География общая, экологическая, гуманитарная, информационная. . . взят социальный «Заказ» на природу! конспект. Часть 1 Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

АСТРАХАНСКИЙ ВЕСТНИК ЭКОЛОГИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ

№ 4 (38) 2016. с. 18-42.

22. Химические свалки угрожают всей Европе // Независимая газета. Агентство Федеральных Расследований (www. FLB.ru). http: // flbr.ru / infoprint / 4001.html (14.01.2002).

23. Холмянский М.А. Соотносительная характеристика подводных потенциально опасных объектов северо-западных морей Европы / М.А. Холмянский, М.В. Владимиров, А.Г. Григорьев // Мед._биол. и соц._психол. пробл. безопасности в чрезв. ситуациях. - 2011. - № 1. - С. 74-77.

Фондовая

24. Богданов Н.А. Исследование литодинамики береговой зоны в районе портовых и очистных сооружений г. Лиепаи для целей берегозащиты // Отчет НИР: гос. рег. № 88.0062394. Москва, геогр. ф-т МГУ им. М.В. Ломоносова - Управление коммунхоза Лиепайского городского исполкома (УКХ ЛГИК). Москва -Лиепая, 1988-1990. - 46 с.

25. Богданов Н.А., Макурин А.Б., Модин В. Мониторинг участка абразионного берега восточной части Балтийского моря // МНТЦ «Карьер» МинМеталлургии СССР (Договор с УКХ ЛГИК № 46). - М.: 1991. - 50 с.

ГЕОГРАФИЯ ОБЩАЯ, ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ, ГУМАНИТАРНАЯ,

ИНФОРМАЦИОННАЯ... ВЗЯТ СОЦИАЛЬНЫЙ «ЗАКАЗ» НА ПРИРОДУ! КОНСПЕКТ.

Часть 1.

Владимир Николаевич Бочарников Тихоокеанский институт географии ДВО РАН [email protected]

ГИС, дикая природа, гуманитарная география, информационное общество, методология

В статье обсуждаются теоретические и методологические аспекты интеграции географии для выполнения общественного заказа, актуального в настоящее время. Поставлен научный вопрос - сколько территории и акватории планеты может использовать человек для своей жизнедеятельности без нарушения глобального экологического равновесия. Предлагается обратить внимание на методический аппарат гуманитарной географии и широкое использование технологий ГИС.

ALL GEOGRAPHIES AND ITS SOCIAL ORDER ON NATURE

Vladimir Bocharnikov The Pacific Institute of Geography FEBRAS [email protected]

GIS, wilderness, Human Geography, Knowledge Society, methodology

The article discusses theoretical and methodological aspects of the integration of geography according to social request especially actuated now. Posed scientific question - how many areas of the world can use people for their livelihoods without disrupting the global ecological balance. It is proposed to draw attention to the methodological means of Humanities geography and the widespread use of GIS technology for practical purposes.

ПРОЛЕГОМЕНЫ К НАУЧНОМУ ПОЗНАНИЮ ГЕОГРАФИИ ДИКОЙ ПРИРОДЫ

Успешные зарубежные маркетологи сегодня предваряют свои «рыночные откровения» фразой приблизительно такого рода: «мы живем в мире, который называется миром «VUCA»1. Нестабильность, неопределенность, сложность и неоднозначность - так в этих представлениях «выглядит» наш сегодняшний мир. А вот полутора десятилетиями раньше, -«Наука для XXI века. Новые обязательства», под таким девизом проходила в Будапеште в 1999 г. Всемирная конференция по науке, организованная ЮНЕСКО и Международным советом научных союзов.

1 VUCA - англоязычная аббревиатура слов: от volatility, uncertainty, complexity и ambiguity

18

Учеными было отмечено, что современная наука - не только мощное средство понимания мира, в котором мы живем, она также способствует созданию ценностей, непосредственно ускоряющих социально-экономическое развитие и улучшающих качество жизни. Проблемно-ориентированное виденье реальности - вот характерная примета текущей эпохи рационализации, уверенно отсчитывающей свой отсчет последние полтора века. Важен здесь и контекст, все более «углубляющееся» основное русло текущего цивилизационного развития: мы приближаемся к тому, что политологи, экономисты, философы называют «обществом, основанным на знаниях». Есть и другие очень похожие понятия - «информационное общество», «постиндустриальное общество».

Мы можем принимать или не принимать нашу действительность, избрать любые подходящие нам мировоззренческие идеи, безусловно одно, лишь то, что живем в «мире социума». Следовательно, остается верным классически-ленинское утверждение «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Перманентные кризисы различного происхождения, характера и интенсивности, потрясающие социум, заставляют изобретать и представлять доказательства полезности той или иной человеческой деятельности. И в ХХ в. с началом постиндустриального общества научное обоснование экономической деятельности аргументировалось не столько «естественными правами» свободы, увеличения материального благосостояния и наращивания частной собственности, сколько их соответствующей ролью как системного обеспечения населения «общественным благом», что успешно доказывалось социологической и экономической наукой [1].

«Общество нулевых предельных издержек» Джереми Рифкина — экономиста, социального философа и писателя — предрекает скорый конец еще длящейся эры капиталистических отношений, и, по сути, одновременно, объявляет о начале очередной промышленной революции. Хронологические рубежи в наибольшей степени условны и проницаемы, хотя и пространственная составляющая является скорее мысленным конструктом, чем объективно распознаваемым феноменом. Но с «искусственным» упорядочиванием картины мира индивидуальным разумом человека, растет роль фактора субъективизма, при том, что сохраняется социальное требование - поддержания простоты научных объяснений, визуальной наглядности и фактологически-закономерной доказательности выводов.

Соотношение знания и незнания в современном «визуальном» обществе целесообразно определять по состоянию такового в науке, хотя с «приростом» нового знания, как и в процессе перманентного его обновления, классификации, организации, презентации... возникают все новые и новые смыслы для ранее открытых «истин, создаются условия для новых интерпретаций и переосмысления. И в то же время, наблюдается, развивается все сильнее общемировой «парадигмальный крен» в сторону все более активного развития технонауки. Информационная системность и целостность присуща любой организации т.е. имманентно присуще процессу упорядочиванию, структурированию, а ее теоретическим соотношением, утверждал Гегель, необходимо видеть специфическую форму практического отношения.

Человечество перешло в «эпоху идей», и подтверждение этому мы находим в таких понятиях как «постиндустриальное общество», «информационное общество», «общество знания». Любая серьезная проблема осознается и мыслится в обществе как проблема технологическая. Современное общество, в этом смысле, не просто становится все более восприимчивым к новым технологиям, но и проникается особым технологическим мировосприятием.

Не является исключением и наука, более того именно в ее рамках предполагается, уже сосредоточены все имеющиеся у человечества знания. Ныне мы «имеем» дело с обилием информации, нам приходится ежеминутно воспринимать исключительную высокий уровень информационной насыщенности современной жизни, что заставляет задумываться о

принципиальной возможности отдельного человека адекватно воспринимать, все более усложняющуюся реальность.

Граница между знанием и незнанием условна, но определима, точнее он представляет непостоянный в своем выражении рубеж, который преодолевается, но не пересекается. Функция границы в познавательном процессе состоит не только в разделении и отделении известного от непонятного и ограниченного, но существует еще «в соединении» того что мы еще не знали вчера, но узнали сегодня.

Наука - это - способ человеческого познания, необходимый компонент адаптационного процесса, и каждый раз она обеспечивает особый результат человеческой деятельности. Функционально она остается стабильно ориентированной на увеличение объема, разнообразия и качества человеческого знания, имеющего некую практическую значимость. Базовым же основанием для социального запроса к науке стало то, что ведь человек как субъект познания и мир как объект его - два полюса единого «феноменального поля психики», в котором ни субъект, ни объект не могут быть выявлены, разделены однозначно и окончательно.

Субъективный мир человека - в большей степени пока предмет лишь психологических исследований, как теоретических, так и экспериментальных. Гипотеза о существовании множества когнитивных моделей как форм репрезентации жизни основывается на феноменологическом тезисе о множественных реальностях, а значит и типов знания, развиваемом А. Щюцем. Его концепция релевантности построена на существовании различных модусов «внимания к жизни», обусловленных как практическими целями, так и биографическим опытом.

Мы живем во времена исключительного многообразия и многоголосья мнений, наступившего взамен прежнего бесстрастного ценностно-нейтрального логико-понятийного изучения законов природы. Наука перестала быть обособленной, закрытой от общества, «...она делается людьми и для людей» [2]. К сожалению, все же, современная предельно формализуемая и «технологизируемая» наука редко обращается к широкому пониманию опыта в его общественном бытии, хотя новая (гуманитарная) картина мира поставила в центр всего этого человека. Постиндустриальная эпоха привела к перестройке основных социальных и экономических принципов общественно-регионального развития, вследствие этого неуклонно меняются индустриальные универсалии, изменяется вектор социального заказа науке, в которой на смену научной стандартизации приходит многообразие и плюрализм [3].

Информация упорядочивает мир, противостоит хаосу, служит инструментом создания контроля окружающей человека среды. При этом особая во многом нематериальная ценность природы в современных доминирующих условиях рынка, недооценивается почти повсеместно, и следует особо подчеркнуть, изменение этой ситуации может быть достигнуто не разовыми акциями, не полустихийными компаниями, а лишь долгим путем тщательного налаживания и упорного ведения целенаправленного долгого процесса, включающего в качестве обязательных элементов - эффективное просвещение, доступное всем экологическое образование, налаживание оптимального информационного обмена и построения надежных коммуникаций.

Предельная рациональность и объективность, «прозрачность» доказательности технонауки сохраняет обязательные приметы парадигмы постпозитивистской науки, а хорошо известный принцип дополнительности примиряет нестабильность и опасность ограниченности познания. Технологический порядок науки, прежде всего, связан со стремлением упорядочить, организовать, поставить на службу человеку хаос «естественного», и для этой деятельности создан особый организационный формат, состоящий из исследовательских сетей (research network) с параллельным широким использованием междисциплинарных подходов, суммативно выражаемый концептом «лаборатория» [4].

В современных условиях, с помощью информационной составляющей «стираются» пространственные барьеры; в политике и экономике, разница в возможностях оперативной обработки, способах моделирования и технологий обработки и использования информации обеспечивают исключительность конкурентных преимуществ лишь наиболее активным «игрокам» в мировом рынке [5].

Для человечества наступил период его истории, в котором взаимоотношения в системе «человеческое общество - природа» стали средством, определяющим контуры современной и будущей человеческой цивилизации. И при этом нужен тщательный придирчивый пересмотр среди идей и концепций, которые были известны раньше, но по каким -то причинам, оказались невостребованными, поскольку глобализация, способствует развитию науки и новых технологий за счет открытости границ, интенсификации обменов.

