CC BY
180
УДК 159.923+616.89
ГЕНЕТИКА СУИЦИДАЛЬНОСТИ
В.А. РОЗАНОВ
Институт последипломного образования, Одесский национальный университет им. И.И. Мечникова, Украина
Представлен обзор, посвященный изучению генетических аспектов суицидальности. Ключевые слова: суицидальность, генетика.
Самоубийство сегодня рассматривается как важная проблема общественного здоровья во всем мире. ВОЗ оценивает общее число самоубийств в глобальном масштабе в пределах 1 млн. в год [2]. Соответственно, исходя из известного среднестатистического соотношения между попытками и завершенными самоубийствами, в мире, вероятно, совершается около 10 млн. суицидальных попыток в год. Масштабы проблемы слишком велики, велики человеческие и экономические потери, а также моральные и психологические последствия самоубийств для выживших.
В последние годы большое внимание уделяется нейробиологическим механизмам аутоагрессивного (суицидального) поведения, причем эта форма поведения рассматривается как самостоятельный паттерн, присущий человеческому индивиду и, очевидно, имеющий некие более или менее специфические механизмы [12].
Основными объектами исследований являются серотонинергическая и моно-аминергическая системы мозга, в последнее время - система ГАМК, а также системы нейрогуморальной регуляции, отвечающие за реагирование на стрессовые воздействия и адаптацию, иммунная система и некоторые общебиохимические механизмы, связанные с обменом холестерина и высших жирных кислот (подробнее см. наши обзоры по данному вопросу [1, 2]).
© Розанов В.А., 2008
Институт последипломного образования, Одесский национальный университет им. И.И. Мечникова, Украина
Коль скоро существуют нейрохимические особенности мозга, приводящие к актуализации аутоагрессии, должны существовать и генетические особенности, их определяющие. Суицидальное поведение носит семейный характер. Это обстоятельство замечено уже давно как клинический феномен и подтверждено многими исследованиями. Лица, обращающиеся в центры суицидальной превенции, и пациенты психиатрических лечебниц, госпитализированные по поводу суицидальных попыток, в ходе опроса сообщают о семейной истории как завершенных суицидов, так и па-расуицидов [15, 17]. Пациенты психиатрических клиник, у которых имеется суицидальная история в семье, имеют большую вероятность суицидальной попытки, чем такие же пациенты, но без суицидальной семейной истории, и, наоборот, родственники пациентов, имеющих в анамнезе суицидальные попытки, с большей частотой сами совершают попытки, чем родственники пациентов, никогда не имевших попытки в анамнезе [18], а также - Tsuang, Roy A. (1983). Наличие семейной истории суицида значительно повышает риск суицидальных попыток и суицида у пациентов с различными проявлениями аффективных расстройств. Примерно 10% пациентов с депрессиями имеют историю суицида в семье [20].
Однако эти факты еще ничего не говорят о наличии биологического наследования суицидального поведения. Главные вопросы, которые возникают, заключаются в следующем: 1) имеем ли мы дело с биоло-
гической или с поведенческой, социально-психологической наследуемостью, когда суицидальная история в семье снижает порог соответствующего поведения, и 2) наследуется ли суицидальность как самостоятельный поведенческий паттерн или на самом деле наследуется психопатология или душевная болезнь, а суицидальность следует за ней как сопутствующее свойство, поскольку, как известно, наличие психического заболевания (особенно аффективных расстройств) или сочетание определенных выраженных личностных характеристик существенно повышают риск суицида. В общем, это обычные вопросы, которые стоят перед психогенетикой, но в аспекте суицидального поведения.
Интерес к этой стороне проблемы самоубийства (которая в основе своей является многофакторной, междисциплинарной) резко усилился в связи с прогрессом молекулярной генетики и достижениями в области нейробиологии суицидального поведения. Появилась перспектива, с одной стороны, в ходе доказательных исследований выявить, какие генные аллели ассоциируются с аутоагрессивным поведением в разных его проявлениях, и построить новые нейробиологические гипотезы. С другой стороны, заманчивой выглядит идея получить для практического использования предикторы суицидального поведения путем выявления генетических маркеров, что сегодня технически уже является рутинной процедурой. Вопрос только в том, какие маркеры следует использовать и какова их диагностическая ценность.
