CC BY
43
© 2010
Т. Е. Абрамзон
ГЕНЕЗИС И ЭВОЛЮЦИЯ ФОРМУЛЫ СЫН(-Ы) ОТЕЧЕСТВА (К ВОПРОСУ О ДИАЛОГЕ ДИСКУРСИВНЫХ ПРАКТИК В РОССИИ
XVIII ВЕКА)
Статья посвящена генезису и эволюции историко-культурной формулы «Сыны Отечества». Смысловая проработка формулы «Сыны Отечества» в различного вида «слове» (дискурсах) демонстрирует процесс самоидентификации передовыми людьми благородного сословия. В парадигме «родственных» взаимоотношений власти и подданных, заданной законодательными актами и освоенной торжественной риторикой в эпоху Петра I, в первой половине XVIII века центральное положение занимала фигура правителя — «Отца Отечества» или «Матери Отечества». Переломным моментом стал год 1762, когда «прямые сыны Отечества» определили судьбу российского престола, а Екатерина II на всю Россию объявила и признала их «желание» единственным «легитимным» основанием для восшествия на трон.
Ключевые слова: Манифесты XVIII века, историко-культурные формулы, парадигма, художественный метод.
Историко-культурные формулы как универсалии культуры, как способ коллективного мышления и его перевод в устойчивые словесные образы обладают различным смыслопорождающим потенциалом, степенью востребованности в те или иные эпохи и длительностью «жизни». В культурном обиходе эти языковые (и мыслительные) конструкты выполняют несколько функций. Во-первых, репрезентативную: они замещают собой целые комплексы значений. Во-вторых, познавательно-идентификационную: через их осмысление и наполнение новым содержанием происходит самопознание социума. В-третьих, стабилизирующую: эти формулы — ментальные маркеры — способствуют формированию национального единства. Одна из таких знаковых для русской культуры Нового времени формул — «Сыны Отечества», не теряющая актуальности в патриотическом дискурсе уже более двухсот лет.
Традиционно эта формула закреплена за двумя историко-культурными явлениями. В историческом дискурсе она связана с Отечественной войной 1812 года, с победой русских воинов над Наполеоном, с героическим ореолом российских солдат, с национальной гордостью и т. п.; в литературном — с романтизмом как формирующимся художественным методом.
Эти два слова император Александр I адресовал русскому народу в манифесте «О начатии войны с французами» от 16 ноября 1806 г.: «Россиянам, обыкшим любить славу Отечества и всем ему жертвовать, нет нужды изъяснять, сколь происшествия сии делают настоящую войну необходимой. <...> Наконец, Мы удостоверены, что все сыны Отечества (здесь и далее курсив мой. — Т.А.), полагаясь на помощь Божию, на храбрость Наших войск, на известную опытность их предводителя, не пощадят ни жертв, ни усилий, каких любовь к Отечеству
и безопасность потребовать могут» (ПСЗ. 1830, 29, 865-866). Это же «имя» для русских воинов Александр I использует в указе о пожаловании наградной медали «В память отечественной войны 1812 года» (5 февраля 1813 года): «Воины! <...> вы кровию своею спасли Отечество от многих совокупившихся против него народов и Царств. <...> Вы по справедливости можете гордиться сим знаком. Он являет в вас благословляемых Богом истинных сынов Отечества. <...>»1. С одноименным названием — «Сын Отечества» — в Санкт — Петербурге с октября 1812 года начинает издаваться Н. И. Гречем общественно-политический и литературный журнал, созданный «ради помещения реляций и частных известий из армии для опровержения вредных толков насчет хода происшествий»2. Сотрудниками журнала становятся настоящие «сыны отечества»: Ф. Глинка, Вяземский, Пушкин, А. и Н. Бестужевы, Рылеев, Сомов, Н. Муравьев, Баратынский, Катенин, Плетнев и др. Интересно, как Греч нашел название для своего журнала. Судя по его воспоминаниям, произошло это спонтанно: вопрос С. С. Уварова «Как бы назвать журнал?» вызвал в его памяти слова из письма брата, служившего в армии: «Умру — но умру как истинный сын отечества!»3.
Эта формула звучит не только в официальных документах и периодических изданиях того времени, но и в исповедальном и художественном дискурсах.
Один из знаменитых участников сражений с наполеоновской армией в своем дневнике определяет отношения между Россией и ее гражданами следующим образом: в 1812 году «туча бедствий налегла на отечество, и каждый сын его обязан был платить ему наличными сведениями и способностями» 4.
«Сыны Отечества» — защитники Родины от внешнего врага, готовые отдать жизнь за Россию. Проникнутые военно-патриотическим пафосом, эти слова становятся и поэтической формулой в лирике военных лет5. Ср., например, обращение в стихотворении «К российскому дворянству» (1812) Ф. Ф. Иванова:
Сыны отечества избранны!
Се вашей славы час приспел <.>6. или в «Военной песни, написанной во время приближения неприятеля к смоленской губернии» (1812) Ф. Н. Глинки:
Теперь ли нам дремать в покое, России верные сыны <.>7.
На непродолжительное время власть и подданные совпали в своем понимании и определении событий: торжественно-патриотическая формула отвечала и духу монарших воззваний, и духу индивидуальных поэтических высказываний, создавая чувство национального единения. В скором времени понимание «сыновнего долга» подданных вновь станет различным.
Патриотическая интенция перерождается в русском гражданском роман-
1 Русский инвалид 1813, 8, 41-42.
