CC BY
78
члена общества) и уровень гражданственности социума зависит от объема образовательных услуг и их политической (шире - идеолого-политической) ориентации.
Второй урок - это утверждение решающей роли государства в организации и регулировании образования подрастающих поколений. Государство должно оплачивать учебные услуги и поддерживать престижный статус обучающих учреждений всех уровней.
Третий урок - государственные органы законодательным путем под четким юридическим обеспечением должны участвовать в определении содержательных (сущностных) компонентов информационных целей для молодежи. Государство нуждается в том, чтобы на ученической скамье молодые люди воспитывались в духе любви к Отечеству, патриотизма, причем - патриотизма действенного, а не умозрительного.
Сейчас много говорится и пишется о правах личности, но парадигма поведения гражданина любой великой державы должна строиться на уважении государственных (национальных) интересов, благорасположенности их защищать, готовности во имя наци-
ональных интересов сотрудничать с людьми разных поколений граждански интегрированного общества.
Библиографический список
1. Абсолютизм в России XVn-XVIII в.: Сб.-к статей / отв. ред. акад. Н. М. Дружинин. - М.: Наука, 1964. - 519 с.
2. Ключевский В. О. Соч. Т. 5. - М., 1950. - С. 431.
3. Наказ императрицы Екатерины II. Памятники русского законодательства 1649-1832. Вып. П. 884. С.347 и след.
4. Пуффендорф С. Об обязанности человека и гражданина. - СПб.: Тип. Санкт-Петербурга, 1726. - 537 с.
5. Рождественский С. В. Из истории учебных реформ императрицы Екатерины II. - СПб.: Сенатская тип., 1909. - 97 с.
6. Рождественский С. В. Очерки по истории систем народного просвещения в России XVIII-XIX века // Записки историко-филологического факультета Санкт-Петербургского Университета. Т. 1. - СПб.: Тип. М. А. Александрова, 1912. - 608 с.
7. Толстой Д. А. Взгляд на учебную часть в России в XVIII столетии до 1782 года. T.XXXVIII. - СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1883. - 100 с.
8. Во Lindbeeg. The Doctrine of the Natural Law. -Symposium...P.74.
Starodubtsev M. P. EDUCATIONAL REFORMS CARRIED OUT BY CATHERINE II
Western influence on Russian political thought resulted in the ideology of "enlightened absolutism ".
The state took responsibility for training and education ofpopulation which was named "citizens".
The basis of the policy of Catherine II was to extend the support of the power not only to nobility but to form a literate "middle class " that was ready to serve the monarchy. The preconditions to transition to mass education were created. The law of school education was worked out. The Main Public School for training teachers was opened. The regulations which indicated the aims and tasks of education were created.
The regulations ordered to work out a curriculum and to regulate the educational process. Student enrolments expanded, new educational establishments were opened.
The reforms of Catherine II are of interest to our time. They were reforms, which proved the decisive role of state in the organization and regulation of education of the younger generations.
Keywords: middle class, chaotic schools, school reform, public schools, civil society, reforms of Catherine II.
УДК 001(09)
Антонов М. Ф.
ГЕНИЙ РУССКОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
В статье изложены взгляды автора на Д. И. Менделеева как экономиста. Ключевые слова: экономика, культура, строительство государства.
Антинародные силы, стоявшие за горбачевской «перестройкой» и ельцинскими «реформами», руководствовались двумя установками, подобранными на помойке истории. В политической сфере они стремились к построению в нашей стране капитализма по западному образцу, в экономической - к установлению либерального хозяйственного строя в его крайней форме монета-
ризма, который они приняли за последний крик моды в теории на Западе. Отчасти идеологов либерально-монетаристских «реформ» можно понять: экономическая наука в нашей стране во времена хрущевско-брежневского «застоя» была низведена до роли служанки волюнтаристских экспериментов, на Западе она тоже дергалась из одного теоретического тупика в другой, опыт социалис-
40
© Антонов М. Ф., 2012
тического ведения хозяйства на основе плана был «перестройщиками» дискредитирован, а о том, что в России рубежа Х1Х-ХХ веков была создана самая прогрессивная и действенная экономическая теория, вряд ли кто-нибудь из «реформаторов» слышал.
Между тем дело обстояло именно так. В конце XIX - начале ХХ века именно в России возникла экономическая теория, которая стояла неизмеримо выше западной политической экономии, а главное - исходила из русского понимания смысла жизни , основывалась на достижениях отечественной мысли и была нацелена на всестороннее развитие народного хозяйства России. Не у Маркса надо было искать теоретические основы развития экономики страны, не у Смита, не у Рикардо и не у Кейнса, а у плеяды русских мыслителей, проявившихся на рубеже веков. Однако этой теории крайне не повезло в том смысле, что царское правительство ее не только не поддержало, но и всячески душило, потому что она противоречила политике династии Романовых, направленной на европеизацию страны и содействие проникновению иностранного капитала. В начале советского периода нашей истории эта теория была отодвинута на задний план как часть отвергаемого наследия прошлого. А когда впоследствии жизнь заставила обратиться к ее идеям, их пришлось открывать почти заново, в основном методом проб и ошибок, и если брать, то в урезанном (или искаженным в угоду идеологическим догмам) виде, и лишь с началом кампании по борьбе с космополитизмом в конце 40-х годов (которой я был свидетелем и скромным - на уровне кандидатской диссертации - участником) в полный рост встали величавые образы наших гениальных мыслителей. Из трех основных школ русской экономической науки наибольшее значение для наших дней, на мой взгляд, имеет школа, вершиной достижений которой стали идеи великого сына нашего народа, всемирно признанного гениального ученого Дмитрия Ивановича Менделеева.
Особое значение идеи этой школы приобретают для нас ныне потому, что они возникли в эпоху перехода России от преимущественно аграрного к индустриальному экономическому строю, а сегодняшняя Россия переходит от страны индустриальной эпохи к стране эпохи информационной (парадокс заключается в том, что из-за гибельного курса либеральных реформаторов нам придется пройти через стадию страны доиндустриальной). И хотя эти два перехода существенно различны, проявившиеся в них многие экономические и социальные проблемы имеют немало общего, и опыт борьбы русских мыслителей прошлого за экономическую независимость тогдашней России сегодня очень нам бы пригодился.
«Экономика желудка» или «экономика духа»?
Сразу отмечу принципиальные отличия русской экономической мысли от политической экономии Запада. Строго говоря, все экономические теории можно разделить на две группы по тому, что они считают «первичным». Западные экономисты во главу угла ставят материальные условия жизни общества, производство, производственные отношения, труд, капитал и пр. Если они и принимали во внимание духовный элемент народного хозяйства, то отводили ему подчиненное место. Так, А. Смит понимал, что в человеке сосуществуют и нередко борются между собой эгоистические и альтруистические начала, но чтобы не вникать в их сложное взаимодействие, он их намертво разделил. Нравственные начала человеческой природы он изложил в книге «Теория нравственных чувств» , которая прошла незамеченной (лет сорок назад я читал в Ленинской библиотеке экземпляр прошлого века с неразрезанными листами, то есть до меня никем не востребованный), а свое самое знаменитое сочинение «Исследование о природе и причинах богатства народов» основал на понимании человека как эгоиста, стремящегося лишь к собственной выгоде, и это представление об «экономическом человеке» стало исходным для всей классической политической экономии Запада. Маркс, хотя и много распространялся насчет интеллектуальных и нравственных сторон производства, по сути вообще отрицал самостоятельное значение духовного фактора, считая, что «идеальное есть материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней» (правда, он так и не пояснил, кто пересаживает материальное в голову и как его там преобразовывает).
В отличие от политической экономии Запада русская мысль неизменно исходила из первостепенного значения духовной стороны человека. Это нашло свое выражение и в религии, и в художественной литературе (Л. Толстой в «Войне и мире» определяет силу войска как его численность, помноженную на «коэффициент духа»), и во всех других сферах отечественной культуры. Отразилось это и в русской экономической науке, причем значение духовно-нравственного фактора хорошо понималось в ней и задолго до Менделеева, но о его предшественниках И. Т. Посош-кове, А. В. Суворове (да-да, том самом), Н. П. Гилярове-Платонове (который, кроме всего прочего, подверг суровой, но справедливой критике основные идеи А. Смита, Д. Рикардо, Т. Мальтуса, Дж. Ст. Милля, К. Маркса и др. видных западных экономистов, которые кажутся ему представителями науки давно минувшей эпохи) и др. я здесь говорить не буду.
