CC BY
201
УДК 902
В.Ф. ГЕНИНГ И ВОПРОСЫ АРХЕОЛОГИИ ВОЛЖСКОЙ БУЛГАРИИ
© 2014 г. К. А. Руденко
В статье рассматриваются взгляды В.Ф. Генинга на археологию государства Волжская Булгария. Оно было одним из ранних государств Восточной Европы, сыгравших важную роль в истории всех народов Среднего Поволжья. В.Ф. Генинг исследовал Большетарханский, Тураевский и Рождественский могильники УШ-1Х, V и У1-УП вв. н.э. находки из которых изменили представление о времени и характере прихода булгар на Волгу. Им была пересмотрена хронология и интерпретация археологических памятников, относящихся к эпохе предшествующей появлению булгар на Волге. В.Ф. Генинг создал периодизацию истории болгар в Восточной Европе с 1-111 вв. н.э. - до начала XIII в. н.э.
Ключевые слова: археология, булгары, средневековье, гунны, сарматы, тюрки, финны, угры, готы, Урал, Волга.
В творче ском наследии В. Ф. Генинга тема Волжской Булгарии не является основной, но тем не менее его исследования в этой области оказались весьма значимыми. Можно предположить, что начальный интерес к ней был обусловлен в определенной мере историографической традицией. Еще в начале 1930-х годов считалось, что в истории Урала булгары сыграли очень важную роль. Их считали тюрками, как и гуннов, пришедшими в Волго-Камье в V в. н.э. Волжские булгары представлялись как «хорошо вооруженная и организованная орда», которая «стояла на голову выше туземных финских и угорских племен, преемников полубронзовой пьяноборско-уфимской культуры» которая завоевала их после непродолжительной борьбы, а впоследствии «впиталась» в них (Берс, 1930, с. 86). Отмечалось, что булгары, обосновавшись в Волго-Камье вплоть до Х в. оставались кочевниками, точнее их
элита, которая возглавила покоренные финно-угорские племена. Земледелие было «уделом порабощенных племен и беднейших слоев пришлого населения» (Берс, 1930, с. 87). Утверждалось, что после Х в. булгары стали торгово-промышленным народом, «изнеженным и не воинственным», которые растеряв за столетия боевой кочевой дух, пали под ударами монгол (Берс, 1930, с. 93).
Если не касаться ярких эмоциональных оценок, то сам по себе «торговый характер булгар» был обозначен в работах ряда казанских историков еще в середине 1920-х - начале 1930-х годов (напр., Н.Н. Фирсов), что вероятно и явилось источником такого рода высказываний. Этот взгляд был наследием предшествующего времени, когда о булгарской культуре судили в основном по находкам на крупнейших бул-гарских городищах, обращая в большей степени внимание на привозные и необычные изделия. Даже начавши-
еся в начале 1930-х годов профессиональные раскопки А.П.Смирновым городища Сувар сначала общей картины в видении булгарской культуры не изменили.
Самым сложным и запутанным оказался вопрос о том, когда собственно булгары пришли на Волгу. Сообщений письменных источников об этих событиях не сохранилось, и получалось, что болгары как бы сами собой появились на Волге в промежутке 111-Х вв., пока их здесь не застал Ибн Фадлан. С чем это было связано и когда случилось по косвенным данным имеющихся в разных исторических сочинениях установить нельзя и сейчас. Многие историки предполагали, что это произошло в VII в. н.э. когда орда Аспаруха пришла на Дунай. В этом контексте вопрос о появлении булгар на Волге был тесно связан с этнической идентификацией булгар: славяне, гунны, угры, финны, тюрки, сарматы и т.д., что было еще более сложным делом.
Трудность была и в том, что до середины ХХ века не были известны и археологические свидетельства этих событий, и даже что считать собственно булгарским в археологическом материале тоже было не очень ясно. Это отмечали в начале 1920-х гг. Н.Ф.Высоцкий и В.Ф.Смолин.
