CC BY
161
2012 ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА Сер. 7 Вып. 2
ГЕОГРАФИЯ
УДК 911.3: 913
Ал. А. Григорьев, Г. Н. Паранина
ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ НАСЛЕДИЯ ДРЕВНИХ КАМЕННЫХ ОБЪЕКТОВ НА СЕВЕРО-ЗАПАДЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ РОССИИ1
Вступление
Европейский Северо-Запад России исключительно богат древними (мезолитическими и неолитическими) каменными памятниками Наследия — зримыми индикаторами географического освоения этого региона до новой эры. По их разнообразию, количеству и выразительности этот район России не уступает не только соседней Скандинавии, но и Европе в целом. Большинство каменных сооружений (за исключением лабиринтов) обнаружено только в последние 20-30 лет, причем, как археологами, так и энтузиастами-путешественниками и, в том числе, экспедициями Русского Географического Общества. Отчасти это связано с резким увеличением интереса к этим объектам как памятникам Наследия и туризма, поисками следов сказочного Лукоморья (в представлениях древних греков — легендарной Гипербореи, а у древних и современных индусов — их Полярной родины).
Вместе с тем развитию научных исследований по выявлению древнейших памятников Наследия на Русском Севере мешает ряд причин, и первая среди них — проблематичная (даже ложная) идеологическая концепция истории его освоения. Согласно ей, эта территория современной России, и ныне область лесов, болот, скал и тундры на Севере, подверглась относительно заметному освоению только в средние века, о чем свидетельствуют в частности такие важные средневековые центры на юге региона как Новгород и Ладога. В более же отдаленные времена этот край был якобы заселен весьма слабо племенами угро-финнов. Ни о каких существенных следах древнего освоения территории в этом районе якобы не может быть и речи. Вопреки сохранившимся легендам, представлениям М. В. Ломоносова о древнейшем освоении равнинной территории страны, в том числе Севера, и главное, — вопреки археологическим изысканиям. Впрочем, забегая вперед, отметим, что новые историко-географические представления об активности освоения региона противоречат исследованиям тех археологов, которые находят стоянки древних людей, но не замечают древние объекты из камня [1].
Исследования археологов и географов по освоению региона также сдерживает и другая проблематичная концепция, на этот раз господствующая в естественных науках (географии, геологии, биологии) — так называемая теория четвертичных мате-
1 Работа выполнена при частичной финансовой поддержке гранта СПбГУ © Ал. А. Григорьев, Г. Н. Паранина, 2012
риковых оледенений. Представления о покровных оледенениях не «оставляют даже мысли» археологам о возможности интенсивного освоения Европейского Севера не только в голоцене, но и до него [2]. И это — вопреки альтернативным научным аргументам (еще в 60-е гг. ХХ в. И. Г. Пидопличко, Н. Г. Чочиа) сторонников антигляциализ-ма. И если в Западной Сибири антигляциалисты «победили», в Европейской России ледниковая теория господствует, хотя в последнее десятилетие появились («прорвались» в ведущие научные журналы) новые убедительные разработки ее противников (И. Л. Кузина [3], В. Г. Чувардинского [4] и И. Ф. Удры [5]).
На Северо-Западе Европейской России археологами обнаружено несколько десятков стоянок древнего человека (мезолит и неолит) [2, 6-11]. Однако самые примечательные индикаторы освоения человеком региона в голоцене, непосредственно наблюдаемые (в отличие от стоянок) на местности — каменные объекты исследованы слабо. Некоторые археологи считают, что многие из них имеют природное происхождение (в частности, сейды, стоящие на камнях-подставках, якобы связаны с процессами таяния ледников). Ряд археологов рассматривает каменные памятники как средневековые сооружения [1, 7]. Среди памятников древности «повезло» только лабиринтам, которые изучают с XIX в. и создание которых относят ко времени от неолита [8, 10] до 1-го и даже 2-го тысячелетия новой эры [12].
Существующие гипотезы порой далеки от фактов науки, и, как правило, при обсуждении генезиса объектов недостаточное внимание уделяют вопросу первичного предназначения каменных объектов, их роли во взаимодействии древнего человека с природой. Эколого-географические факторы (а их учитывают архитекторы, строители, и ими непосредственно занимаются географы-экологи) играют существенную пер-вопричинную роль при расселении людей, определении мест любых сооружений и их предназначения. Именно с этой позиции и были выполнены наши исследования. Они осуществлялись в 2009-2011 гг. полевым географическим отрядом под эгидой РГО, частично при поддержке грантов СПбГУ и РГПУ им. А. И. Герцена.
Объектами изучения стали каменные памятники Ленинградской, Новгородской, Псковской и Архангельской областей, Кольского полуострова, республики Карелия (острова Соловецкого архипелага и Кемских шхер, Белого моря, устье р. Выг). При этом использовались описательный, сравнительный, ландшафтный, аэрокосмический, картографический, топографический, метрологический и астроархеологический методы исследования [13-17].
Понятие «каменные памятники» применяется в контексте культурной географии, где в качестве памятника рассматриваются объекты Наследия, сохраняющие информацию о жизни и деятельности человека или общества.
Виды древнейших каменных памятников и их географическое распространение
Памятники весьма разнообразны и представлены мегалитами (сейдами, менгирами, кромлехами), каменными кольцами, ступенями, антропо- и зооморфными скульптурами, каменными кучами, гуриями, ямами, насыпями, лабиринтами и петроглифами. Данные об их географическом распространении и размерах можно найти во многих публикациях археологов (среди них — Н. Н. Гурина, А. П. Журавлев, М. Г. Косменко, А. А. Куратов, Н. В. Лобанова, И. С. Манюхин, А. Я. Мартынов, Г. А. Панкрушев, В. И. Равдоникас, Ю. А. Савватеев, М. М. Шахнович и др.), а так же
энтузиастов-путешественников и краеведов (среди них первооткрыватели многих объектов — И. М. Мулло, В. Трошин, В. Г. Мизин, В. Баронов, А. Никитин, С. В. Голубев, А. Г. Резунков, А. Г. Зверев, М. Ф. Карчевский [17-19]).
