stage of German nation formation and contains the analysis of some not well known features of Germany integration in 1870 - 1871 years under Prussia leadership.
Key words: nation, national unity, state, federation, confederation, empire, title of monarch, Germany, Prussia, Bismarck.
Данная статья является заключительной в цикле публикаций, посвященных отдельным стадиям формирования единой немецкой нации, которое длилось, как минимум, целое столетие и завершилось созданием в начале 70-х гг. XIX века общенемецкого государства - Германской империи. Процесс полудобровольного, полупринудительного («железом и кровью») объединения страны вокруг Пруссии занял несколько лет и был проведен О. Бисмарком в три этапа, первые два из которых, связанные с войнами Пруссии против Дании в 1864 г. и Австрии в 1866 г., нами уже рассмотрены в предыдущей статье (см. «Вестник ТГПИ» 2011 г. №2).
Третий этап объединения Германии также начинается войной - войной, которая у нас традиционно, но не совсем правильно, именуется франко-прусской, а в немецкой историографии обозначается более точно как «германо-французская» («Deutsch-Französischer Krieg»). Хотя Франция 19 июля 1870 г. формально объявила войну именно Пруссии [7, 266], на стороне последней сразу же выступили не только члены Северо-Германского союза (Саксония и др.), но и связанные с ним военно-политическими соглашениями независимые государства Южной Германии - Бавария, Вюртемберг, Баден и Гессен-Дармштадт. В соответствии с имеющимися договоренностями уже в день объявления войны «баварский король Людвиг предоставил свои войска в распоряжении Вильгельма» [6, 347], который тотчас же причислил их к третьей армии, находившейся под командованием прусского кронпринца Фридриха [1, 634]. Примеру Людвига II последовали монархи Вюртемберга, Бадена и Гессен-Дармштадта, а парламенты всех четырех южнонемецких государств почти единогласно одобрили действия своих правительств [6, 347] и выделили необходимые для ведения войны финансовые средства [1, 634]. Таким образом, в 1870-1871 гг. против Франции действительно сражалась практически вся Германия, сплотившаяся в борьбе с иностранной угрозой, исходившей к тому же от традиционного противника немцев. «Пробудились воспоминания о 1840-м годе, но более всего о 1813-м, что вызвало всплеск национального патриотизма во всех слоях населения [3, 154]. Сложилась ситуация, благоприятствующая преодолению традиционно сильного на юге страны партикуляризма. Даже в Баварии «общий подъем национального сознания в то время был так силен, что население... в многочисленных адресах, обращенных к правительству, ходатайствовало о присоединении к Северо-Германскому союзу» [1, 634]. По мнению А. И. Патрушева, общественное мнение оказало столь мощное давление на южногерманских правителей, что «объединение Германии нельзя считать только объединением «сверху». Это было и объединение «снизу», которое стало возможным благодаря буржуазно-либеральному национальному движению» [8, 116].
Однако большинство историков, как отечественных, так и зарубежных, полагает, что решающую роль в процессе объединения страны сыграли все-таки действия правящих кругов немецких государств - Северо-Германского союза и пока еще независимых Баварии, Вюртемберга, Бадена и Гессен-Дармштадта. В первую очередь имеется в виду, конечно, энергичная деятельность главного «архитектора» немецкого единства образца 1871 года министра-президента Пруссии и канцлера Северо-Германского союза Отто фон Бисмарка, который решил использовать общенациональную эйфорию осени 1870 года для осуществления своего плана объединения Германии. Уже в сентябре 1870 года, сразу же после достижения решающих военных успехов (победа под Седаном 2 сентября и пленение императора французов Наполеона III), он начал переговоры с монархами и правительствами всех южнонемецких государств - королевств Баварии и Вюртемберга и великих герцогств Бадена и Гессен-Дармштадта [9, 257]. Однако добиться их согласия на полное государственное объединение оказалось, несмотря на известный подъем патриотических настроений, далеко не легкой задачей. Дело в том, что малогерманский вариант объединения - а речь в данных исторических условиях могла идти только о нем, ибо немецкое население побежденной в 1866 году Австро-Венгерской монархии оказывалось полностью исключенным из объединительного процесса, - по-прежнему не везде встречал одобрение. Долгое время в значительной части Германии, особенно в южных ее землях, Австрия пользовалась, пожалуй, большим авторитетом, чем Пруссия [16, 191]. Теперь ситуация, разумеется, изменилась, но за пределами Северо -Германского союза идея единства по-прежнему наталкивается на скрытое недоверие к Пруссии. Здесь были распространены опасения, и не безосновательные, что Гогенцоллерны стремятся не столько объединить, сколько покорить Германию. Многие современники иронично говорили, что это не Пруссия войдет в состав «малой Германии», а, напротив, скорее «малая Германия» войдет в состав Пруссии. Например, Георг Гервег, известный немецкий «политический поэт» (именно так он назван в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона), в одном из своих стихотворений сравнивал Пруссию с попавшей в воду губкой, которая при этом отнюдь «не входит» в воду, но впитывает ее в себя [16, 191].