Исследования археологических памятников в Волго-Камье в 19301940-х годах позволили выдвинуть гипотезу, что коренными насельниками здесь были племена городищ «рогожной керамики» (городецкие) и пьяноборские, проживавшие на этой территории с конца бронзового и раннего железного века (Смирнов, 1952, с.110). В Ш-ГУ вв. в пограничье леса и степи на них оказали влияние гунны
и сарматы, а в V-VI вв. (либо в VI-VII вв.) часть их в низовьях Камы и на Средней Волге была завоевана болгарами, которые впоследствии частично растворились в этом субстрате, частью ассимилировали местное население. В любом случае, считалось, что памятники местного населения продолжали существовать и в булгарскую эпоху. Основной проблемой этой концепции было отсутствие исследованных археологических памятников, подтверждавших высказанное мнение. Доказательством его чаще всего были косвенные данные или логические построения и предположения. Так, о сарматском (булгаро-аланском) элементе в булгарской культуре судили в основном по находкам зооморфных ручек от керамических булгарских сосудов Х!-ХШ вв.
Начав заниматься пьяноборской культурой в 1950-х годах В.Ф.Генинг должен был решить несколько принципиальных вопросов: имеют ли ранние булгары непосредственное отношение к этой культуре, когда булгары появились в Предуралье и какова была их роль в этногенезе народов региона.
К тому времени изучением пья-ноборской эпохи активно занимался А.П. Смирнов (рис. 1), сформулировавший свою гипотезу в конце 1940-х - начале 1950-х годов и выделивший несколько хронологических стадий (этапов) развития этой культуры (Смирнов, 1952, с. 68-110). Эта тема звучала и в других работах ученого 1950-х годов (Смирнов, 1957, с. 2030). По его мнению, поздний этап пьяноборской культуры (Ш-У вв. н.э.) характеризовался «смешанностью этнического состава», особенно в бассейне Ветлуги и восточных районов
Рис. 1. А.П. Смирнов. 1960-е годы (личный архив Н.Д. Аксеновой)
Марийского края, где в этот период ощущалось подавляюще влияние дьяковской и городецкой культур. Население Нижней Камы (до р. Белой), по его мнению, находилось под воздействием сармат, а на Средней Каме -угров (Смирнов, 1957, с. 26-27).
В.Ф. Генинг считал, что пьянобор-ская культура - это «культура постоянного племенного союза с концентрацией населения в сравнительно небольшом районе на Каме у устья Белой» (Генинг, 1966, с. 285). Эта точка зрения шла вразрез с традиционными взглядами на пьяноборскую культуру как общность, занимавшую все Прикамье и частично Марийское Поволжье (Смирнов, 1952, с. 69; Ге -нинг, 1959, с. 174). В этой связи в числе прочих тем, В.Ф. Генинг затронул вопрос о сарматском влиянии в первых веках н.э. в Прикамье, о чем писал А.П. Смирнов (1952, с. 79, 82), причем в этой части научной концепции его поддерживал Н.Ф. Калинин, научный руководитель В.Ф. Генинга. В.Ф. Генинг счел эту точку зрения
А.П. Смирнова необоснованной, однако весомых аргументов против доказательств оппонента представить не мог (Генинг, 1959, с. 177).
Стоит отметить, что А.П. Смирнов рассматривал сарматское влияние в начале I тыс. н.э. как определяющее для культур Волго-Камья (Смирнов, 1957 а, с. 5), связывая с сарматами, точнее сарматами, смешанными с гуннами собственно и ранних болгар на Волге (Смирнов, 1951, с. 19-20; 1957, с. 7), которые, по его мнению, появились здесь в VI-VII вв. и покорили местные племена, затем ассимилировались с ними, «внеся с собой новые сармато-гуннские черты» (Смирнов, 1948, с. 17).