Как идеальный вариант, должен будет осуществлен процесс, когда жизненная потребность и проблемы отдельных регионов и стран превращаются в обязательный элемент для международного признания, а сам процесс активного познания приводит к качественно иному осмыслению природных феноменов, т.е. по сути, происходит зарождение важнейших элементов ноосферы.

Ведь из истории хорошо известно, что скорее в поиске новых цивилизационных решений в современных условиях важнейшее значение приобретает поиск нового среди старого, перебором «отвалов руды знания». Пока же разнородные «блоки» знаний, убеждений, мыслей, чувств, настроений, стремлений, надежд, соединяясь в мировоззрении, не образуют более или менее целостное понимание людьми мира в пространстве политики и самих себя в этом мире.

Возможность будущего развития человечества определяется способностью человека восстановить режим коэволюции - гармонии с природой. Остро необходим очередной «перебор» и «вбрасывание в мир» все то, что представляется необычным и «таится» среди заброшенного, захороненного в «запасниках науки». Однако, существуют большие сомнения, что может быть решена кибернетическая составляющая - возможно ли управление сложнейшими и редуцированно понимаемыми процессами?

«Поляризация» научных представлений, обычное несовпадение естественно-научного и гуманитарного векторов познания ведет к усилению формальной аксиоматизации дихотомичности использования парных философских категорий: все - ничто; единое -общее; целое - частное и т.д. Происходит разрыв между обыденным «упрощением» использования информации, философскими штудиями и научными когнициями, максимально формализуемых в «технэ».

Ученые, экологи, и даже политики, каких бы они не придерживались взглядов, естественным и необходимыми мерами признают общий базис - создание согласованной информационной сети, создание и поддержание обширных международных банков данных, переосмысление ключевых понятий и атрибутов власти, законов, причем это уже не только декларируется, но и исполняется с несомненно большей степенью уверенности.

Коллективный образ мира является отправным пунктом изменений в социокультурной системе, набор скрытых культурных кодов вынуждает систему быть именно такой, какая она есть, и вести себя так, как она запрограммирована. Острота проявлений эколого-ресурсного кризиса, доминирующий в обществе антропоцентрический подход, негативные последствия применения даже самых передовых и "безотходных" технологий, угрожающие темпы потери составляющих биоразнообразия существенно подтолкнули человеческое общество к необходимости быстрого поиска и признания новой парадигмы.

XIX век ознаменовался развитием великих идей И. Ньютона и Ч. Дарвина, он же ответственен за «закрытие» чувственного постижения пространства, состоялся тезис «пространство можно измерить, но не познать» [6]. Научная теория — это не простое умозрение, а конструирование идеальных объектов, которые реализуются в экспериментах и проверяются эмпирически, формируя научную картину мира, выступающей ныне доминантой познающего общественного мышления.

Психология, развернувшись между философией, теологией и конкретными науками, вынуждена преодолевать как теоретическую ограниченность наук, так и абстрактность умозрительных философских и религиозных концепций. Именно в логике психологических теорий есть возможность выйти на общие принципы и законы формирования функциональных систем.

Идея общности строения и логики формирования психики с другими процессами и системами природы не нова, имеет множество концептуальных представлений, из которых глубиной охвата можно выделить системность подхода функциональной психологии, развиваемый В.К Шабельниковым. «Красной нитью» в его изложении проходит сопоставление принципов системности психики с организацией социальных, биологических и физических процессов, не только детерминирующих психику, но и совпадающих в общих закономерностях их возникновения и функционирования.

Основываясь на природе функциональных систем, изучаемых в психологии, биологии, физике и социологии, можно выделить, что тем главным и общим в этих системах является то, что все они являются процессуальными системами. Их сущность состоит в том, что требуемая функциональность в рамках определенной системы организует потоки процессов, организуя систему. Это предопределяет один из главных выводов, состоящий в том, что функция представляется наблюдателю как конечная цель, направляющая на себя векторы процессов функциональной системы.

Понятие «функционального отражения», которое следует применять для понимания материальной природы психики, требует достаточно глубокого переосмысления принципов взаимодействия физических объектов, что еще сегодня составляет актуальную проблему нашего мышления. Стабилизируясь в петлевой цикличности функциональных систем, природные процессы приобретают видимость, плотность и могут предстать перед другими объектами как внешние целостные объекты [7].

Очевидно, что в обыденной жизни, в рамках которых происходит большинство процессов принятия решений, нужно упрощенное и понятное для «неспециалистов», препарированное наукой знание. А.Гумбольдт, К. Риттер, В. Докучаев, «прописывая» идеологию научного способа познания, заменили неизвестное на еще не познанное: на глобусах перестал изображаться «океан хаоса», модель Ойкумены стала всеохватывающей, все регионы названы и «присвоены», «физис» потерял свою мистическую и эзотерическую компоненты.

Организация восприятия происходит мгновенно, в тот же момент, когда мы видим или слышим различные формы или образы. Части перцептивного поля становятся связанными, объединяясь между собой, чтобы создать структуру, которая выделялась бы на общем фоне. Важнейшим условием является требование - обеспечивать постоянный и чуткий контакт границы известного и неизвестного - как это было выявлено более столетия назад гештальтпсихологией.

В психологической концепции гештальтистов данное философское положение реализуется в учении о феноменальном объекте. Феноменальный объект как составляющая единого феноменального психического поля представляет собой в слитом виде, как субъект, так и объект. Структура оказывается в конечном итоге единственным механизмом мышления, его формой и содержанием, общий тезис о движении мышления на основе внутренней необходимости конкретизируется в гештальт-психологии в понятии структуры, что детально развивается академиком П.Я. Баклановым в концепции территориальных социально-экономических структур [8].

Своими новыми воззрениями на психику и на отдельные функции - восприятие, мышление гештальтисты выступили против структурализма, главным принципом которого был принцип первичности части над целым. Таким образом, в теории гештальт-психологии, как и в феноменологии Гуссерля, сливается собственно онтологическая и гносеологическая проблема: она не расчленяет учения о бытии (о его природном строении) от учения о его познании.

Гештальтпсихология целостные образы объявила психической реальностью, а отдельные ощущения лишь продуктом научного анализа. Центральной идеей в гештальтпсихологии выступает проблема целостности. Ключевым понятием для гештальтпсихологов является понятие динамического поля, элементы которого взаимосвязаны, и изменение напряжения в одном из пунктов немедленно порождает тенденцию к устранению этого напряжения и восстановлению динамического равновесия.

Для признания гештальтподхода, существенным суждением можно считать, что основатель общей теории систем Л. фон Берталанфи признал вклад В. Кёлера, предвосхитившего отдельные положения общей теории систем в своей работе «Физические гештальты в покое и стационарном состоянии». Целое можно представить и как сумму, т.е. выразить в так называемой суммативной системе, и как исходное, имманентно присущее психической реальности свойство. Что же служит в этом случае критерием движения?

В качестве такого единственного критерия выступает смена содержания, смена значений, к этому и сводится вся динамика, что мы можем наблюдать воочию в науке. География, находясь на стыке естественных и общественных наук, способна предложить «географическую картину» мира, что отражается в стремлении изучения географической оболочки как основного исследовательского объекта.

Картина мира, складывающаяся в массовых представлениях в целом и отдельных социальных групп в частности, выражающаяся в географическом мироощущении, как правило, существенно отличается от сложившегося геоэкономического мироустройства и почти никогда не совпадает полностью с геополитическим мировидением.

В свою очередь, сами интересы и нужды потребителей создают мощные стимулы, сами по себе определяющие направления и темпы современного научно-технического прогресса. География это - мировоззренческая наука, тесно связанная с философией, историей, экологией и экономикой, поэтому актуальными для решения географической наукой стали проблемы, связанные глобализацией, гуманизацией и экологизацией.

В своей масштабной работе по составлению многоязычного словаря географических терминов В.М. Котляков и А.И. Комарова (2004) указывают, что география - должна рассматриваться как сложная многодисциплинарная наука или система наук, изучающая поверхность нашей планеты и окружающие ее природные сферы. В ходе мирового развития общие черты географической мысли определялись главными достижениями естественных наук и развитием новых технологий, циклической эволюцией общества, политическими событиями всемирного масштаба, внутренней логикой развития науки и ее ветвей, сменой парадигм в ходе научных революций.

По мнению В.П. Максаковского язык географической науки включает понятия и термины; научные факты, даты и цифры; географические названия и представления (образы) [9]. Последний определяет саму сущность, и как следствие, угрозы идентифицируемые человеком и обществом на всех остальных уровнях. География, и только география способна целостно, интегрировано, хотя и не полностью, охватить, упорядоченно рассматривать и представлять систему «природа - общество человек» в своих конструкциях.

Формирование образов в географии - это элементы последовательного пространственного осмысления окружающего мира, где сочетаются элементы процедурного знания (как надо действовать), и знания декларативного (совокупность прошлого опыта о тех или иных событиях и действиях). Но любую науку «делают» конкретные люди, их идеи,

выведенные в большей или меньшей степени доказательные положения, результирующие эмпирический опыт, теоретическое рассуждение либо практику реализации проекта или идеи.

География бытийная (по В.С. Преображенскому), стремилась отражать все «несметное» количество процессов, происходящих на земной поверхности, но издавна, и прежде всего, то многообразие форматов и способов взаимодействия и улучшения адаптации, как отдельного человека, так и общества к среде. Добавим здесь, что в социальном смысле география своими методами и средствами способна формировать особый язык для представления объемной картины человеческого мира.

Следовательно, как важнейший противовес - технологическому знанию следует выделить гуманитарное знание, его предмет в той форме, что вбирает в себя широкий спектр феноменов, выраженных особым положением «мира человека». Ю.Н. Гладкий раскрывает, что в современной науке «трудно быть географом», в фоне этой области знания не сохраняется ее единый целостный «корень», вследствие того, что «науки о природе» в соответствии с ограниченностью возможностей человеческого познания распались на «множество парциальных дисциплин».

В гуманитарной географии, по мнению Ю.Н. Гладкого, сочетается интердисциплинарность, многие базисные конструкты являются базисными не только для всех географов, но и для социологов, экономистов, культурологов, экологов. Каждый в этом едином «понятийном поле» формирует новые смыслы одних и тех же объектов с помощью обособляемых методов и способов различных дисциплин.

Необходимо создание новой модели идеализированного объекта географии, если мы допускаем, что естествознание и культурология являются суммирующими природное и общественное знание метанауками, и кроме этого, существует значительная часть знаний, существующих на стыке социального, культурного и экзистенционального, в «зазоре между объективным и субъективным, естественнонаучным и гуманитарным». Допуская, что любая научная теория является системой абстракций с помощью, которых познается субординация свойств действительности, нам следует позаботиться о выражении позиций географической науки со всей возможной наглядностью и доказательностью.