Рассмотрим генетические аспекты суицида, основываясь на наиболее существенных и важных исследованиях в этой области.
Если полагать, что имеет место социально-психологическое наследование суицидальности, то можно было бы ожидать, что оно будет проявляться в большей степени на определенных стадиях жизненного цикла, например, в подростковом периоде или в ранней молодости, когда жиз-
ненные примеры старшего поколения оказывают наибольшее влияние на формирующиеся паттерны поведения. Если проана-лизовать молодое поколение, то, например, из 505 подростков, совершивших попытку суицида, 8,3% имели историю суицида в семье, в то время как в контрольной группе подростков, не совершавших попыток, суицид в семье прослеживался лишь в 1,1% случаев. Среди тех, кто совершал наиболее серьезные по медицинским последствиям попытки, семейная история суицида встречалась намного чаще [10]. Однако есть целый ряд исследований, которые убедительно говорят о том, что семейная суици-дальность проявляет себя в самых разных возрастах, в том числе в зрелом, пожилом или старческом возрасте. Из 100 взрослых жертв суицида родители шести также покончили жизнь самоубийством [9], из 109 лиц, совершивших попытки, у 11% имелась история суицидального поведения в семье [17]. Из 124 взрослых пациентов, поступивших в психиатрическое отделение госпиталя по поводу суицидальной попытки, 14% имели историю завершенного суицида в семье, 24% - историю суицидальных попыток и 6% - суицидальных угроз [14]. Среди лиц в возрасте 60 лет и старше, совершивших попытки суицида, 17% имели суицидальные попытки среди членов семьи [4].
Следовательно, семейная агрегация суицида проявляется во всех возрастах, на всех стадиях жизненного цикла. Эти исследования подтверждают, что семейный фактор имеет большое значение в суицидальном поведении и косвенно свидетельствуют в пользу того, что наследование имеет биологический, а не только социально-психологический характер.
Во многих исследованиях подчеркивается, что семейная суицидальность часто сочетается с семейной историей психических заболеваний. Так, Roy A. et al. (1997) провели масштабные наблюдения за более чем 11000 пациентами психиатрических клиник: сравнивалась группа из 5845 чело-
век, среди которых в 4,2% случаев имелась семейная история суицида, с группой из 5602 пациентов, не имевших истории суицида в семье. Было показано, что наличие суицида среди биологических родителей первого и второго поколений повышает риск суицидальной попытки у их потомков при наличии разных психических заболеваний (шизофрения, униполярные и биполярные расстройства, депрессивные неврозы, расстройства личности, алкогольная зависимость). При этом более половины пациентов с семейной историей суицида имели исходный диагноз аффективного расстройства [22].
Аналогичные выводы можно сделать на основании исследования, которое известно как «Айова-500» М.Т., 1983). В этой работе прослежена на протяжении 30-40 лет история жизни более чем 500 пациентов психиатрической клиники г. Айова, их родственников и потомков первого поколения. В качестве контроля использовалась группа пациентов хирургического профиля. В ходе многолетнего наблюдения было зарегистрировано в общей сложности 30 случаев суицида: двадцать девять -среди 525 наблюдаемых пациентов и один - среди 160 человек контрольной группы. Было также показано, что наличие психического заболевания (особенно депрессии) сочетается с повышенным (примерно в четыре раза) риском суицида у детей пациентов при сравнении с детьми психически здоровых людей; среди прочих родственников пациентов суицид наблюдался в три раза чаще, чем в контрольной группе.
