CC BY
43
Ярцева А.В.
Г енезис представлений об использовании в доказывании информации, передаваемой по техническим каналам связи
Перемены, происходящие в жизни российского общества, и решение многих его проблем ныне правомерно связываются с формированием постиндустриального, информационного общества. Опыт цивилизованных стран свидетельствует о том, что информационное общество, основанное на признании прав и свобод человека, на общественном консенсусе, дает гражданам мир, покой, процветание и безграничные перспективы в дальнейшем прогрессе.
На данном этапе развития общества частная жизнь индивида протекает в условиях высоких технологий, когда процессы сбора информации и ее обработки практически неотделимы друг от друга. Канадская комиссия по защите частной жизни сделала компиляцию одного дня канадского гражданина. Они показывают жизнь канадского гражданина с раннего утра: когда он выезжает со стоянки своей машины, на шоссе записывают его координаты, для того чтобы прислать ему штраф. Он пользуется мобильным телефоном, а местонахождение человека, который пользуется мобильным телефоном, легко определить. На стоянке в своем офисе он показывает карточку, для того чтобы въехать в ворота. В офисе он включает компьютер, посылает электронную почту другу или деловую электронную почту, а ее очень легко перехватить не только администраторам системы, но и его боссу. Он звонит своей матери, и его начальник может отслеживать его телефонный разговор. Банковский автомат, которым он пользуется для того чтобы купить что-то по кредитной карточке, назначение визита к доктору и так далее - все это отслеживается [1].
Существование человечества, формирование и развитие общества и государства связаны с информацией и обусловлены ею. Информация в истории развития цивилизации всегда играла определяющую роль и служила основой для принятия решений на всех уровнях и этапах развития общества и государства [2, с. 19].
Деятельность отдельных людей, групп, коллективов и организаций (и органы внутренних дел - не исключение) в настоящее время все в большей степени начинает зависеть от их информированности и способности эффективно использовать имеющуюся информацию. Прежде чем предпринять какие-то действия, необходимо провести большую работу по сбору и переработке информации, ее осмыслению и анализу.
Действующее уголовно-процессуальное законодательство создавалось в период, когда вопреки криминальным реалиям бытовало мнение об отсутствии в стране организованной преступности. Оно действовало в расчете на преступления, которые совершаются отдельными лицами или в условиях простого соучастия, поэтому действия преступных сообществ и преступных организаций крайне тяжело поддаются разоблачению и наказанию на основе действующего законодательства.
В связи с этим вполне закономерно, что предложение практических работников об использовании информации, передаваемой по техническим каналам связи в качестве доказательств по уголовному делу, основанное на примере зарубежного правоприменительного опыта, нашло поддержку у законодателя.
Рост количества дел, в которых в качестве доказательств представляется информация, зафиксированная с помощью новых технических средств, повлек изменения в гражданском процессуальном и арбитражном процессуальном законодательстве. Часть 1 статьи 71 ГПК РФ к письменным доказательствам, кроме традиционных, относит иные документы и материалы, выполненные в форме цифровой, графической записи, в том числе полученные посредством факсимильной, электронной или другой связи либо иным позволяющим установить достоверность документа способом. Часть 3 статьи 75 АПК РФ 2002 г. допускает представление в качестве письменных доказательств документов, полученных посредством факсимильной, электронной или другой связи, а также документов с электронно-цифровой подписью или иным аналогом собственноручной подписи в случае и порядке, установленными федеральным законом, иными нормативными актами или договорами.
Подход законодателя к проблеме допустимости в уголовный процесс электронной информации вполне закономерен. Таким путем идут многие страны, столкнувшиеся с организованной преступностью, в борьбе с которой обычный процессуальный механизм зачастую запаздывает, не позволяет своевременно и полно обнаружить и зафиксировать фактические данные, необходимые для раскрытия преступления.
