CC BY
15
Научная статья УДК 165.2:216
https://doi.org/10.24158/fik.2023.8.1
Генезис и место в системе знаний представлений о добре и зле
Андрей Армович Грибков
Независимый исследователь, Москва, Россия, andarmo@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0002-9734-105X
Аннотация. Исследуется онтологический генезис добра и зла, место представлений об этих категориях, а также этического инструментария в виде моральных и нравственных норм в системе знаний о мире. Констатируется существование проблемы фрагментации системы знаний, которая затрагивает и сферу философии, в том числе этики. Аргументируется происхождение добра и зла от процессов созидания и разрушения. Показывается связь представлений о данных категориях с пониманием пользы для человечества, общества и цивилизации, а также историчность этических представлений, изменяющихся по мере расширения знаний и социально-экономического развития общества. В качестве приоритетного направления эволюции системы морально-нравственных представлений предлагается развитие системы знаний, частью которых является этика. Средством такого развития может стать предлагаемая автором эмпирико-метафизическая общая теория систем. Констатируется существенное расхождение между правовой теорией и практикой и системой этических представлений, преодоление которого также может быть обеспечено расширением знаний и формированием их целостной системы.
Ключевые слова: добро и зло, этика, система знаний, созидание и разрушение, общая теория систем, правовая система
Финансирование: инициативная работа.
Для цитирования: Грибков А.А. Генезис и место в системе знаний представлений о добре и зле // Общество: философия, история, культура. 2023. № 8. С. 15-22. https://doi.org/10.24158/fi k.2023.8.1.
Original article
Genesis and Place in the Knowledge System of Ideas about Good and Evil
Andrey A. Gribkov
Independent Researcher, Moscow, Russia, andarmo@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0002-9734-105X
Abstract. The article examines the ontological genesis of good and evil, the place of ideas about these categories, as well as ethical tools in the form of moral and ethical norms in the system of knowledge about the world. It states the existence of the problem of fragmentation of the knowledge system, which affects the sphere of philosophy, including ethics. The origin of good and evil from the processes of creation and destruction is argued. Thus, the connection between the ideas about these categories and the understanding of benefits for mankind, society and civilization is shown, as well as the historicity of ethical ideas that change with the expansion of knowledge and socio-economic development of society. As a priority direction in the evolution of the system of moral and ethical perceptions, the development of the system of knowledge, of which ethics is a part, is suggested. Such development can be facilitated by the empirical-metaphysical general theory of systems proposed by the author. There is a significant discrepancy between legal theory and practice and the system of ethical ideas, the overcoming of which can also be ensured by the expansion of knowledge and the formation of their integral system.
Keywords: good and evil, ethics, system of knowledge, creation and destruction, general theory of systems, legal system
Funding: Independent work.
For citation: Gribkov, A.A. (2023) Genesis and Place in the Knowledge System of Ideas about Good and Evil. Society: Philosophy, History, Culture. (8), 15-22. Available from: doi:10.24158/fik.2023.8.1 (In Russian).
Введение. Существование человека в мире время от времени неизбежно ставит перед ним повторяющиеся вопросы о природе добра и зла: Существует ли зло само по себе, помимо добра? Следует ли понимать добро как норму, а зло - как отклонение от нормы, либо добро и зло являются самостоятельными, то есть самоопределяемыми (определяемыми независимо
© Грибков А.А., 2023
друг от друга) и самодетерминируемыми (инициируемыми, приводящимися в действие независимо друг от друга) явлениями? Каков генезис добра и зла с точки зрения онтологии? Каким образом представления о добре и зле и этический инструментарий (в виде морали и нравственности) вписываются в систему знаний о мироздании?
Этическая проблематика в последние десятилетия занимает все более значимое место в дискурсивном поле философии. Это связано с наблюдающимся разупорядочением и дезориентацией системы знаний человечества, потерей путеводной нити в понимании различий между правильным и неправильным, допустимым и недопустимым, возможным и невозможным (Лебедев, 2018; Поломошнов, 2013). Основная вина за это лежит на науке, в которой произошло размывание реальности, смешение описания бытия и его моделей. Философия пытается собрать воедино фрагментированные знания о мире, восстановить целостность системы знаний (Ахтямова и др., 2011). В области человеческих отношений эти попытки предпринимает (наряду с социологией и психологией) этика. При этом очевидно, что в полной мере решить эту задачу ей не по силам. Этика не существует сама по себе, независимо от мира. Она является частью всей системы знаний и отражает в себе (в большей или меньшей степени) все составляющие мироздания.