«Экономика грядущего» Менделеева
О заслугах Менделеева перед русской и мировой наукой, перед русской промышленностью написано очень много. Его имя навеки вошло в историю науки
уже потому, что именно он открыл периодический закон химических элементов, на котором зиждится вся химия наших дней. Однако его перу принадлежат труды (общим числом свыше 500) не только по химии и химической технологии, но и по метрологии, воздухоплаванию, метеорологии, сельскому хозяйству, экономике, народному просвещению и пр. Один из крупнейших ученых современности, создатель «физической экономики» (то есть экономической науки о реальном производстве, а не о финансовых «пузырях») Л. Ларуш считает идеи Менделеева основой всей современной науки (хотя на Западе сейчас они всячески дискредитируются, даже периодический закон Менделеева именуется просто «периодической таблицей», без указания имени ее создателя). Однако до сих пор не сказано главное: Менделеев поднял знамя национально-освободительной борьбы русского народа против положения России как и сырьевого придатка Запада, против раболепства властей интеллигенции перед иноземными идеями и порядками.
Менделеев не мог мириться с тем: что «русский мужик, переставший работать на помещика, стал рабом Западной Европы и находится от нее в крепостной зависимости, доставляя ей хлебные условия жизни... Крепостная, то есть в сущности экономическая зависимость миллионов русского народа от русских помещиков уничтожилась, а вместо нее наступила экономическая зависимость всего русского народа от иностранных капиталистов... Миллиарды рублей, шедшие за иностранные товары... кормили не свой народ, а чужие». И он начинает борьбу за освобождение страны от этих экономических оков.
Надо иметь в виду, в каких условиях Менделеев выступил на экономическом и общественном поприще. Это была эпоха Николая I, пытавшегося «подморозить» Россию после либеральных метаний «дней александровых прекрасного начала» и декабристской смуты (хотя Менделеев жил при четырех императорах). «Первенствующим сословием» страны считалось дворянство, то есть помещики. Правда, после подавления восстания декабристов Николай, разочаровавшийся в элите русского дворянства, сделал своей опорой немцев, объясняя это так: «Русские дворяне служат России, а немцы - династии». Если в области культуры русское дворянство того времени оказалось на высоте и создало шедевры мирового значения («Пушкинская эпоха»), то в области экономики оно занимало в основном реакционные позиции: помещики были главными производителями зерна, идущего на экспорт, и в их среде широко было распространено мнение (нашедшее, в частности, выражение в книге известного экономиста и статистика, председателя Тарифного комитета Л. В. Тенгоборского), будто «Россия - страна земледельческая и в развитии промышленности не
нуждается» (другие добавляли: да наш земледельческий народ на это и не способен). Их можно было бы с известной натяжкой назвать «гайдаровцами XIX века», поскольку они полагали, что нашей стране, располагающей необъятными просторами пахотных земель, самой судьбой предназначено быть кормилицей Европы, где население густое, а земли мало. А потому следует прилагать усилия прежде всего к расширению экспорта сельскохозяйственной продукции, необходимые же промышленные изделия можно будет на полученную валюту закупать за границей (за исключением того, что совершенно необходимо для оснащения вооруженных сил). Сам Николай стоял за развитие промышленности (и за строительство железных дорог), но он, похоже, всерьез хотел походить на Петра I, делавшего упор на строительство казенных заводов или же заводов, учреждавшихся купцами, но при поддержке государства. В силу всех этих обстоятельств идеи Менделеева, выступившего горячим поборником промышленного развития России, причем с опорой на самые широкие слои народа. встречали резкое противодействие со стороны как правящего класса, так и собственно правительства. Круг его идейных противников был на редкость широк: в первую очередь это были иностранные капиталисты, в том числе главы могущественных кланов Нобелей, Ротшильдов и Рокфеллеров, их российские «агенты влияния», отечественные предприниматели, руководствовавшиеся своекорыстными интересами и не желавшие думать о судьбах страны и народа, помещики, заинтересованные в сохранении за Россией роли поставщицы хлеба для Европы, кулаки и различные посредники, наживавшиеся на эксплуатации крестьян и ремесленников, коррумпированное чиновничество, космополитическая прозападная интеллигенция (так и хочется добавить: «и прочая, и прочая, и прочая...»), включая «сливки» ученого мира, завидовавшие титану науки (Менделеев, избранный почетным членом десятков академий и научных обществ многих стран мира, так и не удостоился чести стать академиком в России. Впрочем, он и сам к этому не стремился, говорил, что не променяет свое купеческое достоинство на академическое). Немало крови попортили ему и продажные и русофобствующие журналисты, захватившие к тому времени важнейшую часть российской прессы. А сторонников его можно пересчитать по пальцам. И в этой обстановке Менделеев неустанно вел свою патриотическую деятельность, выступая одновременно на самых разных поприщах науки и практики.
Дело не только в том, что Менделеев выступил за развитие русской промышленности, - за это выступали и сами промышленники, - а в том, что он связал это развитие с судьбами страны, думая не о становлении того или иного конкретного предприя-
тия или отрасли (о чем и хлопотали заводчики и фабриканты), а всего народнохозяйственного комплекса, необходимого современному могучему государству и состоящего из ряда территориальных комплексов. Не менее важно, что он неустанно подчеркивал: надо говорить не просто о развитии промышленности, а о том, «будет она национальной или иностранной». При этом он понимал промышленность не только в узком смысле, как производство благ и услуг, но и в широком, включая снабжение, сбыт, торговлю, транспорт.
Конкретные проекты Менделеева
Ему не было еще тридцати, когда известный нефтепромышленник В. А. Кокорев попросил его выехать в Баку для изучения состояния нефтедобычи и нефтепереработки. Менделеев тщательно обследовал все бакинские нефтепромыслы и установки по переработке нефти, но не ограничился этим, а наметил целую программу повышения эффективности отрасли. Он оценил потребности всей России в нефтепродуктах, принял в расчет все тогда известные и предполагаемые им месторождения нефти, выявил условия, когда нефтеперерабатывающие заводы лучше размещать в местах добычи нефти, а когда - в центрах ее потребления, и составил схему размещения новых нефтеперерабатывающих заводов в Центральной России, в особенности вблизи Москвы и в крупнейших городах на Волге (в Царицыне, Саратове, Самаре, Нижнем Новгороде, Ярославле, Рыбинске). Не остались без его внимания и вопросы соответствующего развития путей сообщения - железных дорог, Волжского водного пути. Мало того, он предложил построить нефтепровод Баку - Батуми и заводы по переработке нефти на Черноморском побережье с тем, чтобы не только избавить Россию от импорта американского керосина, но и самим экспортировать нефтепродукты в Европу. Он считал варварством, что сырая нефть, из которой можно получать столько ценнейших продуктов, используется как топливо. На весь мир прозвучала его фраза : «Нефть - не топливо, топить можно и ассигнациями». Менделеев выступил против системы откупов, поскольку откупщики более всех противились глубокой переработке нефти. Позднее он побывал в США и, познакомившись с практикой нефтедобычи в Пенсильвании, пришел к выводу, что в России ее можно поставить не хуже, а лучше. Его труды дали мощный толчок развитию теории и практики, рациональной постановке всего нефтяного дела в стране.