Заметим, что во многих археологических публикациях, даже обобщающих, долгое время каменные сооружения, особенно сейды, а также другие — менгиры и даже лабиринты, вообще не упоминались. Даже в новейших из них к самому существованию каменных объектов, как рукотворных сооружений, отношение часто весьма скептическое [1]. Полной обобщенной статистики каменных сооружений по всему региону еще не сделано. В этой статье кратко рассмотрены и проанализированы только некоторые, наиболее крупные и выразительные из них, значимые для изучения географического освоения территории региона и туризма.
Среди каменных памятников своими размерами выделяются сейды и менгиры. К сейдам местное население и, прежде всего, саамы относят большие глыбы (как окатанные, так и угловатые), иногда с «навершиями» из небольших камней, стоящие на своеобразных подставках из нескольких камней (чаще трех), а также необычные выступы скал. Саамы считают их идолами. Обычно длина, ширина и высота сейдов находятся в пределах 1-1,5 м, но встречаются исполины, в несколько раз большие (например, в Мурманске на плато возле памятника воинам-защитникам). Сейды на подставках, особенно возле бровок плато, у обрывов, словно специально установлены (так они выглядят) в состоянии неустойчивого равновесия.
Сейды распространены на Кольском полуострове, в Карелии и реже южнее — в Ленинградской области. Выделяется несколько мест скопления сейдов. Больше всего их, многие сотни, на горе Воттоваара в центральной Карелии и г. Кивакка на северо-западе Карелии. Свыше трехсот из них на островах — Русском и Немецком Кузовах в Белом море. Многие десятки сейдов на Каменном плато в Мурманске.
Зафиксированы сейды и в других местах г. Мурманска, а так же на р. Вуоксе на Карельском перешейке, на некоторых островах в Выборгском заливе (в том числе на о. Эссари), на ряде островов в Кемских шхерах (в том числе на о. Олешин). Их можно увидеть на плато сейдов в Ловозерском горном массиве на Кольском полуострове и на ряде участков побережий Белого и Баренцова морей. Вес сейдов варьируется от
нескольких десятков килограммов до нескольких тонн, иногда — десятков тонн.
Особая разновидность сейдов — фигурные, обычно зооморфные. На Каменном плато в Мурманске можно увидеть сейд-голову дракона, там же на плато возле Скальной улицы находится сейд-черепаха (рис. 1).
Вертикально поставленные, «вытянутые» камни — менгиры, как правило, одиночные, высотой от метра (и меньше) до нескольких метров встречаются обычно в тех же местах, что Рис.1 Мегалит-сейд Леретата» на плат° в Мур- и сейды. Особенно много их на островке. Фото Ал. А. Григорьева, 2°10. вах Белого моря. Например, их можно
увидеть на островах Б. Робьяк, Немецкий Кузов. На небольшом острове рядом с о. Большой Немецкий Кузов зафиксирован менгир, похожий на трон.
Своеобразными сооружениями являются каменные скульптуры, вырубленные в скалах (основой для них, несомненно, явились необычные скалы, обработанные самой природой в результате выветривания). Их можно видеть на о. Большой Немецкий Кузов. Наиболее удивительными и совершенными являются мегалиты-шары почти идеальной формы диаметром около 1 м. Они редки и встречаются среди других мегалитов, в частности, на о. Воттоваара.
К специфическим образованиям принадлежат ступени, которые встречаются обязательно в комплексе с другими каменными образованиями. Они распространены весьма редко, в том числе на о. Большой Немецкий Кузов, на г. Воттовааре, на Пупкиной горе в Псковской области, на р. Вуоксе в Ленинградской области. Все ступени обычно имеют природное происхождение и связаны с отдельностями или скульптурной денудацией горных пород. Впрочем, на плато вблизи Сейд-озера на Кольском полуострове, они имеют видимые следы обработки. Особенность ступеней — их большая, явно «не человеческая» высота (от нескольких десятков сантиметров до метра).
К мегалитам относятся и одиночные глыбы-валуны, характерные для более южных территорий региона (Новгородская, Псковская, Вологодская, частично Ленинградская области). Разумеется, не любые, а те из них, которые с давних пор считаются священными. Среди них Конь-камень на о. Коневец на Ладоге, камень-следовик на г. Маура на Вологодчине, расколотые камни на г. Киргоф под Петербургом и на р. Луге у с. Толмачева (оба в Ленинградской области). Размеры таких камней варьируются от 1-1,5 м до нескольких метров (Конь-камень). На рукотворный характер таких памятников обычно указывает то обстоятельство, что они являются важными астрономическими направлениями, а иногда — частью геометрически организованного комплекса ориентиров пространства-времени.
К специфическому виду каменных памятников относятся лабиринты, своеобразные каменные структуры, выложенные небольшими камнями или валунами. В плане они имеют округлую, эллипсообразную или подковообразную форму. Диаметр лабиринтов составляет первые десятки метров. В их центре иногда сохранились вертикально поставленные камни, обработанные плиты. Лабиринты распространены в основном на территории Карелии и Кольского полуострова, причем преимущественно в прибрежно-морских районах. Больше всего (несколько десятков) лабиринтов на островах Белого моря. Встречаются они и в других местах Карелии и Мурманской области (в том числе, в районе Кандалакши).
К древним каменным памятникам также относятся скалы, редко глыбы камней с нанесенными на них (выбитыми) петроглифами. Среди основных сюжетов наскальных изображений встречаются: различные живые существа — обитатели этих территорий, как суши, так и моря, охотники и рыболовы, сцены охоты и морского промысла (в том числе на лыжах и на лодках), антропоморфные и зооморфные фантастические существа, а также абстрактные знаки, похожие на символы небесных тел [10, 11, 20].
