CC BY
47Философия
Philosophy
ISSN 2078-9823 (Print), ISSN 2587-7879 (Online) DOI: 10.15507/2078-9823.045.019.201901.046-057
УДК 572.2:391
О. В. Парилов1, Л. Е. Шапошников2
'Нижегородская академия МВД России (Нижний Новгород, Россия), e-mail: olegparilov@yandex.ru
2Нижегородский государственный педагогический университет им. К. Минина (Нижний Новгород, Россия), e-mail: shaposhnikov_le@mininuniver.ru
генезис старообрядческой антропологии
Введение. Современное глобализирующееся постмодернистское общество потребления, тотальной игровой симуляции, колоссального разобщения чрезвычайно разрушительно для личности. Старообрядческое мировоззрение, утверждающее человека соборного, приобщенного к фундаментальным основам национальной религиозной культуры, носителя высших трансцендентных смыслов именно сегодня приобретает особую актуальность. Учет как позитивного, так и негативного опыта старообрядческой антропологии позволит определиться с идеалом цельной убежденной личности, преодолевающей крайности конформизма и фанатизма. Материалы и методы. Статья подготовлена на основе оригинальных трудов старообрядческих авторов; дореволюционных, советских, современных российских и зарубежных исследований отечественной культуры и старообрядческого мировоззрения. Методологическую базу составили: цивилизационный подход к истории, методы герменевтики, сравнительно-исторический, единства исторического и логического, анализа, синтеза, аналогии Результаты исследования. Рассмотрены социокультурные, духовные факторы пограничной эпохи XVII столетия, под влиянием которых формируется уникальная старообрядческая антропология, отразившая мировоззренческие особенности русского Средневековья и России Нового времени Исследована динамика взглядов старообрядцев на человека на протяжении XVII-XXвв.; вскрыты духовные, исторические причины трансформации антропологических воззрений староверов. Обсуждение и заключение. Установлено, что ранние старообрядцы как представители средневекового народного православного сознания утверждают человека сакрального, соборного, но индивидуально незрелого. Однако под влиянием тенденций Нового времени староверие порождает идею харизматичной личности старообрядческого апостола. Для старообрядчества нового времени характерны антропоцентристские тенденции, значительный экзистенциальный интерес, возвеличивание человека как Образа Божия, особенно его разумных способностей Но в силу самосознания последних защитников Святой Руси, охранительных установок староверы упускают факт поврежденности человеческой природы, недооценивают необходимость духовного развития.
Ключевые слова: человек, старообрядчество, Средневековье, Новое время, православное мировоззрение, духовность, фанатизм, антропоцентризм, соборность.
© Парилов О. В., Шапошников Л. Е., 2019
Для цитирования: парилов О. В. Шапошников Л. Е. Генезис старообрядческой антропологии // Гуманитарий : актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. - 2019. - № 1. -С. 46-57. DOI: 10.15507/2078-9823.045.019.201901.046-057
Oleg V. Parilov1, Lev E. Shaposhnikov2
'Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia (Nizhny Novgorod, Russia), e-mail: olegparilov@yandex.ru
2 Minin University
(Nizhny Novgorod, Russia), e-mail: shaposhnikov_le@mininuniver.ru
genesis of old believers anthropology
Introduction. The modern globalized postmodern consumer society, total game simulation, colossal disconnection is extremely destructive for the individual. The Old Believer outlook, which affirms the soborn-person, attached to the fundamental foundations of the national religious culture, the bearer of higher transcendent meanings, acquires a particular urgency today. Accounting for both positive and negative experience of Old Believer anthropology will allow to determine the ideal of an integral convinced person who overcomes the extremes of conformism and fanaticism. Materials and Methods. The article is prepared on the basis of the original works of the Old Believer authors; pre-revolutionary, Soviet, modern Russian and foreign studies of Russian culture and the Old Believer worldview. The methodological basis was: a civilizational approach to history, methods of hermeneutics, comparative-historical, the unity of historical and logical, analysis, synthesis, analogy. Results of the study. The article deals with socio-cultural, spiritual factors of the borderline era of the 17th century, under the influence of which a unique Old Believer anthropology is formed, reflecting the worldview characteristics of the Russian Middle Ages and Russia of the new time. The dynamics of Old Believers' views on man during the XVII-XX centuries is investigated; revealed spiritual, historical reasons for the transformation of the anthropological views of the Old Believers. Discussion and Conclusion. It is established that the early Old Believers, as representatives of the medieval people's Orthodox consciousness, affirm a person of a sacral, conciliar, but individually immature. However, under the influence of modern trends, Old Believer gives rise to the idea of the charismatic personality of the Old Believer apostle. For the Old Believers of modern times, anthropocentric tendencies, significant existential interest, exaltation of man as the Image of God, especially his reasonable abilities, are characteristic. But due to the self-consciousness of the last defenders of Holy Russia, the guardianship, the Old Believers miss the fact of the damage to human nature, underestimate the need for spiritual development.