Точно так же комплексно подошел Менделеев и к оценке перспектив развития незадолго до того открытых залежей угля в Донецком бассейне. В то время местные угледобытчики каждый в одиночку пытались повысить эффективность работы своих крохотных шахт и, естественно, без особого успеха,
потому что сделать добычу угля рентабельной можно было лишь при резком увеличении добычи, а его нельзя было добиться без создания рынка сбыта и путей сообщения с большой пропускной способностью. Менделеев просчитал, во что обходится снабжение Петербурга и Москвы польским (из Силезии) и импортным английским углем, и определил, при каких условиях донецкий уголь окажется конкурентоспособным с ними. Он разработал предложения по изменению таможенных тарифов на уголь, обосновал необходимость постройки специальной углевозной железнодорожной магистрали (дорога Москва - Донбасс была построена только при Советской власти, в 30-е годы), проведения шлюзования и дноуглубительных работ на Донце и Дону, развития портов на побережьях Азовского и Черного морей. При проведении намеченных им мероприятий Россия могла бы не только отказаться от импорта угля, но и сама экспортировать его сначала в страны Средиземноморья, а затем и в страны Балтики, причем эта задача рассматривалась им не только как экономическая, но и как политическая, как вопрос престижа нашей страны. По его мнению, народы средиземноморских и балтийских стран, видя, что Россия вывозит высококачественный уголь, убедились бы в том, что она в состоянии производить и экспортировать и другие товары высокого качества. Не ограничившись изучением только Донецкого угольного бассейна, Менделеев обратил внимание общественности и промышленных кругов на месторождения угля на востоке, в первую очередь в Кузнецком бассейне и далее, вплоть до Сахалина. Он первым поставил вопрос о принципиально новых методах добычи и использования угля, в частности, на возможность его подземной газификации.
Глубоко исследовал Менделеев и пути развития промышленности Урала, переживавшей тогда серьезный кризис. Уральские металлургические заводы, создававшиеся трудом крепостных и работавшие на древесном угле, в новых условиях оказались нерентабельными и свертывали производство. Этими их трудностями воспользовался иностранный капитал, в особенности английский, чтобы удушить своего российского конкурента. Иностранцы по дешевке скупали уральские заводы. В этих условиях разработанные Менделеевым меры по расширению топливной базы для металлургии Урала, в частности, за счет каменных углей востока, в том числе Кизеловс-кого и в перспективе Кузнецкого бассейнов, стали залогом спасения целого промышленного района, который впоследствии сыграл столь важную роль в экономическом развитии страны.
Примечательно то, что и внутри каждого из этих территориальных комплексов Менделеев наметил как бы микрокомплексы на основе кооперирования и комбинирования предприятий таким образом,
чтобы отходы одного производства служили сырьем для другого. В идеале общественное производство должно было бы приближаться к кругообороту веществ в природе, у которой, как известно, не бывает отходов. Там, где добываются и перерабатываются нефть и уголь, выплавляется металл и пр., из отходов надо извлекать соду, соль, серу, деготь и другие ценные продукты. Это не только повысит рентабельность производства, но и позволит решить уже тогда встававшие перед человечеством экологические проблемы.
Первое учение о народном хозяйстве
Обобщая собранный огромный материал и свои проработки по отдельным территориальным комплексам, Менделеев создал первое в мире учение о промышленности (фактически - о народном хозяйстве, потому что и сельское хозяйство он рассматривал как отрасль промышленности, причем как наиболее сложную, поскольку она имеет дело не с бездушным металлом или деревом, а с живыми организмами - растениями и животными, а потому и роль человеческого фактора здесь особенно высока). В отличие от авторов многих других трудов на эту тему, имевшихся к тому времени на Западе, Менделеев рассматривает промышленную деятельность не только как чисто экономическую, но и как нравственную, исходя из того, что человек един и неделим и потому в труде проявляются все его силы - как физические, так и духовные, «те природные, исторические и вообще вне воли находящиеся Божественные условия и законы...»
Даже из этого краткого перечня исследованных Менделеевым территориальных комплексов видно, насколько он обогнал существовавшую в то время теорию размещения производительных сил, которая основывалась на абстрактных схемах. Наиболее известным тогда теоретическим построением было «идеальное» замкнутое государство Тюнена. Немецкий экономист Иоган Генрих Тюнен (1783-1850) выпустил в Гамбурге книгу (вышли два издания в 1826 и 1863 годах), которая на русский язык была переведена под названием «Уединенное государство в отношении к общественной экономии» и вышла в свет в 1857 году. Тюнен придумал фиктивное государство в форме круга с единственным городом в центре, окруженным сельскохозяйственными угодьями. В том государстве нет ни судоходных рек, ни каналов, оно не участвует в международной торговле. Вся земля его одинаково плодородна и равномерно заселена. Город поставляет селу промышленные товары в обмен на продукты земледелия. И вот для такого государства Тюнен вывел математические зависимости, определяющие затраты труда и капитала, величину ренты и заработной платы, цены на разные сельскохозяйственные продукты с учетом транспортных расходов и, следовательно,
рациональное зонирование территории под разные сельскохозяйственные культуры и пр. Чтобы объяснить происхождение капитала из накопления сбережений, Тюнену пришлось поместить свое «государство» в тропики, где природа поставляет пищу человеку даром. Схема Тюнена была одной из первых попыток примирить интересы труда и капитала на основе признания прав рабочих на «нормальную» зарплату, Тюнен попытался в своем имении внедрить систему участия рабочих в прибылях хозяина. Вряд ли нужно пояснять, что практическое значение такой «науки» о размещении производительных сил было равно нулю. А Менделеев оперировал не абстрактными кругами, а конкретной территорией России и разрабатывал свои предложения, сочетая глубокую теоретическую проработку вопросов с предпроект-ными изысканиями и расчетами.
Патриотизм Менделеева особенно ярко проявился при рассмотрении путей и приоритетов промышленного развития России. В то время сами промышленники, а ученые-экономисты тем более, считали нормальным такое развитие, когда сначала создается легкая промышленность, не требующая больших капиталовложений. Продукция легкой промышленности - товары широкого потребления - расходятся быстро, следовательно, вложенный капитал быстро окупается. И лишь когда благодаря легкой промышленности будет накоплен солидный капитал, на него можно строить металлургические и машиностроительные заводы и пр. Менделеев решительно выступил против такой постановки вопроса, при которой, по его мнению, Россия обрекалась и в далеком будущем на положение сырьевого придатка Запада. Нет, России необходимо начать индустриализацию именно с создания тяжелой индустрии и притом на основе самой передовой технологии: с задачей (как она была сформулирована уже после революции) «догнать и перегнать», а точнее, «обогнать, не догоняя». Менделеев уже предвидел, что соревноваться России придется не с какой-нибудь европейской державой, а с США (роль которых в мире тогда еще была не очень значительной), чтобы уже через 20 лет она стала самой сильной и богатой страной мира. Для этого ей нужно было вкладывать в развитие промышленности по 700 миллионов рублей ежегодно - в два раза больше уже достигнутого тогда уровня капиталовложений. При этом нельзя основывать промышленный потенциал страны только на заводах Центра и немногих других очагов индустрии, - необходим мощный сдвиг промышленности на Восток, в Сибирь, выход к берегам Тихого океана, на Сахалин. Менделеев был одним из первых, кто осознал, что как в древности центром экономической активности тогдашнего мира было Средиземное море, а в конце XIX века - Атлантический океан, так в недалеком будущем промышленность и торговля получат наибольшее развитие у берегов
Мирового океана и в первую очередь на тихоокеанском побережье. Одной из важнейших задач России он считал освоение Северного морского пути, вдоль которого расположены самые богатые природные ресурсы страны. И это не было для него только умозрительными схемами: Менделеев, уже будучи в возрасте 67 лет, добивался своего назначения руководителем полярной экспедиции на ледоколе «Ермак» (для которого он разработал проект перевода на нефтяное отопление и утепления кают, да и сам ледокол вряд ли был бы построен, если бы не одобрение его проекта Менделеевым), причем один из вариантов маршрута предусматривал проход через Северный полюс.
Не обогащать Запад за счет России!
Менделеев видел пороки тогдашней практики индустриализации страны. Еще Петр I поставил задачу совершенствования сети путей сообщения с целью прежде всего облегчения вывоза русских богатств (особенно хлеба) на Запад. Тот же курс проводился и при Николае I, и при Александре II. Так, широкое строительство железных дорог развернули, не создав предварительно своей металлургии, в итоге рельсы и подвижной состав пришлось за золото покупать на Западе. Ученый, подсчитав, сколько на этом потеряла Россия, с горечью отмечал, что промышленность Германии отчасти построена на наши денежки, да и впоследствии более половины российских заводов принадлежали иностранцам, что, по его мнению, было опасным и в мирное, и, особенно, в военное время.
