CC BY
52
ИСТОРИЯ
С. Г. Корзун (Штутгарт)
Генрих Гюйссен и борьба протестантов и католиков за влияние на русскую православную церковь в эпоху раннего Просвещения1
В статье рассматривается роль Г. Гюйссена, немецкого просветителя, воспитателя царевича Алексея, в борьбе протестантов и католиков за влияние в России в эпоху Петра I. Ключевые слова: история церкви, посредник, Просвещение, Германия, Россия.
Немецко-русские отношения в самых разных сферах были особенно интенсивными в эпоху раннего Просвещения. К этому времени с обеих сторон сложились естественные предпосылки для сотрудничества. Немецкое Просвещение проходило под знаком утверждения всемогущества разума и избавления человечества от религиозных предрассудков. Новое мышление явилось основой для экономического, социального и политического развития прежде всего в протестантских княжествах Германии в начале XVIII в. В распространении раннего Просвещения велика была роль университетов и академий. Их выпускниками стали в числе прочих ученые нового типа — самостоятельно и критично мыслящие личности, служащие делу общественной пользы. Количество издаваемых книг и журналов заметно возросло. Формы взаимодействия между учеными постоянно совершенствовались: они вступали друг с другом в переписку, искали встреч во время путешествий с познавательными целями. При этом национальные и религиозные различия не являлись преградой для завязывания контактов и обмена информацией2.
Целенаправленной программой царя Петра I стала ориентация на Запад. Важным инструментом политики государя было формирование общественного мнения — не только в России, но и в Западной Европе. Посредством прессы и литературы он попытался изменить стереотипы, сложившиеся о России, или хотя бы направить их в позитивное русло. Чтобы достичь этой цели, Петр I привлек на русскую службу немецкого барона Генриха Гюйссена (ум. 1739 г.). Его наем состоялся в рамках Манифеста от 16 апреля 1702 г. о вызове иностранцев в Россию с обещанием им свободы вероисповедания и других привилегий. Наиболее массовой была вербовка
военнослужащих3. Но пример Гюйссена наглядно свидетельствует, что царю были важны и другие аспекты совместной работы с иностранцами.
Выходец из дворянской протестантской семьи немецкого города Эссена, Гюйссен обучался юриспруденции, истории, языкам и географии в разных университетах Европы (Дуисбурге, Кёльне, Лейпциге, Страсбурге). Он много путешествовал, набираясь опыта, служа, например, гофмейстером (воспитателем) при немецких дворах и заводя знакомства в ученой среде. Несморя на многообещающие предпосылки, карьера Гюйссена на родине не сложилась из-за случайности: министр первого короля Пруссии Фридриха I (1701-1713) Эберхард фон Данкельман, чьих сыновей Гюйссен воспитывал в качестве гофмейстера, был смещен. После этого и к самому Гюйссену при бранден-бургском дворе стали относиться с подозрением, а карьера при других дворах Германии казалась ему скучной и бесперспективной4.
Гюйссен прибыл в Россию в 1703 г. Сразу по прибытии он взял на себя обязанности воспитателя царевича Алексея и непосредственно пропагандиста России в немецкоязычных печатных изданиях. Будучи немецким просветителем, он весь свой опыт и полученные знания ставил на службу общественному прогрессу вне зависимости от того, где и кому он служил. Дело Петра I барон расценивал как вклад во всеобщее развитие человечества, посему хранил верность царю до конца его жизни. Деятельность Гюйссена не ограничивалась какой-то одной областью знаний или некоей единственной сферой их применения: он был полемистом, пропагандистом, гофмейстером, историком, а также дипломатом и юристом5. С 1710 г. Гюйссен был членом Берлинской академии наук. Но чем бы он ни занимался, барон оставался посредником между Россией и Германией, благодаря чему русско-немецкие отношения упрочивались и развивались.
Одна из самых интересных сфер деятельности Гюйссена — это посредничество между Россией и Германией в вопросах религии. Немецкие протестанты были заинтересованы в расширении границ своего влияния и попытались воспользоваться обещанной иностранцам свободой вероисповедания в России. Пиетисты — представители религиозного течения в лютеранстве — планировали выйти за рамки распространения своего влияния лишь на жившую в России немецкую диаспору и воздействовать также на русское население. Большой интерес к России проявил вдохновитель пиетистского движения Август Германн Франке (1663-1727), профессор богословия и основатель многочисленных благотворительных и учебно-воспитательных
учреждений в немецком городе Галле. Там в так называемом Сиротском доме, служившем центром всех прочих пиетистских учреждений, печатались сочинения, имевшие отношение к России6.