Таким образом, суицидальное поведение часто является сопутствующим признаком того или иного психического расстройства. Однако важно то, что суи-цидальность обнаруживается при разнообразных психических заболеваниях, что дает основание говорить о самостоятельном характере этого поведенческого проявления и, возможно, его независимом наследовании. Одним из широко цитируемых исследований, имеющих значение для
понимания суицида как самостоятельно наследуемой формы поведения, является исследование старообрядческого сообщества Амиш в штате Пенсильвания (США). Исследование сообщества Амиш предоставило уникальную возможность проследить суицидальность на семейном уровне в высококонтролируемых условиях. Сообщество Амиш (графство Ланкастер, юго-восток Пенсильвании) - это группа компактно проживающих анабаптистов, весьма гомогенных в этническом отношении, пацифистов, практически непьющих, отличающихся отсутствием всяких форм насилия и агрессии (в данном сообществе практически не известны случаи убийств за всю историю его существования). Сообщество связано прочными религиозными убеждениями, характеризуется высоким уровнем социального взаимодействия и взаимной поддержки, крайне редкими разводами и семейными проблемами, экономически очень благополучное (все они зажиточные фермеры). Таким образом, в данном сообществе нет целого ряда факторов риска суицида (цит. по: [22]).
Данное сообщество исследовано Egeland & Sussex в 80-х гг. ХХ столетия. Неудивительно, что случаи суицида оказались достаточно редкими среди членов сообщества: за 100 лет удалось выявить всего 26 завершенных суицидов. 24 из 26 жертв суицида имели в анамнезе аффективные расстройства, причем 3/4 всех выявленных случаев суицида были зарегистрированы в четырех семейных кланах, в которых также наблюдалась высокая частота аффективных расстройств. Важным было то, что в данном сообществе были выявлены и другие семьи с примерно такой же частотой аффективных расстройств, однако случаев суицида в этих семьях практически не было. Основной вывод, который был сделан на основании этих исследований, заключался в том, что наследование суицидального поведения имеет самостоятельный характер и не связано с наследованием аффективных расстройств (цит. по: [22]).
Другим типом исследований, которые дают возможность более определенно судить о наследовании склонности к суицидальному поведению, являются наблюдения за близнецами. Близнецовые исследования представляют собой весьма ценный прием психогенетики, поскольку при работе с близнецами точно известна доза идентичных генов, присущая каждому из них - у монозиготных близнецов гены абсолютно идентичны, в то время как у ди-зиготных одинаковы лишь 50% генов, как и у сиблингов. В случае с близнецами можно также рассчитывать на однотипность окружающей среды. На самом деле все обстоит несколько сложнее, поскольку даже у монозиготных близнецов возможны врожденные (обусловленные внутриутробным развитием) различия, а психосоциальная среда может оказывать как унифицирующее, так и разделяющее влияние. Тем не менее можно считать, что если склонность к суициду передается генетически, конкор-дантность по данному признаку должна среди монозиготных близнецов быть примерна вдвое выше, чем среди дизиготных.
Близнецовые исследования суицидального поведения проводились многими авторами начиная с 60-х гг. ХХ века. В работах Haberlandt W. (1965), Juel-Nielson N. & Videbech T. (1970) и в последние годы в работах Roy А. et al. (1991) [19] было показано, что действительно конкордантность по суицидальности среди монозиготных близнецовых пар достоверно выше, чем среди дизиготных. Так, в работе Roy A. et al. (1991) [19] было найдено 176 близнецовых пар, в которых один из близнецов покончил жизнь самоубийством. В девяти парах из этого числа совершили суицид оба близнеца. Из этого числа семь пар принадлежали монозиготным парам (всего монозиготных было 62) и только две пары - дизи-готным (всего 114). Выявленная разница в конкордантности очень убедительна - семь из 62 и две из 114. Если объединить все известные на настоящий день исследования подобного рода (мета-анализ), то разли-
чия становятся еще более явными - в 129 монозиготных близнецовых парах самоубийства обоих близнецов обнаружены в 17 случаях, а в 270 дизиготных парах - только в двух случаях [22]. Аналогичная ситуация выявлена в отношении такой формы суицидального поведения, как суицидальная попытка. При изучении частоты суицидальных попыток среди 35 близнецов, си-блинги которых совершили суицид, было найдено, что десять из 26 оставшихся в живых монозиготных близнецов совершали суицидальные попытки, в то время как ни один из дизиготных выживших близнецов не предпринимал попытки самоубийства [21].
