CC BY
16УДК 902/904+7.031
DOI: 10.31250/2658-3828-2022-2-64-85
в.я. ШУМКИН В.А. ЛИХАЧЕВ
Институт истории материальной культуры РАН, Музей-заповедник «Петроглифы Канозера»,
Дворцовая наб., 18, Санкт-Петербург, ул. Дзержинского, 36, пос. Умба, Мурманская обл.,
191186, россия 184703, россия
E-mail: shumkinv@yandex.ru E-mail: lihva@mail.ru
ORCID: 0000-0002-3141-7218 ORCID: 0000-0003-4770-6468
ГЕОМЕТРИЧЕСКИЕ ФОРМЫ В ТВОРЧЕСТВЕ ДРЕВНЕГО НАСЕЛЕНИЯ КОЛЬСКОГО ПОЛУОСТРОВА*
АННОТАЦИЯ „ .
Геометрические изображения на наскальных поверхностях (петроглифы и писаницы), которыми так богата (более 300 отдельных местонахождений) Северная Фенно-скандия, а также подобные символы на керамике, изделиях из кости, рога, на каменных поделках не так часто привлекают внимание исследователей. А они несомненно, как и фигуративные образы, с древнейших времен входят в арсенал креативных исканий наших далеких предков и отражают их мировоззрение, запечатленное изобразительными средствами. Писаницы полуострова Рыбачий — единственный памятник подобного типа на всем пространстве российского Севера. Петроглифы Канозера, наряду с такими объектами, как Альта и Винген (Норвегия), Немфорсен (Швеция), Выг и Онего (Карелия), входят в число крупнейших (в каждом более 1000 изображений) наскальных галерей охотничьей традиции фенноскандии и являются пока единственным подобным памятником во всем российском Заполярье. Современные исследования таких изображений на петроглифах с применением ночной фотофиксации
при специальном мощном освещении, направленном под углом к поверхности с выбивками, другие технические ухищрения, в том числе использование методики, основанной на создании ЗД-моделей с помощью фотограмметрии, и получение псевдопротирок не нарушают природную поверхность и позволяют выявить новые изображения и уточнить абрис уже известных. Схожими по форме с геометрическими изображениями, но исполненными в другой фактуре являются и присутствующие на Кольском полуострове наземные, сложенные в бухтах Баренцева моря из небольших валунов лабиринты, часто используемые разными псевдоаналитиками для построения своих эзотерических спекуляций. работая в направлении научного изучения этих феноменов, пытаясь продемонстрировать и проанализировать сами объекты историко-культурного наследия, авторы следуют постулату, что истинное человеческое поведение и его осознанная деятельность в целом начинается именно с использования символов, благодаря которым и произошло окончательное выделение человека из животной среды.
Ключевые слова: Фенноскандия, Пяйве, Канозеро, наскальные изображения, петроглифы, писаницы, орнаменты, лабиринты.
Для цитирования: Шумкин В.Я., Лихачев В.А. Геометрические формы в творчестве древнего населения Кольского полуострова // Camera praehistorica. 2022. № 2 (9). С. 64-85. DOI: 10.31250/26583828-2022-2-64-85.
* Исследование проведено в рамках программы ФНИ ГАН «Древнейшие обитатели Севера Евразии: расселение человека в каменном веке, технологии производства» (РМ2Б-2022-0012).
V.YA. SHUMKIN
Institute of the History of Material Culture
of the Russian Academy of Sciences, Dvortsovaya nab., 18,
St. Petersburg, 191186, Russian Federation
E-mail: shumkinv@yandex.ru
ORCID: 0000-0002-3141-7218
V.A. LIKHACHEV
Museum-Reserve "Petroglyphs of Kanozero" Dzerzhinskiy ul., 36, Umba, Murmansk reg., 184703, RussiaT Federation E-mail: lihva@mail.ru ORCID: 0000-0003-4770-6468
GEOMETRIC FORMS IN THE ART
OF THE ANCIENT POPULATION OF THE KOLA PENINSULA
abstract
Geometric images on rocky surfaces (petroglyphs and paintings), which abound in the sites of Northern Fennoscandia (more than 300 separate locations), as well as similar symbols on ceramics, bone products, horns, stone handicrafts, do not often attract the attention of researchers. Like figurative images, they, undoubtedly, have been included in the arsenal of creative activities of our distant ancestors since ancient times and reflect their worldview, captured by visual means. Pisanitsy (pic-tograms) of the Rybachy Peninsula is the only site of its kind in the vast territory of the Russian North. The petroglyphs of Kanozera, along with similar objects from Alta, Vingen (Norway), Namforsen (Sweden), Vyg, Onego (Karelia) are among the largest (each with more than 1000 images) rock art galleries of the hunter-gatherer tradition of Fennoscandia and remains the only site of this kind in the Russian Arctic. Modern studies of petroglyphs by means of night photofixation technique based on special powerful
lighting directed at an particular angle to the surface with engravings, as well other non destructive technical methods, including the use of a technique based on the creation of 3D models using photogrammetry and obtaining "pseudo-rubbings" allow reveling new images and refine the outline already known. Sharing similar geometric patterns with petroglyphs, the ground labyrinths of the Kola Peninsula are made in different from petroglyphs techniques and materials. The labyrinths constructed of small boulders in the bays of the Barents Sea they are frequently used by various "pseudo-analysts" to build their esoteric speculations. Working in the direction of scientific study of these phenomena, trying to demonstrate and analyze the objects of historical and cultural heritage themselves, the authors follow the postulate that true human behavior and its conscious activity, in general, begins with the use of symbols, thanks to which the final separation of man from the animal environment took place.
Key words: Fennoscandia, Pyayve, Kanozero, rock carvings, petroglyphs, paintings, ornaments, labyrinths.
For citation: Shumkin V.Ya., Likhachev V.A. Geometric forms in the art of the ancient population of the Kola Peninsula. Camera praehistorica. 2022, no. 2 (9), pp. 64-85. DOI: 10.31250/2658-3828-2022-2-64-85 (in Russian).
введение
В последние годы значительно возрос интерес к прошлому, как к местной истории, так и к эволюции человечества в целом, что свидетельству-
ет о зрелости цивилизации. В этом контексте важное значение имеет исследование генезиса духовной культуры. В конечном счете, не сфера материальных объектов, окружающих человека, как бы важна она ни была, формирует личность,
а дух, внутренняя сущность человека, способность интерпретировать мир в рамках своего видения.
Многие люди знают об удивительных пещерных «фресках» — рисунках охотников на мамонтов, о возвышенном искусстве Древней Греции, великолепной готической архитектуре, шедеврах эпохи Возрождения и витиеватых творениях в стиле барокко, но они часто имеют очень слабое представление об искусстве позднего каменного века (наскальные изображения: выбитые — петроглифы, рисованные — писаницы). Среди многих причин, объясняющих эту печальную ситуацию, и ограничения, присущие наскальному творчеству, а также трудности его понимания. Если изображения фигуративного пласта, оставленные нашими предками, еще как-то находят отклик у специалистов, издателей, читателей, то отношение к геометрическим фигурам более прохладно, а они в жизни древних людей, несомненно, значили не менее, чем натуралистические образы, и были частью их символических представлений.
Современные исследователи первобытного искусства уже не сомневаются, что простые знаковые формы изображений появлялись практически одновременно, с фигуративными образами. Это хорошо сочетается с утверждением выдающегося американского культуролога и антрополога Л.А. Уайта (1900-1975): «Все цивилизации и возникали, и сохранялись только благодаря использованию символов. Именно символ преобразует младенца Homo sapiens в человеческое существо» [Уайт 2004: 34]. То есть, по Уайту, истинное человеческое поведение и его осознанная деятельность в целом начинается именно с использования символов, благодаря которым и произошло окончательное выделение человека из животной среды.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
Кольский полуостров был впервые заселен после таяния ледника в мезолите около 10 тыс. л. н. [Шумкин 1986; 1993; Shumkin 1994].
Примечательно, что именно этим же временем датируются и самые древние в Северной Норвегии петроглифы с необычными, выполненными прошлифованными линиями крупными (до 6 м) фигурами [О^егёе 2010]. В них можно увидеть отголоски палеолитических изображений. Важно, что первопоселенцы еще сохраняли представления своих далеких пращуров. Позднее, при обилии местонахождений петроглифов в Европейской Арктике — а их на сегодня более 300 (рис. 1), — изображений, выполненных в такой технике, уже не встречается. Четыре находятся в российском Заполярье. Это две писаницы: Пяйве (рис. 2) и Майка ^ЬишИи 1990; 2000; Шумкин 2001] на Севере, на полуострове Рыбачий, и два петроглифических святилища: чальмны-Варрэ [Шумкин 1990; Колпаков и др. 2018] в центре и Канозеро [Колпаков, Шумкин 2012; 2019] на юге Кольского полуострова. Все они представляют охотничью традицию населения каменного и бронзового веков (10-3 тыс. л. н.).