2 http://www.museum.ru/museum/1812/Library/sitin/contents5.html
3 Греч 1990, 183-185.
4 http://www.museum.ru/museum/1812/Library/sitin/contents5.html.
5 Военные гимны и песни К. Рылеева, Ф. Глинки, В Раевского и др.
6 Русская поэзия 1801-1812, 1989, 332.
7 Русская поэзия 1801-1812, 1989, 332. См. также Примечания к «Опытам двух трагических явлений» Ф. Глинки: «Один из верных сынов покоренного тираном отечества увещевает сограждан своих <.. > к поднятию оружия против насильственной власти» (Сын Отечества 1818, 49, 40, 74).
тизме в пафос свободолюбия, а «сыны отечества» — в борцов против тирании внутренней, российской8 Рылеев в «Думах» рассуждает о том, кто есть «верный сын Отчизны» («Не тот отчизны верный сын» etc.). Формула «сыны отечества» вошла в лексикон гражданской поэзии наряду с другими понятиями, такими как «тираны», «рабы», «герой», «оковы», «слава»9.
В военно-патриотических стихах и в декабристской поэзии оказались актуализированы два значения формулы: защитников отечества от чужеземцев и защитников отечества от «домашней» тирании и крепостничества (ср., например, название тайного общества — «Союз спасения, или Общество истинных и верных сынов Отечества»). При этом второе значение явилось логическим развитием первого. Однако если первое наполнение формулы («сыны отечества» как освободители от оккупантов) не только устраивало власть имущих, но и было им необходимо, то второе («сыны отечества» как освободители собственного народа) — угрожало основам власти, и потому должно было быть истреблено (что и произойдет после декабрьского восстания в эпоху николаевской реакции).
Истоки военно-патриотического и гражданского поэтического лексикона 1810-1820-х гг. исследователи романтизма видят в просветительском классицизме: «Языковая стихия одической лирики XVIII в. дала средства выражения для вольнолюбивого патриотизма декабристов: высокий слог с его обязательными славянизмами и «библеизмами» проникает в терминологию политической поэзии»10. Верный по своей сути тезис нуждается в пояснениях, в частности в выявлении генезиса формулы «сыны Отечества».
Свое происхождение она ведет из века XVIII. На наш взгляд, именно история появления и наполнения различными смыслами этого определения ярко иллюстрирует процесс взаимодействия власти и подданных, официальной законодательной практики и художественного осмысления действительности.
Именование подданных в официальных документах (указах, манифестах), издаваемых властью, задает рамки самовосприятия дворянства, формирования самосознания российской элиты, ее самоидентификации по отношению к власти, к России, к миру. В свою очередь искусство (прежде всего официальное: торжественные оды, иллюминации, празднества) художественно осмысляет эти отношения, проводя аналогии и разворачивая сухие юридические формулы в поэтические образы.
Логично было бы предположить, что формула «Сыны Отечества» появляется одновременно с принятием Петром I в 1721 году одного из трех официальных титулов, а именно «Отец Отечества» (эквивалент латинского pater patriae). Титул, в котором с помощью тавтологии дважды подчеркнуто «отцовство»11, задавал парадигму «кровно-родственных» отношений между монархом и его подданными: монарх-«отец» подразумевает наличие подданных-«сынов». Правда, в официально-законодательном дискурсе этого не происходит.
8 См. поэзию и прозу К. Ф. Рылеева, В. К. Кюхельбекера, П.А. Катенина, А.А. Бестужева, А. И. Одоевского, В. Ф. Раевского, Ф. Н. Глинки и др.
9 Гуковский 1965, 209-211.
10 История русской литературы 2, 1981, 261.
11 Ломоносову удастся в Оде 1741 года утроить значение «отцовство», назвав отца Ивана Антоновича принца Антону-Ульриха, так — «Отца Отечества Отец» (Ломоносов 8, 1959, 51).
Власть не осознавала подданных «сынами отечества» и адресовала большую часть манифестов «многочисленным народам Всероссийской Империи», «верным и послушным подданным» либо конкретным «различным состояниям», таким как «верноподданное Нам Дворянство», «служащие в войсках Наших», «купечество», «цеховые», «помещичьи крестьяне», «крестьяне казенного ведомства» и др.12. Закономерно, что юридический язык ориентирован на использование не образных выражений, но точных терминологических определений.
Однако сближение юридического и художественного дискурсов происходит уже при Петре — благодаря таланту Феофана Прокоповича. В «Слове на погребение всепресветлейшаго державнейшаго Петра Великого» (1725) первый российский император назван истинным «отцом отечества», а подданные — «добрыми российскими сыновьями»: «Виновник бесчисленных благополучий наших и радостей, воскресивший аки от мертвых Россию и воздвигший в толикую силу и славу, или паче, рождший и воспитавший прямый сый отечествия своего отец, которому по его достоинству, добрии российстии сынове бессмертну быть желали <...>»13 В заключение «Слова» Феофан обращается к дворянам: «Вы же, благороднейшее сословие, всякого чина и сана сынове российстии, верностью и повиновением утешайте государыню и матерь вашу <...>»14. Императив, обращенный к дворянам, представляет собой вариант последних слов манифеста о кончине Петра I и о вступлении на престол Екатерины I, где было сказано: «<...> дабы все как духовнаго, так воинскаго и гражданскаго всякаго чина и достоинства люди о том ведали и Ей Всепресветлейшей Державнейшей Великой Государыне Императрице Екатерине Алексеевне, Самодержице Всероссийской верно служили» (ПСЗ. 1723-1727, 7, 410). Официальное торжественное слово находилось в идеологических рамках, обозначенных официальными документами. Однако пусть и небольшая, свобода в интерпретации, в поэтическом расцвечивании основных идеологем создавала возможность для наполнения их новыми смыслами.