В работах конца 1940-х годов А.П. Смирнов отмечал, что в III в. н.э. в Причерноморье существовал гото-сарматский союз, который, вел достаточно агрессивную политику в Причерноморье, на юге Европы. По его мнению, гото-сарматы в это время доходили и до Средней Волги, хотя убедительных аргументов А.П. Смирнов не привел (Смирнов, 1948, с. 16-17). Чуть позже он скорректировал свою точку зрения, убрав готский элемент из этой связки, и оставил лишь суждение о том, что готский союз стимулировал создание других союзов, в том числе и булгарского в Приазовье. В конце 1950-х годов он считал, что этот союз сложился в последних десятилетиях V в., а в VI в. известен по письменным сообщениям как «Великая Болгария» (Смирнов, 1957а, с. 11). Во второй половине 1950-х годов, учтя новые исследования могильников раннеболгарского времени - Кайбель-ского и Большетарханского, он пересмотрел время появления болгар на Волге и отнес его к VIII в. н.э. (ранее он предполагал, что это произошло
в IV-V вв.) (Смирнов, 1957а, с. 12). При этом для него предшествующее «смешение древних обитателей приволжских степей сарматов с гуннами» являлось несомненным фактом (Смирнов, 1951, с. 19).
К почти аналогичному выводу о роли гуннов для населения Прикамья, в частности пьяноборской культуры, пришел В.Ф. Генинг (Генинг, 1959, с. 163-166). Он считал, что переломным для нее был III в. н.э. как вследствие гуннского нашествия. Это наблюдение оказалось весьма знаменательным, поскольку стало основой его гипотезы о миграции части пьяноборских племен на запад по правому берегу Камы, параллельном движении еще одного потока населения, которое он связал с памятниками именьковской культуры, ранее названной Н.Ф. Калининым буртасской, а А.П. Смирновым - позднегородец-кой (Генинг, 1959, с. 208-210) (рис. 2). Основанием для этого стали раскопки Рождественского комплекса памятников в 1956-1958 гг. в Лаишевском районе ТАССР (Генинг и др., 1962) (рис. 3; 4).
Выделение в Среднем Поволжье особой культуры, при этом пришлой, в противовес «местной» позднегоро-децкой (буртасской) культуре, привело и к формированию новой концепции, развитой и обоснованной уже не В.Ф.Генингом, а А.Х.Халиковым и его учеником П.Н.Старостиным (1971, с. 37-54). Суть ее заключалась в том, что, по их мнению, именьков-ская культура (III-IV - VII-VIII вв. н.э.) принадлежала тюркоязычному (или самодийско-угорско-тюркскому) населению из Зауралья и никаким образом не поволжским финнам (Хали-ков, 1971, с. 8-11). Завершением идеи стала гипотеза о том, что решающим
фактором, изменившим этнокультурную ситуацию в Волго-Камье стало образование Тюркских каганатов в VI в. н.э. и как следствие - добулгар-ская тюркизация Поволжья. Эта гипотеза, по сути, в тот период завершила пересмотр сармато-аланской гипотезы А.П. Смирнова и его булгарской концепции в целом. На формирование концепции А.Х. Халикова, возможно, оказали влияние взгляды Л.Н. Гумилева, начавшего в начале 1960-х годов публиковать материалы по истории тюрок (Гумилев, 1961), и подготовившего в эти годы монографическое исследование этой темы, которое увидело свет через шесть лет после написания, в 1967 г. (Гумилев, 1967).
В конце 1950-х годов В.Ф. Генинг считал, что «именьковские племена, судя по многочисленности и огромным размерам их поселений, составили основную массу населения Волжской Булгарии» (Генинг, 1959, с. 210). Эта точка зрения не шла в разрез с мнением предшественников, в частности, того же А.П. Смирнова, который за десять лет до этого утверждал, что «ко времени образования Булгарского царства в Х в., этот край был в основном земледельческим», имея в виду потомков населения «городищ с рогожной керамикой» (Смирнов, 1948, с. 18), позже причисленных им к позд-негородецкой культуре. Аналогичные взгляды были высказаны и Н.Ф. Калининым - одним из авторов «Истории ТАССР», в разделе, посвященном предбулгарскому времени (История, 1951, с. 56-57). Синхронность позд-негородецких и булгарских городищ постулировалась А.П. Смирновым на материалах поселений Самарской Луки, исследованных В. В. Гольм-стен (Смирнов, 1951, с. 15). Позже
Рис. 2. Именьковское городище. Фото К.А. Руденко. 1995 г.
Рис. 3. Место Рождественского городища. Фото К.А. Руденко. 1995 г.
