CC BY
103
УДК 93/94 А. Г. Спицын
кандидат исторических наук, профессор кафедры теории и истории международных отношений Института международных отношений и социально-политических наук МГЛУ; e-ma¡L: asp¡tsyn@ma¡L.ru
ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЕКТЫ ВОЕННОГО РЕЖИМА АРГЕНТИНЫ (1976-1983) И ИХ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
В статье рассматриваются процессы реализации проектов неолиберальной экономики в ряде стран Южной Америки в целом и в Аргентине, в частности в рамках жестких военных режимов. Анализируются попытки создания на этой основе новых военно-политических и экономических союзов в регионе, их результаты и последствия, приведшие к смене авторитарных правительств левоцентристскими партиями и «левому повороту» на южно-американском континенте в конце XX - начале XXI вв.
Ключевые слова: военные режимы; неолиберальная экономика; «чикагская экономическая школа»; Аргентина; Бразилия; Чили; ЮАР; Соединенные Штаты Южной Америки; «национальная реорганизация» Аргентины; «субимпериализм»; геополитические доктрины; пакт обороны Южной Атлантики; интеграция и конфликты военных режимов; «левый поворот».
A. G. Spitsyn
Professor of the department of theory and history of international reLations, Institute of International ReLations and SociaL Political Sciences, MSLU; e-maiL: aspitsyn@maiL.ru
GEOPOLITICAL PROJECTS OF THE MILITARY GOVERNMENT OF ARGENTINA (1976-1983) AND THEIR INTERNATIONAL CONSEQUENCES
The articLe studies the processes of reaLization of the projects of neoLiberaL economy at some countries of South America in generaL and at Argentina in particuLar by hard miLitary regimes, anaLyzing the attemps of creation of new poLiticaL, miLitary and economic aLLiances in the region, their resuLts and consequences changing the authoritarian governments by Left center parties y the "Left turn" at the South American continent on the end of the XX and the beginning of the XXI century.
Key words: miLitary regimes; neoLiberaL economy; «Chicago schooL»; Argentina; BrasiL; ChiLe; South African RepubLic; United States of South America; «nationaL reorganization» of Argentina; «subimperiaLism»; poLiticaL doctrines; pact of defense of South AtLantic; integration and confLicts of miLitary regimes; «Left turn».
В середине 1970-х гг., после ряда тяжелых поражений и неудач левых и демократических сил в ряде стран Латинской Америки (Аргентина, Бразилия, Чили, Боливия, Парагвай, Сальвадор, Доминиканская Республика), ситуация в регионе резко изменилась в пользу военно-диктаторских режимов. Резкий «экономический прыжок» Бразилии в условиях жесткого военного режима послужил стимулом для элиты вооруженных сил соседних стран реализовать «чикагскую школу» в своей национальной экономике.
Организаторы военного переворота в Аргентине 1976 г., следуя примеру генерала Аугусто Пиночета в Чили, объявили о планах собственной «национальной реорганизации» в качестве основы далеко идущей геополитики.
Геополитический фактор исторически играл важнейшую роль в разработке международной политики Аргентины. Еще в XIX в. огромные незаселенные пространства страны, ее удаленность от крупнейших колониальных держав, обилие природных богатств порождали у аргентинских каудильо чувства национальной исключительности. Руководители борьбы за независимость мыслили будущее самостоятельное государство в рамках королевства Ла-Платы и полагали, что Буэнос-Айрес станет столицей «Соединенных Штатов Южной Америки» [Аввейй 1983, с. 36]1.
Этот фактор использовался рядом аргентинских исследователей для обоснования «исторических прав» Буэнос-Айреса на некоторые спорные территории и влияние в пограничных с Аргентиной государствах.
Обладание богатейшими природными ресурсами, климатическая зона, способная обеспечить огромные масштабы сельскохозяйственного производства, отдаленность от мировых капиталистических центров, в частности США, создавали предпосылки для проведения самостоятельной внешней политики и известной оппозиции панамериканскому курсу Вашингтона [Развивающиеся страны на ... 1984, с. 44].
Слабая заселенность территории станы, особенно ее приграничных районов, заставляли аргентинские военные власти сосредоточивать внимание внешнеполитической службы на пограничных вопросах, ибо - как это ни парадоксально - в стране, обладающей столь обширной территорией, наиболее острые
1 Зд. и далее перевод наш. - А. С.