На Кольском полуострове в мезолите (10-7 тыс. л. н.) нет предметов творчества древних людей. Конечно, мы не сомневаемся в том, что они существовали и в это время в виде поделок из кости, дерева, нанесения на тело татуировок, но эти материалы до нас не дошли, не сохранившись в суровых почвенных условиях Арктики.
Но нам посчастливилось обнаружить одно местонахождение на полуострове Рыбачий, где уцелели, единственные в российском Заполярье, мезолитические, датируемые 8-7 тыс. л. н. писаницы (рис. 3). Кроме двух фигурок оленей, все остальные изображения (около 30) представлены геометрическими лабиринтообразными символами (рис. 4). Абсолютно все рисованные изображения на этой писанице выполнены пальцами одной руки, смазанными охрой, смешанной с жиром. Следует отметить полное отсутствие на этой писанице изображений человека, что характерно и для палеолитического наскального творчества. Аналог нашей писаницы недавно (2001 г.) нашли в абсолютно схожей ландшафт-
рис. 1. Расположение памятников наскального искусства Фенноскандии мезолита — эпохи раннего металла (9-1-е тыс. до н. э.). Условные обозначения: синим — выбитые изображения, красным — писаницы, зеленым — прошлифованные изображения (по: [Gjerde 2010])
Fig. 1. Location of the Mesolithic - Early Metal Age (9-1th thousand years BC) rock art sites of Fennoscandia (after: [Gjerde 2010])
ной и топографической позиции в Северной Норвегии (Руксесбакти (КикзезЬакй) в бухте Индре Порсангер-фьорда) [8сЬапсЬе 2004].
Наступившая неолитическая эпоха (6,5-4,5 тыс. л. н.) также не дала большого количества орнаментированных предметов из кости и дерева, по той же причине, что и ранее, не считая нескольких сланцевых обломков колец с регулярными насечками по кругу. Зато у этого населения
появился новый материал для применения своего творчества — керамика, которая сохраняется даже в таких неблагоприятных условиях. сосуды типа, получившего название сяряйсниеми 1, входят в обширный круг гребенчато-ямочной керамики. Вся она орнаментирована. Основными декоративными элементами являются сочетания оттисков «гребенки» и различных ямок (рис. 5). Ямки обычно имеют подчиненное
рис. 2. Скальный останец с писаницами (на первом плане) на правом берегу р. Пяйве, п-ов Рыбачий. Фото В.Я. Шумкина
Fig. 2. Rocky remnant with engravings (in the foreground) located on the right bank of the Pyayve River, Rybachy Peninsula. Photo by V.Ya. Shumkin
рис. 3. Выступающие блоки с изображениями на р. Пяйве. Фото И. Георгиевского
Fig. 3. Protruding blocks with images located on the right bank of the Pyayve River. Photo by I. Georgievskiy
Рис. 4. Изображения на выступающих блоках Пяйве: красным — писаниц (мезолит), черным — гравировок (1-е тыс. до н. э.). Прорисовка Е.М. Колпакова
Fig. 4. Images made on protruding blocks located on the right bank of the Pyayve River. In red — Mesolithic Pisanitsy, in black — engravings (I thousand years BC). Drawing by E.M. Kolpakov
Рис. 5. Виды изобразительных мотивов на неолитических сосудах Кольского п-ова. Рисунок В.Я. Шумкина Fig. 5. Types of graphical motifs on Neolithic vessels of the Kola Peninsula. Drawing by V.Ya. Shumkin
¡8 Ш№ О Q 0 0 mm ть Ш и о"с ) 3 с 1 0 О 0 с i щ
о 0 oj IMH о о о о ¥W О 0 0 0 0 О 0 0< 0 0 0 с 00001 О 0 0 0 h JUI
;. j ш 0 0 0 0 У///, о о о о i* л л Q О О о
^ ^ ^ j доЕЛ ¡7 W @@ ф HHHl 0 0 0 о щ о о о о о о с э о О ( ООО 0 0 О 0 шгам 3 0 0 0 с
жш
Ш1 0 ?о? <ъ8\ Я Л J МЖГГгТОИЩ Шшйшдй .........
s1 Ш)1ЙЯ1{х Теза!
Рис. 6. Типичный орнамент на сосудах эпохи раннего металла Кольского п-ова
Fig. 6. Typical ornament on vessels of the Early Metal Age from the Kola Peninsula
значение; расположены в виде горизонтального ряда сразу же под венчиком или являются разделителем между поясками оттисков гребенчатого штампа. Очень редко ямки образуют самостоятельные узоры, даже на небольших участках поверхности сосудов. Гребенчатые узоры распространены значительно чаще и наносились в виде горизонтального или вертикального зигзага, или в виде нескольких горизонтальных поясков. часто орнамент выполнялся в отступающей манере. Иногда используются различные штампы сложной формы — встречаются оттиски небольших косточек и техника «оттисков с поворотом». Есть узоры в виде ромбов из оттисков гребенки. Для всей керамики характерно сочетание на одном сосуде двух, редко трех элементов орнамента. Богатство и нарядность декора в основном достигаются не количеством элементов и не сложностью узоров, а чаще всего различными способами нанесения оттисков, что получалось в результате нажима разных частей орнамента.
для завершающего этапа неолитической эпохи мы располагаем еще одним источником — петроглифами на р. Поной [Шумкин 1990; 2001; 8Ьишкт 1990]. И вот здесь, в отличие от керамики, полное господство изображений животных
и человека. К геометрическим формам на петроглифах Чальмны-Варрэ (около 300 изображений) можно отнести лишь два кружка с точкой в центре, да и то с большой долей условности, так как на других петроглифах подобным образом нередко изображали вульву, как на антропоморфных, явно женских фигурах, так и вне их.
В эпоху раннего металла, или бронзы (4,52,5 тыс. л. н.), орнаментация на сосудах уже другого типа — сяряйсниеми 2. Эта керамика, входящая в круг асбестовой, резко деградирует (рис. 6). Декор присутствует не на всех сосудах и лишь вдоль венчиков в виде неглубоких оттисков мелкозубой гребенки, прочерченных или продавленных, параллельных или пересекающихся линий, округлых мелких вдавлений. отчасти это можно объяснить сменой добавляемой в тесто примеси (отощителя) — асбеста, который не способствовал нанесению качественного и сплошного орнамента. Конечно, не исключаются и другие, мировоззренческие причины.
Для финальной стадии неолита и эпохи бронзы (5-2,5 тыс. л. н.) есть у нас по этой теме еще один грандиозный петроглифический комплекс на островах Канозера в южной части Кольского полуострова, расположенного в 26 км от Белого моря по абсолютному бездорожью. Само озеро размером 25 х 5 км, по современным данным, за последние 10 тысяч лет не было морским заливом [Сапелко и др. 2009; 2022]. Петроглифы выбиты на пологих скалах трех островов (Каменный, Еловый, Горелый) и одном отдельном береговом скальном останце, так и названном нами «Скала одинокая». Петроглифы обнаружены [Иванов 2001] в 18 группах, на которых зафиксировано уже около 1600 разных изображений. Наряду с такими величественными ансамблями, как Альта, Немфорсен, Винген, Выг и Онего, они относятся к самым крупным петроглифическим собраниям «охотничьей традиции» Фенноскан-дии [Лихачев 2007; 2010; Колпаков, Шумкин 2012; БЬишкт 2000; О^егёе 2010; 1ашк 2017]. Преобладающее количество фигур (более 1000) зафиксировано на двух соседних островах — Каменном и Еловом (рис. 7). Особенно богат изображения-
Рис. 7. Изображения на памятнике Канозеро:
1 — группа Еловый 3, прорисовка по 3В-модели; 2-3 — фрагменты геометрических изображений, обработанная 3В-модель (псевдопротирка). Рисунок и фото В.А. Лихачева Fig. 7. Images of the Kanozero site:
1 — Elovyy 3 group, several geometric images reconstructed by means of 3D model; 2-3 — fragments of geometric images, reconstructed by means of pseudo-rubbing technique applied to 3D model. Drawing and photo by V.A. Likhachev
ми (более 600) остров Каменный, выделяющийся на фоне озера своей раздвоенной скальной вершиной. Здесь зафиксирована самая большая численность и плотность выбивок, над которыми сейчас поставлен прозрачный купол. Представлены изображения многочисленных лодок, зверей (больше всего семейства оленьих — лосей и оленей), антропоморфов (людей в разных позах и даже в звериных образах), ластоногих, следов (лыж, зверей, человека), реже фигур птиц, рыб, змей. Есть композиции, в том числе связанные с морской и сухопутной охотой.