Несмотря на убедительность представленных данных, они все же не дают ясного представления о соотношении собственно генетических факторов и влияния ближайшего окружения, в частности непосредственного воздействия суицидального поведения ближайших родственников. В ряде исследований предпринимались попытки проследить семейную историю суицида у близнецов при условии контроля внешних факторов. Так, в работе Statham D. et а1. (1998) [25] были проведены телефонные интервью 5995 моно- и дизиготных близнецов с учетом ряда психологических, психиатрических и генетических факторов, а также истории суицидальности сиблинга-близнеца. Авторы показали, что в течение жизненного цикла наличие суицидальных мыслей и попыток было достаточно стабильным в возрастных группах от 18 до 50 лет, а также среди мужчин и женщин. Основными психиатрическими коррелятами суицидального поведения и мыслей в исследованной группе были депрессии, панические расстройства, социальная фобия у женщин, алкогольная зависимость и поведенческие проблемы в детстве. Травматические негативные события жизни, особенно в детском и подростковом периодах, равно как потеря социального статуса в зрелом возрасте, а также некоторые черты личности, особенно нейротизм, имели тес-
ную связь с суицидальностью. После статистического контроля всех перечисленных показателей история суицидальных попыток или устойчивых суицидальных мыслей у сиблингов-близнецов респондентов оставалась сильным предиктором суицидальности у монозиготных близнецов и не имела существенного значения у дизиготных. Авторы пришли к выводу, что вклад генетических факторов в суицидаль-ность составляет около 45%.
Многие психосоциально ориентированные исследователи подчеркивают, что близнецовые исследования не учитывают в должной степени личностных и психологических факторов, присущих близнецам. Известно, что между близнецами (особенно монозиготными) в ходе жизненного цикла формируются особые психологические привязанности (так называемая близнецовая ситуация). Часто в детском возрасте близнецы идентифицируют себя со своим сиблингом: в их сознании брат или сестра-близнец является неотрывной частью своего Я, отсюда - повышенное чувство утраты, особое ощущение горя, присущее близнецам, потерявшим своего сиблинга. Чувство утраты, переживаемое близнецами, не имеет аналогов и может быть понято только такими же, как они [29]. Понятно, что такие психологические обстоятельства могут сами по себе быть причиной высокой конкордантности суицида или парасуицида у близнецов, особенно монозиготных.
В работе Segal N.L., Roy A. (1995) подвергнут анализу и этот аспект проблемы. В качестве гипотезы было взято предположение, что в случае, если смерть одного из близнецов наступила не вследствие суицида, а по какой-либо иной причине, то частота суицидальных попыток среди моно- и дизиготных близнецов не должна существенно различаться. Сравнивалась частота суицидальных попыток среди 166 монозиготных и 79 дизиготных близнецов, испытывающих глубокое чувство утраты в связи со смертью второго близнеца по при-
чинам, не связанным с суицидом. Было показано, что в этом случае различия в частоте суицидальных попыток действительно оказались несущественными (1,8% среди монозиготных и 3,7% среди дизиготных близнецов) [23].
Однако наиболее доказательными в данном аспекте являются исследования, выполненные путем наблюдения за приемными детьми в ходе их жизненного цикла. Эти исследования были проведены в Дании Schulsinger R. et al. [24] и Wender P. et al. [28] в 80-х гг. ХХ столетия. Сила доказательности таких исследований заключается в том, что дети, по тем или иным причинам оторванные от своих семей при рождении или в раннем детстве, несут генетический груз своих биологических родителей, в то время как все последующие события жизни происходят с ними в составе их новых семей. Авторы указанных исследований воспользовались реестром приемных детей в Копенгагене (5483 человек) за период с 1924 по 1947 гг. и особенностями законодательства Дании, согласно которому сведения об усыновлении не представляют собой тайны. В данной когорте анализ причин смерти обнаружил, что 57 человек на момент исследования покончили жизнь самоубийством. К этой группе была подобрана контрольная группа из 57 приемных детей, соответствующая по возрасту, полу, социальному положению приемных родителей, а также по времени, которое они провели со своими биологическими родителями или в приютах до момента приема в новые семьи. Анализ причин смерти их биологических родственников показал, что из 269 родственников 57 покончивших с собой принятых в новые семьи 12 также стали жертвой суицида. В то же время из 269 родственников 57 человек контрольной группы только двое покончили с собой. Ни у одного из 150 членов семей, которые взяли на воспитание лиц из обеих групп, истории суицида или суицидальных попыток не было.