129
вопросы отношений с соседними странами касались спорных территорий и использования их ресурсов.
Наличие на ее границах более слабых в экономическом отношении государств, таких как Уругвай, Парагвай, Боливия, издавна служило причиной соперничества между Аргентиной и Бразилией в стремлении подчинить их своему влиянию. Это соперничество особенно усилилось в 1960-1970 гг. и было связано с экономической экспансией транснациональных компаний (главным образом США), на которую наслаивались интересы растущей аргентинской и бразильской экономической элиты, ассоциированной с иностранным капиталом и располагавшей соответствующей поддержкой военных правительств. Именно в период правления в регионе военных режимов некоторые исследователи расценивали этот процесс как проявление тенденций к «субимпериализму» со стороны наиболее крупных держав континента [Tulchin 1983, c. 43].
У некоторых крупных аргентинских компаний, достигших определенной зрелости развития и финансовой мощи, начинала проявляться присущая монополиям тенденция к экспансии за пределы национального рынка. Так, крупными владельцами акций ряда бразильских, уругвайских, парагвайских, чилийских компаний являлись корпорации «Ford», «Cargill», «Esso» (США), «Repsol», «Телефоника» (Испания), «Siam de Tella» (Италия) и др., а сфера влияния аргентинской продовольственной компании «Бунхе и Борн» охватывала не только латиноамериканские, но и некоторые западноевропейские страны; она же входила в число крупнейших промышленных компаний западного полушария [Gonsalvez 1974, c. 87].
Геополитические соображения определяли внешнеполитические позиции Аргентины прежде всего при рассмотрении пограничных и территориальных споров, а также в отношении ее экономической экспансии в соседних государствах - постоянных объектах аргентино-бразильского соперничества.
Например, давний пограничный спор с Чили в районе пролива Бигл касался, по мнению аргентинских военных, не только владения тремя безлюдными островами (острова Нуэва, Леннокс и Пинктон), а отражал два абсолютно различных подхода к разделению границ и сфер влияния между двумя государствами.
Геополитика была в центре внимания при изучении предложений Ватикана, выступавшего в качестве посредника в переговорах
по разрешению аргентино-чилийского спора, на которые военный режим «национальной реорганизации» Аргентины того времени в силу глубоких внутренних противоречий так и не сумел дать ответ. Принцип разделения океанов - «Аргентина - в Атлантическом, Чили - в Тихом» - являлся краеугольным камнем аргентинской позиции и представлял собой «геополитическое толкование» пограничной проблемы. Ватикан в конце концов выступил с предложением о признании этих островов территорией Чили.
Непосредственная близость Антарктиды служила аргентинским властям предлогом распространения своих претензий на ледовый континент и порождала определенные международные проблемы в отношениях с другими странами, претендовавшими на его отдельные секторы либо выступавшим за придание ему международного статуса (The Crisitian Sience Monitor, USA, 18 January 1983).
Одним из важнейших требований «военной геополитики» Аргентины было возвращение ей Мальвинских (Фолклендских) островов, а с ними - контроля над обширными и богатейшими регионами Южной Атлантики. Дальнейшее развитие подобный геополитический подход получил в свое время в ряде заявлений членов правящего военного триумвирата в период правления генерала Виделы, особенно со стороны представителей ВМС Аргентины, которые традиционно были наиболее активными сторонниками этой линии. Например, член военной хунты, командующий Военно-морским флотом страны, адмирал Ламбрускини, выступая перед офицерским составом в октябре 1980 г., отмечал, что «Аргентина и Южная Атлантика это не какие-то оторванные от остального мира периферийные районы, а регион самого высокого геостратегического значения, граничащий с жизненно важными путями сообщения крупнейших центров силы на планете» (Diario El Clarin, Bs.As. 11 de octubre de 1980). «Мы не просто частица территории, богатая сырьем и находящаяся на огромном расстоянии от поворотных точек великих исторических битв. Мы - нация, территория которой находится на одной из ключевых координат глобальной геостратегии мира...», - заявлял он.