В США по закону от 1968 г. «О контроле над преступностью и обеспечении безопасности на улице», разд. 3 которого озаглавлен «Прослушивание телефонных переговоров и электронное прослушивание» считается правомерным и допустимым прослушивание телефонных разговоров, если оно произведено с разрешения суда «...когда одной стороной является гражданин США, или когда
нужно использовать полученную информацию в качестве судебного доказательства» [3]. Но при этом уже в середине 30-х гг. даже в условиях действующего законодательного запрета судебная власть не только признавала саму допустимость добывания информации путем прослушивания телефонных переговоров, но и в некоторых случаях принимала полученные в результате прослушивания сведения как полноценные доказательства в судебном процессе.
В уголовном судопроизводстве Германии распространена доктрина умеренного применения тайной звукозаписи.
Верховный суд Германии указал, что звукозапись может быть использована в суде в качестве либо вещественного доказательства, либо документа. По его мнению, выбор процессуальной формы использования сведений как вещественных доказательств или как документа зависит от усмотрения самого суда, который может не допустить данную информацию в качестве доказательств в том случае, когда она нарушает частную жизнь граждан и ее использование не оправдано превосходящим интересом общества.
В этом контексте необходимо отметить, что странам западной рыночной экономики присуща теория свободной оценки доказательств. Источник сведений потерял свое исключительное значение, предустановленную доказательственную силу. Становится безразличным, из какого источника получены фактические данные.
На сегодняшний день информация, передаваемая по техническим каналам связи, как мы видим, не случайно узаконена во многих странах.
Надо признать, что опыт уголовной полиции западных стран содержит немало элементов, которые при творческом подходе могут быть полезными в совершенствовании деятельности органов внутренних дел России.
Во многих случаях только благодаря применению технических средств записи до суда возможно «довести» и сговор соучастников, и вымогательство, и шантаж, действия организатора преступления, который нередко остается за «кадром» [4, с. 35],также использование информации, передаваемой по техническим каналам связи допустимо для обоснования необходимости производства обыска и ареста подозреваемого, когда речь идет о сведениях, способных оказать кардинальное влияние на судьбу дела.
Прослушивание телефонных переговоров в России также проводилось, по сути, с момента создания телефонных сетей. Так, Д. Левоневский приводит разговор одного из руководителей Особого отдела ВЧК с комиссаром связистов Кронштадтской военно-морской крепости К. Рянни. В разговоре, состоявшемся во время Кронштадтского мятежа, чекист интересовался у Рянни содержанием телефонных переговоров моряков-офицеров Кронштадтского гарнизона: кто и что говорит, кого вызывают, кто препятствует мятежу. Рянни предоставляет подробные сведения о содержании интересующих разговоров, используя для прослушивания параллельный телефон, установленный еще при царском коменданте адмирале Вирине. Этот параллельный телефон, по словам Рянни, в свое время весьма пригодился жандармам и контрразведчикам [5, с. 316].
Мероприятие по снятию информации с технических каналов связи появилось позднее прослушивания телефонных переговоров. Его возникновение прямо связано с техническим прогрессом, наблюдавшимся в ХХ в., с появлением разнообразных технических средств связи, которые было необходимо контролировать в целях борьбы с преступностью, защиты государства. В настоящее время технический прогресс не сбавляет темпа, что делает снятие информации с технических каналов связи с точки зрения развития одним из самых перспективных мероприятий.
При этом не существует единой точки зрения, что понимается под техническими каналами связи, одни юристы считают, что это телексные, факсимильные, селекторные, радиорелейные каналы передачи данных либо абонентского телеграфирования, компьютерные сети, радиопереговорные устройства, основанные на использовании радиоволн [6, с. 29]. Другие - как элементы сети электросвязи, т.е. технологические системы, обеспечивающие один или несколько видов передач: телефонную, телеграфную, факсимильную передачу данных, документальных сообщений, включая обмен информацией между персональными электронно-вычислительными машинами, телевизионное, звуковое и иные виды радио- и проводного вещания [7, с. 12-13].
