CC BY
345
Юридическая наука и правоохранительная практика
генезис ЭЛЕМЕНТОВ системы ЦЕРКОВНОГО (КАНОНИЧЕСКОГО) ПРАВА ДРЕВНЕРУССКОГО ГОСУДАРСТВА
В.А. Глухов
(начальник кафедры государственно-правовых дисциплин Псковского юридического института ФСИН России, кандидат философских наук; [email protected])
В статье обосновывается наличие в правовой системе Древнерусского государства, находящейся в теснейшем взаимодействии с отечественной системой светского права, самостоятельной системы церковного (канонического) права и рассматривается модель генезиса элементов, ее образующих, включающая четыре этапа. Строится теоретическая конструкция функционального механизма взаимодействия систем светского и церковного (канонического) права в период времени с конца Х по 60-е гг. XVII в.
Ключевые слова: правовая система Древнерусского государства, отечественная система церковного (канонического) права, нормы регуляции общественных отношений, рецепция, взаимодействие отечественных систем светского и церковного (канонического) права, функциональный механизм взаимодействия систем права, прескриптивная информация.
Всякое научное исследование должно основываться на определенной методологии, необходимой для ориентирования исследователей в их познавательной и практической деятельности, и представляющей собой единство объективной стороны (как познанных закономерностей) и субъективной стороны (как познания и деятельности на основе познанного), и отражающей закономерности функционирования и развития процесса познания в системе требований к мыслящему и действующему субъекту, указывающих, как поступить при решении той или иной теоретической либо практической проблемы, как вести себя в процессе осуществления познавательной и предметно-преобразующей деятельности. Особенно важен выбор верной методологии в историко-правовом исследовании ввиду значительной отдаленности времени действия исследуемого объекта от современности. По нашему мнению, наиболее эффективной и плодотворной является диалектико-материалистическая методология, основу которой составляют объективные закономерности и всеобщие свойства и связи действительности.
Исходным, определяющим принципом этой методологии, полагаем, является принцип объективности рассмотрения, требующий в процессе познания подходить к объекту исследования как самостоятельно существующей (или существовавшей) вне и независимо от сознания человека реаль-
ности в необходимых условиях этого существования. И если в качестве объекта историко-правового исследования выделять развитие отечественного права в определенный исторический период, то необходимо рассматривать его независимо от современных политических и идеологических позиций и взглядов. Полагаем, что при исследовании древнерусского права (в ракурсе рассмотрения его как элемента правовой системы государства), с учетом требований принципа объективности рассмотрения, будет верным признание наряду с функционированием в правовом пространстве Древней Руси норм обычного права с последующим расширением его нормами княжеских, а затем и царских узаконений также и права церковного, *
или канонического , реципированного по принятии христианства.
С принятием Русью христианства юридический быт восточных славян начинает развиваться в двух направлениях: с одной стороны, продолжает действовать обычное право, дополненное княжескими установлениями, а с другой стороны, происходит рецепция православного церковного (или канонического) права, основными источниками которого явились прежде всего книги Ветхого и Нового Заветов, правила Вселенских и Поместных соборов
* Тождественность значений этих понятий еще в конце XIX века была обоснована профессором императорского Московского университета А.С. Павловым.
и правила Святых отцов. Вместе с новой религией на языческую Русь, для регуляции отдельных видов правоотношений, приходят и выдержки из отдельных византийских законодательных актов светского происхождения, основанных на Своде законов Юстиниана. Вскоре после их распространения начинает внедряться институт церковных судов, имеющий довольно широкую компетенцию — за определенные противоправные деяния (в том числе и уголовные преступления) церковному суду подлежат практически все сословия Древнерусского государства. И если княжеская судебная практика строится на нормах Русской Правды, то митрополит и епископы руководствуются при производстве суда прежде всего различными компиляциями реципированного права и церковными Уставами первых русско-христианских князей
— как результатом самостоятельной церковно-законодательной деятельности.