Эти данные являются очень существенным свидетельством в пользу того,
что суицидальное поведение наследуется биологически. Во всяком случае, в этой ситуации исключено (или почти исключено) влияние психосоциального наследования суицида. Важно также, что в данном исследовании у половины биологических суицидальных родственников приемных суицидентов не было выявлено случаев обращения или госпитализации по поводу психических заболеваний, обычно сопутствующих суицидальному поведению. Это позволило авторам высказаться в пользу самостоятельного генетического механизма наследования суицидального поведения.
Несколько другой подход использован Wender P. et al. [28] при изучении истории жизни группы приемных детей, среди которых были отобраны страдающие аффективными расстройствами. При сравнении со здоровым контролем (также из числа приемных) было найдено, что частота суицида среди них существенно выше.
Таким образом, несмотря на многие сложности в доказательствах, можно считать, что генетическая предопределенность суицидального поведения является фактом. Расчеты показывают, что в ряду родители-дети вероятность передачи суицидального поведения составляет 12-18%, у сиблингов - 10-15% (Brent D.A. et al., 1996) [6]. Главные вопросы - какие же собственно гены и их сочетания связаны с психическими расстройствами, какие гены определяют суицидальное поведение и какие влияют на характер и черты личности, психологические характеристики человека. Возможно, свой вклад в суицидальное поведение вносят в той или иной степени все типы генов одновременно, возможно, за эти обстоятельства отвечают одни и те же гены.
С момента, когда был завершен проект «Геном человека», и стало ясно, что общее число генов в организме человека не так уж велико (около 40 тысяч), наметились основные технологии поиска генетических маркеров суицидального поведения. С одной
стороны, по предварительным оценкам, в мозгу экспрессируется около 15 тысяч генов. Проверить все их полиморфизмы на предмет ассоциации с суицидальным поведением технически возможно, но практически пока неосуществимо. Ряд важных полиморфизмов может располагаться не в самих генах, а в их регуляторных участках и интронах. Кроме того, к суицидальному поведению могут иметь отношение не только компоненты нервной ткани, но и факторы ненервного происхождения (например, все, что связано с обменом холестерина или с гормональным фоном). С другой стороны, поскольку многие нейробиологи-ческие механизмы, имеющие отношение к формированию суицидального поведения, идентифицированы, можно попытаться выявить конкретные генетические маркеры, свидетельствующие о суицидальных наклонностях. Так, например, вероятнее всего следует искать такие генетические маркеры среды генов, кодирующих белки, связанные с обменом серотонина, дофамина, норадреналина, гормонов гипоталамо-гипофизо-адреналовой системы и холестерина.
Главное внимание исследователей сконцентрировано на серотонинергической системе как наиболее важной в плане формирования депрессии, регуляции различных видов поведения (в том числе агрессивности и импульсивности), и связь которой с суицидальным поведением наиболее хорошо изучена. Основной подход заключается в нахождении полиморфизмов генов или генных локусов, ответственных за синтез или имеющих отношение к белкам серо-тонинергической системы. В таком плане изучены аллели гена триптофангидрокси-лазы (ТГ) (фермента биосинтеза серотони-на), подтипов рецепторов серотонина, се-ротонинового транспортера, осуществляющего обратный захват этого нейромедиа-тора, катехоламин-О-метилтрансферазы и моноаминоксидазы. Практически этим белкам (и кодирующим их генам) посвящено около 90% экспериментальных работ в
этой области. Получены противоречивые, хотя порой весьма обнадеживающие данные. В качестве примера необходимо привести широко цитируемую работу Nielsen D. et al. [16]. В этом исследовании впервые были приведены свидетельства о существовании связи между суицидальным поведением и молекулярно-генетическими параметрами. Указанной работе предшествовало обнаружение полиморфизма гена человеческой триптофангидроксилазы. В частности, было показано, что этот ген расположен в коротком плече хромосомы II и были идентифицированы два его аллеля, получившие обозначение U и L.