Выявлено два района скопления петроглифов — одни из самых крупных в Северной Европе. Одно из них находится на участке восточного побережья Онежского озера, протяженностью около 20 км. Другое место сосредоточения наскальных изображений расположено на побережье Белого моря в приустьевой части р. Выг. В Прионежье
обнаружено около 1200, а в Беломорье около 2500 петроглифов. Зафиксированы они также на Кольском полуострове, в том числе на реках Умбе, Поное, на оз. Канозере, в п. Иоканьге.
Петроглифы отличаются своими размерами. Большинство из них имеют длину в первые десятки сантиметров, многие — до нескольких сантиметров. В Прионежье преобладают именно такие. В Беломорье встречаются значительно более крупные наскальные изображения, в том числе размером до 2-3 и даже 4 метров.
Связь разнотипных каменных памятников с природной средой
Связь фиксируется повсеместно — каменные памятники сооружались далеко не бессистемно, а с учетом природной обстановки, причем — как в отношении общего географического положения, так и в зависимости от тех или иных элементов ландшафта и, наконец, ориентировки на астрономические направления, указывающие время года. Рассмотрим сказанное на нескольких примерах — сейдах, одиночных камнях-великанах, лабиринтах и петроглифах.
Одно из самых больших скоплений сейдов находится на Каменном плато в центре Мурманска. Оно расположено на правом берегу Кольского залива и сложено в основном метаморфическими породами. Поверхность плато осложнена структурными уступами высотой 5-10 метров, изобилует выходами грунтовых вод, ручьями и болотцами. Повсеместно распространена кустарничковая тундра, местами встречаются рощицы низкорослых берез. Сейды, большие и малые, встречаются по всей поверхности плато. Особый интерес представляют сейды, установленные вблизи или на бровке плато, вдоль обрыва-стенки, обращенного к Кольскому проспекту.
Некоторые сейды направлены на запад, в частности зооморфная глыба на каменных ножках — сейд-дракон. Фиксируются также цепочки сейдов. Плато разбито сетью трещин, видимых на космических снимках. Не исключено, что отдельные сейды приурочены к крупным трещинам. Еще один зооморфный сейд-черепаха в другом районе Мурманска (вблизи ул. Скальная), установленный на бровке плато, ориентирован на восток. Это же направление подчеркивается ориентировкой треугольника, образованного трещинами, что видно на космическом изображении [13].
Все чаще выясняется, что и одиночные камни-гиганты в южных районах Северо-Запада Европейской России в древности использовались для ориентирования в пространстве. Например, связи с окружающей средой, как с особенностями ландшафта, так и с календарно значимыми положениями Солнца и Луны, отчетливо фиксируются для мегалитических комплексов, расположенных вблизи Череменецких озер в Ленинградской области [14]. Здесь, на побережье оз. Верхнее Врево находится так называемый камень Св. Параскевы Пятницы. Этот камень в XX в. исследовала археологическая экспедиция под руководством Г. С. Лебедева, но никаких сведений о нем, как о части древнейшего мегалитического комплекса, не было известно.
Комплексные исследования, проведенные в 2010 г. совместно с доктором культурологии, известным специалистом в области мегалитического наследия Южной Сибири, астроархеологии и метрологии Л. С. Марсадоловым, показали, что этот камень не одинок и окружен на разных расстояниях камнями разной формы и объема, образующими равнобедренные треугольники с признаками подобия. Основание треугольника, опирающееся на самые крупные обработанные камни, совпадает по направлению с азимутом
восхода Солнца в день зимнего солнцестояния / захода в летнее солнцестояние [14]. Это направление прослеживается в такой же ориентировке берега оз. Верхнее Врево (спрямленной из-за своей тектонической обусловленности), а также в направлении, приуроченном к разлому долины р. Луги. Оба эти природных объекта находятся соответственно в 100 м и в 4 км от камня Св. Параскевы Пятницы. В целом камни мегалитического комплекса отмечают и другие направления географического пространства, необходимые для визирования Солнца и Луны в значимые для жизнедеятельности моменты года.
Полевые ландшафтно-топографические исследования авторов статьи с участием студентов и аспирантов РГПУ и СПбГУ в 2011 г. выявили гипсометрический уровень, ограничивающий площадку положительной формы рельефа, с которой открывается обзор всех объектов комплекса. Геоморфологический анализ показал, что камень Св. Параскевы Пятницы находится на высокой террасе, а выше — коренной берег, окружающий котловину, вмещающую оз. Верхнее Врево. Коренные южнотаёжные леса здесь заменены на суходольные сенокосные угодья разнотравно-злакового типа, что вместе с площадью озера обеспечивает хорошую обзорность восточной и западной частей горизонта и визуальную связь между объектами комплекса.
Результаты исследований [14] убеждают в том, что камень Св. Параскевы Пятницы, во-первых, задолго до его включения в систему Православных святынь, имел совсем иное предназначение, во-вторых, является частью крупного мегалитического комплекса, состоящего из камней, расставленных на необходимых расстояниях и ориентированных в нужных направлениях. Все особенности мегалитического комплекса убеждают в его первоначальном использовании для навигационных практических целей — ориентирования в пространстве и времени.
Лабиринты в регионе встречаются исключительно в прибрежно-морских районах, на побережьях Белого и Баренцева морей. При этом их можно увидеть как на низких морских террасах, в том числе на первой террасе, так и на высоком коренном береге или на вершинах островов. Наиболее удаленный от морского берега (15 км) лабиринт расположен в низовьях р. Поной на Кольском полуострове [1, 8, 12].
Один из самых низко расположенных лабиринтов в регионе (на высоте 3,4 м) находится вблизи г. Кандалакши. Самый высоко расположенный лабиринт сооружен на о. Олешин — на высоте около 50 м. Высоко расположены (на высоте около 18 м) также два лабиринта на Большом Заяцком острове. При этом лабиринты обнаружены как на морских, высоких и низких террасах, так и на речных надпойменных террасах (в частности в долине р. Поной). На одном и том же местоположении нередко фиксируются лабиринты, построенные на разных уровнях. Это, в частности, наблюдается на о. Большой Заяцкий: одни лабиринты сооружены на площадке террасы высотой около 12 м, другие построены на южном склоне ближе к вершине гряды.