Еще одно препятствие заключалось в том, что правящие круги южногерманских государств настойчиво стремились выторговать в ходе переговоров как можно более выгодные условия вступления своих земель в состав объединенной Германии. Причем чем крупнее было государство, тем неуступчивей вели себя его правители. Так, у Бисмарка, ведшего переговоры с каждым южнонемецким государством по отдельности, не возникло особых проблем с обоими сравнительно не-
большими великими герцогствами. И с Гессен-Дармштадтом, который, образно говоря, уже «стоял одной ногой» в полуобъединенной Германии (его северные земли входили в состав СевероГерманского союза с момента его образования), и с Баденом, который с 1866 года стремился присоединиться к союзу, удалось достаточно быстро найти взаимоприемлимые условия вступления герцогств во вновь создаваемое общегерманское государство. А вот более значительные по территории, численности населения и экономическому весу королевства Бавария и Вюртемберг оказались вовсе не столь сговорчивыми. Особенно неуступчивой на переговорах была Бавария - второе по величине государство Германии после Пруссии. На первых же заседаниях Бавария выставила список условий, на основе которых она могла бы присоединиться к союзу: сохранение собственной армии и самостоятельного командования ею, равно как и управления путями сообщений, самостоятельной системы налогов, собственного законодательства и т.д. [1, 634]. Бавария поднимала также вопрос о расширении своей территории (за счет соседних южногерманских государств) и даже о поочередном с Пруссией президентстве в будущем германском государстве [5, 54-55]. Все эти притязания резко противоречили стремлению правящих кругов Пруссии построить объединенную Германию на тех же принципах, что и Северо-Германский союз. «Но без Баварии не было бы единого германского государства, каким оно мыслилось Бисмарку» [9, 258], и главному творцу немецкого единства пришлось использовать «политический вес и дипломатическую тонкость» [16, 196] для достижения поставленной цели.
Приостановив консультации с Баварией (т.е. по существу изолировав ее на некоторое время от других переговорщиков), Бисмарк и его советник Дельбрюк продолжили интенсивные переговоры, которые, разумеется, тоже шли не без определенных трений, с остальными тремя южногерманскими государствами. И лишь после получения от них окончательного согласия на присоединение к союзу, был возобновлен диалог с баварскими правящими кругами, которые в создавшихся условиях уже не могли выступать в принципе против вхождения своего королевства в объединяющуюся Германию, но продолжали настаивать на предоставлении Баварии особых прав в будущем государстве. На тот момент была еще не закончена война с Францией, на сторону которой начинало склоняться общественное мнение многих европейских стран, и не было полной уверенности в том, что великие державы и дальше будут оставаться нейтральными. Ситуация не позволяла оказывать на Баварию слишком уж явный и грубый нажим. Поэтому руководство Пруссии пошло на значительные уступки южным немцам.
В результате возник своеобразный политико-юридический феномен - так называемые «ре-зерватные права» (Reservatenrechte). Под этим понятием подразумевались те права объединяющихся немецких государств, которые все они должны были в принципе передавать, говоря современным русским языком, «на федеральный уровень», но в некоторых случаях, в виде исключения (одно из значений немецкого слова «Reservation» - «оговорка» в юридическом смысле, например, при заключении договора) все же сохраняющиеся за отдельными членами вновь создаваемого Германского союза. Самое большое количество «резерватных прав» выторговала себе, естественно, Бавария. Она единственная сохраняла свои собственные вооруженные силы и даже дипломатическую службу. «Во внешних делах Бавария выговорила себе право иметь за границей собственного представителей, которые в случае отсутствия имперских агентов заступают их место», а в военной области «отстояла самостоятельное управление своей армией и право верховной команды над нею в мирное время» [4, 49]. Кроме того, баварское королевство оставляло за собой еще ряд привилегий финансово-экономического и частично административного характера: свою собственную почту с особыми марками и свой телеграф, частичную обособленность железных дорог Баварии, право взимания акциза со спирта и (звучит анекдотично, но исторический факт) пива, и некоторые другие [1, 634; 4, 48-49]. Менее неуступчивый Вюртемберг получил соответственно и меньше «особых прав»: почтово-телеграфную монополию, акциз на спирт и пиво, в военной сфере - только право короля Вюртемберга назначать офицеров 13-го (вюртембергского) корпуса (но сам корпус был напрямую подчинен имперскому командованию); а еще более сговорчивому Бадену (его правители по предложению Бисмарка раньше других подали официальное заявление о приеме в Северо-Германский союз [9, 258]) «резерватов» досталось совсем мало: только акциз на пиво и вино и право образовывать из своих войск особый корпус [4, 49].