Источниками церковного права Древнерусского государства, принявшего христианство, явились: 1) сборники непосредственно канонического содержания; 2) сборники канонического содержания, но включавшие в себя и государственные узаконения; 3) сборники римско-византийского государственного законодательства. При этом если правила и каноны культоворелигиозной направленности заимствовались полностью, то нормы, регулирующие общественно-правовые отношения, заимствовались выборочно и адаптировались к условиям Древней Руси. Процесс рецепции последних имел определенную временную протяженность, границами которой можно установить Х-ХТТТ вв., т.е. исторический период от принятия Русью христианства и создания первых Церковных Уставов до появления Кормчей книги, включившей в себя более широкий спектр заимствованных источников права.
Таким образом, полагаем, что с конца X — начала XI веков в правовой системе Древнерусского государства (Киевской Руси) начинают функционировать и далее продолжать развиваться две, находящиеся в теснейшем взаимодействии,
системы права — светского и церковного (канонического).
В силу недостаточной изученности современной юриспруденцией отечественной системы церковного (канонического) права хотелось бы в данной статье предложить собственное видение, во-первых, процесса становления и развития элементов, образующих систему церковного (канонического) права Древнерусского государства, и, во-вторых, функционального механизма взаимодействия отечественных систем светского и церковного (канонического) права.
Представляется возможным предположить, что генезис элементов, образующих систему церковного (канонического) права Древнерусского государства состоял из четырех этапов.
1. Этап формирования и развития норм регуляции общественных отношений в христианских канонических источниках (I-VI вв.).
2. Этап внесения элементов норм регуляции общественных отношений канонического происхождения в византийские государственные своды законов, основанные на кодификации Юстиниана, и, соответственно, заимствования элементов норм римско-византийского права каноническими сборниками законодательного содержания (VI-X вв.).
3. Этап выборочной рецепции Киевской Русью норм регуляции общественных отношений, не входящих в сферу государственно-правового регулирования, и законотворческой деятельности русских князей в направлении адаптации заимствованных норм к правовым обычаям (X-XII вв.).
4. Этап расширенной рецепции Древнерусским государством норм и институтов византийской системы права, основанной на римской правовой традиции, содержащихся в сборниках канонического происхождения, и создания упрощенно-сокращенных сборников реципируемых элементов права (XII-XIV вв.).
На первом этапе происходит формирование и развитие норм регуляции общественных отношений в сборниках канонического происхождения, которые и по
Юридическая наука и правоохранительная практика настоящее время признаются Церковью. Это Апостольские правила, правила Вселенских и Поместных Соборов и правила Святых отцов. С учетом признания Римским государством Церкви как публичной корпорации в 313 году, данный этап может быть разделен на два периода: первый с Т по начало IV в., и второй — с начала IV по VI в. включительно.
На втором этапе происходит как дальнейшее развитие собственно-канонической нормативно-правовой базы, что находит отражение в вышеназванных источниках, так и формирование государственных и канонических сборников законодательства, содержащих в том числе и правовые нормы, образованные в результате интеграции элементов канонического и государственного происхождения. Этот процесс был обусловлен реформаторской деятельностью Юстиниана, включающей в себя наряду с прочим и государственное узаконение канонических правил, направленных на регуляцию общественных отношений. На этом этапе развития системы церковного (канонического) права в Византии в результате интеграции правовых норм и институтов, установленных государством и церковью, были созданы самостоятельно существующие сборники светского (Эклога, Прохирон, Эпанагога, Василики, собрание 113-ти новелл императора Льва VI и т.д.) и церковного (Номоканон, или «Свод законов», составленный в VI веке патриархом Иоанном Схоластиком, и Номоканон в XIV титулах Царьградского патриарха Фотия) права, отдельные нормы которых были реципированы Киевской Русью.
