CC BY
122
Е. Г. Озерова
ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЕ ДОМИНИРОВАНИЕ АМЕРИКИ: ИНФОРМАЦИОННО-АНАЛИТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Рассмотрение вопроса гегемонии США на общемировой арене приобретает дополнительную актуальность и современную необходимость в связи с тем, что геополитическая стратегия американского истеблишмента является существенной частью политического курса структур, входящих в систему Новой Британской империи (НБИ)1, которая претендует на общемировой политико-экономический контроль.
В 90-х годах XIX в. с многочисленными статьями, воспевающими экспансию США, выступал историк Фредерик Джаксон Тэрнер, признанный вместе с адмиралом Мэхэном и историком Бруксом Адамсом отцом американской геополитики и главным теоретиком американского экспансионизма, чья теория «подвижных границ», воплотившись в политику «открытых дверей», определила внешнюю политику США на протяжении всего XX в. и продолжает оказывать влияние в XXI в. Тэрнер оказал огромное воздействие на ведущих американских политиков-экспансионистов.
Тэрнер считал, что у США нет установленных границ - их границы подвижны. Внешнеполитическая экспансия была для Тэрнера основным условием развития США. По его словам историческая миссия Америки, «предопределенная судьба этой страны, - постоянно расширять свои границы, пока весь мир не будет нашим миром. Основным фактом исторической жизни США являлась экспансия... императивы динамики внешней политики - прорытие Панамского канала, соединяющего Атлантический и тихий океаны, становление «морской мощи» США, распространения американского влияния на окружающие острова и близлежащие страны - свидетельство того, что экспансионизм будет продолжаться».
Тэрнер писал о необходимости воспитать таких людей, которые могли бы объединить всех американцев вокруг империалистических «идеалов» экспансионизма, поклонения сильным личностям и насилия. Быть американским идеалистом означало для Тэрнера верить в богоизбранность американского глобального экспансионизма и содействовать установлению американского мирового господства2.
Уже в начале 1939 г., еще до того, как немецкие танки покатились по Польше, совершенно секретная группа послевоенного планирования Совет по международным отношениям (СЕЯ) - одна из главных составляющих НБИ, а также Группа исследований войны и мира под руководством президента Джона Хопкинса и геополитического географа Исайи Боумана начали ряд исследований, направленных на то, чтобы заложить основы подходящего послевоенного мира - Американская империя обязана стать империей по сути. Но чтобы не повторять фатальную ошибку Великобритании и других европейских империй прежних времен, она не должна предстать империей открытых колониальных завоеваний с дорогостоящими войсками в процессе постоянной военной оккупации.
Вместо этого США были поданы миру (прежде всего развивающимся странам Африки, Латинской Америки и Азии) как гарант свободы и демократии, сторонник
© Е. Г. Озерова, 2008
уничтожения колониальной системы, будучи единственной крупной державой без крупных колоний.
Как писал в конфиденциальном внутреннем меморандуме в 1948 г. глава секции планирования Государственного департамента Джордж Ф. Кеннан: «У нас есть около 50 % мирового богатства, но только 6,3 % населения планеты... Наша реальная задача в предстоящий период заключается в том, чтобы выработать систему отношений, которая позволит нам сохранить это положение диспропорции без положительного ущерба нашей национальной безопасности»3.
На протяжении всей истории США в ее стратегии переплетались две линии: меридиональная - обеспечение избыточного контроля над материком и замыкание в его границах, и широтная - экспансия американских товаров и смыслов в Европу и в Азиатско-Тихоокеанский регион.
В результате на заре XXI в. американская мощь достигла беспрецедентного уровня, о чем свидетельствуют глобальный охват военных возможностей Америки и ключевое значение ее экономической жизнеспособности для благополучия мирового хозяйства, инновационный эффект технологического динамизма США и ощущаемая во всем мире притягательность многоликой и часто незатейливой американской массовой культуры. Все это придает Америке не имеющий аналогов политический вес глобального масштаба. Плохо это или хорошо, но именно Америка определяет сейчас направление движения человечества, и соперника ей не предвидится.
Европе, пожалуй, под силу составить конкуренцию США на экономической ниве, но пройдет немало времени, прежде чем она достигнет той степени единства, которая позволила бы ей вступить в политическое состязание с американским колоссом. Сошла с дистанции Япония, которую одно время прочили на роль следующей сверхдержавы. Китаю, несмотря на все его экономические успехи, похоже, предстоит оставаться относительно бедной страной в течение жизни по крайней мере двух поколений, а тем временем его могут подстеречь серьезные политические осложнения4.