На острове Еловый также доминирует подобная тематика, но здесь еще присутствует значи-
тельное количество знаков, чашечных углублений (16 экз.) и сложных орнаментальных геометрических фигур (рис. 7, 8: 1), таких как кресты (рис. 8: 2), стилизованные морды медведей (рис. 8: 4). Сюда же можно отнести и так называемые «колеса» (рис. 8: 3). Все это не единичные фигуры [Колпаков 2014], так как встречаются они и на других скальных поверхностях Канозе-ра (рис. 9) и даже на других памятниках Северной фенноскандии, но в группе Еловый 3 присутствуют наиболее часто [Лихачев 2020; 2021].
Геометрические лабиринтообразные выбитые изображения (9 экз.) напоминают писаницы таких памятников, как Пяйве, полуостров Рыба-
Рис. 8. Петроглифы Канозера группы Еловый 3:
1 — фрагмент геометрического изображения; 2 — двойной крест: 3 — «колесо»; 4 — стилизованная морда медведя. Фото В.Я. Шумкина
Fig. 8. Kanozero petroglyphs of the Elovyy 3 group:
1 — fragment of a geometric image; 2 — double cross; 3 — "wheel"; 4 — stylized bear muzzle. Photo by V.Ya. Shumkin
0 50 см
1_I_I_I_I_I
Рис. 9. Некоторые повторяющиеся сюжеты (1-7) петроглифов Канозера. Рисунок В.А. Лихачева Fig. 9. Some recurring image plots (1-7) of Kanozero petroglyphs. Drawing by V.A. Likhachev
чий, на российском Севере, Виттреск (Vitträsk), район Киркконумми, в Финляндии, и Фонг-шён (Fängsjön), провинция Емтланд, в Швеции, а также писаницы и петроглифы Руксесбакти (Ruksesbakti), Хонхаммера (Honhammer), Хелла (Hell) и Бардала (Багёа1) в Норвегии.
Ромбические геометрические изображения также встречаются. Они труднее фиксируются из-за мелкой выбивки и нередкой разрушенности поверхности скал, поэтому приходится применять для них, впрочем как и для лабиринто-образных фигур, особые методы исследования, такие как ночная фотофиксация с помощью специального мощного освещения, направленного под углом к поверхности с выбивками, и другие технические ухищрения, в том числе использование методики, основанной на создании 3Б-мо-делей с помощью фотограмметрии, и получение псевдопротирок, которые не нарушают природную поверхность и позволяют выявить новые изображения [Лихачев 2017; 2021; Киселева, Колпаков 2019] и уточнить абрис уже известных.
РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ
Геометрические фигуры не превалируют на Канозере, но присутствуют во всех группах и занимают определенное место среди изобра-
жений. Конечно, у каждой канозерской группы петроглифов своя индивидуальная направленность, преобладание определенной тематики. Своеобразие отмечается даже для отдельных плоскостей внутри одной группы, но все вместе они составляют единый грандиозный петроглифический ансамбль, засвидетельствовавший, вероятно, акты становления мифологии и зарождения легенд и эпосов.
Геометрические орнаменты встречаются на изделиях из кости и рога на памятниках Мурманского побережья Кольского полуострова [Шумкин 2015; Колпаков, и др. 2019], где сохранилась благодаря особым природным условиям (наличие слоя морских раковин) или антропогенным факторам (присутствие в культурном слое массы жира, образовавшегося в результате длительного проживания охотников на морского зверя) органика (Кольский Оленеостровский могильник, поселения Маяк 2 и Харловка 6).
Изделия из органических материалов с этих памятников часто украшены различными сложными геометрическими, лабиринтообразными, ромбическими орнаментами (рис. 10; 12: 1, 8). Однако более часты простые орнаментальные мотивы (рис. 11). Схожие орнаментальные мотивы присутствуют и в одновременных памятниках зарубежных стран Северной фенноскан-
6
Рис. 10. Геометрические изображения на изделиях древнего населения Кольского п-ова: 1, 2, 5-9 — Маяк 2, на кости; 3, 4 — Дроздовка-застава, на каменном артефакте (мыльный камень). Рисунок В.Я. Шумкина
Fig. 10. Geometric images on bone handicrafts from the Kola Peninsular:
1, 2, 5-9 — Mayak 2, on bone; 3, 4 — Drozdovka-zastava, on a stone (soapstone) artifact. Drawing by V.Ya. Shumkin
дии (рис. 12: 2-7). Это не удивительно, учитывая общность их генезиса, образа жизни и мировоззрения. Вместе с тем прослеживаются и некоторые параллели с древним сибирским изобразительным творчеством геометрического стиля. А генетические связи с древними азиатскими популяциями эпохи бронзы погребенных в Оле-неостровском могильнике на Большом Оленьем острове в Кольском заливе Баренцева моря доказаны интегрированными результатами краниологии, одонтологии и палеогенетики [Der Sarkissian et al.: 344; Хартанович и др. 2019]. Есть
и определенное сходство символов древнего населения (мезолит — эпоха раннего металла) с геометрическими орнаментами на костяных и роговых вещах (ложках, часто находимых в могилах, застежках сумок, деталях лодок и саней и других) более поздних и не связанных родством с ними саамов [7асЬп880п 1976; Мурашкин 2003].
В целом же орнамент древнего населения Кольского полуострова настолько сильно геометри-зирован, что почти ни по одному из имеющихся изображений невозможно определить объект/ предмет подражания. Изобразительные мотивы
i и i им mm
2
3
ГЛ
5
ЛА0
18
7 8
10
11
@ Л @ "У*
19
20
21
^Ач П rfn (h пи S
12
22 23
13 14 15 16 17
Рис. 11. Часто встречающиеся геометрические мотивы на предметах эпохи раннего металла Кольского п-ова (1-23). Рисунок В.Я. Шумкина
Fig. 11. Examples of frequent geometric patterns on objects of the Early Metal Age of the Kola Peninsula (1-23). Drawing by V.Ya. Shumkin
Рис. 12. Геометрические мотивы в писаницах (1-4), петроглифах (5-7) и на костяных изделиях (8): 1 — Пяйве, п-ов Рыбачий, Россия (по: [Shumkin 2000]); 2 — Виттреск, Финляндия (по: [Halstrom 1960]); 3 — Фонгшён, Швеция (по: [Halstrom 1960]); 4 — Хонхаммер I, Норвегия (по: [Halstrom 1938]); 5 — Форсельв, Норвегия (по: [Halstrom 1938]); 6 — Хелл, Норвегия (по: [Halstrom 1938]);
7 — Бардал, Норвегия (по: [Halstrom 1938]); 8 — Маяк 2, Кольский п-ов, Россия (по: [Гурина 1997])
Fig. 12. Geometric patterns in pictograms (1-4), petroglyphs (5-7) and bone products (8): 1 — Pyayve, Rybachy Peninsula, Russia (after: [Shumkin 2000]); 2 — Vittrask, Finland (after: [Halstrom 1960]); 3 — Fangsjon, Sweden (after: [Halstrom 1960]); 4 — Honhammer I, Norway (after: [Halstrom 1938]); 5 — Forselv, Norway (after: [Halstrom 1938]); 6 — Hell, Norway (after: [Halstrom 1938]); 7 — Bardal, Norway (after: [Halstrom 1938]);
8 — Mayk 2, Kola Peninsula, Russia (after: [Gurina 1997])
4
6
9
3
2
Рис. 13. Выложенный из камней лабиринт на северо-восточном побережье Кольского п-ова в бухте Варзина. Фото В.Я. Шумкина
Fig. 1. Labyrinth made of stones in the Varzina Bay located on the Northeastern coast of the Kola Peninsula. Photo by V.Ya. Shumkin
трудно отделить от абстрактно-геометрических форм. Это же касается и писаниц. Значительно реже на костяных предметах встречаются стилизованные изображения животных, выполненные в геометрической манере (рис. 10: 1, 2, 8). Только на одном изделии из мыльного камня процарапана уникальная для малых форм фигурная сцена, вероятно изображающая ловлю рыбы или тюленей сетями, да и то выполненная явно в геометрическом стиле (рис. 10: 3-4).