От созидания и разрушения к добру и злу. Зигмунд Фрейд в своей работе «Неудовлетворенность культурой» пишет: «Человек отнюдь не мягкое, жаждущее любви создание, способное защищаться разве лишь тогда, когда не него нападут; надо считаться с тем, что среди его инстинктивных предрасположений имеется и огромная доля склонности к агрессии. Поэтому для человека его ближний не только возможный помощник или сексуальный объект, но предмет соблазна для удовлетворения своей агрессии, рабочая сила, которой он может воспользоваться без вознаграждения, объект сексуально похоти, которую он может удовлетворить без ее согласия; у ближнего можно отнять имущество, его можно унижать, причинять ему боль, его можно мучить и убивать...» (Фрейд, 1969: 300).
Очень легко и просто объявить тягу человека к насилию и жестокости психическим отклонением, патологией или квалифицировать как одно из слагаемых преступного поведения (Семе-рикова, 2018). Но откуда тогда такая распространенность всякого рода сексуальных игр и порнографии с элементами садизма и мазохизма? Исследование, проведенное в 2020 г. Pornhub Insights1, показало, что спрос на БДСМ-порнографию (бандаж, доминирование, садизм, мазохизм) устойчив по всему миру («лидеры»: Гонконг, Швейцария, Германия, Австрия, Япония, Беларусь, Тайвань и Россия) среди всех возрастных групп (наибольший рост запросов БДСМ - среди людей старше 65 лет) и гендеров (число поисковых запросов у женщин на 86 % больше, чем у мужчин).
Садизм и мазохизм, по нашему мнению, имеют общую основу - стремление разрушить утверждаемые моралью и нравственностью интеграционные связи между людьми, сделать насилие и принуждение преобладающими формами социального (в том числе сексуального) взаимодействия.
Природа этого стремления хорошо объясняется З. Фрейдом, согласно которому в основе первичных позывов лежат физиологические процессы роста и распада (Фрейд, 1969: 169). Отсюда также происходит присущее человеку, наряду с влечением к жизни, влечение к смерти (танатос).
Существование мироздания, его развитие и изменения всегда определяются одновременным действием двух противоположных процессов: созидания (интеграции, роста, структурообра-зования и т.д.) и разрушения (дезинтеграции, распада, деградации и т.д.). При этом ничто из них, когда они проявляются на уровне физических, химических или биологических явлений, не может квалифицироваться как добро или зло.
Разрушения во многих случаях жизненно необходимы: если прекратятся процессы гниения, то новая жизнь станет невозможной; если животные и растения перестанут умирать, то не будет смены поколений и эволюция остановится и т.д.
Представления о добре и зле возникают на уровне человеческих отношений. Их онтологический генезис, очевидно, связан с созиданием и разрушением. В силу этого они естественны и взаимно дополняют друг друга. «Искоренение зла» - задача недостижимая и противоестественная. Если бы ее удалось решить (чего никогда не будет), то последствия были бы катастрофическими. Это отнюдь не комплементарно для человеческой цивилизации, но ее развитие всегда инициировалось войнами, социальным, национальным и расовым неравенством и угнетением, которые порождали избыточные ресурсы для экономического и политического развития, а также заставляли угнетаемых людей проявлять активность для повышения благосостояния и восстановления своих естественных прав (Мишин, 2018; Юревич, 2019).
1 BDSM Insights [Электронный ресурс] // Pornhub Insights. URL: https://www.pornhub.com/insights/bdsm (дата обращения: 05.08.2023).