Заданная модель родительско-сыновних отношений правителя и верноподданных закрепляется в следующих формулах: «Отец Отечества», «Мать Отечества» и «сыны российские». Отеческо-сыновняя модель развивается Феофаном и в «Слове на похвалу блаженныя и вечнодостойныя памяти Петра Великаго»: «Се день, о сынове российстии, <...> день тезоименитства Петра Великаго!»15. «Многая одолжают нас, да не умолчим богоданных дарований, которыми нас обогатил изобильно, а весь свет довольно удивил сущий сей отец наш Петр воистин-ну Великий. Требует того от нас превысокое не по власти токмо, но и по силе достоинство его; требует раболепное и сыновнее благодарствие наше <...>»16; «Не тако бо нас, о российстии сынове, не тако оставил нас отец наш <...>»17; «Но хотя, похваляя Петра, и не достигнем словом славы его, однакож от сыновняго долженства нечто выплатим»18. Рядом оказываются «раболепное» и «сыновнее», сыновний долг и сыновняя благодарность. Феофановская формула для именова-
12 Марасинова 2008, 82.
13 Панегирическая литература петровского времени 1979, 279.
14 Там же, 282.
15 Там же, 283.
16 Там же, 283-284.
17 Там же, 284.
18 Там же, 300.
ния сограждан пока еще не «сыны отечества», а «сыны российские» (= «сыны» Петра Великого).
Отмечу, что «сыновьями российскими» Феофан называет россиян и в более ранних своих речах, до официального принятия Петром I титула «Отца Отечества». Так, в «Слове похвальном о баталии Полтавской» (1717) Феофан говорит: «Аще бо и не может не паметовати сего всяк сын российский, яко незабвеннаго своего благополучия, <...>»19 Определение «российский» уточняет географический и политический статус «человека» («сына человеческого»).
Следуя феофановской традиции, Ломоносов в «Слове блаженной памяти Петра Великаго» также именует россиян «сынами российскими»: «<...> несравненная героиня восшествием своим отняла поношение от сынов российских и перед всем светом оправдала <...>. Таковыя благодеяния устроил на Всевышний вступлением на отеческий престол Великия Елисаветы!»20; «Тогда отворились широкий врата великия России <.> то выезжающие для приобретения знаний в разных науках и художествах сыны российские, то приходящие с разными искусствами, с книгами, с инструментами иностранные безпрестанным текли движением»21. У Ломоносова определение «российские» необходимо для отличения «своих» от «чужих», российского от иностранного.
До начала правления Екатерины II Ломоносов только в своей первой оде («Ода на взятие Хотина» 1739 г.), восхищаясь подвигом российского войска, назовет героев сражения «сынами российскими»: «Крепит отечества любовь // Сынов российских дух и руку»22. В дальнейшем Ломоносов использует такие парафразы, как: «российска сила», «россы», «россиане», «росский полк»/ «российские полки», «Россия», «российских войск», «российский воин», «российский конник», «российский солдат».
До 1762 года в официальной литературе подданных российского государства иногда называют «сынами российскими», актуализируя таким образом в первом слове — долг и преданность младшего родственника по отношению к старшему, во втором — геополитическую принадлежность. На первый взгляд, формула «сыны российские» равнозначна формуле «сыны Отечества», кроме того, обе формулы одинаковы по ритмическому рисунку и укладываются в ямбический размер с пиррихием.
Единственный раз употребленная формула «сынов российских дух и руку» в торжественных одах Ломоносова заключает тот самый смысл родственной сплоченности, «защитников родины от внешних врагов», что и в позднейшей военной лирике 1812-1814 годов. Однако определение «российские» противопоставляет внешним врагам Россию, утверждает статус России. Восславить Россию — одна из главных целей торжественно-патриотического дискурса. Внутри торжественных слов и од вырабатывается представление о России в целом, с одной стороны, создаваемое для «внутреннего пользования» (тираж торжественных од Ломоносова — от 500 до 2000 экземпляров), с другой — ориентированное на создание образа России как сильной имперской державы, равноправного участника дей-
19 Панегирическая литература петровского времени 1979, 208.
20 Ломоносов 8, 1959, 588.
21 Там же, 591.
22 Там же, 18.
ствий на мировой политической сцене. Именно поэтому так часто звучат в одах слова «»оссия» и «российский». И еще одно обстоятельство: власть российских правителей находится в центре внимания и воспевания в искусстве. Главная же задача «сынов российских» — военная защита родины и монарха/монархини.
Формула «сыны российские» попадает из официального искусства в официальный документ — «Манифест о кончине Елизаветы Петровны и о восшествии на престол Петра III»: «<...> Мы ныне взошед <...> на Всероссийский наш наследный Императорский Престол посредством <. > Государыни Императрицы Елисавет Петровны, которая, видя оной по смерти Анны Иоанновны похищенным, за нужное и должное признала, помощию верных сынов Российских, возвратить праведным образом Всероссийский Императорский Престол <...>». И далее: «Мы <...> за главное правило поставляем <...> во всем последовать стопам пре-мудраго Государя, Деда Нашего Императора Петра Великаго, и тем возстановить благоденствие верноподданных Нам сынов Российских»23.