Вернемся к тезису социального запроса к географии, отметив, что таковой стимулирует разработку и признание необходимости существования общей географии, и ее функции обеспечения теоретической основой практических разработок. В антропологической парадигме должно и может признаваться, что территориальность является выражением агрессивной природы человека, будучи как результатом потребности в обладании какой-либо частью пространства и контроле над ней, так и средством достижения «прочного положения» в иерархии человеческого общества.

Здесь следует констатировать, что в технологиях и технонауке абстракция стала фактически правилом, интегральной частью описания и неотъемлемой формой понимания природы, но и гуманитарной науке почти полностью забыта естественность и наглядность неопосредованого инструментами или приборами человеческого обращения к пространству. География не является исключением из правила, не выделяется из общего тренда «социального потребления науки», более того, формально скорее находится в положении «отстающей» в ряду существующих наук.

В самом обществе происходит размывание традиционной модели группового человека, черпающего свои мотивы и знания, нравственные нормы и мировоззренческие установки из относительно устойчивых групповых культур. В.Н. Стрелецкий пишет, что «субъект-субъектная установка сознания открыла перед культурной географией колоссальные новые возможности. Таким образом, география успешно «интегрируется вглубь». Такое восприятие обладает целостностью, объединяет и пересматривает в ходе сложных нейрофизиологических процессов воспринимаемые непосредственно образы с сформированными в ближайшем прошлом, таким образом включая фактор времени в естественный процесс динамического мышления.

При этом методологически мы имеем дело вновь с конструкциями, идеальными научными объектами или конструкциями, ведь именно географическими проекциями на земной поверхности реально проявляются локализованные и структурированные в некоем смысле соответствующие разнокачественные результаты-свойства, чье взаиморасположение (дифференциация) и наложение (общность) на земной поверхности составляют содержание объективного географического фактора общественного развития, в совокупности с результатами природных процессов, обозначаемого сложной категорией «геопространство».

Компактный географический образ аккумулирует основные типы знания, переводя достаточно сложные структуры восприятия и описания географического пространства в универсальные коды. Здесь и семантический анализ пространства и качества среды, изучение символики, смысла и ценности смысла, осмысление пространственной картины сакрального и профанного... как реальность, организуемая по определенной программе» [10, С. 23].

Расширение пограничных с географией областей общественно-научного и гуманитарно-научного знания ставит задачу совершенствования методологической и теоретической ситуации для того, чтобы раскрыть полностью существующий спектр подходов к решению множества конкретных социально-экономических и экологических проблем. Томас Кун выдвигал предположение, что научное творчество, реализуемое в рамках нормальной науки, по своему характеру напоминает "решение головоломок", построенных по принципам кроссворда или шарады [11].

Под «практичностью» науки понимается повышение зависимости жизнедеятельности современного человека от результатов научного познания в мировоззренческом, ценностном и другом аспектах, что обеспечивает «активность знания», формирующего человеческую реальность [2, 134]. Научное же отображение и синтез на пространственной основе множества индивидуальных социально-демографических, социально-экономических и социально-экологических процессов позволяют успешно выполнять районирование, зонирование, классификацию, инвентаризацию и мониторинг географических объектов любого ранга, что не может обеспечить в полной мере любая другая наука.

Глобальные факторы изменяют традиционную мотивацию, влияют на установление новых социоприродных критериев с оценкой по прибыльности, повышают стихийность и непредсказуемость развития всей планетарной системы. Российский философ Ю.Д. Гранин пишет: «сегодня «символическое наследие» получило новый импульс, более того, стало чем-то естественным, перешло на уровень фона, социальной атмосферы. Оказалось, что добиваться экономических успехов, воздействуя на сознание, эффективнее, чем трансформировать физический материал. эталоном выступает транснациональная идентичность глобальной буржуазии» [12, С. 809].

Планетарный предел жизни человечества к концу XXI в. прогнозируется как сценарий катастрофы из-за истощения ресурсов в связи с ростом населения и экономики. Популярным приемом показа дихотомичности естественного и искусственного, природного и антропогенного, служит смысловая «подача» мирового развития путем подразделения на две основные модели глобального развития человечества.

И если в ресурсной модели рассматриваются экономика, природные ресурсы, население, продовольственные ресурсы, состояние окружающей среды, и согласно естественной биотической регуляции окружающей среды геоэкологический предел развития человечества будет достигнут раньше, чем пределы роста ресурсопользования. Но пока все еще общенаучное понимание базируется на привязке объектов мира человеческого бытия к общественному целому, на фоне которого развертывается действительность индивида.

Оно основано на реконструкции инвариантных структур, данных в значениях следов человеческой деятельности, которые закреплены социально-исторически. Именно здесь важна пространственно-временная фиксация, поэтому часто наблюдается постоянное смешение конструктов и событий вследствие использования таких терминов как «переменная», «параметры», «координаты» и т.п. оперативно фиксируется лишь на локальном уровне. Пространственное мышление «сочетает в себе и процедурное мышление, т.н. знание того, как надо действовать, и знание декларативное, т. е. совокупность прошлого опыта о тех или иных событиях и действиях».

Специальный термин «Challenge», интерпретируемый как: вызов; сложная проблема; задача, требующая большого напряжения сил; перспектива; качество, побуждающее к решению; соперничество; возможность для шага вперед... Аксиоматично-несомненным будет немногочисленная, но вполне «внятная» фактология объясняет, что человек стремился создавать себе комфортные условия выживания всегда, изначально, прилагая к этому максимально свои усилия, с момента своего появления на планете, стихийно вначале, и все более осмысленнее потом, изучение «жизненного пространства» людей входило в тот формат познания, который значительно позже будет отнесен к фундаментальной функции географии.

Потребности и интересы конкретного человека рождают и направляют не только теоретико-познавательный, но и практически-ценностный интерес к общественной действительности. И еще около сотни «мобилизационных выражений», представляемых профессиональным переводческим сайтом «Мультиран» понятием challenge демонстрируют воспринятую международным научным сообществом необходимость обеспечения кардинальных перемен в познании людей информационного общества.

В территориальных социально-экономических системах активно происходит процесс децентрализации структурных связей, который формирует все более сложные поля новых системных закономерностей. Гуссейнова Л.А. доказывает, что современное качество социоприродного взаимодействия формируется одновременно под воздействием глобально-региональных процессов и реализуется в бесконечном многообразии разнокачественных и разнонаправленных взаимодействий, которые развертываются как во времени, так и в пространстве. И как в методологическом отношении верно заметили украинские географы: «на одном и том же объекте можно построить множество предметов исследования.

Проблема адекватной стыковки глобальных интересов и представлений с региональными становится все более актуальной в основном и потому, что характеризуется возможностью взаимного «перехода». Суперсложная и внутренне расчлененная система «природа - общество» может рассматриваться лишь как сложнейший междисциплинарный объект исследований в исследовательских процессах на протяжении всего третьего тысячелетия.

Отметим, что учет принципиальных схем географического познания приобретает особую важность при возобновлении государственного курса на стратегическое планирование. Выявленное нами очень неравномерное распределение крупных участков дикой природы, на самом деле, может быть представлено вполне закономерным, ведь еще в советский период были выявлены и обоснованы «полосы основного расселения» [13].

Мир, в котором мы живем, неимоверно усложнился по сравнению с миром предшествующих поколений, и прошлый опыт все реже служит надежным компасом в быстро меняющейся действительности. Философия и география не сохранили в современных условиях свой древнейший союз, уступив доминирующие позиции вначале естественным наукам, затем агрессивному сплаву современного «технэ».

Выводом из этого может быть, к примеру, показ объективного неравенства природно-территориальных условий среди субъектов РФ, обусловленных объективной разностью таких природных условий, и факторов как: климатические, минерально-сырьевые,

инвестиционно-промышленные, демографические и т.п. Но что происходит с самой географией, с ее идеологией?

Здесь внимание может быть «приковано» к тому, что ныне потеряна самая главная, базовая функция человеческой ориентации в пространственно-временном континууме, инструментально обеспечиваемая 22 века географией, а категорийно-мировоззренчески -философией, а еще ранее в не менее длительной перспективе космогонией шумеров и иных, «канувших в лету» цивилизаций. И если же отсчитать 2222 года назад, от середины жизни Эратосфена Киренского, то можно найти древнегреческое подтверждение, что география заменяла человеку все науки.

С тех времен, много позже, и до недавних пор, география представляла серьезное «подспорье» нарождающейся философии, математике, механике, и даже поэзии. Но ныне география не успевает «фиксировать» ту реальность, в которой человек во взаимодействии с окружающей средой формируется сам, обретая себя, как и в то же время, для него и природа раскрывает свои возможности только в рамках такого рода взаимодействия [14].

Ю.Н. Гладкий тонко подметил, что особенность географии заключается в преодолении «точечности» объекта исследований, в отличие от психологии, социологии, экономики. География как система знаний позволяет, способна наглядным образом связывать результаты труда человека, природную среду, экономические и социальные интересы общества, дает представление «неочевидного» через свое выражение и опредмечивание физического мира.

Географический детерминизм был одним из первых широко распространенных научных подходов, оказавшимся способным выделить, проявить и убедительно показывать закономерности, связанные с пространственной дифференциацией геобъектов. В классической географии считалось, что географический образ маркирует район, отсутствие образа - признак его слабой выраженности, неустойчивости или недостаточного уровня его ментальной освоенности индивидом.

Психологическая реальность - зрительный образ - представляет собой истолкованное изображение, которое наше сознание сопровождает словесной легендой. По содержательному отношению такой образ можно отнести к понятийным. И хотя развитие сетевых технологий, прежде всего информационного характера, позволяют утверждать о наличии многих возможностей управления, кажущимися безграничными информационными потоками, ограничения этому способу столь же хорошо известны, и не преодолены в контексте когнитивного подхода.

Карта и зрительный образ - это генерализованные, абстрактно-символьные модели окружающего мира. Отметим, что и авторы методологии информационной аналитики А.Б. Курлов и В.К. Петров пишут: «Информационная аналитика в современном мире - это продукт ряда конструктивных, созидательных общецивилизационных тенденций, характеризующих развитие человеческого сообщества.. .предметом информационно-аналитической деятельности является не только инструментальная компоновка социальной информации, но и различные формы и феномены ее отражения в сфере общественного сознания, побуждающие людей к целеосознанным действиям по преобразованию окружающей действительности» [15, С. 100].