Венцом экономических исследований Менделеева стала работа «Таможенный толковый тариф», которую современники назвали «библией русского протекционизма». До него таможенный тариф рассматривался как мера чисто фискальная, то есть как источник пополнения доходов казны за счет таможенных пошлин. Рассуждали при этом так: если установить на ввозимый товар слишком высокую пошлину, то потребление его снизится, и доход государства упадет, к тому же это будет способствовать и контрабанде. Если же пошлина будет слишком низкой, то даже при большом спросе на товар казна получит немного. Значит, надо найти такую оптимальную величину пошлины, при которой доход окажется наибольшим. Менделеев решительно выступил против такого узкоторгашеского подхода и предложил устанавливать пошлины на ввозимые и вывозимые товары с учетом их влияния на развитие производительных сил России, содействия росту отечественного производства или противодействия ему. Если, например, из-за высоких пошлин какой-то импортный товар вообще не поступит в Россию, но разовьется его отечественное производство, то таможенного дохода вообще не будет, зато казна получит гораздо больше в виде налогов от российс-
ких производителей. Утвержденные царем Александром III, эти предложения сыграли важную роль в защите молодой российской промышленности от недобросовестной иностранной конкуренции, когда иноземный капитал прибегал к продаже нам товаров по демпинговым ценам для завоевания рынка, а после достижения цели взвинчивал цены выше мировых. Не случайно сам Менделеев, понимая значение этого своего труда, шутил: «Какой я химик, я политико-эконом! Что там “Основы химии”, вот “Толковый тариф” - это другое дело!»
Работа Менделеева над таможенными тарифами была важна не только с экономической, но и с политической точки зрения. Он считал совершенно необходимым установление протекционистских пошлин, поскольку человечество еще очень далеко от превращения в единую семью, на планете существуют разные государства, и пока дело обстоит так, каждая страна обязана защищать свои национальные интересы. Протекционизм он понимал широко, не только как установление пошлин, но и как всю систему мер по созданию благоприятной обстановки для развития отечественного производства. Но против протекционизма выступали не одни иностранцы и глядевшие им в рот российские интеллектуалы, а также помещики, которые опасались, что с появлением у нас современной промышленности образуется рынок труда и цена рабочей силы возрастет, а это подорвет основы тогда еще полукрепостнического нашего сельского хозяйства. Противились протекционистским мерам и высокопоставленные государственные чиновники, которые в силу ведомственной заинтересованности представляли состояние России как и без того блестящее, а под промышленностью, как шутил Менделеев, понимали стрижку купонов. Чтобы преодолеть этот самый опасный вид сопротивления, Менделеев проделал огромную работу со статистическими данными и показал, что за общими валовыми показателями экономического развития страны скрывается сильнейшее отставание России от развитых стран по объему производства на душу населения и по уровню благосостояния народа (от США, например, на порядок). В частности, он показал, что из 17 миллионов российских земледельцев только пять миллионов продают хлеб, а большинство остальных его покупает, дети в крестьянских семьях не имеют достаточно молока и почти не видят мяса. Доходы государственной казны слагаются в основном из податей, таможенных сборов и выручки от продажи водки. «Что, в кабаке должны видеть спасение для экономического быта народа?» - гневно вопрошал он. Словом, после такого разбора экономических показателей «пало обольщение», и общественность смогла составить себе более полное представление о положении страны.
Не космополитическая, а народная экономика
Менделеев категорически отвергает саму возможность существования некоей абстрактной, единой для всего человечества экономической науки -политической экономии. Это и неудивительно: науку он вообще представлял не космополитически безликой, а национально окрашенной. Она всемирна в уже полученных знаниях, но в способах постижения истины «неизбежно приобретает народный характер». Поэтому русским «надобно скорее приняться за установление твердых начал всей нашей образованности», пока заимствуемой с Запада. Тем более это относится к экономике, к заводскому делу, которое у нас только еще зарождалось: «Одно простое понимание заграничного метода заводской деятельности не может привести нас к развитию заводского дела, как простое подражание сельскохозяйственным приемам Запада, бывшее у нас в моде, не привело к сельскохозяйственному успеху, а только разорило многих людей».
Абстрактной политической экономии не может быть потому, что народное хозяйство (промышленность и торговля) и государственность находятся в тесной взаимосвязи с другими сферами народной жизни - религией, искусством и наукой. Поэтому правильнее было бы принять идею немецкого экономиста XIX века Фридриха Листа и переименовать «политическую экономию» в «национальную (народную) экономию».
Менделеев имел в своей библиотеке и внимательно читал «Капитал» К. Маркса, сделав на полях многочисленные пометки, но «научного социализма» не принял, оставшись верным своему пониманию «народной экономии» - народной сразу в двух отношениях: и потому, что она отвечает условиям России, и потому, что должна прежде всего выражать интересы «русского трудового класса». Он даже особо оговорил, что он - русский и пишет для русских, и цель его - внести вклад в «небывалый расцвет русских сил», чтобы обеспечить независимость России, ибо в противном случае ее ожидала бы судьба народов, сошедших с исторической арены. Он подчеркивал, что неизменно отстаивает не частные и даже не казенные, а именно народные интересы, и потому борется с неправильным пониманием путей развития России. А чтобы быть при этом действительно независимым от власть предержащих, он принципиально отказывался быть заводчиком или фабрикантом, иметь акции промышленных компаний и пр., - пример не часто встречающийся.
Раз Менделеев признал, что политическая экономия должна быть национальной, то и начал он ее создание с раскрытия понятия «Россия», с выявления особенностей исторического развития и характера русского народа. Россия - на стыке Европы и
Азии, что важно как с геополитической точки зрения, так и в том смысле, что русские (под ними он понимал великороссов, украинцев и белорусов) по складу своего национального характера призваны «сгладить тысячелетнюю рознь Азии и Европы... » Отсутствие у русских склонности к методически размеренному труду, их работу порывами Менделеев связывал с сезонностью сельскохозяйственных работ, с невероятным напряжением всех сил в «страду» и отдыхом после нее. Проживая на земле с не очень благоприятными условиями для сельского хозяйства, русские, истощив почву на одном месте, легко переходили на другое, почему и смогли дойти до берегов Тихого океана (и даже на Курильские острова пришли раньше рядом живших японцев). Но к концу XIX века Россия дошла до своих естественных границ, больше расширяться ей стало некуда и незачем. Значит, нужно менять и наш народный характер, очень привлекательный, но со склонностью полагаться на авось да небось, и вековые привычки, развивать промышленность (что для России особенно важно, потому что наш крестьянин был занят интенсивной работой всего четвертую часть года), а промышленное развитие требовало иного ритма трудовой деятельности и само воспитывало его. Развитие России вошло именно в такую стадию, когда требовалось создание мощной промышленности, и упустить этот шанс ей нельзя.
К проблемам национальной экономики Менделеев подходил исторически. Россия стала громадной и могущественной империей не вследствие завоевания других народов, как Англия, а путем мирного распространения. Другие народы (как, например, грузинский) нередко сами просили принять их в состав России (напомнить бы об этом кое-кому сейчас), и, скажем, «монголо-татарские народы очень довольны тем, что могут под державою России вести мирную жизнь...», иначе они подпали бы под такую чужую власть, что само существование их было бы поставлено под вопрос. Россия и впредь должна вести мирную политику и не стремиться к завоеваниям, так как у нас и без того «довольно дела внутреннего на занятой площади земли». Даже в начале русско-японской войны, будучи уверенным (как почти все русские люди) в скорой победе России (а для такой уверенности были все основания, если бы не бездарность и корыстные интересы тогдашней правящей «элиты» и не подрывная деятельность вражеских «агентов влияния» внутри страны), он считал, что территориальные приобретения нам не нужны, это противоречило бы всем нашим историческим традициям, образу России - освободительницы Европы от гегемонии Наполеона, балканских стран от османского ига. Он ратовал за дружбу с Китаем, которому предрекал великую будущность. Россия и Китай - это два спящих великана, которым настала пора пробуждаться. Считая исторической
задачей России «развитие нашего Дальнего Востока, прилегающего к Великому океану», он полагал, что ей предназначена в Азии роль «освободительная и просветительная».