Возможно ли развитие цивилизации без войн, насилия, эксплуатации и угнетения одних людей другими? Однозначный ответ на этот вопрос неизвестен. Явления разрушения социальных устоев, принятых норм отношений между людьми, странами и народами всегда были и оказывали свое влияние на цивилизацию. Причем эти явления отнюдь не всегда имели прагматичные основания в виде эксплуатации или ограбления ради обогащения за чужой счет. Презрение, страх и ненависть богатых по отношению к бедным; зависть, раболепство и ненависть бедных по отношению к богатым; удовлетворение от собственного процветания и благосостояния только на фоне прозябания и обездоленности других и т.д. - распространенные и обычные чувства в человеческом обществе.
Безусловно, подобные уродливые проявления в отношениях между людьми невозможно принять в качестве допустимых, игнорировать их и ничего не предпринимать. Поэтому в обществе, хоть и очень медленно, но происходят изменения. Степень жестокости, насилия и агрессии в наше время несоизмеримо ниже, чем они были, например, в Средневековье, когда сексуальное (Кондратьева, Романовская, 2018), религиозное (Кюнг, 2005) и другие формы насилия были широко распространены. Зло изменяется, приобретает новые формы, уходит от прямого физического насилия в область эмоционального и психологического. При этом последствия его в ряде случаев могут быть сопоставимы по наносимому ущербу с последствиями физического воздействия (English et al., 2009). Тем не менее поскольку искоренение зла невозможно (и чревато неопределенными негативными последствиями), усилия по противодействию ему должны быть направлены на его обуздание, ограничение и трансформацию в менее разрушительные формы.
Неоднозначность понимания добра и зла. Мы уверенно оперируем понятиями добра и зла, хотя полного понимания, что под ними подразумевается у нас нет. Смысловое наполнение добра и зла намного сложнее, чем у созидания и разрушения. Более того, в понимании добра и зла имеется неоднозначность.
Ключевым проявлением ее является констатируемая или отвергаемая взаимосвязь между этикой и пользой (для человечества как биологического вида, для общества, для цивилизации и т.д.). Еще одним проявлением неоднозначности понимания добра и зла является утверждение их историчности либо абсолютности, не предполагающей учета изменений этических представлений человека под влиянием социально-экономического развития, расширения и уточнения системы знаний.
В.С. Соловьев в своей работе «Нравственность и политика» подвергает жесткой критике позицию некоторых патриотов, указывающих на политические злодеяния, совершаемые Англией в своих национальных интересах, как на пример для подражания: «Пример в самом деле удачный: никто и на словах, и на деле не заботится так много, как англичане, о своих национальных и государственных интересах. Всем известно, что ради этих интересов богатые и властные англичане морят голодом ирландцев, давят индусов, насильно отравляют опиумом китайцев, грабят Египет. Если бы возможен был только такой патриотизм, то и тогда не следовало бы нам подражать английской политике: лучше отказаться от патриотизма, чем от совести» (Соловьев, 1966: 8-17).
Рассуждения В.С. Соловьева с эмоциональной точки зрения представляются обоснованными. Есть же общечеловеческие ценности, многие из которых нашли свое отражение в религии? Или, как писал В.С. Соловьев в уже упомянутой работе, ведь «существуют другие интересы у христианского народа, не требующие и даже совсем не допускающие людоедства.» (Соловьев, 1966: 8-17). С другой стороны, разве отношения между людьми в обществе имеют качественное отличие от отношений в биологическом мире, где одни виды питаются другими, сильные уничтожают слабых, где конкуренция не предполагает милосердия и жалости?
Такое отличие существует: именно на уровне отношений между людьми в обществе релевантными становятся понятия добра и зла. В результате область применения этики ограничена человечеством как биологическим видом. В этой логике, когда мы убиваем животных и едим их мясо, мы не совершаем зла, поскольку это не социальный акт, а биологический. Согласно этой же логике, любое злодеяние в отношении индивида, относящегося к человеческому виду, может (при определенных условиях) квалифицироваться как зло. Выделение в качестве общности, ограничивающей применимость понятий добра и зла, страны, расы, нации или социальной группы философски некорректно, поскольку с точки зрения биологии отличия людей, относящихся к такой общности, от всех прочих людей ничтожны.