Несмотря на подобные оценки ведущих политологов, последние годы наблюдается обеспокоенность Вашингтона, его мучительная нерешительность в отношении выработки правильной и реалистичной оценки боевых возможностей Народно-Освободительной армии Китая, которая дает идее «предотвратить опасность на ранней стадии» все новые возможности. Яркий представитель транснациональной медиакратии в рамках НБИ деловое издание «Wall Street Journal» в статье с говорящим названием «Китай как новый демон» озвучивает основную задачу американской правящей элиты в отношении КНР: «Во все большей степени политическое давление толкает Соединенные Штаты в направлении самореализующегося предсказания: обращайтесь с Китаем так, как если бы его враждебность являлась неизбежной и опасной»5.
Между тем, Россия, по мнению Збигнева Бжезинского, - больше не участник забега. В связи с этим у Америки не имеется и вскоре не появится равного ей противовеса в мире.
Отечественный политолог С. Переслегин высказывает несколько иную точку зрения. По его мнению, игроками на мировой шахматной доске являются так называемые обобщенные Империи в лице США, Японии и Китая. Кроме того, в этот привилегированный список также можно включить ЕС и Россию (хотя бы по традиции)6.
Американское лидерство, с точки зрения идеологов гегемонии, существенно для разработки и сохранения процедур, обеспечивающих многостороннее, международное
сотрудничество, без которого едва ли можно говорить о продолжении экономического прогресса. Так полагают идеологи обеих ведущих политических партий США - республиканцев и демократов7. Правда, здесь следует помнить, что американский плюрализм, по выражению Гора Видала, заключается в «единой партии с двумя крыльями, причем оба правые». Конечно, это шутка, но в ней заключена истина.
Америка - это свободная страна без демократии. Свободная в том смысле, что индивид имеет представление о свободе как о возможности делать все, что хочет, но в действительности не может рассчитывать ни на один из значимых рычагов, влияющих на принятие решений, на судьбы и на распределение богатств8. Доминирование Америки подразумевает, в первую очередь, господство правящего политико-экономического истеблишмента.
Уже создается блистательная проекция: «Франция владела семнадцатым столетием, Британия - девятнадцатым, а Америка, - подчеркивает главный редактор журнала «Ю. С. ньюс энд уорлд рипорт» М. Закерман, - двадцатым. И будет владеть двадцать первым веком»9. Как пишет современный американский историк Э. Басевич, господство диктует слишком соблазнительные условия. Но конец операции не обрадует Вашингтон. «По всей вероятности, американцы проснутся в реальном мире, где Соединенные Штаты должны будут принять на себя суровое бремя - частично они уже это бремя чувствуют, - ибо имперское правление налагает такую большую ответственность, что это скажется не только на нашем благосостоянии, но и на нашей идентичности. Даже отрицая то, что это было нашей целью, Америка может стать Римом»10.
Ведущие американские политологи триумфально констатируют, что «Соединенные Штаты вступили в XXI в. величайшей благотворно воздействующей на глобальную систему силой, как страна несравненной мощи и процветания, как опора безопасности. Именно она будет руководить эволюцией мировой системы в эпоху глобальных перемен»11. В наши дни складывается идеология благоприятного для мира американского всемогущества. Ведь «Соединенные Штаты, - по определению государственного секретаря в администрации Дж. Буша-мл. К. Райс, - оказались на правильно избранной стороне Истории». Г -жа Райс однозначно и жестко сформулировала цели США в мире:
• обеспечить Америке способность военными средствами предотвратить любой силовой конфликт, сделать американскую мощь готовой сражаться за свои интересы в том случае, если сдерживание не сработает;
• расширить возможности экономического роста посредством снятия тарифных барьеров, распространения свободной торговли и стабилизации международной валютной системы;
• гарантировать прочные тесные взаимоотношения с союзниками, которые разделяют американские ценности и готовы разделить экономическое бремя в достижении этих ценностей;
• сфокусировать американскую энергию на достижение выгодных всеобъемлющих отношений с крупными мировыми силами, особенно с Россией и Китаем, которые могут участвовать в определении характера будущего мирового политического расклада;
• решительно противодействовать государствам-париям и враждебным странам,
представляющим растущую угрозу с точки зрения терроризма и вооружения средствами
12
массового поражения12.
