CC BY
46
•иго.
В.Н.Коновалов, М.Цветоват
ГЕОСТРАТЕГИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В КАВКАЗСКО-КАСПИЙСКОМ РЕГИОНЕ:
СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД И СЕТЕВЫЕ МОДЕЛИ
Системный подход к сценарному анализу
1 Гусейнов В. Каспийская нефть. Экономика и геополитика. — М., 2002. С. 337—368.
2 Политика США в меняющемся мире. — М., 2004. С. 183—207; 276—290.
3 Ожиганов Э.Н. Стратегический анализ политики. — М, 2006. С. 145—160.
Геостратегические последствия демонтажа советского полюса биполярного мира являются сегодня в научном сообществе предметом всестороннего осмысления. В системе международных отношений завязываются новые узлы геостратегических, политико-экономических проблем и противоречий, развитие которых при определенных ситуациях может приобрести глобальное значение.
В результате геополитических изменений на постсоветском пространстве возникли пять геостратегических комплексов: балтийский, восточно-европейский, кавказский, среднеазиатский и дальневосточный. Кавказский, к примеру, включает в себя Северный Кавказ и Закавказье, которые рассматриваются как части общего геостратегического комплекса безопасности. В него входят южные области и национальные республики России, Грузия, Армения, Азербайджан.
Как отмечают специалисты, Кавказ является областью уникального этнического и культурного разнообразия. При этом, несмотря на свою уникальность, регион рассматривается как целостная структура или комплекс, исследуемый различными способами. Системный подход направлен на выявление существа базовых отношений между основными действующими силами политической сцены. Жизнеспособность действующих политических сил, или акторов, — традиционных и новых — во многом определяется наличием минимальной политической стабильности не только на Северном Кавказе, но и в Закавказье, то есть в Кавказском геостратегическом комплексе в целом.
В этом контексте особое значение приобретает необходимость глубокого осмысления того активного внимания, которое политики и лидеры делового мира уделяли в 90-е и последующие годы Большому Кавказу и Каспийскому региону. Речь идет не только о причинах, но и об экономических, политических, международных последствиях такого внимания — прежде всего в аспекте стратегических процессов, наблюдаемых на данном геостратегическом пространстве. Аналитики и эксперты разрабатывают различные прогнозные сценарии развития в регионе. В качестве примеров можно привести разработки В.А.Гусейнова1, Ю.П.Давыдова2, Э.Н.Ожиганова3 и др.
4 Мангейм Дж.Б., Рич Р.К. Политология: методы исследования. — М., 1997. С. 475—476.
5Там же. С. 479.
6 Saaty, T.L. The Analytical Hierarchy process. — New York, 1980.
7 Саати Т., Keрнc К. Аналитическое планирование. Организация систем. — M., 1991.
С. 149.
Сценарные прогнозы могут опираться на различные исследовательские подходы. В данной статье используется системный подход к сценарному анализу и модель пространственных сетей.
Ф.А.Шродт в главе «Математические модели», включенной в учебник Джарола Б.Мангейма и Ричарда К.Рича «Политология: методы исследования», писал, что «политическая жизнь достаточно регулярна для того, чтобы ее упрощенная неформальная модель могла принести определенную пользу. Большая часть того, что случается в области политики, как правило, не является совсем уж неожиданным... у нас имеются априорные представления о том, как могут развиваться события..., имеются своего рода ментальные модели функционирования политических систем, даже если мы ни разу не пытались выразить их эксплицитно. Математические модели как раз и помогают эксплицировать подобные неформальные модели»4. При этом математическая обработка формальной модели приводит нередко к нетривиальным выводам.
Шродт прозорливо отмечает, что, помимо стимулирования междисциплинарного обмена методами и идеями, математические модели полезны также тем, что позволяют увидеть глубинную однородность явлений, которые на первый взгляд не имеют между собой ничего общего5.
Системный подход исходит из того, что каждый зафиксированный факт детерминирован связью с другими фактами или наблюдается вместе с другими фактами. Взаимосвязанность переменных хорошо прослеживается в системном прогнозе развития стратегической ситуации на Кавказе, предложенном российским исследователем Э.Н.Ожи-гановым. В основе системного прогноза — методология анализа иерархических процессов, Analytical Hierarchy Process (AHP), создателем которой является Томас Саати6.