Большую часть истории человечества доминировали представления о низших расах и нациях (Ломброзо, 2016: 22-44). Эти представления продуцировали неравенство и угнетение. При этом, если исходить из знаний, которые тогда существовали, в них не было зла, ведь насилие и угнетение проявлялись по отношению к предположительно низшим существам, которых и людьми называть нельзя. То, что, исходя из современных знаний, эти представления были ошибочными, никак не может учитываться: мы не можем отправить знания в прошлое. Продолжая логику нашего
рассуждения, следует признать, что и современные знания могут оказаться неполными или даже ошибочными и когда-нибудь в будущем их будут корректировать.
Этический инструментарий в виде морали и нравственности, вне всякого сомнения, зависит от уровня общественного развития, степени развития наук и философии. Другими словами, этические нормы историчны, по мере развития знаний человечества, трансформаций в социальной и духовной сфере они раз за разом переписываются, адаптируются под изменяющийся мир.
Этические нормы - часть системы знаний. Тот факт, что этические нормы историчны, подтверждает, что этика (в том числе представления о добре и зле) - это не нечто, присущее бытию, а элемент наших представлений о бытии, его познавательной модели, т.е. часть системы знаний человечества. Ошибки прошлого (с высоты современных знаний) в определении добра и зла - следствие ограниченности или искаженности знаний. Следовательно, единственный путь гармонизации мира, достигаемой на основе углубляющихся и расширяющихся этических представлений, - это развитие знаний.
Указанное развитие знаний не может представлять собой их накопление и систематизацию в пределах отдельных фрагментов знаний, реализуемые посредством индуктивных методов в соответствии с парадигмой позитивистского мышления. Фрагментированная, лишенная целостности система знаний (а именно такой она является в настоящее время) порождает такую же фрагментированную этику с неопределимым в полной мере онтологическим генезисом, смутным пониманием полезности тех или иных деяний для человечества и отсутствующей методологией расширения, дополнения и корректирования этических представлений.
Естественным выбором областей знаний, которые должны послужить консолидации и верификации этики, являются социология, психология и другие науки, непосредственно связанные с областью приложения моральных и нравственных норм - обществом, межличностным взаимодействием и духовной сферой. Однако указанные науки не могут дать нам ответы на интересующие вопросы дефрагментации знаний и формирования целостной картины мира (системы знаний). В них отсутствуют необходимые для этого инструменты.
Для достижения целостности системы знаний о мире недостаточно используемых в науке индукции, дедукции и различных комплексных методов, формируемых на их основе (дифференциации, интеграции, редукции, абдукции и др.). Целостность мира проявляется через изоморфизмы -явление подобия форм и законов в различных предметных областях на разных уровнях мироздания. Метод мышления, посредством которого это явление можно использовать для формирования целостной картины мира, - это традукция. При этом инструментами построения картины мира становятся паттерны (стандартные шаблоны форм и процессов, широко распространенные в мироздании), примитивы (типовые элементы, из которых строятся паттерны), а также различные законы, определяемые из априорных знаний о мире и в результате опытных наблюдений.
Указанные средства и подходы к познанию мира входят в инструментарий общей теории систем - методологии, которая имеет перспективы стать важнейшим инструментом познания. Для этого необходимо существенно расширить ее, дополнив онтологической частью, определяющей генезис явления изоморфизма, а также детальным определением примитивов, паттернов и законов, повсеместно встречающихся в мире. В настоящее время мы работаем над такой общей теорией систем - эмпирико-метафизической (Грибков, 2023).
Констатируя, что морально-нравственные нормы являются частью системы знаний человечества, мы тем самым допускаем, что решение этических проблем должно основываться на тех же фундаментальных познавательных подходах, что и развитие всей системы знаний. Ключевой составляющей развития системы знаний является обеспечение ее целостности за счет устранения внутренних противоречий между имеющимися фрагментами знаний, дополнения недостающих знаний, корректирования, при необходимости, недостоверных и неверно интерпретируемых знаний.