На третьем этапе (X—XII вв.) начинается процесс становления непосредственно отечественной системы церковного (канонического) права методом выборочной рецепции Киевской Русью норм регуляции общественных отношений, не входящих в сферу государственно-правового регулирования, и законотворческой деятельности русских князей в направлении адаптации заимствованных норм к правовым обычаям. В рассматриваемый период сильная великокняжеская власть Киевской Руси не желала допускать конкуренции альтер-
нативы и допускала внешнюю регуляцию только для тех видов отношений, которые оставались за границами ее интересов (т.е. не подлежали правовому регулированию нормами функционирующей системы права). При этом заимствованные нормы регуляции подлежали великокняжеской текстовой обработке — своеобразной адаптации к уровню правосознания. Таким образом, Древнерусское государство с принятием христианства не заимствует из Византии сформированную там систему права, а, используя ее отдельные элементы, начинает формировать, наряду с существующей системой обычного права, собственную систему церковного права, внося реципированные из византийских Номоканонов правовые нормы в специально созданные отечественные праворегулирующие сборники — Церковные Уставы кн. Владимира и Ярослава [1].
Выделение четвертого этапа в развитии системы отечественного церковного права, охватившего временной период XТТ—XТV вв., обусловлено государственной раздробленностью Руси. Полагаем, что в это время происходит расширенная рецепция Древнерусским государством норм и институтов византийской системы права и создание упрощенно-сокращенных сборников реципируемых элементов права (Мерило праведное; Правосудье митрополичье и т.п.) [2; 3]. Прекращение централизованного государственного управления детерминировало (т.е. причинно обусловило) расширение церковной юрисдикции, что, в свою очередь, потребовало привлечения дополнительной канонической законодательной основы. Данную тенденцию усилило и монголо-татарское нашествие, ввиду лояльного отношения завоевателей к церкви. Для увеличившихся видов общественных отношений, подлежащих церковной регуляции, становится недостаточно сформировавшихся норм отечественной системы церковного права, и высшее церковное руководство прибегает к дополнительной и более объемной рецепции. Русская Православная Церковь реципирует из Болгарии Кормчую книгу, которая представляет собой сборник различных
византийских правовых компиляций [4; 5; 6]. Полагаем, что в период раздробленности Древнерусского государства завершилось формирование системы церковного (канонического) права.
В начальный период становления и развития Московского централизованного государства вышеназванная система права, не претерпевая существенного расширения и находясь в теснейшем взаимодействии с системой права, установленного государством, совместно с последней регулирует определенные виды общественных отношений. Но по мере становления самодержавного правления начинает формироваться тенденция ограничения церковной юрисдикции и, как фактор ее — сокращение видов нарушений, подсудных церковным судам. Уже в середине XVI века на уровне сословно-представительных органов государства встает вопрос об ограничении сферы церковной юрисдикции, что находит отражение в царском Судебнике 1550 года [7]. Однако объективные условия функционирования политически и экономически сильного института Церкви не позволяют государственной власти осуществить в полном объеме судебную и земельную секуляризацию, и, как следствие этого — подтверждение силы действия норм Церковных Уставов первых князей христианского периода в регуляции общественных правоотношений на Стоглавом Соборе 1551 года [8]. Только с 40-х гг XVII века, по мере усиления самодержавного правления, начинается процесс интеграции норм и институтов систем светского и канонического права и формирования единой системы права Российского государства. Этот процесс находит выражение в Соборном Уложении 1649 года [9]. Но влияние субъективного фактора, выраженного в социально-политической деятельности патриарха Никона, позволяет на определенное время восстановить сферу действия церковной юрисдикции, определенную в период XТТТ—XТV вв., что вызывает необходимость восстановления письменных источников российского канонического законодательства. Этим можно объяснить воспроизведение, печатание и широкое территориальное распространение для практического приме-
нения в 1653 году Кормчей книги. Однако названная Кормчая книга, при наличии новых глав религиозно-культового и внутри-церковного содержания, в части компиляций общественно-регулятивной направленности полностью повторяла Кормчую книгу XIII века. Следовательно, в рассматриваемый период времени ранее сформированная система церковного права расширению не подлежала.