Действовали пиетисты через своих живших в России соотечественников, одним из которых был Гюйссен. Эрнст Глюк (1654— 1705), немецкий лютеранский пастор, руководивший гимназией в Москве, в 1704 г. уведомил Франке, что Гюйссен стал воспитателем царевича Алексея7. В свою очередь Гюйссен сотрудничал с немецкими учителями из гимназии Глюка. Один из них, Иоганн Вернер Паус (1670-1735), помогал Гюйссену при обучении наследника престола географии и истории8. В письме от 23 апреля 1721 г., адресованном Франке, Гюйссен описал достижения Пауса (после того как тот покинул Россию). В том числе он упомянул его переводы, например книги предшественника пиетизма Иоганна Арнда «Об истинном Христианстве»9, на русский язык10. От Иоганна Генриха Калленберга (1694-1760), теолога из окружения Франке и основателя Института иудаизма и магометанства (Institutum Judaicum et Muhammedicum) в Галле, Паус узнал об интересе к нему Гюйссена. В августе 1721 г. он объявил Франке о своем намерении вернуться в Россию, что вскоре и сделал11. Паус умер в 1735 г. в Петербурге. Гюйссен поспособствовал и тому, чтобы другой учитель гимназии, пиетист Михель Богуслав Руттих (ум. 1727 г.), был освобожден из тюрьмы, куда его заключили по навету отца одного из учеников, Наумова12.
В уже упомянутом письме Франке от 23 апреля 1721 г. Гюйссен сообщал из Петербурга: «У нас здесь теперь 4 немецких и 4 шведских и финских евангелических церкви, а также одна реформистская, где публично и в свободной форме отправляется богослужение»13. Ученый также лично переписывался с Иоганном Генрихом Калленбер-гом. Из их писем очевидно, что последний передавал Франке информацию, полученную от Гюйссена14. Из наброска письма руководителя Института иудаизма и магометанства Гюйссену следует, хотя детали не уточняются, что он просмотрел документы архива Готы и пришел к выводу, что уже герцог саксен-готский Эрнст I Благочестивый (1640-1674) планировал в XVII в. внести свой вклад в преобразование России15.
Гюйссен вел переписку и с Иоганном Готхильфом Фокеродтом, пиетистом из окружения Франке и Калленберга и членом Берлинской академии наук. С 1715 г. Фокеродт служил секретарем у Дмитрия Кантемира (1763-1723) — писателя, ученого-историка и государственного деятеля. Гюйссен и Фокеродт обменивались инфор-
мацией об общих знакомых и актуальных событиях. Русский двор Фокеродт охарактеризовал как «наполовину турецкий и наполовину валашский» и заметил, что иностранцам в России приходится преодолевать невероятные трудности16.
Гюйссен также выступил посредником в отношениях между Франке и Феофаном Прокоповичем (1681-1736). Он высылал сочинения этого сподвижника Петра I в Галле, например его панегирическую проповедь по случаю Полтавской победы 1709 г. Проповедь была напечатана на латинском языке в 1709 г. в Киеве и в 1711 г. в Лейпциге17. Один экземпляр напечатанного в Лейпциге издания, который принадлежал Гюйссену, попал сначала к Томасу Консетту, капеллану английской фактории в России, а затем к Франке в Галле18. Из письма Гюйссена к Консетту от 12 сентября 1728 г. очевидно, что Феофан Про-копович, который назван «нашим другом и всеобщим покровителем», находился в тесном контакте с иностранными протестантами19.
Одной из главных задач галльских пиетистов был перевод книги Арнда «Об истинном Христианстве» на русский язык и ее распространение среди русского населения. В 1735 г. по инициативе Феофана Прокоповича книгу перевел украинский студент-теолог в Галле Симон Тодорский. Но уже 9 декабря 1743 г. русское правительство запретило распространение и хранение этой книги в России. Также был запрещен перевод подобных книг теологического характера без позволения Синода и их ввоз в Россию20.