Условием реализуемости задачи развития системы знаний в направлении повышения ее целостности является однозначное определение некоторых базовых представлений, от которых можно будет отталкиваться при ее построении. К этим базовым представлениям не предъявляется требования абсолютной достоверности, окончательности получаемых решений. Они могут быть предметом дискуссии, их можно оспаривать и не соглашаться с ними. Функция этих базовых представлений - задать систему координат и ключевые взаимосвязи системы знаний.
Указанные базовые представления складываются из большого числа доминирующих концепций в различных предметных областях, соответствующих наукам и составляющим философии. В области этики в качестве базовых представлений оправдано использовать традиционные ценности («семья, вера, историческая память»1), понятные большей части общества и принимаемые ею.
1 Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей : Указ Президента РФ от 09.11.2022 № 809 [Электронный ресурс]. Доступ из информ.-правовой системы «Гарант».
Новые и альтернативные этические представления, если в этом возникнет необходимость, реализуются в системе знаний через апелляцию к традиционным ценностям и дискуссию с ними.
Вина и ответственность. Одной из наиболее активно обсуждаемых этических проблем в последние десятилетия является определение вины и степени ответственности за преступное и иное деструктивное поведение личности и формирующего ее общества. Можно ли осуждать убийцу, насильника, педофила за совершаемые преступления? Ведь паталогические наклонности могут быть заложены в них природой или сформироваться в неблагоприятной социальной среде алкоголиков, наркоманов-родителей, под влиянием перенесенного в детстве насилия, в том числе сексуального и т.д.?
Для того чтобы понять, что такое вина и в чем ее отличие от ответственности, имеет смысл обратиться к уголовному законодательству, где преступления в зависимости от формы вины делят на три группы - умышленное, неосторожное и невиновное (если виновное лицо не осознавало возможных последствий или не могло их предотвратить)1. То есть для признания вины умысел необязателен. Тем более вину не может снять наследственность или тяжелая судьба преступника.
Казалось бы, из нашего рассуждения следует, что степень вины может быть разной в зависимости от наличия умысла, смягчающих обстоятельств и т.д. Это не так, вина не изменяется, изменяется степень ответственности за нее. Целью судебной системы является не наказание за вину, а определение степени ответственности за преступление и наложение соответствующего наказания. Степень ответственности определяется установленными законами (например, Уголовным кодексом2), выражающими интересы общества.
Следование закона интересам общества не предполагает примата этики. Принятые в социуме нормы морали и нравственности, безусловно, оказывают влияние на законы, но строгое следование их логике не является обязательным. Многие этические проблемы в рамках теории и практики права игнорируются. Например, из признаваемого факта наличия судебных ошибок (это признание констатируется существованием механизмов обжалования решения суда, апелляции в суд высшей инстанции, возможности пересмотра дела и т.д. (Рудакова, 2018)) не делается вывод о недопустимости высшей меры, являющейся наказанием, которое нельзя отменить или пересмотреть.
Другой пример. Как известно, условия содержания заключенных в тюрьмах и колониях в большинстве стран крайне тяжелые: плохие санитарные условия, питание, насилие со стороны других заключенных и т.д. Все эти «элементы наказания» законом не предусмотрены - в нем речь идет только о лишении свободы. Это единственное предусмотренное наказание. Все прочие должны преследоваться по закону. Этого, однако, никогда не происходит.
Наряду с уже указанными фактами применения смертной казни и обращения с заключенными, можно привести еще один пример несоответствия системы наказаний за преступления принципам морали и нравственности. Таким примером является практикуемая по всему миру методология доказательств вины.
Система правосудия, выполняя свою функцию защиты общества от преступлений, по умолчанию допускает, что в отдельных случаях наказание понесут невиновные. Это неизбежная жертва, которую приносит общество за обеспечение работоспособности системы правосудия. С другой стороны, это означает, что целью суда является не достижение абсолютной истины, а ее обеспечение с некоторой достоверностью (то есть вероятностью). Если бы достижение абсолютной истины было бы возможно, то есть если бы существовали такие доказательства, которые невозможно было бы оспорить, то вынесение решения о вине и ответственности за нее было бы допустимо возлагать на одного или нескольких судей либо на группу присяжных. Но в действительности вынесение решения о вине и ответственности имеет вероятностный характер и в идеале должно опираться на оценку степени достоверности предъявляемых доказательств (Арпен-тьева, 2018). Между тем компетенций осуществлять такую оценку нет ни у судей, ни у присяжных (у следственных органов они также весьма неполные). Почему наука не используется для верификации достоверности доказательств вины и степени ответственности за преступления? Вероятно, потому что объективное определение вины и ответственности противоречит соображениям политической целесообразности (как бы она не понималась).