Keywords: man, Old Believers, Middle Ages, modern times, Orthodox worldview, spirituality, fanaticism, anthropocentrism, sobornost.
For citation: Parilov O. V, ShaposhnikovL. E. Genesis of old Believers Anthropology. Gumanitarian : aktual'nye problemy gumanitarnoi nauki i obrazovaniia = Russian Journal of the Humanities. 2019; 19(1): 46-57. (In Russ.). DOI: 10.15507/2078-9823.045.010.201901.046-057
Введение
В современную эпоху глобализации, чреватую абсолютным размыванием национальных идентичностей, старообрядчество актуально как мировоззрение, утверждающее человека, укорененного в национальную традицию, культу-
ру. Абстрагировавшись от настоящего и будущего (в этом слабая сторона древ-леправославия) оно вместе с тем содержит значительный потенциал сохранения национального самосознания [12]. Нынешнее постмодернистское общество потребления, антителеологичное, игровое,
особенно губительно для личности. В этом смысле старообрядчество значимо как сила, утверждающая высшие христианские смыслы, аутентичные для русской православной культуры. Позитивный потенциал староверия заключается и в утверждении человека соборного - это особенно важно в силу тревожных тенденций разобщения, атомизации российского социума. Важно и исследование феномена старообрядческого лидерства, проявившегося в чрезвычайно успешной социальной деятельности, имеющей метафизические основания. Старообрядчество ценно как противовес нынешним установкам на тотальную толерантность и конформизм, ибо оно утверждает человека цельного, бескомпромиссного, своей жизнью отстаивающего высшие смыслы бытия. Учет как положительных, так и отрицательных сторон старообрядческой антропологии позволит, во-первых, найти золотую середину между теплохладной беспринципностью и крайним фанатизмом, во-вторых, выстроить личный вектор духовно-нравственного восхождения [13]. Цель статьи - исследование динамики старообрядческой антропологии, отразившей духовные установки средневековой Руси и России Нового времени.
Обзор литературы
Источниковую базу исследования составили оригинальные сочинения старообрядческих авторов XVII, ХУШ, начала ХХ вв.; классические труды дореволюционных ведущих специалистов в области отечественной истории церкви (А. В. Карташев), философии (Г. П. Флоров-ский); работы советских (А. И. Клибанов, Г. В. Плеханов) и современных российских авторов - исследователей русской культуры (В. В. Бычков, А. Ф. Замалеев, В. С. Никоненко), исследователей старообрядческого мировоззрения (В. Г. Дружинин, Е. Е. Дутчак, О. Д. Журавель); зарубежных россиеведов (Дж. Х. Биллингтон).
48
Методы
Теоретической основой исследования стал цивилизационный подход, утверждающий фундаментальные, укорененные в национальную культуру духовные факторы в качестве ключевых движущих сил исторического процесса. Кроме того, в работе применялись следующие методы: сравнительно-исторический (выявление закономерностей изменения старообрядческой антропологии в период с XVII по начало ХХ в.); философско-герменевтический (авторское истолкование оригинальных старообрядческих текстов); методы единства исторического и логического, анализа, синтеза, аналогии.
Результаты и обсуждение
Специфическая антропология старообрядчества предстает как аспект народного мировоззрения староверов, в котором православие соединено с дохристианскими элементами. Мы в целом согласны с Г. В. Плехановым, выделившим главные черты данной культуры: демократизм, защита древних обычаев, приземленность, конкретность человека и его слитность с общественной средой [14]. Кроме того, рассматривая антропологию старообрядцев, необходимо иметь в виду ярко выраженную антиномичность этого течения. С одной стороны, староверам, болезненно отреагировавшим на проникновение в Россию чуждой западно-возрожденческой секулярной культуры, присущи охранительный пафос, сосредоточенность на родной старине, радикальное отрицание настоящего и будущего. В «бегстве в обряд», по справедливому выражению Г. В. Флоровского, заключается «самозащита старообрядцев против начавшегося бытового распада XVII века» [16, с. 57-58]. С другой стороны, староверие возникло на стыке традиционной средневековой Руси и России Нового времени. XVII столетие стало переломным, произошло колоссальное развитие национального
самосознания; под влиянием ренессансной культуры все большее значение приобрела идея личности. Сосредоточенные на русской старине духовные лидеры раскола (протопоп Аввакум Петров, дьякон Федор Иванов, инок Епифаний, старец Григорий Неронов и др.) помимо своей воли воспринимали возрожденческие антропоцен-тристские тенденции. Яркость, многогранность старообрядческой антропологии обусловлены этими антиномиями.