Системный прогноз развития стратегического ситуации на Кавказе включает иерархическую систему элементов со следующими «уровнями»:
1. Цель планирования;
2. Различные экономические, политические и социальные силы, которые влияют на исход ситуации;
3. Ресурсы, которыми управляют «акторы»;
4. Цели каждого «актора»;
5. Возможные сценарии7.
Какой именно из возможных «сценариев» имеет наибольшие шансы предвосхитить действительное развитие событий, напрямую зависит от того, насколько точно будут прописаны важнейшие элементы стратегической «сцены». В нашем подходе это «акторы», то есть основные действующие силы этой «сцены», а также «ресурсы», которые могут быть ими использованы, и «тактики», применяемые в борьбе за господство.
Эта методология позволит обеспечить сценарный прогноз региональных и локальных конфликтов на Кавказе и в Каспийской регионе,
влияющих на состояние глобальной безопасности и мировых экономических стратегий.
Системный прогноз включает политическую составляющую и должен принять во внимание по крайней мере три главных группы факторов: внутреннее развитие в пределах отдельных государств; межгосударственные отношения; внешнее влияние международных институтов.
Выдвигается гипотеза, согласно которой факторы экономических и торговых сетей как проблемы энергетической безопасности и экономической взаимозависимости играют в глобальной геостратегической системе определяющую роль. На поверхность вышла долгосрочная тенденция дестабилизации Большого Ближнего Востока, и одновременно в мире началась новая стратегическая схватка за нефть. В этом регионе предвидятся большие конфликты, поскольку энергетическая безопасность достижима только как принуждение, которое вряд ли удержится в рамках лишь политического давления. Даже если конфликт не примет военную форму, неизбежно последует обострение террористической деятельности противников евроатлантических сил.
Системный и сетевой подходы позволят проверить эту гипотезу, обеспечив инструменты для моделирования международной системы относительно факторов стратегического экономического влияния.
Причины изменений в стратегическом влиянии тех или иных государств заложены в политической, экономической и военной динамике сетевых взаимоотношений между ними. Способом достижения региональной стабильности выступает фактор стратегического политического и экономического влияния.
Сценарии
* См.
Ожиганов Э.Н. Стратегический анализ политики. — М, 2006.
Опираясь на проведенный Э.Н.Ожигановым комплексный анализ8, предпримем попытку определить наиболее вероятный сценарий развития ситуации в кавказском геостратегическом комплексе. В качестве возможных сценариев рассматривались следующие:
— стабилизация геостратегического комплекса;
— устранение угроз дестабилизации;
— сохранение статус-кво;
— интенсификация напряженности;
— консолидация военно-политических блоков;
— системная дестабилизация геостратегического комплекса.
Акторы Активно действующими политическими силами на уровне «акто-
ров» являются надгосударственные образования, государства и непризнанные республики: Абхазия, Армения, Азербайджан, Чечня, ЕС, Грузия, Иран, Казахстан, Нагорный Карабах, Россия, Южная Осетия, Турция, Туркмения, США.
Включение непризнанных республик и Чечни (Россия) в разряд активных политических сил объясняется тем, что серьезное, иногда ре-
9 Energy and Security: Toward a New Foreign Policy Strategy. — Washington— Baltimore, 2005.
P. 9.
10 Ibid. P. XXI.
шающее влияние на внешнеполитическое поведение новообразованных государств, а значит, и на перспективы освоения новых месторождений и безопасной транспортировки энергоресурсов, оказывают конфликты и войны из-за Нагорного Карабаха, Абхазии, Южной Осетии, в Чечне, в других территориальных образованиях Большего Кавказа и Каспийского региона.
К примеру, чеченский кризис существенно влиял на позиции России в ключевом вопросе безопасности и надежности транспортировки углеводородов через российскую территорию. Своими целенаправленными террористическими ударами по «трубопроводным» городам — Буденновску и Кизляру — чеченские сепаратисты дали понять, что уязвим весь Северный Кавказ. Наличие непризнанных государств — Нагорного Карабаха, Абхазии, Южной Осетии, проблема курдов ослабляют перспективы трансгрузинского и турецкого нефтепроводов. Ситуация в Афганистане, Ираке создает серьезные проблемы для южных коммуникаций и т. д.