Образная формула «верные сыны Российские» обозначает не всех верноподданных, а называет тех самых участников елизаветинского переворота, которые и обеспечили ее восшествие на престол24. Второй случай употребления формулы в манифесте представляет интересный пример взаимодействия юридического и художественного дискурсов. «Верноподданных Нам сынов Российских» — здесь совмещены и традиционное название граждан из законодательных документов («верноподданные») и находящиеся за пределами юридической практики «родственные» отношения подданных («сынов») и монарха.
Однако рождение формулы «Сыны Отечества», ее активное использование и толкование происходит в 1760-70-е гг. На наш взгляд, ключевую роль в истории этого процесса сыграл переворот 1762 года, а главное — манифест о вступлении на престол Екатерины II. Это тот случай, когда интерпретация исторического события столь же значима, как и само событие, и также определяет вектор исторического развития государства и общества.
Понятно, что свержение (а затем и убийство) законного российского императора нуждалось в убедительном объяснении, которое должно было бы войти в привычные формулировки манифестов «о кончине и о восшествии на престол». Чтобы продемонстрировать необычность екатерининского манифеста о вступлении на престол, необходимо сказать несколько слов о сложившемся каноне этого юридического документа.
Манифест25 входит в русскую действительность в начале XVIII века. Именуемое таким образом торжественное письменное обращение верховной власти к подданным, сменившее в своих функциях «царский указ» и «царскую грамоту», просуществовало до Советской власти. Среди манифестов, принимаемых в связи с каким-либо важным событием, торжественной датой и т. п. , манифесты «о кончине и вступлении на престол» занимают особое положение. Они обладают
23 ПСЗРИ с 1649 года, XV, 1761, № 11390, 875, 11 390, 1761.
24 Во втором варианте манифеста о вступлении Елизаветы на престол (от 28 ноября 1741 года) также говорится: «<...> помощию всех благ Подателя Нам, Творца Бога, и по всеподданнейшему к Нам всех наших верноподданных, а наипаче и особливо Лейб-Гвардии Нашей полков прошению, Родительский Наш Престол <.. > восприять изволили».
25 Manifesto, от лат. manifestus — явный, от позднелат. manifestum- призыв.
не просто повышенной государственной значимостью (это — сущностная черта любого манифеста), но значимостью онтологического характера. Само понятие «смерть» вынесено в заглавие государственных законодательных актов «О кончине» (а затем «о вступлении»). В Манифесте 1762 года имя Петра III не упоминается вовсе: «Манифест. О вступлении на Престол Императрицы Екатерины II»26.
Манифест, кроме своего первичного — юридического — значения, обладает важной инициальной функцией. Он посвящает правителя и его подданных в новое для них качество: 1) информирует о происшедших событиях; 2) присваивает новый статус всем трем сторонам — умершему императору, сменившему его правителю и подданным. Манифест — это один из первых этапов в длинном ритуале инициации, происходящем в момент смены правителя (в ряду похоронных и ко -ронационных мероприятий).
Манифест «о кончине и о вступлении» ставит точку в истории одного царствования и открывает историю следующего. Он задает границы не только восприятия данного события, но и всего будущего царствования. Собственно, манифест становится тем историческим мифом, в рамках которого будут твориться и последующие культурные мифы этого правления. Манифест о вступлении — это миф-исток, из которого будут брать свое начало другие мифы. Манифестируемые им интерпретации исторических событий станут затем варьироваться в различных текстах культуры (ораторской прозе, одической поэзии, сценариях фейерверков, сюжетах живописи и др.), также участвующих в создании и поддержании того или иного исторического мифа.
Структура манифестов «о кончине и о вступлении» простая и строгая: 1) сообщение о кончине императора; 2) сообщение о принятии престола новым императором с кратким обоснованием прав на него; 3) о приведении к присяге подданных новому императору. Эта упрощенная схема в каждом конкретном случае обретает свою специфику. Причем здесь следует выделить как нюансы, касающиеся какого-либо отдельного эпизода смены власти, так и определенной тенденции, наметившейся в культуре. Мы не будем комментировать весь формульный состав манифеста «о кончине и о вступлении на престол», остановимся лишь на важной для нас формуле объявления.
Традиционная открывающая манифест формула — «ведомо да будет всем»21 (и варианты этой формулы «объявляем»28, «объявляем всем»29, «да будет всякому ведомо»30) — выполняет функцию вступления и имеет форму настоятельного оповещения и обращения. Она не кокретизирует адресата («все» — это «все люди на земле»), никак не отграничивая российских подданных. Далее в манифестах обычно говорится о Господе Боге, по воле которого умерший правитель «от вре-меннаго жития в вечное блаженство отъиде».
26 ПСЗРИ с 1649 XVI, 1762, № 11.582, 1.
27 ПСЗРИ с 1649 VII, 1725, № 4643, 410.
28 Манифест или объявление, О кончине Ея Императорскаго Величества великой Государыни Екатерины Алексеевны. Маия 7 дня // СПб.: печатано при Сенате, 1727.
29 Манифест. О вступлении на Престол Государыни Императрицы Елисаветы Петровны, с обстоятельным изяснением ближайшаго и преимущественнаго права Ея Величества на Императорскую Корону.
30 ПСЗРИ с 1649 XV, 1761, № 11390, 875.