Как представители средневекового символического сознания, при котором символы - «носители энергии архетипа, ...не только обозначают, но и реально являют» [2, с. 481], ранние старообрядцы стремятся к материализации духовных сущностей. Их жизнь наполнена чудесами, явления мира трансцендентного присутствуют здесь и сейчас: «Святый ангел мой хранитель, -пишет диакон Федор, - начат плакати, ходя окрест темницы моея... И глас его слышу»1. Это предопределило стремление к материализации человека. Согласно протопопу Аввакуму, душа «единораслена» и «теле-совидна», а ум, слово и дух предстают как силы этой тонкой материи. Поскольку эти силы ограничены «плотяностью» человеческой души, не самобытны и не самодовле-ющи [10, с. 92].
Вместе с тем, будучи средневековыми традиционалистами, староверы абсолютизируют христианскую духовность как альтернативу секулярным тенденциям модерна. Они отстаивают целостность духовной жизни человека, в которой нет места различению между главным и второстепенным - все главное. Духовные (евангель-
ские) ценности: любовь, доброта, милость, миролюбие, долготерпение, милосердие, кротость, воздержание, страх Божий - по их убеждению, имеют для человека определяющее значение. Перечисленные ценности составляют основу жизни «духовной», идеал которой формулирует Аввакум в поучениях: «Пещися вам подобает: како сына и тщерь во благоразумие привести, како к любви Божии привлещи, в православной вере утвердить, на милость и любовь к человеком научить, молитве и посту и иным добродетелем вразумить»2. Для старообрядцев духовные ценности более актуальны, нежели насущные материальные: «Не глад хлеба, ни жажда воды погубляет человека; но глад великий человеку - Бога не моля, жити»3. Однако мы видим анти-номичность сознания духовных лидеров раскола. С одной стороны, Аввакум превозносит такие духовные ценности, как любовь к ближнему, смиренномудрие; они противопоставляются сатанинской гордыне: «Смиренный и негордый, аще и падает, не разбиется, яко Господь подкрепляет руку его»4. С другой стороны, как верно пишет В. В. Бычков, «тяжело даже такому убежденному «староверу» укрыться в век. становящегося самосознания личности от поветрия. своего времени. Да, он смирен, жалеет своих врагов. Но нет-нет, да и взыграет в нем новое время. и готов он. перерезать Никона и никониан» [2, с. 465]. Вряд ли прав А. Ф. Замалеев, что «Аввакум был начисто лишен добросердечия» [6, с. 6]. Христианская любовь этого ригориста, проникнутого сознанием собственного апостольского служения, кончается там,
1 Памятники литературы древней Руси. - М. : Художественная литература, 1989. - Кн. 2. - С. 493.
2 Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. - Горький : Волго-Вят. кн. изд-во, 1988. - С. 32.
3 Там же. - С. 33.
4 Там же.
где начинается противоречие его воззрениям: «И ты, бытто патриарх, указываешь мне, как вас, детей духовных, управлять ко Царству Небесному... Бедная, бедная моя духовная власть, уж мне баба указывает, как мне пасти Христово стадо! Сама вся в грязи, а иных очищает!»5. Трудно поверить, что это адресовано обычно превозносимой Аввакумом Феодосии Морозовой. Крайнее самоуничижение Аввакума парадоксально сочетается с утверждением собственного харизматического дара словами апостола Павла (иными словами, Аввакум фактически отождествляет себя с ним): «В мой греховный арган непристойно внити благодатному огненному уму». И тут же: «Разве по созданию ми разуму отчасти разумеваем и отчасти пророчествуем»6.
Антропология раннего старообрядчества в русле средневекового православного мировоззрения отличается антирационализмом, онтологизмом. Чувство староверы предпочитают разуму, веру - науке, внешний мудрости. Для старообрядцев путь богоподобия заключается не в отвлеченном умствовании, а в конкретных делах благочестия: 1) жизни по совести, т. е. по Евангелию (особенно ярко это проявилось в книгах обличений, толкований, бесед Аввакума, где абстрактные богословские понятия и символы сведены в сферу эмпирического бытия. Прав В. С. Никоненко, что «опрощение религии Аввакумом предполагало не реалистическое толкование догматов, а гармоничное сочетание содержания и формы превращением религиозных принципов в принципы организации жизни» [11, с. 33]); 2) непрерывное богообщение, заключающееся в молитвах, поклонах, бдениях, чтениях священных книг; 3) страдание, мученичество за веру; 4) обличение
никонианской «ереси» невзирая на лица: «Повелевает Сын Божий всякую неправду обличати, не стыдитися лиц сильных»7. Бесконечные чудеса, сопутствующие старообрядцам, свидетельствуют о непосредственном восприятии Христовых истин до слияния с ними во внутреннем мире и делах [11, с. 34].