Лабиринты иногда расположены на одной линии или параллельно направлению, образованному естественными природными образованиями, в том числе уступами в рельефе, грядами. Такое явление зафиксировано авторами, например, в расположении лабиринтов о. Большой Заяцкий. Несколько из них размещены вдоль линий, параллельных линии ориентировки гряды (с запада на восток) в верхней части острова. Подобное положение наблюдается у двух лабиринтов о. Олешин. Оба они расположены в створе с уступом коренных пород, ориентированном с запада на восток. Линейность расположения ряда лабиринтов параллельно ориентировке гряды или уступа коренных пород позволяет предполагать существование здесь комплекса инструментов
прямого (с использованием ландшафтных ориентиров) и обратного (по тени гномона в каменном сооружении) визирования.
Согласно концепции лабиринта-гномона эти кольцевые каменные кладки создавались для ориентирования в пространстве-времени и представляют собой древнейший астрономический инструмент — солнечный компас, часы и календарь, время по которому определялось путем измерения полуденной длины и фиксации направления утренней и вечерней теней гномона. Основные положения концепции были проверены расчетами для разных регионов Земли и натурными измерениями в период летнего солнцестояния 22 июня 2009-2010 гг. на островах Белого моря [15, 16].
В географическом распространении петроглифов прослеживается, прежде всего, обязательная приуроченность к водным объектам — морю, озерам и рекам, к их побережьям и островам. При этом, как крупных скоплений петроглифов (на Белом море и на Онежском озере), так и небольших (на Кольском полуострове). Это косвенно может свидетельствовать об использовании их в качестве маркеров скоплений и миграций живых существ (так или иначе связанных с водоемами), необходимых для жизнедеятельности древнего человека (охоты, рыболовства, морского промысла).
В конфигурации многих рисунков на скалах в русле р. Выг в Залавруге прослеживается корреляция с трещиноватостью в скальном массиве, сложенном метаморфическими породами. Этот массив разбит сетью расколов, большинство которых, самых крупных, имеют следующую ориентировку: ЮВ 160°, С 0°, В 90°, СВ 75°, ЮЗ 210°. Фигура трехпалого человека (шамана) по своей длине совпадает с ориентировкой рядом расположенной трещины, вытянутой с запада на восток. Рисунок анкха — символа жизни и смерти (как этот знак трактуется в Древнем Египте), также как и вычерченный рядом рисунок змеи (символ цикличности времени) по своей длине так же вытянуты с запада на восток. Руки человека в плечах и горизонтальный элемент изображения анкха ориентированы в направлении Север—Юг,
Рис. 2. Олень с солярным знаком — петроглиф на и это тоже дублируется направлением скалах, р. Выг вблизи Белого моря. Фото Ал. А. Гри- одной из групп трещин. горьева, 2011 г. Элементы изображения еще одно-
го значимого петроглифа — олененка с вытянутым хвостом, который заканчивается спиралью (символ бесконечности, ритмичности жизни) также коррелирует с направлением главных трещин скального массива: хвост животного вытянут вдоль соседней трещины в направлении Север—Юг, а его туловище головой ориентировано на Запад, то есть опять-таки в направлении ориентировки многих расколов массива.
Наконец, вблизи с изображением олененка, в трещине, вытянутой опять-таки с Юга на Север, фиксируется девять ярких точек (рис. 2). Возможно, что вся локальная композиция иллюстрирует этапы жизни животного от времени его зарождения (9 точек — 9 солнечных месяцев).
Другой вариант трактовки этой группы изображений уже рассматривался в наших публикациях [16], где «анкх» был интерпретирован как календарь: светлое кольцо — лето и темное — зима, прямая линия между ними — равноденствие (рис. 3).
Действительно, форма и известное определение знака — «ключ дома Солнца и царства мертвых», идеально соответствуют внутренней структуре лабиринта в полярном регионе, в которой над Т-образным пересечением дорожек находится круг, фиксирующий движение самой короткой летней тени — маркер полярного дня. Известно, что домом Солнца (где оно ночует, и ему больше негде спрятаться) в древности называли Север. Жрец с символом календаря, олень со спиралью (возможно, самка оленя с пуповиной и новорожденным оленёнком у ног) и сцена принятия родов у людей (последняя археологами трактуется как экзотическая сцена дефлорации) располагаются на одной линии с восходом/заходом Солнца в дни равноденствий (см. рис. 3), что акцентирует связь астрономических, фенологических событий и жизненных циклов человека и кормящего его биологического вида, которые были первыми мерами времени (сорок недель беременности человека и оленя фонетически и семантически согласуется с понятием «срок»).
Сказанное в этом разделе свидетельствует о широком использовании создателями разных видов каменных памятников устойчивых элементов природного окружения с целью создания своеобразных инструментов для ориентирования в пространстве и во времени (навигации). В интересах жизнеобеспечения нужно было знать время и места охоты и морского промысла, направления на них. Напомним, что через Северо-Запад Европейской России с глубокой древности проходит один из главных европейских и мировых маршрутов миграции перелетных птиц (в частности из района Баренцева моря к побережью и островам Белого моря и далее на юг и наоборот).
Связь разнотипных каменных памятников друг с другом
Связь прослеживается практически между всеми каменными сооружениями, рассматриваемыми в статье. Чаще всего отмечается корреляция двух, а иногда и трех типов объектов. Эта связь выражается как в совместном размещении разнотипных каменных объектов, так и в привязке к одним и тем же элементам ландшафта, наконец, в участии их в образовании единого навигационного комплекса (в системе ориентирования во времени и в пространстве). Приведем примеры.