Стоит отметить вполне логичную разницу в характеристиках ряда элементов американской гегемонии со стороны непосредственного участника формирования Нового
Мирового Порядка в рамках структур Новой Британской империи в лице Збигнева Бже-зинского и стороннего наблюдателя Джульетто Кьезы. Итальянский журналист отмечает беспринципность правящего истеблишмента, исповедующего исключительно культ капитала без оглядки на народное большинство. Столицу империи данного «суперклана» г-н Кьеза помещает в Нью-Йорк.
Збигнев Бжезинский, отмечая определяющую роль американской «империи», более мягок и завуалирован в своих оценках: «Вашингтон - первая глобальная политическая столица в мировой истории. Здесь сконцентрирована глобальная мощь и беспрецедентные возможности принятия решений. Решения, принимаемые внутри отчасти перекрывающих друг друга, но очень четко ограниченных треугольников, распространяют американское господство на весь мир и весьма существенно влияют на то, как идет процесс глобализации. Линия, прочерченная от Белого Дома до монументального здания Капитолия, затем к напоминающему крепость Пентагону и обратно к Белому Дому, образует периметр этого треугольника власти. Другая линия - от Белого Дома до расположенного в нескольких кварталах от него Всемирного банка, затем к Государственному департаменту и обратно к Белому Дому (это пространство также включает Международный валютный фонд и Организацию американских государств) - обозначает треугольник глобального влияния (фактически все указанные структуры входят в состав НБИ, поэтому словосочетание «треугольник глобального влияния» прекрасно отражает объективную реальность - прим. автора). Взятые вместе, эти два треугольника свидетельствуют о том, до какой степени «мировые дела» в их традиционном понимании стали для Вашингтона внутренними делами, замкнутыми в пределах его окружной дороги».13 Таким образом, «мэтр» мировой политологии достаточно лаконично описал масштабность влияния политико-экономического истеблишмента США.
Сегодня, традиционная дипломатия, проводившаяся «чрезвычайными и полномочными послами» в соответствии с подробнейшими инструкциями своих министров иностранных дел, уступила место глобальному интерактивному процессу, центр которого находится главным образом в Вашингтоне. Прямые телефонные переговоры глав государств и министров при синхронном переводе стали повседневным явлением. Эта новая реальность также отражается в расширении и укреплении личных связей иностранных политических деятелей и бизнесменов с Америкой. Многие из них учились в американских университетах, обучение в которых в последнее время стало просто социально необходимым для элиты даже в странах с давними интеллектуальными традициями, таких как Франция. Американские политологи придерживаются мнения, что через некоторое время такие, ранее изолированные общества, как Россия и Китай, будет использовать эту практику. Это явление еще больше распространено в среде международного делового истеблишмента и руководства расположенных в США глобальных финансовых институтов. В связи с этим понятно, что мероприятия организаций НБИ, например Трехсторонней комиссии, все чаще напоминают встречи выпускников колледжей (логично вспомнить орден «Череп и Кости»).
Сопутствующий, но более распространенный феномен - появление ярко выраженной глобальной элиты, костяк которой составляет политико-экономический истеблишмент США, с глобалистскими взглядами и транснациональной лояльностью. Она характеризуется высокой мобильностью, космополитическим образом жизни; ее основная привязанность - место работы, т. е. одна из транснациональных или финансовых корпораций, входящих в состав «невидимого правительства» в лице НБИ. Представители данной элиты свободно говорят по-английски (обычно в американском варианте) и пользуются этим языком для ведения дел.
Стоит отметить, что Запад блестяще защищает как свое языковое, так и смысловое пространство. Например, более 90 % современных компьютерных программ англоязычны. Однако английский язык, являясь основным языком мировой коммуникации, практически не переносит идентичность и поэтому не вносит почти никакого вклада в национальную и региональную связность, хотя и повышает глобальную смысловую общность человечества как целого. С развитием телекоммуникационных сетей все больше людей разговаривают, читают, пишут, даже думают на английском, не приобретая при этом специфических качеств, присущих англосаксонской культуре. Можно сказать, что глобализация информационных процессов способствовала отделению британской идентичности от английского языка14.
Ежегодные встречи Всемирного экономического форума стали, по существу, партийными съездами новой глобальной элиты: ведущие политики, финансовые магнаты, крупные коммерсанты, владельцы ведущих СМИ, в том числе деловых изданий мирового влияния «Wall Street Journal», «Forbes», «Fortune», известные ученые и даже рок-звезды. По оценкам экспертов, этот форум объединяет лидеров глобального бизнеса, которые в совокупности контролируют более 70 % мировой торговли15.