Не случайно эксперты в области энергетической безопасности, авторы книги «Энергия и безопасность: на пути к новой внешнеполитической стратегии» определяют ее как «обеспеченность доступа к энергетическим ресурсам, необходимым для поступательного развития национальной мощи»9. По мнению Ли Гамильтона, президента Международного научного центра им. Вудро Вильсона, энергетическая безопасность — второй по важности компонент государственной политики безопасности после национальной обороны10.
Другие факторы Особого внимания заслуживают ключевые характеристики поли-
тической, экономической и военной среды, в которых действуют «акторы» Кавказского и Каспийского геостратегического комплекса.
На уровне основных ресурсов действующих «акторов» оценивались следующие:
Экономический: неравенство индекс), торговый дефицит,
дефицит энергии, внешняя зависимость.
Военный: внешнее влияние, технологический уровень, тактико-технический уровень, доля военных расходов (в процентах) от ВНП.
Политический: идеологическое единство, сильное лидерство, сильная оппозиция.
Цели акторов Во взаимодействии друг с другом каждый из «акторов» преследует
свои собственные стратегические, экономические, политические и военные цели.
Наличие в регионе конфликтных, центробежных, дезинтеграци-онных и сепаратистских тенденций отражается на понимании «безопасности» и на видении различными «государствами-нациями» основных характеристик этого региона как системы. Так, представления правя-
щих кругов: России о «ближнем зарубежье», Ирана — о «Новом Ближнем Востоке», Турции — о Великом Туране играют важную, подчас решающую роль в политике этих государств на Кавказе и в Каспийском регионе.
Акцент на конфликтном характере концепций кавказской региональной идентичности поможет глубже понять динамику политической ситуации в регионе, их влияние на выработку политической, экономической и военной стратегий.
Российский
ПОДХОД
11 Российская газета. 11 мая 2006 г.
Россия, ставшая преемницей СССР, претерпела самую глубокую трансформацию как государство и участник системы международных отношений. Юг России в силу своего геополитического положения неизбежно вовлечен в мировые политические процессы, более того, является одним из невралгических узлов современной системы международных отношений.
К числу важных региональных приоритетов России относится сохранение экономического и военного присутствия в Кавказском, Каспийском и Центрально-Азиатском регионах. Поэтому Россия расценивает недавно возникшие независимые государства Закавказья прежде всего с точки зрения их принадлежности к категории стран «ближнего зарубежья».
Огромные запасы обнаруженных здесь углеводородных ресурсов превратились в одну из стержневых проблем современной международной политики. Для стратегических внешнеполитических и экономических интересов России немаловажным является вопрос: будет ли Россия контролировать нефтепотоки с открытых крупных месторождений нефти и газа на шельфе Каспия? Каспийский бассейн, как Черноморский и Балтийский, составлял значительную часть российского геостратегического потенциала. Юг России имеет перспективы стать составной частью комплексных трансконтинентальных транспортных систем. Однако транспортировка энергоресурсов Каспия в Турцию, а через нее на Запад, в обход России по так называемому транскавказскому коридору не отвечает задачам национальной и региональной безопасности.
О новых угрозах для России говорилось в послании президента РФ Владимира Путина Федеральному Собранию 10 мая 2006 г.: «Мы должны найти убедительные ответы на угрозы в сфере национальной безопасности. На фоне активно идущего переустройства мира появилось множество новых проблем, с которыми реально сталкивается наша страна. Эти угрозы менее предсказуемы, чем прежние, и уровень их опасности в полной мере до конца не осознан. В целом очевидна тенденция к расширению в мире конфликтного пространства. И что крайне опасно, его распространения на зону наших жизненно важных интересов»11.
Главный аргумент здесь связан с гигантскими энергетическими ресурсами России. Несомненно, они служат мощным рычагом полити-
ческого и экономического влияния. Основные надежды на политическое влияние в мире и будущее процветание Россия связывает с этими сырьевыми богатствами.
Европа нужна России в качестве потребителя энергоносителей не меньше, чем самой Европе нужны российские поставки, поскольку выручка от продажи от нефти и газа составляет 30% ВВП России (причем эта доля только увеличивается) и 70% ее экспортных доходов.
Расширение экономической базы поможет осуществить планы президента Путина по превращению России в одного из ведущих и влиятельных игроков на поле мировой политики и дипломатии. Вес страны как стратегического геополитического игрока будет увеличиваться. Это предоставило России, с одной стороны, новые возможности. С другой — породило новые угрозы, поскольку зона нефтяных каспийских интересов Запада передвинулась к Северу, опасно нарушая российские границы.