Следовательно, большое и самостоятельное значение в географии имеет карта как когнитивная модель, визуальный образ, логически-образная система. Опытный географ выбирает для исследований корреляционные отношения, а гуманитарное пространство ассоциируется со сферой очеловеченной природы, особой опосредованной человеческим восприятием, персональным опытом и общественным воздействием, одухотворением внутренним.

Современная качественная трансформация основ цивилизации и социальной природы общественных отношений, вариативность и ориентированность которых станет следствием осознанного выбора человека, носит характер бифуркации. По современным, теоретическим представлениям (Ю.Ф. Книжников), осознанное зрение - интеллектуальный, исследовательски-познавательный процесс.

Ныне формальный объект и предмет ее исследований уменьшается, вследствие «растаскивания» другими науками, представляя собой соответствие известной метафоры «шагреневой кожи. Так по мере фактического «углубления» в детализацию и вследствие неизбежного роста объема и разнообразия получаемого знания, география оказывалась все более «расщепляемой» множеством нарождающихся наук.

В упрощенном понимании его биологической предназначенности для зрения ставится задача выделить объект из окружающего фона, определить на основе типичных признаков, что он собой представляет и где располагается. Таковые мы обычно стараемся отождествить с действительностью, хотя не все соглашаются с тем, что в зрительном восприятии всегда присутствует абстрактная составляющая.

Ю.Н. Гладкий писал о том, что представители философского подхода видели задачу географии в разработке методологических оснований направления (выяснение сущности «места», которое противопоставляется пространству и рассматривается как центр человеческого опыта определенной территории). В научной географии важно выделять конкретный объект, поскольку лишь в объективной реальности появляется возможность выделять и показывать характер отношений между объектами в пределах конкретной территории (Э. Алаев).

Важнейшей функцией общественной географии становится показ и прояснение взаимосвязей и факторов территориальной специфики, ориентированной на удовлетворение потребностей общества. География имеет потенциал особого научного «перекрестного опыления» (выражение Ю.Н. Гладкого), параллельно обеспечивая «заземление», что выражается в ее способности выстраивания «пространственно-временных свойств корреляционных отношений» в рамках все более очеловечиваемой природы.

Можно констатировать, что в научно-географическом способе познания принимается чаще всего постулат пространства как формы материального движения, а от Аристотеля длиться логический, объективный, абстрактный, и наконец, чувственный результат познания. «Гуманитарная реальность» распознается как отношение к миру человека, его понимание этого составляет его деятельностную основу, выражает характер взаимодействий с социумом, и с природой, что и составляла объектную основу антропогеографии.

Научные исследования все больше основываются на восприятии и представлении в упорядоченной образно-конструктивной форме предметов, явлений, процессов, которые могут иметь пространственно-временную «локализацию». В восприятии человека земное пространство предстает множеством разнообразных вещественных и невещественных субстанций, которые в каждое отдельно взяток мгновение кажутся фотографией, «стоп-кадров», что доказывается в науками о мозге (Е. Князева).

Методами синергетики, которая изучая открытые, обменивающиеся веществом и энергией с внешней средой нелинейные системы, т.е. такие системы, которые «несут» в себе бифуркацию (дилемму выбора), становиться возможным получать упорядоченную модель, конструкцию, хотя вовсе не гарантировано, что с ее помощью мы находим нужные решения посредством разработки моделей и расчетов уравнений из теорий катастроф, сложности, управляемого хаоса.

Общепризнанный фокус географии должен быть нацелен на выявление многообразия взаимосвязей в применении широты региональных подходов к изучению экономических проблем, включающих рассмотрение многообразие аспектов - природных, географических, исторических и др. В прикладном аспекте, такие задачи в зарубежной географии решаются с активным применением методов математического моделирования и массово исполняются с помощью технологий ГИС, хотя применительно к отечественным разработкам географов использование способов математического моделирования пока нельзя никак назвать распространенным [16].

В «рамках» теоретической географии появилось представление о многослойности и полиструктурности географического пространства и поля, которые изучаются разными звеньями географии (при взаимодействии с другими научными дисциплинами) для «вычленения» социально-географического пространства, континуальных и дискретных его свойств, пространственных связей и взаимодействий.

При этом, география как наука, с трудом «укладывается» в обычное русло географических классификаций, поскольку ее своеобразие в том, что она «дает» только знание в тех пределах, в которых у человечества уже создана соответствующая «емкость», подготовлены условия для организации, интерпретации и использования знания.

В реалиях современной постиндустриальной экономики, отчетливого нарастания процессов глобализации и интеграции, перманентной экономико-финансовой модернизации, диффузии инноваций, сжатия экономического пространства, повышения значимости институциональных факторов и мобильности производства реализуется стремление, научно осмыслить пространственно-временные свойства, специфику корреляционных отношений в рамках очеловеченной природы. К сказанному добавим, что для создания «настоящей науки» в синергетике было решено - абстрагироваться от натурного объекта ради создания его научного объекта - идеального образа (идеальной модели)».

Н.В. Багров писал, что «реальность такова, что мы живем в мире, который, по выражению аналитиков сделался цифровым. такая пространственная логика расширяет охват, создает множественность глобальных индустриальных сетей, пересечения которых трансформируют само понятие размещения промышленности.. .уже большая часть операций совершается в технологическом, информационном, даже социальном мире в сжатом и деформированном пространственно-временном континууме, довольно часто с несуществующими реально ценностями и виртуальным капиталом.» [17, С. 92].

Важно подчеркнуть, что в отличие, от других наук, география по своей сути, выявляет границу между известным уже для человека и неизвестным, причем это является основной функцией географии исстари. Поэтому появилась и интенсивно развивается геоинформационное моделирование и имитационное картографирование, обеспечившие введение нового класса идеальных объектов, рождение особого языка карты, организации и анализа геоизображений, что обеспечивает все более улучшающуюся визуализацию для идеальных объектов и систем.

Одновременно с этим, лишь только географический взгляд дает, во всей широте, уникальный фокус визуализации «жизни вокруг нас». С этих позиций, как предмет изучения социальной географии, выделяются «очеловеченно-географические процессы» как способ существования и развития сознательной деятельности людей в области изначального взаимодействия «слепых бессознательных сил географической природы» [18].

Полагаем, что принципиален объективизм географической фиксации - показ освоенного человеком пространства - Ойкумены, и остатков дикой природы, как и введение различных стратегий человеческой деятельности в их пределах, способен в большей степени помочь, чем иллюзорные попытки достижения устойчивого развития на глобальном уровне.

Для решения таких масштабных задач, гуманизация географии и ее связь с региональными науками (социология, экономика), усиление через фундаментальные аспекты взаимодействия с философией и психологией обеспечивает тот базис, без которого вряд ли будет возможным решать сложнейшие социально-экономические, эколого-географические и геополитические задачи в процессе современной модернизации экономики, развитии информационно-инновационного общества и сохранения окружающей природной среды.

От академика И.П. Герасимова известно, что «заря» зарождения фундаментальных наук - обеспечение хозяйственной деятельности людей сведениями о природных ресурсах и

условиях осваиваемых территорий2. Природа, при контакте с человеком, и с позиции человеческой логики, не ограничивается действием слепых бессознательных сил, а включает в себя результаты и последствия человеческой деятельности.

Действия человека могут быть сознательными, целенаправленные (территориальность и персонализация) или бессознательные (дистанция, ориентация, персональное пространство). В процессе деятельности каждый раз возникает проблема выбора некоторой линии развития из множества возможных путей эволюции системы. География выделяет как объект своего изучения функциональные связи различных элементов в проекции земной территории, появляются таким образом «неточечные объекты» - ареалы, зоны, полигоны, системы.

Географическое знание исторически, и поныне, представляет собой наилучшую возможность - понять мир вокруг нас, найти самые невероятные взаимосвязи между объектами и явлениями. В этом случае, познание стихийных бессознательных сил структуры и явлений природы будет целесообразно лишь с позиций приобретения нового знания и удовлетворения потребностей человека [19]. Но так можно утверждать только об общей модели, и если ее при практическом исполнении детализировать на уровень локальных масштабов мы должны переходить к конкретике ландшафтного планирования и земельного кадастра, и тогда вновь, мы увидим множество «прорех», лоскутное одеяло нашего уже частного знания, которым будут представлены те локусы-участки, которые мы выделили как целостные ранее.

Неравномерность территориального распределения ранжируется, рассматриваются концентрации, происходит выявление и объяснение полярностей, «работают» центр-периферийные отношения. Хотя, «содержание и предмет исследований конкретной отрасли научного знания не всегда определяется названием науки» [20, С. 561], - пишет Ю.Н. Гладкий, и данная сентенция полностью относиться к многим естественно- и общественно-научным дисциплинам, как и к экологической географии, получившей значительное внимание за рубежом.

Кажется, что достаточно легко обосновать научную фундаментальность географического знания на основе вполне очевидной закономерности того, что адаптивность в процессах взаимодействия человека и природы во все большей степени затрудняется неравновесием вклада антропогенной составляющей, что должно быть учтено, при знании весьма неприятного обстоятельства.

Академик И.П. Герасимов (1976) обозначал конструктивную географию как обеспечивающей научную основу преобразовательной деятельности человека, формирующейся при соблюдении предполагаемого баланса «трех принципов -регионализма, экологизма и антропогенизации». Он утверждал, что исходным объектом географического изучения и описания является территория, поскольку позволяет устанавливать единство пространственной специфики и комплексности.

По мнению академика, фокус же исследовательского внимания географов должен быть смещен от изучения территорий пионерного освоения к поиску новых способов и путей использования «ресурсных богатств» на интенсивно преобразованных уже человеком территорий. Мы сейчас понимаем, что для показа всего многообразия последствий антропогенного воздействия, как на всей территории, так и в рамках каждого из административных субъектов, нужна огромная специальная работа, включающая детальное моделирование структуры и механизмов воздействия, векторов и масштабов трансформации природной среды.

2 Герасимов И.П. Роль географии в познании современного мира // Вопросы географии. Сборник сотый. 1976. С. 6.

Сейчас наступили времена, когда людей становится все больше, а той природы, что не носит отпечаток человека все меньше. Этот процесс не прекращается не на минуту, достаточно очевидно, что не прекратится таковой и в будущем. Здесь цель познания сводится к усвоению, схватыванию базовых структур, понимается как выведение или сведение знания к исходным самодостоверным положениям».

Малые негативные изменения постепенно накапливаются во времени и пространстве, возникает качественный сдвиг в глобальном экологическом равновесии. Последнее, означает необходимость кардинальной перемены системы взглядов на определенные явления и процессы, что показывает важность научного поиска как доказательного выражения целостного представления о конкретной и ограниченной области действительности.