Согласие Бисмарка на особые условия вступления южных немцев в союз в разные времена оценивалось по-разному. Современники, равно как и ряд историков конца XIX - начала XX вв., придавали им большое значение. Например, А. К. Дживелегов в 1910 году утверждал: «Резерват-ные права представляют собой очень существенную часть имперской конституции» и, будучи уступкой югу, «они сделали то, что имперское единство оказалось в достаточной мере дырявым» [4, 49]. Несколько десятилетий спустя В. В. Чубинский, напротив, делал вывод, что особые права, хотя и создавали впечатление некоторой самостоятельности Баварии во внешнеполитических и военных вопросах, но на деле «не имели в дальнейшем никакого практического значения» [9, 258]. Современные немецкие историки как правило лишь вскользь упоминают о «резерватных правах». Тем не менее, последние сохраняли, хотя бы номинально, свою юридическую силу вплоть до 1918
года и, не учитывая их существование, трудно понять некоторые детали истории Германии кайзеровского периода. Например, одну «странность» указа императора Вильгельма II от 31 июля 1914 года о введении военного положения в Германской империи. Фотокопия оригинала этого указа, подготовленного в Новом дворце города Потсдама и подписанного там же императором Вильгельмом и канцлером Германии Бетманом-Гольвегом, обнаружена нами в изданном еще в ГДР альбоме «Потсдамские замки в истории и искусстве». Приведем основную часть этого небольшого по объему документа полностью. «Мы, Вильгельм, ... постановляем на основании статьи 68 конституции Германской империи именем империи следующее: территория империи, за исключением территории Баварского королевства, объявляется находящейся на военном положении. Данное постановление вступает в силу в день своего обнародования» [15, 157]. Рядом с фотокопией составители альбома поместили пояснение: «Бавария должна была, как предусматривалось с момента ее вступления в Северо-Германский союз в 1870 году, сама провозглашать осадное или военное положение. Что и произошло в тот же день» [15, 157]. Этот пример является, на наш взгляд, показательным. Он свидетельствует о том, что в кайзеровской Германии «резерватные права» формально сохранялись и соблюдались (лишь немногие из них позднее утратили свою силу - так А. К. Дживелегов указывает, что «резерват об обложении спирта в Баварии и Вюртемберге» был «фактическм устранен имперским законом 1887 года о налоге на спирт» [4, 48]), но никакой особой роли не играли (в Баварии-то все равно ввели военное положение в тот же день, что и во всей остальной империи, только оформили его другим актом). Иначе говоря, «особые права» южногерманских королевств - это, в сущности, незначительная уступка прочно укоренившимся в этой части страны партикуляристским настроениям, уступка, которая помогла Бисмарку завершить процесс создания немецкого национального государства и не служила в будущем помехой его реальному единству.