Новый Иранские правящие круги, опираясь на богатую геополитическую
Ближний Восток историю, обсуждают возможность формирования нового региона под своим преобладающим влиянием — «Нового Ближнего Востока» или «Северо-Западной Азии», основанного на религиозной, исторической и культурно-языковой общности ирано-таджикской группы народов. Этот регион включил бы Пакистан, Афганистан, Иран, Узбекистан, Туркменистан, Казахстан, Таджикистан, Киргизстан, Азербайджан, Армению и Турцию.
Турецкий Турецкое представление о Кавказе базируется на идее «Государ-
ракурс ства Великого Турана», включающего в себя население всех тюркоя-зычных стран. Предполагается, что Великий Туран должен объединять не только весь Северный Кавказ, но и население государств Центральной Азии, а также Татарстан, Башкирию и Якутию.
«Центр новой региональной конфигурации» -Грузия, Азербайджан и Армения
Для республик Закавказья немаловажное значение имеет их выгодное географическое положение, которое можно использовать в виде коридора для транспортировки грузов в направлениях Запад-Восток из Центральной Азии и каспийского региона на Запад.
Собственные претензии — утвердить доминирующую власть или стать центром новой региональной конфигурации — заявляют господствующие группы Грузии, Азербайджана и Армении. Каждый из трех народов определяет свою историческую судьбу как в территориальных, так и в культурных терминах. При этом сами понятия «Армения», «Грузия», «Азербайджан», отмечает российский специалист К.С.Гаджиев, «зачастую наполняемые мифологическим содержанием, трактуются значительно шире и крупнее, чем реальные территориальные масштабы
12 Гаджиев К.С. Геополитика Кавказа. — М., 2001.
С.68.
соответствующих государств».12 Межэтнические конфликты, наличие у стран территориальных и иных претензий друг к другу вынуждает правящие элиты этих стран искать политическую и военную поддержку со стороны ведущих акторов и создавать военно-политические альянсы разной конфигурации.
Энергетический фактор как «сфера стратегических интересов» США и ЕС
13 См. Симония Н. Нефть в мировой политике // Международные процессы. Т. 3, № 3 (9).
14 The New York Times. August 8, 2005.
Интерес к углеводородным ресурсам Каспия и Центральной Азии придал дополнительный стимул участию США и европейских стран в геостратегических процессах региона. Прежние позиции были пересмотрены, и США объявили регион сферой своих интересов.
Отметим, что геостратегия США рассматривает Кавказ не в качестве самостоятельной единицы, а вместе со всем бассейном Каспийского моря и Средней Азии. Причина кроется в наличии стратегически важных нефтегазовых запасов и обеспечении их безопасной транспортировки. Непрерывность поставок нефти на мировые рынки рассматривается американскими стратегами как ключевой фактор в глобальной системе международных связей. Соединенные Штаты в настоящее время импортируют 51% сырой нефти от своего ежедневного потребления в размере 19,5 млн баррелей. По американским оценкам, к 2020 г. этот показатель составит уже 64%, т. е. 25,8 млн баррелей в день.
При удвоении зависимости США от импорта нефти роли отдельных страновых поставщиков существенно перераспределились. Во-первых, преобладание государств ОПЕК сошло на нет. Поставки из стран, не входящих в эту организацию, значительно превышают поступление нефти оттуда. Во-вторых, серьезно возросли поставки нефти из соседних или географически близких к Соединенным Штатам стран. Саудовская Аравия в списке поставщиков в США переместилась с 1-го на 4-е место. На первые три места вышли Канада, Мексика и Венесуэла, а пятая страна — Нигерия — вполне способна тоже вскоре «обойти» Саудовскую Аравию (и легко сделает это, если выйдет из ОПЕК).
В-третьих, среди американских поставщиков из государств ОПЕК уменьшился удельный вес стран Ближнего Востока. Их доля теперь составляет всего 17,6% (благодаря частичному восстановлению поставок из подконтрольного Соединенным Штатам Ирака), в том числе Саудовской Аравии — 11,3%. На три соседние для США страны — Канаду, Мексику и Венесуэлу — приходится теперь около 41,3% американского импорта. Таким образом, геоэкономическая стратегия США по обеспечению энергетической безопасности в случае расширения кризиса на Ближнем Востоке в общем реализована довольно успешно13.