Термин «технические каналы связи» не встречается в других законодательных актах, за исключением Федерального закона об оперативно-разыскной деятельности. Вместе с тем в этом Законе понятия технических каналов связи не дается. Данный пробел устранили ведомственные нормативные акты. Так, как верно предложили И.В. Зубов и В.В. Николюк, руководствоваться надо Инструкцией МВД России, объявленной Приказом МВД России от 10 ию-ня 1994 г. В указанной Инструкции к техническим каналам отнесены телексные, факсимильные, селекторные, радиорелейные каналы передачи данных, линия абонентского телеграфирования и т.п. [8, с. 63]. Следует согласиться с В.И. Михайловым и А.В. Федоровым, считающими, что к техническим каналам связи надо отнести также компьютерные сети и телекоммуникационные информационные системы [9, с. 157]. Такого же мнения придерживаются А.Н. Гущин, Н.А. Громов, П.Н. Царева и др. [6, с. 35]. Впрочем, И.Н. Зубов и В.В.
Николюк против мнения названных ученых не возражают, а, напротив, полагают, что к техническим каналам связи следует отнести также различные переговорные устройства, основанные на использовании радиоволн.
С момента образования технических каналов связи они стали использоваться не только законопослушными гражданами, но и преступниками. Связь позволяла им быстрее договариваться о готовящихся преступлениях, обсуждать уже совершенные деяния, оперативно связываться с преступными элементами, проживающими в соседних регионах, т.е. существенно расширила их возможности по осуществлению противоправной деятельности.
Соответственно, с момента начала использования технической связи в преступных целях объективно появилась необходимость ее контроля правоохранительными органами, а также фиксации передаваемой по ней информации.
Вслед за решением вопросов, связанных с технической возможностью снимать и фиксировать передаваемую по каналам связи информацию, возник важнейший вопрос правовой регламентации этой деятельности.
С момента появления технической связи эта деятельность носила строго закрытый характер, составляла государственную тайну и регламентировалась только внутриведомственными нормативными актами. Более того, даже внутри правоохранительных органов использование оперативно-технических средств, связанных со снятием информации с каналов связи, было строго законспирировано. Неукоснительно выполнялись жесткие режимные правила проведения этих мероприятий.
В связи с изложенным результаты снятия информации с технических каналов связи, как правило, нельзя было использовать в доказывании, что имело негативный характер для расследования уголовных дел.
Изложенное показывает, что законодатель, периодически изменяя, улучшая правовое регулирование снятия информации с технических каналов связи, признает объективную обусловленность этих действий в целях борьбы с преступностью.
Имеющие место тенденции развития законодательства Российской Федерации позволяют сделать вывод о том, что совершенствование правового регулирования снятия информации с технических каналов связи в нашем государстве будет продолжено [10], что доказывает введение Федеральным законом от 01.07.2010 № 143-Ф3 в Уголовно-процессуальный кодекс РФ ст. 186.1.: «Получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами».
Литература
1. Неприкосновенность частной жизни в эпоху современных технологий: Семинар (27-28 февраля 1999 г., Санкт-Петербург) // http://www.liberta-rium.ru/libertarium/citwatch
2. Копылов В.А. Информационное право: Учебник. 2-е изд. М., 2005.
3. Foreign Intelligence Surveillance Act of 1978. L., 1978.
4. Карнеева Л.М. Уголовно-процессуальный закон и практика доказывания // Социалистическая законность. 1990. № 1.
5. Левонский Д. Будни Петроградской ЧК. Л., 1985.
6. Гущин Л.Л., Громов Н.А., Царева Н.П. Оперативно-разыскная деятельность: совершенствование форм вхождения ее результатов в уголовный процесс: Учеб.-практ. пособие. М., 2003.
7. Гаврилов Ю.В., Дубоносов Е.С. Исследование контроля и записи телефонных и иных переговоров при раскрытии и расследовании преступлений: Учеб. пособие. М., 2003.
8. Федеральный закон об оперативно-разыскной деятельности: Науч.-практ. комментарий / Под ред. И.Н. Зубова, В.В. Николюка. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Спарк, 1999.
9. Михайлов В.И., Федоров А.В. Таможенные преступления: уголовно-правовой анализ и общие вопросы оперативно-разыскной деятельности / Под ред. А.В. Федорова. СПб., 1999.
10. Медведев В.Н. Объективная необходимость снятия информации с технических каналов связи в целях борьбы с преступностью // Правовые вопросы связи. 2007. № 1.