Когда все спорные вопросы были улажены, наступило время подписания двусторонних договоров между Северо-Германским союзом с одной стороны и каждым из четырех южногерманских правительств - с другой. 15 ноября 1870 года были заключены договоры с Баденом и Гессе-ном, несколькими днями позднее - с Баварией и Вюртембергом [9, 258]. Главным пунктом всех этих соглашений было объединение договаривающихся сторон в единое германское государство с 1 января 1871 года. Для утверждения данного решения не предусматривалось ни общенародного голосования (плебисцита, уже входившего тогда в политическую «моду»), ни даже избрания наделенного особыми полномочиями конституционного национального собрания. Немецкий историк Р. Рюруп отмечает, что «немецкое национальное государство возникло прежде всего из ноябрьских договоров между южногерманскими государствами и Северо-Германским союзом» [17, 231], подчеркивая таким образом недостаточно демократическое происхождение единой германской государственности. Правда, указанные соглашения подлежали утверждению в парламентах всех пяти участников переговоров, что Северо-Германский рейхстаг и ландтаги Вюртемберга, Бадена и Гессен-Дармштадта и сделали весьма оперативно - между 20 и 23 декабря 1870 года [17, 231]. Только в баварском парламенте договор о союзе вызвал, несмотря на содержавшиеся в нем «резерваты», ожесточенную полемику и был принят незначительным большинством (102 голоса «за» и 48 «против», т.е. лишь чуть-чуть больше необходимых для утверждения двух третей) и со значительным опозданием - 21 января 1871 года [1, 634].
К этому времени уже произошло кульминационное событие всего процесса создания немецкого национального государства - 18 января 1871 года в Зеркальном зале Версальского дворца состоялось, как принято считать, провозглашение Германской империи. Присутствие на этой церемонии делегации Северо-Германского рейхстага (потерявшейся среди численно преобладавших военных и придворных чинов - на знаменитой картине художника Антона фон Вернера, запечатлевшего данное событие, нет ни одного «штатского») дало основание А. И. Патрушеву сделать вывод, что «Германская империя получала двойную легитимацию. С одной стороны, она опиралась на согласие немецких монархов, с другой - была узаконена парламентом» [8, 117]. Однако большинство современных немецких авторов полагает, что эта империя «была основана как монархический союз князей, а не через выборы и парламентские решения» [16, 197]. Последние, конечно, тоже имели место, но являлись все-таки преимущественно неким демократическо-процессуальным декором, слабо влиявшим на ход событий. Главную же роль играли соглашения между правителями отдельных немецких государств. По мнению английского историка К. Кларка, даже конституция объединенной Германии больше похожа не на конституцию в традиционном смысле слова, а на «договор между суверенными территориями, которые, соединившись друг с другом, образовали Германскую империю» [12, 635-636]. Это становиться ясным уже из первых фраз преамбулы: «Его величество король Пруссии от имени Северо-Германского союза, Его величество король Баварии, Его величество король Вюртемберга, Его королевское высочество великий герцог Баденский, Его королевское высочество великий герцог Гессенский и на Рейне. заключили вечный союз для защиты территории союза и действующего в его пределах права, а также для заботы о благе немецкого народа» [12, 636]. О характере объединительного процесса косвенно
свидетельствует и тот факт, что в исторической памяти немцев в качестве дня основания Германской империи запечатлелся не первый день официального существования этой империи - 1 января 1871 года, а день торжественного провозглашения прусского короля Вильгельма I германским императором (Kaiserproklamation) - 18 января того же года [17, 231].
Последнее событие, которое тщательно готовилось правящими кругами Пруссии и в первую очередь, конечно, самим Бисмарком, должно было иметь чисто монархический характер. Какие-либо «игры в демократию» были здесь уже неуместны. В противном случае Вильгельм I последовал бы примеру своего старшего брата Фридриха Вильгельма IV, который отверг в апреле 1849 года предложенный ему Франкфуртским национальным собранием титул «императора немцев» [16, 265]. Мотивы этого отказа современникам были вполне очевидны - по мнению Гоген-цоллернов, «подобное предложение могло исходить только от коронованных правителей Германии» [14, 232]. В 1870 году лучше других на роль инициатора коллективного обращения немецких государей к Вильгельму с просьбой принять корону германского императора подходил баварский король Людвиг II - представитель древней династии Виттельсбахов. Однако именно Бавария не слишком стремилась в образуемый под эгидой Пруссии союз. Поэтому на переговорах относительно возведения Вильгельма I в императорское достоинство Бисмарку удалось добиться желаемого, лишь сочетая игру на романтических чувствах мечтательного Людвига II с обещаниями значительных субсидий (баварский король настоятельно в них нуждался для продолжения строительства своих сказочных замков). В начале декабря Людвиг обратился к Вильгельму с вопросом, согласен ли он принять титул императора, и вскоре к этому предложению присоединились другие немецкие монархи [4, 50-51]. Оставалось только уговорить самого прусского короля, который «до последнего противился принятию нового звания» [11, 266], считая его недостойным себя. Не выказывая стремления приблизить это событие, Вильгельм попросил назначить торжественную церемонию возведения в императорское достоинство на 18 января 1871 года - день в день через 170 лет после коронации в Кенигсберге первого прусского короля. Это пожелание было удовлетворено, в отличие от следующего требования. Вильгельм хотел в дальнейшем именоваться так: «Божьей милостью король Пруссии, избранный император Германии» [19, 9]. Но Бисмарк переубедил короля, объяснив, что выпячивание на первое место прусского титула сильно заденет чувства других немецких монархов. Тогда Вильгельм высказал желание, чтобы в его официальном титуловании фигурировало хотя бы само словосочетание «император Германии» (Kaiser von Deutschland) [19, 10], пусть даже и поставленное перед «король Пруссии». Однако на переговорах с южными немцами им уже было обещано избегать такой формулировки из-за якобы скрытой в ней претензии на полный суверенитет императора над территориями, составлявшими владения королей Баварии, Вюртемберга и прочих государей Германии [4, 52; 9, 261]. В итоге Бисмарк настоял на самом «скромном» варианте - «германский император» (Deutscher Kaiser) [4, 52]. Вильгельм же был так недоволен этим титулом, что на торжественной церемонии 18 января 1871 года демонстративно не подал канцлеру руки [9, 262]. Все это нельзя считать просто старческим капризом Вильгельма I (королю шел уже 74-й год).