В августе 2005 г. «Нью-Йорк Таймс» поместила комментарии Боба Херберта о книге известного американского экономиста и эксперта по энергетике Даниэла Ергина. Книга вышла под характерным названием «Награда» («The Prize») и была удостоена в США Пулицеровской премии. По мнению Херберта, смысл книги передается всего одной фразой: «Все дело в нефти, глупенькие!»14
15 http:// usinfo.state.gov/ russian/Archive/ 2006/Feb/01-75684.html
В 2006 г. в своем обращении к Конгрессу США и американскому народу «О положении в стране» президент Буш отметил, что Америка подсела на «нефтяную иглу», стала зависимой от нефти, которая зачастую импортируется из нестабильных регионов мира. Страна — продолжал президент — должна добиться цели: уйти от нефтяной экономики и покончить с зависимостью от ближневосточной нефти. Это должно привести к замещению к 2025 году более чем 75% нынешнего импорта нефти с Ближнего Востока15.
Специалисты считают, что запасы углеводородов в Каспийском бассейне занимают третье место по значимости после Западной Сибири и Персидского залива и в течение следующих 15—20 лет могут заменить импорт нефти из Персидского залива. Рядом располагаются стратегически значимые нефтяные и газовые ресурсы Туркмении, а также месторождения нефти в Узбекистане, Таджикистане, Киргизстане. Общие проектируемые нефтяные запасы в Иране, Азербайджане, Казахстане, Туркмении и на Каспийском побережье России достигают 25 млрд метрических тонн, т. е. около 15% всех мировых запасов нефти, плюс 50% газовых запасов.
Предварительные Для реализации задачи моделирования наиболее вероятного раз-
выводы (1) вития геостратегического процесса на Большом Кавказе и в Каспийском регионе была выстроена иерархическая структура, включающая в себя системные факторы: экономические, военные и политические; акторы; ресурсы; тактики и возможные сценарии. Для системного анализа была использована компьютерная программа Expert Choice 11 версии. Данная программа определяет значение классифицированного фактора не самого по себе, а в сравнении с каждым из остальных факторов. При этом показывается относительное значение (приоритет) каждого из этих факторов.
Так, прогнозируемое влияние системных факторов на вероятный сценарий развития стратегической ситуации выглядит следующим образом:
Локальные приоритеты матрицы системных факторов
№ Системный фактор Приоритет
1. Экономический (неравенство индекс), торговый дефицит, дефицит энергии, внешняя зависимость). 0, 182
2. Военный (внешнее влияние, технологический уровень,
тактико-техническии уровень, доля военных расходов (в процентах) от ВНП). 0, 155
3. Политический (идеологическое единство, сильное лидерство, сильная оппозиция). 0, 155
В данном случае экономический фактор имеет приоритет по сравнению с другими.
Относительный вес каждого из возможных сценариев распределился следующим образом:
Локальные приоритеты матрицы сценариев
№ Сценарии Приоритет
1. Стабилизация геостратегического комплекса 0,154
2. Устранение угроз дестабилизации 0,157
3. Сохранение статус-кво 0,166
4. Интенсификация напряженности 0,157
5. Консолидация военно-политических блоков 0,173
6. Системная дестабилизация геостратегического комплекса. 0,193
Указ. соч. С. 152.
Согласно полученному прогнозу, первые два сценария — стабилизация региона и устранение угроз дестабилизации — имели небольшие шансы на воплощение, поскольку их относительный вес среди других сценариев развития политической ситуации составил соответственно 15,4% и 15,7%.
Нашла подтверждение и тенденция к консолидации военно-политических блоков, создаваемых основными действующими акторами региона, отмеченная в более ранних работах Э.Н.Ожиганова. Он отмечал, что «традиционный» для Кавказа тип локального конфликта — государство против сепаратистской группы или государство против государства при сохранении относительной стабильности всего региона в целом — уступит место «блоковому» типу конфликта, затрагивающему само ос-16 Ожиганов Э.Н. нование региональной безопасности»16.
Проведенное исследование показывает, что Азербайджан, Грузия и Турция, поддерживаемые США и ЕС, входят в один блок. Российская Федерация (Чеченская Республика), Армения, непризнанные республики (Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах), Иран оказываются на другой стороне «баррикады». Казахстан и Туркмения занимают нейтральную позицию.