Воздерживаясь от завоеваний, Россия должна помнить, что сама может оказаться предметом агрессивных поползновений со стороны других государств. Будучи противником войн, Менделеев понимал, что Россия - «лакомый кусок для соседей Запада и Востока потому именно, что многоземельна, и оберегать ее целость всеми народными средствами необходимо... Мы должны быть еще долго и долго народом, готовым каждую минуту к войне, хотя бы мы сами этого не хотели...» Войны, увы, пока неизбежны, это обусловлено как неравномерностью экономического развития разных стран (вот кто первым заговорил об этом законе!), так и самой природой «падшего» человека. А раз нужно быть готовыми к обороне страны, то, значит, соответствующей должна быть и ее экономика. Ученый не отказывался и от выполнения прямых поручений военного ведомства. Так, получив задание создать бездымный порох, уже имевшийся на вооружении французской армии, он в короткий срок создал порох лучше французского. Работал он и над выявлением причин частого тогда разрыва пушек, и тоже с успехом.
Менделеев решительно отвергает распространенные тогда субъективистские взгляды на развитие экономики и утверждает существование объективных законов общественной жизни («обязательной логики вещей и людей»), но эти законы не экономические, а охватывающие все стороны народного бытия. Признавая материализм и идеализм двумя крайностями, мало пригодными для объяснения и познания мира, Менделеев придерживается реализма, «стремящегося узнать действительность в ее полноте без одностороннего увлечения и достигать успеха или прогресса путем исключительно эволюционным», что, по его мнению, отвечает и природному свойству русского народа - «народа реального, с реальными представлениями». В отличие от бескрылого материализма и оторванного от земли идеализма, реализм учитывает все три составляющие человека - тело, душу и дух, а истинные открытия «делаются работою не одного ума, а всех сил, человеку свойственных...» Стоя за эволюцию и неизменно подчеркивая свою лояльность самодержавию, Менделеев вкладывал в эти понятия особенное содержание. Он, например, призывал царя и правительство ломать «узкие и своекорыстные» интересы заводчиков, противящихся подлинной рационализации производства, выражал надежду на то, что в недалеком будущем запасы каменного угля и других полезных ископаемых будут переданы в общенародную, государственную собственность, не будет сверхбогатых людей и бедноты «и все будут
трудиться». В то же время он решительно выступал против перехода России на путь буржуазной демократии, считая ее лицемерным прикрытием власти капитала. Важна и такая его мысль: в России рынок должен обязательно сочетаться с активной ролью государства в экономике.
База экономической науки
Чтобы создать правильную научную теорию, считал Менделеев, надо опираться на факты, но сами по себе они ничего не решают, тем более, что неизбежно включают и субъективный момент, - нужно определенное миросозерцание, «гармония научного здания», тем более, когда речь идет о создании теории национальной экономики. С этих позиций Менделеев подверг суровой критике «классиков» западной «недозрелой» политической экономии: «Читать их стоит, но читая, следует уже видеть, сколь много в них ошибочного резонерства... Только в сочетании умозрительного пути с опытным можно найти практическое применение и с Божьей правдой согласное решение задач, представляющихся в экономической науке и в экономической жизни». Менделеев сравнивает современные ему экономические теории, особенно фритредерство (либеральную теорию «свободной торговли»), с бывшей когда-то в ходу в химии теорией флогистона, по-своему тоже логичной, но оказавшейся ошибочной. Логично еще не значит верно, у жизни есть своя логика, часто не совпадающая с выводами из силлогизмов. Пока же политическая экономия находится «в состоянии неполноты и невозможности предвидения», а ее необходимо сделать точной наукой, могущей служить теоретической основой для разумного построения народного хозяйства страны. При этом в разных странах, в зависимости от природных и исторических условий, должна проводиться и разная экономическая политика. Если же принять для всех стран, например, теорию фритредерства, на которую молилось большинство образованных русских - современников Менделеева, то это приведет к тому, что державы, уже преуспевшие на пути капиталистического развития (вроде Англии), навяжут свое господство другим государствам, обладающим огромными природными и другими ресурсами, но не имеющим пока полного набора развитых отраслей экономики. Не поддавался Менделеев и на космополитические уловки ревнителей общечеловеческого блага, ибо нельзя, по его мнению, упускать из вида «сложение людей в государства и только при посредстве государств - в человечество. Слить, уничтожить различие или смешать разделившихся нельзя - будет хаос, новое вавилонское столпотворение... »
Но один из главных недостатков политической экономии Менделеев видел в том, что она ограничивается чисто экономической, чаще всего денежной
оценкой явлений хозяйственной жизни, не вдаваясь в их нравственную оценку, а это неправильно: «Деньги и богатство не оправдывают худых дел и обид». Наука должна нацеливать «на развитие производства, а не на спекуляцию». Кроме того, в политической экономии недостаточно учитывались фактор времени, новая роль знаний и пр. Менделеев различает работу и труд. Удел человека как творца - труд, а не работа, прогресс в том и заключается, чтобы ту часть труда, которую человек производит как работу, замещать работой машин. «Труд непременно обусловливается полезностью совершаемого не для одного себя, но и для других. .. И та же взаимность общей и своей личной пользы выражена во внешности экономическими условиями мены или реальными условиями платы за труд». Нет смысла делить труд на производительный и непроизводительный, раз и тот и другой нужны обществу. И художник, и священник, и чиновник, и учитель «могут или просто работать, или действительно трудиться, смотря по тому, для чего и что они делают, любят ли дело, дают ли другим нужное». Конечно, для экономистов западной школы все это - лишь эмоции, главное -чтобы было материальное богатство. Но Менделеев думал о том, как создать такое народное хозяйство, которое обеспечит не только благосостояние, но и нравственное здоровье общества: «Труду принадлежит будущее, ему воздадут должное, нетрудящиеся будут отверженными - и печальная, очень крупная ошибка многих новейших учений состоит именно в смешении работы с трудом, рабочего и трудящегося... Работу можно дать, к работе принудить, присудить, труд -свободен был и будет, потому что он по природе своей волен, сознателен, духовен... Работа не творит, она есть только видоизменение единых сил природы... Небывалое, действительно новое делает лишь труд; его нет в природе, он в вольном, духовном сознании людей, живущих в обществе». Таким образом, Менделеев продолжает характерное именно для русской общественной мысли понимание экономки как одной из сфер единой народной жизни, проникнутой духовным и нравственным началом. Человек - не абстрактный самодовлеющий индивид, но и не «винтик» государственной машины, он - свободное сознательное существо, у него есть долг перед ближними, перед родным народом, клеточкой которого (как исторического организма) он является. Современность - это лишь переход между прошлым и будущим, а человек не просто стремится к личному материальному благополучию (индивидуалисты ошибочно считают эгоизм первичным и единственным стимулом всех людских действий), он заботится и о своих ближних, и о своем потомстве.
В основе - человек
Крупнейшим недостатком современного ему обществоведения Менделеев считал именно допотопное понимание человека, не учитывавшее, что
человек, представляя собой высшую форму живых существ, «включает в свои потребности требования, неизбежные для низших существ. У него есть чисто минеральные требования (например, пространства), настоящие растительные отправления (например, дыхание, пища) и чисто животные требования (например, движения, полового размножения); но есть и свои, самостоятельные, людские функции, разумом и любовью определяемые», а естественный закон любви - закон истории, людского разума и Божеский. Экономика призвана удовлетворять все потребности человека - не только низшие (чем пока исключительно и занимается политическая экономия), но и высшие.
Как же должно конкретно строиться народное хозяйство?
Прежде всего оно должно представлять собой комплекс, в котором пропорционально развиты и гармонически сочетаются сельское хозяйство, промышленность, транспорт, наука, культура, образование, церковь, вооруженные силы и пр.