Еще один вопрос: почему по всему миру наказание определяется последствиями деяния, а не самим деянием? (Например, в Уголовном кодексе России3 в 96 % статей при оценке наказания учитываются последствия преступного деяния (Курс уголовного права. Общая часть ..., 2002:
1 Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-Ф3 (ред. от 31.07.2023) [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
2 Там же.
3 Там же.
233)). Разве степень ответственности пьяного водителя должна зависеть от того, сбил он пешехода или нет? Преступление было совершено в момент, когда пьяный сел за руль, а не в момент наезда (очевидно, совершенного неумышленно и являющегося в подавляющем большинстве случаев трагедией для водителя). Этичным было бы ужесточить наказание за деяние (пьяное вождение), но при этом последствия деяния (наезд) вообще не рассматривать в качестве преступления. Почему же этого не делают (и никогда не сделают)? Исходя из целесообразности: простым людям нравится, когда наказывают того, по чьей вине кто-то пострадал, а жесткое наказание за деяние, которое не повлекло за собой жертв, непопулярно (тем более многие сами иногда садятся нетрезвыми за руль).
Итак, степень ответственности за совершенное преступление определяется исходя из принятого (в данный исторический период) понимания интересов (и настроений) общества или его пользы. Объективный мотив общества наказывать или оправдывать преступника сводится к оценке возможности его исправления. Если агрессивное, девиантное, деструктивное поведение возможно скорректировать, целесообразно ограничение степени ответственности. В противном случае она должна соответствовать полной вине за совершенное преступное деяние.
Как мы уже выяснили ранее, этические нормы в существенной степени определяются соображениями пользы для человечества, а также являются историчными. При этом формируемая система этических представлений оказывается достаточно гармоничной и не допускает игнорирования тех или иных отдельных правил или норм, даже если это полезно для общества или важно для достижения каких-то целей. Правовая система, особенно в части своего практического применения, интегрирована в систему общественных интересов в намного большей степени, чем система этических представлений, и поэтому нередко вступает с ней в противоречия, явным образом пренебрегая общепринятыми этическими нормами в угоду целесообразности.
Достижение декларированной цели дефрагментации знаний и формирование целостной системы знаний, интегрирующей естественные и общественные науки, психологию, а также философские знания, в перспективе может углубить влияние этических представлений на общество, в том числе на правовую систему. В результате последняя станет лучше соответствовать требованиям этики, а стабильность общества не будет требовать (по крайней мере, так часто) поступаться общеизвестными и принятыми нормами морали и нравственности.
Выводы. Исходя из приведенных в данной статье размышлений, можно сделать следующие основные выводы:
1. В условиях наблюдаемой в настоящее время потери целостности системы знаний о мире имеет место фрагментация не только наук, но и философских, в том числе этических, представлений.
2. Онтологический генезис добра и зла связан с процессами созидания и разрушения. При этом на уровне физических, химических или биологических систем понятия добра и зла неприменимы. Они становятся релевантными только в отношениях между людьми.
3. Подобно тому как созидание и разрушение являются неотъемлемыми свойствами всего мироздания, добро и зло выступают обязательными категориями человеческих отношений, реализуемых на уровне общества, межличностных связей и в духовной сфере.
4. Представления о добре и зле, а также этический инструментарий в виде моральных и нравственных норм неразрывно связаны с принятым в обществе пониманием полезности и являются историчными, претерпевающими изменения по мере расширения и уточнения знаний и социально-экономического развития.
5. Совершенствование системы этических представлений, преодоление имеющейся фрагментации системы знаний в части понимания добра и зла требуют развития системы знаний, являющего собой обеспечение ее целостности, устранение противоречий между имеющимися фрагментами знаний, а также восполнения выявляемых пробелов и некорректностей знаний. Важную роль в этом может сыграть общая теория систем, особенно ее расширенная версия в виде эмпирико-метафизической общей теории систем, разрабатываемой нами.