Из возможных сценариев развития политической ситуации на Кавказе и в Каспийском регионе вариант системной дестабилизации региона имеет наибольший относительный вес, чем другие (относительный вес 19,3%), а «консолидация военно-политических блоков» в 2006 году занимает вторую позицию (относительный вес 17,3 %).
Прогноз на 2006 год сосредотачивался на различном видении основных характеристик региона как системы. Правящие круги России, Ирана, Турции, США, ЕС, новых независимых государств Закавказья и Центральной Азии, непризнанных государств исходили из конфликтующих интересов, концепций и понимания безопасности. Противопо-
ложность видений основных действующих сил определяла тенденции развития региона и отражала определенный этап в геостратегическом процессе, связанном с политическим и экономическим переделом в ареале Кавказ — Каспийский бассейн — Центральная Азия.
Несмотря на все предпосылки перехода «блокового» противостояния от демонстрации враждебности к военному противодействию, крайний вариант пока не сработал, но сама тенденция будет продолжать усиливаться и активизироваться.
Системный подход к анализу и моделированию геостратегических процессов, возможности которого продемонстрированы на примере Большого Кавказа и Каспийского региона, подтверждает правильность гипотезы о неразрывности и взаимосвязанности экономики (нефть и газопроводы) и политики, причем экономические факторы начинают превалировать в нефтеполитической стратегии основных действующих акторов.
Модель Методология сетевого анализа (Social Network Analysis, SNA) на-
пространственных ходится на стыке качественных и количественных методов анализа. Ос-сетей новная цель этого метода — поиск и анализ образцов взаимосвязей между акторами в крупных динамических системах. В нашей статье мы предлагаем метод анализа целостных геостратегических систем как сетей взаимозависимых акторов (узлов) и цепей зависимости (ребер). Совокупность акторов и интеракций в таком случае может рассматриваться как математическая концепция графа. Даже поверхностное наблюдение подобных сетевых структур дает возможность сделать некоторые выводы о свойствах системы.
Некоторые сети отличаются явной централизацией и контролируются единичными или небольшими группами акторов. Акторы вне центральной элиты в основном не соединены друг с другом, что еще более укрепляет позиции центра. Сети централизованного характера характеризует эффективность передачи информации из центра к периферии и, в результате, высокая эффективность правления. С другой стороны, высокоцентрализованные сети несут опасность раскола в случае ослабления центральной власти и не имеют внутренних механизмов сдерживания, которые могли бы предотвратить радикальные изменения.
В другом сценарии акторы участвуют в равном диалоге, децентрализуют сеть, открывают новые возможности решения проблем и приводят свои интересы в соответствие с интересами соседей. Децентрализованные структуры имеют внутренние механизмы предотвращения конфликтов ценой политической сдержанности акторов. Для этого сценария характерна низкая эффективность координации действий, результатом чего является проведение продолжительных переговоров, не приносящих реальных результатов. В реальности децентрализованные сети не могут существовать в масштабах больших, чем небольших региональных групп.
Третий характерный тип сетей — самоорганизующиеся (scale-free) сети. Сочетая свойства централизованных и децентрализованных структур, самоорганизующиеся сети состоят из эгалитарного центра с децентрализованными координационными системами и периферии, которая воспринимает центр как единого актора.
Конечно, сетевые структуры, существующие в реальной среде, не являются в чистом виде централизованными или децентрализованными структурами, но скорее смесью множества структур разных типов, с тесным взаимодействием и координацией между центральными игроками.
Количественные методы оценки сетевых структур включают методы определения центральности отдельных акторов, поиска ключевых игроков, а также посредников, соединяющих элементы сети, идентификации сетевых структур, присущих определенным процессам передачи информации и типам взаимодействия акторов.