Ламбрускини отмечал, что дипломатическая борьба, которую ведет Аргентина в защиту своих «неотъемлемых прав» в этом регионе, представляет собой не просто «декларацию намерений» либо риторику, а основу сохранения существенного источника
ресурсов в будущем». Развивая эту глубоко укоренившуюся концепцию Вооруженных Сил Аргентины, генерал Гальтиери, еще до вступления в должность президента страны, заявлял, что «на заключительном отрезке ХХ в. лозунгом аргентинцев должно стать продвижение на юг» (Diario El Clarin, Bs.As. 22 de junio de 1981).
Геополитические устремления аргентинской правящей верхушки, которые охватывали практически весь регион Южного конуса, включая Боливию, Парагвай, Уругвай, а также обширные районы Южной Атлантики, неизбежно приводили к столкновению интересов Буэнос-Айреса и Бразилии, отношения с которой занимали важнейшее положение во внешней политике Аргентины. Но уже со второй половины 1970-х гг. в аргентино-бразильских отношениях появилась заметная тенденция к улучшению. Этому способствовала в первую очередь идеологическая близость военных режимов обеих стран, а также в той или иной мере схожие политические цели, сосредоточенные на интересах «внутренней и внешней безопасности».
В этих условиях традиционное соперничество между Аргентиной и Бразилией в Южной Америке постепенно уступало место отношениям сотрудничества. Со стороны Аргентины заинтересованность в улучшении отношении с Бразилией была связана с рядом внешнеполитических и внутренних факторов.
Во-первых, продолжавшийся пограничный конфликт с Чили в районе пролива Бигл вынуждал ее отодвинуть на второй план соперничество с Бразилией на северо-востоке страны.
Во-вторых, застой экономики и падение конкурентоспособности аргентинских товаров ослабляли внешнеполитические позиции Аргентины и склоняли ее руководство к решению противоречий путем переговоров.
В-третьих, политика вмешательства во внутренние дела Аргентины и блокирование ее атомной программы со стороны США заставляли аргентинское руководство искать более тесное сотрудничество с третьими странами.
В-четвертых, общие экономические интересы и прозападная ориентация режимов Аргентины и Бразилии объективно сближали их на «умеренных» позициях» в Движении неприсоединившихся стран.
Бразилия, в свою очередь, стремилась использовать эти отношения в целях расширения своего политического влияния и продолжения торгово-экономической экспансии в соседних странах на основе более динамично развивающейся экономики и протекционистской политики.
Все эти обстоятельства не могли, естественно, устранить объективные противоречия и сложности, существовавшие между Аргентиной и Бразилией в рамках южноамериканского региона.
На отношения между двумя странами неизбежно влияло их обоюдное стремление распространить свою экспансию на соседние «буферные» государства - Уругвай, Парагвай и Боливию. С этой целью аргентинское и бразильское правительства максимально стимулировали различные проекты интеграции, призванные поставить под свой контроль экономику этих стран и «привязать» их более тесно к своей политике.
Аргентинские правительственные круги и финансовые промышленные группы внимательно следили за осуществлением проектов интеграции, «привязывающих» Боливию к бразильской экономике. Например, в феврале 1982 г., когда между Аргентиной и Бразилией велись переговоры о поставках боливийского газа, в ходе которых аргентинцы предложили покрыть 50 % газа поставками своих товаров, а не твердой валютой, Боливия, играя на противоречиях между двумя соперниками Южного Конуса, ускорила переговоры о заключении соглашения о поставках в Бразилию 400 млн кубических футов газа в сутки и строительстве с этой целью газопровода Санта-Крус - Сан-Пауло (Diario El Clarin, Bs.As., 9 de febrero de 1982). В целях укрепления своих позиций в Боливии аргентинское правительство предоставило ей в 1978 г. «свободную портовую зону» в г. Росарио, крупнейшем порту реки Парана, для ведения торговли морским путем, тем самым поддержав требование Боливии о выходе к морю» (Diario El Clarín, Bs.As., 30 de abril de 1978).
Аргентинское правительство неоднократно оказывало Боливии дипломатическую поддержку на международных конференциях и совещаниях при обсуждении вопросов о «правах человека» и признании ее права на выход к Тихому океану. Когда боливийский военный режим Гарсиа Меса оказался в международной изоляции и подвергся осуждению в Организации американских
государств (ОАГ) и Андском пакте, аргентинское правительство оказало ему широкую политическую и экономическую поддержку, предоставив, в частности, крупный кредит свободного пользования на сумму около 250 млн долл. (Diario El Clarín, Bs.As., 30 de octubre de 1982).