Совместное местонахождение разнотипных каменных объектов отмечается в регионе на совершенно различных местоположениях. Так менгиры и сейды, соседствующие друг с другом, зафиксированы, например, на Каменном плато в Мурманске, на
Рис. 3. Петроглифы на скалах, р. Выг (Беломорье). Вверху олень со спиралью. Внизу змея и человек со знаком анкха (по: Лобанова Н. В., 2010).
горе Воттоваара в центральной Карелии и на о. Большой Немецкий Кузов в Белом море. Сейды и петроглифы встречаются в одном и том же месте на островках в русле р. Выг вблизи Белого моря. Лабиринты и сейды обнаружены на о. Олешин. Каменные ступени (природные и, возможно, природно-рукотворные) можно видеть на плато вблизи Сейд-озера, на горе Воттоваара и на Пупкиной горе в Псковской области.
Впрочем, совместная встречаемость разнотипных объектов фиксируется далеко не всегда. Часто в том или ином месте расположен только один вид каменных сложений. Особенно это относится к южным территориям региона (Псковской, Новгородской и частично Ленинградской областям).
На о. Олешин Кемских шхер в Белом море зафиксированы каменные пирамидки, построенные из валунов, гурии, высотой до 1,5 м. Они расположены на вершине острова и выстроены в двух перпендикулярных друг другу направлениях. Главная линия гурий, в створе которой находится три пирамидки, причем первая, «исходящая» — самая крупная (высотой около 3 м), с основанием в виде пятилучевой звезды, ориентирована с Запада на Восток. Она протягивается из глубины острова в сторону моря. Второй ряд гурий, состоящий из трех пирамидок, расположен вдоль линии берега и ориентирован с Севера на Юг. Гурии, несмотря на небольшую высоту, хорошо прослеживаются со стороны моря.
На этом же острове в непосредственной близости от гурий сооружены два лабиринта. Оба они находятся на той же — главной линии расположения четырех гурий, вытянутой в сторону моря, и, таким образом, ориентированы вместе с ними также с Запада на Восток.
Еще далее, в глубине острова, к востоку и в створе с главной линией расположения гурий фиксируется уступ коренных метаморфических пород (высотой около 1 м). Он ориентирован самой Природой в направлении с Запада на Восток, кстати, необходимом древним обитателям для определения астрономической границы основных сезонов года — лета и зимы. Именно поэтому для создания древнего комплекса, предназначенного для ориентирования в пространстве и во времени, выбран этот, а не другой остров Белого моря — каменный уступ, как элемент ориентирования, является долговечным. Создатели комплекса ориентирования всегда использовали в своих сооружениях какой-либо естественный элемент ландшафта.
Аналогичные комплексы каменных объектов, предназначенные для ориентировки в пространстве и во времени, встречаются и в других местах региона, и в особенности на островах Белого моря. Их можно увидеть на острове Большой Заяцкий Соловецкого архипелага. Там на одной линии, ориентированной в направлении Запад—Восток, находится полоса каменных куч (на вершине гряды) и ниже, параллельно им — полоса из трех лабиринтов. Выше говорилось, что и скит, стоящий вблизи берега, построен в весьма удобном с точки зрения ориентирования месте. Несомненно, он был сооружен на месте древнего мегалитического сооружения (как это обычно и делается — новые священные памятники, основанные на иной идеологии, всегда создаются на месте старых, как бы отрицая их). Об этом свидетельствует его расположение также в створе с отмеченной линией ориентирования каменных сооружений. Известно также, что в 30-е годы ХХ века на островах Белого моря по заданию НКВД наиболее зримые памятники мегалитической культуры (сейды и менгиры) сознательно разрушали, сдвигали с места.
Отчетливая корреляция петроглифов и сейдов наблюдается, например, на участ-
ке скопления наскальных изображений на скалах в русле р. Выг на побережье Белого моря. В частности, в Залавруге сейды соседствуют с большой группой петроглифов, выбитых на тех же скалах. При этом отмечается не просто их соседство. Отдельные сейды, также как и наскальные изображения, приурочены к трещинам, разбивающим скальный массив. Эти сейды фиксируют начало и конец (в пределах скального массива) трещины.
В целом же упомянутый комплекс каменных памятников был создан именно в этом месте, так как отдельные элементы местности — трещины помогли его создателям в выделении и сохранении информации о важных для жизнедеятельности ориентиров. Их было удобно выбирать среди трещин-расколов горных пород. Как выяснено, этим направлениям соответствовали крупные трещины, ориентированные на Северо-Восток (75°), Восток (90°) и на Север (0°). Скорее всего, избранные в качестве ориентиров трещины в скалах фиксировали наиболее значимые моменты годового цикла, то есть календарные астрономические и фенологические этапы года, важные для жизнедеятельности. Например, они могли указывать на время и пути миграции и местоположения птиц (в том числе основного направления с севера на юг и обратно), рыбы, морского и «сухопутного» зверя.
Обычно не всегда «одиноки» огромные скульптуры, вырубленные в скалах, например, на о. Большой Немецкий Кузов в Белом море. Они соседствуют с другим видом каменных образований — сейдами. Антропоморфные фигуры выделяются в скале — крутой, отвесной ступени высотой около 10 метров в прибрежной части острова. Перед отвесной скалой со скульптурами расположена площадка, окруженная сейдами. Сейды соседствуют также с каменными лестницами природного и природно-антропо-генного генезиса, сформированными в скалах. Такое явление можно видеть, например, на горе Воттоваара, на р. Вуокса, на о. Олешин.
Древние каменные объекты разных видов нередко, а обычно соседствуют друг с другом на одном и том же местоположении. Более того, нередко они образуют единые комплексы, между элементами которых, как природными, так и рукотворными, существуют внутренние, впрочем, видимые связи. Эти связи не означают непременно, что возраст различных элементов комплекса одинаков, но может свидетельствовать об их общем предназначении и продолжении традиции сооружений.