Центральность и власть в сетях
17 Freeman L.C. Centrality in social networks: conceptual clarifications // Social Networks. 1979. Vol. 1. P. 215—236.
18 Wasserman S., Faust K. Social Network Analysis. — Cambridge, 1994. P. 345—393.
Первичный анализ сетей, как правило, состоит из поиска центральных акторов. Л.Фриман,17 С.Вассерман и К.Фауст18 ввели понятие центральности (в математике употребляется термин центрированность), которая определяется как местоположение актора относительно других акторов. Имеются многообразные определения центральности. В одном случае это вершина, связанная с наибольшим количеством других акторов (степень центрированности). В другом случае под центральностью понимается близость актора, расположенного относительно других акторов. Если позиция центральна, то актор может быстро взаимодействовать с прочими акторами (плотность центральности). В третьем случае чем большее количество потоков перемещаемых ресурсов контролирует вершина, тем более центрированной она является (центральность как посредничество).
Степень центральности (degree centrality) рассчитывается для каждого узла i как нормализованная сумма всех «ребер», входящих и исходящих из i. В этом случае центрированность исходит из предположения, что власть в сетевой структуре находится в руках узлов с наибольшим количеством связей. В некоторых сетях (но не во всех) этот аргумент действителен. Например, если наличие ребер определяет передачу информации, акторы с наивысшей степенью центральности могут считаться наиболее информированными и, как следствие, обладающими возможностью контролировать потоки информации.
Центральность как посредничество и плотность центральности (betweenness and closeness centrality) построены на концепции кратчайших путей. В связном графе из любой вершины можно попасть в любую другую вершину одним или несколькими путями. Если путей несколько, то путь, который включает наименьшее количество ребер, называют кратчайшим. Кратчайших путей может быть несколько.
Для получения центральности как посредничества необходимо рассчитать кратчайшие пути между всеми возможными парами узлов.
Центральность узла i здесь определяется как пропорция количества кратчайших путей, которые содержит узел i к общему количеству кратчайших путей в сетевой системе. Несмотря на то, что узлы с наибольшей центральностью как посредничеством могут и не находиться на важных официальных позициях, они часто оказываются в позиции «моста» — посредника, соединяющего несколько фракций внутри сети. В анализе международных отношений небольшие государства и сепаратистские фракции (типа Южной Осетии) приобретают высокую центральность как посредничество в ситуациях, когда прямой диалог между крупными государствами затруднен. В этих случаях крупные игроки могут использовать фракции как рычаги воздействия друг на друга или конфликта через посредников (conflict by proxy). В последнем подходе центральность рассматривается как контроль связей между определенными позициями.
Плотность центральности рассчитывается как среднее расстояние от узла i к другим узлам системы. Дистанция в таком случае рассматривается как возможность узла передавать информацию другим узлам в кратчайшие сроки, с учетом скорости передачи информации. Во внешнеполитических структурах акторы с наивысшей плотностью центральности обладают наибольшей возможностью спонсировать инициативы взаимодействия, но при этом формированию альянсов с их стороны могут препятствовать конфликтующие между собой соседние страны.
Сети
международных отношений в Кавказском Регионе. Кодирование сети
Экономические отношения между акторами характеризовались параметрами от «Нет отношений» до «Тесные связи» и имели своей целью сохранение экономического присутствия и контроля в той или иной стране.
Область политики рассматривалась в параметрах от «Политический/идеологический конфликт» до «Полное политическое влияние».
Военные отношения между акторами рассматривались в диапазоне: от «Военное противоборство» до «Полная военная поддержка».
Каждый из «акторов» преследовал собственные стратегические экономические, политические и военные цели во взаимоотношениях друг с другом.
Предварительные Сетевой анализ экономических, политических и военных отноше-
выводы (2) ний на Кавказе и в Каспийском регионе подтверждает некоторые выводы, сделанные при помощи системного подхода. Более того, сетевой подход позволил выявить ряд новых тенденций.
— Россия в последние годы начинает играть гораздо более заметную роль в мировой политике и экономике;
— позиции главных участников взаимодействия в сфере распределения углеводородов (производителей и потребителей) выразились в
самостоятельном выборе производителями новых направлений сотрудничества в экономической и энергетической областях; — страны-производители очевидно стремятся поставить под национальный контроль (через деприватизацию) производство и распределение стратегических природных ресурсов. Изменения в экономических отношениях совпадают с изменениями во внешней политике супердержав. Это выражается как в экономическом, политическом или военном давлении, так и в угрозе применения санкций против других региональных игроков. Комбинация агрессивной энергетической политики и централизации власти, наблюдающаяся у наиболее влиятельных игроков, приводит к формированию сильной поляризованной сетевой структуры, где положение, политика и связи слабых игроков в значительной степени определяются их альянсом с супердержавами.