Именно антирационализм раскольников детерминировал непонимание и неприятие исправления богослужебных текстов - акта рационального, научного типа мышления. В их глазах исправление вело не к усовершенствованию обряда, а к разрушению его магического смысла. Об антирационализме отчасти свидетельствует и то, что раскол смирился с бесцерковностью: «Лишенный от начала епископского возглавления, он сразу обречен был стать церковным калекой. Отсутствие в нем духа свободомыслия и рационализма удержали раскол от самочинности» [9, с. 221].
Таким образом, лидеры старообрядчества не только словом, но и делом являли пример реализации христианских нравственных требований, способствовали онтологическому усвоению христианского учения в широких народных слоях. Однако указанные свойства имели и негативную сторону - привели к снижению христианского учения, его неоправданной примитивизации. Оборотной стороной онтологизации христианства стал скепсис старообрядцев в отношении просвещения.
Как представители православного традиционализма, ранние старообрядцы утверждают тип человека соборного. В данном контексте их мировосприятие отличается ярко выраженной антиномично-стью. С одной стороны, соборность раннего
5 Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения... - С. 122.
6 Там же. - С. 171.
7 Памятники первых лет русского старообрядчества / сост. Я. Л. Барсков. - СПб., 1912. - С. 54.
староверия антииндивидуалистична. Антииндивидуализм ярко проявился в антропологии Аввакума Петрова, утверждавшего идею всеобщего равенства одинаковых или, по выражению А. Клибанова, «индивидуально-незрелых людей» [10, с. 78], в силу одинаковости их естественной природы и равенства перед Богом: «Когда Адам пахал и Ева пряла, кто тогда был дворянином?»8 Быть личностью для ранних старообрядцев означало быть образом и подобием Бога. Проявление же личностного начала («властного сана») старообрядцы видели лишь в подвиге служения Богу и людям, в том, чтобы «добродетелми уподобляти-ся Богу»9 (инок Епифаний). В своем подвиге человек принадлежит не только себе, но и всему миру - таково определение соборности по-старообрядчески [11, с. 120]. «...В худом гробе полагаются, им же весь мир не точен бысть»10, - писал Аввакум на смерть Морозовой, Урусовой и Даниловой. Отсюда становится понятно отрицание роли личности как творца истории, земной жизни. Проявление индивидуальности, по Аввакуму, «господственности» есть исключительная прерогатива Бога.
С другой стороны, уже в раннем старообрядчестве явственно звучат антропоцен-тристские тенденции. Староверие порождает уникальный образ старообрядческого апостола - яркой личности последнего в истории защитника христианства, претендующего на обладание высшей истиной. С одной стороны, в духе традиционного мировосприятия, Аввакум опирается на соборное мнение («Каково вам кажется? Не велико ли мое согрешение? .Вот вам
и место оставил: припишите своею рукою мне»11); с другой - проявляет себя как не терпящий инакомыслия крайний ригорист, воспринимающий собственный авторитет как непререкаемый. Старообрядцы даже ставят собственных лидеров выше перво-христианских апостолов и мучеников: «И не усумнися о сем, - пишет инок Авраа-мий, - еже апостолами нынешних страстотерпцев нарицати, яко. святых славнейши и вышши первых мучеников имут быти»12 [14, с. 162]. Отмеченная антиномия еще раз характеризует лидеров раннего старообрядчества как ярких личностей, отразивших в своем творчестве и черты уходящей средневековой русской, и нарождающейся гуманистической культуры.
Именно развитием идеи личности отличается старообрядчество нового времени. Антропоцентризм вырастает из трагического мироощущения богоостав-ленности. Если «благодать на небо улетела», надеяться приходится исключительно на себя. Отчасти прав апологет староверия В. Г. Сенатов, связавший старообрядческое учение о воцарившемся в мире антихристе с развитием личностного начала, свободы воли. Это проявилось, во-первых, в стремлении сохранять самобытность в условиях социального отчуждения и гонений; во-вторых, - в активном выражении своего отношения к поврежденному грехом миру. Как и для староверов, полагает автор, идея господства антихриста явилась для первых апостолов «той гранью, какою они отделялись от людей прежнего устарелого и дряхлого духа» [15, с. 22]. Кроме того, развитие личностного начала в старо-
Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. - С. 171; Памятники
первых лет русского старообрядчества. - С. 221. Памятники первых лет русского старообрядчества. - 426 с.
Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. - С. 190.
Там же. - С. 28.
Памятники первых лет русского старообрядчества. - С. 162.