Помимо изобразительных геометрических форм на Кольском полуострове присутствуют и наземные спиралевидные выкладки [Ваег 1844; Спицин 1904; Гурина 1948; 1997; Kraft 1977; Shumkin 2000; Керн 2007], получившие название «лабиринты». Эти сооружения (рис. 13, 14: 1-18), обычно выложенные из небольших, ока-
танных морем валунов, разными альтернативными «учеными» включаются в мегалитический «актив» и рассматриваются в русле эзотерических спекуляций. Начнем с самых истоков и попробуем разобраться. Многие считают родиной европейского «мегалитизма» (мегалитических культур) Пиренейский полуостров (конкретно Лос-Мильярес, в провинции Альмерия). Первые мегалитические погребальные сооружения достоверно датированы там концом 5-го тыс. до н. э. Уже через тысячелетие «идея» распространилась в приатлантической зоне Европы, и к концу 4-го — началу 3-го тыс. до н. э. ареал возведения подобных конструкций достиг крайних точек: на севере — Южная Швеция, на востоке — северо-западная Польша, на юге — Северо-Западный Кавказ. За пределами Сре-
диземноморья, Западной и Восточной Европы отдельные типы мегалитов распространены на обширной территории, охватывающей Алжир, Палестину, Абиссинию, Декан, Ассам, Цейлон, Тибет и Корею. Возведение самых поздних из них зафиксировано в начале XX столетия в Индонезии и Меланезии.
В общих чертах, древние европейские мегалиты можно классифицировать так:
1. Погребальные сооружения — а) купольные гробницы (Испания, Португалия); б) коридорные гробницы (Англия, Ирландия, Франция, Германия, Южная Швеция); в) галерейные гробницы (франция, Германия); г) дольмены и ящики-цисты (практически все перечисленные страны и Кавказ). Это конечные варианты/ типы развития мегалитических погребальных конструкций.
Рис. 14. Разновидности наземных лабиринтов (1-18) и варианты их изображений (19-23) на отдельных предметах североевропейского происхождения. Рисунок В.Я. Шумкина
Fig. 14. Varieties of ground labyrinths (1-18) and variants of their images (19-23) on several artifacts from Northern Europe. Drawing by V.Ya. Shumkin
2. Культовые сооружения — менгиры, кромлехи, простые геометрические каменные наземные сооружения, лабиринты. Но не все они могут корректно относиться к собственно мегалитическому миру. Их появление зачастую конвергентно, а распространение во времени и пространстве чрезвычайно широко.
Совершенно отдельно от этих сложных конструкций следует рассматривать сейды, поскольку они всегда объекты нерукотворные (исключительно природные, часто необычных форм культовые символы, которым полагалось принесение жертвенных даров — рогов оленей, жира, крови, позднее — ружейных пуль, табака и т. п.), никак не могущие a priori входить в мегалитический строительный корпус (в отличие от гуриев — простых невысоких пирамидальных сложений для утилитарных путеводных целей с функцией ориентира).
Так уж случилось, что с лабиринтов начался гуманитарный исторический интерес к нашим северным землям. Академик К.Э. фон Бэр 14 января 1842 г. в Российской академии наук представил доклад «Лабиринтоподобные каменные выкладки на Русском Севере», опубликованный затем в 1844 г. в Историко-филологическом бюллетене Императорской академии наук [Bаеr 1844], который стал первой попыткой если и не разгадать назначение сооружений, то хотя бы обозначить саму проблему. Позже многие историки, антропологи и путешественники второй половины XIX в. интересовались данной темой на разном уровне своей компетенции.
Итог подобным изысканиям подвел в 1904 г. выдающийся археолог А.А. Спицын, опубликовав в 6-м выпуске «Известий Императорской археологической комиссии» весомую, впрочем как и все, вышедшее из-под его пера, обобщающую статью «Северные лабиринты» [Спицын 1904]. Дальнейшие события нового, XX в. были насыщены многими драматическими коллизиями как для археологии, так и для всей страны. Соловецкие узники, кремлевские «спецы», научные выдвиженцы, а также ученые — лингвисты, топонимисты, этнографы... — кто только
не прикасался к данной тематике. Пожалуй, из этого списка можно выделить научно значимые исследования этнографа H.H. Виноградова, [1927а; 1927b], A.A. Куратова [1970], его ученика А.Я. Мартынова [2006], предложивших культовую теорию, и H.H. Гуриной [1948], И.М. Мулло [1966], М.Г. Косменко [2014], придерживающихся менее обоснованной промысловой гипотезы, связывающей лабиринты с рыболовными ловушками. Близка к культовой теории и символическая версия, высказанная еще К. Бэром [Ваег 1844], в котором лабиринт трактуется как знак. Скандинавские специалисты, как правило, уводят проблему в область социологии, психологии и философии [Olsen 1991; 1996].
Теперь, уже в XXI в., за «лабиринтное дело» взялись так называемые «независимые ученые-исследователи», журналисты, уфологи, эзотерики, космопоисковики и им подобные — словом, все, кто отвергает академические научные знания, считая их неудовлетворительными, ортодоксальными. Общее число северных лабиринтов превышает 500, а география их распространения значительна. Только в Северной Европе это Исландия, Великобритания, Эстония, Финляндия, Швеция, Норвегия, Россия (Кольский полуостров, Карелия, Соловецкий архипелаг, Новая Земля). Количество публикаций и взаимоисключающих предположений о назначении лабиринтов уже исчисляется десятками. В серьезной научной среде высказано несколько точек зрения по этому поводу. В них видят объекты, связанные с промысловой магией, культом мертвых. Так, A.A. Куратов считал их родовыми святилищами, где древние погребали умерших, совершали магические обряды умножения добычи, инициации и тому подобные [Куратов 1970]. Схожую гипотезу высказывал и В.Р. Кабо [Кабо 1966; 1969], исследовавший лабиринто-образные изображения (на земле, деревьях, скалах) Австралии, связав их с представлениями аборигенов о «нижнем мире». В более экзотических гипотезах о назначениях этих каменных сооружений они представляются реальными рыболовными ловушками, их планами, основа-
ниями (креплениями) вешал для сушки сетей, «астрономическими приборами», «входом в параллельную вселенную» и так далее.
Хронологические рамки следует определять отдельно для изображений и реальных каменных конструкций. Некоторые специалисты считают, что лабиринтообразные и спиралевидные изображения восходят к временам палеолита (полагая, что одна из древнейших спиралей вырезана на бивне мамонта и аналогичные мотивы есть на стилизованных статуэтках Мезинской стоянки на р. Десна). Оставим на совести авторов данные предположения, но отметим, что древнейшими (мезолит, 8-7 тыс. л. н.) в какой-то мере могут считаться лабиринтообразные рисунки красной охрой на скалах финнмарка в Норвегии и российского полуострова Рыбачий. Позже, уже начиная с бронзового века (около 4-3 тыс. л. н.), они обозначены в петроглифах по всей Европе (Англия, Ирландия, Италия, франция, Испания, Кавказ). В это же время, а может быть, и намного раньше, могли присутствовать лабиринтообразные изображения, выполненные на дереве, земле, много позже — на разного рода предметах (рис. 14: 19-23) и даже на полах храмов.
Выложенные каменные лабиринты, видимо, имеют ту же самую идейную подоснову. Но, в отличие от изображений, они расположены преимущественно, а в Северной Европе исключительно на морских побережьях. Поскольку твердо установлено, что их выкладывали на суше, то они могут быть датированы на основании исследования морских террас по отношению к уровню моря, определяя время, ранее которого тот или иной лабиринт просто не мог быть возведен. С сооружениями, устроенными на высоких террасах, разобраться значительно сложнее. Мы не можем точно установить причину и необходимость такого расположения, но в целом считается наиболее вероятным периодом их сооружения 1-е тыс. до н. э. — 1-е тыс. н. э. [Колька, Корсакова 2012].
Этимология самого слова «лабиринт» часто трактуется как «дом двойного топора» (1аЬгуз).
Двойной топор (возможно, его форма восходит к стилизованным мощным, направленным друг к другу рогам быка) определенно использовался при жертвоприношениях. Древность такого типа орудия прослеживается с эпохи каменного века (в иракской стоянке Телль-Арпачия зафиксирована находка подобного изделия рядом с фигуркой «нагой богини»). Однако не исключено происхождение термина от азианического (доиндоевропейского) labra/laura — «камень», «пещера». Подземные или скальные убежища — пещеры с глубокой древности играли ритуальную роль. Не лишне напомнить о шедеврах анималистической живописи эпохи позднего палеолита, которые обычно находятся в дальней, темной части пещеры, видимо чтобы затруднить и дать возможность прочувствовать путь к восприятию сакральных образов.
Наметив основные исследовательские научные изыскания на тему лабиринтов, нельзя все же умолчать и про абсолютно фантастические, эзотерические, мистические измышления. Это сделать нелегко, так как практически сторонники подобных идей не удосуживаются воспринимать научные знания, доказанные и апробированные, а пытаются излагать свои инсинуации, не приводя их в соответствие с логикой археологических, исторических, геологических, географических исследований и заключений. они относят возведение лабиринтов и мегалитических структур к десяткам, сотням тысяч лет назад, даже миллионам, считая их инопланетными сооружениями или «наследием исчезнувших цивилизаций», чаще всего «гиперборейцев».