А.П. Смирнов отказался от этой вер- Балымерского городища (Смирнов,
сии, высказавшись за то, что верхним 1957а, с. 15).
рубежом городецкой культуры явля- Очевидно, что тема ранней Волж-
ется VIII в. - приход болгар на Волгу, ской Булгарии становилась следую-
подкрепляя это материалами раскопок щей, которая завершила бы исследо-
вательскую парадигму В.Ф. Генинга. Однако этого не произошло. Связующее звено в виде именьковской АК в этой непрерывной цепочке развития археологических культур Волго-Камья было из изъято, поскольку В.Ф. Генинг пересмотрел свою точку зрения о вхождении местного (добул-гарского) населения (именьковцев) в состав булгарского государства.
В общем виде проблема ранних болгар была им сформулирована сразу после исследований Большетар-ханского и Тураевского могильников в 1960 г. В Отчете за 1961 г. он писал, что появление булгар произошло в VII - начале VIII в. в результате единовременного переселения «чрезвычайно крупной группировки племен», единовременно из одного района вместе с дунайскими и придонскими болгарами, причем на протяжении более ста лет булгары жили «весьма обосо-
бленно от местного населения». С небольшими уточнениями эти выводы были им изложены спустя несколько лет в совместной с А.Х. Халиковым монографии (Генинг, Халиков, 1964) (рис. 5).
Сославшись на то, что А.П. Смирнов не имел в распоряжении археологических материалов ранее Х в., авторы сделали вывод, что концепция ученого всего лишь научная гипотеза (Генинг, Халиков, 1964, с. 102). Предпринятый затем обширный экскурс в историю болгар (подготовленный В.Ф. Генингом), построенный на сообщениях письменных источников в основном по исследованию М.И. Артамонова (Артамонов, 1962) и Н.Я. Мерперта (Мерперт, 1957) был призван обосновать историческое время прихода болгар на Среднюю Волгу, несмотря на то, что прямых указаний на этот факт в источниках не было.
Следующий раздел был посвящен анализу новых археологических материалов VIII-IX вв. через призму определения этнического состава. При этом, ссылаясь на мнение С. А. Плетневой, В.Ф. Генинг рассматривает южную группу памятников салтово-маяцкой культуры как праболгарскую (Генинг, Халиков, 1964, с. 119-120), отмечая, что абсолютно идентичного или даже просто очень близкого памятника к Большетарханскому могильнику в древностях этого региона не было обнаружено, а имеющиеся сходные черты связаны с территориальной близостью и тесными контактами населения в рамках Великой Болгарии. Такая ситуация, считал В.Ф. Генинг, связана с культурными отличиями и с различным происхождением этих племен. Более того, очевидные различия между Танкеевским, Большетар-ханским, Кайбельским могильниками он объяснял пестротой этнического состава булгар на Волге (Генинг, Халиков, 1964, с. 129, 130, 131).
Касаясь специфических черт погребального обряда волжских болгар, не встречающихся у болгар Подонья и Приазовья (что противоречило тезису о предшествующем единстве болгар до миграции их на Волгу и Дунай), он объяснял это тем, что они связаны с традициями населения восточных районов Восточного и Центрального Казахстана и южных лесостепных районов Западной Сибири и Зауралья эпохи раннего железного века (Генинг, Халиков, 1964, с. 139), то есть другим этническим компонентом. Несмотря на то что памятники этих регионов были изучены еще недостаточно, В.Ф. Генинг счел возможным связать круглодонную посуду Большетархан-ского могильника с угорским этно-
сом, памятники которых локализовались в указанных районах Западной Сибири и Зауралья (Генинг, Халиков, 1964, с. 139, 145). Идеи об угорском компоненте в культуре ранних болгар по материалам могильников, а затем и поселений были впоследствии развиты Е.П.Казаковым (рис. 6). Некоторые сосуды Танкеевского могильника В.Ф. Генингом были сопоставлены со средневековой финской (древне-удмуртской) керамикой (могильник Мыдлань-Шай).