Понимание же территориальности предполагает, что пространственная среда выступает в качестве объекта, которым управляют и который контролируют, что предполагает в методологическом плане, это - проекция социальных действий (управление и контроль) на пространственную среду транслирующие теорию поля в географию. В нашем отечестве, эту научную область исследований представляют как отдельные дисциплины: экология и география человека, антропоэкология и антропогеография, социальная, ландшафтная и географическая экология, этноэкология и этнография и т.д.

Самый известный советский ландшафтовед А.Г. Исаченко подчеркивает: «Географ имеет дело с территориальными сочетаниями предметов и явлений на земной поверхности, а точнее - в пространстве географической оболочки. Закономерные территориальные сочетания разнообразных объектов стало принятым называть комплексами. Но во второй половине ХХ в. в научный обиход стала входить более строгое понятие о системе» [21, С.

17].

Причиной является то, что развитие отечественной физической географии шло самобытным путем, что очень ярко проявилось в становлении и развитии учения о географическом ландшафте, о природно-территориальных системах и физико-географическом районировании [22]. Существенно здесь, что данный фундаментализм, указывает на ассимилирующую роль основоположений, позволяет охватить единым концептом разнообразное эмпирическое содержание любой науки.

Ныне информации об антропогенном воздействии слишком много при том, что оказывается невозможным найти простую и понятную основу для такого понимания. В современной географии, воспринимая тезис Ю.Н. Гладкого о «вмещающем пространстве», можно согласиться, что взаиморасположение, соразмерность, отображение отношений между общественными геобъектами меняет пространственно-временную функциональность, определяя не только причинность общественных явлений, но и составляя их цель, средство и результат деятельности общества.

Нужна трансляция того, что география вновь должна быть востребована в неоднозначных условиях постиндустриальной трансформации политики, общества, экономики, культуры. Территориальный аспект входит в фундаментальную предназначенность геоэкологии, но основной объект географии - геосистемы, подобно объектам других наук, относятся к очень сложным системам, к тем образованиям, где исследовательский интерес всегда не позволяет получать «полное знание», как природной, так и общественной их составляющих.

Стоит отметить, что подмеченный советским философом Б.М. Кедровым еще в 1960-х годах начавшийся зарубежный процесс развития науки, заключающийся в ослаблении «замкнутости» науки, рост взаимодействия в некоторых случаях, приводит к тому, что один общий предмет объединяет ряд наук. Параллельно идет развитие представлений об изменяющемся образе жизни, что инициировало социологическую ориентацию всей общественной географии, и самые большие прорывы в развитии мировой экономической

географии в последнее десятилетие как раз происходили на стыках с другими науками -социологией, экономикой, демографией.

Географические исследования интенсивных социально-экономических изменений пространственно-временных характеристик материальных и финансовых потоков, получение оперативной информации, в т.ч. в визуализированном формате, требует применения современных геоинформационных технологий, позволяющих оперативно систематизировать, визуализировать, моделировать разнородные массивы противоречивой информации, находя неожиданные решения для достижения эффективной оптимальности совмещения противоречивых региональных задач.

Для обновленного базиса междисциплинарной науки необходима «динамическая рациональность» - сосредоточенность на «здесь и сейчас» с раскрытием модуса возможного и ориентацией на познание развивающихся «человекоразмерных» объектов [23]. Соответственно, к важнейшим задачам географии относятся всесторонние исследования, позволяющие максимально глубоко и подробно понять механизм и процессы, следствия и отклики на процессы взаимодействия природы и общества.

Ценности - это то, что нужно людям для удовлетворения своих потребностей и интересов, это суть и принцип поддержки ресурсной парадигмы. Ценности - суть предметы, явления и их. свойства, которые нужны обществу или личности в качестве нормы, цели или идеала. Но нашему государству сегодня, в условиях кризиса, нежеланны и непосильны крупные затраты на развитие «всего и вся» одновременно [26]. Это результат того, как заметил Ю.Н. Гладкий, что «...используя «голову» госаппарата, компрадорское сословие таких «уполномоченных» довольно таки лихо захватили все эксклюзивные права и квоты на сверхприбыльные операции в стране, протянув финансовые и административные щупальца к сырьевой периферии и натурным отраслям российских регионов [20, С. 226].

В подтверждении данного тезиса А.Н. Швецовым (2015) выделены дуалистическая функция государственности - «как регулятора и инвестора», что по сути своей предопределяет интенсивный поиск ответов на возникающие вызовы. Но делает это плохо, достаточно упомянуть, например, что для сохранения почвенного покрова нужны беспрецедентные по масштабам и очень актуальные государственные меры.

Причем, следует учитывать, что в России земля рассматривается как объект недвижимость, следовательно, она обладает реальной ценностью, существует государственная служба учета и устройства земли, обустройство земли является важнейшим государственными приоритетом, требуется не только создавать и вести кадастр, именно этим структурам необходимо решать такие сложные вопросы как идентификация крупных участков дикой природы, что совершенно не исполняется [26].

В экономических, так и социально-экологических исследованиях, в понимании целостного процесса оптимизации взаимодействия природы и общества, территория является понятийным следствием различного толкования как того, что есть «география», так и того, что есть «социальная экология» и «геоэкология», а что должна будет рассматривать «экологическая география» или иная, взятая в центр рефлексивного внимания дисциплина. Так возможно мы в состоянии получить большую ясность, если попытаемся «отграничить», дифференциации экономически значимую территорию, к примеру, ту, что ныне расплывчато в экономике определяется как «факторы», «условия», «потенциал» в территориальной проекции пространства.

Сейчас как никогда это важно, такая позиция выигрышна, поскольку кардинально сменилась сама институциональная модель науки. Можно с уверенностью отметить, что в последние полвека экологическая география за рубежом, также как и более «признаваемая» у нас геоэкология сфокусированы на проблемах природопользования, сущность которого предстает «... в непрерывном обмене (метаболизме) между человечеством и географической средой» [25, С. 7].

Минувший век доказал исключительную роль математики, показав достоинства ее особого вида научного исследования - математического моделирования. А моделирование мировых процессов в ХХ в. стало уникальным научным ответом на многие глобальные вызовы, хотя нельзя и не отметить, что возможности применения моделирования в географии далеко не исчерпаны, а решаемые задачи все еще исключительно многообразны и сложны, и недостаточно осознаны политиками [28, 30].

Основой для моделирования должна быть территория, которая сама по себе представляет сложнейшее образование, пространственную проекцию человеческих представлений. Современное теоретическое направление познания общей географии включает разнообразные пространственные концепции такого рода как «формула места» [29], а также возможная к представлению моделями-образами - ландшафтной сферы, геоверсума, социобиосферы, антропоэкосистемы, получают теоретическое осмысление через установку «органицизма», связанного с системными по своей сущности учениями о ландшафтах, биогеоценозах, биосфере и ноосфере.

Здесь будет уместно обратится к ретроспективе становления и развития географического знания в последнем столетии, отметим, что Р. Джонстон писал об основных исследовательских парадигмах зарубежной науки (альтернативной пары: «энвайронментализм -- поссибилизм» и всеобъемлющей региональной парадигме), каждая из которых может быть сведена к простой дихотомии контакта человека с природой, и наоборот. Х. Барроуз призывал к тому, чтобы природные условия следует изучать лишь, с точки зрения, и в связи их человеком, что собственно подразделяет саму среду на естественную (область стихийных бессознательных сил, по Ф. Энгельсу), и антропогенно-измененную или «очеловеченную»3.

Мы считаем также, что следует вспомнить то, что центральным элементом антропогеографической концепции де ла Блаша есть совмещение понятий локальности и культуры как совместные элементы развития цивилизации, основу которых в географическом пространстве составляют отдельные «ячейки» и «очаги». В очеловеченную природу должны быть включены предметы дикой (первозданной) природы, в той степени, которой они берутся во взаимосвязи с человеком, его деятельностью, и теми «плагенными» изменениями, инициированные воздействием человека, и являющиеся главным предметом геоэкологических исследований [31].

Геосистема, в базовом понимании, предложенным В.Б. Сочавой представляет собой целое, состоящее из взаимосвязанных компонентов природы, поднимающихся закономерностей действующих в ландшафтной сфере. И хотя профессор Ю.Н. Гладкий отмечает, что «аппелирование к теории систем при освещении теоретических и методологических вопросов географической науки давно уже стало «общим местом» в литературе и нередко является даже «избыточным», обращение к понятию «геосистема» является абсолютно необходимым, если существует задача районирования» [20, С. 249].

Человек создает образы любого масштаба - от образа частиц до образа мира. Очевидно, на всякой территории можно выделить отдельные разномасштабные структуры, поскольку пространственная ее организация иерархична, возникает идеальный образ, а таковой принадлежит к числу универсальных способов представления знания. Усиление свойств пространственного обобщения может происходить через схематизацию, в процессе которого представление постепенно теряет детали и индивидуальные признаки, а также - путем организации типических образов (научных или художественных).

Геопространство тогда скорее будет «месторазвитием» различных видов общественной деятельности, равно как и природных процессов, придавая им специфические, «геопространственные формы». Хотя все же заметим, что многообразие таких представлений

3 См. в Джеймс П., Мартин Дж. Все возможные миры. История географических идей. М. 1988. С. 44

33

не полностью не объясняет многочисленность концептуальных характеристик геоэкологии, что приводит к «расплывчатости» множества конструктивных рассуждений понимания ее сути.

Существует хорошо доказуемое мнение о том, что географическая картина мира реализуются через смыслы либо объективные, либо субъективные, т.е. личностные. Здесь психологические функции человека - совокупность событий между человеком и его окружением. В этом смысле они являются частью его физиологии, животных функций организма - в той же мере, как и частью среды - окружающей физической и социальной ситуации, и в связи с этим необособимы от обоих контекстов. Образ территории как геосистемы в геопространстве всегда есть - модель (геомодель).

Индивидуальная картина мира представляет собой картину единого мира в его экологическом аспекте, отражающем общие свойства и закономерности системно-структурного взаимоотношения мира природы и мира человека. Они функционируют в процессах сознания конкретных людей, индивидуализируются и субъективируются, становятся личностным смыслом. Значения приобретают качество «пристрастности» (А.Н. Леонтьев).

В.А. Анучин писал: «Какие бы объекты (явления) ни изучались географами, они обязательно изучаются во взаимообусловленности с другими объектами и явлениями, потому что они изучаются не как целое, а как часть целого, как часть ландшафтной оболочки» [30, С. 170].

Получается, само общество развивается, «подтягивая» к своим нуждам и потребностям науку, а те из наук, что не успевают за потребностями общества, исчезают, поглощаются более удачливыми своими научными соперницами, отбирающих у них объект, предмет, методы исследований. Как известно, что единый (общий) предмет географии, как собственно целостность самой географии, до сих пор не удается согласовать.