Полагаем, что 60-е годы XVII века явились временем окончательного перехода сферы регуляции уголовно-правовых отношений в полную государственную юрисдикцию, периодом кульминации обозначенного выше интеграционного процесса систем права Российского государства. Внешнее выражение это нашло в решениях Большого Собора 1666-1667 гг. и Новоуказных статьях 1669 года [10; 11].
Таким образом, представляется возможным заключить, что в период времени с конца Х по 60-е гг. XVII в. отечественная правовая система включала в себя две, находящиеся в теснейшем взаимодействии, но при этом самостоятельные системы права - светского (установленного государственной властью) и церковного (канонического). При этом, в отличие от светской, саморазвивающейся из правового обычая системы, система церковного права была основана на рецепции византийских письменных источников права, явившихся, в свою очередь, результатом интеграции норм и институтов римско-византийского и канонического права.
Полагаем, что исследование взаимодействия отечественных систем светского и церковного (канонического) права, как и любых других взаимодействующих систем, не будет полноценным без построения теоретической конструкции функционального механизма их взаимодействия. Следуя принципам материалистической диалектики, попытаемся дать собственное видение этого механизма.
Взаимодействующие друг с другом системы права посредством соответствующих внутренних изменений своих свойств и состояний более или менее адекватно отображают некоторые особенности,
Юридическая наука и правоохранительная практика свойства и состояния воздействующих на них объективных социальных условий и субъективных факторов. Таким образом, результативным продуктом (или результатом) рассматриваемого взаимодействия является отражение как воспроизведение особенностей структурных элементов отражаемой системы права в соответствующих изменениях свойств и состояний элементов отражающей системы права. Полагаем, что функционирование систем светского и церковного (канонического) права в качестве отражаемого и отражающего не является установившимся и неизменным. В рассматриваемом ракурсе положение систем взаимозаменяется в зависимости от социальных условий и под влиянием субъективных факторов.
Взаимодействие отечественных систем светского и церковного (канонического) права полагает одновременно как принципиальное различие и относительную самостоятельность, так и взаимную зависимость и взаимное влияние этих двух принципиальных компонентов единой отечественной правовой системы, функционирующей в определенный исторический период времени (конец Х - 60-е гг. XVII в.). В процессе взаимного влияния названных систем права с необходимостью возникают не только новые знаково-символические элементы (нормы и институты права), но прежде всего формируются новые соци-ально-функционирующие элементы (виды общественных отношений), которые начинают подлежать правовому регулированию. Накопление знаково-символических и социально-функционирующих элементов, при определяющем значении последних, обусловливает дальнейшее развитие систем как светского, так и церковного (канонического) права.
Выделяя отражательные проявления взаимодействия отечественных систем права как составных элементов единого целого - правовой системы государства, необходимо признать также и отражательный характер составных элементов системы светского права и системы церковного (канонического) права как двух различных и относительно самостоятельных систем,
функционирующих по своим принципам и законам. Эти целостные образования ха-растеризуются сложным и многосторонним взаимодействием их структурных элементов. В процессе этих взаимодействий перманентно возникают новые знаково-символические и социально-функционирующие элементы, в результате чего эти системы изменяются и развиваются. Это развитие представляет собой процесс изменения связей, форм и структур соответствующей системы к ее более упорядоченному (организованному) состоянию.
Одним из ключевых факторов углубления правовой интеграции является согласование элементов (норм и институтов) взаимодействующих систем права, заключающееся как в разработке аналогичных нормативно-правовых предписаний, так и в недопущении действия норм одной системы права, противоречащих взаимодействующей системе. При этом согласование в рассматриваемый период имеет свои особенности, обусловленные способом формирования норм светского и церковного права. Нормы и светского, и канонического права, возникшие как необходимый результат развития общества и выражение его практических потребностей, являются носителями прескрип-тивной информации, включающей в себя различные виды предписаний, основанных на прошлом и текущем опыте определенного вида общественных отношений. При этом специфика правовой нормы заключается не только в том, что она «регулирует конкретный аспект общественных отношений» [12, с. 275], но и в том, что она требует действия определенного типа, выражая должное в реализации индивидуальных и общественных интересов. Отражая действительность, нормы права оказывают на нее обратное воздействие, заключающееся в том, что они создают в своих требованиях теоретическую модель действий людей в типичных ситуациях, и содержат в себе средства оценки и контроля за реализацией установленных требований.