Поскольку сниженный метаболический оборот серотонина, как известно, имеет отношение к суицидальному поведению, авторы выдвинули гипотезу, согласно которой у суицидальных индивидуумов могут наблюдаться отличия в генах, кодирующих триптофангидроксилазу, что вполне логично, учитывая, что этот фермент является регулируемым пото-кообразующим катализатором. В качестве исследуемой группы были использованы представители финской популяции, страдающие алкоголизмом и имевшие в анамнезе суицидальные попытки. В качестве маркера суицидальности использовалась также концентрация 5-гидроксиуксусной кислоты в цереброспинальной жидкости пациентов (хорошо верифицированный многочисленными исследованиями показатель). Результаты генетического анализа показали, что существует связь между сниженной концентрацией 5-гидрокси-уксусной кислоты в ликворе, генотипом и суицидальностью. Те из пациентов, у которых обнаруживались такие черты личности, как импульсивность и агрессивность, и у которых были суицидальные попытки, имели сниженный уровень 5-гидроксиук-сусной кислоты в ликворе и им были присущи генотипы UL и LL, но среди них практически не встречался генотип UU. Эти данные были впоследствии подтверждены на других испытуемых с суицидальными
попытками [11]. Существующая на сегодня гипотеза заключается в том, что один из аллелей триптофангидроксилазы, а именно и-аллель, предопределяет сниженную активность данного фермента и таким образом несет в себе генетическую предрасположенность к суициду. Если данная гипотеза подтвердится, то возможно появление относительно простого генетического маркера, определение которого, например, в крови может иметь значение для предсказания суицидального поведения у того или иного индивидуума.
Среди других генов-кандидатов на роль генетических маркеров суицидального поведения выступают компоненты гена триптофангидроксилазы - некоторые ин-троны, промоутеры, сцепленные с данным геном участки, а также гены субъединиц транспортера и рецепторов серотонина, в частности 5-НТ2А. Так, в работе [30] из группы профессора Алана Аптера выявлена связь между генными полиморфизмами ТГ и промотора гена, кодирующего синтез транспортера серотонина, и наличием депрессии и склонности к агрессии и насильственным действиям. Авторы отмечают, что основными препятствиями на пути изучения генетических маркеров суицидального поведения стоят проблемы исследования сложных психологических характеристик в связи с генетическими показателями и этническая стратификация в гетерогенных популяциях, в связи с чем ратуют за использование семейного подхода, когда генетические признаки анализируются как в популяции, так и в среди ближайших биологических родственников. Авторы работы [8], исследуя геномную ДНК, полученную непосредственно из мозга жертв суицида, нашли, что функциональный полиморфизм (длинный аллель, наличие которого изменяет связывание аналогов серотонина участками переноса) в регуляторном участке гена серотонино-вого транспортера достоверно связан с су-ицидальностью у пациентов, страдающих депрессией. В работе Ага^о V. et а1., 2003
[3] из группы Джона Манна исследовали группу генов, связанных с сертониновой системой (ТГ, серотониновый транспортер и ряд субтипов рецепторов серотонина). Обнаружена связь одного из полиморфизмов ТГ с суицидальными попытками.