Д.Н. Анучин рассматривал географию как комплекс наук, и землеведение обозначил как общую географию, состоящую из астрономической и физической географий, биогеографии и антропогеографии [34, С.317]. В результате конвенциальных соглашений происходит преимущественный выбор либо объектной, для которой свойственно материальное, «телесное», «вещное» выражение геобъектов.

H.Н. Баранский «не одобрял» раскол внесенный «леваками» в единое содержание отечественной географии, обращал внимание на то, что в американской географии, в которой «... практические нужды и тесная связь науки с практикой обусловили. положительные стороны американской географии, такие, как высокий уровень развития картографии, техники полевых исследований и особенно крупномасштабного исследования малых территорий» [35, С. 141].

Р.Дж. Джонстон указывает, что весьма трудно установить «точную дату смены ориентации в научной дисциплине или в одной из ее ответвлений» (С. 74), описывая эволюцию географических представлений о предмете, методе и направлениям исследований, ядром англо-американских представлений обосновывал пространственный и системный подходы, а также презентовал «две главные плоскости изучения пространства в обществе»:

I. Умозрительно-фрагментарное изучение, представляющее пространство как часть определенной методологии. 2. Комплексно-чувственное отношение к пространству, наблюдаемому в практической деятельности, в детском восприятии, в мифотворчестве». Его вывод: «Пространственная наука. покрывает область на стыке физических и социальных наук в умозрительно-фрагментарном подходе к пространству». [32, С. 175]. Ее происхождение идет от идеи «всеобщей географии» и образа «земноводного шара» Бернхардуса Варениуса или Бернхарда Варена [33].

Интеграция знаний - важнейшая функция образа, и в образе одновременно присутствует все его содержание, он - симультантен. Рассматривая геопространство как множество соразвивающихся геосистем различных уровней, можно прийти к пониманию фундаментального свойства - дискретности и континуальности географии пространства и

времени. Однако, если, с начала новоевропейского появления прототипа современной науки, на протяжении большей части ХХ в. определяющими для развития науки считались «внутринаучные» факторы, то вторая половина ХХ в. изменила ситуацию, и ныне следует признать, что влияние «вненаучных» факторов, связывающих ученое сообщество, очевидно, оказывается более прочно с внешними реальностями нашей жизни.

Логичным будет отметить, что современная необходимость осуществления междисциплинарного подхода к восприятию человека предметов и явлений географической среды объясняется осознанием того, что изучаемые проблемы далеко выходят за рамки строго очерченных предметов отдельных академических дисциплин (биологии, географии, психологии, когнитивной и региональной наук), более того, они включает в себя философию и искусство.

Целевая причинность, понятая как характеристика саморегуляции и воспроизводства любой системы, здесь дополняется идеей направленности развития и возможностями восприятия человека. Таковая позволяет визуализировать и «локализовать» границу, рубеж, фронтир, экотон или иную пространственно-временную позицию, в зависимости от применяемой системы обозначения «научных координат» конкретной дисциплины. Поэтому, в свое время, Ю.Г. Саушкин предложил логическую схему установления границ географии: «материальными объектами исследования географических наук служат целостные территориальные акватерриториальные сочетания (комплексы) разного рода, развивающиеся на земной поверхности. их жизнь возникновение и эволюцию - и рассматривают науки» [36, С.13].

Пространство географических образов, в данном случае тождественное самому географическому пространству, выступает еще естественным полем или контекстом любой возможной мысли, а сам человек здесь выступает как внутренний «наблюдатель», благодаря его специфической, эволюционно складывающейся на протяжении тысячелетий, системе восприятия, на основе которой возникает осмысленное извлечение информации о мире и о человеке, выступающее как экологическое взаимодействие [38, С 15].

При этом очевидно, что в голове у нас нет никаких страниц, чтобы их можно было перелистывать - мы просто создаем или конструируем изображение. Интегральный образ в восприятии получается через отображение (проекцию) объекта по всем каналам отображения инвариантных характеристик среды.

Именно в этой связи, в системе географических наук решающее и во многом объединяющее значение имеет пространственно-временная парадигма. Вновь напомним о том, что объем содержания образа практически безграничен, и таковые, оставаясь наглядными по форме, могут быть носителями любого рационального содержания.

Математическая модель требуется для необходимой формализации уровень знаний о предметной области. В случае, если модель верифицируется, гипотеза становится теоретическим положением или концепцией. Хотя есть образы, которые можно выразить одним словом, и стоит, вероятно, коснуться рутинного процесса научного творчества, где предметная составляющая оказывается связанной с изучением структуры и процессов (функционирования, динамики, эволюции) географических объектов, с использованием системного подхода, «строгой» терминологией и методов моделирования.

Сознание выявляет глубинные структуры, в которых происходит формирование смыслов. Таким образом, научный язык как одна из гносеологических систем подчиняется единому порядку развития, что можно представить в виде логической цепочки: реалия -понятия - термины - представления, дифференцируемые посредством гипотез. Так появилась и развивается современная научная культура как некий идеал системного, упорядоченного, определенного и названного человеком.

Гипотеза - это научное предположение, непротиворечиво объясняющее какое-либо явление, основанное на объективных фактах, но убедительно неподтвержденное. Термин является словесным кодом (названием), который фиксирует и характеризует общие и\или специфические признаки предметов и признаков, и взаимосвязей между ними, составляя некую единицу знания. Разберем выше сказанное на примере, который считаем, может быть, терминологически «сквозным» связывающим звеном географии - «дикой природой».

Я привожу, на мой взгляд, очень интересный вариант терминологического объяснения сущности природы, скомпилированный Л.Н. Харченко, и представленный им в учебном пособии «Природа и цивилизация».

«Природа, вероятно, является наиболее сложным словом в любом языке. Признавая эти сложности необходимо придерживаться нескольких характеристик «природы», которые имеют наибольшее отношение к обсуждаемому вопросу. Прежде всего, природа означает для нас человеческую конструкцию, т.е. слово «природа» не столько определяет то, что мы видим, сколько то, как мы видим». Поэтому определений природы много и определения «природы» являются произвольными.

Большой энциклопедический словарь дает следующие варианты трактовок: 1) природа - в широком смысле - все сущее, весь мир в многообразии его форм; употребляется в одном ряду с понятиями: материя, универсум, Вселенная; 2) природа - объект естествознания; 3) природа - совокупность естественных условий существования человеческого общества; «вторая природа» - созданные человеком материальные условия его существования. Осуществление обмена веществ между человеком и природой - закон, регулирующий общественное производство, условие самой человеческой жизни.

В философском словаре находим: природа - то, что существенно для каждого сущего с самого его возникновения. Поэтому словом «природа» обозначается как первоначальная сущность (ядро) вещи, так и совокупность всех вещей, не тронутых человеком. С точки зрения своего происхождения и существования человек сам является частью природы. В этом смысле природа по содержанию есть совокупность, сумма всей непосредственной деятельности, всех вещей и событий в их всеобщей связи; формально - бытие вообще: по И. Гете - она есть все.

Словарь В.И. Даля содержит определение, согласно которому природа - естество, все вещественное, вселенная, все мирозданье, все зримое, подлежащее пяти чувствам; но более наш мир, земля, со всем созданным на ней; противополагается Создателю (Богу).

В словаре С. И. Ожегова тоже несколько вариантов трактовок: природа - весь неорганический и органический мир в его противопоставлении человеку; природа - места вне городов (поля, леса, горы водные пространства); природа - все существующее во Вселенной, органический и неорганический мир; природа - основное средство, сущность.

Во-вторых, в настоящей культуре природа стала материализованной концепцией. «Природа» типично рассматривается как материальный мир, а не как процесс событий. По мнению ученых, видимо, вначале слово употреблялось как описание качества или процесса и позже стало независимым существительным, возможно также, что вначале по своему происхождению «природа» была не словом в нашем смысле, но утверждением, выражающим опыт внешнего мира.

В-третьих, слово «природа» чаще всего используется, обозначая все остальное, помимо людей и их творений. Это, конечно, является двусмысленным. Чтобы исправить это, сейчас говорится, что люди есть «часть» Природы или «в» Природе, хотя это также связано со своими проблемами, поскольку это подразумевает, что все человеческие конструкции и искусственные изделия относятся к Природе (природные), что делает для людей трудным приводить аргументы против некоторых их этих культурных продуктов.

В-четвертых, слово «природа» несет значительное количество багажа сопутствующих значений. Например, такие как «природа с кровавыми зубами и когтями»,

«природа как капризная и злобная» и «природа как варвар», но существуют также положительные сопутствующие значения, ассоциирующиеся с романтической традицией (источник вдохновения, творчества, любви и т.д.).

Это проблематичное слово и все же оно является центральным для рассуждений на страницах данного учебного пособия о природно-цивилизационных процессах, об окружающей среде и экологической этике. Нам необходимо слово, которое позволяло бы нам говорить об отличии между человеческими искусственными изделиями и конструкциями и живым миром, и нам также необходимо слово, которое выражало бы тот факт, что люди представляют собой аспект этого живого мира, несмотря на их кажущееся желание либо устранить, либо одомашнить Ее. Несомненно, в ближайшее время это слово нуждается в восстановлении, переопределении и придании новой силы.

То же самое можно отнести и к прилагательному «природный» (natural), которое обозначает много разных вещей. Слово «природное» представляет собой смысл с оспариваемой конечной сущностью; его значение представляет собой вопрос идеологии. Более того, «природное» в общем, имеет очень позитивные сопутствующие значения: «это хорошо» или «это правильно». Но парадоксально, природный мир кажется в большей степени объектом безразличия в нашем обществе. В обсуждении окружающей среды этот термин обычно означает связанный с природой, но поскольку этот подход является также проблематичным, прилагательное «природное» несет с собой все трудности существительного «природа».

В науке и обиходе иногда используется понятие «дикая природа», которое указывает на отделение человека от природы и может считаться производным цивилизации и, которое тоже неизбежно связано с произвольными критериями. Например, дикая природа обычно рассматривается как область земли, которую люди только посещают и которую они сильно не изменили по сравнению с ее «естественным состоянием», каким бы оно ни было.

Дикая природа означает диалектическую противоположность всего, что представляет цивилизация и искусственность. Однако это не обеспечивает чего-то большего, чем смутное определение общего взгляда. Насколько большое воздействие должны были бы люди оказать на область, чтобы та больше не считалась областью дикой природы. Если любое человеческое воздействие на место исключает его отнесение к области дикой природы, тогда на Земле не существует места, достойного этого названия. Мы можем понять смысл такого определения дикой природы, но оно всегда будет относительным термином.