Таким образом, правовые нормы являются одновременно и средствами ориентации социальной деятельности, и средс-
твами контроля за этой деятельностью. Именно такое содержание правовых норм и позволяет им быть регулятором общественных отношений и поведения человека. Однако формирование правовых норм в виде процесса отражения действительности происходило по двум направлениям: во-первых, способом нормативного регулирования стихийно возникших деяний, нарушающих развитие общественных отношений; и, во-вторых, способом сознательной разработки и формулирования требований правовых норм. В первом случае средством проявления нормативного отражения становятся обычаи, с характерным для них эмоционально-психологическим отражением действительности, во втором случае
— основными нормативными элементами выступают различные виды правовых норм и принципов, которым свойствен логический императивно-понятийный способ отражения.
Нормированность поведения, основанная на эмоционально-психологическом отражении, не предполагает какого-либо теоретического моделирования информации и при значительной вариантной ограниченности прескриптивного содержания передается в процессе совместной деятельности людей. В данной ситуации субъекты общественных отношений, опираясь на эмоциональные привычки, как бы «освобождаются» от построения логической мысленной модели своего поведения. Прямой переход привычек и чувств в непосредственные акты поведения формировал своеобразные навыки вести себя определенным образом в определенной ситуации. «Обычай — прочно установившееся в определенной сфере социальной жизни правило, регулирующее поведение участников соответствующих общественных отношений» [13, с. 573]. Специфика механизма действия обычаев как норм социального поведения людей заключается в особенностях их отражения и закрепления в сознании людей, в том, что эти регуляторы поведения опираются не на осознаннологические, а на эмоционально-привычные механизмы отражения и закрепления общественных явлений. И перерастание обыча-
ев в ранние нормы права не изменяют этого механизма. При этом и ранние великокняжеские узаконения, наряду с нормами, возникшими из обычаев, включенные в первый сборник древнерусского законодательства — Русскую Правду, образовывались на эмоционально-психологической основе. Отличительной особенностью правовых норм, установленных великокняжеской властью, от норм, основанных на обычаях, являлась их направленность на защиту великокняжеского окружения, характерного для дворцово-вотчинной формы управления. Правовые нормы, вводимые князьями, в пределах того же эмоционально-психологического отражения деяний, нарушающих развитие общественных отношений, и традиционного для древнерусского обычая понимания преступления как причинения обиды содержали более жесткие санкции, если объектом преступления оказывалось лицо, занимающее высокое социальное положение.
Нормативно-правовое отражение реципируемого Киевской Русью церковного (канонического) права существенно отличалось от характерного для нее эмоционально-психологического отражения. Основными нормативными элементами в системе реципируемого права являются нормы и институты, которым свойствен логический императивно-понятийный способ отражения, в котором отражение сущего выступает как должное. Информация, которую несут правовые нормы церковного (канонического) права, уже разделена на правила поведения, указание условий их осуществления и последствий невыполнения — чем установлено соподчинение между общественным и индивидуальным сознанием. В определенных пределах субъект правоотношений вправе выбирать тот или иной вариант поведения.
Таким образом, согласование элементов систем светского и церковного (канонического) права Древнерусского государства являлось необходимой составляющей частью в механизме их взаимодействия. Согласование как действие выражалось, во-первых, в устранении из системы светского права норм обычного права, противо-
речащих нормам права церковного (право кровной мести); во-вторых, в установлении уголовного преследования, за деяния, не являющиеся запрещенными обычаем, но считающимися противоправными по реципируемому праву (умычка, т.е. похищение невест); в-третьих, в разработке аналогичных нормам церковного (канонического) права великокняжеских (государственных) нормативно-правовых предписаний (Церковные уставы князей).