8
9
10
11
обрядчестве связано с трагедией бесцерковности. По убеждению представителей древлеправославия, отныне человек как образ Божий вмещает в себя всю полноту бытия и спасения, без посредничества священства и иерархии. Не случайно наиболее ярко старообрядческий гуманизм, антропоцентризм проявляются именно в более радикальных беспоповских толках и согласиях. В знаменитых «Поморских ответах» братья Денисовы утверждают, что всякий благочестивый христианин есть священник: «Сии суть, иже в пустынех. вертепах. живуще, иже делы благими Божественным Духом просвещаемы. и не требуют Церкви или места, но сами себе храмы творяще благими делами на всяком месте. благоугождают Богу»13. Старообрядцы идентифицируют себя как остаток «верных» в условиях всеобщего отступления, накануне апокалипсиса. Свои общины воспринимают в качестве осколков Третьего Рима. Таким образом, личностное самосознание староверов - это самосознание людей, ответственных, ни много ни мало, за земную историю, судьбу всего человечества. Идея уникальной личности - последнего хранителя истинного благочестия на Земле - получила свое отражение в старообрядческой литературе XVIII столетия. Так, в «Винограде российском» С. Денисова мученики за старую веру уподобляются античным героям (что показательно, старообрядческий автор XVIII столетия обращается к тому пласту культуры, который решительно отвергали ранние старообрядцы, что является ярким свидетельством веяний Нового времени). Особенно показательны поморские летописи. Главный их персонаж - неродовитый представитель общины. Старообрядческий летописец сообщает, казалось бы, незначительные сведения о его жизни: где
родился, откуда пришел в пустынь, какие функции исполнял. Это весьма показательно: в сознании старообрядцев последние на земле защитники Третьего Рима превращались в наиболее важных субъектов исторического процесса; как следствие, каждый штрих их биографии был значим, обретал трансцендентный смысл.
Идея самоценной творческой личности сочеталась с духом соборности, укорененным в раскольничьих общинах. В сочинениях Денисовых бесконечное число раз подчеркивается приоритетность соборного, а не иерархического начала. Выговская пустынь именуется как «равноапостольское собрание», апостольское совокупление» [8, с. 461]. Исходя из этого, очевидна еще одна черта старообрядческой антропологии - демократизм. В данном контексте трансформируется национальное самосознание: уже не стольный град Москва и не российский государь выступают хранителями истинного православия, а все русские города, села; русский народ. Не родовое, иерархическое начало, а личностные качества становятся главным критерием оценки человека - сама община выдвигала в качестве лидеров наиболее благочестивых, талантливых, предприимчивых.
Можно выделить как жизненные (онтологические), так и рационалистические проявления гуманизма, антропоцентризма более позднего старообрядчества. Жизненные личностные проявления многообразны. Это уникальный феномен старообрядческого предпринимательства XVШ-XIX вв. как сублимация колоссальной религиозной энергии, ее направление в обустройство земной жизни. Сознание бо-гооставленности стало причиной того, что религиозность ревнителей древлего благочестия приобрела преимущественно характер бытового исповедничества, что в свою
Поморские ответы. - М., 1911. - Л. 4.
13
очередь послужило важной детерминантой хозяйственного расцвета старообрядческих общин, проявлению лидерских качеств наиболее талантливых и предприимчивых. Если «благодать на небо улетела», то ничего не остается, как, надеясь исключительно на собственные силы, сосредоточиться на обустройстве эмпирического бытия. Социальная деятельность в старообрядчестве, как и в протестантизме, приобрела сакральное значение: «Ожидание Судного дня скорее побуждало не откладывать труды на благо общины, нежели опускать руки ввиду близкого Апокалипсиса» [1, с. 236]. Это и «буйство проповеди» как продолжение идеи старообрядческого апостольства XVII столетия. Это и различные формы ухода из мира. Изуверские старообрядческие самосожжения - отнюдь не проявление слабости и безысходности, но активная личностная позиция - радикальный отказ от компромисса с «безблагодатным» миром, в котором царит антихрист; единственный путь спасения. Еще одна форма ухода из мира - странничество (согласие странников, бегунов). Соприкосновение с миром, пораженным антихристом, по убеждению странников, оскверняет человека, поэтому они инициировали идею абсолютного размежевания с социумом [4, с. 185]. Если традиционный русский странник искал лучшей доли, то для старообрядца побег -единственное средство в тесноте и подвиге сохранить благочестие и спасти душу.