Сакральность каменных памятников и ее истоки
Все древние каменные памятники и их местоположения рассматриваются как сакральные объекты. Причем иногда высказывается мнение, что сакральность возникает сама по себе, является как бы «душой» Природы. С этим нельзя согласиться.
По-нашему мнению, сакральность вторична — определяется значением объектов для человека и рождается в сознании как отражение процесса его адаптации к условиям природной среды. Очевидно, если священной является сама Жизнь, то статус объекта определяется жизненной необходимостью. При таком подходе, сакральные объекты и ландшафты — важные элементы системы жизнеобеспечения, и эта суть сохранилась до наших дней. Однако, изменилось содержание сакральности и формы обращения к ней: от жизненно-важной информационной системы навигации (знания — дары космоса) до грубо-материального взаимодействия с богами (по схеме «я тебе — ты мне» в форме жертвоприношений) и мест силы сегодня (для «подпитки
жизненных сил природной энергией»). Эволюция сакральных отношений с Природой включает три основных этапа: 1) осознанное почитание на благо коллективных интересов; 2) бессознательное поклонение во имя практической выгоды коллектива или индивида; 3) частный потребительский и коммерческий интерес в условиях рыночной экономики. Есть основания полагать, что такой современный уровень понимания не гарантирует их сохранения для будущих поколений, а возможные и уже понесенные потери невосполнимы для науки и культуры.
О сакральности обсуждаемых каменных памятников свидетельствуют различные признаки. В частности — строительно-архитектурные: некоторые мегалитические комплексы в качестве своей составной части включают явную площадку для совершения священнодействий (например, на о. Немецкий Кузов — перед вырезанными в уступе скалы антропоморфными ликами). Небольшие площадки, возможно, такого же назначения, зафиксированы на Каменном плато в Мурманске. Они приурочены к местам с естественными изгибами пачек горных пород в виде амфитеатра и окружены сейдами.
Сакральность мест сосредоточения петроглифов подчеркивается изображениями на скалах (в том числе в Беломорье и на побережье Онежского озера) священнодействующих шаманов. Косвенным свидетельством сакральности некоторых одиночных камней-мегалитов, мест, на которых они построены, является сооружение на них культовых христианских или советских памятников. Так на камне Св. Параскевы Пятницы в Ленинградской области одно время, еще в начале ХХ в., стояла часовня, а сам камень, введенный в свое время в систему православных святынь, получил имя. Подобным же образом древний мегалит, огромная каменная глыба — Конь-камень на острове Коне-вец в Ладожском озере с давних пор, еще до христианизации этой территории, был почитаемым. Именно поэтому, с целью отрицания автохтонной идеологии иного культа, на нем была сооружена часовня.
На сакральность древнейших каменных сооружений могут указывать и не случайно стоящие рядом с ними могучие деревья (дубы, вязы) или их рощи. Примерами могут служить мегалит на р. Луге в 2-х км от ж-д. ст. Толмачево, расположенный среди рощи из дуба, камень Св. Параскевы Пятницы на побережье оз. В. Врево, окруженный несколькими вязами, или один («главный») из камней мегалитического комплекса на Ореховой горке (Новгородская область), возле которого, на лугу, растет огромный дуб.
Наконец, сакральность древнейших каменных памятников обнаруживается в упоминаниях некоторых из них (как объектов поклонения) в местных преданиях. Например, в легендах саамов сейды рассматриваются как волшебные камни, которые самостоятельно даже могут передвигаться, а, точнее, даже летать. В настоящее время те же саамы считают сейды и лабиринты священными. Большие одиночные камни, распространенные особенно в южных частях региона, также нередко остаются объектами поклонения. Их почитатели верят, что они могут принести удачу, вылечить и поэтому даже приносят дары, например, веточку с ягодами.
В основе формирования сакральных мест лежат как природные факторы, так и мировоззренческие представления. Вместе с тем подчеркнем, что сакральными, вопреки распространенному мнению, первоначально становились не просто какие-либо необычные природные объекты или местоположения. На самом деле, таковые формировались среди тех из них, которые, прежде всего, использовались древним человеком для своих целей, и, главное, в интересах безопасной жизнедеятельности.
Подобные, выделяющиеся своим видом, зримые, выразительные феномены и места (скалы, вершины холмов, повороты рек, необыкновенные участки берегов рек, озер, морей, искривленные или могучие деревья и т. д.) использовались первостепенно в целях ориентирования в пространстве и во времени. Именно на них устанавливались сейды, менгиры, гурии, создавались каменные антропоморфные и зооморфные скульптуры. В таких местах рукотворные объекты, предназначенные для пространственного ориентирования, одновременно выделяли на местности более долговечные специфические природные феномены. Каменные сооружения служили опознавательными знаками для маркировки путей перемещения по морю, реке, озеру или по суше. Вспомним некоторые аналогии.
В Средние века водно-волоковые пути на Северо-Западе также маркировались, только другим образом, в том числе крестами, часовнями, церквями [21]. Норманны-викинги также в Средние века использовали мегалиты для своих передвижений по рекам. Заметим, прокладывались сначала сами пути, а затем эти важнейшие элементы деятельности маркировались относительно «долгоживущими» священными сооружениями. Точно так же, как мегалиты, установленные на островках Белого моря, на его берегах, весьма напоминают современные вышки — судоходные навигационные знаки.
Некоторые мегалиты, одиночные большие камни — не просто знаки-маркеры передвижения, но и ориентированы в отношении стран света, особенно часто в направлениях Север—Юг и Запад—Восток. Несомненно, камни повернуты человеком, а не поставлены таким образом природой. Одни мегалиты служили маркерами главных путей, обычно вдоль рек, по морю, фиксировали, например, также и маршруты миграций птиц. Другие каменные сооружения выделяли важные направления «местного значения», прежде всего, места рыбной ловли, морской охоты, перемещения животных. С этой целью, возможно, использовались до конца не расшифрованные петроглифы.