Новую идею В.Ф. Генинга о том, что именьковские и булгарские племена не контактировали между собой, но поддерживали тесные связи с древней мордвой (от гипотезы что именьковцы вошли в состав булгарского государства он в начале 1960-х гг. отказался), обосновал А.Х. Халиков (Генинг, Халиков, 1964, с. 153, 159) (рис. 7).
Таким образом, В.Ф. Генингом и А.Х. Халиковым была, по сути, выдвинута новая гипотеза развития археологических культур Волго-Камья в начале булгарской эпохи. Она строилась на только что полученных материалах, которые к тому времени лишь предварительно могли быть вписаны в общий археологический контекст эпохи и в силу этого требовали дальнейшей разработки и корректировки. Какая-то часть взглядов ученых выдержала испытание временем, часть была скорректирована, а часть не подтвердилась появившимися новыми источниками.
К булгарской теме В.Ф. Генинг вернулся спустя более чем 25 лет (Ге -нинг, 1989), в какой-то степени подведя итог своих изысканий в области булгаристики. Правда, аспект проблемы, который в этот раз заинтересовал исследователя, был уже иной. Он ста-
Рис. 5. В.Ф. Генинг (справа) и А.Х. Халиков изучают материалы Большетарханского могильника. Начало 1960-х гг. (личный архив Н.А. Халикова)
Рис. 6. Е.П. Казаков изучает керамику Танкеевского могильника. 1960-е годы (НФ МА РТ)
Рис. 7. А.Х. Халиков. Конец 1950-х годов (личный архив Н.А. Халикова)
вил своей задачей, с одной стороны, изучить исторические трансформации этнических общностей на примере болгар и, с другой стороны, апробировать методику социологической интерпретации археологических источников как некую закономерность этнических процессов «детерминированного общественно-экономическим развитием в эпоху племенного строя» и построения «конкретных концепций этнической истории отдельных народов» (Генинг, 1989, с. 4). Следуя методологии исторического материализма, он считал, что в первую очередь
следует рассматривать экономические факторы развития и как производные - этнические, различая при этом понятия народ и этнос (народ как социально-исторический организм, а этнос - как частное его выражение). Отметим, что определение этничности, данное В.Ф. Генингом, не потеряло своей актуальности и по сей день (Генинг, 1989, с. 5).
Вместе с тем, описывая свою модель развития социальных отношений, он явно абстрагируется от того факта, что кочевое общество развивается по несколько иным законам, нежели земледельческое (Плетнева, 1982), избирая и анализируя только отдельные аспекты этого процесса. Это, правда, не является столь принципиальным для автора, поскольку он рассматривает проблему как переход от первобытного общества к классовому в целом, делая акцент на археологическое выражение этих формационных моментов. С этим оказалось сложнее, поскольку имевшиеся в распоряжении ученого материалы, несмотря на многолетние исследования, сводились, в сущности, к тем основным положениям, что были определены еще в начале 1960-х годов и как вывод: основные признаки булгарского погребального обряда не являются специфически болгарскими (Генинг, 1989, с. 8).
Однако в этой работе особо ценным представляется предложенная периодизация болгарской истории,
особенно в ситуации терминологической путаницы в современной литературе о болгарах. В.Ф. Генинг выделяет 1) протоболгарский этап (с древнейших времен до I—III вв. н.э.),
2) праболгарский (ГУ-УТ вв. н.э.);
3) болгарский (VII в. н.э.); 4) постболгарский этап (после 70-х годов VII в.), в котором он рассматривает историю дунайско-болгарского народа (6811081 гг.); среднедунайско-болгарского народа (670-791 гг.); волжско-бол-гарского народа (конец VII - начало XIII в.); донецко-болгарского народа (VII-IX вв.); кавказско-болгарского народа (?). Вывод ученого достаточно своеобразен: он считал, что «говорить о болгарском этногенезе не приходится», вместо этого необходимо вести исследования на выявление археолого-этнографических специфических черт болгарских народов отдельных этапов, определении этнического субстрата, участвовавшего в их формировании и тех образований, в которых болгары сами выступали в качестве субстрата (Генинг, 1989, с. 14). При этом характеристика 1-4 этапов, по сути, является гипотетической, поскольку основана на общеисторическом контексте, как отмечал и сам автор, не подкрепленном в большинстве случаев материалами конкретных археологических памятников.