Ввиду того, что глобальная элита формируется на базе политико-экономического истеблишмента США, в фокусе ее внимания находится Америка. Тем самым признается, что даже глобальное сообщество нуждается в центре сосредоточения идей и интересов, точке кристаллизации каких-то форм консенсуса, источнике последовательно направленных инициатив. Даже если формально все это не дает Вашингтону особого статуса мировой столицы, сосредоточение внимания на Америке является признанием двоякой реальности нашего времени: мощи одной страны и транснациональной глобализации. Этим термином принято обозначать два совершенно разных понятия. Во-первых, это естественный исторический процесс, связанный с исчерпанием на Земле свободного экономического пространства. Во-вторых, это геополитический проект западных (прежде всего американских) элит, направленный на унификацию и интеграцию мировой экономики16.
Полное определение термину «глобализация» было предложено в 2000 г. профессором Чарльзом Дораном, который описал этот феномен как «взаимодействие информационной технологии и мировой экономики. Этот процесс можно характеризовать в плане интенсивности, глубины, объема и стоимости международных операций в информационной, финансовой, коммерческой, торговой и административной сферах во всемирном масштабе. Резкое увеличение масштаба этих операций в последнее десятилетие и повышение их уровня составляет наиболее поддающиеся измерению проявления процесса глобализации».17 Для группы избранных она обеспечивает выход на новые рынки и возможность политического доминирования. Чем более продвинуты в технологическом отношении страны, чем больше их капитал и экономический инновационный потенциал, тем больший энтузиазм вызывает у национальных элит этих стран распространение глобализации.
Глобализация стала неофициальной идеологией политического и делового истеблишмента США. Она заполнила основной пробел в новом статусе Америки как единственной мировой сверхдержавы. Международная мощь в ее политическом и экономическом измерении - даже когда она концентрируется в каком-то одном национальном государстве - нуждается в социальной легитимности. Доктринальная легитимность снижает издержки, связанные с осуществлением власти, приглушает протест со стороны тех, кто является объектом этой власти. В этом смысле глобализация является естественной доктриной американской гегемонии.
В идеале глобализация способствует созданию равных конкурентных условий для всех игроков, является важным источником легитимизации новой доктрины вне зависимости от существующей реальности. А эта реальность, безусловно не настолько однозначна. Некоторые государства явно более равны, нежели другие. Более богатые, сильные и развитые государства, особенно Америка, естественно, находятся в лучшем положении, позволяющем им занимать главенствующее место в этой игре. В ВТО, Всемирном банке или МВФ голос США слышен громче всех. Таким образом, глобальная гегемония и экономическая глобализация дополняют друг друга: США выступают за открытую глобальную систему, но они же в основном и определяют правила, решая, насколько они хотят быть зависимыми от этой системы.
1 Подробно о структурах НБИ см.: Озерова Е. Г. Роль американского истеблишмента в управлении деловыми массмедиа в процессе глобализации // Вестник С.-Петербургск. ун-та. Сер. 9. Филология, востоковедение, журналистика. 2007. Вып. 4. Ч. II. С. 261-266.
2 Панарин И. Н. Информационная война и геополитика. М., 2006. С. 71.
3 Kennan, G.F. PPS/23: Review of Current Trends in U.S. Foreign Policy // Foreign Relations of the United States. Vol. I. 1948.
4 Brzezinski Z. The Choice: Global Domination or Global Leadership. New York, 2004. P. 7-8.
5 Wall Street Journal. May. 26. 1999.
6 Переслегин С. Б. Самоучитель игры на мировой шахматной доске. М.; СПб., 2005. С. 31.
7 Cutter B., Spero J., Tyson L. New World, New Deal. A Democratic approach to Globalization // Foreign Affairs. 2000. March-April. P. 81.
8 Кьеза Дж. Война империй: Восток-Запад. Раздел сфер влияния. М., 2006. С. 35.
9 Zuckerman M. A. Second American Century («Foreign Affairs», May-June 1998, p. 18-31).
10 Bacevich A. Policing Utopia. The Military Imperatives of Globalization // National Interest. Summer. 1999. P. 13.
11 Cutter B., Spero J., Tyson L. Op. cit. P 80.
12 RiceK. Promoting The National Interest // Foreign Affairs. 2000. Jan.-Febr. P. 46^7.
13 Brzezinski Z. Указ. Op. cit. Р 176.
14 Переслегин С. Б. Указ. соч. С. 79.
15 Russell J. Where the Elite Preens Itself // New Statesman. 2002. January. 28.
16 Переслегин С. Б. Указ соч. С. 57.
17 Doran Ch. Globalization and Statecraft // SAISphere. 2000. Winter.