С изменением внутриполитической ситуации в России и со смертью Феофана Прокоповича попытки ознакомить русское общество с учением пиетистов прекратились. Таким образом, и Гюйссен не был успешен в своем содействии землякам. Впрочем, его связи с немецкими пиетистами вовсе не отражают его стремления именно преобразовать Россию в религиозном плане. Он поддерживал связь со своими знакомыми и был им полезен, если мог быть полезным. Тем не менее его переписка и контакты с пиетистами отражают важные церковно-религиозные и культурно-политические тенденции эпохи раннего Просвещения.
Есть основания полагать, что именно Гюйссен вступился за протестантов, после того как в 1717 г. янсенисты из Сорбонны в Париже предложили Петру I объединение католической и русской православной церкви21. Хотя эта идея была отклонена царем в форме письменного ответа Феофана Прокоповича22, немецкие протестанты посчитали нужным настроить общественное мнение против католиков. Иоганн Франц Буддеус (1667-1729), профессор теологии в Йене, написал в
1719 г. возражение на латинском языке «Церковь Римская и Русская»23, которое в том же году было напечатано на немецком языке как «Прояснение вопроса, есть ли надежда на объединение Римско-Католической и Русской церквей?» Буддеус заметил, что предложение Сорбонны в письменном виде и просьбу о его опровержении он получил от одного «знатного кавалера и почтеннейшего государственного министра одного великого государя»24. Эта характеристика подходит Гюйссену, который к тому же был прекрасно осведомлен о событиях. В 1721 г. он предложил Франке переиздание сочинения Буддеуса на латинском языке. Он же писал, что размышления этого автора «очень понравились здешнему духовенству» (письмо направлено из Петербурга)25. Таким образом, представляется вполне возможным, что он снова выступил посредником, способствуя повышению конкурентоспособности протестантов в их дискуссиях с католиками.
Эту же задачу ставили перед собой и братья Яблонские — Иоганн Теодор (1654-1731) и Даниэль Эрнст (1660-1741), одни из основателей Берлинской академии наук. Самое главное начинание Петра I заключалось, по мнению И. Т. Яблонского, в намерении обратить «своих бедных подданных, которые утопают во тьме незнания настоящего Бога», в другую веру, то есть в протестантство26. Гюйссен держал Яблонского в курсе событий относительно осуществления его плана. Например, в 1724 г. он писал ему о смерти суперинтендента всех российских лютеранских приходов Бартольда Вагетиуса и о неосведомленности по поводу того, кто будет его последователем27.
Гюйссен также посредничал и между Яблонским и Феофаном Прокоповичем. Особенный интерес представляли проповеди последнего. Одна из них — сочиненная по поводу смерти Петра Великого — в 1726 г. была напечатана по инициативе Гюйссена и Яблон-ского28 на немецком языке без указания места печати и перепечатана в этом же году в Гамбурге29.
Яблонский не мог оставаться равнодушным к сочинениям Стефана Яворского (1658-1722), своего идеологического противника и главного оппонента в вопросах церковной политики Феофана Про-коповича. В сочинении «Камень веры», впервые напечатанном в 1728 г.30, этот приверженец консервативного направления в русской православной церкви выступил против протестантов. Они же сочли своим долгом вступиться за единоверцев, а Гюйссен помог им разработать стратегию. Уже в 1729 г. опубликовал свою работу под названием «Апологетические письма» Буддеус31. Основу этого сочинения составляли отрывки из упомянутого произведения Стефана Явор-
ского, которые Буддеус получил от одного своего московского друга. Возможно, этим другом снова был Гюйссен, в переписке с которым Яблонский обсуждал «Апологетические письма»32.
Противники протестантов также не бездействовали. Испанский доминиканец Франсиско Бернардо Рибера в 1731 г. в Вене опубликовал сочинение «Антиапологетический ответ» в защиту католической церкви. В нем он упомянул, что «обезьяны-лютеране» обратились за помощью в Берлин к Даниэлю Эрнсту Яблонскому и попросили его продолжить борьбу против католиков33. Яблонский, внук Яна Амоса Каменского (1592-1670), известный педагог и епископ Общины чешских братьев особенно подходил для этой роли. Его знали и ценили в протестантской среде. Яблонский был далек от пиетизма и стремился к объединению протестантских течений в общеевропейском масштабе, к сближению православных и протестантов34. Он надеялся на то, «что с Яворским обратятся так, как он этого заслуживает, а русскую нацию и религию оберегут». Одновременно возражение Яблонского на «Камень веры» должно было, по его мысли, защитить евангелическую церковь, которая подверглась нападкам со стороны Стефана Яворского35. В то же время автор не был оптимистично настроен по отношению к возможному воздействию его готовящейся книги. Он считал, что произведение Стефана Яворского уже впечатлило множество людей, так что опровержение представлялось ему не достаточно сильным для того, чтобы изменить их мнение. Да и публичный спор, который мог бы послужить поводом к перерастанию конфликта в открытую борьбу, казался ему опасным36. Если опровержение будет объемным, рассуждал Яблонский, то толщина произведения может отпугнуть читателей. Если же оно будет кратким, то у читателей может создаться впечатление, что это всего лишь слабая попытка опровергнуть книгу Стефана Яворского.