Очевидное стремление ряда стран поставить под национальный контроль свои энергетические ресурсы усиливает тенденцию формирования блоков. Радикальные решения нового правительства Боливии по национализации нефтегазового сектора и всех природных ресурсов страны — выражение этой тенденции.
Мы ожидаем, что этот опыт будет повторен другими странами, в которых есть такие ресурсы, в особенности странами «третьего мира», и это будет определять их отношения со странами-импортерами — прежде всего с США.
Рисунок 1 Сети экономической кооперации
Нагорный Карабах
лостссшсю простржтьо
«Энергетический фактор» может не только провоцировать конфликты, но также замораживать и, более того, их урегулировать. Примером этому может служить согласие индийского правительства принять участие в строительстве газопровода через Иран, Пакистан и Индию (в дальнейшем, возможно, и в Китай). Стоимость проекта — 4,5 млрд долларов. Интересы энергетической безопасности становятся для Дели не менее важными, чем интересы безопасности военной. Противостояние с Пакистаном, которое было причиной трех индо-пакистанских войн, не помешало договориться о совместном крупном энергетическом проекте.
Мы ожидаем, что подобные силы будут действовать среди региональных экономических игроков в Каспийском регионе, которые будут объединяться в союзы с наиболее крупными партнерами на основе потребностей в разработке, развитии, транспортировке и продаже энергоресурсов. Многосторонняя экономическая политика требует не только соответствия условиям взаимной выгоды, но и укрепления политических связей (рис. 1).
Эти союзы очевидны в сетях политической кооперации (рис. 2).
Россия, США и Евросоюз, создав региональные блоки с определенной сетевой структурой, демонстрируют радикально различный подход к региональной политике (рис. 3).
Рисунок 2 Сети политической кооперации
Рисунок 3 Сетевая структура военных альянсов
Россия создает вокруг себя централизованную вертикаль, сосредотачивающую информацию, ресурсы и власть в центре сети. Несмотря на наибольшую эффективность правления и возможность глобально оптимизированного распределения ресурсов, вертикали власти подвержены опасности раскола и должны быть подкреплены механизмами побуждения к кооперации, будь то экономические методы или угроза применения силы, или комбинация обоих (политика «кнута и пряника»).
США и Евросоюз входят в плотную, децентрализованную структуру политических альянсов с региональными игроками. Такая структура обеспечивает равный доступ игроков к ресурсам и встроенные механизмы сдерживания агрессии и самоорганизации внутрисистемных связей. Это достигается ценой уменьшения сравнительного влияния сверхдержав и уменьшения эффективности международных инициатив.
С позиций теории обмена формирование социального капитала происходит через балансирование потребностей в оказании влияния и в поддержании нормальных социальных взаимодействий. В геостратегическом регионе Кавказа этот баланс нарушен, о чем свидетельствует наличие высокополяризованной сетевой структуры.
Таким образом, мы можем прийти к выводам более широкого порядка:
1. Укрепление устойчивых традиций кооперации в различных сферах в межгосударственной системе может осуществляться за счет не
лостссшсю простржтьо
только вертикальных (иерархических) структур как сетей патронажа и клиентелы, но и горизонтальных, объединяющих субъектов приблизительно равных ресурсов и статуса.
2. Демонополизация, расширение горизонтальных экономических связей позволит успешнее решать широкие общественные, а не узкогрупповые интересы. Это связано с тем, что государственные структуры приобретают замкнутую олигархическую форму, стремятся монополизировать основные экономические ресурсы и определять их внешнюю направленность. Тем самым сохраняется затратность экономики и ее расточительность.
3. Несмотря на некоторое ослабление контроля со стороны центра, строительство горизонтальных экономических и политических связей позволит центру сосредоточиться на внешних связях и уменьшит необходимость в силовой поддержке вертикали власти.
4. Формирование горизонтальных связей будет сопровождаться поисками сбалансированного подхода между централизованными структурами власти и децентрализованными горизонтальными структурами сотрудничества. Переход к таким структурам не происходит в короткие сроки. Нужны годы, чтобы укрепилось доверие к региональным органам власти для делегирования им части своих властных полномочий. Таким образом, сбалансированный, аргументированный подход центральной власти уменьшит маргинализацию региональных структур, ослабит сепаратистские тенденции и ускорит развитие всего общества.