В манифесте 1762 года эта формула обретает конкретного адресата: «Всем прямым сынам Отечества Российскаго явно оказалось, какая опасность всему Российскому Государству начиналася самым делом, а именно: <...>». Такое обращение и последующее размышление на тему «опасного» для России правления Петра III носят информационный характер. Однако если формула «ведомо да будет всем» привлекает внимание, выполняет функцию обращения, то в екатерининском манифесте первая формула — это озвучивание мыслей «сынов Отечества».
Вообще, эта первая фраза екатерининского манифеста представляет собой политическую игру слов и смыслов. Первое слово — «всем» — повторяет знакомое начало всеобъемлющих формул «всем да ведомо будет», но дальнейшее продолжение, оставаясь абстрактным и не проясняя ничего, все-таки суживает ау -диторию императорского объявления: «всем прямым сынам Отечества Российскаго». Следующие два слова — «явно оказалось» — выводят фразу из формулы объявления в разряд размышления на тему «плохого» правления Петра III. В этом объявлении исключена воля императрицы (она появится только в последнем предложении, где сообщается, что Екатерина «вступила на престол»), исключена и воля Божья (не по воле же Бога православный закон потерял свою силу в России и померкла слава российского оружия). Слово «оказалось» вносит новый смысл в логику представляемых исторических событий: не по воле Божьей, а так случилось (подразумевается некая третья сила). Императрица пересказывает якобы то, что стало явно «сынам Отечества»31.
Манифест обычно демонстрирует наличие двух видов власти: власти Божьей, небесной и власти императорской, земной. Кончина императора относится к Божьей воле, в отличие от вступления на престол, которое требует и земных правовых оснований. Манифест как законодательный акт, на первый взгляд, не может включать в себя эмоциональность: он есть часть ритуала, который должен быть соблюден для нормального функционирования государства. Однако даже строгие границы отточенных формул оказываются подвижными и становятся проницаемыми для эмоций, проявления личности и отношений сменяющих друг друга правителей.
Манифест о вступлении на престол Екатерины II как основной документ, обосновывающий воцарение и открывающий ее правление, был составлен Г. Н. Тепловым «наспех (à la hâte)»32. Отмечу два важных момента. 1. Сложенная таким образом формула «сыны Отечества Российского», заряженная духом переворота и обладающая законодательной силой, начинает осмысляться в слове художественном, публицистическом и политическом. 2. Та «эмансипация культуры» от власти и формирование нового дворянского мировоззрения, которые медленно, но неуклонно будут происходить в правление Екатерины, имеют не просто точку
31 В манифестах «О кончине Государыни Императрицы Екатерины II и о вступлении на Престол Государя Императора Павла I» и «О кончине Императора Павла I, и о вступлении на Престол Императора Александра I» эта первая формула меняется на «объявляем всем верным Нашим подданным» (или «объявляем всем верным подданным Нашим»): сохраняется информативная функция (объявляем), всеохватность «всем», избирательность «верным», появляется новое слово «подданным» (эта формула присутствует и в последующих манифестах «О вступлении на Престол Императора Николая Павловича», «О восшествии Его Императорскаго Величества, Государя Императора Николая Александровича на Прародительский Престол Российской Империи»).
32 Соловьев 2001, 120-121.
отсчета-1762 год, но и ключевой текст — манифест. В нем говорится, что событие совершается не по воле или милости Божьей, не волей императрицы, а по умышлению «сынов Отечества», это им «явно оказалось», что страдает «закон Греческий» и «слава Российская». Если в Манифесте от 25 ноября 1741 года Елизавета Первая «объявляла во всенародное известие» о «восприятии» всероссийского престола, то в июньском манифесте 1762 года «сыны отечества» оказались не только в центре событий (так бывало и ранее), но и в центре исторического документа (исторического мифа). Далее говорится о «желании верноподданных» и о том, что все они присягу учинили. Дворяне, которые клялись в верности законному российскому императору и в манифесте Петра III были названы «сынами российскими», полгода спустя, объявив себя «прямыми сынами Отечества Российского», свергли несоответствующего их представлениям правителя.
Найденная дворянской элитой формула для объяснения переворота начинает активно функционировать и в официальных документах. Самоопределение участников переворота в прямом смысле пришлось ко двору. В «Указе императрицы Екатерины II рижскому генерал-губернатору Броуну» сказано:
«28-го июня 1762 г. С-Петербург.
Понеже по желанию всех сынов отечества мы вступили благополучно на престол всероссийской, того ради вам чрез сие всемилостивейше объявляю и уповая на ваше к нам усердие повелеваем все меры к тому принять, чтоб сие народное желание с божиим благоволением начатое споспешествовано было добрым нашим учреждением <.. ,>»33. Желание «всех сынов отечества», в контексте данного указа приравненное к «народному желанию», становится единственным основанием для свержения законного императора. Как видим, Екатерина отказывается от уточнений («прямые», т. е. «настоящие», и «российские») к слову «сынам», делая формулировки манифеста более общими.
Интерпретация дворцового переворота 1762 года в официальных документах, а именно устранение на второй план «воли Божьей» и «воли императорской» и выдвижение на первый план «желания сынов отечества», дало толчок для размышлений на тему, кто (а вернее, что) есть «сын отечества»?
Прежде всего это произошло в одическом дискурсе. В одной из первых реакций на смену правителя Ломоносов в «Оде торжественной ея императорскому величеству всепресветлейшей великой государыне императрице Екатерине Алексеевне, самодержице всероссийской, на преславное ея восшествие на всероссийский императорский престол июня 28 июня 1762 года» расскажет об основных положениях манифеста на языке одический поэзии (5-7, 9, 16, 19-20 строфы). Поэтическим «переводом» первого предложения манифеста («Всем прямым сынам отечества явно оказалось <...>») стали следующие строки:
В сии прискорбны дни природным Российским истинным сынам Ослабу духом благородным Дает Екатерина нам34.