Сельское хозяйство, с его точки зрения, не должно специализироваться на производстве хлеба преимущественно на экспорт, ибо это ведет к истощению земли. Сельское хозяйство - это своего рода промышленность для производства растений и животных, и его продукция должна максимально подвергаться переработке на месте. Гораздо выгоднее экспортировать не зерно, а скот, выращенный на зерне, не виноград, а вина и пр. (замечу, что сам Менделеев водки не пил и знал вкус спирта только как химического продукта, получаемого при опытах, тем не менее именно ему принадлежит установление оптимальной крепости водки в сорок градусов). Чтобы не разделить участь «теоретиков» сельского хозяйства, составляющих рекомендации для других по книгам предшественников, Менделеев купил в Клинском уезде Московской губернии имение Боблово с 400 десятинами земли, хотя «знатоки» и отговаривали его от этой затеи, предрекая неминуемое разорение. Однако он, не вкладывая больших капиталов (которых у него никогда и не было), в короткий срок добился такого роста урожайности (более чем вдвое) в растениеводстве и продуктивности в животноводстве, что его хозяйство стало местом паломничества земледельцев и объектом, где проходили практику студенты Петровской (нам более известной как Тимирязевская) сельскохозяйственной академии. Глубоко изучив состояние молочного животноводства в центральных губерниях России, Менделеев разработал рекомендации по организации крестьянского сыроварения и других перерабатывающих производств, которые помогли крестьянам избавиться от гнета кулаков и перекупщиков. Он же наметил пути улучшения кормовой базы животноводства в разных по природ-
ным условиям зонах, включая травосеяние, орошение и пр. Изучал он и возможности расширения плантаций винограда, производства хлопка в российской Средней Азии. Именно Менделееву принадлежит первенство в практической постановке проблем химизации сельского хозяйства и разработке основ отечественной агрономической науки, в том числе новых приемов обработки почв, лесоразведения, селекционной работы. Практическая деятельность и дала ему материал для опровержения людоедской теории Мальтуса, утверждавшего необходимость ограничения рождаемости у бедняков на том основании, что якобы рост населения идет в геометрической прогрессии, а производства продуктов питания - только в арифметической. Менделеев не уставал повторять: «промышленные предприятия - не враги, а истинные союзники или родные братья сельскохозяйственной промышленности», в сельском хозяйстве тоже будут широко применяться машины, и получит оно их от заводов.
Менделеев уточняет понятие политико-экономов «земля», включая в него «всю совокупность природных условий, среди которых может развиваться самая жизнь людей и вся их промышленность», свет солнца, окружающее тепло, воздух, вода и т. д. Он признает нормальным существование частной и государственной собственности на землю и даже допускает возможность выкупа государством всей земли в стране.
В промышленности также возможно сосуществование государственных и частных заводов -больших, средних и малых, с отечественным и с иностранным капиталом, при условии, что последний не будет играть ведущей роли в стране. Это он особенно подчеркивал. Россия сможет ассимилировать и иностранный люд, и иностранный капитал, однако следует помнить, что «капиталы отечества не имеют, а потому... им нельзя - кроме процентов - давать какие-либо права в стране». Вопреки распространенным тогда народническим иллюзиям о возможности для России оставаться страной чисто земледельческой, Менделеев доказывает неизбежность быстрого развития в ней промышленности и роста городов, находя для этого не только чисто экономические, но и духовно-нравственные обоснования: «Ни Христос, ни Магомет, ни Конфуций, ни Будда не избегали городов, хотя временно и пребывали в пустынях, и ни словом не промолвились против городов, хотя и громили людские пороки, в городах собранные, а потому и более очевидные». При этом он выступал за преодоление отсталости жителей села от горожан в образовании и доступе к благам культуры и видел в будущем в известной мере слияние города и деревни, так как в городах станут насаждать сады и парки, а в деревнях возникнет мелкая и средняя промышленность, так что урбанизированные местности будут перемежаться сельскими.
Капитализм - не более чем неизбежное зло
Менделеев считал неизбежным этап прохождения России через капитализм, но не был ярым сторонником этого строя, он всегда оставался защитником интересов трудового народа (как их понимал). А на капитализм он смотрел, как на неизбежное зло, и много думал над тем, как его уменьшить. Он и себя относил к числу тех, кто, «видя и осознавая зло капитализма, не видит возможности обойтись без него и принимает его не как цель, а как необходимое историческое средство». (Что бы он сказал о российских деятелях конца ХХ века, которые поставили своей сознательной целью утвердить в стране капитализм после того, как в ней 70 лет существовал строй исторически более высокий!) Не считая возможным «перескочить через капитализм и обойтись совсем без него, то есть прямо попасть в тот готовящийся период, в котором капитализм не будет иметь своего современного значения», ученый в то же время не принимал теории марксистов о пролетарской революции и диктатуре. Это не означает, что он вообще отрицал возможность применить насилие для принуждения к желаемому порядку; нет, им признавалась относительная правда социалистов, анархистов и коммунистов, но то, что в марксистско-ленинской литературе получило название научного социализма, решительно отвергал, уподобляя его квартету из известной басни Крылова и относя к числу весьма распространенных тогда «бредней». Он не соглашался с тезисом об относительном и абсолютном обнищании рабочего класса при капитализме и, думается, оказался в этом вопросе ближе к истине, чем Маркс. Идея о превращении всей страны в единую фабрику или об уподоблении ей (как ее излагал, следуя Марксу и Энгельсу, например, Ленин в «Государстве и революции» и других работах) казалась Менделееву противоестественной и, главное, не отвечавшей характеру русского человека. Ведь на Руси издавна жили рядом и люди, вполне довольные общинными порядками, и другие, более предприимчивые, которых их неукротимая натура толкала на поиск новых земель, открытие рискованных предприятий и пр., причем многих из них оценили уже на Западе. По этой причине ученый отстаивал и общинное землевладение, и частную собственность (особенно мелкую, например, на крестьянский земельный надел), и конкуренцию.
Думается, Менделееву была бы близкой идея Достоевского о «нашем русском социализме», но он понимал ее более практично. Он неизменно утверждал, что «полное торжество труда над золотом еще не наступило, но уже близко», и верил, что «люди... найдут средства победить современное значение капитала», более того, сам настойчиво искал эти средства.
Так, Менделеев многократно выступал против монополий, подчеркивая, что монополисты стремятся к обогащению за счет взвинчивания цен и противятся прогрессу технологии, что ведет к остановке развития, загниванию всей экономической и общественной жизни, и отстаивал интересы мелких собственников, в том числе и в нефтеперерабатывающей отрасли, где засилье монополистов было особенно заметно. Поэтому он лишь констатировал факт, когда говорил, что служит России, а не капиталу. Поскольку развитие промышленности в России тогда упиралось в отсутствие крупных капиталов, Менделеев специально разработал технологии, которые позволяли бы создавать мелкие, но современные заводы и постепенно, по мере получения прибыли, переходить к производству в крупных масштабах. Идея о необходимости гармоничного сочетания крупных и мелких предприятий, нашедшая широкое признание на Западе только в третьей четверти ХХ века, а у нас еще только обсуждаемая, Менделеевым была высказана более ста лет назад. Его часто считали мечтателем, кабинетным мыслителем, каким и полагается быть профессору, а он выдвигал один практичный проект за другим, и по прошествии времени мог с удовлетворением отметить, что не ошибся.
К проектам переустройства общественных отношений Менделеев подходил с теми же строгими мерками научности и практичности. По его мнению, есть три способа борьбы с жадным на большие прибыли капитализмом, «и все они, более или менее, имеют уже приложение в практике... Эти три способа назовем: складочными капиталами, государственно-монопольными предприятиями и артельно-кооперативными... В идеале, можно себе представить заводы и фабрики основанными на складочные капиталы, поступившие от самих же работников и потребителей, действующих на тех же или на других фабриках и заводах».