Несмотря на отдельные отклонения, выраженные в возврате как к более простым нормам регуляции правоотношений, так и в простом механическом переносе правовых норм из сборников законодательства более раннего исторического периода в более поздние, развитие систем светского и церковного (канонического) права носило поступательный характер, обусловленный имманентной направленностью движения в сторону внутренней организации элементов их структур. Каждая из систем права стабилизировалась в некоторую целостность, в границах которой развивались как дифференцирующие, так и интегрирующие тенденции. Их взаимосвязь привела к законченной - в рассматриваемом периоде времени - целостности этих систем. Однако было бы упрощением воспринимать это развитие исключительно как форму выражения качественно-поступательного движения, ориентированного в позитивном направлении. Как и любая социальная система, функционирующая на определенном уровне организации общества, система церковного (канонического) права имела стадию дезорганизации (декомпозиции), обусловленную как объективными условиями, так и субъективными факторами. Полагаем, что эта стадия наступила с 40-х годов XVII века и продолжалась по 60-е годы того же века. Главной причиной, вызвавшей ее наступление, явилась тенденция перехода российского общества к абсолютной монархии в условиях сформировавшегося самодержавного правления.
Результатом этой дезорганизации явился распад отечественной системы церковного (канонического) права. Однако прекращение функционирования данной
системы не означало уничтожения результатов, полученных в процессе ее развития: значительная часть норм, регулирующих общественные отношения, была внесена в качестве элементов в систему светского права.
Полагаем, что вышеизложенная общая теоретическая конструкция (модель) механизма взаимодействия отечественных систем светского и церковного (канонического) права может быть теоретически обоснована посредством углубленного исследования элементов этих систем, с учетом социально-политических и экономических условий их генезиса.
1. Глухов В.А. Становление церковной юрисдикции в Киевской Руси X-XI веков // Российская юстиция. 2006. № 3. С. 54-58.
2. Глухов В.А. Расширение церковной юрисдикции в период государственной раздробленности древнерусского государства XII-XIV вв. // Право и образование. 2006. № 6. С. 207-211.
3. Глухов В.А. «Забытые» правовые документы средневековой Руси. Правосудие митрополичье // Закон и право. 2007. № 9. С. 106-108.
4. Глухов В.А. Генезис уголовного правосознания: византийская Эклога и славянская Кормчая // Вестник Тамбовского университета. Сер. Гуманитарные науки. Тамбов, 2008. Вып. 2 (58). С. 459-461.
5. Глухов В.А. Влияние канонического права на процесс становления и развития институтов уголовного права в Русском государстве X-XVII веков. Источники компиляции Кормчей книги «Леона царя премудрого и Константина главы о совершении обручения и о браках, и о иных различных винах // Закон и право. 2008. № 3. С. 118-119.
6. Глухов В.А. Источники происхождения Закона судного царя Константина Великого // Закон и право. 2009. № 2.
С. 118-120.
7. Глухов В.А. Государство и церковь во второй половине XVI века: борьба за правовое пространство // Закон и право. 2008. № 7. С. 116-117.
8. Глухов В.А. Церковная юрисдикция в регуляции уголовно-правовых отношений в России // Право и государство: теория и практика. 2009. № 2 (50). С. 110113.
9. Глухов В.А. Каноническое влияние на понимание сущности преступного деяния в Соборном уложении 1649 г. // Право и государство: теория и практика. 2009. № 1 (49). С. 112-115.
10. Глухов В.А. Градские законы в российском уголовном праве // Закон и право. 2009. № 2. С. 116-117.
11. Глухов В.А. Развитие уголовного законодательства в Новоуказных статьях 1669 года // Безопасность уголовно-исполнительной системы. 2008. № 3. С. 43-46.
12. Рассказов Л.П. Теория государства и права: учебник для вузов. 2-е изд. М.: РИОР, 2009. 462 с.
13. Тихомирова Л.В., Тихомиров М.Ю. Юридическая энциклопедия / под ред. М.Ю. Тихомирова. Изд. 5-е, доп. и пере-раб. М.: ИНФРА-М, 2002. 972 с.