6. Значимым негативным последствием фрагментации знаний о мироздании является неполная интегрированность этических представлений в основную область своего приложения -правовую систему, ответственную за противодействие злу (защиту общества от преступлений), в которой наряду с учетом общественного интереса (пользы для общества) и исторического контекста, значимая роль отдана соображениям целесообразности. Последняя может представлять собой потакание настроениям в обществе, служить средством сохранения дополнительных (нерегламентируемых) каналов контроля общества со стороны власти или быть проявлением иных общественно-политических факторов.
Список источников:
Арпентьева М.Р. Технология и информатизация криминального профилирования и верификации // Вестник Курганского государственного университета. 2018. № 3 (50). С. 24-30.
Ахтямова В.А., Ефанова Э.А., Ахтямов А.М. Целостность знания и понимания // Вестник Казанского технологического университета. 2011. № 24. С. 89-93.
Грибков А.А. Эмпирико-метафизический подход к построению общей теории систем // Общество: философия, история, культура. 2023. № 4 (108). С. 14-21. https://doi.org/10.24158/fik.2023.41.
Кондратьева А.Н., Романовская В.Б. От «raptus» к «rape»: становление концепции изнасилования в средневековом каноническом праве // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2018. № 1 (41). С. 58-63. https://doi .org/10.24411 /2078-5356-2018-00007.
Курс уголовного права. Общая часть : в 5 т. / под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М., 2002. Т. 1. 624 с.
Кюнг Г. Религия, насилие и «священные войны» // Международный журнал Красного Креста. 2005. Т. 87, № 858. С. 27-46.
Лебедев С.А. Проблема целостности системы научного знания: основные факторы // Журнал философских исследований. 2018. Т. 4, № 3. С. 45-66.
Ломброзо Ч. Человек преступный. М., 2016. 352 с.
Мишин В.В. Война как двигатель научно-технического прогресса // Политическое пространство и социальное время: синергия смыслов и ценностей. Симферополь, 2018. С. 111-117.
Поломошнов П.А. Фрагментация как проявление кризиса современного социального познания // Вестник Донского государственного аграрного университета. 2013. № 1 (7). С. 99-107.
Рудакова С.В. Сущность теоретической модели пересмотра приговоров и иных судебных решений по уголовным делам // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2018. № 4. С. 151-154.
Семерикова А.А. Садомазохизм в генезисе насильственного сексуального поведения // Всероссийский криминологический журнал. 2018. Т. 12, № 6. C. 885-895. https://doi.org/10.17150/2500-4255.2018.12(6).885-895.
Соловьев В.С. Собрание сочинений : в 12 т. Брюссель, 1966. Т. 5-6. 484 с.
Фрейд З. Избранное : в 2 т. Лондон, 1969. Т. 1. 355 с.
Юревич М.А. Социальное неравенство, инвестиции и экономической рост // Journal of Economic Regulation. 2019. Т. 10, № 4. С. 35-46. https://doi.org/10.17835/2078-5429.2019.10A035-046.
English D.J., Graham J.C., Newton R.R., Lewis T.L., Thompson R., Kotch J.B., Weisbart C. At-Risk and Maltreated Children Exposed to Intimate Partner Aggression/Violence: What the Conflict Looks Like and Its Relationship to Child Outcomes // Child Maltreatment. 2009. Vol. 14, iss. 2. P. 157-171. https://doi.org/10.1177/1077559508326287.
References:
Akhtyamova, V. A., Efanova, E. A. & Akhtyamov, A. M. (2011) Celostnost' znaniya i ponimaniya [Integrity of knowledge and understanding]. Vestnik Kazanskogo tekhnologicheskogo universiteta. (24), 89-93. (In Russian).
Arpentieva, M. R. (2018) Technologization and Informatization of Criminal Profiling and Verification. Vestnik Kurganskogo gosudarstvennogo universiteta. (3 (50)), 24-30. (In Russian).