Сложные отношения возникли между военными режимами Аргентины, Парагвая и Бразилии в связи с осуществлением ряда проектов освоения бассейна реки Ла-Плата. В конце 1978 г. Аргентину посетил президент Парагвая, генерал Стресснер, который подписал с аргентинским президентом совместное Заявление о начале работ по строительству ГЭС «Корпус», а аргентинские власти предоставили Парагваю, как и в случае с Боливией, «свободную торговую зону» в порту Росарио. Почти одновременно Аргентина, Бразилия и Парагвай подписали Соглашение о совместном использовании гидроресурсов Верхней Параны, которому предшествовало несколько раундов сложных и напряженных переговоров, отражавших противоречивые интересы сторон в регионе» (Diario La Nación, Bs.As., 6 de diciembre de 1978).
В результате урегулирования вопроса гидроресурсов в 1980 г. между двумя странами - Аргентиной и Бразилией - четко проявилась тенденция к установлению новых торговых отношений, направленных на то, чтобы путем двусторонней интеграции добиться взаимодополняемости национальных экономик и на основе создания смешанных компаний и консорциумов проникать на рынки третьих стран. Одним из проявлений этой стратегии было достигнутое на переговорах между президентами обеих стран Соглашение об объединении энергосистем Аргентины и Бразилии в разработке планов поставки из Аргентины около 3 млрд кубометров газа по газопроводу протяженностью 1300 км.
Важным объектом двустороннего сотрудничества являлась атомная энергетика, в области которой обе страны добились значительных успехов и шли в авангарде других латиноамериканских государств [Foreign Affairs 1981, c. 881]. Постоянное давление, оказываемое в этой сфере на Аргентину и Бразилию со стороны США, также служило одним из стимулов укрепления взаимного сотрудничества. Так, в 1981 г. обе страны подписали важное Соглашение о сотрудничестве в области ядерной энергетики, по которому Бразилия должна была изготовить некоторые типы
оборудования для атомной станции Атуча II, а Аргентина - поставить в Бразилию 250 т концентрата урана (Diario El Clarín, Bs.As., 25 de mayo 1981).
В этих совместных усилиях уже просматривалась тенденция к координации действий Аргентины и Бразилии в международных экономических отношениях, что дало повод некоторым обозревателям говорить о «беспрецедентном в истории сближении» между двумя государствами. Бразильская газета «О Глобо» отмечала, что «международное разделение труда представляет собой ключ аргентино-бразильского экономического сотрудничества с целью избежать перепроизводства и дублирования в области промышленности» (О Globo, Rio de Janeiro, 10 de abril de 1981). Эти планы отражали на деле стремление двух «полюсов силы» в Южном конусе поделить сферы влияния среди более слабых соседних стран.
В региональном масштабе, в рамках ОАГ и ЛАЭС, позиции Бразилии и Аргентины также нередко совпадали. В конце ноября
1981 г. в Панаме проходило первое консультативное совещание Латиноамериканской экономической системы (ЛАЭС) для рассмотрения вопросов, касавшихся отношений с США, на котором не присутствовали министры иностранных дел Аргентины и Бразилии в «качестве доказательства» осторожного отношения к его целям (на это совещание были направлены представители более низкого ранга). В политических кругах обеих стран этот факт был расценен, с одной стороны, как «нежелание нести соответствующие политические издержки», а с другой - как стремление не «переборщить», придав слишком большой престиж этому совещанию (La Capital, Rosario, 29 de noviembre de 1981). В начале марта
1982 г. аргентинский министр иностранных дел Коста Мендес во время своего визита в Бразилию обсуждал также и перспективы выработки единой позиции обеих стран в Движении неприсоединения, а также стремился заручиться согласием Бразилии на оказание более решительной поддержки «военно-гражданской хунте» Сальвадора. Как отмечала бразильская газета «Жорнал ду Бразил», главная идея аргентинской дипломатии в этом случае состояла в том, чтобы предпринять совместно с Бразилией мощное дипломатическое наступление, чтобы «сдержать наступление Москвы в Америке через Кубу и Никарагуа и поддержать дружественные правительства в Центральной Америке» (Jornal do Brasil, Rio de
Janeiro, 5 de marco de 1982). Однако эта инициатива не получила активной поддержки со стороны бразильского правительства, которое предпочло ограничиться выступлением в пользу «обеспечения мира в регионе без иностранного вмешательства».