Тем не менее, несмотря на то, что оно может иметь двойной смысл и негативные сопутствующие значения, нам необходимо слово «дикая природа», чтобы идентифицировать предмет непосредственной заботы: те аспекты природы, которые не были гуманизированы (очеловечены). В долгосрочной перспективе возможно изменение смысла этого слова и понимание дикой природы как текущего и позитивного качества в самих людях и в негуманоидной природе».

Отмечу здесь, что натурфилософия в XIX в. как самостоятельная дисциплина постепенно исчезла с философского горизонта, и пришедшая на смену прежней натурфилософии современная философия естествознания не смогла целиком заполнить вакуум, возникший после исчезновения натурфилософии. Природа стала материальным объектом для удовлетворения прагматичных целей человека, что привело к экологическому кризису мирового масштаба. Началась эпоха позитивизма, которая предполагал восприятие «как есть», экстракцию и выбор положительных, полезных, «реальных» вещей. Данное отношение переносится и в виртуальную реальность.

Возьмем пример, типичного представления дикой природы в виртуальном пространстве. В одном из сетевых форумов, Александр Грушин (ник «Просветленный» отмечает: «В ранние и средние века (за исключением разве Китая и Японии) к дикой природе относились как к проклятой территории, месту жительства чертей и дьявола. Однако святой Франциск Ассизский, Петрарка, а затем поэты-романтики Байрон, Шелли, Гете, Вордсворт вдруг заговорили о дикой природе как месте, вызываемом у человека восторг, восхищение,

вдохновение. Дальнейшее развитие идея дикой природы получила у американских националистов, гордящихся, что дикие уголки США выгодно отличают их страну от урбанизированной Европы. Их знамя подхватили американские трансцендалисты Ральф Эмерсон, Генри Торо и Джон Мюир, узревшие в дикой природе лицо Бога и впервые заговорившие о моральных правах дикой природы.

Американские экологи Роберт Маршалл и Олдо Леопольд привнесли в идею дикой природы некоторые научные экологические принципы, американский природоохранник Говард Занисер - юридические, а современные американские писатели и экофилософы Холмс Ролстон III, Гарри Снайдер, Дэвид Броуэр, Эдвард Эбби, Линда Грэбер - передовые философские и этические понятия. Таким образом, современная идея дикой природы заключается в том, что дикая природа является нечто большим, чем просто ресурс или важный компонент экологических систем.

Дикая природа - это особое священное пространство, совершенно «Иное», независимое государство, существующее вне человеческого контроля, ущемляемое человеком меньшинство. Дикая природа имеет свою внутреннюю ценность, свои интересы, свое достоинство, свою цель и моральные права на существование и свободу. Дикая природа не злая, она моральна, красива и религиозна. Существование дикой природы хорошо само по себе, а уничтожение или контроль над ней являются неправильными по своей сути. Согласно современной идее дикой природы, мы должны любить, ценить, уважать дикую природу ради нее самой, а не ради потребностей человека. Современная идея дикой природы восстанавливает древнее понятие священности участков дикой природы, расширяет рамки демократии до защиты моральных прав, свободы, автономии и независимости дикой природы и ее видов. Современная идея дикой природы - это идея спасения всей оставшейся дикой природы на Земле».

Два достаточно больших приведенных мной фрагмента, касающихся объяснения самой сути природы, и компиляции ее образа - дикой природы показывают, что не все сделаны ныне необходимые «скрепы» между особенностями социально-экономического развития, экологическим своеобразием и сохранением дикой природы. Впрочем, ситуация меняется, и возможно вновь имеет смысл поставить вопрос о соотношении известного и неизвестного, о том восприятии, которое возможно отсутствует в полной мере еще ныне.

Нужна целевая установка, как это принято в постпозитивистской науке, но здесь «кроется» и постановочная ошибка. Для того, чтобы поставить вопрос «зачем нам нужна дикая природа?» нем не просто нужен возврат к первоначальным универсалиям, возникает потребность в гармонии как «надвременном» понятия.

«Гармония» - древнейшая философская категория, имеющая определенные тенденции своей интерпретации. Чаще всего гармония рассматривается как эстетическая категория, однако, мы полагаем, что более важен ее онтологический смысл, неявный вследствие акцентирования эстетического, ценностного, антропологического смыслов. Для того чтобы понять гармонию, надо быть «ближе к природе», что соответствовало натурфилософским устремлениям.

И если когда-то натурфилософия выступала как «форма философских исследований, ставящая перед собой задачу рационального постижения целостности природы, раскрытия различных уровней природы как целого с помощью с помощью дедуктивных представлений, то ныне такое представление становится намеренно упрощенным, не является абсолютно достоверным, в нем «упущена» мистическая составляющая, рафинирована для использования в качестве научной составляющей.

Современное «западное» прагматичное понимание дикой природы основывается на выборе и использовании пяти критериев в качестве выделения и обоснования участков, наиболее сохранившихся в контексте антропогенного воздействия. Центральное место и символ общенаучной проблемы занимают вопросы причинности в системах «человек -окружающая среда», «природа-общество», представляемые ею в своих конструкциях и

метафорах, в формировании особой географической картины мира, в пределах географической оболочки, геоверсума, геосистемы, геотехнопространства.

Думается, что не только лишь в сплаве фундаментально-академического изучения геопространства и широком использовании современных технологий будет успешным тот многообразный материальный и духовный «след шагов» формирования нового способа междисциплинарной кооперации географии в информационном обществе современности [38].

Нужна иная концепция познания непознанного, чем та, что еще существует в современной науке. Развивается теория информации - о нашем знании о мире, но не о том, каков он мир - может «работать» только в том случае, если мы сможем корректно и наглядно отделить свое знание от незнания, и сможем себе задать новые точные вопросы [40].

По мнению В.А. Шупера, наиболее фундаментальные причины импульсов территориального развития коренятся в области между инстинктом и разумом, но по В.И. Вернадскому, наука отвечает на вопрос "как", а не на вопрос "почему" [39). Нужны простые и понятные алгоритмы выявления пространственной дифференциации артефактов и ментифактов (духовных традиций, образов, представлений и др. продуктов умственной деятельности людей), их выраженность в ландшафте, связь с географической средой, пространственная самоорганизация культурных комплексов.

Точная постановка проблемы позволяет обеспечивать нужный фокус к приложению необходимых усилий поиска эффективного решения, и в этих условиях ХХ в. показал исключительные возможности для развития пространственно-ориентированной науки. Такая презентация накопленного человеческого знания, осуществленное в некоем упорядоченном формате позволяет представлять жизненное пространство (Ойкумену), среду обитания человека. Все же очевидно, что без нового прорыва в методологии географии, вряд ли стоит ожидать создания полномасштабной и жизнеспособной теории, а тем более рассчитывать на формирование новой парадигмы (В.Л. Бабурин).

И в каком направлении следует ожидать этого? Метод науки (в т.ч. и моделирование) позволяет осуществлять доказательную деятельность и достигать воспроизводящего выражения действительности, называемым научным мировоззрением или географической картиной мира. Главный объект географии (в том числе - гуманитарной) - корреляционные отношения (связи, взаимодействия, циркуляция, кругообороты, потоки, системы), приуроченные к конкретной пространственной арене, имеющие, как правило, сложный, интердисциплинарный характер, не сводящиеся к парным отношениям объектов, выходящие за пределы микромира и фактически остающиеся вне компетенции парциальных отраслей научного знания.

И хотя данное явление слишком многомерно для краткого объяснения, поскольку оно предопределяется совокупным результатом действия разнообразных сил (социальных, экономических, политических, интеллектуальных), где каждая из них в то или иное время оказывается главенствующей, тем не менее, географический подход позволяет «примирить» и объединить «под задачу» системную методологию гуманитарных и естественных наук.

Соотношение значимости природы и культуры, сочетание искусственного и естественного, определение в какой степени можно считать «окультуренной» природу представляет собой не только актуальный философский, но и «жизненно» важный научный дискурс. Все это будут «оформлены» как актуальные темы о границе между «знанием» и «незнанием», где важнейшую роль будет играть гуманитарная география. Так формируются и фиксируются те «первичные клетки», базовые элементы цивилизации, которые представляют собой очень небольшие общности людей с их уникальным мировоззрением, которые складываются во взаимодействии человека с окружающей природой веками. К таковым относятся коренные малочисленные народы.

Любой предмет природы объективно представляет собой то, что «обусловлено в конечном свете его связью со всеми остальными предметами природы» [31]. Хорошо известно, что одной из основ познания является стремление к установлению истины, которое является опорной точкой или ведущей установкой постпозитивизма, Научное естественнонаучное мышление стремится к получению максимальной ясности высказываний, что обусловило обширный спектр научных дисциплин, ориентированных на познание природного как можно более детально, углубленно, дифференцировано. Самосознание профессиональных натуралистов, среди которых, несомненно, были биологи, географы, антропологи, длительное время определяло научный приоритет в данной области познания как особой «философской матрицы» до сих пор прочно «укорененной» в сути естественных наук.

Советскими философами было установлено, что «определение природы через противопоставление человеку как целесообразно сознательно действующему существу, позволяет очертить тот круг предметов и явлений природы, способом существования которых является взаимодействие «слепых бессознательных сил». Вследствие этого, и в связи с информационно-теоретическим поворотом в интерпретации квантовой теории открывается возможность для нового варианта антиреализма, который интерпретирует квантовое состояние скорее как субъективную информацию, получаемую агентами взаимодействия с квантовыми системами, чем как описание самой физической реальности.

Известно, что однозначность науки обеспечивается тем, что термины, входящие в ее состав, обозначают не реально воспринимаемые людьми факты действительной жизни, а определенные классы идеализированных объектов, создаваемых теоретическим сознанием. В связи со сказанным можно напомнить, что «наступление» на реализм осуществляется не только через включение в объяснительные схемы теории микромира квантовой теории информации; атака идет и с другой стороны - со стороны набирающей силу концепции так называемого структурного реализма. Мы полагаем, особое географическое решение должно быть найдено в том, что самым важным приоритетом должен стать смысл - пространственно показать современную степень сохранности естественной или «дикой природы» с тем, чтобы отграничить то экономическое пространство, в пределах которого именно и создается многообразный по форме результат труда. Но прежде всего учтем, что современный этап развития географической оболочки характеризуется высокой степенью ее преобразованности вследствие человеческой деятельности.

Нужны новые идеи в изучении пространственных структур и пространственной самоорганизации общества в постоянно меняющемся мире, изучение закономерностей пространственной организации географических явлений и естественно-социальных феноменов различной природы и разного генезиса. Практически все естественные ландшафтные системы или изменены, или находятся в определенной стадии антропогенной трансформации. Обновленная идея географического детерминизма - основная нить, пронизывающая все развитие географической науки в выявлении причинно-следственных связей географических явлений, в стремлении раскрыть причинные связи между природными и общественными явлениями.