Но больше всего уповал Менделеев на те формы экономической жизни России, которые отвечали ее глубоким историческим традициям: «Артельно-кооперативный способ борьбы со злом капитализма... считаю наиболее обещающим в будущем и весьма возможным для приложения во многих случаях в России именно по той причине, что русский народ, взятый в целом, исторически привык к артелям и к общественному хозяйству». Ученого нередко представляли противником общины, желающим ее разрушения ради создания рынка рабочей силы для развития промышленности в городах, но это явная передержка. Менделеев высоко ценил русскую крестьянскую общину, но он видел, что во многих случаях она, уже подточенная имущественным расслоением в деревне (о чем убедительно писали Г И. Успенский, А. Н. Энгельгардт и др.), сдерживает рост производительных сил. Искусственное сохранение
таких, по сути, уже умерших общин было бы, конечно, неразумным. Менделеев и тут нашел разумную середину: «Для меня дело рисуется в особенности удовлетворительно при том условии, если крестьяне-земледелы, занятые преимущественно в летнюю пору, для зим устроят подходящие фабрично-заводские виды промышленности и будут иметь у себя на месте прочный заработок», а земства и правительство должны были бы всемерно помогать такому прогрессу. Широкие возможности для этого он видел в связи с распространением электричества, когда электродвигатель может быть установлен даже в крестьянской избе. К той же мысли он возвращался много раз, именно на таком пути видя возможность уничтожения противоположности между городом и деревней, обеспечения относительно равномерного размещения производительных сил по территории страны.
Удивительно перекликается с нашим днем и такое предложение Менделеева: передавать убыточные предприятия (в наши дни - преднамеренно доведенные до банкротства для распродажи за бесценок владельцам капиталов) «с надлежащим контролем артельно-кооперативному хозяйству, а не закрывать их, как делается в Западной Европе, обрекая трудящихся на безработицу». Но делать это надо «открыто и по соревнованию». Столь же современным выглядит и его предложение об участии рабочих в прибылях предприятия. Он любил предприимчивых людей, связывая с ними главную надежду на прорыв России в будущее, а идеал видел в таком предприятии, где хозяин был бы и участником во всех его сторонах, знал каждого работника, а все рабочие были бы заинтересованы в итогах общей работы.
Против западников
Здесь уместно подчеркнуть отличие Менделеева от других российских деятелей, также выступавших за развитие промышленности страны. Так, Сергей Юльевич Витте (1849-1915), бывший министром путей сообщения, затем министром финансов, а в 1903-1906 годах главой правительства, много делал для поощрения строительства заводов и фабрик (особенно - железных дорог). Но он был выразителем интересов российской монополистической буржуазии и иностранного капитала, которому открыл широкую дорогу в Россию. Известный современный российский экономист академик Л. Абалкин, горячий поклонник идей Витте, утверждает, что «основные принципы государственного регулирования в условиях рынка нынешнее руководство страны позаимствовало именно у царского министра финансов». Но и Абалкин вынужден признать: «Денежная реформа Витте, как и другие осуществленные им меры, отрицательно сказалась на положении трудящихся масс, особенно крестьянства. Это
отразилось в доходах бюджета их социальной несправедливостью, а в расходах - пренебрежением к насущным народным запросам». Витте ввел государственную монополию на производство и продажу алкоголя, и «питейный доход стал одним из основных источников доходов государственного бюджета». По словам академика, «не все получилось у великого реформатора. Его кругозор был достаточно ограничен, а социальные жертвы, приносимые им во имя возвышенных целей, были порой чрезмерны. Но с именем Витте неразрывно связаны те огромные перемены, которые способствовали подъему российской экономики на рубеже ХІХ-ХХ веков». И от нынешних российских «реформаторов», будь то Гайдар или Черномырдин, мы часто слышали эту фразу: «не все у нас получилось». И всякий раз я думаю: «Слава Богу! Иначе, если бы получилось все задуманное вами, Россия давно бы уже представляла одно сплошное кладбище».
Менделеев отстаивал здоровую общину. Но и те общины, которые к тому времени находились в упадке, могли бы, считал он, со временем возродиться, особенно при развитии в них местной промышленности, потому что «легче совершить все крупные улучшения, исходя из исторически крепкого общинного начала, чем идя от развитого индивидуализма к началу общественному».
С точки зрения народного блага и экономической независимости России Менделеев рассматривает и проблемы развития транспорта. Он доказывает необходимость выполнения морских перевозок не только в малом (в пределах одного бассейна), но и в большом каботаже (например, из Черного моря в Балтийское) лишь на отечественных судах, чтобы не платить фрахт иностранцам, предлагает схему усовершенствования сети железных дорог и водных путей, которая должна служить не только вывозу хлеба и пр.
И почти каждая его крупная работа требовала огромного объема вычислений (без ЭВМ!), сбора данных в отечественной и иностранной литературе на многих языках. Когда смотришь на эти десятки объемистых томов собрания сочинений, наполненных формулами и таблицами, не веришь, что все это сделал один человек, к тому же и проживший не столь уж долгую жизнь; такое не под силу и многим крупным академическим научным коллективам (о работе которых могу судить не понаслышке).
С особой любовью и гордостью собирал Менделеев материалы, свидетельствующие о великих дарованиях русских людей, их пригодности к любому человеческому делу. Его восхищало высокое качество российских ситцев, вызывающих удивление экспертов на всемирных выставках. Поэтому, верил он, если дать русским людям действительную свободу производства, «мы могли бы залить нефтью весь свет, каменным углем не только снабдить себя
в изобилии для всяких видов промышленности, но и отоплять многие части Европы» и т. п. Но такой свободы им не давали, в частности, потому, что «наши высшие классы, как и наша литература, чужды пониманию высшего значения промышленности». Сказано это деликатно, хотя каждый понимающий читал: компрадорские элементы высших классов сознательно тормозили экономическое развитие страны в интересах иностранного капитала.
Чтобы одолеть и такие препятствия, Менделеев предложил создать принципиально новый орган государственного управления экономикой - Министерство промышленности, которое представляло бы собой не обычное звено бюрократического государственного аппарата, а сочетало бы правительственные и общественные начала и потому находило бы решения, обеспечивающие, чтобы «промышленное дело велось в общем интересе государства, капиталистов, рабочих и потребителей,.. чтобы произволу административных лиц не было места,.. чтобы не могла привиться у нас... (как это сделалось в Западной Европе) язва вражды между интересами знания, капитала и работы... » Министерство должно было состоять как бы из двух частей: министр и его сотрудники назначались бы правительством, а представители народа, общественности выбирались на местах - в губерниях и уездах. Следовало также создать несколько русских банков для поощрения развития наиболее важных для страны отраслей промышленности (поскольку имевшиеся банки возглавлялись нерусскими людьми и не кредитовали реальное производство, а занимались преимущественно валютными и прочими финансовыми спекуляциями, играя с нашим рублем на зарубежных биржах), шире практиковать образование товариществ и пр. Ученый призывал правительство «к осознанию необходимости стать во главе предстоящего исторического развития... Правительству надо выкинуть новое, у него до сих пор не бывшее в руках знамя». Но и этот его призыв не был услышан.
Опора на своих
Менделеев считал гибельной политику, когда Россия все время догоняет страны, от которых она отстала в промышленном развитии. Непрерывно подгоняя других, никогда нельзя выйти на передовые мировые рубежи экономического развития и технологии. Он напоминает имена русских ученых, инженеров и изобретателей, совершивших крупнейшие открытия мирового значения и создавших совершенные образцы техники, и высказывает уверенность, что наступит «такой новый скачок русской исторической жизни, при котором свои Ползуно-вы, Петровы, Шиллинги, Яблочковы, Лодыгины не будут пропадать, а станут во главе русского и всемирного промышленного успеха». А наши дети увидят Нижегородскую ярмарку как Всемирную
выставку, которая покажет всей планете силу русского гения. Для этого нужно открыть русским людям из всех классов и сословий дорогу к вершинам образованности. И Менделеев пишет популярные работы по экономике (подчас в форме писем), разрабатывает проект принципиально нового учебного заведения, составляет смету расходов на его строительство и содержание. Но и в этом деле он не нашел поддержки.