Чрезвычайно интересны рациональные проявления старообрядческого гуманизма, антропоцентризма. Для XVШ-ХХ столетий характерна яркая полемика старообрядческих авторов с представителями канонического православия. В спорах, апологетике формируется уникальный старообрядческий логос. Уже в XVIII в. сочинения староверов приобрели ярко выраженную экзистенциальную направленность: проявляется огромный инте-
рес к сущности человека. Показательны в этом плане «Слово о человеце» [3, с. 117] Андрея Денисова и расширенная версия этого сочинения «Что есть человек, яко возвеличил еси его? Словеса сия суть человека истиннаго и непорочнаго, в главе 7-й написанная» [3, с. 149] Семена Денисова. Человек в этих проповедях предстает как микрокосм (мир великий), изоморфный макрокосму, миру малому (материальному). Произведения - патетический гимн величию человека; как Образ Божий, он «вещь дивна, велия и прекрасна», вершина творения («предизбраннейшее живущее. царь создания, владыка твари, обладатель обладаемых, господь вещественнаго мира» [3, с. 117]). В отличие от ранних староверов, склонных материализовать человека, Денисовы, в соответствии с традиционной христианской антропологией, утверждают его двусоставность, духовно-материальную природу: «От души невещественныя и от плоти вещественныя пречюдне сложенная» [3, с. 117]. Выговские братья акцентируют внимание на дихотомической природе человеческого существа: «видимое и невидимое, смертное и безсмертное, временное и вечное». Авторы выделяют и славят различные проявления духовности человека: творческую активность («сила двизания»), эстетическое чувство («благолепием чюв-ствования изобилно украшенное»), способность к богообщению и богопознанию («горезрящее око. всеизрядный Божий поклонник» [3, с. 117]). Но особое внимание авторы уделяют различным аспектам разумной деятельности человека. Если староверы - традиционалисты XVII столетия утверждали абсолютное господство сакрального начала и радикально отвергали внешнюю мудрость, своею «пестротою» якобы сбивающую верных с истинного пути спасения, то, в соответствии с установками Нового времени, поморские братья именно разумности придают доминирующую роль,
славят мудрость и рассудочность («разсуж-дательность»), способность к научению («всякаго научения. всякия хитрости удо-боприимательное существо»); дар слова, риторические и полемические таланты («светлость словесньства. многобеседная уста, доброглаголивый язык» [3, с. 117]).
Тема человека как Образа Божия, его царственного положения в мире становится одной из центральных в религиозно-антропологических сочинениях старообрядческих авторов XIX-XX вв., талантливых самородков, начетчиков, полемистов, обладающих безграничной богословской эрудицией. Один из таких авторов - глава общины самокрестов Сергачского уезда Нижегородской губернии Александр Михеевич Запьянцев. Самокресты - течение, выделившееся из радикального (что показательно!) беспоповского согласия не-товцев (спасовцев). Особый интерес вызывает сочинение А. М. Запьянцева «Что есть человек и какое он получи от Бога благородие» [7]. О. Д. Журавель, анализирующая данный труд [5], обращает внимание на его компилятивный характер, что в целом характерно для сочинений староверов: цитация - дань традиционализму [5, с. 150]. Однако, избирательно цитируя и тем самым произвольно интерпретируя тексты Священного Писания, святых отцов, старообрядческий писатель выстраивает собственную концепцию человека. А. М. Запьянцев, подобно братьям Денисовым, прославляет величие человека - он царь и бог, Престол Божества, уже от сотворения наделен был свойствами, необходимыми для спасения. Тем самым писатель отрицает необходимость посредничества между человеком и Богом. Избирательно цитируя Ветхий Завет, Беседу Св. Василия Великого «На шестодневное», автор проводит одну из ключевых мыслей: человек от сотворения был изначально наделен всей полнотой божества, поскольку в этом акте
54
участвовала Вся Пресвятая Троица: «Да увеси, яко Отецъ сотвори, чрезъ Сына, и Сынъ созда Отеческим хотениемъ, и про-славиши Отца въ Сыне, и Сына в Дусе Святемъ, тако общее былъ еси дело.» [7, л. 2 об.]. Три духовные начала в человеке - ум, слово и дух, по А. М. Запьянцеву, подобны Отцу, Сыну и Святому Духу, следовательно, по своей сущности, человек подобен Троице. В заключение, утверждая, что человек есть Образ Божий, церковь Бо-жия, имеет в себе Царствие Божие и Престол, автор еще раз подводит читателя к важнейшей для старообрядцев мысли: человек без какого-либо посредничества (иерархии, видимой церкви) способен к бого-общению и спасению.
О. Д. Журавель справедливо отмечает изъян христианской антропологии А. М. Запьянцева: игнорирование сюжета о грехопадении человека. В результате редуцируется христологический аспект [7, с. 152], элиминируются искупительная жертва Христа, необходимость духовного восхождения. Для старообрядческого писателя богоподобие человека есть данность, в то время как в традиционном христианстве это лишь потенция, предполагающая труд по исправлению собственной поврежденной грехом природы и обретению утраченной связи с Богом.