Литература

1. Ишмуратов Б.М. Макроэкономическая социология и география // География и природные ресурсы, № 4. 2006. С. 5 - 12.

2. Буденкова В.Е. О некоторых особенностях современной методологии // Изв. Томского политехнического университета. № 6. Т. 306. 2003. С. 130-135.

3. Теория социально-экономической географии: спектр современных взглядов / Ред. и сост. А.Г. Дружинин и В.Е. Шувалов. - Ростов-на-Дону: Изд-во ЮФУ, 2010. 166 с.

4. Юдин Б.Г. Наука и жизнь в контексте современных технологий // Человек, № 6, 2005. С. 5-26.

5. Цымбурский В.Л. Геополитика как мировидение и род занятий // Полис. - 1999. - № 5. - С. 6-24.

6. Ойзерман Т.И. Кантовская концепция пространства и времени // Кантовский сборник. 2009. № 1. http://cYberleninka.ru/article/n/kantovskaYa-kontseptsiYa-prostranstva-i-vremeni (дата обращения 28.07. 2016).

7. Шабельников В.К. Функциональная психология. М.: Академический Проект, 2004. 592 с.

8. Бакланов П.Я. Подходы и основные принципы структуризации географического пространства // Вестник МГУ, Сер. 5. География. 2013. № 4. С. 7-18.

9. Голубчик М.М., Евдокимов С.П. География. Учебник для экологов и природопользователей. М.: Аспент-Пресс, 2003. 304 с.

10. Стрелецкий В.Н. Географическое пространство и культура: мирвоззренческие установки и исследовательские парадигмы в культурной географии // Изв. РАН, сер. геогр. № 4. 2002. С. 18-29.

11. Бочарников В.Н. О географическом подходе и междисциплинарном синтезе в решении региональных задач // Астраханский вестник экологического образования. № 2. 2015. С. 54-64.

12. Гранин Ю.Д. Национальная идентичность в глобаризирующемся мире // Вестник РАН. 2015. Т. 85. № 9. С. 805-811.

13. Гладкий, Ю. Н., Петров А. Н. Гуманитарная география: понятийный статус и самоидентификация // Известия РАН. Серия географическая. 2008. № 3. С. 15-25.

14. Багров Н.В., Руденко Л.Г., Черванев И.Г. «Новая» география в украинских реалиях: миссия и тренды развития // Изв. РАН. Сер. геогр. № 4. 2012. С.7-20.

15. Курлов А.Б., Петров В.К. Методология информационной аналитики. М.: Проспект, 2014. 384 с.

16. Артюхов В.В. Общая теория систем: Самоорганизация, устойчивость, разнообразие, кризисы. Изд. 3. 2012. 224 с.

17. Багров Н.В. География в информационном мире. К.: Лыбидь, 2005. 184 с.

18. Кобылянский В.А. Место «очеловеченной природы» в структуре взаимодействия природы и общества // Философ. науки, 1982. № 3. С. 134-137.

19. Тугаринов В.П. Природа, цивилизация, человек. Л.: Изд-во Ленингр. Ун-та, 1978. 128 с.

20. Гладкий Ю.Н. Гуманитарная география: научная экспликация. СПб.: Филологический факультет СПБГУ, 2010. 664 с.

21. Исаченко А.Г. Методология ландшафтоведения и ландшафтно-географический метод // Изв. РГО. 2016. Т. 148. Вып. 1. С. 15-29.

22. Дьяконов К.Н. Пути развития учения о природно-территориальных системах // Вопросы географии. Вып. 100. Перспективы географии. М.: Мысль, 1976, С. 62—84.

23. Калинина Г.Н. Концепт «границы науки» в современной философии науки // Наука. Искусство. Культура . 2014. №3. URL: http://cyberleninka.rU/article/n/kontsept-granitSY-nauki-v-sovremennoY-filosofii-nauki (дата обращения: 04.05.2015).

24. Исаченко А.Г. Природопользование, ландшафтоведение и ландшафтное планирование // Изв. РГО. Т. 140., Вып. 2. 2008. С. 1-15.

25. Пивоваров Ю.Л. мировая урбанизация и Россия на пороге XXI века 1996. С. 12-22.

26. Иванов А.Л. Почвенный покров России в условиях глобальных вызовов // Вестник РАН. 2015. Т. 85. № 11. С. 984-992.

27. Артоболевский С.С., Бабурин В.Л., Бакланов П.Я., Касимов Н.С., Колосов В.А., Котляков В.М., Люри Д.И., Тишков А.А. Стратегии пространственного развития Российской Федерации: географические ресурсы и ограничения // Изв. РАН. Сер. геогр. .№ 3,2009. С. 8-17.

28. Дружинин А.Г., Угодницкий Г.А. Проблемы и перспективы применения инструментария математического моделирования в социально-экономической географии // Южно-Российский форум, 2011. № 2. С. 102-112.

29. Зырянов А.И. Формула места // Региональные исследования, № 2, 2013. С. 20-25.

30. Анучин В.А.Теоретические проблемы географии. М.: Географгиз, 1960. 264 с.

31. Кобылянский В.А. Философия экологии: общая теория экологии, геэкология, биоэкология. Учебное пособие. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2003. 192 с.

32. Джонстон Р.Дж. География и географы.: очерк разв. Англо -амер. Соц. Геогр. После 1945 г. Пер. с англ. Под ред. Э.Б. Алаева. М. : Прогресс, 1987. 368 с.

33. Голубчик М.М., Евдокимов С.П., Максимов Г.Н. История географии. Уч. пособие. Смоленск: Изд-во СГУ, 1998. С. 65.

34. Анучин Д.Н. Географические работы. М.: Географгиз, 1954. 472 с.

35. Баранский Н.Н. Избранные труды. Научные принципы географии. Ред. В.А. Анучин и др. М.: Мысль, 1980. 239 с.

36. Саушкин Ю.Г., Преображенский В.С. Роль географии в познании современного мира // Вопросы географии. Сборник сотый. 1976. С. 16-28.

37. Тронина Л.А. Экологическая ориентация сознания как фактор современного мировоззрения . Автореф. дис. на соискание ученой степени д-ра философ. наук, М.: 2003. 45 с.

3S. Бочарников В.Н. Географическое познание и индивидуализм, восприятие и исследовательский образ - важные вопросы социально-экономической географии II Географический вестник, № 2, 2013. С. 14-24.

39. Вернадский В.И. Мысли и замечания о Гете как натуралисте II Избранные труды по истории науки. М.: Наука, 1981. С. 242-2S9.

40. Мамчур Е.А., Горохов В.Г. Философия науки и техники на XIV Международном конгрессе по логике, методологии и философии науки II Вопросы философии. 2012. № 6. С. 173-179.

41. Гладкий Ю.Н., Петров А.Н. Гуманитарная география: понятийный статус и самоидентификация II Изв. РАН, Сер. геогр., 2008. № 3. С. 15-25.

42. Гладкий Ю.Н. Культурная география: трудности институционализации II Известия РГО, Т. 112, Вып. 6., 2010. С. 1-13.

43. Elwood S., Leszczynski A. New spatial media, new knowledge politics // Progress in Human Geography. 2012. Vol. Зб (б). P. 75S-779.

44. Гусев С.С. Семантическая основа связи научных и «ненаучных» форм познания II Человек, № 3, 2012. С. 13.

45. Ретеюм А.Ю. Физико-географическое районирование и выделение геосистем II Вопросы географии. Сб. 98. «Количественные методы изучения природы». М.: Мысль, 1975. С. 5-27.

46. Бочарников В.Н. Дикая природа и антропогенный ландшафт: интегрированный опыт геоинформационного картографирования территории России II Географический вестник. № 2. 2016. С. 161-173.

47. Стрелецкий В.Н. Географическое пространство и культура: мировоззренческие установки и исследовательские парадигмы в культурной географии II Изв. РАН. Сер. геогр. 2002. № 4. — С. 18-2S.

4S. Коробов В.Б., Тутыгин А.Г., Русинов О.В. Объект исследования как категория II Вестник Поморского университета. Сер. Гуманитарные и социальные науки. 2010. № 5. С. 48-54.

49. Бочарников В.Н. Методологическая интеграция социально-экономической географии, геоэкологии и природопользования в решении проблем сохранения биоразнообразия Российского Дальнего Востока II Астраханский вестник экологического образования, 2013. Т 4. С. 17-Зб.

50. Розанов Л.Л. Общая география. Учебное пособие для вузов. М.: Дрофа, 2010. 238 с.

51. Тархов С.А. Социально-экономическая география: ее сущность, предмет изучения и методы II Региональные исследования, № 3, 2013. С. 4-9.

52. Бочарников В.Н., Блиновская Я,Ю. Геоинформационные системы в природопользовании II Владивосток, изд-во МГУ им. Г.И. Невельского, 2009. 181 с.

53. Бочарников В.Н. Геоинформационный подход и междисциплинарные возможности интеграции географии II Всероссийская научная конференция «Человек в экономических и социальных отношениях», Москва, 4-5 октября 2012 г. М.: Изд-во: «Институт психологии РАН», 2012. С/ 70-77.

54. Арманд А.Д. География информационного века II Изв. РАН. Сер. геогр. 2002. № 1. С. 10-14.

55. Черкашин А.К. География и геоинформатика II География и природные ресурсы № 4. 2006. С.

19-29.

56. Дмитриева В.Т., Еременко Е.Н., Клименко С.В., Кружалин В.И. Неогеография: особенности нового подхода II География и экология в школе XXI века. 2009. № 3. С. 9-1б.

57. Leszczynski A. On the Neo in Neogeography // Transactions in GIS. 2013. Vol. 17 (б). P. S47-S60.

5S. Blaschke T., Donert K., Gossette F., Kienberger S., Marani M., Qureshi S., Tiede D. Virtual globes: Serving science and society // Information. 2012. Vol 3 (3). P. 372-390.

59. Hu Z., Tang G., Lu G. A new geographical language: A perspective of GIS // Journal of Geographical Sciences, 2014. Vol. 24 (3). P. 5б0-57б.

60. Warf B., Sui D. From GIS to neogeography: Ontological implications and theories of truth // Modern Cartography Series. 2014. Vol. 5. P. 43-57.

61. Белозерский Г.Н., Дмитриев В.В. Тенденции развития географии в XXI в. Единая планетарная система II Изв. РАН. Сер. геогр. № 4. 2007. С. 8-15.

62. Lin H., Huang F., Lu G. Development of virtual geographic environments and the new imitative in experimental geography // Acta Geographica Sinica, 2009. Vol. б4 (1). P. 7-20.

63. Пригожин И. Философия нестабильности I Вопросы философии, № 6, 1991. С. 46-52.