Если подвести итог того, что внес В.Ф. Генинг в булгаристику, то можно констатировать, что исследования В.Ф. Генинга, прежде всего раскопки памятников V-IX вв. в казанский период его жизни и деятельности - Большетарханского, Тураевского, Рождественского могильников и Рождественского селища, - позволили четко определить время появления
булгар на Средней Волге - середина VIII в. н.э., внести ясность в разнобой мнений по этому поводу в предшествующий период. Они позволили установить многокомпонентный состав населения ранней Волжской Булгарии, а также отделить элементы булгарской материальной культуры от древностей иных эпох и культур, например, пьяноборской (азелин-ской). Выделение им именьковской культуры предбулгарского времени открыло сложную тему взаимодействия пришельцев-булгар и местного (добулгарского) населения, которая дискутируется по сей день. В этом отношении В.Ф. Генингу принадлежит идея об отсутствии контактов ранних булгар и именьковцев, которая и сейчас имеет своих сторонников, хотя взгляд на именьковскую культуру за более чем 50 лет ее изучения существенно изменился.
В.Ф. Генинг создал гипотезу о волжских булгарах как тюрко-угор-ском этносе (в широком смысле), сочтя не обоснованной версию А.П. Смирнова о булгарах как алано-сарматах, впрочем, так же критически отнесясь вообще к идее сарматского влияния на население Прикамье в первой половине I тыс. н.э. в целом. Эта часть концепции В.Ф. Генинга была опровергнута последующими исследованиями, появились факты, заставляющие тщательнее относится и к вопросу о постсарматском влиянии на культуру ранних булгар. В.Ф. Генингу впервые удалось сформулировать гипотезу о раннеболгарском периоде и его специфике; поставить вопрос о методике изучения истории булгар и контексте социально-экономической парадигмы советской исторической науки.
ЛИТЕРАТУРА
1. АртамоновМ.И. История хазар. - Л.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1962. - 522 с.
2. Берс А.А. Прошлое Урала. С древнейших времен до русской колонизации. -М.: Изд-во «Работник просвещения», 1930. - 132 с.
3. Генинг В. Ф. Очерк этнических культур Прикамья в эпоху железа // Тр. КФАН СССР. Серия гуманит. наук. - Вып. 2. - Казань, 1959. - С. 157-219.
4. Генинг В. Ф. По поводу рецензии А.П. Смирнова // СА. - 1966. - № 3. - С. 282288.
5. Генинг В. Ф. Некоторые вопросы периодизации этнической истории древних болгар // Ранние болгары в Восточной Европе. - Казань, 1989. - С. 4-15.
6. Генинг В. Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары на Волге (Больше-Тарханский могильник). - М.: Наука, 1964. - 200 с.
7. Генинг В. Ф., Стоянов В.Е., Хлебникова Т.А., Вайнер И. С., Казаков Е.П., Вале-ев Р.К. Археологические памятники у с. Рождествено. - Казань: Изд-во Казан. гос. ун-та, 1962. - 126 с.
8. Гумилев Л.Н. Орды и племена у древних тюрок и уйгуров // Материалы по этнографии ВГО. - № 1. - Л., 1961.- С. 19-20.
9. Гумилев Л.Н. Древние тюрки. - М.: Наука, 1967. - 504 с.
10. История Татарской АССР. С древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. - Т. I. - Казань: Татгосиздат, 1951. - 660 с.
11. Мельникова О.М. Свердловская научная археологическая школа В.Ф. Генин-га (1960-1974 гг.) / Материалы и исследования Камско-Вятской археологической экспедиции. - Т. 9. - Ижевск, 2003. - 194 с.
12. Мерперт Н.Я. К вопросу о древнейших болгарских племенах. - Казань: Гос. музей ТАССР, 1957. - 37 с.
13. Плетнева С. А . Кочевники средневековья. Поиски исторических закономерностей. - М.: Наука, 1982. - 188 с.
14. Смирнов А. П. Древняя история чувашского народа (до монгольского завоевания). - Чебоксары: Чувашгосиздат, 1948. - 82 с.