Заключение
Сложность, противоречивость старообрядческой антропологии обусловлена тем, что данное народно-православное мировоззрение отразило в себе специфику погра-ничья парадигм Средневековья и Нового времени. Как наследники древнерусского символического сознания, старообрядцы проявляют тенденцию к материализации человека, но при этом абсолютизируют христианские духовные ценности; человек для них - существо целиком сакральное. Антропология раннего староверия глубоко онтологична: не рассудок, а вера и бла-
гочестие - истинный путь богоподобия, а высший подвиг - страдание (в пределе до смерти) за истину. Для ранних старообрядцев проявление личностного начала есть узурпация божественной прерогативы, следовательно, кощунственна. Они утверждают человека соборного, но индивидуально незрелого. Однако в контексте тенденций Нового времени древлеправославие порождает идею харизматичной личности, старообрядческого апостола, последнего на краю истории защитника Святой Руси, христианства; в их сознании, он - выше первохри-стианских апостолов и мучеников (исподволь подобное самоощущение таит в себе зерна фанатизма, гордыни и ригоризма).
Именно идея личности выступает одной из центральных в старообрядчестве Нового времени. Антропоцентристские тенденции обусловлены трагическим ощущением бого-оставленности, крушения Церкви, одиночества во враждебном мире тотального богоотступничества; самосознанием последних в истории хранителей и защитников Третьего Рима. Соборное единство старообрядческих общин этой эпохи отличается
духом демократизма. Личностные черты староверия Нового времени появляются как онтологически (лидер - предприниматель; проповедник, не взирающий на лица сильных; радикал, порвавший с миром, вплоть до самоубийства); так и рационально (духовные писатели - авторы полемических, апологетических сочинений христианско-экзистенциального характера). Главная тема антропологических трудов староверов - величие человека как Образа Божия, разносторонность и богатство его духовной природы. Особое значение придается разумной деятельности - и в этом отличие позднего старообрядчества от раннего. При этом человек у старообрядческих писателей абсолютен и самодостаточен, от сотворения содержит в себе всю полноту Божества и спасения. Упуская факт грехопадения, поврежденности человеческой природы, староверы, в пику традиционному христианству, обесценивают, аннигилируют вектор духовного восхождения. Всему виной - охранительный пафос староверия: если Святая Русь уже свершилась в прошлом, нет надобности совершенствоваться. Надо лишь хранить.
Библиографический список
Биллингтон Дж. Х. Икона и топор. Опыт истолкования истории русской культуры. - М. : Рудомино, 2001. - 880 с.
Бычков В. В. Русская средневековая эстетика. XI-XVII века. - М. : Мысль, 1995. - 640 с. Дружинин В. Г. Писания русских старообрядцев: Перечень списков, составленный по печатным описаниям рукописей. - СПб. : Изд. Имп. Археогр. комиссии, 1912. - 546 с. Дутчак Е. Е. Учение о побеге в сочинениях старообрядцев-странников второй половины XIX-XX в. // Мир старообрядчества. Вып. 4. Живые традиции: Результаты и перспективы комплексных исследований : материалы Междунар. науч. конф. - М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1998. - С. 183-192.
Журавель О. Д. Старообрядческое сочинение 1909 года о человеке: истоки, контекст // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. - 2010. -Т. 9. - Вып. 2: Филология. - С. 147-154.
Замалеев А. Ф. Протопоп всея Руси // Аввакум Петров. Послания и челобитные. - СПб., 1995. - С. 3-17.
Запьянцев А. М. Что есть человек и какое он получи от Бога благородие // Собрание рукописей Института истории СО РАН: № 1/10-г. - Л. 2-10.
8. Зеньковский С. А. Русское старообрядчество: духовные движения семнадцатого века. - М. : Церковь, 1995. - 528 с.
9. Карташев А. В. Очерки по истории русской церкви : в 2 т. - М. : Терра, 1992. - Т. 2.
10. Клибанов А. И. Протопоп Аввакум как культурно-историческое явление // История СССР. -1973. - № 1. - С. 76-98.
6
7
11. Никоненко В. С. Русская философия накануне Петровских преобразований. - СПб. : Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1996. - 215 с.
12. Иарилов О. В. Типологические особенности старообрядчества и славянофильства и их значение в развитии русского национального самосознания : дисс. ... канд. филос. наук. Н. Новгород, 2000. - 180 с.
13. Иарилов О. В. Консервативная форма русского национального самосознания: становление и основные этапы развития : дисс. ... д-ра филос. наук / Нижегор. гос. пед. ун-т. - Н. Новгород, 2006. - 366 с.
14. Плеханов Г. В. История русской общественной мысли. - М. - Л. : Госиздат, 1925. - Т. 1. -297 с.
15. Сенатов В. Г. Философия истории старообрядчества. - М. : Тип. Н. М. Машистова, 1908. -95с.
16. Флоровский Г. И. Пути русского богословия. - М. : Институт русской цивилизации, 2009. -848 с.