Несмотря на колебания, Яблонский разработал план своего ответа на вызов, брошенный автором «Камня веры». Опровержение он планировал написать в форме диалога между вымышленными персонажами: одним архимандритом, сторонником Стефана Яворского, и одним евангелическим суперинтендентом. Выбирая между немецким и латинским языком, автор остановился на немецком, поскольку на нем «вещи могли бы быть описаны веселее и привлекательнее»37. Он решил назвать книгу «Молот слова Божьего, который разбивает скалы»38. Яблонский планировал поручить перевод своего сочинения на русский язык после его окончания и издание на этом языке в Сиротском доме в Галле39.
Чтобы осуществить свой план, Яблонскому нужно было получить полный текст «Камня веры», в его же распоряжении были только отрывки. Яблонский надеялся на помощь Гюйссена и писал ему, что рад обещаниям со стороны последнего переслать ему желанную книгу40. Проблема и в самом деле была решена с помощью Гюйссена: он переправил «Камень Веры» из России в Германию41, и Яблонский смог продолжить свою работу. Однако вскоре снова возникли проблемы: у издателя Иоганна Амбросиуса Хауде не было достаточного количества денег, к тому же издатель сомневался, можно ли будет сбыть книгу после печати42.
Опасения Яблонского не были беспочвенными. Ведь уже 19 августа 1732 г. русское правительство запретило печать и продажу произведения Стефана Яворского. Вскоре после этого Яблонский писал Гюйссену, что теперь наверняка и его возражение будет запрещено43. Терзаемый сомнениями, он отложил наброски своего сочинения в сторону. Его опровержение книги Стефана Яворского так и не было завершено и напечатано.
Таким образом, в противостояние между Феофаном Прокоповичем и Стефаном Яворским — внутренний вопрос Русской православной церкви — вмешались иностранные группировки протестантов и католиков. Для них это был подходящий повод для продолжения борьбы друг с другом и расширения своего влияния на Русскую православную церковь. Повод им был подан со стороны самих зачинателей спора: Стефан Яворский опирался на аргументы католиков в борьбе против Просвещения и ограничения власти Русской православной церкви со стороны государства. В протестантах же он видел инициаторов, распространителей и защитников Просвещения, а также виновников происходящего в плане влияния на Петра I. Феофан Прокопович же, в свою очередь, опирался на протестантов, особенно на немецких, проявивших в это время особый интерес к России. Этому развитию международных связей способствовал Гюйссен. Благодаря ему протестанты, хоть и не достигшие цели обращения русского народа в свою веру, смогли проявить себя как сильные, способные к контраргументации противники католиков.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Данная статья представляет собой главу из диссертации, подготовленной на историческом факультете Штутгартского университета. В 2012 г. планируется ее издание в формате книги «Ein Grenzgänger zwischen Deutschland und Russland: Heinrich Freiherr von Huys-
sen (1666-1739) in der Epoche der Frühaufklärung» («Мигрант между Германией и Россией: барон Генрих Гюйссен (1666-1739) в эпоху раннего Просвещения»).
2 Ср.: Strukturen der deutschen Frühaufklärung 1680-1720 / Hrsg. von H. E. Boedecker. Göttingen, 2008 (Veröffentlichungen des Max-PlanckInstituts für Geschichte. 168).
3 Манифест о вызове иностранцев в Россию, с обещанием им свободы вероисповедания, 16 апреля 1702 г. // Полное собрание законов Российской империи (далее: ПСЗРИ). СПб., 1830. Сер. 1. Т. 4. № 1910. С. 192-195.