Ломоносов толкует определение «прямым» («сынам») с помощью двух эпитетов: «природные» и «истинные». Последний совпадает с одним из значений, дан-
33 Русская старина 92, 1897, 11, 277.
34 Ломоносов 8, 1959, 773-774.
ных в «Словаре Академии Российской», авторы которого в качестве иллюстрации к слову «прямой» приводят цитату из феофановского «Слова»: «ПРЯМЫЙ, мая, мое. <> 2) Настоящий, истинный, точный. Прямый сый отечества. <> »35.
В высокой поэзии формула используется для выражения различных чувств: и радости, как, например, в песне «На мир с Швециею» (1790) И. Ф. Богдановича:
В толико вожделенной доле, Чего желать осталось боле, России верные сыны? 36; — и горя, как в «песнотворении» С. С. Боброва по поводу кончины Екатерины II:
Нет матери! — Нет героини! О сын отечества, рыдай!37.
В этих примерах «сыны отечества» — это не просто поэтическое имя верноподданных российского государства, современников, любящих отечество и верно служащих монарху, но своеобразный «титул» подданных, соответствующий по своей значимости монаршему «титулу» — «Отец народа» /Мать народа». Однако тиражирование формулы в различных дискурсах приводит к расширению ее семантического поля.
Эта формула активно используется не только в размышлениях о современных взаимоотношениях власти и граждан, но и проецируется в прошлое. Так, в трагедиях Сумарокова до 1762 года («Хорев» 1750, «Синав и Трувор» 1750, «Яро-полк и Димиза», «Артистона», «Семира» 1751) формула «сыны отечества» («сын отечества») отсутствует. В трагедии «Дмитрий Самозванец» (1771) в Пармен наставляет Самозванца (Д. I, явл. 1), разъясняя ему актуальные для второй половины XVIII века понятия: «отец народа», «сыны Отечества»:
Ты мучишь подданных, Россию разорил, Тирански плаваешь во действиях бесчинных, Ссылаешь и казнишь людей ни в чем не винных, Против отечества неутолим твой жар, Прекрасный стал сей град темницею бояр.
Отечества сыны все счастьем одинаки. И здравие твое брегут одни поляки. <.> И, ежели ко злу влечет тебя природа, Преодолей ее и будь отец народа!38
Пармен в разговоре с Шуйским заявляет, что он был бы верен Самозванцу, если бы тот был «добродетельным человеком», «сыном отечества», «членом рос-ского народа». Идеальный герой Георгий в знаменитом монологе о самодержавии (Д. III, явл. 1) также рассуждает о нравственных качествах «сына отечества»: «Не сын отечества — отечества злодей, // На троне ищущий из подданных судей»39.
35 Словарь Академии Российской. Ч. IV. В СПб., при Императорской Академии Наук, 1793. Ст. 1160.
36 Богданович 1790, 10.
37 Бобров 1804, 16.
38 Сумароков 1990, 248.
39 Сумароков 1990, 272.
Ту же проекцию современной формулы на события и личности прошлого можно обнаружить и в других произведениях, затрагивающих тему власти, например в трагедии «Владисан» Я. Княжнина. Вамир, «старик, преданный Влади-сану» (Владисан, князь славянский, которого почитают мертвым), рассказывает о своем погибшем за правителя сыне:
Но мой сын, Вамирова отрада, Был с помощью богов злодействию преграда;
Сей сын отечества, сей сын любезный мой Отцу своих граждан пожертвовал собой, О сколько часть его должна нам быть завидна !<...> Он в гробе; но его свет славы озаряет;
Он дышет славою и в век не умирает40.
Исторические сюжеты служили тем материалом, на котором прорабатывались вопросы взаимных обязательств монарха и его подданных, «отцов отечества» и «сынов отечества». Расширение контекста употребления формулы и специфика исторического процесса приводят к тому, что рождается женский вариант формулы — «дщери Отечества». В надписи Сумарокова читаем:
Сие жилище, Посвятила, ВТОРАЯ ЕКАТЕРИНА, Девамъ, Дабы, Воспитанныя в нем, Научився добродетели, и
Став,
достойными дщерями
Отечества своего, Были после матерями, Достойных сынов отечества; Ко славе, Нашего века, и
Ко славе Имени
ВЕЛИКИЯ ЕКАТЕРИНЫ41.
Эта надпись была сочинена Сумароковым по случаю учреждения в Санкт-Петербурге «Воспитательного общества благородных девиц» (1764), позже переименованного в «Смольный институт благородных девиц». В специальном указе Екатерины II говорилось, что цель данного учебного заведения дать государству образованных женщин, «хороших матерей, полезных членов семьи и общества». Добродетельность и полезность обществу в качестве матерей «сынов отечества» — это и есть главная обязанность «дщерей отечества». Появление женского
40 Княжнин 1802-1803, 57
41 Сумароков 1787, ч. I, надпись XVII.
варианта формула и включение женщин-дворянок в число «полезных граждан», пусть даже только в единственной роли — роли матери, следует считать качественно новым этапом в развитии общественного сознания российской элиты42.