Будучи уверенным в великом будущем России и в исключительной всесторонней одаренности русского народа, ученый был в то же время далек от какого-либо национального чванства и вдумчиво изучал - по литературе и в заграничных командировках (а бывал он и в Англии, и во Франции, и в США) - весь мировой хозяйственный опыт. С редкой доброжелательностью описывает он каждую симпатичную черту характера того или иного народа, с неизменным уважением относится и к своим зарубежным коллегам, внесшим хоть небольшой вклад в подлинную науку. Но, подчас даже восхищаясь достижениями зарубежной научной мысли и технологии, он, в отличие от многих своих соотечественников, с присущей ему трезвостью взгляда отмечает, что учиться хозяйствованию, эффективному и нравственному, нам за рубежом не у кого. Он своими глазами увидел примитивность воззрений «хозяев жизни» в так называемых передовых странах. Так, французских буржуа он охарактеризовал как торгашей, сладких, вертлявых плутишек и барышников, - «не им принадлежит история Франции». Еще более остро оценил он американских бизнесменов и политиканов, отметив у них «отсутствие каких бы то ни было идеальных стремлений», а с учетом всяких политических неурядиц, дискриминации негров, взаимной вражды партий и национальностей, беззастенчивого господства капитала Америка, унаследовавшая не лучшие, а худшие стороны европейской цивилизации, виделась ему образцовым показателем недостатков современной культуры. «Новая заря не видна по ту сторону океана». Вот что следовало бы знать тем современным нашим либералам, которые видят на Западе богатые супермаркеты и потому представляют тамошнюю жизнь раем на земле.
Менделееву принадлежит пророческое предсказание пути будущего развития экономической науки. Он одним из первых осознал, что в производстве важны не только стоимостные, денежные, но и натуральные показатели и соотношения (например, в сельском хозяйстве надо поддерживать оптимальное соотношение площадей пашни, лугов и лесных насаждений, а также поголовья скота и продуктивности кормовых угодий), «а потому только та «политическая экономия», которая изойдет из естествознания, может надеяться охватить разбираемый ею предмет с должной полнотой и понять, как творятся
ценности и отчего образуются или исчезают «народные богатства». При таком подходе политическую экономию уже не удастся сводить к набору комбинаций из трех букв (с + V + т - формула стоимости у Маркса), а придется прибегать к конкретному анализу конкретных ситуаций, на что потребуются экономисты совсем иного склада, чем подвизавшиеся на этом поприще тогда (увы, и сегодня), нужны будут люди, понимающие главные проблемы народной жизни и способные правильно их решать.
Подлинными «социально-экономическими поэмами» можно назвать два последних крупных произведения Менделеева - «Заветные мысли» и «К познанию России».
Книга «К познанию России» - это историко-философский и социально-экономический трактат, написанный по материалам первой планомерной общероссийской переписи населения 1897 года -сразу же после выхода из печати (в 1905 году) отчета о ней. А «Заветные мысли» вообще можно было бы назвать «малой российской энциклопедией», в которой убедительный фактический материал о всех главнейших сферах народного бытия сочетается с глубокими размышлениями о прошлом, настоящем и будущем страны.
Не цифирью единой
Почему же Менделееву удалось сделать так много в столь разных областях науки? Да, он был необычайно одарен, но на одаренных людей Русь никогда бедной не была. Кроме одаренности здесь сыграли роль еще пять обстоятельств. Во-первых, это его широкое гуманитарное образование (чтобы понять это, достаточно прочитать его размышления «Перед картиною А.И. Куинджи», где история пейзажа как жанра разбирается во взаимосвязи с развитием естествознания и вообще мировоззрения). Во-вторых, это трезвость взгляда на жизнь вообще и на науку в частности, что можно показать на примере его отношения к так называемым математическим методам исследования, когда математикам кажется, будто они способны решать задачи из любой области знаний, тогда как на деле они не умеют поставить опыт в подтверждение или опровержение своей теории. (Если бы Менделеев видел вакханалию «экономико-математических методов» в нашей стране в 1960-е годы, когда объединение усилий экономистов, не знающих математики, и математиков, ничего не понимавших в экономике, привело к разрушительным последствиям едва ли не во всех отраслях народного хозяйства.) В-третьих, горячий и действенный патриотизм Менделеева, позволявший ему переносить непонимание окружающих и противодействие многочисленных врагов. В-четвертых, его национальное мировоззрение, убеждение в том, что «все ветхое понемногу, косвенно пере-
страивается на новый, лучший, христианский лад», что «люди должны трудиться для себя и для других людей, собирающих Божьи дары», что «Бог установил в поте лица и в труде для других находить хлеб», что в основе всей современной науки лежат христианские понятия и вне этой сокровищницы не может быть успеха в познании природы, общества и человека. Наконец, в-пятых, в отличие от других деятелей, умных, но не владеющих ситуацией, он придерживался правила: «в данный момент выбирать то, что самое важное». Менделеев высмеивает представления, согласно которым «в политических мероприятиях да в борьбе партий и народов - вся история человечества», и подчеркивает, что «христианство указало другое отношение к делу... »
Будучи православным христианином, Менделеев в то же время не считал возможным навязывать свое понимание вещей лицам иных вероисповеданий: «Всемирной религии все-таки еще нет, и ее мир дождется разве только по истечении новых многих испытаний... Истина, конечно, одна и вечна, но... познается и достается людям только по частям, мало-помалу, а не разом, в общем своем целом, и что пути для отыскания частей истины многообразны». Лишь на пути атеизма вряд ли можно отыскать истину - во всяком случае наш народ понял пользу распространения истинного просвещения «со времен введения христианства», и эмпирическое изучение природы лишь укрепляет ученых в уверенности «в существовании незыблемых Божеских законов». И, если перенестись мыслью в наши дни, убогое состояние большинства отраслей российской науки объясняется не только недостаточным финансированием, но и прежде всего отсутствием мировоззрения, отвечающего современному состоянию мира.
Спрашивается, почему же глубокие мысли Менделеева остаются по сути невостребованными в современной России? Потому что «элита» компрадорского режима не понимает новаторский и в то же время традиционный русский подход нашего гения, а если бы и понимала, то старалась бы не допустить его идеи до сознания народа. Разве по душе ей, стремящейся поскорее «встроить Россию в мировую экономику» хотя бы в качестве колонии и получать вожделенную ва-
люту, придутся его страстные выступления в защиту экономической независимости Родины? Разве понравятся нашим космополитически устремленным ученым-экономистам мысли Менделеева о необходимости создания национальной политической экономии? Разве получат признание у тех, для кого переход России на путь капитализма - высшее благо, мысль Менделеева о необходимости найти действительные средства для преодоления зла капиталистического строя? Недавно журнал «Молодая гвардия» показал, как искажались взгляды Менделеева в угоду советской бюрократии, а нынешний строй еще меньше заинтересован в доведении его идей до народа.
И все-таки Менделеев победил всех своих гонителей и исказителей. Его вклад в наше национальное самосознание был настолько велик, что уже вскоре после его смерти высказанные им мысли как бы носились в воздухе. Когда после установления Советской власти в стране появилась плановая система ведения хозяйства, возник план ГОЭЛРО, началась индустриализация и пр., это не было плагиатом у Менделеева, такие идеи воспринимались передовыми русскими деятелями как нечто само собой разумеющееся. Следовательно, Менделеев в конце XIX века также преобразовал духовную атмосферу в русском обществе, как Ломоносов - в конце XVIII столетия. (Появится ли третий такой гений в России в последний год XX века?) Он довершил ту национальноосвободительную борьбу в области науки вообще и экономики в частности, начало которой в литературе (как передовой тогда области общественной мысли) положил Пушкин.
Мы часто вспоминаем знаменитые строки Н. А. Некрасова:
Сейте разумное, доброе, вечное.
Сейте! Спасибо вам скажет сердечное
Русский народ.
Среди тех, кто принял этот призыв близко к сердцу, был и Дмитрий Иванович Менделеев. И русский народ с глубокой благодарностью вспомнит этого сеятеля, который прежде всего думал о благе России, о достойном ее будущем и вдохновлялся мыслью о том, что «посев научный взойдет для жатвы народной.
Antonov M. F.
THE GENIUS OF RUSSIAN ECONOMIC THOUGHT
The article describes the author s views on the Mendeleev as an economist.
Keywords: economics, culture, state building.