4 Личный архив Питера Печауэра (Private Archive of Peter Petschau-ers, Boone, North Carolina). Huissiana III, H[einrich] v[on] Huyssen's Selbstbiographie. S. 11-35.
5 Haven P. von. Nachrichten von dem Baron von Huyssen // Magazin für die neue Historie und Geographie. 1776. № 10. S. 317-326.
6 Ср.: ObstH. August Hermann Francke und die Franckeschen Stiftungen in Halle. Göttingen, 2002.
7 Письмо Э. Глюка к А. Г. Франке, 8.III.1704 г. цит. по: Winter E. Halle als Ausgangspunkt der deutschen Russlandkunde im 18. Jahrhundert. Berlin, 1953. S. 373 (Veröffentlichungen des Instituts für Slawistik. 2).
8 Винтер Э. И. В. Паус о своей деятельности в качестве филолога и историка (1732) // XVIII век. 1959. № 4. С. 314.
9 Arndt J. Vier Bücher von wahrem Christenthumb / Heilsamer Busse / Hertzlicher Rewe und Leid uber die Sünde und wahrem Glauben: auch heiligem Leben und Wandel der rechten wahren Christen. Magdeburg, 1610. B. 1-4.
10 Письмо Г. Гюйссена к А. Г. Франке, 23.IV.1721 г. цит. по: Winter E. Halle... S. 397-399.
11 Письмо И. В. Пауса к А. Г. Франке, 25.VIII.1721 г. цит. по: Staatsbibliothek zu Berlin. Preußischer Kulturbesitz: Handschriftenabteilung. Nachlass August Hermann Francke. K. 28/28:2 (далее: Nachlass Francke). Bl. 287r.
12 Winter E. Halle. S. 172.
13 Письмо Г. Гюйссена к А. Г. Франке, 23.IV.1721 г. цит. по: Winter E. Halle. S. 399.
14 Письмо И. Г. Калленберга к А. Г. Франке, 12.II.1720 г. цит. по: Nachlass Francke (пагинация отсутствует).
15 Проект письма И. Г. Калленберга к Г. Гюйссену, февраль 1720 г. цит. по: Archiv der Franckeschen Stiftungen Halle a. d. Saale: AFSt/H K 91c b. Bl. 138v.
16 Письмо И. Г. Фокеродта к Г. Гюйссену, 1.Х.1717 г. цит. по: Санкт-Петербургский филиал архива Российской академии наук. Ф. 119. Оп. 1. Д. 3. Л. 183-184об.
17 Prokopowicz T. Panegyricus de celeberrima et paene inaudita victoria, quam Petrus I. totius Rossiae Monocrator, &c. &c. de universis sueco-rum exercitibus deo juvante reportavit anno Domini MDCCIX. Junii die XXII. [Leipzig, 1711].
18 Winter E. Halle... S. 117-118.
19 Письмо Г. Гюйссена к Т. Консетту, 12.IX.1728 г. цит. по: Consett T. The Present State and Regulations of the Church of Russia. London, 1729. Vol. 1. P. XIX.
20 О непривозе из-за границы печатанных в чужих краях на Российском языке книг, не освидетельствованных Синодом и о непереводе иностранных духовных книг без дозволения Синода, 9.XII.1743 г. // ПСЗРИ. Серия 1. Т. 11. № 8832. С. 960-961.
21 Narratio de Sorbonnae conatu cociliandi Ecclesiam Magnae Russiae cum Ecclesia Latina [Paris, 1717] // Unschuldige Nachrichten von Alten und Neuen Theologischen Sachen/ Zur geheiligten Übung verfertiget von Einigen Dienern des Göttlichen Wortes/ Zweyte Ordnung auf das Jahr 1718. S. 331-348.
22 Antwort der russischen Bischöfe an die Professoren der Sorbonne von Bischof Theophan Prokopovic, [1718] // Winter E. Halle. S. 358-359.
23 Buddeus J. F. Ecclesia Romana cum Ruthenica irreconciliabilis seu scriptum aliquod Doctorum quorundam Sorbonicorum Augustissimo Russorum Imperatori ad utriusque ecclesiae Unionem ei suadendam. Ienae, 1719.
24 Buddeus I. F. Erörterung der Frage ob eine Vereinigung der Römisch-Catholischen und Rußischen Kirchen zu hoffen sey? Durch Veranlassung einer Schrifft / welche Einige Lehrer der Sorbonne zu Paris Sr. Czaaris. Majestät Bey Dero hohen Gegenwart überreicht, und darin sie behaupten wollen / Daß beyde Kirchen gar leicht könten vereiniget werden. Jena, 1719. S. 1-3.