Отсюда и «головокружительные» объяснения их назначения: астрономические приборы, солнечные часы, календарь, универсальная геокосмическая карта, тренажер и тест на способность ориентации во времени и пространстве, межпланетные антенны; спирали лабиринтов якобы излечивают людей, влияют на их сознание и подсознание, проводят проверку правдивости клятв и заверений.
Можно, конечно, отнестись к этому по поговорке: «чем бы дитя ни тешилось...». Но вся
проблема в том, что апологеты подобных идей активно распространяют их в СМИ, чему охотно способствуют не только коммерческие, но и государственные структуры. Дошло до того, что курсы с включением эзотерических инсинуаций, с нередкими упреками ортодоксальных ученых в косности, уже читаются в некоторых вузах для студентов, особенно гуманитарных факультетов.
смысл лабиринтов, их назначение потеряны в ходе бурных исторических событий, не осталось никаких — ни письменных, ни достоверных — этнографических свидетельств по этому поводу. Все же, понимая сложность задачи и не претендуя на полное ее решение, выскажем несколько предположений, конечно в самом сжатом виде, причем некоторые из них имеют достойную доказательную базу, другие нуждаются в дальнейших исследованиях.
северные лабиринты — каменные наземные сооружения сложной конструкции.
1. Сложены из валунного материала, часто береговой крупной и средней, окатанной морем гальки (кроме редких случаев, как на Новой Земле, где они выложены из плитняка).
2. Расположены на морском побережье, часто на морских островах.
3. Вероятно, истоки самой идеи фигуры/символа идут со времен палеолита. Потом она выплеснулась на все материки (даже заселенную около 50 тыс. л. н., долго бывшую в изоляции Австралию), кроме, пожалуй, пока Антарктиды. На удаленных друг от друга территориях в разные времена идея получала свое особое звучание и воплощение.
4. Лабиринт, как изображенный, так и сложенный, имеет сущностную и этимологическую (labra/laura) связь с пещерой.
5. Вероятен его сакральный смысл и назначение (возможно, разные, но в Фенноскандии лабиринты едины или близки).
6. Считаем фигуру/символ лабиринта гениальной идеей, воплощенной конструктивно и зрительно: показать, как на очень ограниченном пространстве (самый большой диаметр по-
добных сооружений 25 м) пройти сакральный, специально длительный и затрудненный путь во время подготовки к каким-то определенным обрядам/церемониям. И эти сооружения выполнены не для больших коллективов или даже жителей разных селений родо-племенной общности, которые совместно обладали такими святилищами, как, например, крупные ансамбли петроглифов, где они могли встречаться, а использовались лишь локальными мелкими группами (вряд ли более пары ближайших поселений). Все святилища, как и другие сакральные объекты, должны быть отделены от мира живых некой преградой (вода — река, ручей, залив, болото; ландшафт — хребет, гора; «уважительное пространство» и т. д.). Поэтому около лабиринтов нет одномоментных с ними поселений, могут быть лишь иные сакральные знаки, наверное, и могильники. Возможно, места сооружения лабиринтов выбирались вблизи наиболее важных лежбищ морских животных и обряды проводились для удачной морской охоты как на берегу, так и на шельфе. С рыболовством, оленеводством, собирательством и сухопутной охотой они никак не связаны, поскольку располагаются в самых непригодных для такого рода хозяйственной деятельности ландшафтах.
7. Все эзотерические измышления по созданию лабиринтов, мегалитов, а тем паче «сейдов на ножках» инопланетянами или представителями миллионы лет назад исчезнувших цивилизаций антинаучны и не имеют под собой ни малейших оснований, ни какого бы то ни было смысла.
Лабиринты рассмотрены так подробно по причине того, что вокруг них постоянно плетутся сети псевдонаучных измышлений, однако нужно признать, что и наскальные изображения, как геометрические, так и фигуративные, часто постигает та же участь и вся эта лженаучная ересь широко тиражируется средствами массовой информации и калечит умы простых людей, будучи стимулируема и погоней за барышами.
На самом же деле интерес к таким объектам должен сопровождаться и поддерживаться реальными историческими знаниями, исследованиями и сохранением мест, где они чудом уцелели, несмотря на всепоглощающий хронос и губительное антропогенное давление.
выводы
Схожие орнаментальные мотивы, как и каменные лабиринты, присутствуют и в одновременных памятниках нашей и зарубежной Фенноскан-дии (рис. 12; 14). Это не удивительно, учитывая общность их генезиса, места обитания, образа жизни и мировоззрения. Однако прослеживаются и некоторые параллели с сибирским древним изобразительным творчеством геометрического стиля. А генетические связи с древними азиатскими популяциями эпохи бронзы погребенных в Кольском Оленеостровском могильнике доказаны интегрированными результатами кранио-
Виноградов 1927а. Виноградов H.H. Соловецкие лабиринты: Их происхождение и место в ряду однородных доисторических памятников. — Соловки: Бюро печати УСЛО^ — 176 с.
Виноградов 1927b. Виноградов H.H. Швые лабиринты Соловецкого архипелага: Лабиринт Б. Заяцкого острова. — Соловки: Бюро печати УСЛО^ — 41 с.
Турина 1948. Гурина H.H. Каменные лабиринты Беломо-рья // Советская археология. Вып. X. — М.; Л.: Изд-во AH СССР, 1948. — С. 125-142.
Турина 1997. Гурина H.H. История культуры древнего населения Кольского полуострова. — СПб.: Петербургское востоковедение, 1997. — 240 с.
Иванов 2001. Иванов Ю.О. ^которые проблемы изучения наскальных рисунков Кольского полуострова // Шука и бизнес на Мурмане. — 2001. — Вып. 4: Великая каменная летопись (новая находка наскальных изображений на Кольском полуострове). — С. 23-25.
Кабо 1966. Кабо В.Р. Мотив лабиринта в австралийском искусстве и проблема этногенеза австралийцев // Культура и быт народов стран Тихого и Индийского океанов. — М.; Л.: №ука, 1966. — С. 254-267. (Сборник Музея антропологии и этнографии. XXIII).
Кабо 1969. Кабо В.Р. Происхождение и ранняя история аборигенов Aвстралии. — М.: ^ука, 1969. — 408 с.
логии, одонтологии и палеогенетики [Хартано-вич и др. 2019; Шумкин 2022].
В целом же орнамент древнего населения Кольского полуострова настолько сильно геометри-зирован, что почти ни по одному из имеющихся изображений невозможно определить объект/ предмет подражания. Изобразительные мотивы трудно отделить от абстрактно-геометрических форм. Это же касается и писаниц.
В петроглифах, напротив, явно главенствует фигуративный стиль изображения животных, человека, предметов. Все же изображения обоих стилей, особенно геометрического, если и имеют долю украшательства, то лишь незначительную. Вслед за В.И. Равдоникасом и А.Д. Столяром [Столяр 1985] полагаем, что это не «снимки с натуры, а... образы, преломляемые через призму первобытного мышления с его специфическими нормами» [Равдоникас 1936]. В большей степени все это передача образов символического порядка.
Керн 2007. Керн Г. Лабиринты мира. — СПб.: Азбука-классика, 2007. — 345 с.
Киселева, Колпаков 2019. Киселева А.М., Колпаков Е.М. Петроглифы Канозера: открытия 2019 г. // ПАЖМИ. — 2019. — № 2. — С. 110-116.
Колпаков 2014. Колпаков Е.М.. Кресты и колеса в петроглифах Фенноскандии // Археологические вести. — 2014. — Вып. 20. — С. 96-104.
Колпаков, Шумкин 2012. Колпаков Е.М., Шумкин В.Я. Петроглифы Канозера. — СПб.: Искусство России, 2012. — 424 с.
Колпаков, Шумкин 2019. Колпаков Е.М., Шумкин В.Я. Сокровища наскального искусства Российской Арктики // Прошлое человечества в трудах петербургских археологов на рубеже тысячелетий (К 100-летию создания российской академической археологии). — СПб.: Петербургское востоковедение. — С. 171-188.
Колпаков и др. 2018. Колпаков Е.М., Шумкин В.Я., Му-рашкин А.И. Петроглифы Чальмн-Варрэ. — СПб.: ИИМК РАН, 2018. — 160 с.
Колпаков и др. 2019. Колпаков Е.М., Мурашкин А.И., Хартанович В.И., Шумкин В.Я. Кольский Олене-островский могильник (1925-2013). — Вологда: Древности Севера, 2019. — 480 с.