В монархическую эпоху точная формулировка титула короля или императора имела большое значение и каждое слово, иногда даже служебная частица, могли заключать в себе определенный смысл. Например, предок Вильгельма I в 1701 году стал не «королем Пруссии» (как обычно пишут наши историки), а «королем в Пруссии» (König in Preussen [13, 59]). Столь странная формулировка объясняется тем, что в то время под властью Гегенцоллернов находилась не вся территория Пруссии - западная ее половина входила еще в состав Речи Посполитой, которая могла усмотреть в титуле «король Пруссии» претензии на принадлежащие ей земли [13, 52-53]. И только после приобретения в 1772 году по первому разделу Польши Западной Пруссии Фридрих II изменил свой титул с «короля в Пруссии» на «короля Пруссии» («König von Preussen» - это хорошо видно, в частности, при сопоставлении двух указов Фридриха, датируемых 1746 и 1776 гг. [15, 58; 15, 71]). Итак, отныне Вильгельм будет носить императорский титул, который «имел для него не большее значение, чем воинское звание» [14, 260]. Вот почему и сам Вильгельм I, и его преемники Фридрих III и Вильгельм II во всех официальных актах обязательно будут указывать, что они не только германские императоры, но и короли Пруссии. Да и «нумерация» монархов в германской империи будет идти именно по прусской линии. Вот почему после Вильгельма I на престол взойдет сразу Фридрих III - счет по-прежнему шел от первого короля «в Пруссии» Фридриха I. В использованной нами при подготовке данной статьи литературе приведены тексты нескольких кайзеровских указов - от «Исключительного закона против социал-демократии» [10, 19] до уже упоминавшегося объявления военного положения в Германии 31 июля 1914 года [15, 157]. Все они начинаются так: «Мы, Вильгельм, Божьей милостью Германский император, король Пруссии и пр.» (Wir Wilhelm, von Gottes Gnaden Deutscher Kaiser, König von Preussen etc.). Следовательно, в официальном титуле монарха были отражены две важнейшие особенности государственного устройства Германской империи 1871 - 1918 гг.: ее формально федеративный характер и реальное доминирование Пруссии.
Практически все историки подчеркивают, что новое государство представляло собой «довольно оригинальное творение» [6, 318], которое воплощало трудно сочетаемые черты - «централизм и партикуляризм, абсолютизм и конституционализм» [9, 265]. По существу Германская империя являлась монархической федерацией (явный анахронизм для Европы второй половины XIX века), состоявшей из 25 сохранявших в той или иной мере суверенитет государств (22 монархии, включая четыре королевства, и три вольных города). Все они имели свои конституции и другие законы, свои династии (в 22 монархиях) или патрициат (в вольных городах), а некоторые из них -даже особые «резерватные права». Отдельные современники даже сомневались, является ли Германия союзным государством (Bundesstaat) или союзом государств (Staatenbund) [2, 479]. Как считает Х.-У. Велер, теоретически в основе германской империи лежал принцип «верховного государства (Oberstaat), которому медиатизированные государства более низкого порядка (Unterstaaten), взявшие на себя некоторые обязанности, делегировали определенные суверенные права» [18, 60]. Но в действительности управление империей было сосредоточено в руках Пруссии, занявшей в новом государстве совершенно особое место. Поэтому на наш взгляд, о конфедеративном устройстве кайзеровской Германии говорить нельзя, но своеобразной монархической федерацией она безусловно была. Все это свидетельствует о том, что объединение Германии произошло в достаточно оригинальной (и не вполне завершенной?) форме. Тем не менее, образование немецкого национального государства означало успешное завершение продолжавшегося целое столетие процесса создания единой немецкой нации.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бавария // Энциклопедический словарь: в 86 т. / Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон. - СПб.: Типо-литография И.А. Ефрона, 1891. - Т. 4. - С. 616-640.