References
1. Billington Dzh. H. Icon and Ax. Experience Interpreting the History of Russian Culture. Moscow, 2001, 880 p. (In Russ.).
2. Bychkov V. V. Russian Medieval Aesthetics of the 11th-17th Century. Moscow, 1995. 640 p. (In Russ.).
3. Druzhinin V. G. Writings of Russian Old Believers: Enumeration of Lists Compiled from Printed Manuscripts. St. Petersburg, 1912, 546 p. (In Russ.).
4. Dutchak E. E. The Doctrine of Escape in the Writings of Old Believer Strangers in the second half of the 19th - 20th centuries. Mir staroobryadchestva. Vyp. 4. Zhivye tradicii: Rezul'taty i perspektivy kompleksnyh issledovanij : materialy Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii = The World of the Old Believers. Issue 4. Living traditions: Results and Prospects of Integrated Research. Materials of the International Scientific Conference. Moscow, 1998: 183-192. (In Russ.).
5. ZHuravel'O. D. Old Testament Work of 1909 on Man: Origins, Context. VestnikNovosibirskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Istoriya, filologiya = Bulletin of Novosibirsk State University. Series: History, Philology. 2010; No. 9: 147-154. (In Russ.).
6. Zamaleev A. F. Archpriest of All Russia. Protopop vseya Rusi. Avvakum Petrov. Messages and Petitions. St. Petersburg, 1995. P. 3-17. (In Russ.).
7. Zap'yancev A. M. What is Man and What he Received from God's honor. Sobranie rukopisej Instituta istorii SO RAN = Collection of Manuscripts of the Institute of History of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences: No. 1/10-g: 2-10. (In Russ.).
8. Zenkovsky S. A. Russian Old Believers: Spiritual Movements of the Seventeenth Century. Moscow, 1995, 528 p. (In Russ.).
9. Kartashev A. V. Essays on the History of the Russian Church. Moscow, 1992. Volume 2. 569 p. (In Russ.).
10. Klibanov A. I. Archpriest Avvakum as a Cultural and Historical Phenomenon. Istoriya SSSR = History of the USSR. 1973; No 1: 76-98. (In Russ.).
11. Nikonenko V. S. Russian Philosophy on the Eve of Peter's Reforms. St. Petersburg, 1996. 215 p. (In Russ.).
12. Parilov O. V. Typological Features of the Old Believers and Slavophilism and Their Significance in the Development of Russian National Identity: the dissertation of the candidate of philosophical sciences. Nizhny Novgorod, 2000, 180 p. (In Russ.).
13. Parilov O. V. Conservative Form of Russian National Self-Consciousness: formation and basic stages of development: the dissertation of the doctor of philosophical sciences. Nizhny Novgorod, 2006, 366 p. (In Russ.).
14. Plekhanov G. V. History of Russian Social Thought. Moscow - Leningrad, 1925. Vol. 1, 297 p. (In Russ.).
15. Senatov V. G. Philosophy of History of the Old Believers. Moscow, 190. 95p. (In Russ.).
16. Florovsky G. P. Ways of Russian Theology. Moscow, 2009. 848 p. (In Russ.).
Поступила 21.12.2018.
Сведения об авторах
Парилов Олег Викторович - доктор философских наук, профессор, профессор кафедры философии Нижегородской академии МВД России (Нижний Новгород, Россия). Сфера научных интересов: русская религиозная философия, философская антропология. Автор более 130 научных и учебно-методических публикаций. ORCID: https://orcid.org/0000-0001-9288-3194.
Тел.: +7 910 397-98-56
E-mail: olegparilov@yandex.ru
Шапошников Лев Евгеньевич - доктор философских наук, профессор, президент ФГБОУ ВО «Нижегородский государственный педагогический университет им. К. Минина» (Нижний Новгород, Россия). Сфера научных интересов: русская религиозная философия, история религии. Автор более 300 научных и учебно-методических публикаций.
Тел.: +7 831 439-00-84
E-mail: shaposhnikov_le@nmininuniver.ru
Submitted 21.22.2018.
About the authors
Oleg V. Parilov - Doctor of Philosophy, Professor, Department of Philosophy, Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia (Nizhny Novgorod, Russia). Research interests: Russian religious philosophy, philosophical anthropology. The author has more than 130 scientific and educational publications. ORCID: https://orcid.org/0000-0001-9288-3194.
Tel.: +7 910 397-98-56
E-mail: olegparilov@yandex.ru
Lev E. Shaposhnikov - Doctor of Philosophy, Professor, President of Minin Nizhny Novgorod State Pedagogical University (Nizhny Novgorod, Russia). Research interests: Russian religious philosophy, history of religion. The author has more than 300 scientific and educational publications.
Тел.: +7 831 439-00-84
E-mail: shaposhnikov_le@nmininuniver.ru