список литературы
Колька, Корсакова 2012. Колька В.В., Корсакова О.П. Применение геологических методов для датирования каменных лабиринтов на побережье Белого моря // Вестник МГТУ. — 2012. — Т. 15. — № 2. — C. 349-356.
Косменко 2014. Косменко М.Г. Каменные сооружения в Карельском Поморье. — Saarbrücken: Lambert Academic Publishing, 2014. — 116 с.
Куратов 1970. Куратов A.A. О каменных лабиринтах Северной Европы: (Опыт классификации) // CA. — 1970. — № 1. — С. 34-48.
Лихачев 2007. Лихачев В.А. Петроглифы оз. Канозеро: история открытия // Кольский сборник. К 60-летию
B.Я. Шумкина. — СПб.: ИИМК РАН, 2007. — С. 146154.
Лихачев 2010. Лихачев В.А. Рисунки Канозера. Открытие, изучение, сохранение. Апатиты: КЦОДП; ИИМК РАН, 2010. — 126 с.
Лихачев 2017. Лихачев В.А. Петроглифы Канозера: новые методы изучения и новые находки // Труды КНЦ РАН. Гуманитарные исследования. Вып. 12. — 2017. — № 9 (8). — С. 113-120.
Лихачев 2020. Лихачев В.А. Новые находки скоплений петроглифов на Канозере (период 2017-2019) // Труды КНЦ РАН. Гуманитарные исследования. Вып. 18. —
2020. — № 1 (11). — С. 85-108.
Лихачев 2021. Лихачев В.А. Новые находки петроглифов на Канозере в скоплении Еловый 3 // Труды КНЦ РАН. Гуманитарные исследования. Вып. 20. —
2021. — № 1 (12). — С. 132-154.
Мартынов 2006. Мартынов А.Я. Каменные лабиринты Северной Европы и «культово-погребальные комплексы» Соловецких островов: методологические проблемы изучения // Современные проблемы археологии России. Материалы Всероссийского археологического съезда (Новосибирск, 23-28 октября 2006). Т. II. — Новосибирск: ИАЭТ СО РАН, 2006. —
C. 432-434.
Мулло 1966. Мулло И.М. К вопросу о каменных лабиринтах Беломорья // Новые памятники истории древней Карелии. — М.; Л.: Наука, 1966. — С. 185-193.
Мурашкин 2003. Мурашкин А.И. К вопросу об источниках по археологии саамов // Пушкаревский сборник. Вып. 2. К юбилею В.И. Беляевой. — СПб.: Изд-во СПбГу, 2003 — С. 84-89.
Равдоникас 1936. Равдоникас В.И. Наскальные изображения Онежского озера и Белого моря. Ч. 1. Наскальные изображения Онежского озера. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1936. — 205 с. [83 табл.].
Сапелко и др. 2009. Сапелко Т.В., Лудикова А.В., Шумкин В.Я., Кузнецов Д.Д., Субетто Д.А. Изменение природных обстановок южной части Кольского полуострова в поздне-послеледниковье // фундаментальные проблемы квартера: итоги изучения и основные направления дальнейших исследований.
Материалы VI Всероссийского совещания по изучению четвертичного периода (Новосибирск, 1923 октября, 2009). Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2009. — С. 534-537.
Сапелко и др. 2022. Сапелко Т.В., Кузнецов Д.Д., Лудикова А.В., Колпаков Е.М., Шумкин В.Я. История озера Канозера в позднеледниковье и голоцене на юге Кольского полуострова (Северо-Запад России) // Геоморфология. — 2022. — Т. 53 — № 3. — С. 29-38.
Спицын 1904. Спицын А.А. Северные лабиринты // ИИАК. — 1904. — Вып. 6. — С. 101-112.
Столяр 1985. Столяр А.Д. Происхождение изобразительного искусства. — М.: Искусство, 1985. — 300 с.
Уайт 2004. Уайт Л. Наука о культуре. — М.: РОССПЭН, 2004. — 960 с. (Культурология. XX век).
Хартанович и др. 2019. Хартанович В.И., Зубова А.В., Моисеев В.Г. Антропологические материалы // Колпаков Е.М., Мурашкин А.И., Хартанович В.И., Шумкин В.Я. Кольский оленеостровский могильник (1925-2013). — Вологда: Древности Севера, 2019. — С. 353-404.
Шумкин 1986. Шумкин В.Я. Мезолит Кольского полуострова // СА. — 1986. — № 2. — С. 15-33.
Шумкин 1990. Шумкин В.Я. Новые наскальные изображения Северной Фенноскандии и старые проблемы их изучения // двести лет арктической археологии. — М.: Наука, 1990. — С. 39-44. (КСИА. Вып. 200).
Шумкин 1993. Шумкин В.Я. Ранний каменный век западной части Европейской Арктики: (мезолит Северной Скандинавии) // древности Северо-Запада России (славяно-финно-угорское взаимодействие, русские города Балтики). — СПб.: Петербургское востоковедение, 1993. — С. 34-59.
Шумкин 2001. Шумкин В.Я. Наскальные изображения р. Умбы — новый уникальный комплекс Северной Европы // Археология в пути или путь археолога. Ч. 2. Археология в пути... К 80-летию профессора А.д. Столяра — СПб.: Изд-во Санкт- Петербургского философского общества, 2001. — С. 88-107.
Шумкин 2015. Шумкин В.Я. Кольский Оленеостровский могильник эпохи раннего металла в Мурманской обл. // Проблемы изучения эпохи первобытности и раннего Средневековья лесной зоны Восточной Европы. Вып. 4: К 60-летию А.В. Уткина. — Иваново: Ольга Епишева, 2015. — С. 177-188.
Шумкин 2022. Шумкин В.Я. Проблема установления контактов древнего населения Арктической Евразии (Сибирь-фенноскандия) по археологическим, антропологическим и палеогенетическим данным // Северо-восточный гуманитарный вестник. — 2022. — № 2 (39). — С. 9-23.
Ваег 1844. Ваег К., von. Ueber labyrinth-förmige Steinsetzungen im Russischen Norden // Bulletin de la Classe historico-philologique de lAcadémie impériale des
sciences de St.-Peterbourg. — 1844. — T. I. — No. 5. — Col. 70-79.
Der Sarkissian et all 2013. Der Sarkissian C., Balanovsky O., Brandt G., Khartanovich V., Buzhilova A., Koshel S., Zaporozhchenko V., Gronenborn G., Moiseyev V., Kol-pakov E., Shumkin V., Alt K.W., Balanovska E., Cooper A., Haak W. Ancient DNA Reveals Prehistoric Gene-Flow from Siberia in the Complex Human Population History of North East Europe // PLoS Genetetics. — 2013. — Vol. 9 — No. 2: e1003296. D0I:10.1371/journal. pgen.1003296
Gjerde 2010. Gjerde J.M. Rock art and Land-scape: Studies of Stone Age rock art from northern Fennoscandia: PhD. dis. — Troms0: UiT the Arctic University of Norway, 2010. — 506 p.
Hallstrom 1938. Hallstrom G. Monumental art of Northern Europe from the Stone Age. The Norwegian Localities. — Stockholm: Thule, 1938. — 544 p.
Hallstrom 1960. Hallstrom G. Monumental art of northern Sweden from the Stone Age: Namforsen and other localities. — Stockholm: Almqvist & Wiksell, 1960. — 401 p.
Janik 2017. Janik L. Rock art as an independent evidence of prehistoric marine hunting: the case of harpoon and float in the rock art of Eastern Scandinavian Peninsula, Russia and Bangudae, Korea // Whale on the rock. — Ulsan: Ulsan petroglyphs museum, 2017. — P. 101-109.
Kraft 1977. Kraft J. Labyrint och ryttarlek // Fornvannen. — 1977. — No. 72 — S. 61-80.
Baer, K., Ueber labyrinth-förmige Steinsetzungen im Russischen Norden, Bulletin de la Classe historico-philologique de l'Académie impériale des sciences de St.-Peterbourg, 1844, vol. I, no. 5, col. 70-79.
Der Sarkissian, C., Balanovsky, O., Brandt, G., Khartanovich, V., Buzhilova, A., Koshel, S., Zaporozhchenko, V., Gronenborn, G., Moiseyev, V., Kolpakov, E., Shumkin, V., Alt, K.W., Balanovska, E., Cooper, A., Haak, W., Ancient DNA Reveals Prehistoric Gene-Flow from Siberia in the Complex Human Population History of North East Europe, PLoS Genetetics, 2013, vol. 9, no. 2: e1003296. D0I:10.1371/journal.pgen.1003296.
Gjerde, J.M., Rock Art and Land-scape: Studies of Stone Age Rock Art from Northern Fennoscandia, PhD. dis., Troms0: UiT the Arctic University of Norway, 2010, 506 p.