Следует иметь в виду, что когда речь идет о такой сложной форме поведения, как суицидальность, которая является результирующей многих черт личности, психосоциальных факторов и обстоятельств, данные генетических исследований должны учитывать множество факторов, приводящих к стратификации групп. Так, в украинско-шведском генетическом исследовании было найдено, что один из регу-ляторных полиморфизмов гена, кодирующего серотонин 1А рецептор, был связан с суицидальным поведением только в группе лиц с высоким уровнем травматических негативных жизненных событий [27]. Вообще, роль всех систем, имеющих отношение к стрессу и механизмам реагирования на него, а также к способностям справляться со стрессом, имеет особое значение в контексте данной проблемы. В то же время иногда довольно неожиданно проявляют себя полиморфизмы генов, имеющих отношение к самым общим механизмам ней-рональных функций. Так, в работе той же группы авторов показана связь между риском суицидальной попытки и полиморфизмами генов, кодирующих одну из субъединиц натриевого канала и ассоциированного с везикулами мембранного белка [26]. Исследуются и другие гены-кандидаты, например, ген тирозингидроксилазы, ответственной за синтез катехоламинов.
В целом данное направление исследований чрезвычайно быстро развивается в связи с разработкой все новых и новых технических приемов в области молекулярной генетики, завершением секвенирования и картирования генома человека, автоматизацией процессов его изучения. Вполне возможно, что относительно простая и дешевая процедура генной диагностики действительно скоро станет обычным ме-
тодом выявления наличия наследственной предрасположенности по отношению к тем или иным видам поведения, в том числе и к самоубийству.
Подводя итог, следует подчеркнуть, что изучение генетических аспектов суицидальности является, несомненно, трудной и сложной задачей, которая, по сути, представляет собой часть более общей задачи - изучения связи поведения и наследственности. Исследования подобного рода направлены на решение одной из самых интересных проблем молекулярной и популяционной генетики, разрешение которой окажет большое влияние на разработку новых подходов в профилактике нарушений психического здоровья.
Литература
1. Розанов В.А. Нейробиологические основы суицидального поведения // Вестник биологической психиатрии. - 2004. - № 6. - С. 20-30. (Электронный бюллетень РОБП и УОБП).
2. Розанов В.А., Мидько А.А. Системный липид-ный обмен и суицидальное поведение // Ней-ронауки. - 2006. - Т. 4 (6). - С. 3-13.
3. Arango V., Huang Y., Underwood M.D. et al. Genetics of the serotonergic system in suicidal behavior // J. Psychiatr. Res. - 2003. - Vol. 37(5). - P. 375-386.
4. Batchelor I., Napier M. Attempted suicide in the old age // British Medical J. - 1953. - Vol. 2. - P. 1186-1190.
5. Bertolote J.M. Suicide in the world: an epidemiological overview 1959-2000 / In: Suicide. An unnecessary death. Ed. Danuta Wasserman. -Martin Dunitz, London, 2001. - P. 3-10.
6. Brent D.A., Bridge J., Johnson B.A. et al. Suicidal behavior runs in families. A controlled study of adolescent suicide victims // Arch. Gen. Psychiatry. - 1996. - Vol. 53. - P. 1145-1152.
7. Brent D.A., Bridge J., Johnson B.A. et al. Suicidal behavior runs in families // Suicide Prevention. The global context. - N.Y., London: Plenum Press, 1998. - P. 51-65.
8. Du L., Faludi G., Palkovits M. et al. Frequency of long allele in serotonin transporter gene is increased in depressed suicide victims // Biol Psychiatry. - 1999. - Vol. 46 (2). - P. 196-201.
9. Farberow N., Simon M. Suicide in Los Angeles and Vienna: An intercultural study of two cities // Public Health Report. - 1969. - Vol. 84. - P. 389403.
10. Garfinkel B., Froese A., Hood J. Suicide attempts in children and adolescents // Am. J. Psychiatry. -1982. - Vol. 139. - P. 1257-1261.
11. Mann J.J., Malone K.M., Nielsen D. et al. Possible association of a polymorphism of a tryptophan hydroxylase gene with suicidal behavior in depressed patients // Am. J. Psychiatry. - 1997. -Vol. 154. - P. 1452-1453.