Таким образом можно констатировать, что уже в начале 1980-х гг. в отношениях между военными режимами Аргентины и Бразилии наметились перспективы сближения и координации своих действий в политической и экономической областях.
После прихода к власти военного правительства во главе с генералом Виделой (1976) реакционные круги Аргентины возлагали большие надежды на объединение двух крупнейших держав региона под эгидой США в рамках военного южно-атлантического блока САТО (South Atlantic Treaty Organization), который они намеревались создать по образу и подобию НАТО [Альварес, Пасо, Сан-Эстебан 1980].
Пакт обороны Южной Атлантики (САТО), согласно мыслям его творцов - стратегов Пентагона и реакционной верхушки Вооруженных Сил Аргентины, должен был быть основан на политическом и военном союзе между американскими государствами и режимом ЮАР. Под прикрытием лозунга «стопора коммунизму» он был призван служить целям подавления национально-освободительной борьбы латино-американских и африканских народов. В качестве основы этого реакционного проекта Белый дом намеревался использовать наиболее правые и прозападные режимы Южной Америки (Аргентины, Бразилии, Чили, Парагвая, Боливии и Уругвая).
Идея «сколачивания оборонительного договора» в Южной Атлантике была впервые сформулирована в конце 1960-х гг. премьер-министром ЮАР Джоном Форстером в связи с тем, что Великобритания к тому времени решила покинуть военно-морскую базу Симонстаун (около Кейптауна) и отказалась от патрулирования пути мимо мыса Доброй Надежды, по которому осуществлялись крупные перевозки нефти. В мае 1969 г. министр иностранных дел ЮАР того периода Игард Мюллер совершил официальный визит в Аргентину, в ходе которого он убеждал военное руководство страны в необходимости создания новой военно-морской силы «многостороннего характера» в Южной Атлантике с целью воспрепятствовать «заполнению вакуума коммунистами». Хотя детали этого Соглашения и носили, как утверждала
южноафриканская газета The Sundy Times, южноафриканские власти подтвердили наличие такого документа, который был подписан также, кроме Аргентины, Бразилией, Уругваем, Парагваем, Тайванем и Израилем. «Две последние страны - Тайвань и Израиль -участвуют в операциях в этой акватории, хотя и находятся в других отдаленных от нее регионах» (The Sundy Times, Johannesburg, 11.04.82). В подтверждение газета указывала на тот факт, что в период с марта 1981 г. по февраль 1982 г. по крайней мере 36 высокопоставленных военных из государств-участников этого Соглашения посетили Южную Африку, в числе которых был также и аргентинский генерал Марио Менендес, впоследствии назначенный командующим аргентинскими войсками на Мальвинских (Фолклендских) островах после захвата их Аргентиной. Примечательно, что поверенный в делах Аргентины в ЮАР Альфредо Олива Дэй подтвердил, что генерал Менендес посещал Преторию (Diario El Clarín, Bs.As.12 de abril de 1982). Хорошо спланированная кампания сближения, предпринятая внешнеполитической службой Претории в конце 1960-х гг., сочетавшая в себе экономические стимулы с интенсивными дипломатическими и военными контактами, тем не менее, постоянно наталкивались на официальную позицию аргентинского правительства, осуждавшего расизм и апартеид, тем более что голоса африканских стран имели большой вес при голосовании в ООН по важнейшим для Буэнос-Айреса вопросам и прежде всего по вопросу Мальвинских (Фолклендских) островов. В те времена это обстоятельство накладывало, естественно, свои ограничения на связи аргентинских властей с ЮАР.