Помимо пространственной ориентировки, не менее важно было умение определять время. С этой целью, с глубокой древности, сооружались разные типы гномонов [15, 16]. С их помощью методом обратного визирования (с использованием теней) суточного движения Солнца определялось время суток. К III тыс. л. до н. э. солярная навигация достигла совершенных технологий и форм, наиболее распространенной из которых были лабиринты-календари, в которых зафиксирован годовой ход Солнца.
Те из каменных рукотворных образований, которые давали важную информацию для древнего человека, и становились священными. Со временем такие объекты «обрастали» им подобными, другими сооружениями нередко меньших размеров, становились местами религиозных, магических действий, а также становились некрополями. «Дополнительные» каменные сооружения, как, например, на Каменном плато в Мурманске, в еще большей степени выделяли священное место, надолго продлевали его главное предназначение. Вспомним аналогию со степными курганами, которые не только служили местами погребения, но одновременно возводились, образуя сеть долговечных ориентиров.
Специально ли отдельные мегалиты и лабиринты сооружались на разломах, в местах геологических аномалий, обладают ли они специфической энергетикой, влияющей на людей и якобы используемой некогда ими (см., например, [17, 22, 23]) — ответить пока проблематично. Рассматриваемые северные каменные сооружения сохранились сквозь тысячелетия, и при этом не осталось других достоверных следов (недолговечных) об их создателях.
Заключение
Авторы попытались исследовать только один аспект феномена «древние каменные сооружения» — их предназначение. Современная наука до сих пор обсуждает этот аспект [7, 24, 25], и не может решить этот и другие вопросы, связанные с указанными феноменами, — об их создателях (в том числе их появлении и исчезновении), возрасте. Некоторые гипотезы, выдвигаемые краеведами (лабиринты — древние маяки-радары, сейды — военные установки) несомненно, интересны, но пока не убедительны.
Археологи и культурологи, оценивающие время создания каменных феноменов, относят их преимущественно к неолиту и эпохе бронзы. При этом время начала создания таких мегалитов, как сейды, считается более ранним, чем лабиринтов и петроглифов. Отдельные авторы, впрочем, фиксируя продолжившуюся традицию почитания и даже воссоздания некоторых каменных памятников (в том числе лабиринтов), датируют мегалиты и лабиринты только средневековьем (и даже периодом Х1У-ХХ вв.). При этом ими не учитывается то обстоятельство, что истинное их предназначение уже частично было забыто [1, 7]. Лабиринты, например, были загадкой уже в античное время. Впрочем, сказанное не относится к менгирам, которые долгое время все же использовались как путевые знаки.
Географически время создания, даже расцвета сооружения многих каменных памятников обычно справедливо привязывается к одному из периодов потепления в голоцене, а именно к интервалу в 5,8-2,9 тыс. л. до н. э. На Северо-Западе Европейской России обнаружено большое количество мезолитических и неолитических стоянок древнего человека (на арктическом побережье их возраст восходит к периоду в 9 и даже 10 тыс. л. до н. э., а в южной Карелии — ко времени 6-7,5 тыс. л. до н. э.). Однако, археологи не смогли связать их с каменными памятниками и, таким образом, точно датировать последние [1, 6, 7, 24]. Исключение составляют некоторые группы петроглифов (в Беломорье они датируются 1У-11 тыс. до н. э.).
Авторов-создателей древнейших каменных памятников трудно определить также из-за слишком большого разрыва — тысячелетия — между временем заселения региона, прежде всего, Карелии и Кольского полуострова, современными обитателями — саамами, карелами и тем более славянами [25, 26]. Напомним, что самые древние (из новых поселенцев) — саамы появились на землях Северо-Запада только в первом-втором тысячелетии до н. э. и были постепенно оттеснены другими племенами на крайний север. Именно они и были первооткрывателями древних каменных памятников. При этом ни саамы, ни карелы не считают себя строителями каменных памятников (в том числе петроглифов и лабиринтов). Причем, только саамы вспоминают о некоторых из них (сейдах) в преданиях, связывая их сооружение с неизвестными племенами. Впрочем, и саамы, и отчасти некоторые карелы считают каменные сооружения священными.
Элементы мегалитической культуры Севера можно встретить и в более южных районах Европейской России: отдельные большие камни, менгиры, их группы и даже лабиринт (на хут. Мостище, Воронежской области). Установленные на специфических местах — на берегах рек, на холмах, они, обычно ориентированные по сторонам света, несомненно, представляют собой остатки навигационных знаков и их сетей, столь необходимых для жизнедеятельности человека. Возможно, они маркируют направления и точки этнокультурных контактов. Не исключено, что этот же путь отмечается
необычными топонимами с ностратическими и индоевропейскими корнями (например, инд) [27, 28].
Древнейшим каменным сооружениям археологи не уделяют должного внимания, либо их просто не замечают. Неизвестен точный возраст мегалитов, их (а также отчасти лабиринтов и петроглифов) авторство. Однако эти удивительные памятники Наследия существуют и являются индикатором древнейшего географического освоения Севера. Среди культурологических работ последних лет о древнейшем освоении Севера выделяются обобщающие, хотя и дискуссионные работы философа, проф. МГУ В. Н. Демина [29]. В них проанализированы не только археологические данные.
Вопросы древнейшего географического освоения Севера до сих пор реализуются с консервативных позиций и наталкиваются в своем решении на ряд существующих дискуссионных проблем. Среди них: 1) ледниковая теория, 2) происхождение индоевропейцев, 3) игнорирование большинством археологов-гуманитариев работ по астро-археологии (их основоположники в России — Ларичев В. Е. и Фролов Б. А.), раскрывающих древнейший опыт в ориентировании в пространстве-времени, важнейшем феномене в обеспечении безопасной жизнедеятельности человека. Сложные вопросы освоения Севера в прошлом могут быть решены только совместными усилиями гуманитариев (археологами, этнографами, культурологами) и естествоиспытателей.