«Высокая» формула попадает и в поэзию частную. Тот же Бобров выносит этот «титул» в название стихотворения «Сын Отечества, удаляющийся из Хер-сониса на покой в свои маетности»43. Оно адресовано П. Ф. Герингу «по случаю отъезда его из Крыма в имение близ Николаева. Написано, вероятно, незадолго до его женитьбы, состоявшейся 2 февраля 1794 года»44. Частный повод, без героического начала — пример индивидуально-личностного восприятия торжественного наименования.
Как бы ни разнились в оттенках значений употребления формулы, все они не нарушали пределов дозволенного понимания «сынов отечества» как «любителей» России и вассалов монарха/монархини.
Дальнейшее развитие темы «сынов Отечества», выросшей из официальных документов и официальной литературы, происходит в художественно- публицистическом дискурсе. Ярким примером здесь служит «Беседа о том, что есть Сын Отечества», впервые напечатанная в журнале «Беседующий гражданин» (1789, декабрь) и долгое время приписываемая Радищеву45. Для нас важна не столько концепция «сына Отечества», представленная в «Беседе» (идеальный гражданин мыслится как нравственно совершенный человек), сколько сама попытка определения. Важно то, что данная тема становится предметом размышления, а не только поэтической формулой.
Автор «Беседы» пишет: «Не все рожденные в Отечестве достойны величе-ственнаго наименования сына Отечества (патриота)»46. В этом вступительном предложении заключен основной пафос этой формулы: «сын Отечества» — это «титул», равный в своем величии титулу «Отец Народа». Описывая третью отличительную черту сынов отечества «благородство» (две других — честь и благонравие), автор данного сочинения пишет: «Третий же и, кажется, последний от-личительнейший знак сына Отечества, когда он благороден. Благороден же есть тот, кто <. > все силы и старания свои к тому единственно устремляет, чтобы повинуясь законам и блюстителям оных, придержащим властям, как всего себя, так и все, что он ни имеет, не почитать иначе, как принадлежащим Отечеству, употреблять оное так, как вверенный ему залог благоволения Соотчичей и Государя
42 Ср. также «Оду. На день Высочайшаго рождения Ея Императорскаго Величества, 1763» М. Хераскова:
Се храм Минервин отворяют Монаршия щедроты нам, И Музы руки простирают Российским дщерям и сынам!
Херасков 1798, ч. VII, 88.
43 Бобров 1804, ч. 3, 86.
44 Бобров 2008, 1, 594.
45 Проблема авторства данного сочинения не входит в круг интересующих нас вопросов. По мнению В. А. Западова, «Беседа» принадлежит перу «какого-либо питомца Московской университетской гимназии, одного из соратников редактора «Беседующего гражданина» Антоновского». За-падов 1993, 131-155.
46 Радищев 1, 1938, 221.
своего, который есть Отец Народа <...>»47. Автор «Беседы» исключает из «сынов отечества» крепостных, «кои уподоблены тяглому скоту». Кроме сатирического обличения дворянских порочных типажей (вертопраха, развратника, щеголя, корыстолюбца, чревоугодника) автор «Беседы» конструирует образ человека, достойного наименования «сын отечества».
Выход за пределы официального (общепринятого) понимания того, что есть «истинные сыны отечества», происходит в творчестве Радищева. Просветитель-бунтовщик выступит в «Путешествии из Петербурга в Москву» в главе «Выдро-пуск. Проект в будущем» против «стоглавного зла» — рабства, против «оков гражданской неволи». Он пишет: «Земледельцы и доднесь между нами рабы; мы в них не познаем сограждан нам равных, забыли в них человека. О возлюбленные наши сограждане! О истинные сыны отечества! Воззрите окрест вас и познайте заблуждение ваше. <...> опомнитесь, заблудшие, смягчитеся, жестокосердные, разрушьте оковы братии вашей, отверзте темницу неволи и дайте подобным вам вкусити сладость общежития, к нему же всещедрым уготованы, яко же и вы, они благодетельными лучами солнца равно с вами наслаждаются, одинаковые с вами у них члены и чувства, и право в употреблении оных должно быть одинаково»48. Развитие формулы приводит к тому, что «сын отечества» превращается в борца против крепостничества.
В главе «Проект в будущем», рассуждая о естественном и гражданском равенстве, Радищев называет «незаконными сынами отечества»49, тех, которые находятся рядом с государем и пользуются незаслуженными благами («сии упитанные тельцы сосцами нежности и пороков, сии незаконные сыны отечества наследят в стяжании нашем»)50. В «Путешествии» встречаем и ироническое (сниженное) употребление высокой формулы. В главе «Городня» бродяга-француз, случайно приведенный к присяге как «российский подданный», затем попавшийся прусским наборщикам и служивший в разных полках, тоже называет себя «сыном отечества»: «Вспомнил, что я обязан в России присягою; и, яко верный сын отечества, отправился в Ригу с двумя талерами в кармане»51. Конечно, радищевское, поистине революционное, понимание «сыновнего» долга перед отечеством как борьбы против рабства и тирании было во многом исключительным явлением в русской культуре XVIII века, но можно сказать, что оно было исключением закономерным.
В парадигме «родственных» взаимоотношений власти и подданных, заданной законодательными актами и освоенной торжественной риторикой в эпоху Петра I, в первой половине XVIII века центральное положение занимала фигура правителя — «Отца Отечества» или «Матери Отечества», Сынам же российским были отведены две роли: защищать Россию и величать императора/императрицу. Переломным моментом стал год 1762, когда «прямые сыны Отечества» определили судьбу российского престола, а Екатерина II на всю Россию объявила и признала их «желание» единственным «легитимным» основанием для восшествия на
47 Радищев 1, 1938, 221-222.