Gurina, N.N., Kamennye labirinty Belomor'ia [Stone Labyrinths of the White Sea], Sovetskaia arkheologiia, 1948, vol. 10, pp. 125-142, (in Russian).
Gurina, N.N., Istoriia kul'tury drevnego naseleniia Kol'skogo poluostrova [Cultural History of the Ancient Population of the Kola Peninsula], St. Petersburg: Peterburgskoe vos-tokovedenie Publ., 1997, 240 p. (in Russian).
Olsen 1991. Olsen B. Material metaphors and historical practice: A structural analysis of stone labyrinths in coastal Finnmark // Fennoscandia Archaeologica. — 1991. — VIII. — P. 51-58.
Olsen 1996. Olsen B. Stone Labyrinths in Arctic Norway // Caerdroia. — 1996. — No. 27. — P. 24-27.
Schanche 2004. Schanche K. Kan bergmalerier vaere samiske? // Samisk forhistorie. Rapport fra konferanse i Lakselv 5-6 september 2002. — Varangerbotn: Varanger Samiske Museum, 2004. — P. 102-112 (Varanger Samiske Museers Skrifter. Vol. 1).
Shumkin 1990. Shumkin V.Ya. The rock art of Russian Lappland // Fennoscandia Archaeologica. — 1990. — VII. — P. 53-67.
Shumkin 1994. Shumkin V.Y. Models of subsistence among the ancient population of the Kola peninsula // Fenno-ugri et slavi 1992. Papers presented by the participants in the Finnish-Russian Archeological Symposium "Pre-historic economy and means of livelihood" (Helsinki, 11-15 May 1992). — Helsinki: Museovirasto, 1994. — P. 146-150.
Shumkin 2000. Shumkin V.Ya. The rock art, labyrinths, seids and beliefs of Eastern Lapland's ancient population // My-anndash. Rock art in the Ancient Arctic. — Rovaniemi: Arctic Centre Foundation, 2000. — P. 202-241.
Zachrisson 1976. Zachrisson I. Lapps and Scandinavians. Archaeological Finds from Northern Sweden. — Stockholm: Kungl. Vitterhets Historie och Antikvitets Akademien, 1976. — 136 p. (Early Norrland. Vol. 10).
Hallström, G., Monumental Art of Northern Europe from the Stone Age. The Norwegian Localities, Stockholm: Thule, 1938, 544 p.
Hallström, G., Monumental Art of Northern Sweden from the Stone Age: Nämforsen and Other Localities, Stockholm: Almqvist & Wiksell, 1960, 401 p.
Ivanov, Yu.O., Nekotorye problemy izucheniia naskal'nykh risunkov Kol'skogo poluostrova [Some Problems of Studying Rock Paintings of the Kola Peninsula], in: Velikaia ka-mennaia letopis' (novaia nakhodka naskal'nykh izobrazhe-nii na Kol'skom poluostrove). Nauka i biznes na Murmane, vol.4, Murmansk, 2001, pp. 23-25, (in Russian).
Janik, L., Rock Art as an Independent Evidence of Prehistoric Marine Hunting: the Case of Harpoon and Float in the Rock Art of Eastern Scandinavian Peninsula, Russia and Bangudae, Korea, in: Whale on the rock, Ulsan: Ulsan petroglyphs museum, 2017, pp. 101-109.
Kabo, V.R., Motiv labirinta v avstraliiskom iskusstve i problema etnogeneza avstraliitsev [The Labyrinth Motif in Australian Art and the Problem of the Ethnogenesis of Australians], in: Kul'tura i byt v narodov stran Tikhogo i Indiiskogo okeanov (Sbornik Muzeia antropologii i
references
etnografii, vol. XXIII), Moscow; Leningrad: Nauka Publ., 1966, pp. 254-267, (in Russian).
Kabo, V.R., Proiskhozhdenie i ranniaia istoriia aborigenov Avstralii [Origin and early history of the Aborigines of Australia], Moscow: Nauka Publ., 1969, 408 p., (in Russian).
Kern, G., Labirinty mira [Labyrinths of the world], St. Petersburg: Azbuka-klassika Publ., 345 p., (in Russian).
Khartanovich, V.I., Zubova, A.V., Moiseev, V.G., Antro-pologicheskie materialy [Physical anthropology data], in: Kolpakov E.M., Murashkin A.I., Khartanovich V.I., Shumkin V. YA., Kol'skii Oleneostrovskii mogil'nik (19252013), Vologda: Drevnosti Severa Publ., 2019, pp. 353404, (in Russian).
Kiseleva, A.M., Kolpakov, E.M., Petroglify Kanozera: otkry-tiia 2019 g. [Petroglyphs of Kanozero: Discoveries 2019], Pervobytnaia arkheologiia. Zhurnal mezhdistsiplinarnykh issledovanii, 2019, no. 2, pp. 110-116, (in Russian).
Kolpakov, E.M., Kresty i kolesa v petroglifakh Fennoskandii [Crosses and wheels in the petroglyphs of Fennoscandia], Arkheologicheskie vesti, 2014, vol. 20, pp. 96-104, (in Russian).
Kolpakov, E.M., Murashkin, A.I., Khartanovich, V.I., Shumkin, V.Ya., Kol'skii Oleneostrovskii mogil'nik (1925-2013) [Kola Oleneostrovsky Cemeyery (1925-2013)], Vologda: Drevnosti Severa Publ., 2019, 480 p., (in Russian).
Kolpakov, E.M., Shumkin, V.Ya.. Petroglify Kanozera [Petro-glyphs of Kanozero], St. Petersburg: Iskusstvo Rossii Publ., 2012, 424 p., (in Russian).
Kolpakov, E.M., Shumkin, V.Ya., Sokrovishcha naskal'nogo iskusstva Rossiiskoi Arktiki [Treasures of rock art of the Russian Arctic], in: Proshloe chelovechestva v trudakh pe-terburgskikh arkheologov na rubezhe tysiacheletii (K 100-letiiu sozdaniia rossiiskoi akademicheskoi arkheologii), St. Petersburg: Peterburgskoe vostokovedenie Publ., 2019, pp. 171-188, (in Russian).
Kolpakov, E.M., Shumkin, V.Ya., Murashkin, A.I., Petroglify Chal'mn-Varre [Calmn-Varrè petroglyphs], St. Petersburg: IIMK RAN Publ., 2018, 150 p., (in Russian).
Kol'ka, V.V., Korsakova, O.P., Primenenie geologicheskikh metodov dlia datirovaniia kamennykh labirintov na poberezh'e Belogo moria [Application of geological methods for dating stone labyrinths on the White Sea coast], Vestnik Murmanskogo gosudarstvennogo tekhnicheskogo universiteta, 2012, vol. 15, no. 2, pp. 349-356, (in Russian).
Kosmenko, M.G., Kamennye sooruzheniia v Karel'skom Pomor'e [Stone structures in the Karelian Pomorja], Saarbrücken: Lambert Academic Publishing, 2014, 116 p., (in Russian).
Kraft, J., Labyrint och ryttarlek, Fornvannen, 1977, no. 72, s. 61-80.
Kuratov, A.A., O kamennykh labirintakh Severnoi Evro-py: (Opyt klassifikatsii) [About the stone labyrinths of
Northern Europe: (Classification experience)], Sovetskaia arkheologiia, 1970, no. 1, pp. 34-48, (in Russian).
Likhachev, V.A., Petroglify oz. Kanozero: istoriia otkrytiia [Rock Art of Kanozero: History of Discovery], in: Kol'skii sbornik. K 60-letiiu V.Ia. Shumkina, St. Petersburg: IIMK RAN Publ., 2007, pp. 146-154, (in Russian).
Likhachev, V.A., Risunki Kanozera. Otkrytie, izuchenie, sokhranenie [Rock Art of Kanozero. Discovery, Study, Preservation], Apatity: KTsODP; IIMK RAN Publ., 2010, 126 p., (in Russian).
Likhachev, V.A., Petroglify Kanozera: novye metody izuche-niia i novye nakhodki [Rock Carvings of Kanozero: New Methods of Documentation and New Findings], Trudy KNTs RAN. Gumanitarnye issledovaniia, 2017, vol. 12, no. 9 (8), pp. 113-120, (in Russian).
Likhachev, V.A., 2020 Novye nakhodki skoplenii petrogli-fov na Kanozere (period 2017-2019) [New Findings of Cclusters of Petroglyphes on Canozero (Period 20172019)], Trudy KNTs RAN. Gumanitarnye issledovaniia, 2020, vol. 18, no. 1 (11), pp. 85-108, (in Russian).
Likhachev, V.A., 2021. Novye nakhodki petroglifov na Kanozere v skoplenii Elovyi 3 [New Findings of Petro-glyphes at Kanozero in Eloviy 3 Panel], Trudy KNTs RAN. Gumanitarnye issledovaniia, 2021, vol. 20, no. 1 (12), pp. 132-154, (in Russian).