2. Германия // Энциклопедический словарь: в 86 т. / Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон. - СПб.: Типо-литография И.А. Ефрона, 1893. - Т. 16. - С. 479-512.
3. Данн, О. Нации и национализм в Германии: 1770-1790: пер. с нем. / О. Данн. - СПб.: Наука, 2003. - 470 с.
4. Дживелегов, А. К. История современной Германии: в 2 т. / А. К. Дживилегов. - СПб.: Брокгауз-Ефрон, 1910. - Т. 2. - 258 с.
5. Дроз, Ж. История Германии: пер. с фр. / Ж. Дроз. - М.: АСТ: Астрель, 2005. - 157 с.
6. История XIX века: в 8т.: пер. с фр. / под ред. Лависса и Рамбо. - М.: ОГИЗ Гос. соц.-эк. издательство, 1938. - Т. 5. - 584 с.
7. Оболенская, С. В. Франко-прусская война 1870 - 1871 // Советская историческая энциклопедия: в 16 т. -М.: Советская энциклопедия, 1974.- Т. 15. - С. 266-271.
8. Патрушев, А. И. Германская история / А. И. Патрушев. - М.: Весь Мир, 2003. - 256 с.
9. Чубинский, В. В. Бисмарк: Политическая биография / В. В. Чубинский. - М.: Мысль, 1988. - 414 с.
10. Birk, G. Bismarcks Ausnahmegesetz gegen Sozialdemokratie (Illustrierte historische Hefte 44). - Berlin: VEB Deutschen Verlag der Wissenschaften DDR, 1987. - 44 s.
11. Burgdorff.Ki S., Pötzl N.F., Wiegrefe K. (Hrsg.) Preussen. Die unbekannte Grossmacht. - München: Wilhelm Goldmann Verlag, 2009. - 320 s.
12. Clark C. Preussen. Aufstieg und Niedergang 1600 - 1947. - München: Pantheon, 2008. - 896 s.
13. Haffner S. Preussen ohne Legende. - Hamburg: Verlag Gruner +Jahr Ag & Co, 3. Auflage 1979. - 358 s.
14. Kroll F.-L. (Hrsg.) Preussens Herrscher. Von den ersten Hohenzollern bis Wilhelm II. - München: Verlag C. H. Beck oHG, 2009. - 366 s.
15. Potsdamer Schlösser in Geschichte und Kunst. - Leipzig: VEB F.A. Brockhaus Verlag, 1984. - 208 s.
16. Ribbe W., Rosenbauer H. Preussen. Chronik eines deutschen Staates. - 2. Auflage - Berlin: Nicolaische Verlagsbuchhandlung Beuermann GmbH, 2001. - 288 s.
17. Rürup R. Deutschland im 19 Jahrhundert: 1815 - 1871. - Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1992. - 274 s.
18. Wehler H.-U. Das Deutsche Kaiserreich: 1871 - 1918. - Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht, 1994. - 292 s.
19. Zolling P. Deutsche Geschichte von 1871 bis zur Gegenwart: Wie Deutschland wurde, was es ist. - München; Wien: Carl Hanser Verlag, 2005. - 370 s.
УДК 947.084.5 ББК 65.03(2)61
Е. В. Прокофьева ДОНСКАЯ ПОТРЕБИТЕЛЬСКАЯ КООПЕРАЦИЯ В НАЧАЛЕ XX в.
Аннотация. В статье исследуются традиции развития донской потребительской кооперации в дореволюционный период, в годы «военного коммунизма». В работе показан первый опыт сотрудничества потребительской кооперации с Советской властью.
Ключевые слова: большевики, паевой взнос, политика «военного коммунизма», потребительская кооперация, реформа, рынок, Советская власть, социализм, устав.