48 Радищев 1992, 67.
49 Там же 1992, 78.
50 Там же 1992, 78.
51 Там же 1992, 108.
трон52. Императрица позволила дворянской элите, этим «сынам отечества», думать, что они обладают свободой мнения, свободой выбора и свободой действия. Смысловая проработка формулы «Сыны Отечества» в различного вида «слове» (дискурсах) демонстрирует процесс самоидентификации передовыми людьми благородного сословия. Екатерина II собственноручно подписанным манифестом выпустила дух свободы, бороться с которым пришлось с помощью публичного сожжения книг, казематов Шлиссельбургской крепости и смертных приговоров.
БИБЛИОГРАФИЯ
Бобров С. С. 2008: Рассвет полночи. Херсонида: в 2 т. М.-Л.
Богданович И. Ф. 1790: Песнь. Ея императорскому величеству, великой государыне Екатерине Алексеевне, императрице и самодержице Всероссийской, матери Отечества. На мир с Швециею. СПб.
Греч Н. И. 1990: Записки о моей жизни. М.
Гуковский Гр. 1965: Пушкин и русские романтики. 1965 г. (Первое издание 1939). М.
Давыдов Д. Дневник партизанских действий 1812 года // http://www.museum.ru/ museum/1812/Library/davidov1/index.html.
Западов В. А. 1993: Был ли Радищев автором «Беседы о том, что есть Сын Отечества» // XVIII век: Сб. ст. 18 СПб., 131-155.
История русской литературы 1981: в 4 т. Л.
Ломоносов М. В. 1950-1983: Полное собрание сочинений: в 10 т. М.-Л.
Манн Ю. В. 1995: Динамика русского романтизма. Программа: Обновление гуманитарного образования в России. М.
Марасинова Е. Н. 2008: Власть и личность: очерки русской истории XVIII века. М.
Княжнин Я. Б. 1802-1803: Собрание сочинений: в 5 ч., СПб.
Панегирическая литература петровского времени. 1979. М.
Радищев А. Н. 1938-1952: Полное собрание сочинений: в 3 т. М.-Л.
Радищев А. Н. 1992: Путешествие из Петербурга в Москву. Вольность. СПб.
Русская поэзия 1801-1812: 1989. М.
Русская старина 1875: в 175 т. Т. 12, № 2. СПб.
Русская старина 1897: в 175 т. Т. 92, № 11. СПб.
Соловьев С.М. 2001: История России с древнейших времен. 1762-1765. Кн. XIII. М.
Сумароков А. П. 1787: Полное собрание всех сочинений в стихах и в прозе: в 10 т. СПб.
Сумароков А. П. 1990: Драматические сочинения. Л.
Херасков М. М. 1798: Творения: в 12 ч. Ч. VII. М.
52 Позже императрица открестится от признания такой роли «сынов» в истории переворота 1762 года, заявив, что «Чудный промысел о нас Всевышняго <.. > вручил нам самодержавство сей империи образом человеческим предведением непостижимым <...>» (Екатерина II. Отрывок собственноручного чернового проекта манифеста Екатерины II о престолонаследии // Русская старина 1875, 12, 2, 382-385).
GENESIS AND EVOLUTION OF THE FORMULA SON(S) OF MOTHERLAND (DISCOURSE MODE IN RUSSIA IN THE 18 th C.)
T. Ye. Abramzon
The article deals with genesis and evolution of the historical and cultural formula "Sons of Motherland". Sense interpretation of the formula in different types of discourse reveals progressive nobility self-identification. The first half of the 18th century saw figures of Father of the country or Mother of the country in the focus of power-subject relationship paradigm that was specified by legislative acts and adopted by the rhetoric in the epoch of Peter the Great. The year of 1762 became critical when 'direct descendants' of Motherland determined the fate of the Russian Crown and Catherine II acknowledged their 'wish' as the only 'legitimate' basis for her accession to the throne, which she made widely known in Russia.
Key words: Russian Manifests of 18th century, historical and cultural formulae, paradigm, artistic method.
© 2010
Н. В. Эшмакова
ОСНОВНЫЕ МОТИВЫ И ОБРАЗЫ В ТВОРЧЕСТВЕ Г. Д. КРАСИЛЬНИКОВА
В статье рассматриваются основные сюжетообразующие мотивы и образы Красильникова: «вхождение в лес», сеяния, дороги, блудного сына, встречи, испытаний, сна. Доминирующими образами представлены образы леса, воды, порога, окна, дороги.
Ключевые слова: мотив, образ, пространство, сюжет.
Геннадий Дмитриевич Красильников — выдающийся удмуртский писатель, общественный деятель, лауреат государственной премии УАССР, член Союза писателей. Г. Красильников, несомненно, самый талантливый из удмуртских писателей. Имя Красильникова известно в Удмуртии и за её пределами. Главной целью его творчества является изображение человеческих характеров и образов, без которых немыслимо раскрытие сущности героя. Мы не ставим цели провести целостный анализ образов и мотивов произведений Красильникова, предлагаем вниманию лишь общие наблюдения, сделанные при анализе произведений писателя.
Творчество Г. Д. Красильникова тесным образом связано с героем и его жизнью. Образы дороги, пути, дома конструируют пространство героя и художественное пространство произведений. «Дорога» в них имеет различные смысловые наполнения: в бытовом плане — это «расстояние от места до места» и рассма-