English, D. J., Graham, J. C., Newton, R. R., Lewis, T. L., Thompson, R., Kotch, J. B. & Weisbart, C. (2009) At-Risk and Maltreated Children Exposed to Intimate Partner Aggression/Violence: What the Conflict Looks Like and Its Relationship to Child Outcomes. Child Maltreatment. 14 (2), 157-171. Available from: doi:10.1177/1077559508326287.
Freid, Z. (1969) Izbrannoe [Selected works]. Vol. 1. London, 1969. 355 p. (In Russian).
Gribkov, A. A. (2023) Empirical-Metaphysical Approach to General Systems Theory Construction. Society: Philosophy, History, Culture. (4 (108)), 14-21. Available from: doi:10.24158/fik.2023.4.1. (In Russian).
Kondratyeva, A. N. & Romanovskaya, V. B. (2018) From "Raptus" to "Rape": Formation of the Concept of Rape in the Medieval Canon Law. Legal Science and Practice: Journal of Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia. (1 (41)), 58-63. Available from: doi:10.24411/2078-5356-2018-00007. (In Russian).
Kuznetsova, N. F. & Tyazhkova, I. M. (2002) Kurs ugolovnogo prava. Obshchaya chast' [Course of Criminal Law. General Part]. Vol. 1. Moscow. 624 p. (In Russian).
Kyung, G. (2005) Religiya, nasilie i «svyashchennye voiny» [Religion, violence and "holy wars"]. Mezhdunarodnyi zhurnal Krasnogo Kresta. 87 (858), 27-46. (In Russian).
Lebedev, S. A. (2018) The Problem Wholeness of System Scientific Knowledge: Main Factors. Zhurnal filosofskikh issledovanii. 4 (3), 45-66. (In Russian).
Lombrozo, Ch. (2016) Chelovek prestupnyi [Man of crime]. Moscow. 352 p. (In Russian).
Mishin, V. V. (2018) War as a Engine of Scientific and Technical Progress. In: Politicheskoe prostranstvo isotsial'noe vremya: sinergiya smyslov i tsennostei. Simferopol', рр. 111-117. (In Russian).
Polomoshnov, P. A. (2013) Fragmentaciya kak proyavlenie krizisa sovremennogo social'nogo poznaniya [Fragmentation as a manifestation of the crisis of modern social cognition]. Vestnik Donskogo gosudarstvennogo agrarnogo universiteta. (1 (7)), 99-107. (In Russian).
Rudakova, S. V. (2018) Sushchnost' teoreticheskoj modeli peresmotra prigovorov i inyh sudebnyh reshenij po ugolovnym delam [The essence of the theoretical model of revision of sentences and other court decisions on criminal cases]. Gumanitarnye, sotsial'no-ekonomicheskie i obshchestvennye nauki. (4), 151-154. (In Russian).
Semerikova, A. A. (2018) Sadomasochism in the Genesis of Violent Sexual Behavior. Russian Journal of Criminology. 12 (6), 885-895. Available from: doi:10.17150/2500-4255.2018.12(6).885-895. (In Russian).
Solov'ev, V. S. (1966) Sobranie sochinenii [Collected works]. Vol. 5. Brussels. 484 р. (In Russian).
Yurevich, M. A. (2019) Social Inequality, Investment, and Economic Growth. Journal of Economic Regulation. 10 (4), 35-46. Available from: doi:10.17835/2078-5429.2019.10.4.035-046. (In Russian).
Информация об авторе А.А. Грибков - независимый исследователь, доктор технических наук, ведущий научный сотрудник НПК «Технологический центр», Москва, Россия.
https://www.elibrary.ru/author_profile.asp?authorid=605218.
Конфликт интересов:
автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Information about the author A.A. Gribkov - Independent Researcher, D.Phil. in Technical Sciences, Leading Researcher, Scientific and Production Association "Technological Center", Moscow, Russia. https://www.elibrary.ru/author_profile.asp?authorid=605218.
Conflicts of interests:
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 30.06.2023; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 28.07.2023; Принята к публикации / Accepted for publication 22.08.2023.
Автором окончательный вариант рукописи одобрен.