25 Письмо Г. Гюйссена к А. Г. Франке, 23.IV.1721 г. цит. по: Winter E. Halle. S. 398.
26 Письмо И. Т. Яблонского к Г. Гюйссену, 1.V.1714 г. цит. по: Winter E. Die Brüder Daniel Ernst und Johann Theodor Jablonsky und Russland // Archiv pro badani o zivote a dile Jana Amose Komenskeho. 1965. № 23. S. 126.
27 Письмо Г. Гюйссена к И. Т. Яблонскому, 10.II.1724 г. цит. по: Winter E. Die Brüder. S. 132.
28 Письмо Г. Гюйссена к И. Т. Яблонскому, 3.VI.1726 г. цит. по: Winter E. Die Brüder. S. 141.
29 [Prokopovic] T. Rußlands Thränen, Oder Kurtze Nachricht vom Tode Petri des Grossen/ Kaysers über ganz Rußland, Samt Zweyen zu des Verstorbenen Kaysers Lobe gehaltenen Reden. O. O., 1726.
30 [Яворский] С. Камень веры Православным церкве Святыя сыном, На утверждение и духовное созидание. Претыкающимся же о камень претыкания и соблазна, На востание и исправление / Под ред. Ф. Лопатинского. М., 1728.
31 Buddeus I. F. Epistola apologetica pro ecclesia Lutherana contra calumnias et obtrectationes Stephani Iavorskii Resanensis et Muromiensis metropolitae ad amicum Moscvae degentem scripta. Ienae, 1729.
32 Письмо И. Т. Яблонского к Г. Гюйссену, без даты, цит. по: Winter E. Die Brüder. S. 165.
33 Ribera B. F. Responsum ant-apologeticum ecclesiae catholicae contra calumniosas blasphemias Joannis Francisci Buddei nomine evulgatas in orthodoxos latinos et graecos; quo, Petrae Fidei a Stephano Javorskio Resanensi metropolita, &c. Ad evertendum Lutheri Pantheon jactae, re-petitur ictus. Viennae, 1731. P. 204.
34 Ср.: Brückenschläge. Daniel Ernst Jablonski im Europa der Frühaufklärung (далее: Brückenschläge.) / Hrsg. von J. Bahlcke, B. Dybas, H. Rudolph. Dößel, 2010.
35 Gedanken des Daniel Ernst Jablonski zur Widerlegung von Javorskijs Fels des Glaubens, 23. Mai 1730 (далее: Gedanken des Daniel Ernst Jablonski.), цит. по: Winter E. Die Brüder. S. 166-167.
36 Письмо Д. Э. Яблонского к Г. Гюйссену, без даты, цит. по: Winter E. Die Brüder. S. 167-168.
37 Gedanken des Daniel Ernst Jablonski. S. 166-167.
38 Schippan M. Daniel Ernst Jablonski und die Auseinandersetzungen um das «Veränderte Russland» Zar Peters I // Brückenschläge. S. 230.
39 Письмо Д. Э. Яблонского к Г. Гюйссену, без даты, цит. по: Winter E. Die Brüder. S. 167.
40 Письмо Д. Э. Яблонского к Г. Гюйссену, 18.I.1732 г. цит. по: Winter E. Die Brüder. S. 169-170.
41 Письмо Д. Э. Яблонского к Г. Гюйссену, 7.VII.1732 г. цит. по: Winter E. Die Brüder. S. 171.
42 Письмо Д. Э. Яблонского к Г. Гюйссену, 3.XI.1732 г. цит. по: Winter E. Die Brüder. S. 172.
43 Письмо Д. Э. Яблонского к Г. Гюйссену, 8.XI.1732 г. цит. по: Winter E. Die Brüder. S. 174.
Korzun S. G.
Heinrich Huyssen and the Struggle of Protestants and Catholics for the Influence on Russian Orthodox Church in the Epoch of Early Enlightenment
The article is concentrated on the role of H. Huyssen, a German Enlightener, a tutor of Tzarevich Alexey, in the struggle of Protestants and Catholics for influence in Russia in the epoch of Peter the Great.
Key words: history of the Church, mediator, Enlightment, Germany, Russia.