Martynov, A.Ia., Kamennye labirinty severnoi Evropy i «kul'-tovo-pogrebal'nye kompleksy» Solovetskikh ostrovov: metodologicheskie problemy izucheniia [Stone Labyrinths of Northern Europe and "Cult-Burial Complexes" of the Solovetsky Islands: Methodological Problems in Research], in: Sovremennye problemy arkheologii Rossii. Materialy Vserossiiskogo arkheologicheskogo s"ezda (Novosibirsk, 23-28 oktiabria 2006), vol. 2, Novosibirsk: IAE SO RAN Publ., 2006, pp. 432-434, (in Russian).
Mullo, I.M., K voprosu o kamennykh labirintakh Belomor'ia [On the Issue of the Stone Labyrinths of the White Sea], in: Novye pamiatniki istorii drevnei Karelii, Moscow; Leningrad: Nauka Publ., 1966, pp. 185-193, (in Russian).
Murashkin, A.I., K voprosu ob istochnikakh po arkheologii saamov [On the Issue of the Sources on the Saami Archeology], in: Pushkarevskii sbornik, vol. 2. K iubileiu V.I. Be-liaevoi, St. Petersburg: SPbGU Publ., 2003, pp. 84-89, (in Russian).
Olsen, B., Material Metaphors and Historical Practice: A Structural Analysis of Stone Labyrinths in Coastal Finnmark, Fennoscandia Archaeologica, 1991, vol. VIII, pp. 51-58.
Olsen, B., Stone Labyrinths in Arctic Norway, Caerdroia, 1996, no. 27, pp. 24-27.
Ravdonikas, V.I., Naskalnye izobrazheniia Onezhskogo ozera i Belogo moria. Ch. 1. Naskal'nye izobrazheniia Onezhskogo ozera [Rock Carvings of Lake Onega and the White Sea. Vol. 1. Rock Carvings of Lake Onega], Moscow; Leningrad: AN SSSR Publ., 1936, 205 p., (in Russian).
Sapelko, T.V., Kuznetsov, D.D., Ludikova, A.V., Kolpa-kov, E.M., Shumkin, V.Ia., Istoriia ozera Kanozera v pozdnelednikov'e i golotsene na iuge Kol'skogo polu-ostrova (Severo-Zapad Rossii) [Holocene History of the Lake Kanozero in the Southern Kola Peninsula, Northwestern Russia], Geomorfologiia, 2022, vol. 53, no. 3, pp. 29-38, (in Russian).
Sapelko, T.V., Ludikova, A.V., Shumkin, V.Ia., Kuznetsov, D.D., Subetto, D.A., Izmenenie prirodnykh ob-stanovok iuzhnoi chasti Kol'skogo poluostrova v pozd-nee-poslelednikov'e [Environmental Changes in the Late-Postglacial Period on the Southern Part of the Kola Peninsula], in: Fundamental'nye problemy kvartera: itogi izucheniia i osnovnye napravleniia dal'neishikh issledova-nii. Materialy VI Vserossiiskogo soveshchaniia po izuche-niiu chetvertichnogoperioda (Novosibirsk, 19-23 oktiabria, 2009), Novosibirsk: SO RAN Publ., 2009, pp. 534-537, (in Russian).
Schanche, K., Kan bergmalerier vaere samiske?, in: Samisk forhistorie. Rapport fra konferanse i Lakselv 5.-6. september 2002, Varangerbotn: Varanger Samiske Museum, 2004, pp. 102-112 (Varanger Samiske Museers Skrifter, vol. 1).
Shumkin, V.Ya., Mezolit Kol'skogo poluostrova [Mesolithic of the Kola Peninsula], Sovetskaia arkheologiia, 1986, no. 2, pp. 15-33, (in Russian).
Shumkin, V.Ia., Novye naskal'nye izobrazheniia Severnoi Fennoskandii i starye problemy ikh izucheniia [New Rock Carvings of Northern Fennoscandia and Old Problems of their Study], Kratkie soobshcheniia Instituta arkheologii, 1990, vol. 200, pp. 39-44, (in Russian).
Shumkin, V.Ya., The Rock Art of Russian Lappland, Fennoscandia Archaeologica, 1990, vol. VII, pp. 53-67.
Shumkin, V.Ia., Rannii kamennyi vek zapadnoi chasti Ev-ropeiskoi Arktiki: (mezolit Severnoi Skandinavii) [Early Stone Age of the Western Part of the European Arctic: (Mesolithic of Northern Scandinavia)], in: Drevnosti Seve-ro-Zapada Rossii (slaviano-finno-ugorskoe vzaimodeistvie, russkie goroda Baltiki), St. Petersburg: Peterburgskoe vos-tokovedenie Publ., 1993, pp. 34-59, (in Russian).
Shumkin, V.Y., Models of Subsistence Among the Ancient Population of the Kola Peninsula, in: Fenno-ugri et slavi 1992. Papers presented by the participants in the Finnish-Russian Archeological Symposium "Pre-historic economy and means of livelihood" (Helsinki, 11-15 May 1992), Helsinki: Museovirasto, 1994, pp. 146-150.
Shumkin, V.Ya., The Rock Art, Labyrinths, Seids and Beliefs of Eastern Lapland's Ancient Population, in: Myanndash.
Rock art in the Ancient Arctic, Rovaniemi: Arctic Centre Foundation, 2000, pp. 202-241.
Shumkin, V.Ia., Naskal'nye izobrazheniia r. Umby — novyi unikal'nyi kompleks Severnoi Evropy [Rock Art on the Umba River - a New Unique Complex in Northern Europe], in: Arkheologiia v puti ili put' arkheologa. Ch. 2. Arkheologiia v puti... K 80-letiiu professora A.D. Stoliara, St. Petersburg: Sankt-Peterburgskoe filosofskoe obsh-chestvo Publ., 2001, pp. 88-107, (in Russian).
Shumkin, V.Ia., Kol'skii Oleneostrovskii mogil'nik epokhi rannego metalla v Murmanskoi obl. [Kola Oleneostrovsky burial ground of the Early Metal Age in the Murmansk Region], in: Problemy izucheniia epokhi pervobytnosti i rannego Srednevekov'ia lesnoi zony Vostochnoi Evropy. Vol. 4: K 60-letiiu A.V. Utkina, Ivanovo: Ol'ga Episheva Publ., 2015, pp. 177-188, (in Russian).
Shumkin, V.Ia., Problema ustanovleniia kontaktov drevnego naseleniia Arkticheskoi Evrazii (Sibir'-Fennoskandiia) po arkheologicheskim, antropologicheskim i paleogeneti-cheskim dannym [The Establishing Contacts Problem of the Ancient Population Arctic Eurasia (Siberia — Fenno-scandia) According to Archaeological, Anthropological and Paleogenetic Data], Severo-vostochnyi gumanitarnyi vestnik, 2022, no. 2(39), pp. 9-24, (in Russian).
Spitsyn, A.A., Severnye labirinty [Northern Labyrinths], Izvestiia Imperatorskoi Arkheologicheskoi Komissii, 1904, vol. 6, pp. 101-112, (in Russian).
Stoliar, A.D., Proiskhozhdenie izobrazitel'nogo iskusstva [Origin of Fine Art], Moscow: Iskusstvo Publ., 1985, 300 p., (in Russian).
Vinogradov, N.N., Solovetskie labirinty: Ikh proiskhozhdenie i mesto v riadu odnorodnykh doistoricheskikh pamiatnikov [Solovetsky Labyrinths: Their Origin and Place Among Homogeneous Prehistoric Monuments], Solovki: Biuro pechati USLON Publ., 1927, 176 p., (in Russian).
Vinogradov, N.N., Novye labirinty Solovetskogo arkhipelaga: Labirint B. Zaiatskogo ostrova [New Labyrinths of the Solovetsky Archipelago: The Labyrinth of B. Zayatsky Island], Solovki: Biuro pechati USLON Publ., 1927, 41 p., (in Russian).
White, L., Nauka o kul'ture [The Science of Culture] (Kul'turologiia. XX vek), Moscow: ROSSPEN Publ., 2004, 960 p. (in Russian).
Zachrisson, I., Lapps and Scandinavians. Archaeological Finds from Northern Sweden, Stockholm: Kungl. Vitter-hets Historie och Antikvitets Akademien, 1976, 136 p. (Early Norrland, vol. 10).
Статья поступила в редакцию: 31.07.2022 Рекомендована в печать: 14.11.2022 Опубликована: 28.12.2022
Submitted: 31.07.2022 Accepted: 14.11.2022 Article is published: 28.12.2022