15. Смирнов А.П. Волжские булгары / Тр. ГИМ. - Вып. XIX. - М., 1951. -275 с.
16. Смирнов А.П. Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья // МИА. - № 28. - М., 1952. - 276 с.
17. Смирнов А.П. Некоторые спорные вопросы финно-угорской археологии // СА. - 1957. - № 3. - С. 20-30.
18. Смирнов А.П. Некоторые вопросы средневековой истории Поволжья. - Казань: Гос. музей ТАССР, 1957а. - 36 с.
19. Старостин П.Н. Этнокультурные общности предбулгарского времени в Нижнем Прикамье // Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья. - Казань, 1971. - С. 37-54.
20. Халиков А.Х. Истоки формирования тюркоязычных народов Поволжья и Приуралья // Вопросы этногенеза тюркоязычных народов Среднего Поволжья. -Казань, 1971. - С. 7-36.
Информация об авторе:
Руденко Константин Александрович, доктор исторических наук; профессор Казанского государственного университета культуры и искусств (г. Казань, Российская Федерация); murziha@mail.ru.
V.F. GENING AND ISSUES ON THE ARCHAEOLOGY OF VOLGA BULGARIA
K.A. Rudenko
V.F. Gening's views on the archaeology of Volga Bulgaria are considered in the article. It was one of the early states of Eastern Europe, played an important role in the history of all the peoples in the Middle Volga region. V.F. Gening investigated the Bolshetarhansky, Touraevsky and Rozdestvtnskiy burial grounds of the VIII-IX, V and VI-VII centuries A.D. the finds from which have changed undestanding about the time and character of the Bulgars arrival to Volga. It had been reconsidered by him chronology and interpretation of the archaeological monuments concerning an epoch before occurrence of the Bulgars on the Volga. V.F. Gening has created a periodization of the Bolgars history in Eastern Europe since the I-III centuries A.D. to the beginning of the XIII century A.D.
Keywords: archaeology, the Bulgars, the Middle Ages, the Huns, the Sarmatians, the Turcs, the Finns, the Ugorians, the Goths, the Urals, the Volga River.
REFERENCES
1. Artamonov M.I. Istoriya khazar [History of the Khazars]. Leningrad, Hermitage Publ., 1962, 522 p.
2. Bers A.A. Proshloe Urala. S drevneyshikh vremen do russkoy kolonizatsii [Past of the Urals region. Since the most ancient times till Russian colonisation]. Moscow, "Worker of education" Publ., 1930, 132 p.
3. Gening V.F. Ocherk etnicheskikh kul'tur Prikam'ya v epokhu zheleza [Essay on ethnic cultures during the Iron Age in the Kama River region]. In: Trudy Kazanskogo filiala Akademii nauk SSSR. Seriya gumanitarnye nauki [Proceedings of Kazan Branch of Academy of Sciences of the USSR. Series Humanities], 1959, issue 2, pp. 157-219.
4. Gening V.F. Po povodu retsenzii A. P. Smirnova [Concerning A. P. Smirnov's review]. In: Sovetskaya arkheologiya [Soviet Archaeology], 1966, no. 3, pp. 282-288.
5. Gening V.F. Nekotorye voprosy periodizatsii etnicheskoy istorii drevnikh bolgar [Some issues on a periodization of ethnic history of ancient Bolgars]. In: Rannie bolgary v Vostochnoy Evrope [Early Bolgars in Eastern Europe]. Kazan, 1989, pp. 4-15.
6. Gening V.F., Khalikov A.Kh. Rannie bolgary na Volge (Bol'she-Tarkhanskiy mogil'nik) [Early Bolgars on the Volga (the Bolshe-Tarhanskiy burial ground)]. Moscow, "Science" Publ., 1964, 200 p.
7. Gening V.F., Stoyanov V.E., Khlebnikova T.A., Vayner I.S., Kazakov E.P., Vale-ev R.K. Arkheologicheskie pamyatniki u s. Rozhdestveno [Archaeological sites at the village Rozhdestveno]. Kazan, 1962, 126 p.