Помимо геополитических устремлений определенных группировок в Вооруженных Силах Аргентины, служивших хорошей почвой для «вызревания» подобных планов, а также их «антикоммунистической идеологии», значительную роль в отношениях с ЮАР играли и экономические факторы, в частности заинтересованность промышленных и латифундистских кругов Аргентины в расширении внешних рынков, особенно для «нетрадиционных товаров». Это обстоятельство заставляло руководителей внешней политики Аргентины искать формы сотрудничества с ЮАР и остальными африканскими странами на основе «двойственного курса» и не афишировать свои отношения с Преторией. Например, в мае 1981 г. в Буэнос-Айресе с целью участия в некоем симпозиуме по
вопросам континентальной стратегии находился генеральный директор политического департамента МИД ЮАР, но аргентинские власти официально отмежевались от его устроителей и целей» (Diario El Clarin, Bs.As. 23 de mayo de 1981). В докладе организации ЮНИТАР (The United Nations Institute for Training and Research), в котором анализировались аргентино-южноафриканские отношения, отмечалось, что другим важным фактором в формировании этого направления внешней политики была позиция ВМС Аргентины. «При очень хорошем профессиональном уровне либеральной ориентации в экономической области и твердо связанные с дихотомной версией холодной войны они, так же, как и ВМС Бразилии, имеют законный интерес в расширении своей способности к оперативным действиям, которая одновременно резко ограничена нехваткой средств», намекая на то, что эти средства можно получить в США (Diario El Clarin, Bs.As. 2 de junio de 1981). Именно наиболее реакционное крыло ВМС и в целом Вооруженные Силы рассматривали утверждение законных прав Аргентины на Мальвинских (Фолклендских) островах как средство геополитической экспансии и предмет торгов с Пентагоном о размещении на архипелаге военных баз США и их союзников. Эти планы подогревались периодическими учениями ВМС в рамках военной организации ОАГ, которые проводились в водах Южной Атлантики при непосредственном участии Аргентины.
Так, в ноябре 1981 г. аргентинские военно-морские силы приняли участие в крупнейших военно-морских учениях под кодовым названием «Оушен Венчур», проходившие в водах Северной и Южной Атлантики, Карибского, Норвежского и Северного морей и проливе Ла-Манш при участии 120 тыс. военнослужащих, 100 военных судов и 1000 боевых самолетов из 16 стран под командованием американского адмирала Гарри Трейна. Характерно, что Бразилия отказалась от участия в этих маневрах, организованных совместно с ВМС НАТО (Foreign Affairs, New York. Vol. 60. # 3, 1982, p. 649).
Таким образом, Аргентина в результате сильнейшего дипломатического давления со стороны США, которые использовали в качестве приманки щедрые посулы «военной помощи», постепенно оказывалась включенной в военную стратегию США и их союзников по НАТО. Диктаторские военные режимы крупнейших стран
Южной Америки (Аргентины, Чили, Бразилии, Парагвая, Боливии и Уругвая) во главе с называемыми представителями Вашингтона «сукиными сынами», так как не соответствовали во внутренней политике основам «американской демократии», во внешней политике также потерпели поражение и в конце концов были сметены народными выступлениями.
Важнейшим фактором радикального изменения геополитического соотношения сил в Южной Америки стала Фолклендская (Мальвинская) война между Аргентиной и Великобританией. Военная и политическая поддержка Лондона со стороны США -«лидера» Западного континента - оказала решающее влияние на внешнеполитические позиции большинства стран Латинской Америки.
После поражения аргентинского военного режима в Фолклендской войне в крупнейших государствах региона - прежде всего в Аргентине и Бразилии - произошел «левый поворот», а именно -быстрая демократизация их политического устройства и приход к власти левоцентристских правительств, которые двинулись более ускоренными темпами к региональному сближению и интеграции. В результате образовались заметные антиамериканские настроения в широких социально-политических слоях населения этих стран, которые не могли не повлиять и на мировую политику.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Альварес Х. А. [ и др.]. Аргентина: тенденции экономического и социально-политического развития / [Х. А. Альварес, Л. Пасо, Р. Сан-Эстебан]. М. : Наука, 1980. 293 с. Развивающиеся страны на международной арене: коллективная монография / СССР, ГДР, ПНР и ЧССР. М. : Международные отношения,1984. 290 с.
Asseff A. Proyección Continental de la Argentina. Bs. As. : Pleamar, 1980, 415 p.
Gonsalvez B. R. Proceso del subimperialismo brasileño. Bs. As. : Eudeba, 1974, 211 p.
Tulchin J. La revolución aregntino-brasileña, punto de vista Argentina // Geopolítica y política del poder en el Atlántico Sur. Bs.As. : Pleamar, 1983. 290 p.