12. Mann J.J. Neurobiology of suicide // Nature Medicine. - 1998. - Vol. 4 (1). - P. 25-30.
13. McGuffin P., Marusic A., Farmer A. What can psychiatric genetics offer suicidology // Crisis. -2001. - Vol. 22. - N 2. - P. 61-65.
14. Murphy G., Wetzel R. Family history of suicidal behavior among suicide attempters // J. Nerv. Ment. Dis. - 1982. - Vol. 180. - P. 86-90.
15. Murphy G.E., Wetzell R.D., Swallow C.S., McClure J.N. Who calls the suicide prevention center: a study of 55 persons calling on their own behalf // Am. J. Psychiatry. - 1969. - Vol. 126. - P. 313-324.
16. Nielson D., Goldman D., Virkkunen M. et al. Suicidality and 5-hydroxyindolacetic acid concentration associated with tryptophan hydroxylase polymorphism // Arch. Gen. Psychiatry. - 1994. - Vol. 51. - P. 34-38.
17. Robins E., Schmidt E.H., O'Neal P. Some interrelation of social factors and clinical diagnosis in attempted suicide: a study of 109 patients // Am. J. Psychiatry. - 1957. - Vol. 114. - P. 221-231.
18. Roy A. A family history of suicide // Arch.Gen. Psychiatry. - 1983. - Vol. 40. - P. 971-974.
19. Roy A., Segal N., Centerwall D. et al. Suicide in twins //Arch. Gen. Psychiatry. - 1991. - Vol. 48. -P. 29-32.
20. Roy A. Genetic and biologic risk factors for suicide in depressive disorders // Psych. Quart. - 1993. -Vol. 64. - N 4. - P. 345-358.
21. Roy A., Segal N.L., Sarchiapore M. Attempted suicide among living co-twins of twin suicide victims // Am. J. Psychiatry. - 1995. - Vol. 152. - P. 1075-1076.
22. Roy A., Rylander G. Sarchiapore M. Genetic studies of suicidal behavior // The Psychiatric Clinics of North America. - 1997. - Vol. 20. - N 3. - P. 595611.
23. Segal N.L., Roy A. Suicide attempts in twins whose co-twins deaths were not suicides // Person. Individ. Diff. - 1995. - Vol. 19, - N 6. - P. 937-940.
24. Shulsinger F., Kety S., Rosenthal D. et al. A family story of suicide / Origins, prevention and treatment of affective disorders // Ed. M.Schou & E.Stromgen. - N.Y.: Academic Press, 1979. - P. 277-278.
25. Statham D.J., Heath A.C., Madden P.A.F. et al. Suicidal behavior: an epidemiological and genetic study // Psychological medicine. - 1998. - Vol. 28.
- P. 839-855.
26. Wasserman D., Geijer T., Rozanov V., Wasserman J. Suicide attempt and basic mechanisms in neural conduction: Relationships to the SCN8A and VAMP4 genes // American J. of Medical Genetics Part B: Neuropsychiatric Genetics. - 2005. - Vol. 133B. - Issue 1. - P. 116-119.
27. Wasserman D., Geijer T., Sokolowski M., Rozanov V., Wasserman J. The serotonin 1A receptor C(-1019)G polymorphism in relation to suicide attempt // Behav. Brain. Funct. - 2006. - Vol. 20.
- P. 2-14.
28. Wender P., Kety S., Rosenthal D. et al. Psychiatric disorders in the biological and adoptive individuals with affective disorders // Arch. Gen. Psychiatry. - 1986. -Vol. 43. - P. 923-929.
29. Woodward J. The lone twin: a study in bereavement and loss. - London: Free Association Books, 1998.
- 165 p.
30. Zalsman G, Frisch A., Apter A., Weizman A. Genetics of suicidal behavior: candidate association genetic approach // Isr. J. Psychatry Realt. Sci. - 2002. - Vol. 39(4). - P. 252-261.
SUICIDE GENETICS
V.A. ROZANOV
Institute of Postgraduate Education, I.I. Mechnikov Odessa National University, Ukraine
A review is devoted to the study of genetic aspects of suicide. Keywords: suicide, genetics.