8. Gumilev L.N. Ordy i plemena u drevnikh tyurok i uygurov [Hordes and tribes within the ancient turks and uigurs]. In: Materialy po etnografii VGO [Materials on ethnography of All-Union Geographical Society]. Leningrad, 1961, no. 1, pp. 19-20.
9. Gumilev L.N. Drevnie tyurki [Ancient Turks]. Moscow, "Nauka" Publ., 1967, 504 p.
10. Istoriya Tatarskoy ASSR. S drevneyshikh vremen do Velikoy Oktyabr'skoy sotsialisticheskoy revolyutsii [History of Tatar Autonomous Soviet Socialist Republic. Since the most ancient times to the Great October socialist revolution]. Kazan, "Tatar state publishers, edition political and historical literature" Publ., 1951, vol. I, 660 p.
11. Mel'nikova O.M. Sverdlovskaya nauchnaya arkheologicheskaya shkola V.F. Geninga (1960-1974 gg.). Materialy i issledovaniya Kamsko-Vyatskoy arkheologicheskoy ekspeditsii [Sverdlovsk scientific archaeological school by V.F. Gening (1960-1974). Proceedings and researches of the Kama-Vyatka Archaeological Expedition]. Izhevsk, 2003, vol.9, 194 p.
12. Merpert N.Ya. K voprosu o drevneyshikh bolgarskikh plemenakh [Cocerning the issue on the most ancient Bulgarian tribes]. Kazan, 1957, 37 p.
13. Pletneva S.A. Kochevniki srednevekov'ya. Poiski istoricheskikh zakonomernostey [Nomads of the Middle Ages. Searches of historical regularities]. Moscow, "Nauka" Publ., 1982, 188 p.
14. Smirnov A.P. Drevnyaya istoriya chuvashskogo naroda (do mongol'skogo zavoevaniya) [Ancient history of the Chuvash people (before the Mongolian conquest]. Cheboksary, "Chuvash state publishing house" Publ., 1948, 82 p.
15. Smirnov A.P. Volzhskie bulgary [The Volga bulgars]. Trudy Gosudarstvennogo Istoricheskogo muzeya [Proceedings of State Historical Museum]. Moscow, 1951, issue XIX, 275 p.
16. Smirnov A.P. Ocherki drevney i srednevekovoy istorii narodov Srednego Povolzh'ya i Prikam'ya [Essays on ancient and medieval history of the peoples in the Middle Volga and Kama regions]. In: Materialy i issledovaniya po arkheologii SSSR [Proceedings and Researches in the USSR Archaeology]. Moscow, USSR Academy of Sciences Publ., 1952, no. 28, 276 p.
17. Smirnov A.P. Nekotorye spornye voprosy finno-ugorskoy arkheologii [Some issues on the Finno-Ugric Archaeology]. In: Sovetskaya arkheologiya [Soviet Archaeology], 1957, no. 3, pp. 20-30.
18. Smirnov A.P. Nekotorye voprosy srednevekovoy istorii Povolzh'ya [Some issues on medieval history of the Volga region]. Kazan, State Museum of ТАSSR Publ., 1957a, 36 p.
19. Starostin P.N. Etno-kul'turnye obshchnosti predbulgarskogo vremeni v Nizhnem Prikam'e [Etno-cultural generalities in Pre-Bulgar's time in the Lower Kama area]. In:
Voprosy etnogeneza tyurkoyazychnykh narodov Srednego Povolzh'ya [Issues on ethno-genesis the peoples speaking in Turkic language in the Middle Volga region]. Kazan, 1971, pp. 37-54.
20. Khalikov A.Kh. Istoki formirovaniya tyurkoyazychnykh narodov Povolzh'ya i Priural'ya [Origins of formation the peoples speaking in Turkic language in the Volga and the Cis-Urals regions]. In: Voprosy etnogeneza tyurkoyazychnykh narodov Srednego Povolzh'ya [Issues on ethno-genesis the peoples speaking in Turkic language in the Middle Volga region]. Kazan, 1971, pp. 7-36.
Information about the author:
Rudenko Konstantin A., Dr. habil. (History), professor, Kazan State University of Culture and Arts (Kazan, Russian Federation); murziha@mail.ru