Фактический материал, собранный авторами в полевых условиях, убеждает в первостепенной важности для строителей каменных сооружений практических знаний в географии и астрономии, обеспечивающих умение ориентирования в пространстве и во времени. Мифологическая, магическая, художественная и прочие составляющие представлений о каменных сооружениях при этом формировались позднее, причем таким образом, что истинное предназначение упомянутых памятников было забыто (бессознательно, а частично, в том числе в советское и в настоящее время, даже сознательно). Высказываемое в статье представление о формировании феномена «са-кральность», подкрепленное соответствующими разработками, свидетельствует о её природных истоках и основополагающей, фундаментальной роли в формировании концепции культурной географии [30].
Литература
1. Косменко М. Г. Проблемы происхождения и адаптации культуры древнего населения // Комплексные гуманитарные исследования в бассейне Белого моря. Петрозаводск: Острова, 2007. С. 2-35.
2. Адаптация народов и культур к изменениям природной среды, социальным и техническим трансформациям / отв. ред. А. П. Деревянко. М.: РОССПЭН., 2010. 544 с.
3. Кузин И.Л. Геоморфологические уровни Северо-Запада Русской равнины // Изв. РГО. 2004. Т. 136, вып. 6. С. 9-30.
4. Чувардинский В. Г. К вопросу о материковом оледенении Фенноскандии // Изв. РГО. 2010. Т. 142, вып. 5. С. 32-37.
5. Удра И. Ф. Биогеографическое подтверждение морских трансгрессий и внутриматерико-вых подтоплений на территории Евразии в антропогене // Известия РАН. Сер. географ. 2009. № 2. С. 34-47.
6. Археология Карелии. Петрозаводск: Кольский Научный центр РАН, 1996. 416 с.
7. Комплексные гуманитарные исследования в бассейне Белого моря / составит. Н. В. Лобанова. Петрозаводск: Острова, 2007. 208 с.
8. Куратов А. А. Каменные лабиринты в сакральном пространстве Северной Европы. Архангельск: Поморский университет, 2007. 45 с.
9. Мартынов А.Я. Археологические памятники Соловецкого архипелага и других островов южной части Белого моря. III тысячелетие до н. э. — ХУ в. Архангельск — Соловки: Поморский гос. университет, 2002. 344 с.
10. Гурина Н. Н. Мир глазами древнего художника Карелии. Л.: Наука, 1967. 120 с.
11. Савватеев Ю. А. Вечные письмена (наскальные изображения Карелии). Петрозаводск, 2007. 458 с.
12. Колька В. В., Корсакова О. П. Возраст археологических объектов — каменных лабиринтов и относительное перемещение береговой линии Белого моря в позднеледниковье и голоцене // Изв. РГО, 2010. Т. 142, вып. 1. С. 31-45.
13. Григорьев Ал. А. Священные места Озерного края России. СПб.: Астерион, 2-е изд. 2010. 368 с.
14. Марсадолов Л. С., Паранина Г. Н. Первые комплексные исследования мегалитических объектов на Северо-Западе России: методика и методология // География: проблемы науки и образования (Материалы Ежегодн. Межд. научно-практич. конф. LXIV Герценовские чтения, посвященной памяти А. М. Алапатьева). СПб.: Астерион, 2011. С. 45-52.
15. Паранина Г. Н., Паранин Р. В., Субетто Д. А. Северный лабиринт — отражение арктического пространства и времени // Изв. РГО. 2009. Т. 141, вып. 6. С. 66-75.
16. Паранина Г. Н. Время, ландшафт, культура (матер-лы научно-практич. семинара «Этнокультурная география и семиотика географического пространства» 2010 г. / отв. ред. СПб.: Астерион, 2010. Вып. 1. 108 с.
17. Паранина Г. Н. Свет в лабиринте. СПб.: Астерион, 2010. 124 с.
18. Мизин В. Культовые камни и культовые места Ленинградской области. СПб.: Невский Фонд, 2006. 168 с.
19. Мизин В. Сейд, каменная легенда Лапландии. СПб.: Европейский Дом., 2006. 180 с.
20. Историко-географические памятники Европейского Севера России (Проект по гранту РГО. Руков. Н. Н. Филатов). Петрозаводск, 2010.
21. Севастьянов Д. В., Зелюткина Л. О., Коростелев Е. М. Водно-волоковые пути — объекты историко-культурного наследия Русского Севера // География: наука и образование в системе «общество — школа — университет». Матер. Межд. научно-практ. конф. СПб.: ВВМ, 2007. С. 45-48.
22. Кодола О. Е., Сочеванов В. Н. Путь лабиринта. СПб.: Менделеев, 2003. 176 с.
23. Брунов В. В. Влияние гео- и технопатогенных зон на различные аспекты жизнедеятельности. М.: Амрита-Русь, 2006. 464 с.
24. Панкрушев Г. А. Мезолит и неолит Карелии. 1. Мезолит. Л.: Наука, 1978. 162 с.
25. Манюхин И. С. О происхождении саамов. Петрозаводск: Карельский Научный центр РАН, 2002. 260 с.
26. Кочкуркина С. И. Народы Карелии: история и культура. Петрозаводск: Карелия, 2004. 208 с.
27. Виноградов А. Г., Жарникова С. В. Восточная Европа как прародина индоевропейцев // Страноведение и регионоведение в решении проблем устойчивого развития в современном мире. СПб.: ВВМ, 2010. С. 213-219.
28. Гусева Н. Р. Русский Север — прародина индославов. М.: Вече, 2010. 303 с.
29. Демин В. Н. Загадки Русского Севера. М.: Вече, 1999. 480 с.
30. Григорьев Ал. А., Паранина Г. Н. Культурная география — шаг к истокам // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 7. 2011. Вып. 3. С. 60-72.
Статья поступила в редакцию 23 декабря 2011 г.
